Наша автомобильная рота разбила лагерь неподалеку от речки в довольно живописном месте. По крайней мере, тут росли деревья, спасающие от жары. Утро начиналось с планерки, на которую должны были являться все мы - командир целинной роты капитан-лейтенант Бережной, зампотех капитан Ходырев, командиры автомобильных взводов. Мы ехали в контору и рассаживались в кабинете. Директор совхоза Каскырбай Буриханов проводил планерку в течение двух часов, причем на своем родном казахском языке. Что он там говорил своим подчиненным казахам, Аллах это ведает. Казахи, что- то вяло отвечали в ответ. Время тянулось нескончаемо, жутко хотелось спать, и мы тихо дремали на стульях. В завершение планерки Буриханов обращался к нам. - Товарищи! Пожалуйста, не спите, - говорил он, - сегодня отправьте одну машина на поле для уборки пшеницы, две – перевозить юрты чабанов и ГАЗ-53 для меня. Все, планерка закончена. Техника простаивала. Подчиненный мне народ от безделья занимался всем, что на ум приходило. Предприимчивые корейцы, удивительно похожие на казахов и проживающие по всему Казахстану протоптали тропку к нашему балагану и снюхались за командирскими спинами с «партизанами». На пятый день пребывания в Ленинском, я проснулся от удивительного аромата спелой дыни. Откуда в июне могут взяться дыни? Открыл глаза. Повсюду, на подоконнике, на полу, во всех углах моей командирской комнаты лежали дыни вперемежку с арбузами. - Командир, угощайся, - протянул мне поднос с нарезанной на толстые скибки дыней Малыш, - вку...у...усно! - Откуда? Где украли!? Совсем охренели? Малыш обиделся. - Кореец дал нам за работу полмашины арбузов и дынь. - Какую еще работу? – спросил я. - Мы возили ему чеснок в Эмбу на рынок. - Почему я не знал?
- Вы бы не разрешили, - Малыш хитро улыбался, наблюдая, как я с аппетитом поедаю - Логично, - ответил я с полным ртом нежной мякоти, – но впредь ставьте меня в известность о ваших коммерческих планах. Питались мы исключительно хорошо. Кроме флотского пайка – тушенки, сгущенки, овощей, маленький казах, водитель молоковозки каждый день привозил нам по четыре бараньих туши – по одной на взвод. У казаха было длинное труднопроизносимое имя, взятое из народного эпоса, и мы называли его Николаем. Водитель по совместительству пас двухтысячную отару совхозных овец. В этом общем стаде были и его личных тридцать овец. Директор совхоза заключил с Николаем договор на месяц о поставке баранины для усиления питания водителей-целинников и платил ему деньги. - Николай, сколько у тебя в отаре своих овец? – спросил у него Гена Ходырев. - Тридцать штук. - А хватит нам на месяц? - На сто лет хватит! – Казах хитро прищурил и без того узкие глазки. Тридцать овец – это, по- военному говоря, был неснижаемый запас Николая. Убыль на столы целинной роты пополнялась ежедневно четырьмя баранами из совхозного стада. Перепись отары никогда не велась, и сколько там ягнят родилось на данный момент, никто не знал. Ну, так вот. Сытые полусонные водители слонялись с лоснящимися от жира пухлыми рожами, не зная куда себя девать. Ежедневно всего три-четыре машины выезжали на работу. Всю целинную технику казахи переварить не могли, несмотря на служебные поездки директора и главного агронома по соседям, их жен по подругам, перевозку чабаньих юрт и овец с места, на место. С хлебного поля приехал, выспавшийся в тенечке, водитель Вася Горелый. Задача Васи – по сигналу комбайна подъехать и принять на борт зерно из бункера. Но пока при хилом урожае злака наполнялся бункер комбайна, Горелый отсыпался на много дней вперед. - Сегодня подняли сайгаков, - деловито сообщил народу Вася, - спали среди хлебного поля. - Давайте устроим ночное сафари на сайгаков, - загорелся мой подчиненный прапорщик Кулишин. Он был заядлым охотником и привез с собой на целину двустволку ИЖ-43. В общем, идея созрела. Совхозное начальство с одобрением отнеслось к отстрелу сайгаков: «Проклятые звери вытаптывают наши поля!» Директор Буриханов дал в помощь местного охотника похожего на басмача. Он был вооружен одноствольным ружьем с разбитым прикладом и кривым ножом. Ножом казах резал горло подранкам.
Вечером прапорщик Кулишин и «басмач» забрались в кузов по- народному - «колуна». В кабину рядом с водилой посадили еще одного «партизана» с фарой работающей от аккумулятора. Он должен был направлять свет фары на сайгачье стадо, чтобы охотники в них попали. Благословясь, выехали в ночную степь. Ранним утром довольные охотники вывалили из кузова семь убитых сайгаков и тут же начали их разделывать: мясо - повару Сане Пыхову, а рога - себе на сувениры. Ближе к обеду, как всегда, привезли баранью тушу. Саня наваливал на первое в глубокие алюминиевые миски целинников, дымящиеся куски сайгачатины. - Санёк, жижечки плесни! Жижечки!– жалобно просила моя команда, - тут же одно мясо! - Настреляли, так жрите, холодильника у меня нет, - злобно отвечал Саня Пыхов. Помогать разделывать сайгаков к нему никто не пришел, и он без отдыха провозился с ними до обеда. - А что у тебя на второе? - А на второе у меня жирная горячая баранина, - издевался повар, - приятного вам аппетита. Азиатское лето набрало силу. Жара – около сорока. Пожелание приятного аппетита на горячую баранину звучало, как оскорбление. Да еще после употребления пары килограммов сайгачатины. Больше на охоту никто не ездил. Зато повадились ходить в соседнее село на танцы. Так тогда называлась дискотека. А жителями этого села были сосланные в военные времена немцы. Знакомство с девушками немецкой колонии благотворно повлияло на внешний облик моих подчиненных. Они стали каждый день бриться, подшивать на гимнастерках свежие подворотнички и чистить до блеска сапоги и ботинки. С опрятными, культурными немками «партизаны» вели светские разговоры и даже не выражались матом. Идиллия продолжалась недолго. Нежные трепетные «партизанские» чувства не успели перерасти в пылкую любовь, как ревнивые немецкие парубки, разломав чей-то забор, побили моих целинников колами. - Вот, фашисты! Танками надо вас давить гадов! Сталина на вас нет! – убегая, орали неудачливые ухажеры. Прошел месяц. Нас перебросили в глухую степь, почти к границе с Россией. Поселились в бывших овечьих кошарах. Договор с казахами на поставку баранины закончился. Сайгаков не было. Тушенка с перловкой всем приелась.
Мне очень хотелось поближе познакомиться с бытом кочевых казахов. Случай представился к концу июля, когда в один из дней ко мне подъехал ко мне на лошади знакомый водитель молоковозки казах Николай. Он кочевал со своей многочисленной отарой неподалеку от нашей стоянки. - Камандыр, привет! - Привет, что надо? – спрашиваю его. - Ремень вентилятора, однако, нада, - казах показал мне лопнуший ремень вентилятора от двигателя Газ-53, - вот такой. Огромное количество различных ремней висело в моем КУНГе, но без разрешения зампотеха капитана Ходырева выдавать ничего я не имел права. Тем более постороннему. - Есть такой, но мне надо разрешение зампотеха, - ответил я. - Попроси его хорошо, пусть даст мне такой ремень, очень нада, - Николай, подмигнул мне глазом, - скажи, если не пожалеет, то я вас обоих приглашу на бешбармак. Что такое бешбармак я примерно знал. Это казахское угощение является целым ритуалом, и отказаться побывать у Николая в гостях я не мог. Гена Ходырев, услышав слово «бешбармак», сразу распорядился дать ему целых два ремня, один про запас, и счастливый казах, прижимая к себе драгоценный подарок, уехал на маленькой своей лошадке куда-то вдаль. Предварительно он рассказал, когда и куда нам приехать. Вечером мы с Геной уселись в мой командирский ГАЗ-53 и поехали в гости к Николаю. Дорог в степи нет. Казахи ориентируются по солнцу и по звездам, как заправские штурманы. Мы ехали точно по направлению, какое нам указал Николай. Вскоре увидели несколько У одной из них стояла знакомая молоковозка с поднятым капотом.
Подъехали поближе и увидели Николая, приветливо подзывающего нас к его юрте. Тут же пожилая казашка свежевала, подвешенного на перекладину, барана. - Жена! Встречай дорогих гостей! – приказал ей наш друг. Мы прошли в юрту, на ковре уже сидели, скрестив ноги, трое казахов. Казашка указала нам на почетные гостевые места во главе низкого длинного стола. Мы с Геной сели на подушки и, подражая остальным гостям, скрестили ноги под столом. Зашел Николай с огромным купеческим самоваром в руках и водрузил его на стол. Жена расставила чайные чашки по количеству гостей, поставила коробку с сахаром-рафинадом, и все гости дружно стали пить горячий чай. Из вежливости мы с Геной тоже выпили по чашке. Откуда нам было знать, что перед жирной бараниной надо разогреть желудок чаем - Гена, Юра! Наливайте еще, пейте, - Коля радушно налил нам по второй чашке. Всякой вежливости наступает предел. - Понимаешь, Николай, - дипломатично начал Гена, - у нас, русских, свои обычаи... Хозяин сразу врубился в ситуацию. - Понял, понял! Он метнулся куда то и принес бутылку водки. Капитан Ходырев поднял вверх большой палец – молодец! Перед нами появились добротные граненые стаканы. Хозяйка вовремя принесла в тазу дымящийся бешбармак – куски отварной баранины. Положила перед каждым гостем домашние лепёшки.
- А вы, что, водку пить не будете? – с надеждой на отказ спросил Гена. - Нет, нет! – замахали руками казахские гости, - мы чай! Ходырев разлил сразу всю водку по стаканам и высокопарно произнес тост. - За сотрудничество и дружбу между могучим Тихоокеанским флотом и прекрасным Казахстаном! Мы с ним выпили до дна. Закусили добротным куском мяса. Казахи сосредоточенно сопели в свой чай и потели. Когда они выпили по три чашки, и приступили к баранине, мы выразительно посмотрели на хозяина. Непьющий Николай достал вторую бутылку, припасенную для такого случая. Мы с Геной повторили фокус со стаканами, занюхали лепешкой и закусили бешбармаком. Душа распахнулась. Нам захотелось спеть что-нибудь родное, русское, и мы затянули что знали: «Ой, мороз, мороз...». Казахи тихо разговаривали меж собой. - Подпевайте, товарищи!- после второго стакана Гену понесло, - давайте дружно петь хором! Из вежливости казахские товарищи внесли свои бессловесные голоса в наш общий рёв: « ... ма...а...а...иго...о каня...я...а...а». Праздник закончился за полночь. Сытые и хмельные почетные русские гости взгромоздились в свой грузовик. Зампотех уселся за руль с неживым лицом и вялым состоянием тела. Я сел рядом, и мы поехали искать свое стойбище. Гена рулил по гладкой степи, залитой лунным светом, в разные стороны. Дорог нет – езжай куда хочешь. Наконец, зампотех окончательно уснул и мы заглохли посреди Северного Казахстана. Я долго смотрел на звездное небо и нашел Полярную Звезду. Как всегда, она указывала строго на Север. Но где было наше Ленинское, на севере, юге, западе или, может, на востоке сообразить было невозможно... Проснувшись утром, я увидел всадника на низкой лошадке. В первых лучах солнца он мирно ехал вдоль линии горизонта. Растолкал Ходырева. Гена завел машину и, сигналя беспрерывно, мы помчались догонять казаха спрашивать дорогу. Всадник стал спасаться от нас бегством, наверно, подумал, что в такую рань гоняться за жителями на грузовиках могут только басмачи. Железный конь выносливее казахской лошади. Мы догнали доброго молодца, успокоили его и расспросили, как добраться домой. Казах облегченно рассказал нам, в каком направлении надо ехать, и мы, к подъёму личного состава, добрались в свою целинную роту. Вот такой у нас с Геной получился «бешбармак».
Вспоминая те годы и оценивая результаты выполненной многоплановой работы, надо отдать должное стараниям и инициативе всего воинского коллектива Отряда, лично командиру капитану 1-го ранга С.А.Арутюнову, службам инженерного и материально-технического обеспечения, практически всем офицерам, мичманам, старшинам, матросам и гражданскому персоналу. С согласия автора стихотворения Евгения Кирилловича Никитина, ветерана Центрального Морского Отряда, капитана 1-го ранга, поэта, журналиста, хочу привести полный его текст, который, по мнению многочисленного коллектива, проходящих ныне службу в Отряде и ветеранов в сущности, является Гимном морских радиоразведчиков.
Гимн моряков – радиоразведчиков
Использовали ламповые станции И спутников-разведчиков полёт Для сбора достоверной информации, В которой так нуждается наш флот.
Даем оценку обстановки метко, Без лишних слов и розовых прикрас. Мы - ветераны радиоразведки. И Родина надеется на нас.
Мы знаем, что в морях и океанах, Вдали и возле наших берегов, В тумане политических обманов Ещё не мало прячется врагов.
Мы не жалеем наших нервных клеток, Все, делая по чести и уму. Мы - ветераны радиоразведки. Нас не сломить вовеки никому.
В простых делах и сложных ситуациях Нас будут помнить много-много лет. Как помним мы те старенькие станции, Когда вокруг давно уж Интернет.
Коль живы корни, не завянут ветки. И дети скоро встанут с нами в ряд. Мы - ветераны радиоразведки. Наш отчий дом – морской разведотряд.
Примечание: Текст стихотворения опубликован в альманахе «Мы служим России», стихи и очерки ветеранов военной Разведки. Изд. Москва-2008.
Капитан 1-го ранга Евгений Кириллович Никитин. Родился 17 апреля 1938 года. В Военно-морском флоте с 1955 года. Окончил в 1960 году ВВМУ связи и направлен для прохождения службы в Центральный Морской Радиоотряд Разведки ВМФ. С 1964 года находился в длительной зарубежной командировке. В 1969 году проходил службу в Разведывательном Управлении ГШ ВМФ. В 1974 году окончил Военный институт иностранных языков. С 1983 года – обозреватель газеты «Красная Звезда», а с 1986 года – редактор журнала «Морской сборник». Награждён орденом «За службу Родине в ВС СССР» III степени. Уволен из рядов Военно-Морского флота в запас в 1990 году. Автор нескольких книг, в том числе об аварии атомного ракетного крейсера стратегического назначения К-219 «Роковые Бермуды» и многочисленных публикаций. С 1990 года – обозреватель информационного агентства ИТАР-ТАСС. За вклад в развитие мировой цивилизации занесён в американский справочник «Кто есть кто в мире».
Считаю своим долгом сказать следующее. В августе 2005 года мне довелось побывать на торжественном мероприятии, посвящённом 50-летию образования Отряда. В период моей службы мы только отмечали первое десятилетие. За прошедшие 40 лет произошли, как мне кажется, колоссальные и принципиальные изменения во всех сферах жизни и деятельности Отряда. Это и понятно. Было радостно на душе, что отношение к нам, ветеранам, заложившим основу будущего успеха, независимо от того, кто, сколько лет прослужил в Отряде, было уважительное и доброе.
Ветераны-радиоразведчики Центрального Морского Отряда ОСНАЗ ВМФ.
13. Возможные кадровые перестановки
Вспоминаю, что в период начала 1960-х годов в Отряде происходили значительные кадровые перестановки, многие офицеры получали новые назначения, как внутри части, так и переходили на должности в центральные подразделения Разведки ВМФ. Это коснулось и Приёмного Центра. Я сейчас не могу сказать, в какой последовательности проходили перемещения. Но могу точно утверждать, что на замену командира первой группы вместо капитан-лейтенанта Виктора Гусева пришёл капитан 3-го ранга Алексей Лапшев. Внешне сдержанного и серьёзного, но, как оказалось на практике, большого шутника и человека, не лишённого повышенного чувства юмора, что не всегда многим нравилось, командира второй группы капитан-лейтенанта Бориса Коршунова заменил капитан-лейтенант Дмитрий Тищенко. Кстати говоря, мне тоже доставалось от Бори Коршунова, любившего, кроме всего прочего, давать своим коллегам разные смешные имена или прозвища, подмечая какие-то индивидуальные особенности того или иного человека. Несмотря на то, что мой возраст тогда уже подходил к тридцати годам, на моих щеках обычно играл яркий румянец, от которого мне невозможно было избавиться, особенно в минуты какого-то смущения или излишнего волнения при неожиданных ситуациях. Подметив это, коварный и шутливый Борис Коршунов стал называть меня «сеньор помидор» или, того хуже, просто вульгарно «красный помидор». Услышав такие прозвища, я поначалу волновался и нервничал и от этого ещё больше покрывался сплошным красным цветом. К моему счастью и удовлетворению, эти прозвища вскоре забылись. Однако, ненасытный на остроумие Боря Коршунов переименовал меня в которое закрепилось за мной на долгие годы.
(из серии «Песни гражданской войны») Художник В. Смирнов.
Даже сейчас, по прошествии почти сорока пяти лет, встречаясь с ветеранами Отряда, эти слова некоторыми сослуживцами по-прежнему вспоминаются. Повод для моего переименования у Бориса Коршунова появился сразу после того, как меня осенью 1964 года назначили командиром третьей группы вместо капитан-лейтенанта Олега Кусенко, весьма ответственного, инициативного и требовательного офицера. В должности командира радиотелеграфной группы я прослужил ровно два года, которые совпали с передислокацией Отряда на новое место. Приёмный Центр разместился в просторной двухэтажной казарме. На первом этаже находилась самая большая по количеству матросов первая группа, на втором этаже вторая и третья группы, которые были почти одного состава по численности. Просторные, светлые, с высокими потолками кубрики позволяли избавиться от невероятной тесноты на старом месте и расположить личный состав на одноярусных кроватях, между которыми были большие расстояния и широкие проходы. К тому же, в казарме были служебные помещения и отдельные кабинеты для старшинского и офицерского состава. Кроме того, командиры групп для работы с секретными документами по специальности имели также свой кабинет в служебном здании, где осуществлялось несение боевой вахты, и велась вся оперативная деятельность Отряда. Помощником командира третьей группы в это же время был назначен мичман А.М.Молчанов, переведённый в Отряд из родственных по профилю деятельности частей КГБ. Он оказался человеком опытным, знающим службу, требовательным к подчинённым, по характеру уравновешенным. Мне с Александром Матвеевичем удалось установить весьма хороший рабочий контакт, и наше взаимодействие приобрело характер полного понимания в выполнении стоящих перед группой задач. Если мичман А.М.Молчанов главным образом выполнял организационно-строевые функции, то специальные вопросы деятельности вахтенных радиотелеграфистов на боевых постах контролировал инструктор Приёмного Центра мичман В.М.Сенной, отличнейший специалист, неоднократный победитель многочисленных соревнований и чемпион ВМФ по специальности.
Матросы срочной службы Центрального Отряда, увольняемые в запас. 1965 г.
Могу назвать только некоторых офицеров и мичманов, изображенных на этом снимке 1965 года. Проселков А.Г., Сенной В.М., Рябчун В.И., Яковлев В.С., Волков Е.И., Козеюк В.Н., Бурцов Г.М., Белоусов А.М., Кудинов В.Д., Арутюнов С.А., Сидоров А.М., Ручин А.К., Казаков Н.Н., Славинский Н.К., Верюжский Н.А., Макаров В.К., Краюшкин В.Н.
Выполняя обязанности командира радиотелеграфной группы Приёмного Центра, которая тогда являлась в Отряде «отличной», мне с моими грамотными и ответственными помощниками удалось не только сохранить это звание, но и завоевать первое место в Отряде. В течение этих двух лет я всегда чувствовал поддержку и понимание со стороны начальника Приёмного Центра капитана 2-го ранга О.С.Капустина. За это время личный состав группы обновился более, чем на 60-70%. Много времени мне приходилось уделять индивидуальной работе с матросами. Практически я знал биографические данные каждого матроса, из каких мест призывался, кто родители и их семейное положение, чем занимался до призыва на военную службу, с какими результатами закончил учебный отряд, внимательно присматривался и оценивал настоящее отношение к службе и несению боевой вахты, достойных поощрял, выдвигал на должности старших специалистов и командиров отделений, ходатайствовал о присвоении воинских званий для матросов срочной службы, другим помогал исправить замеченные недостатки, а к нерадивым, увы, приходилось применять дисциплинарные взыскания. Надо откровенно сказать, что подавляющее большинство матросов срочной службы были отличные парни, ответственно, что очень важно, относились к выполнению своих обязанностей. Всех, разумеется, я не смогу перечислить, но назвать некоторых из них всё-таки постараюсь. Вот, например, такие ребята запомнились, как Боря Дорохов, Володя Корольков, Эдуард Еленский, Слава Лавриненко, Серёжа Тарасов, Володя Кочерин, Федя Хританков, Володя Вшивцев, Виталий Митин, Ваня Ковалёв, Ваня Легута, Костя Ревин, Толя Лашкан, Женя Шевцов, Толя Синько, Петя Кочерга, Гриша Душевский, Валерий Воробьёв, Вася Будзишен и многие другие.
Жизненное кредо: Есть неглупые люди, но я не верю им. И они легли под время, под власть. Легли, потому что поняли: эту ораву им не победить.
Все они с разными характерами и судьбами, родившиеся или перед самой войной, или в годы войны, детство которых прошло в необыкновенно тяжелейших условиях, если принять во внимание, что семьи многих из них оказались на территории, временно оккупированной немецкими захватчиками. Хотя большинство личного состава группы до призыва проживали в сельской местности, тем не менее, многие имели среднее или среднетехническое образование. Валерий Воробьёв даже имел высшее образование, а Ваня Киримов незаконченное высшее педагогическое образование. Ваня Коваленко, например, изъявил желание во время службы поступить на заочное отделение инженерно-строительного института, в чём ему не было отказано. Некоторые матросы после окончания срока срочной действительной службы оставались на военной службе в качестве сверхсрочнослужащих. Так, например, из нашей группы продолжил службу в Отряде отличник боевой и политической подготовки, специалист 1-го класса, командир лучшего отделения старшина 1-ой статьи Миша Горничкин, прослуживший в рядах ВМФ в итоге около тридцати лет, а после демобилизации ставший крупным предпринимателем. В большинстве своём матросы и старшины были общественно активные и благодаря целенаправленной работе как по командирской линии, так и со стороны комсомольской и партийной организаций отдельные матросы и старшины вступали в члены КПСС. Назову, например, старшину 1-ой статьи Толю Синько, который до службы окончил техникум железнодорожного транспорта и успел поработать бригадиром колёсного цеха вагонного депо, а на службе, став членом КПСС, принимал активное участие в работе комсомольской организации и был избран секретарём Комитета ВЛКСМ Отряда. После демобилизации Анатолия Синько на эту должность был избран также представитель нашей третьей группы старшина 1-ой статьи Валерий Воробьёв. К слову сказать, через несколько лет совершенно случайно на переходе станции метро «Парк имени Горького» у меня произошла встреча с Анатолием Фёдоровичем Синько. Разговор был мимолётный, но эмоционально тёплый и доброжелательный. Хотя каждый из нас был ограничен во времени и торопился по своим делам, однако, узнав и поприветствовав друг друга, удалось только уточнить, что А.Ф.Синько, являясь уже тогда руководителем какого-то крупного предприятия, приехал из своего Краснодарского края в Москву по служебным делам. Обменявшись краткой информацией общего характера, мы пожелали друг другу дальнейших успехов и расстались, не догадавшись договориться на продолжение дальнейшего контакта, что, вероятней всего, должно было исходить от меня.
Матросы и старшины отличники боевой и политической подготовки Приёмного Центра Отряда. В первом ряду: капитан-лейтенант Н.А.Верюжский, инженер-капитан В.Н.Зикеев, инженер-капитан 2-го ранга В.Д.Кудинов, инженер-капитан-лейтенант В.Ф. Чернов. Москва. 1965 год.
Среди матросов и старшин группы, большинство из которых были комсомольцами, в результате активной воспитательной и целенаправленной партийно-политической работы естественно возникало стремление, как тогда говорили, стать активными строителями коммунистического общества. Такие желания матросов и старшин группы я всегда обсуждал с замполитом Приёмного Центра и получал соответствующий инструктаж для дальнейших действий. Мой партийный стаж уже тогда позволял давать партийные рекомендации для вступления в члены КПСС и этим правом я с большим удовольствием пользовался. Были случаи, когда у некоторых моих подчинённых срочной службы кандидатский стаж заканчивался после их демобилизации, тогда они, находясь в новых условиях на гражданском положении, обращались с просьбой дать им такие рекомендации. Помню, что писал такие рекомендации, например, бывшему отличнику боевой и политической подготовки, специалисту 1-го класса, командиру отделения радиотелеграфистов старшине 1-ой статьи Володе Боровкову, поступившему на учёбу в Горьковский Сельскохозяйственный институт, и Николаю Моханю, при прохождении военной службы проявившего себя только с положительной стороны, после демобилизации проживавшего в Барановичах. Уверен, что они оправдали доверие, стали достойными людьми. Но самое главное, на мой взгляд, было то, что во время службы все мои подчинённые бдительно несли боевую вахту и отменно выполняли свой воинский долг.
Продолжение следует.
Пожалуйста, не забывайте сообщать своим однокашникам о существовании нашего блога, посвященного истории Нахимовских училищ, о появлении новых публикаций.
Сообщайте сведения о себе и своих однокашниках, воспитателях: годы и места службы, учебы, повышения квалификации, место рождения, жительства, иные биографические сведения. Мы стремимся собрать все возможные данные о выпускниках, командирах, преподавателях всех трех нахимовских училищ. Просьба присылать все, чем считаете вправе поделиться, все, что, по Вашему мнению, должно найти отражение в нашей коллективной истории. Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
Сообщество «Ленинградское Нахимовское военно-морское училище» на национальной почтовой службе мэйл.ру mail.ru проводит голосование в поддержку Обращения Нахимовского Собрания к Президенту России по вопросу дальнейшей судьбы исторического крейсера «Аврора», поставленного на вечную стоянку в 1948 году у здания Нахимовского училища. Проголосуйте, пожалуйста
Полным ходом (днем и ночью) идет ремонт казармы № 4 снаружи здания. «Партизаны» (военные строители на флотском жаргоне) с подвесной красят и чистят наружные стены. Дневальный матрос Буйвол в два часа ночи услышал грохот и крики из сушилки. Пошел смотреть. Видит картину: крепления люльки строительной оборвалось, и два «партизана» уцепились когтями за окно сушилки снаружи и орут благим матом в два голоса: пусти, мол, служивый, жить хочется. Со словами «Не положено, здесь подводники живут!» матрос Буйвол открыл окно и очистил подоконник от стройбата. Далее со спокойной душой продолжил исполнение обязанностей по команде.
А где же "партизаны"?
Чистосердечность
Забирая матроса Буйвола с гарнизонной гауптвахты, корю его за то, что попал на губу. В ответ слышу от него: «Выпили с двумя товарищами по две бутылки водки на брата. Я же не виноват, что их развезло, и мне пришлось их тащить в казарму. А здесь патруль вдруг, откуда ни возьмись…».
Весной 1943 года в газете опубликовали объявление о наборе юношей в школу юнг Балтийского флота. - Ну, ты читал объявление? - поинтересовался приятель Василия Иванова. - Что думаешь? Надо в армию идти, а то потом спросят: «А где ты был?» Правда, тебя могут не взять. Ты ведь не комсомолец. Василий Иванов, переживший две блокадные зимы, не раз попадавший под обстрел, в ряды комсомольцев вступать боялся. Сейчас Василий Андреевич, улыбаясь, признается, что просто трусил. Почему? А вдруг выберут председателем собрания? Что буду говорить? Несмотря на страх получить отказ, он пошел на комиссию. Его все же зачислили в школу юнг. Она располагалась в Кронштадте, на острове Котлин в Финском заливе. За шесть месяцев Василия Иванова выучили на радиста. По направлению он попал на минный тральщик Т-218. Командир отделения оказался старше его на двенадцать лет. Каждое слово «морского волка» становилось законом. Что скажет - все сделаешь. - Ты бывший юнга? - как-то поинтересовался командир отделения. - Так точно! - отчеканил матрос, пряча в руке папиросу. - В школе юнг вам разрешали курить? Юнгам не разрешалось курить. Несовершеннолетние. Вместо табака ребятам давали конфеты, но, конечно же, пацаны дымили. - До вчерашнего дня не разрешали, - сострил салага. - Курить не будешь! До конца войны! - приказал командир. - Как так? - опешил матрос. - А так. Закуришь в шесть часов вечера после войны, - ответил краснофлотец, находившийся под впечатлением недавно вышедшего фильма «В шесть часов вечера после войны». Сказано - сделано. С июня 1944 года матрос Иванов о папиросах даже не думал. Радиста откомандировали на другой тральщик. На нем он вышел в первый в своей жизни боевой поход, в котором и встретил победу. В шесть часов вечера после войны радист закурил. Впрочем, Василий Андреевич уже давно избавился от этой вредной привычки.
Ольховский Олег Петрович
Родился 8 июля 1929 года в Ленинграде в семье инженера-механика Балтийского пароходства. Учился в 288-й средней школе, где успел окончить пять классов с отличием. Война застала О.Ольховского в Любановском пионерском лагере, где отдыхали дети моряков и работников Балтийского пароходства и Ленпорта. Угрожала опасность, и в начале июля детей вывезли на станцию Николо-Полома. Вместе с Олегом были мать Юлия Владимировна, сестра Лида и брат Гена. Здесь мальчик продолжил учебу в школе-интернате. Отец Олега с первых дней войны ушел добровольцем в армию, сражался в партизанском отряде, а летом 1942 года был назначен механиком в дивизию бронекатеров Волжской военной флотилии. Олег, как и другие его сверстники, изучал в школе военное дело, рвался на фронт. Учитывая их желания, группу мальчишек направили в Бакинскую школу юнг. После ее окончания Олег прибыл в Николо-Полома, чтобы сдать экзамены за шестой класс. Туда случайно на несколько дней заскочил и его отец Петр Ефимович, который на фронт уехал уже вместе с сыном. Попав на бронекатер № 92, энергичный и трудолюбивый Олег быстро овладел специальностями сигнальщика и пулеметчика, стал любимцем всего экипажа. А первое боевое крещение в составе Днепровской военной флотилии принял на Березине летом 1944 года, участвовал в прорыве переправы Паричей, в освобождении Бобруйска. Более того, однажды даже взял в плен группу фашистов, расположившихся на лесной поляне, за что получил благодарность командования и в подарок трофейный автомат. …Высаженные с кораблей группы моряков при поддержке артиллерии захватили ряд опорных пунктов на подступах к Пинску. Когда бронекатер, приняв на борт боеприпасы и второй эшелон бойцов, вновь собрался идти к Пинску, Олег Ольховский неожиданно обратился к И.А.Чернозубову: - Товарищ командир! Разрешите принять участие в высадке десанта. - Игорь Алексеевич! Не возражайте. Я ведь тоже буду с вами, поддержал сына отец. БК-92 шел главным. Олег выполнял обязанности пулеметчика. До берега добрались без серьезного противодействия со стороны противника. Но не успели матросы подать трап, как в рубку катера с левого борта угодил снаряд. Появились раненые и убитые, осколок также впился в плечо Олега. Однако, несмотря на это, юнга продолжал вести меткий огонь по врагу.
После очередного попадания снаряда раздался мощный взрыв в артиллерийской башне, забрав жизни нескольких смельчаков, а командиру Н.Насырову оторвало ногу. У штурвала катера стал старший лейтенант Петр Ефимович Ольховский. Но от нового попадания снаряда вскоре смертельно ранило и его. Бронекатер, оставшийся без управления, с раненым, единственным боеспособным юным моряком начал метаться в пенистых водах реки. А боеприпасы надо было доставать во что бы то ни стало. Олег прекратил огонь и стремглав бросился к боевой рубке. Гитлеровцы тоже перестали стрелять, желая, видимо, захватить израненный корабль. Круто развернув штурвал, юнга уверенно повел бронекатер к набережной, прямо на врага. Это было так неожиданно. Смелый маневр гитлеровцы, не иначе, приняли за добровольную сдачу в плен и устремились навстречу. И в это время, когда до берега оставались считанные метры, Олег оставил штурвал и снова очутился у пулемета, посылая одну очередь за другой. Он мстил за отца, за боевых товарищей, за родной Ленинград. Подвиг юнги удесятерил силы десантников. Воздух потрясли раскаты «ура!», и герои в бескозырках ринулись в очередную, четырнадцатую, атаку. Юного героя нашли крепко державшимся за рукоятку пулемета, лицо и плечо были залиты кровью. …Герои не умирают, они бессмертны. Одна из улиц Пинска названа в честь Ольховских. На доме №7 установлена мемориальная доска. Имя юнги навечно занесено в Книгу Почета 288-й школы Ленинграда. его имя носили пионерская дружина СШ № 5, а также шесть отрядов разных школ города, пионерские отряды Москвы, Минска, Ялты и других городов. Имя и фамилия бесстрашного пулеметчика – на борту буксирного теплохода, построенного в Пинске на средства пионеров и школьников. Киностудия «Беларусь-фильм» выпустила на экраны документальный фильм «Быль о Мальчишке», посвященный Олегу Ольховскому. За героический подвиг, совершенный в бою 12 июня 1944 года при освобождении города Пинска, гвардии старший техник-лейтенант Петр Ефимович Ольховский посмертно награжден орденом Отечественной войны 1-й степени, а его сын гвардии юнга Олег Ольховский – орденом Отечественной войны 2-й степени.
Там похоронены воины, погибшие при освобождении г.Пинска. В их числе и юнга Олег Ольховский, именем которого назван один из теплоходов нашей флотилии.
Кроме "сынов полков", были и "сыновья кораблей", юнги, осваивавшие боевые обязанности без каких-либо организованных форм обучения. Приведем то, что нам известно о них.
Амелькин Валерий Степанович
В.С.АМЕЛЬКИН, юнга, матрос, моторист МКА
55 лет назад героическая Онежская флотилия овладела столицей Карело-Финской Республики - городом Петрозаводском.
Из приказа Верховного Главнокомандующего от 30 июня 1944 года: "Войска Карельского фронта в результате глубокого маневра на окружение с высадкой десанта на западном побережье Онежского озера освободили от немецко-фашистских захватчиков столицу Карело-Финской Республики г. Петрозаводск. Отличились моряки капитана I ранга Антонова, капитана II ранга Крохина, капитан-лейтенанта Ельникова, капитана III ранга Никулина, капитана Молчанова..."
Первая встреча петрозаводчан с моряками ОВФ 28 июня 1944 г.
... Рассказывает старейший ветеран Онежской военной флотилии 83-летний Александр Игнатьевич Евстропков: "Пошел я добровольцем на флотилию в 1941-м с пароходства и туда же в 1944-м вернулся. Служил на СКР-15 (бывший буксир "Мартиец-60") мотористом. Возил всю войну грузы в Шалу, и боевых эпизодов и морских боев у нас, считай, и не было. Да и слабовата была финская флотилия против нашей: катера с пулеметами да наши же трофейные старые пароходы "Урицкий", "Роза Люксембург", другие. Финны затопили их в 1944-м у Ивановских островов, а наши подняли, но восстанавливать не стали, пустили на металлолом. Помню, конечно, тот день, 28-е. Мы стали на рейде часа в четыре с баржами с пехотой. Горела рядом лыжная фабрика. И митинг помню, и речь командира "Марсового". Нас сразу тогда с грузом на Медвежьегорск послали. А с того десанта нас в городе, кажется, двое только и осталось - я да Амелькин Валерий Степанович, юнгой он тогда был на минном катере. На войну он, считай, "по блату" попал 15-летним пацаном - брат его был командиром Вытегорской военно-морской базы"... Исторической памяти не должно умирать в тиши архивов и библиотек, уходить с ее носителями, участниками и свидетелями той войны. Того десанта утром 28 июня 1944 года.
Карамшин Игорь Александрович
Игорь Александрович Карамшин юнгой служил на кораблях
Копытов Юрий Петрович
Вместе с военными в море на защиту грузов выходили и гражданские суда. На одном из них, паровой шаланде "Уса", в 1942-м начинал учеником-матросом тринадцатилетний Юра Копытов. А уже в декабре 1943-го он отправился в свое первое плавание в составе северных конвоев. На судне "Индига" подросток принимал участие в доставке грузов в Мотовский залив к полуострову Рыбачий, где держали оборону советские войска. Рыбачий стал не только героем знаменитой песни, но и вошел в историю войны как место, где немцы не перешли государственную границу в течение всей войны. - Как только судно появлялось в заливе, немецкие и советские батареи начинали дуэль, а мы должны были аккуратненько, прижимаясь к берегу, пройти между атакующим и прикрывающим огнем. Нас выручали катера-охотники, они ставили дымовую завесу, и мы проскальзывали. Нас, пацанов, на "Индиге" было двое: я на палубе, а дружок Борька в машинном отделении. Страшно ли было? Тогда, в юности, нет. Скорее - интересно. В Белом и Баренцевом морях конвоям угрожали самолеты, подводные лодки, мины. В ноябре 1944-го мы пришли в Мурманск, а "Революция" выходила в Архангельск. Потом мы узнали, что она отстала от каравана и была потоплена двумя торпедами. Ни один человек не спасся. На этом судне у меня было много знакомых ребят, вот тогда я начал понимать, что война - это страшно.
Пароход «Революция». Суда первого военного каравана в Мурманском порту. - Огненные походы: Мурманское морское пароходство в годы Великой Отечественной войны: — Мурманск: Кн. изд-во, 2005.
Первый раз матрос Копытов встретился с английскими моряками в Мурманске в декабре 1943-го, когда по приказу командира доставил на иностранное судно пресную воду. - На том корабле было много моряков, спасенных из ледяной воды. Они к нам, мальчишкам, отнеслись по-отечески, каждый трепал по голове, угощал шоколадом и кофе. А чернокожий кок распихал по нашим карманам целый противень ароматных булочек из белой муки. У иностранных моряков всегда был хороший табак, а еще нам нравилась их форма.
Продолжение следует.
Пожалуйста, не забывайте сообщать своим однокашникам о существовании нашего блога, посвященного истории Нахимовских училищ, о появлении новых публикаций.
Сообщайте сведения о себе и своих однокашниках, воспитателях: годы и места службы, учебы, повышения квалификации, место рождения, жительства, иные биографические сведения. Мы стремимся собрать все возможные данные о выпускниках, командирах, преподавателях всех трех нахимовских училищ. Просьба присылать все, чем считаете вправе поделиться, все, что, по Вашему мнению, должно найти отражение в нашей коллективной истории. Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
