Сколько открытий, волнующих и памятных событий ожидало меня еще впереди в дни нашего отпуска невозможно было и придумать. Случилось и такое, когда я была просто счастлива… Утром очередного дня командир спросил о наших планах . Примечательного ничего не было. Жили в режиме экипажа. Только днем, стараясь не отвлекать ,уезжали на побережье: Дубулты, Булдури, Юрмала… и возвращались ближе к вечеру. Пытаясь найти жилье где-то на побережье, поняли, что это выполнимо при наличии каких-то рекомендаций и подтверждения, что мы – люди достойные, порядочные. Сказали об этом в разговоре офицерам лодки. « Уже ищем ! - заверили нас.- А пока поживите еще с нами.
Понимая, что гостеприимством нельзя злоупотреблять, я рада была этим вечерам, которые можно было провести с экипажем в задушевных разговорах и спорах для выяснения истины. В такие часы удавалось узнать ребят как бы изнутри, приглядеться, увидеть особенности, кто на виду и привлекает всеобщее внимание, кто-то за спинами с колючими репликами, один горячится, отстаивая свое, другой только подначивает, кто-то открыт, а кто себе на уме. Как в большой семье : у каждого свой характер. Я люблю людей и мне было очень интересно их узнавать. Статус семейного человека позволял выстроить со всеми ровные отношения – душевно-уважительные. Да и ребята задавали нередко вопросы на темы семьи, любви, верности, предательства… Тут и сфальшивить было нельзя, и уйти от темы тоже. Но в тот день, Сергей Николаевич сказал : « Мы идем сейчас на корабль. Надо привести нашу лодку от пристани ремонтного завода к месту швартовки. Хотите с нами ?» Плыть на подводной лодке !!! Это же - несбыточная мечта ! Как можно отказаться ? Дорога до ремонтного завода показалась вдруг долгой ( может от нетерпеливого ожидания этого события ). Какие-то детали даже стерлись уже в памяти, как шли через проходную завода, как поднималась на мостик…. По- моему, стала « видеть» только, когда уже была на мостике, и прозвучал голос командира, отдающего приказание: «Швартовым командам наверх! По местам стоять, со швартовых сниматься ! «. Стараюсь подавить необычайное волнение внутри. Знаю, моряки – народ суеверный. Особенно в отношении женщины, которая на корабле… Когда уходили на завод вместе с командиром, его коллега, многозначительно поглядывая на меня, вдруг спрашивает Сергея Николаевича : « Ничего не случится ?» Но тот спокойно отвечает : «Все будет нормально ! Нам бы только отойти !» И мне передалась эта озабоченность. А вдруг что-нибудь непредвиденное случится? Наша лодка настоялась у пристани завода без движения, отблагодарит ли с первого движения за то, что подарили ей еще одну жизнь , возможность быть в строю действующих и вернуть былую славу. Отошли . Плывем. Было почему-то холодно. Ветер пробирал ( одета по легкому, июль все же) может еще и от волнения , но начали не во время постукивать зубы. Заметив это, Сергей Николаевич отдает распоряжение и на мостик приносят куртку. Сразу стало теплее, и от куртки, и от внимания, и от необъяснимого восторга, и даже какого-то внутреннего ликования… Я плыву на подводной лодке !!! Переплыли залив. Краем уха услышала из негромких разговоров, что швартовка – дело тоже тонкое. А на пирсе ( ну, некстати ) собрался народ . Внимательно наблюдают. Я мысленно твержу какое-то заклинание, вроде : все будет хорошо! Слышу с пирса опять кто-то подначивает : « Сергей Николаевич, ты не боишься ? Женщина- на корабле ?» А он спокойно отвечает : « Это не просто женщина. Это замполит по психологической части ! Шуток больше не слышала, зато увидела, что возрос интерес к действиям экипажа. Пришвартовались, да так умело, что даже раздались негромкие аплодисменты ожидающих. Позже ребята подшучивали : кто говорил, что я «зеленой» была ( по крайней мере муж, он был в числе встречающих меня « из плавания « , этого не подтвердил ), а кто – обратное, мол , внушительно смотрелись, только еще бинокля не хватало. Чтобы не говорили, а это событие было моим маленьким счастьем. ( продолжение следует )
Говорят, что человек такая скотинка, что ко всему привыкает. Ко всему, но не к холоду. К нему привыкнуть невозможно. Этот резкий, ледяной ветер в первые же минуты выдувает из человека все тепло и он отчаянно ищет защиты от холода. Натягивая капюшоны, затягивая шарфы, пассажиры толпятся у трапа, стремясь, как можно быстрее попасть в салон. Дежурная, увидев в руках пассажира посадочный талон другого цвета останавливает его -Это не ваш рейс Пассажир делает повторную попытку прорваться в близкий, такой манящий теплом салон -Да это не ваш самолет, мужчина! -Какая разница! ХОЛОДНО!!! Действительно, какая разница попасть вместо Москвы во Владивосток. Эх, пассажиры...середина декабря, а на рейсы до Москвы перепродажа. Это значит, что часть пассажиров эконом класса будут пересаживать в бизнес. Кому то повезет...так что иногда стоит подождать конца регистрации. А вот дамочка опоздала на регистрацию. Железный аргумент:"Ну самолет же ещё не улетел!" Самолет не автобус, документы "закрыты" распечатаны, и ничего уже не сделаешь. Иначе пойдет нарушение технологии подготовки рейса и служба, наша служба, зафиксирует задержку рейса. А зарплата многих представителей авиакомпаний напрямую зависит от регулярности, особенно строго с этим в а/к "Трансаэро" Часто спрашивают, а почему самолеты уходят на второй круг? Вообще то УВД(управление воздушным движением) не моя специальность, но я поинтересовалась у опытного РП(руководителя полетов) Таки слушайте, что он сказал! Самолеты могут заходить на посадку в автоматическом, директорном и ручном режиме. На автопилоте, или курс-автомат, а глиссада вручную или полностью вручную. Зависит это от технической оснащенности самолета и аэропорта. Так вот, в каждой стране свои частоты и заходя в разных странах приборы приходится настраивать, и если приборы отрегулированы недостаточно точно, погрешность на доли градуса, то самолет "промахивается" даже идя на автопилоте. Экипаж обычно начинает винить аэропорт, но другие то самолеты заходят нормально? Тэк что граждане...сидайте ка вы вручную, что, честно говоря, экипажи делать не любят. Но иногда они наоборот просят заход вручную, для тренировки навыков пилотирования. Вот говорят, что командиры тяжелых самолетов получают 350тыщ...мол, большие деньжищи! На днях садился у нас Боинг при сильном боковом ветре(порыв 18м/сек) очень тяжело и сложно садился. Командир после посадки почти час просидел в кабине. Так что не зря летчики свой хлеб едят. Не зря. К чему это я...да, господа-товарищи пассажиры, не опаздывайте на регистрацию. Авиацию надо уважать!
После окончания войны, согласно бывших ранее договорённостей, уцелевшая техника возвращалась её хозяевам. Тысячи автомобилей студебеккеров и фордов эшелонами сосредотачивались в Мурманске. Автомобили чистили, красили, укомплектовывали всем положенным оборудованием и инструментом. Янки пригнали в Мурманск несколько транспортов и на одном из них привезли пресс, которым стали прессовать машины и эти лепёшки грузить в трюма. С торпедными катерами «» и «Элько», корпуса которых были из красного дерева, поступили ещё проще – вывели их в море и в районе мыса Цып-Наволока затопили.
Весело встретим Новый Год!
В 1956-ом году, перед Новым 1957-ым годом, женский коллектив посёлка Гранитный попросил командира дивизии выделить торпедный катер для закупки выпивки и закуски в Мурманске. Катер был выделен в распоряжение женщин утром 31 декабря. Он благополучно доставил их в Мурманск и ждал, пока дамы наполнят припасами сумки и авоськи. Получилось так, что до Нового года оставалось около 4-х часов, когда последняя из дам, оказалась на борту. Командир катера объяснил дамам, что при той погоде, которая была на этот момент, они придут домой после Нового года, поскольку для их безопасности он не сможет идти полными ходами, особенно на участке от Кольского залива до Долгой Западной. Общее собрание дам, вынесло постановление терпеть и не жаловаться, но к Новому году попасть домой. Командир катера выжал из машин все, что они могли дать, и за полтора часа до боя курантов ошвартовался у контрольного причала Гранитного. На участке моря, от Кольского залива до губы Долгой, пришлось попрыгать по крупной зыби, на полном ходу. Результатом этой спешки было почти полное уничтожение закупленного спиртного. На следующий день команда катера кружками и ветошью чистила трюма в кубриках. Многие дамы ходили с синяками от ушибов, а жена одного из командиров дивизионов при этих скачках сломала ногу и потом долго лечилась.
Страдание в дамском обществе.
По какой-то надобности был я в Североморске. Сообщение с Гранитным было только оказиями и, придя на контрольный причал в Североморске, я узнал, что часа через два должен отойти торпедолов. Нашёл я его. Это был трофейный немецкий катер, узкий, длинный, как кинжал, с деревянным корпусом. В носовом кубрике стол, вдоль которого по бортам банки на 15-20 человек, и самое комфортное место в носовой оконечности кубрика. Там можно было разместиться почти лёжа. Я и выбрал это само привлекательное место, выбрал и задремал. Проснулся от женских голосов и вибрации от дизеля. На этом торпедолове жёны офицеров возвращались после рейда по мурманскому базару и магазинам. Пока шли по Кольскому заливу, всё было прекрасно и достойно. Но вот вышли из залива, а от норд-оста крупная зыбь и катер начинает болтать комбинированной килевой и бортовой, довольно стремительной качкой. Что тут началось в кубрике! Стоны, причитания, дамы одна на другую нагоняют тоску и дружно блюют, а мне из моего комфортного места можно выбраться только по телам. Пришлось терпеть до входа в Долгую Западную, где качка стала слабеть.
"Время быстро показало, как ненадежно базироваться в технике на политических альянсах. После чехословацких событий 1968 г. отношения с Францией ухудшились, а в 1969 г. президентство де Голля закончилось. В том же году канцлером ФРГ стал Вилли Брандт, который провозгласил "Новую восточную политику" и резко улучшил отношения с СССР. Случилось бы это года на три раньше! Начав практическое внедрение системы СЕКАМ (после ее принятия в СССР это название стали писать по-русски), наши инженеры столкнулись с такими недостатками, которые "почему-то" не проявлялись при многочисленных демонстрациях, проводившихся французами. Крупнейшим из них было появление сильных помех в изображении при сложных условиях передачи или при перезаписи. Они проявлялись на резких цветовых переходах в виде мелькающих ярких полосок (мы называли их "серебряными рыбками";) и стали буквально бичом системы СЕКАМ. Конечно, здесь была и наша вина - следовало теоретически ожидать этого, зная о присущем частотной модуляции эффекте "захвата сигнала сильной помехой", и потребовать от французских инженеров смоделировать эти сложные условия при испытаниях. Может, если бы кто-нибудь из наших ведущих специалистов и "поварился бы" как следует в этих испытаниях, поработал бы во французских лабораториях, то эти дефекты обнаружились бы своевременно. Но в "капстраны" посылали в основном начальников, в такие тонкости не входивших (во всяком случае, из ВНИИТа ни я, ни С.А.Шерман во Франции не были ни разу). Обычно ездил наш заместитель главного инженера В.Т.Есин (его друзья даже говорили в шутку, что СЕКАМ - это "Система Есинских КАМандировок";). Еще хорошо, что ездил Есин, он хотя бы хорошо освоил нашу тематику. Я помню, как послали другого зам. главного инженера - Чистякова - в Японию знакомиться с цветным ТВ. Он курировал конструкторов, то есть специалистом по телевидению не был, и после своей поездки даже не стал встречаться с сотрудниками нашего отдела, чтобы рассказать о том, что там видел. Таких случаев было немало. Можно бросить себе и другой упрек - а вдруг НИИР оказалась бы действительно лучше, чем СЕКАМ? Но если бы стали практически внедрять НИИР, то и она, несомненно, обнаружила бы скрытые дефекты. Кроме того, в этом случае Европа была бы разделена не двумя, а тремя системами, что ухудшило бы ситуацию, когда пришло время много стандартных приемников и видеодисков.
Гулин Анатолий Иванович - кавалер золотого В 1975 г. было широко объявлено о предстоящем в Хельсинки Совещании по безопасности и сотрудничеству в Европе. Молодой инженер нашей лаборатории Анатолий Иванович Гулин (видимо, молодо выглядевший) высказал интересную идею: чтобы Советский Союз предложил на этом совещании принять вместо SECAM систему PAL в качестве своего вклада в сотрудничество и призвал Францию поступить так же, чтобы сделать PAL единой европейской системой цветного телевидения. Я сделал наивную попытку "протолкнуть" эту идею, и, не спрашивая начальство, написал личное письмо зампреду ГКНТ Гвишиани. Он был единственный человек, с которым я был знаком лично, из тех, кто мог бы повлиять на решение по этому вопросу. С этого я и начал: "Память о встречах с Вами на демонстрациях систем цветного ТВ позволяет мне обратиться к Вам с этим письмом". Дальше я излагал предложение, подкрепив его сжатым изложением технических недостатков одной системы и достоинств другой, указывая, что внедрение системы СЕКАМ в нашей стране только началось, парк приемников еще очень мал и заменить его вполне реально. Никакого ответа на свое письмо я не получил, но через некоторое время зам. главного инженера В.Т. Есин слегка пожурил меня за нарушение субординации и своевольное обращение в высокую инстанцию. Более строгого наказания не последовало, так как, видимо, и он, и вышестоящие начальники (Гвишиани отправил мое письмо нашему министру - разбираться) были в душе согласны с этим предложением. А я ругал себя за неопытность и нерешительность - надо было писать прямо Министру иностранных дел, вот тогда, быть может, был бы другой результат. Систему SECAM приняли две группы стран в мире - СССР со всеми странами "социалистического блока" (кроме Кубы) и Франция с зависевшими от нее странами, в основном - ее бывшими колониями, странами французского языка. На политической карте мира система SECAM стала четким индикатором принадлежности страны к сферам влияния Франции и СССР. Особенно показательно, что после распада СССР его бывшие сателлиты в Европе вместо системы SECAM приняли PAL. Теперь на сайтах Интернета система PAL значится не только в Польше, Чехии, Словакии, Болгарии, Венгрии и Румынии, но даже и в Литве, Латвии и Эстонии. Отказ от SECAM стал для этих стран как бы еще одним актом избавления от давившей на них тоталитарной системы."
Данилкин Альберт Андреевич
Данилкин Альберт Андреевич был командиром ПЛ 613 пр. (войсковая часть 60209) (20.02.1974 – 08.09.1975); демобилизован по состоянию здоровья. Работал в Балаклаве.
Гриневич Владимир Васильевич: На снимке Анатолий Иванович Пылев и Альберт Андреевич Данилкин, справа спиной Эдгар Янович Залитэ (капитан-лейтенант, преподаватель по Военно-морскому делу). Кстати, занятия с ним однажды мне пригодились: уже будучи преподавателем физкультуры и участвуя во всевозможных соревнованиях, я однажды экспромтом выиграл звание чемпиона Москвы по морскому троеборью - узлы, семафор и азбука Морзе.
Дикарёв Герман Николаевич
О своей жизни и судьбе Герман Николаевич Дикарёв рассказал сам, как представляется, в опубликованных в международном журнале русских литераторов «»: , , , , . Мы же приведем лишь фрагменты, относящиеся к нашей теме - Истории Рижского нахимовского училища.
.
Пройдет всего три года, и вот я уже просыпаюсь от звука горна на борту шхуны «Лавена». «Лавена» — грузовая шхуна, построенная финнами по репатриации для Советского Союза — а что с них взять с этих нищих финнов? Середина двадцатого века, кому нужна грузовая шхуна?, и шхуну передали нахимовскому училищу. В грузовом трюме нары в пять этажей, спят двести молодых тел. Но подъем. В одних трусах выбегаем на верхнюю палубу. Лето, август, но утренняя холодрыга, туман и изморозь... то есть какая изморозь, просто мелкий дождь. Середина Рижского залива, крупная серая волна. Построились на шкафуте, сейчас будет эта самая «лягте на пол, три-четыре» — физзарядка. Но что я слышу? «Налево, на ванты шагом марш!» Что на ванты, не расслышал, понял только, что вот идти надо, но куда же тут идти? А правофланговый уже лезет на ванты, за ним другой, третий... Позвольте, так это и до меня очередь дойдет, что ли? Но ведь это высоко! О чем они думают, наши офицеры и старшины, а вдруг кто свалится и шмякнется о палубу? — погубили ребенка! Но уже лезу, потому что приказ. Приказ — закон для подчиненного, приказ исполняется и больше ничего. Приказ сначала исполняется, а уж только потом обсуждается. Если будем живы. А сам лезу. Вот и марсовая площадка. Глянул вниз, там, широко расставив ноги и задрав головы, что только не сваливались мичманки, стояли капитан-лейтенант Свирский и старшины — они внимательно смотрели, кто как лезет. Ага, значит, если кто сейчас и свалится, то они и поймают бедолагу в свои крепкие мужские объятия. Испугались, значит, что отвечать придется... Ничего они не испугались, просто они смотрели, кто как лезет, чтобы, значит, на военно-морском параде в городе Ленинграде, посвященном Дню военно-морского флота, знать, кого поставить на какую высоту, а то адмирал подойдет на белоснежном катере, прокричит в мегафон: «Здравствуйте, товарищи нахимовцы!», а он — я, который на самой высокой рее, возьми и упади в холодные невские воды.
День ВМФ. УПС "Нахимовец" ("Лавена";) в Ленинграде.
То-то конфуз будет, будут говорить потом, что вот в Рижском нахимовском училище военно-морская подготовка поставлена ни к черту. На параде поставили меня стоять на самом низу. От греха подальше... Так я и простоял всю свою жизнь на самом низу, куда меня так прозорливо и веще поставил старшина. Но я как-то не особенно сильно огорчался этим обстоятельством — всю жизнь мне представлялось, что жизнь наша, людская, есть такое трудное и интересное занятие, что какая разница в общем-то, где ты стоишь. И прожил я свою жизнь в ладу с самим собой — никогда особенно не врал, никого не обманывал, никому не завидовал, никого не притеснял, ни у кого ничего не отнимал. Так, может, счастье — это и есть возможность прожить в ладу с самим собой?.. Так бывало хорошо иногда, что не заметишь как и пропоешь-промурлычешь: «Капитан, обветренный как скалы...» Однажды не уберегся, она и услышала: «Нищета нищетой, а туда же — все про капитанов!» Женщины, эти наши светочи, что бы мы делали без них.
.
В пятидесятом году Рижское нахимовское училище, в котором я тогда имел честь учиться, было наряжено на ноябрьский парад в Москву. Участвовать в параде на Красной площади, о! — это такая честь! Сейчас все побоку, и разные алгебры, и всякие бальные танцы — ножку, ножку! В середине октября парадные батальоны уехали в Москву. Жили за городом в старинных казармах на Хорошевском шоссе. Каждое утро на голубых студебеккерах с якорями на кабинах нас везли через всю Москву под Крымский мост, и четыре часа мы ходили строевым парадным шагом побатальонно, поротно и поширеножно под музыку и без. А после обеда нас везли в Третьяковку, в планетарий, Политехнический музей и в Мавзолей Ленина. Вечером часто театр, преимущественно МХАТ. Но случалось и просто играть на обширном казарменном дворе. Вот так же однажды заигрались, а уж время к ужину, команда: «В две шеренги становись!» Разгоряченные, кое-как построились. Перед строем стоит старшина первой статьи Генка Зарубин, из-под низко надвинутой мичманки презрительно-меланхолично смотрит, как мы все не можем успокоиться. Вот, более или менее: «Равняйсь!». И тут из строя вылетел вытолкнутый чьей-то доброжелательной рукой Мишка. Тут уж у кого хотите лопнет терпение. Генка, не меняя своего презрительного выражения и не вынимая рук из-за спины, дал Мишке пенделя под зад, Мишка вскочил в строй, и мы, довольные и веселые, пошли в столовую, а Мишку с Генкой вызвали к капитану второго ранга, заместителю начальника училища по политчасти, который, оказывается, в это время на крыльце соседнего флигеля чистил свои брюки и все видел.
Капитан 1 ранга Григорий Васильевич Розанов - начальник политического отдела училища.
«Он вас бил?» — спросил капитан второго ранга. Бил. Из столовой мы шли под командой уже другого старшины. И больше мы этого Генку никогда не видели, его перевели в другую часть, к взрослым. А по-моему пендель — это совсем не «бил», пендель — это вместо: «Товарищи воспитанники, напоминаю, что вы находитесь в строю, а строй есть священное место, которое...», и пошло, и поехало. Если бы я был капитаном второго ранга и заместителем начальника училища по политчасти, я бы ни за что этого пенделя не заметил. Зато теперь не переношу, когда на меня кричат.
.
Но вот я подрос и поступил учиться в Нахимовское училище. Кругом товарищи и друзья, все время в крепко спаянном морском коллективе. По утрам на завтрак нам положена белая французская булочка, 25 грамм сливочного масла и два куска пиленого сахара. Булочки мне много, и я верхнюю половину отдаю соседу. А неподалеку старшинский стол, где питаются наши помощники офицеров-воспитателей (должность их так называется). И вот я вижу, что эти старшины едят черный хлеб, не положен им значит белый. А 1948-й год. Только-только отменили карточки на хлеб, и для них, значит, белого хлеба не хватило, не достает. А я так воспитан нашими песнями, нашими кинофильмами, нашими книгами, что мне любая несправедливость, как острый нож к горлу, как кость в горле - ведь мы все советские люди, товарищи и братья, сам погибай, а товарища выручай; вперед заре навстречу, товарищи в борьбе. Эти старшины - большие взрослые люди, но нам, мальчишкам, дают белый хлеб, а им нет. Это несправедливо! Но изменить я ничего не мог, потому что я есть просто мальчик, а не какой-то главком или маршал. Ну ничего, когда я стану в следующей жизни всемогущим диктатором, у меня все будет по самой строгой справедливости. Потому что “справедливость” и есть самое главное русское слово. Главное - это справедливость, все остальное потом.
Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
Все, кто собираются в отпуск, задолго до этого дня задумываются, где и как будут его проводить, и нередко меняют планы даже в самый последний момент. Мы в семье твердо решили, в этом году ( 1970 -м ) попросим дать нам отпуск в июле и поедем отдыхать на Рижское взморье. По правде говоря, влекло туда не только ласковое море, белый песок, красивые места. Там, на Балтике наши друзья, которые очень звали нас и ждали. Хотелось приехать неожиданно, ведь на этот раз просто отпуск, а не поездка по приглашению. Поэтому о нашем решении сообщили только командиру . Попросила встретить на мосту, который недалеко от базы, где жили подшефные. Знала, что не пропустят через КПП без сопровождающего . « Разведать « обстановку решила вначале сама. Приехала в Болдерая чуть раньше назначенного времени. Приблизилась к мосту и вижу, с другого конца идут навстречу три моряка. Сразу узнала знакомых: Володю Шакула, Игоря Борзосекова и комсорга экипажа Григория Небера. В руках у В.Шакула огромный букет цветов. Встретились как раз на середине моста. « Вас уже все с нетерпением ждут, - говорят мне. « Как ждут? Разве знают, что я приеду? Я хотела сюрприз сделать! « « Не выйдет сюрприза, - смеются они. Торопливо шагаем по городку. Мне многое уже здесь знакомо. И плавбаза « Смольный», где живут подшефные. По трапу поднимаемся наверх. Стучусь в кубрик. ( Волнуюсь, конечно ). В ответ дружное, многоголосое : « Заходите, пожалуйста! « Словно, почувствовали ( а может и приметили ), что это я. Стоит ли рассказывать о минутах встречи ? Все представляют, как встречаются друзья : приветственные слова, рукопожатия, улыбки и, конечно, новые знакомства : Юрия Кезик, Славу Погребняка, Виталия Гаврина и других новичков знала только по письмам, а теперь и увидела впервые. « В разведке» была недолго. Командир Сергей Николаевич Боровков сказал, что есть разрешение пожить нам какое-то время на плавбазе, пока нам не найдут пристанище на побережье. Оказалось, что самим найти жилье в самый разгар сезона не так легко, как нам это представлялось. И мы воспользовались этим приглашением. С первого же утра на плавбазе « Смольный» мы, словно, стали частью экипажа. Голос дежурного по радио : « Команде вставать !» поднимал меня в доли секунды. И дальше в ритме распорядка дня экипажа лодки, находящейся на ремонте. ( Но если по правде, этот распорядок не очень коснулся мужа-отпускника. Вечерами в каюте допоздна шли шахматные баталии между ним, хорошим шахматистом, и офицерами лодки. Ну, прямо на полном серьезе, как на турнире в борьбе за шахматную корону). Днем, чтобы не мешать , мы уезжали в Ригу, завершая свои экскурсии посещением рынка, где в изобилии продавались редиска, огурцы, помидоры, зелень, первые фрукты и ягоды . Возвращались с нагруженными сумками , чтобы хватило на всех, кто заглядывал к нам в каюту на семейный огонек и «зеленый « ужин. Я же с разрешения командира и самих ребят, старалась по возможности быть больше с ними. Отведенные им для отдыха часы в разговорах общих и личных пролетали быстро. Утром за мной заходил командир и мы шли на завтрак. Все, с чем сталкивалась в новой обстановке, было потрясающе волнительным для нервной системы и души. Порой только интуиция, позволяла избегать каких- то неловкостей, неумелости, побороть смущение, а если сказать короче , не оплошать. Так было, когда ,я увидела, что сидящие за столом офицеры экипажа, при нашем приближении встали . За обедом, кто-то из них попросил, чтобы суп в тарелки разлила я, а не вестовой. Это так привычно… дома. А тут... Но справилась, с улыбкой спрашивая, кому пожиже, кому погуще, с пожеланиями «приятного аппетита» каждому. Один день, один раз и уже чувствовала себя, как в семье, только большей по численности, чем моя в Перми. В СТРОЮ… ПО РАНЖИРУ У памяти есть удивительное свойство - хранить вечно то, что случилось в минуты волнения, потрясений, стресса. Потому что до мельчайших подробностей помню то утро, когда командир Сергей Николаевич Боровков спросил: хотите увидеть и узнать подробней , как живет экипаж ? Чем заняты ребята ? Разве мне, журналисту, можно отказаться от такого предложения ? И вот мы идем на лодку. Смотрю, экипаж уже построен на палубе. Перед трапом я замешкалась и отступила в сторону, пропуская вперед командира. Поднялись. Старпом В.Ф. Голотюк доложил командиру, что экипаж на подъем флага и гюйса построен. Я во внутреннем замешательстве, что мне- то делать ?. И слышу голос командира : «Заместителю командира по психологической части встать в строй ! На мгновенье растерялась, куда встать,чтобы было правильно? И… встала в строй первой. Как оказалось, почти по ранжиру. Краем глаза заметила что-то вроде одобрения в глазах стоящих в строю. Чуть спокойней стало. Команда : «На флаг, гюйс , смирно ! Флаг, гюйс – поднять ! « Вот интересно, сколько эмоций может испытывать человек в одну минуту? А я теперь знаю. Благодарность, восторг, чувство единения, признательность, смущение, волнение…все вместе и враз .Такое редко в жизни повторяется. Помню еще, что в строю вытянулась так, что, наверняка, сантиметра два прибавила в росте. « Замполит». Не знаю, кто это первым сказал, но так стали звать меня, негласно, и ребята. Только матрос Коля Панасевич каждый раз значительно подчеркивал : « по психологической части «. Сейчас, когда начитавшись воспоминаний моряков всех рангов, о службе на подводных лодках, я знаю, что не всех замполитов уважали в экипажах. И по рассказам и оценкам и это было справедливо. Но знаю также, что были в экипажах замполиты, о которых говорили с любовью и почтением . Мое же « звание» с таким подчеркиванием - « по психологической части», наверно, было долей уважения и позволяло, хоть немного, чувствовать себя своей в экипаже. После подъема флага экипаж спускался в лодку. Спускались и мы: командир первым, потом я. Обходили отсек за отсеком. Я старалась быть незаметной. Только смотрела и слушала… Обходя лодку запоминала, по возможности, ее устройство отсек за отсеком : торпедный, аккумуляторные, « преисподня « ( так называли ребята дизельный отсек ), камбуз, центральный…. Разрешили посмотреть в перископ. В торпедном отсеке коротко, но понятно рассказали, как ( не дай бог ) выходить в аварийной ситуации на поверхность. Постояла с уважением на месте боцмана, понятней стало, что такое «дифферент» на корму, « продуемся « и многое другое. Держала в руках ИДА, и внимательно слушала, в каких ситуациях им пользуются. Заглянула в кастрюли на камбузе и получила ответ, как готовят пищу при погружениях и всплытиях, едят ли в шторм и что чаще всего готовят в «автономках», особо интересовало, как выпекают именинные пироги , а то и торты… Дали возможность посидеть в наушниках акустика… И хотя « награждена» значком специалиста второго класса, осталась навеки дилетантом. Не женское это дело. Но тогда все эти и другие полученные знания позволяли лучше понимать то, чем делились ребята. ( продолжение следует )
Важное
