А тогда было начало июня 1942 года. Караван PQ-17 и силы его охранения продолжали двигаться к советским берегам незамеченными. Его трагическая судьба была еще впереди, и в ней определенную роль сыграл находящийся тогда в строю линкор «Тирпиц». Первое обнаружение конвоя и сил непосредственного охранения произошло днем 1 июля. Это был немецкий самолет. Через час конвой обнаружила подводная лодка. Началось планомерное слежение за PQ-17. В это время силы дальнего охранения под командованием адмирала Д.Тови взяли курс для прикрытия конвоя с юга. При беседе с адмиралом о создавшемся положении я почувствовал его беспокойство и тревогу. Боязнь британцами крупных кораблей, в том числе «Тирпица», и желание как можно скорее расправиться с ними приводило к нервным ситуациям. Чтобы заманить линкор в ловушку и при помощи самолетов с авианосца расправиться с ним, берем курс на север, двигаясь за конвоем. Основные силы Джона Тови уходят из зон, контролируемых германскими самолетами. Понятия, бытовавшие в британском флоте Метрополии и в его руководстве, сводились к одному: его превосходству над другими флотами. «Лучший флот в мире», — эти слова могли быть произнесены в любое мгновение. Но в моем понимании обстановка на флоте Метрополии была не совсем такой. Присутствовали определенная инертность в принятии решений и излишняя осторожность действий. В Берлине в это время обсуждались проблемы борьбы с PQ-17. Гитлер настоятельно требовал полного уничтожения конвоя и считал это на тот момент главной задачей. 4 июля, днем, были переданы поздравления американским морякам по случаю Дня независимости США, а поздно вечером адмирал Д.Тови получил радиограмму из Адмиралтейства: «...Весьма срочно. Ввиду угрозы надводных кораблей противника конвою рассредоточиться». Я узнал об этой радиограмме от офицера связи. Хотя, как потом стало известно, германские крупные надводные корабли в то время стояли в Альтен-фиорде в северной Норвегии.
В книге адмирала А.Г.Головко «Вместе с флотом» этот момент описывается так: «...Британское адмиралтейство в 23 часа приказало командиру конвоя предоставить транспортным судам "право самостоятельного плавания" в советские порты одиночным порядком, без охранения, курсами по своему усмотрению. Иначе говоря, приказ следовало расшифровать словами "спасайся, кто может!". Что и было выполнено с удивительно странной поспешностью. Произошло это до прибытия к границам нашей операционной зоны, нас об этом не известили, и мы не могли предотвратить и приостановить выполнение пагубного приказа о рассредоточении транспортных судов». Действительно, после полученной радиограммы наши корабли легли на обратный курс и впоследствии соединились с остальными силами охранения. С конвоем остались малые эскортные корабли. Начались разгром конвоя и гибель транспортов. Об этой трагедии для русских, англичан и американцев повествуют книги В.С.Пикуля «Реквием каравану PQ-17», Д.Ирвинга «Разгром конвоя PQ-17» и воспоминания многих моряков нашего флота. В результате интенсивных атак германских подводных лодок и самолетов из 34 транспортных судов погибли 23. Пошла ко дну большая часть военных грузов, погибло много отважных моряков. Северный флот до конца июля продолжал поиски и спасение транспортов конвоя PQ-17. Действия его надводных кораблей и подводных лодок достаточно хорошо освещены в нашей литературе. Мне только хочется вспомнить подводников. Мой знакомый по Тихоокеанскому флоту командир бригады подводных лодок Н.И.Виноградов много сделал в борьбе с фашистскими кораблями. Отважные действия командиров подводных лодок Н.А.Лунина, В.Н.Котельникова, В.Г.Старикова и других известны всем.
Существенную роль в борьбе с германскими морскими силами сыграла атака подводной лодкой Н.А.Лунина линкора «Тирпиц». Интересно, что когда я был на британском корабле, ко мне подошел один из офицеров и сообщил, что русские по радио сообщили об удачной атаке «Тирпица» их подводной лодкой. «Однако, — говорил он, — у нас таких данных нет, и линкор целый и невредимый возвратился в порт». Я ответил на русский манер: «Поживем, увидим». Во всяком случае, атака Лунина была важной в борьбе с основными силами флота фашистов, находящегося в Норвегии. Трагична гибель известного подводника — Магомеда Имадутдиновича Гаджиева, сражавшегося до конца с вражеским самолетом. За героизм и отвагу ему посмертно было присвоено звание Героя Советского Союза.
: «Нет нигде и не может быть такого равенства перед лицом смерти, как среди экипажа подводной лодки, на которой либо все погибают, либо все побеждают».
Активные действия североморцев отвлекали и парализовали часть сил противника и не давали ему возможности успешно бороться с конвоями союзных сил. Северный флот наряду с этим должен был нарушать коммуникации немцев, интенсивно перевозивших северными морями железную руду и никель для нужд военной промышленности. При этом диапазон и протяженность действий флота простирались на восток до побережья Новой Земли, где фашисты старались нарушить наши арктические перевозки. История поражения конвоя PQ-17 напомнила мне наш Таллинский переход кораблей в Кронштадт. И в том и в другом случаях корабли основного охранения покидали тихоходные и плохо вооруженные корабли с грузами и людьми: британский флот — из-за боязни крупных надводных кораблей немцев (в частности линкора «Тирпиц»), а у нас — из-за большей скорости движения военных кораблей по сравнению с тихоходными и старыми транспортными кораблями, уходящими из Таллина. Жертв было много и у нас, и у англичан. Но было мужество и братство моряков в борьбе с врагом и при спасении погибающих людей. В британском флоте, как и у нас, были примеры отважных поступков командиров кораблей, личного состава и других людей, участвующих в борьбе с фашизмом. Неудачи с караваном PQ-17 привели к тому, что англичане отказались проводить конвои в полярный день. Конвой PQ-18 ушел из Англии лишь в сентябре 1942 года. В это время у нас в стране шли ожесточенные сражения под Сталинградом. Адмирал Д.Тови очень интересовался этими событиями и неоднократно старался узнать у меня информацию о .
Остались у меня в памяти еще четыре конвоя. Это PQ-12, PQ-13, PQ-15 и PQ-16. Конвой PQ-12 был непосредственно связан с выходом на его перехват линкора «Тирпиц» и других кораблей. Это было в марте 1942 года. Американские самолеты с авианосца «Викториес» обнаружили «Тирпиц» и несколько раз атаковали его, но торпеды не попали в цель. К сожалению, главные силы, руководимые адмиралом Д.Тови в этой операции, из-за радиомолчания не смогли принять участие в борьбе с германским линкором. Конвой PQ-13 вышел из Исландии в конце марта. Линкор «Кинг Джордж V» с командующим флотом Д.Тови организовывал его охрану. Были атаки подводных лодок, эсминцев и самолетов. Погибли несколько транспортов, был поврежден торпедой, но продолжал вести бой с немецкими кораблями британский крейсер «Тринидад». Отношения с командующим флотом Метрополии Джоном Тови у меня были хорошими. Он внимательно и с чувством уважения к русским выслушивал мои сообщения. Интересно, что когда в январе 1943 года, находясь на линкоре, я неожиданно получил сигнал из Лондона: «Вернуться на Родину», адмирал Д.Тови, узнав об этом, несколько растерялся. Положение на сухопутных фронтах в то время было не очень благоприятным, немецко-фашистские войска еще обладали инициативой. И очевидно, в этом сообщении прозвучала какая-то нотка недоброжелательности Советского Союза к Англии. Он спрашивал меня, почему отзывают. Но я и сам не знал в чем дело. Потом оказалось, что британский наблюдатель на нашем Черноморском флоте грубо нарушил статус, установленный для наблюдателя. Он пытался завербовать информаторов по секретным вопросам. Для того, чтобы отозвать его обратно, в дипломатических целях из Великобритании нужно было отозвать меня. Главой британской миссии в Москве был контр-адмирал Джон Майлс. Он пришел к Н.Г.Кузнецову и спросил: «Почему вы отзываете коммодора Египко?» Николай Герасимович объяснил, что «ваш офицер-наблюдатель занимается шпионскими делами, и мы требуем, чтобы вы отозвали его с нашего флота». Поэтому и англичанами был поставлен вопрос о моем возвращении на родину.
Британский крейсер «Тринидад»
Несколько слов о разведке. Сразу же скажу, что никаких контактов и общения у меня с нашей разведкой не было. Я был назначен в аппарат военно-морского атташе при посольстве СССР в Лондоне, и моей основной целью было наблюдать за военными действиями британского флота. Правда, мои отчеты о службе в Испании и в Англии направлялись в разведывательное управление при Генштабе в Москве. Я старался все интересное для флота нашей страны изучать и пересылать в Москву. Не знаю, была ли от этого какая-нибудь польза. Через полгода на британский флот был назначен новый наблюдатель, капитан 3 ранга Н.М.Соболев, о котором я уже упоминал. В память о плавании с адмиралом Д.Тови у меня осталась фотография с его дарственной надписью. В апреле 1942 года из Советского Союза шел обратный конвой QP-11, в состав которого входил крейсер «Эдинбург», на его борту находилось 7 тонн советского золота в уплату за производимые союзные поставки. На нем было много раненых англичан и американцев, возвращавшихся домой. Крейсер атаковала подводная лодка, а затем и немецкие эсминцы. Была возможность его спасти и сохранить золотой долг, но по приказанию англичан крейсер был торпедирован своими кораблями и затонул в 300 милях от Кольского залива на глубине 260 метров. В 1980-х годах он был обнаружен британскими поисковиками, основная часть золота была поднята английской фирмой и поделена между СССР и Великобританией в пропорции 3:1.
Следующий конвой в Советский Союз, PQ-15, в котором я участвовал, был отправлен в начале мая 1942 года. Флот Д.Тови обеспечивал его защиту. Конвой подвергся нападению немцев, главным образом самолетов, и потерял несколько транспортов. Один трагический случай хорошо запомнился мне. Я находился на линкоре «Кинг Джордж V». Погода была туманной и пасмурной. Случилось так, что линкор, шедший полным ходом, из-за плохой видимости и нарушения правил применения опознавательных сигналов ровно посередине разрезал свой собственный эсминец «Пенджаби». Взрыв глубинных бомб на тонущем корабле слегка повредил линкор «Вашингтон», находящийся невдалеке. Были и другие конвои и походы. 30 мая 1942 года при защите конвоя PQ-16 погиб первый за время войны в Военно-Морском Флоте дважды Герой Советского Союза Борис Феоктистович Сафонов. Отважный летчик и замечательный мастер своего дела. Героически защищался наш советский транспорт «Старый большевик» с большим грузом взрывчатки на борту. Его команда отбила множество авиационных атак немцев. Он боролся с пожаром и был доставлен благополучно в порт назначения. Англичане бросали и топили поврежденные суда, а русские боролись и отважно спасали и суда, и грузы.
Пожар на теплоходе «Старый большевик» в Баренцевом море. - Огненные походы: Мурманское морское пароходство в годы Великой Отечественной войны: — Мурманск: Кн. изд-во, 2005.
Британские и американские корабли охранения всегда оказывались в выигрышной ситуации и хорошо отражали атаки вражеских эсминцев. Однако потери в конвоях составляли 15-20 %. Это было результатом активных действий германских подводных лодок и авиации. Хотя, как отмечает Ф.Руге в книге «Война на море 1939-1945», их самолеты в то время еще не были оснащены радиолокационными станциями для обнаружения кораблей. Когда корабли подходили к Норвегии, мне вспоминалась курсантская практика. В 1928 году был дальний поход на легендарной «Авроре». Мы побывали в столице Норвегии Осло (ранее Христиания). Командиром крейсера был А.Ф.Леер. К нам на корабль прибыла посол Советского Союза А.М.Коллонтай. Очень-хорошо помню ее, одетую в темный костюм с белой блузкой и с маленьким красным бантиком на шее. Нас построили на палубе, состоялся приветственный салют в честь посла СССР. Александра Михайловна, окруженная представителями нашего посольства, в основном, женщинами, сказала, обращаясь к нам: «...Поздравляю вас, товарищи моряки, с прибытием в иностранные воды». Мы воодушевленно прокричали три раза «Ура!». Командир дал команду разойтись, и все разбежались по своим местам. Я был у камбуза. Смотрю — гости идут к пекарне, откуда доносился приятный запах свежеиспеченного хлеба. А.М.Коллонтай с восхищением произнесла: «Замечательный запах русского хлеба». Все женское окружение тоже было в восторге. Оказалось, что в Норвегии вообще не выпекают черный хлеб. Командир отдал приказ, и к вечеру в советское посольство были доставлены два мешка душистого русского хлеба.
Фрол недалек был от истины: слова Мыльникова не давали Коркину покоя. Но кто же? Кто? Ясный? Или этот смазливый мальчишка — Крамской? В Ленинграде ее окружали поклонники. Здесь ей скучно. Он старается, чтобы ей жилось хорошо и она бы ни в чем не нуждалась. Он по уши в долгах, забрал в финансовой части за месяц вперед. Она хочет встречать Новый год в новом платье и в серебряных туфельках. Он займет у товарищей. Потерять ее он .
Щегольков не раз заводил разговор с ним о Люде. Говорил, что за каждого офицера несет моральную ответственность коллектив. Командир не может быть на берегу тряпкой. Он должен воспитывать собственную жену. Бесспорная истина. Но ты попробуй воспитай Людочку! Это ведь только в газетах описывается: потолковал по душам с ней женорг — и жена мигом начала изучать стенографию, поступила в райжилотдел и стала передовой боевой подругой. Не так проста жизнь, как ее описывают! Вот она, например, в драмкружок записалась. Для того чтобы стать боевой подругой? Как бы не так! Ей хочется, чтобы ей поклонялись и ею любовались — и этот Ясный, и мальчишка Крамской и даже старый хрыч Палладий Пафнутьевич! А попробуй не пусти ее! В политотдел обещала пожаловаться. И его же и взгреют. И проработают. Не пускаешь жену заниматься общественной деятельностью! «Вот и вечер пропал, — подумал он грустно, услышав, как на палубе пробили склянки.— Еще один вечер. Ну нет, шалишь! Даю себе слово—больше не думать о ней». Он разложил на столе карты и книги. За книгами и застал его, усталого, с провалившимися глазами, ...
Никита, как и предсказал ему Бочкарев, свалил с сердца груз — сдал экзамен. Бочкарев спрашивал строго, придирчиво, но доброжелательно, хотя и не сделал ни малейшей поблажки. Но Никита и не нуждался в поблажках. Еще на стажировке, в прошлом году, он поверил в себя. Недаром тогда Бочкарев его прокладки назвал образцовыми. Фрола экзаменовал, к его удовольствию, Щегольков, а не Мыльников. Раза два Фрол запнулся, и ему казалось, что он падает в глубокий колодезь. Но он обеими руками хватался за сруб, высовывал голову и выкарабкивался наружу. Он знал и, убежденный в том, что он знает, запинался от переполнявшего душу волнения. И Коркин тоже взял себя в руки. В конце концов, прежде всего он — моряк. Моряк всей душой. Если ему и не суждено командовать «Триста третьим» — а он очень к своему кораблю привязался, — он найдет себе место на флоте... Море для него — жизнь. И жизнь для него — только в море. Море сделало его человеком. Правильно как-то сказал Бочкарев, что слюнтяю, слабенышу в море не место: зазеваешься, оно тебя — раз по морде! Слюнтяй и отступит, а сильный духом обидится: «Нет, врешь! Ты — меня, я — тебя, кто кого, поглядим. Я не отступлю! Я еще повоюю! Нет, я не отступлю!» Началась сдача зачетов. С Коркиным выходил в море Мыльников. Щегольков гонял его по всему кораблю — от орудия к пулемету, от глубинных бомб — в радиорубку, оттуда — в моторный отсек: на тральщике командир должен быть и штурманом, и артиллеристом, и первоклассным минером, и политработником, и хозяйственником. Потом его спрашивали по лоции, по уставам, по радиотехнике, по моторам. И Щегольков, и флагманские специалисты. Наконец в море с ним вышел Крамской. Из нависших над головой сыпался снег. Ветер кружил миллиарды снежинок; холодные брызги долетали до мостика. Низкое серое небо совсем почернело...
Фрол от всей души желал удачи Коркину. Стали обходить мели и банки. — Смотреть внимательнее! — приказал Коркин. — Есть смотреть внимательнее! — живо откликнулись сигнальщики. — А вы заметили, Живцов, в море люди становятся мужественными и вдохновенными? — спросил Крамской. — О да! —воскликнул Фрол, не спуская глаз с Крамского. Его загорелое и обветренное лицо оживилось, просветлело, стало по-настоящему вдохновенным. «Он и в обычном походе видит красоту флотской службы!» — восхищенно подумал Фрол. В это время Крамской неожиданно сказал Коркину: — Ваша задача: идете в мирное время. Подходите к труднопроходимому проливу. Внезапно видите надвигающуюся полосу тумана. Ваши действия? — Прикажу штурману точно определить свое место. — А дальше? — Я бы принял решение стать на якорь — пока не рассеется . — И все? — Да... все. — А если вы стали на фарватере и выходящее из пролива судно вас протаранит?
Фрол не слышал, что ответил Коркин. Фрол слушал вой ветра в антенне, глухой рокот моря, смотрел за сигнальщиками, напряженно вглядывавшимися в бежавшие навстречу свинцовые волны. Ветер разогнал снежную завесу, и все стало бледно-желтым от проглянувшего тусклого солнца. «Триста третий» бросало с одного горба на другой. Фрол с увлечением наблюдал, как рулевой, видя впереди новый вал, быстро перекладывал руль со сноровкой прирожденного моряка. Стой! Что там, впереди? — Мина!—услышал Фрол голос Крамского и подумал, что тот дает новую вводную; но тут же осознал, что и сам ясно видит ее — прямо по носу, прыгающую, рогатую. — Мина! — воскликнул он. — Ах, прозевал! Сигнальщик тоже взволнованно крикнул: — Мина! Прямо по носу! Коркин уже отдавал команду к рулю, уже переставил ручки машинного телеграфа. Телеграф звякнул послушно, и «Триста третий» задрожал, словно в лихорадке; моторы отрабатывали на задний ход... Крамской взглянул на сигнальщика: — Второй год служите? — Так точно, второй год. — А проглядели... — Виноват... Фрол поглядел на сигнальщика с ненавистью: «Виноват, виноват! Голову тебе надо срубить! Виноват!» Теперь мина покачивалась в пяти кабельтовах перед носом «Триста третьего». Машинный телеграф прозвонил «стоп». — Какое решение приняли? — спросил Крамской Коркина. — Расстрелять, — живо ответил тот. — Большая волна, подрывать опасно. — Добро!
Призывно пробил колокол громкого . Матросы стремительно пробежали по ходящей ходуном палубе к своим боевым постам... Теперь «Триста третий» послушно, не торопясь, продвигался вперед, поднимая светло-желтую с белым отливом волну. Фрол наблюдал за Румянцевым и его комендорами. Он знал, что сейчас установщик дальности устанавливает дистанцию, командир орудия производит расчеты. «Есть цель!» Вот он, выстрел. Бац! Мимо! Проклятый шар продолжает прыгать в желтых волнах. Правда, Фрол знает, что попасть с первого выстрела в мину, когда болтает корабль, пляшет цель, с трудом сможет и самый умелый наводчик. Он понимает, что нелегко рулевому держать корабль точно на курсе; он видит, как с необычайной быстротой штурвал вертится в его крепких руках. Маневр; еще маневр, опять мина в прицеле. Снова: «Есть цель!» Опять выстрел. Тьфу, снова промах! Стрелки машинного телеграфа извещают об изменении хода; новый маневр, новый галс; мина в прицеле — уже в третий раз... Еще один выстрел — и наконец, к удовлетворению Фрола, из моря поднимается что-то похожее на и, помахав заснеженными ветвями, опускается в желтые волны...
Фрол слышит вопрос, заданный Крамским Коркину: — Как бы вы поступили, если бы мина не была расстреляна с третьего выстрела? — Произвел бы четвертый. — А после четвертого? — Поставил бы к орудию другого наводчика. — Но у вас на корабле, я знаю, лучшего нет. Тогда? Ответа не последовало. — И сигнальщик у вас прозевал, — с укором заметил Крамской. — А вы знаете, десять секунд опоздания на войне — вопрос жизни и смерти? Помните, что говорил Макаров о выигрыше времени в бою? — Теперь он говорил громко, обращаясь ко всем. — Пятью секундами раньше переложишь руль на борт — вы тараните, пятью секундами позже — таранят вас. Я испытал это сам на траверзе Длинного мыса; мы встретились с подводной лодкой. Заметь сигнальщик лодку с опозданием на десять, двенадцать секунд — и она потопила бы нас, а не мы ее. Старайтесь и на учениях действовать, как в бою; это — наш основной закон, основной закон флотской жизни... Фрол вмешался: — Разрешите доложить, товарищ капитан первого ранга, за сигнальщиков отвечаю я. И я полностью несу ответственность за сегодняшнюю ошибку. Крамской взглянул на него, чуть прищурившись.
— За подготовку отвечают и командир, и штурман. Оба. Когда пришли в порт, в кают-компании Крамской, откинувшись на диване, внушал Коркину, Фролу, Румянцеву: — Главное — не забывайте, в какое мы живем время; под носом может всплыть подводная лодка; над головой может очутиться «случайно» заблудившийся самолет; рыбачья лайба оказаться совсем не лайбой, а рыбак в невинном баркасе — не рыбаком. Вы скажете: пограничники обеспечивают неприкосновенность границы. Да, это так, обеспечивают. Но на друга надейся, а сам — не зевай, — перефразировал он пословицу. «Все кончено! Провалился! — терзался Коркин, проводив командира соединения. — Прозевали мину!» Фрол в это же самое время, с трудом сдерживаясь, объявил Кострице — сигнальщику: — Оставляю без берега. Корабль могли погубить. И людей. А жизнь на корабле шла своим чередом: матросы под руководством боцмана сбрасывали снег с палубы, очищали от снега палубные механизмы, протирали их сухой ветошью, натягивали чехлы, мыли кубрики, чистили приборы и механизмы, скачивали и лопатили мостик и палубу. Пришел Щегольков и сказал как ни в чем не бывало Коркину: — Завтра учение по переброске десанта. И добавил: — Командир соединения и я — . Мы убеждены, что в дальнейшем вы избежите ошибок. Завтра выполните задачу — и можете считать себя командиром.
Сколько слышал Коркин рассказов о сухих формалистах, которые не допускали к самостоятельному управлению малоопытных молодых офицеров! От них попросту избавлялись — так же, как Мыльников избавлялся от неугодных ему матросов. Он растроган до глубины души. Комок подкатывает к горлу. Он отворачивается, будто ища что-то на столе. Проводив Щеголькова, он долго стоит на ветру, вдыхает свежий воздух всей грудью. — А завтра мы жару дадим, Василий Федотыч! — слышит он за спиной голос Фрола. — Покажем, какие мы. Как вы думаете, а?..
Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
Я уже говорил, что побывал на многих кораблях и посещал многие порты и базы. Но самое важное мое плавание было связано с обеспечением конвоев в Советский Союз северным маршрутом. Если собрать все написанное о конвоях, о военных грузах, доставленных в Советский Союз, о защите их от вражеских кораблей и авиации, то наберется большая стопка книг и журналов. О поставках по ленд-лизу написано много и у нас, и за рубежом. Есть различные трактовки отдельных ситуаций, разное отношение к помощи со стороны союзных стран, но есть единое мнение о том, что офицеры, матросы и летчики, участвовавшие в этих операциях, отважно выполняли свой долг, проявляя настоящий героизм. За время войны в наши порты было приведено 738 транспортов в составе 41 конвоя. Первый конвой прибыл в Советский Союз в конце августа 1941 года, последний — в мае 1945 года. Путь конвоев состоял из двух зон передвижения. Первая зона простиралась от Англии до острова Медвежий, а точнее до 20° долготы. В этом районе безопасность передвижения транспортов обеспечивалась только силами британского флота. Во второй зоне, от острова Медвежий до Мурманска и Архангельска, безопасность движения контролировалась и британскими кораблями и силами нашего Северного флота. Груз в виде вооружения, боеприпасов и продовольствия шел на британских, американских и советских транспортах из Америки, Канады и Англии. С целью организации перевозок и других связанных с этой процедурой вопросов в Архангельске и Полярном, при штабе Северного флота, была создана британская миссия. В Великобритании также существовала советская военная миссия, решающая вопросы, связанные с открытием второго фронта и поставками военных грузов по ленд-лизу в Советский Союз. Я принимал участие в проводке конвоев британским флотом Метрополии с конца 1941 года по начало 1943 года. До конца 1941 года прошло 10 конвоев, и ни одно судно не было потеряно. Немцы в это время не оказывали никакого противодействия. Только после сосредоточения на севере Норвегии крупных корабельных сил во главе с линкором «Тирпиц», подводных лодок и авиации, начались настойчивые атаки на проводимые суда и сопровождающие их боевые корабли.
Первым поражением, которое испытали англичане, стала гибель почти со всем личным составом эскадренного миноносца «», атакованного германской подводной лодкой в январе 1942 года. Конвои формировались в Шотландии, в бухте Лох-Ю, далее шли в Исландию, где производилось их окончательное пополнение запасами топлива и продуктами. Путь конвоев в Советский Союз лежал через арктические воды, где, кроме непогоды, штормов и плавающих льдов, море и его глубины бороздили германские подводные лодки. Теплое и благодатное течение Гольфстрим и ветры приносили сорванные с якорей плавучие мины. В портах Норвегии и Финляндии были сосредоточены достаточно большие силы флота и авиации фашистов. Полярный день длился с мая по июнь месяц, а с ноября солнце пряталось за горизонтом до февраля, это была полярная ночь. Именно это время союзники и старались использовать для перевозок. При появлении в Норвегии линейного корабля «Тирпиц» и группы тяжелых крейсеров британское Адмиралтейство, возглавляемое первым лордом, адмиралом Дадли Паундом, дало срочное указание: «Выделить две прикрывающие транспорты группы военных кораблей». Кроме ближнего прикрытия конвоев, союзники стали формировать и дальние прикрытия, состоящие из линейного корабля, авианосцев и эсминцев.
Корабль охраны конвоя. 1941 год
Я был гостем линкора «Кинг Джордж V», где находился командующий «Home fleet» адмирал Джон Тови. Это был опытный и самостоятельный в своих суждениях человек. В ряде случаев он не был доволен поступающими от руководителей адмиралтейства указаниями по эффективному использованию сил флота, которым он командовал. Однако при усилении сил немцев в Норвегии и сосредоточении их в базах Тронхейм, Нарвик, Киркенес, Варде и других он пытался настаивать на ограничении количества входящих в конвои судов и передвижении, когда кромка паковых льдов сдвинется подальше на север.
Д.Тови и Н.П.Египко на линкоре «Кинг Джордж V». 1942 год
Нежелательное психологическое давление на проводимые в СССР караваны оказывал лорд Паунд. Будучи начальником штаба Адмиралтейства, которое располагалось у исторического памятника Нельсону на Трафальгарской площади, он всячески старался доказать, что это нерациональные перевозки, ставящие британский флот в очень трудные условия. Он, по сути дела, и был основным виновником трагической судьбы известного многим конвоя PQ-17. В его распоряжении находились силы дальнего прикрытия, состоящие из линкоров «Дюк оф Йорк» и «Вашингтон», авианосца «Викториес», крейсеров и большого количества эсминцев. Ближнее прикрытие конвоя состояло из британских крейсеров «Лондон» и «Норфолк», американских крейсеров «Уичита» и «Тускалуза» и трех эсминцев. В силы непосредственного охранения конвоя PQ-17 включались эсминцы, сторожевые корабли, тральщики, корабли противовоздушной и противолодочной обороны. В эти силы охранения были также включены две подводные лодки для борьбы с крупными германскими кораблями.
Линкор «Кинг Джордж V» - флагманский корабль адмирала Д.Тови
Примечания научного редактора
Адмирал флота сэр Дадли Паунд в это время был первым морским лордом британского Адмиралтейства, в нашем понимании — главнокомандующим ВМФ.
Конвой PQ-17 был одним из самых крупных и многочисленных по количеству судов и кораблей. Стоимость самолетов, танков, грузовых машин и других военных материалов составляла 700 миллионов долларов. И, как утверждали англичане, всего этого хватило бы для оснащения 50-тысячной армии. Выход из Исландии кораблей и судов каравана состоялся днем 27 июня 1942 года. Стояла сумрачная, с плохой видимостью погода. Корабли и суда один за другим покидали Хваль-фиорд и брали путь на север. Всего было 37 транспортов с грузом, в том числе два советских судна — танкер «Азербайджан» и транспорт «Донбасс». Вскоре одно из судов типа «Либерти» при плохой видимости наскочило у берегов Исландии на подводную скалу. Позже другие транспорты получили серьезные повреждения от тяжелых ударов плавающих льдов, и количество судов, идущих в караване, сократилось. Силы непосредственной охраны конвоя должны были присоединиться к каравану 30 июня. Адмирал Д.Тови считал их недостаточными для охраны большого числа движущихся в Советский Союз транспортов, но Адмиралтейство не придало этому значения.
Мы вышли из Скапа-Флоу 29 июня и совершили обманный маневр с целью дезинформации германской разведки. Силы ближнего охранения во главе с контр-адмиралом Гамильтоном находились в Сейдис-фиорде (Исландия) и утром 1 июля вышли в море. До этого времени ни сам конвой, ни корабли его охранения не были обнаружены противником. Дальнее прикрытие двигалось севернее каравана, ближнее — южнее его. Мое плавание на британских кораблях, общение с высшим руководящим составом, разговоры о наших совместных делах и походах убедили меня в достаточно хорошей информированности англичан о действиях германских кораблей в арктических морях. Впоследствии в зарубежной литературе появились данные о том, что британская разведка знала германский машинный шифр радиограмм. Это сыграло существенную роль в борьбе с подводными лодками противника и в охране конвоев. При схватке с немецким линкором «Бисмарк» английский флот знал его координаты при следовании к Бресту, что и решило судьбу корабля. Руководство в Лондоне, У.Черчилль, Д.Паунд да и командующий флотом боялись встреч британских кораблей с линейными кораблями противника. У Германии их было четыре. Это линкоры «Шарнхорст», «Гнейзенау», новые корабли «Бисмарк» и «Тирпиц». «Бисмарк» был потоплен в Атлантике в 1941 году. «Шарнхорст» погиб в арктических водах в 1943 году, а «Гнейзенау» был выведен из строя минами и бомбами с самолетов в начале 1942 года.
Примечания научного редактора
Утверждение автора о том, что британское политическое руководство и военно-морское командование боялись германских линейных кораблей, мягко говоря, преувеличено. Оно объясняется общим отрицательным образом бывших союзников, созданным после окончания Второй мировой войны.
Замаскированный линкор «Тирпиц» в одном из норвежских фьордов
С линкором «Тирпиц» англичанам пришлось бороться долго. Прежде всего он был поврежден взрывами мин, установленных карликовыми подводными лодками типа «Миджет». Лодки имели водоизмещение около 30 тонн, два подрывных заряда, экипаж — четыре человека. Когда я вернулся на родину, мне рассказывали, что наблюдатель, сменивший меня в 1943 году, Н.М.Соболев (ныне контр-адмирал), был знаком с этими лодками. Он принимал непосредственное участие в открытии второго фронта и высадке союзного десанта в Европе. Из шести лодок только две проникли в фиорд, где стоял «Тирпиц», и установили заряды под его днищем. Взрыв вынудил немцев длительное время заниматься ремонтом и восстановлением главных двигателей, рулей и другого оборудования. Линкор имел большое водоизмещение — 53 тысячи тонн — и обладал хорошей броневой защитой. Палубная броня имела толщину 10 сантиметров. В 1944 году линкор неоднократно подвергался атакам и наших и британских летчиков. И только когда две шеститонные бомбы попали в район размещения боезапаса, произошел сильнейший взрыв, отбросивший башню главного калибра и разворотивший левый борт корабля. «Тирпиц» перевернулся и, разломившись на две части, затонул, забрав с собой 1200 человек команды. Это и был финал фашистского линейного флота. Жалко только, что поздновато — 12 ноября 1944 года.
Сооружение этого грандиозного дворца – , являющегося одной из ярких достопримечательностей Петербурга, связано с именем Павла I. Поэтому, прежде чем перейти непосредственно к осмотру некоторых его залов, не лишне напомнить не только о создателях и строителях замка, но и заказчика и вдохновителя этих работ. При этом буду опираться только на изданные официальные источники информации. Моим современникам известно, что в советский период истории России этого императора не жаловали добропорядочными эпитетами. Можете убедиться в этом, открыв Малую советскую энциклопедию (Третье издание 1959 г). «Павел I (20.9.1754-12.3.1801) – российский император (1796-1801), . Установил в стране суровый полицейский режим, ввел строжайшую цензуру, закрыл частные типографии, запретил ввоз иностранной литературы. В армии ввел палочную муштру. В союзе с правительством Австрии и другими реакционными правительствами Европы пытался подавить французскую буржуазную революцию конца 18 в. Впоследствии резко изменил курс внешней политики и в союзе с Наполеоном выступил против Англии. Самодурство царя, приводившее к частой смене руководящих чиновников, самоуправство фаворитов (Кутайсов, Аракчеев), некоторые ограничения дворянских привилегий и смена курса внешней политики вызвали оппозицию дворян» Только негатив, несмотря на его заслуги, которые признают современные историки, и внушительный титул, охватывающий географию всей территории огромной империи. «Мы, Павел Первый, Император и Самодержец Всероссийский: Московский, Киевский, Владимирский, Новгородский. Царь Казанский, Царь Астраханский, Царь Сибирский, Царь Херсонеса-Таврического. Государь Псковский и Великий Князь Смоленский, Литовский, Волынский и Подольский. Князь Эстляндский, Лифляндский, Курляндский и Семигальский, Самогицкий, Корельский, Тверский, Югорский, Пермский, Вятский, Болгарских и иных; Государь и Великий Князь Нова-города Низовския земли, Черниговский, Рязанский, Полоцкий, Ростовский, Ярославский, Белоозерский, Удорский, Обдорский, Кондийский, Вишепский, Мстиславский и всея Северные страны. Повелитель и государь Иверския земли, Карталинских и Грузинских Царей и Кабардинския земли,Черкасских и Горских Князей и иных Наследный Государь и Обладатель. Наследник Норвежский, Герцог Шлезвиг-Голштинский, Стормаринский, Дитмарсенский и Ольденбургский. Государь Еверский и Великий Магистр Державного Ордена Святого Иоанна Иерусалимского и прочая, и прочая, и прочая»
Краткие сведения о строительстве.
Михайловский замок (с 1823 Инженерный замок) является памятником архитектуры классицизма. Построен в 1797-1801 гг, (архитекторы В.И.Баженов и В.Ф.Бренна) по повелению императора Павла I на месте разобранного деревянного Летнего дворца императрицы Елизаветы Петровны. В основу проекта были положены впечатления, полученные наследником российского престола во время путешествия по странам Западной Европы. Внутренняя планировка здания повторила планировку дворца принца Луи-Жозефа Конде в Шантийи под Парижем, поразившего Павла во время его визита во Францию. Император принимал деятельное участие в создании своей новой резиденции. Более подробно о проектировании и строительстве замка можно узнать из книги «Михайловский замок» (авторы Асварищ М.Б., Кальницкая Е.Я., Пучков В.В., Семенов В.А., Французов В.Е.и Хайкина Л.В.), изданной в 1998 г и переиздававшейся в 2001 и 2004 годах. Видимо, справедливы утверждения авторов первого издания этой книги, которая есть в моей домашней библиотеке, что в ней впервые сделана попытка собрать воедино все известные исторические и архитектурные материалы об этом крупнейшем сооружении Северной столицы. При написании этого очерка также пользуюсь и другой книгой в домашней библиотеке «Грань веков» (1982 г, автор Эйдельман Н.Я.) известного и авторитетного исследователя этой эпохи. Список использованной литературы этого автора содержит более 200 наименований. Замок назван в честь архангела Михаила. Императору был близок образ архангела Михаила – предводителя небесного воинства. Его Павел считал своим небесным покровителем Квадратное в плане здание с внутренним восьмиугольным двором было окружено каналами, которые были засыпаны в 1823 г. Главный южный фасад украшен ионическим портиком, завершенным треугольным фронтоном (работы скульпторов - трех братьев Стаджи) на тему воинской славы: «История заносит на свои скрижали славу России» и два мраморных пилона по сторонам въезда. Венчает аттик здания скульптурная группа: две сидящие фигуры Славы, держащие щит с государственным гербом Российской империи (работы М.П.Александрова-Уважного).
Над колоннадой на уровне второго и третьего этажа проходит из шокшинского порфира с надписью золочеными буквами: «Дому Твоему подобает Святыня Господня в долготу дней». Эта надпись представляет собой начальные строки одного из Псалмов Давида, первоначально предназначавшаяся на строящийся одновременно с императорской резиденцией Исаакиевский собор. Любопытно, что, по преданию, петербургская юродивая предсказала: «Ныне царствующий император проживет столько лет, сколько букв в этой надписи». В надписи было 47 букв (в старинной орфографии), в действительности Павел был убит на 47 году жизни. Северный фасад здания, обращенный к Летнему саду, отмечен высоким аттиком, открытой террасой на парных дорических мраморных колоннах и широкой гранитной лестницей с бронзовыми статуями Геракла и Флоры (копии античных фигур). Боковые фасады замка имеют закругленные ризалиты. В западном направлении (в сторону Садовой улицы) размещается церковь Михаила Архангела, в восточном (к Фонтанке) – полукруглый выступ соответствует контуру Овальный зала замка. Над ним расположена маленькая башня с флагштоком, на котором поднимался штандарт императора, когда он находился в замке. Западный выступ завершается колокольней с крестом. Примерно посередине между церковным выступом и оконечностью северного фасада находятся Рождественские ворота, оформленные двойными коринфскими колоннами. Ворота ведут в небольшой треугольный дворик, откуда посетитель по личному приглашению мог подняться в личные жилые покои императора и императрицы.
В апартаменты своего дома попадали из внутреннего восьмиугольного , откуда четыре открытые гранитные лестницы вели в разные части здания. Первая из них – слева от проезда – вела к вестибюлю и парадной лестнице. На противоположной от въезда стене находились два симметричных крыльца, которые вели в покои императрицы Марии Федоровны и наследника престола великого князя Александра Павловича. Комнаты наследника и его жены на первом этаже занимали весь северо-восточный угол здания. Покои юго-восточной части предназначались для пятилетнего великого князя Николая Павловича. Северо-западную часть здания занимали покои императора. Ему же принадлежали комнаты в бельэтаже западной части от церкви в сторону Летнего сада. Они соединялись с покоями Марии Федоровны, окна которых выходили на Летний сад. Большая часть бельэтажа была отведена под парадную анфиладу, состоявшую из просторных залов и длинных галерей, предназначенных для официальных приемов и показа коллекций произведений искусства, принадлежавших царской семье. Вокруг парадной лестницы разместились апартаменты великого князя Константина Павловича и его супруги Анны Федоровны. В юго-восточном углу помещалось несколько фрейлинских комнат, примыкавших к небольшому театру. Третий этаж предназначался для великих княжон и их воспитательниц и имел скромное архитектурно-художественное убранство.
Внутренние помещения замка отличаются сложной : круглые, овальные, многоугольные, некоторые с нишами. Об этом дает представления схема – план первого и второго этажей замка (на одном листе), который можно бесплатно взять при входе в помещение замка. Распространенное мнение, что Павел хотел сделать свой замок неприступной крепостью и поэтому отгородился специально вырытыми рвами, подъемными мостами, бастионами и пушками, во многом не соответствует действительности. Уже на третий день после вселения в замок последовало Высочайшее разрешение всем желающим приезжать и осматривать Михайловский замок. После долгого ограничения на осмотр замка вновь приоткрылись двери, хотя и на платной основе, этого чуда архитектуры XVIII века.
Экскурсия.
В замке находится экспозиция Государственного Русского музея. Вход осуществляется через Парадный подъезд Воскресенских ворот южного фасада здания. Проезд от ворот до парадного внутреннего двора оформлен в виде пропилеев: по сторонам располагаются широкие пологие лестницы с гранитными колоннами. По лестнице слева ныне осуществляется проход к экспозициям музея, справа – вход в Центральную военно-морскую библиотеку, которая занимает весь юго-восточный угол здания. Входная дверь ведет в небольшой круглый зал с рамой металлоискателя, после которого проход в кассу и далее в гардероб. Затем открываем дверь к бывшему парадному входу со двора, проходим комнату с макетом замка и поднимаемся по главной парадной лестнице на второй этаж ( бельэтаж). Ступени лестницы и ограждающие лестничные марши перила с фигурными балясинами между ними из светло-серого карельского мрамора. В центральной нише ранее помещалась беломраморная копия П.Трискорни с прославленной античной скульптуры «Умирающая Клеопатра» - аллегория минувшего царствования матери императора Екатерины II.
В боковых нишах второго яруса располагались статуи «Осторожность» и «Правосудие» - символы правления самого Павла. На верхней площадке лестницы ранее дежурили два гренадера (отборная часть армии), ныне открыты двери слева и справа, за которыми сидят бдительные старушки. Анфилада парадных залов императорской семьи располагалась по периметру внутреннего двора. Стрелка начала осмотра указывает налево. Проходим небольшой овальный зал, где в павловские времена несла охрану лейб-гвардия (Leib – тело, т.е. телохранители, личная охрана монарха). Здесь на стенах первые парсуны – парадные портреты галереи. Читаем надписи и всматриваемся в лики истории: — Неизвестный художник. Портрет царицы Натальи Кирилловны; не ранее 1676 г. — Неизвестный художник. Портрет царя Алексея Михайловича; не ранее 1676 г. — Неизвестный художник. Портрет царицы Евдокии Федоровны; середина XIX в.
Осмотрев первый небольшой зал, попадаем в большой прямоугольный зал – , окна которого выходят во внутренний двор. Ранее здесь находился музей античного искусства. В этом зале в коллекции скульптуры выделялись античная скульптура Вакха и статуя Дианы. Всего в зале размещалось более 30 скульптур и 8 ваз. Скульптуры находились и в большинстве других помещений и еще одном зале антиков на первом этаже на половине супруги наследника Александра. Подробности первоначального состояния и оформления этого и последующих открытых залов можно прочесть в вышеназванной литературе. Ныне здесь – начало выставки портретов из Русского музея – Царские и императорские парадные портреты. Этот зал, отреставрированный в 1997-1998 годах, открывает анфиладу парадных апартаментов императрицы Марии Федоровны. Здесь размещены следующие картины: — Стефано Торелли. Екатерина II в образе Минервы, покровительницы искусств; — Иоганн Готфрид Таннауэр (1680-1737). Царевич Алексей Петрович; в 1710-х.
— Неизвестный скульптор. ; до 1765.
— Луи Каравак. Царевна Елизавета Петровна в детстве; 1740. — Василий Истомин. Перенесение Тихвинской иконы Божьей Матери из церкви Рождества Богородицы в Успенский собор в Тихвине 9 июня 1798 г; 1801. — Лукас Конрад Пфандцельт.Елизавета Петровна с арапчонком; 1757.
Осмотрев этот парадный зал переходим в следующий большой зал с портретами – , находящаяся в северо-западной части дворца и получившая свое название по четырем шпалерам на продольной стене напротив окон. Вытканные на французской королевской гобеленовой мануфактуре шпалеры являлись подарком французского короля Людовика XVI и повторяли сюжеты настенных росписей Рафаэля в Ватикане: «Константин перед своим войском», «Изгнание Гелиодора из Храма», «Афинская школа» и «Парнас». Эти сюжеты были знакомы каждому образованному человеку того периода. Потолок зала украшают сохранившиеся три плафона, исполненные Якобом Меттенлейтером: «Храм Минервы» (в центре), где увековечена память строителя замка фигурой Винченцо Бренны (с планом дворца) и самого художника - у мольберта. Два других плафона – «Прометей, оживляющий человека» и «Прилежание и Леность», символизирующие трудолюбие и талант человека. В середине зала находится ваза с композицией «Итальянский пейзаж». 1839. Императорский фарфоровый завод. Роспись П.Щетинина по одноименной картине Ф. де Мушерона. А на стенах десятки крупных : — Федор Степанович Рокотов. Петр III. 1762.
— 1760 ?
— Петр Семенович Дрождин. Петр I. 1795. — Бюст Павла I работы Ф.И.Шубина.
— Джордж Доу. Александр I. 1825. — Иван Кузьмич Макаров. Мария Александровна, жена Александра II. 1866. — Егор Иванович Ботман. Александр II. 1856.
После выхода из второго большого зала попадаем в ослепительной красоты объединенное помещение Предтронной и Тронной императрицы, которые непосредственно примыкали к ее спальным и другим апартаментам.
Марии Федоровны была исполнена по проекту Винченцо Бренны в 1799—1801 гг. Стены помещения, в котором стоял трон, были затянуты малиновым бархатом. В центре потолка в окружении частично вызолоченной и раскрашенной лепки помещался плафон «Суд Париса» работы художника Я. Меттенлейтера, в аллегорической форме прославлявший красоту хозяйки замка. В 1859 году по проекту К. А. Ухтомского в восточной стене зала (возле которой прежде размещался трон), была устроена полуциркульная арка, объединившая бывшие Тронную и Предтронную комнаты императрицы, в которых позднее устроили Модельный зал Главного Инженерного училища. Реставрация Тронной Марии Федоровны произведена в 2002—2003 гг. Всего в Михайловском замке тронных залов было пять: две — самого государя-императора, потом государыни, великого князя и наследника Александра Павловича и его брата Константина, имевшего титул цесаревича. Предтронная занимает большую часть помещения, в которой размещены крупные царские портреты: — Яков Феодосиевич Яненко. Павел I. 1798. — Алексей Петрович Антропов. Петр III. 1762.
Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
Государство — это такая штука, которая многим — как кость в горле. А всё потому, что государство не может существовать не только без внешних врагов, как сказал Великий Мао, но и еще без суверенитета, как говорю вам я. Суверенитет — это право народа, живущего в государстве, распоряжаться собой и своим добром. И поскольку в желающих наложить руки на чужое добро недостатка никогда не было, то, стало быть, и у суверенитета врагов хватает. То появится национальный хор, громко запевающий песню о гражданском обществе как могильщике государства, то песняры пожиже начинают так изображать государство, что у нормального человека не может не возникнуть мысли о том, что его родное и кровное давно уже сошло с ума и пора с ним расстаться. А те, которые певцы, они только этого и ждут, чтобы своими ручонками всё и разгрести по своим норкам, в которых давно уже ничего, кроме ветра и долгов не бывало.
Но это всё присказка, а сказка сейчас начнется. Один мужик любил самолетики — совсем игрушечные, даже без пилота. Их запустишь, и они летят, а мужик этот даже слюни от удовольствия пускает — вот ведь как летят, ни границ для них, ни государств, а своё дело делают. Последний раз такая птичка заклевала насмерть замруководителя разведки Талибана. И случилось это в суверенной стране под названием Пакистан. Но птичкам закон не писан, и этому, который пузыри пускает, тоже. До этого такие же птички заклевали в Йемене двух руководителей Алькаеды. Ну, и плевать на то, что это другое государство — нет человека, нет проблемы.
И вообще, что такое государство? Вот было такое государство — Югославия. И где оно теперь? Ливия тоже была государством, а теперь что? Теперь говорят то же что-то осталось, только куры в два раза дороже стали, чем при Каддафи. Интересный там закон приняли: ни один человек, который при Каддафи служил государству, сегодня государственные посты занимать не может. Всё в тему: ливийцы отращивают новую национальную элиту. Ну, недаром же 100 тысяч ливийцев сложили свои головы за такое счастье — покупать кур в два раза дороже, а остальное пока всё то же и так же, не считая того, что целостного государства пока нет и в ближайшее время не предвидится. А всё тот мужичок с пузырями. А уж сколько в Ираке народу полегло от этих птичек, я уже и не говорю. А что получилось? К власти пришли не те, на которых мужичок рассчитывал, а большинство нефтепромыслов, из-за которых, собственно, весь сыр-бор и был, оказались в китайских руках, причем, в прямом и переносном смысле: китайцы навезли в Ирак уйму рабочих и все основные промыслы вдруг заговорили по-китайски. Но Китай хоть платит, а этот, который с птичками и пузырями, только и умеет что брать, а отдавать не очень. В Ираке тоже полеты птичек обошлись в 100 тысяч человеческих жизней, если не больше. А птички всё клюют и клюют.
Этот мужичок со всей его любовью к гаджетам и другой электронной дряни не может, однако, понять одного: то, что в компьютере гладко, на живых людях выходит гадко. Я имею в виду Сирию, где преступление против государства совершается у всех на глазах и уже обошлось сирийскому народу почти в 100 тысяч смертей и полтора миллиона беженцев — только в Турции их больше 300 тысяч. Сирия — уже пятое государство, которое уничтожается у нас на глазах. Может, хватит пузыри пускать и тому мужику, и нам? Но это вопрос риторический — у того мужика есть пятый флот, а у нас пять корабликов в том регионе. Так что птичек своих он еще пускать будет.
Теперь дело дошло до Турции. Если не считать народ, который пару недель назад погиб от взрывов на границе с Сирией, когда все гадали, кому эти взрывы были нужны, то в Турции в противостоянии правительства и оппозиции уже погибли двое и больше тысячи раненых. Причем, интересная деталь: если «арабская весна» называлась «революциями Фейсбука», то волнения в Турции уже окрестили «революцией Твиттера». Так что теоретикам от революции в фантазии не откажешь. Но технология проста: возбудить недовольство населения своим государством (для чего были произведены взрывы у сирийской границы), затем вбросить повод для более серьезных протестов (вырубка старого парка в Стамбуле, когда сразу появились «защитники «турецкого Химкинского леса») , а потом торжественным маршем пошли стройные колонны профсоюзов, студентов и школьников, а чтобы шуму было больше, сразу стали продаваться строительные каски, чтобы было чем стучать по «горбатым мостам» Стамбула, и свистки, чтобы весь Стамбул засвистел. Если в Сирии государство гробят под лозунгом создания шариатского халифата, то в Турции оппозиция говорит совсем обратное: долой засилье Ислама, мы — светские люди!. Вот и пойми этих компьютерных гениев, которые придумывают «стрелялки», уничтожающие национальные государства одно за другим.
Вы думаете, что в своем государстве мужик бережно относится к государству? Нет! Он и своё государство тоже губит. Демократия, о которой он любит говорить и которую силой оружия вместе с «пепси-колой» насаждает по всему свету, приобрела у него очень странный оттенок. Судите сами. Это мы думаем, что это наше изобретение, когда приходят следователи и дознаются, кто с чьих рук кормится и в чью дуду дует. У того мужичка тоже всё, как у нас. Стоит только появиться организации или даже частному лицу, критикующему этого самого мужичка, как тут же к критиканам является налоговая инспекция и предлагает два варианта: либо критикан затыкается и к нему у налоговых органов претензии сразу исчезают, либо он критикует дальше, но тогда ему придется забыть обо всем и разбираться с аудитом и другими демократическими действиями налоговой инспекции. Уже сегодня список пострадавших от налоговой юридических и физических лиц насчитывает почти 500 фигурантов, среди которых даже пять групп, лоббирующих интересы Израиля. Серьезные претензии к действиям налоговых органов уже предъявлены 90 налоговикам.
Сегодня турки грозят своему государству, хлопая в ладоши, скандируя лозунги и вышагивая по кругу точно так же, как это делали два года назад американцы, призывавшие оккупировать Уолл-Стрит. Завтра налоговая уже не испугает тех, кто будет протестовать против существующего государства, которое, презирая государство в других, не может не презирать себя.
5 июня 2013 г.
Я пишу о любви
Я пишу о любви, говорят — философия. Я пишу философию, говорят — о любви. Значит, в строчках моих нет ни фаса, ни профиля, Значит, строчки мои — как в морях корабли.
Да и есть ли та грань как меж морем и берегом? Есть ли грани вообще, если Бог как любовь? Если мир завтра черный, а в прошлом весь беленький, Или тот, о котором не сказано слов.
4 июня 2013
Второе убийство
Это — стихотворение Люсии Перилло. Я наткнулся на него совершенно случайно. Оно мне почему-то показалось тем стихотворением, которое дает представление о современной американской поэзии вообще. Поскольку в последнее время на русском языке можно прочесть не так много стихов американских поэтов, мне захотелось поместить перевод в своем блоге. Потом я узнал, почему мне это захотелось сделать: у меня с Люсией есть одна общая вещь, в которой я по некоторым соображениям не хочу признаваться.
Итак, стихотворение американской поэтессы .
Второе убийство
Ахилл убивает мужчину, убившего его друга, пронзает на трупе сухожилия выше пяты и тащит его за своей колесницей, как консервную банку за кортежем жениха и невесты. Затем устраивает пир для своих людей, волов, козлов. свиней, овец, и воины едят до тех пор, пока лунный луч освещает их бороды.
Первое убийство — знак победы, но второе убийство — знак печали: утром зарежут еще животных, чтобы предать огню в месте с телом друга. Но нет Ахиллу утешения в шипящем жире жертв; и даже четыре жеребца в погребальном костре не снимают груз его утраты.
Тут я забывают о герое эпоса, о том, который режет глотки собакам своего друга, убивая то, что любил его любимец, чтобы повернуть печаль вспять. Не место ему в моих мыслях, если он собак швыряет в пламя. От паленой шерсти нечем дышать.
Когда горели нефтяные скважины Персии, я не могла спать, слыша о птицах, особенно длинноногих, в моем представлении розовых, с эгретками на груди, с хвостами, как у павлинов, вязнущих в мазуте, вытаскивающих оперения из черных луж на краю болота. Но однажды
Я сказала об этом человеку, который назвал бесчеловечным — оплакивать сначала всех животных. Поэтому сейчас я стерегу бесчеловечность, как шакал, крадущийся за армией во мраке, с опущенною низко головой и жаждущий какой-нибудь поживы, И в этом есть своя умиротворенность. Но это только кажется, и всё.
