На обложке участники дальнего похода по маршруту Новороссийск-Кронштадт — нахимовцы седьмого учебного курса Андрей Лукин и Артем Сыроежко
Уважаемые читатели! Судьба на очередном витке жизни снова привела меня в альма-матер — Нахимовское военно-морское училище, которое я закончил в 1976 году. Всю свою жизнь я бережно хранил воспоминания об учебе в стенах училища и могу с уверенностью сказать, что знания и жизненный опыт, полученные здесь, сыграли большую положительную роль в формировании моей личности как офицера и человека. Верность традициям нахимовской школы обеспечила мой служебный успех. Именно в Нахимовском училище были заложены основы того, что необходимо знать и уметь морскому офицеру. И я всегда гордился тем, что принадлежу к избранному, небольшому кругу людей, которые имеют право носить высокое звание выпускника Нахимовского училища. Благодаря предыдущему начальнику училища Николаю Николаевичу Андрееву в непростых условиях реформирования образовательной системы довузовских учреждений МО РФ удалось сохранить уникальность нахимовской школы, ее основу и традиции, бережно передаваемые молодому поколению преподавателями и офицерами училища. Сегодня в связи с новой военной доктриной и на этапе реформирования довузовского военного образования дан новый импульс развития в соответствии с теми требованиями, которые инициируются министром обороны С.К. Шойгу и главнокомандующим ВМФ России В.В. Чирковым. Свою задачу, как действующий начальник училища, я вижу в следующем: на основе того, что создано, и того, что удалось достичь за годы существования училища, двинуться дальше, максимально приблизиться к той цели, к которой мы все стремимся — войти в число лучших средних школ РФ (по уровню образования) и стать лидерами в системе довузовских учреждений МО РФ. Надеюсь на всемерное понимание, поддержку и плодотворное сотрудничество со стороны преподавательского и офицерского составов. Пользуясь случаем, поздравляю выпускников Тбилисского Нахимовского училища с юбилеем. Желаю здоровья, долгой и счастливой жизни!
С уважением, начальник Нахимовского военно-морского училища контр-адмирал Алексей Борисович Суров
Дорогой читатель! Прошло ровно семьдесят лет со дня основания первого Нахимовского военно-морского училища в Тбилиси. Редакция журнала «Нахимовец» с нетерпением ожидала череду мероприятий, приуроченных к этому замечательному юбилею. Мы очень хотели увидеть выпускников, поговорить с ними об их жизни в училище и том, как сложилась их судьба после. Поэтому темой номера в этом выпуске является 70-летие училища в Тбилиси, о чем мы нисколько не пожалели. Подготовка статьей по этой теме захватила всю редакцию. Специальный корреспондент Виктория Илюшина встретилась с профессором Технологического института В.Г. Ха-разовым и узнала из первых уст самые интересные факты об учебе первых нахимовцев. Также при подготовке материала к этому номеру мы обращались в архивы Центрального военно-морского музея Санкт-Петербурга и к воспоминаниям Валентина Евгеньевича Соколова, талантливо и просто изложенными в его автобиографической книге «Подо льдами Арктики». Еще одна тема, которую мы не могли не освятить на страницах нашего издания, — дальний поход старшекурсников по маршруту Новороссийск-Кронштадт. На обложках журнала — фотосессия из Кронштадта с участниками похода. Во многом этот номер стал своеобразным итогом летней практики нахимовцев всех курсов. Целая череда статей посвящена летней школе. От лица редакции выражаю глубокую благодарность всем начальникам курсов, педагогам-организаторам и воспитателям, которые откликнулись на просьбу подготовить фотографии и эссе по летней практике. В составе редакционной коллегии новые лица— совсем юные и талантливые. Теперь над изданием журнала работают в основном нахимовцы младших курсов. Также мы добавили новые рубрики, которые, несомненно, покажутся вам интересными — «Вооружение и техника», «В курсе», «На суше, на море». В обновленной рубрике «Обзор» стартует новая тема — в фокусе учебные курсы и их жизнь. Редакция в связи с этим выражает надежду на плодотворное сотрудничество с ротами, их преподавателями и воспитателями. В рубрике «Проза» книга Валентина Пикуля «Мальчики с бантиками». Хотелось бы особо от- метить эту статью, как призыв прочитать эту чудесную повесть. Во время подготовки номера я, как и другие журналисты, перечитала эту книгу еще раз. В памяти отложилась цитата про флотское военно-морское братство: «На флоте многое не так, как на земле. Существует особое флотское равенство перед смертью, непохожее на солдатское. Команда корабля, как правило, или вся побеждает или вся погибает. Таким образом, на флоте как нигде уместен этот славный призыв: «Смерть или победа!» Приятного чтения!
С уважением, главный редактор Анастасия Коряковская
НОВОСТИ
ПРЕДСТАВЛЕН НОВЫЙ НАЧАЛЬНИК НАХИМОВСКОГО ВМУ
Иван Андреев
9 сентября состоялось торжественное построение училища, на котором Главнокомандующий Военно-морским флотом России адмирал В.В. Чирков представил контр-адмирала запаса А.Б. Сурова, назначенного начальником училища. Алексей Борисович родился 13 сентября 1959 года в Таллине, окончил Ленинградское НВМУ в 1976 году, Черноморское высшее военно-морское училище им. П.С. Нахимова в 1981 году, Военно-морскую академию им. Маршала Советского Союза А.А. Гречко в 1989 году, Академию Генерального штаба ВС РФ в 2007 году.
За период службы на Черноморском флоте прошел служебный путь от командира ракетно-артиллерийской боевой части корабля до командира соединения ракетных кораблей, а в 2005 году был назначен на должность начальника штаба—первого заместителя командира Новороссийской ВМБ. В запасе с 2010 года. Имеет почетное звание «Заслуженный военный специалист Российской Федерации», награжден орденом «За военные заслуги». Также адмирал В.В. Чирков зачитал благодарственное письмо в адрес предыдущего начальника училища капитана 1 ранга запаса Н.Н. Андреева, который назначен советником группы военного образования главного командования ВМФ России. В торжественном мероприятии приняли участие офицеры главного штаба ВМФ России, бывшие начальники Нахимовского училища контр-адмиралы запаса Н.Н. Малов и А.Н. Букин, ветераны и сотрудники училища.
В ЛЕТНЕМ САДУ
8 сентября нахимовцы 11 класса посетили зеленый островок в центре Санкт-Петербурга — Летний сад, который является памятником садово-паркового искусства XVII века. Сад был заложен по указанию Петра I, который лично принимал участие в его проектировании. Отреставрированный Летний сад был недавно представлен петербургскому зрителю.
Нахимовцы сумели оценить чудесное садовое убранство, Кофейный и Чайный домики, Великолепную решетку и Дворец Петра Первого, памятник Крылову и беломраморные скульптуры, порфировую вазу и великолепные фонтаны.
ПОБЕДА НА XVII ВСЕРОССИЙСКОМ ОТКРЫТОМ СЛЕТЕ ЮНЫХ МОРЯКОВ
С 23 по 26 сентября на базе загородного центра детско-юношеского творчества «Зеркальный» проводился XVII Всероссийский открытый слет юных моряков, в котором приняла участие команда Нахимовского военно-морского училища. В слете приняли участие более 20 команд из Санкт-Петербурга и Ленинградской области. В рамках слета проводились соревнования по общеобразовательной, общевоинской, морской и физической подготовке. В общем зачете команда училища заняла 1 место. В личном зачете 1 место завоевал нахимовец Иванов Д .Н. по стрельбе из пневматической винтовки. Команде училища вручен Кубок и диплом победителя. Судейской бригадой соревнований отмечен высокий уровень организации и подготовки команды.
В ЗООПАРКЕ
15 сентября нахимовцы 5-х классов посетили Ленинградский зоопарк, который стал первым столичным зоопарком России. Он был открыт на территории Александровского парка в августе 1865 года. Зоопарк сохранил планировку XIX века и является частью исторического центра города. Название «Ленинградский» сохранилось до наших дней в память о сотрудниках, которые сохранили зоопарк в период блокады города немецко-фашистскими захватчиками. Во время экскурсии воспитанники осмотрели экспозиции орнитологии, копытных и хищных млекопитающих, приматов и экзотариум.
МОРСКАЯ ПРАКТИКА НА ЯХТАХ
22 сентября для нахимовцев 9 класса была организована морская практика на яхтах с выходом в акваторию Финского залива. Нахимовцы изучали основные правила хождения под парусом, такелаж и парусное вооружение яхты, правила безопасности ее управления и правила поведения на воде. Яхтинг — достаточно экстремальный вид спорта, учит будущих морских офицеров работать в команде и быть дисциплинированными.
«ВСТРЕЧИ В НАХИМОВСКОМ»
20 сентября вновь распахнул двери перед старшекурсниками открытый научно-образовательный лекторий «Встречи в Нахимовском». В актовом зале перед воспитанниками выступил начальник училища контр-адмирал запаса А.Б. Суров. Начальник училища поделился своими воспоминаниями о годах учебы в НВМУ, Черноморском ВВМУ им. П.С. Нахимова, офицерской службе на ракетных кораблях Черноморского флота, Новороссийской военно-морской базе. На встрече были затронуты такие важные для нахимовцев темы, как служение Родине, честь и достоинство российского офицера.
СОБЫТИЕ
Межфлотский переход вокруг Европы
30 августа 2013 года вернулись из дальнего похода на учебном корабле «Смольный» 25 воспитанников 2-й учебной роты. Дальний поход проходил с 26 июля по 30 августа по маршруту порт Новороссийск — порт Кронштадт. За время похода пройдено 5148 ходовых миль, оставлены за кормой Черное море, пролив Босфор, Мраморное море, пролив Дарданеллы, Эгейское море, Ионическое море, пролив Катира, Тунисский пролив, Средиземное море, море Альдеборан, Гибралтарский пролив, Кадисский залив, Атлантический океан, Бискайский залив, пролив Ла-Манш, пролив Па-де-Кале, Северное море, пролив Скагеррак, пролив Каттегат, пролив Большой Бельд, Балтийское море, Финский залив. Каждый нахимовец мечтает о море. Мы считаем, что каждый воспитанник за время обучения должен хотя бы один раз побывать в большом плаванье. Это нужно для того, чтобы понять, способен ли ты выдержать все сложности, которые неразрывно связаны с карьерой военного моряка, и решить для себя, твой ли это путь или нет. А если это твоя дорога, то каким ты должен быть, чтобы дойти до вершины, быть успешным в выбранном деле, какими морально-волевыми качествами должен обладать морской волк. Нам кажется, что за время похода мы разобрались в этих вопросах. Прежде всего это стойкий и твердый характер, для того чтобы легко переносить все тяготы службы на корабле, а также понимание обязанности добросовестно относиться к военному долгу перед Отечеством, быть беззаветно преданным своей Родине патриотом. А теперь мы поделимся впечатлениями с читателями, расскажем про то, как нелегко ходить в дальние походы, и о тех впечатлениях, которые остаются после.
Путешествие наше началось в городе Новороссийске 24 июля. Первое время там было очень жарко, по сравнению с климатом, к которому мы привыкли в Санкт-Петербурге. Приехав на военно-морскую базу и обустроившись на учебном корабле первого ранга «Смольный», мы акклиматизировались и через пару дней были готовы к началу практики. Наш первый выход в море, который был обусловлен выполнением боевой задачи К-2, состоялся 27 июля. Учебная задача включала в себя проверку готовности вооружения корабля, в частности боеспособности пушки АК-230. С боевой задачей мы справились отлично и приготовились к встрече профессионального праздника — Дня военно-морского флота. 2 августа мы, как настоящие моряки, встретили день военно-морского флота России на корабле. В Новороссийске очень красивый парад кораблей, и от праздника у всех остались только приятные впечатления. 7 августа наш учебный корабль «Смольный», пройдя необходимую подготовку, выполнив боевые задачи и получив разрешение на межфлотский переход, начал свое движение в Кронштадт. С самого начала похода сердца наши наполнились чувствами гордости от принадлежности к экипажу корабля. Служба оказалась не такой, как мы ее себе представляли. Насыщенный распорядок дня заставлял выкладываться в полную силу, именно этим и была интересна служба, ведь мы постоянно боролись со своей отрицательной чертой (к сожалению, присущей юношам) — ленью... За время похода нахимовцами выполнены штурманские вахты, вахты службы времени, гидрометеослужбы, мы были дублерами вахтенного рулевого, и вахтенного сигнальщика. Особенно нам запомнились штурманские вахты. Прохождение штурманской практики предусматривало, что время от времени мы заступали на штурманские вахты, но самыми сложными были ночные дежурства, которые все переносили хоть и тяжело, но с пониманием ответственности. Во время штурманских вахт мы выходили на астрономическую палубу, где наблюдали за береговыми ориентирами, снимали пеленги, прокладывали курс и пользовались секстантом, а в ночное время наблюдали за звездным небом. Благодаря этим вахтам нам удалось почувствовать себя в роли штурманов, и у многих появилось желание стать в будущем штурманами. Помимо штурманских вахт весь экипаж делился на 5 смен, которые по очереди заступали в суточные наряды. Нахимовцев распределили в 1-ю и 2-ю смены. Суточные вахты включали в себя вахту бдительности, камбузный наряд, рассыльных, вестовых и дежурных по кубрику.
Также во время похода мы проходили мимо берегов разных стран. Проплывая проливы и узкости, мы любовались великолепными сооружениями: замками, фортами и памятниками архитектуры поразительной красоты! Во время прохождения берегов Алжира был полный штиль, что дало возможность провести шлюпочные гонки между экипажем, курсантами и кадетами, проходившими практику. После успешной победы нахимовцев для всей команды «Смольного» было организовано купание за бортом корабля. Вода была очень соленая и теплая, а глубина под нами составляла более 2 км. Это было восхитительно! Ни для кого не секрет, что пересечение нулевого меридиана — это важнейшее событие в службе каждого моряка. Есть такая традиция, что при пересечении нулевого меридиана каждый офицер и матрос должен выпить стакан с соленой морской водой, набранной за бортом корабля, что мы и сделали, оказавшись в этом месте. Для нас спорт — основа всех физических качеств. Он делает человека здоровым, сильным и выносливым, поэтому, чтобы оставаться в форме, мы каждый день делали зарядку, участвовали в соревнованиях по перетягиванию каната и тем самым укрепляли свое физическое здоровье. Атлантический океан встретил нас непогодой. Шел сильный дождь, и поднимались высокие волны. Двое суток наш корабль сильно качало. Большая часть курсантских подразделений подверглась морской болезни, но какой же дальний поход без качки? На корабле было невозможно передвигаться, целые сутки мы не выходили на верхнюю палубу. Для нас эти дни показались самыми тяжелыми за время всего похода. Наконец 30 августа У К «Смольный» прибыл в город Кронштадт. На берегу нас встречали любящие родители, братья, сестры и близкие. Проходила торжественная встреча корабля, на которой присутствовал оркестр и начальство Кронштадтской военно-морской базы. За время похода мы получили необходимые начальные знания военно-морской подготовки и уверены, что воспоминания о дальнем походе останутся у нас на всю жизнь. Но самое главное, что желание стать морскими офицерами прочно окрепло в наших сердцах.
РЕПОРТАЖ
Посвящение в нахимовцы!
Артем Гринев
1 сентября, в День знаний на Петроградской набережной в училище состоялся торжественный ритуал «Посвящение в нахимовцы». Каждый из 118 воспитанников, поступивших в училище в текущем году, принимая звание «нахимовец», перед строем сокурсников в присутствии представителей главного командования ВМФ России и руководства училища, воспитателей, педагогов, ветеранов и родителей принял на себя обязательства быть преданным Родине.., дисциплинированным, честным и правдивым.., настойчиво овладевать знаниями. В проведении ритуала приняли участие выпускники Нахимовского ВМУ разных лет: Герой Российской Федерации контр-адмирал Опарин А.И., контр-адмиралы Наумов В.В., Конеев А.Н., капитаны I ранга Андреев А.П. и Андреев Н.Н., Державин К.П. и многие другие. На митинге, посвященном этому знаменательному событию, выступили и поздравили нахимовцев начальник Военно-морской академии им. Н.Г. Кузнецова адмирал Максимов Н.М., выпускник училища 1973 года, и глава администрации Петроградского района Санкт Петербурга Гладунов Ю.Н.
Выступая на митинге, нахимовец Ивлев Александр выразил благодарность руководству училища за предоставленную возможность поступить и учиться в таком престижном учебном заведении. «Воспитанники нового набора гордятся этим и приложат все силы, чтобы стать достойными преемниками и продолжателями славных нахимовских традиций», — сказал он. Слова признательности и благодарности педагогам и воспитателям за нелегкий, но благородный и плодотворный труд высказала Илюшина Виктория, вице-старшина 1 статьи выпускного курса.
По решению правления Клуба военачальников РФ адмирал Максимов Н.М. за отличные показатели в учебе и примерное поведение в прошедшем учебном году вручил именные стипендии нахимовцам Бобкову Ивану, Демидову Александру, Охотину Денису, Репину Алексею и Андрееву Глебу. Как символ начала нового учебного года прозвенел «первый звонок», который исполнили в рынду, проходя перед строем училища, нахимовцы 11 класса Кондратенко Александр, Лукин Андрей и нахимовец 5 класса Федоров Виталий.
Первый раз — в пятый класс! Диалог с первым учебным курсом
Борис Лившиц
Прошел месяц с того момента, как наши новые товарищи стали нахимовцами. Семьдесят девять пятиклассников пополнили ряды воспитанников Нахимовского училища. Для них все в новинку: и построения по утрам, и новая военно-морская форма, и уроки, и самостоятельная подготовка. Началась новая жизнь, жизнь в 7-й роте, плечом к плечу с незнакомыми ребятами, которым суждено стать друзьями на всю жизнь. Впереди годы учебы. Редакция журнала «Нахимовец» встретилась с учениками 7-й роты и попросила поделиться первыми впечатлениями. Мы предложили ребятам продолжить несколько предложений, связанных с жизнью в училище. Вот что получилось. 7-я рота — это самая молодая рота в НВМУ. Она знаменита тем, что там был самый лучший выпуск и в этом выпуске впервые за историю НВМУ были девочки. ... рота спортсменов, отличников и хорошистов. ...большой коллектив друзей. .. .гордость для нас то, что мы здесь учимся.
Мы — дружный коллектив первого курса, веселый и озорной. Мы всегда готовы прийти на помощь друг другу. На первом месте спорт, учеба, дружелюбие, порядок, дисциплина. Нам нравятся наши воспитатели, учителя, новые предметы, занятия по военно-морской подготовке, флажный семафор, природоведение, форма, журнал «Нахимовец», петь песни. Я поступил в Нахимовское военно-морское училище, потому что я хочу быть военно-морским офицером. ... здесь хорошее образование. ... здесь престижно учиться, да и просто потому, что хочу ходить в морской форме. ...мне всегда нравилась морская тематика, а здесь все связано с морем. ...мои папа военнослужащий и я тоже хочу быть военным. ...мечтал об этом с самого детства. .. .я люблю море. .. .мой дедушка — моряк и я очень хочу в будущем служить на авианосце.
В училище у меня есть друзья, своя кровать, своя красивая форма. ...книга, любовь родителей, телефон, чувство сна. ...5 лучших друзей! ...хорошие оценки, новые одноклассники, хорошие воспитатели и командир. ...кружки, веселье и друзья, с которыми не бывает скучно. ... товарищи из старших классов, форма, интересные уроки. ... учителя, благодаря им я получаю глубокие знания по предметам и портфель. Мой любимый предмет русский язык, природоведение, математика, физкультура, военно-морская подготовка, история. Наш командир товарищ капитан второго ранга. ...офицер с хорошим чувством юмора и красивой военно-морской формой. Наши воспитатели самые лучшие, но строгие. ...справедливые, умные и красивые.
Как-то пришел к нам с Якумом на берег Соловей поглядеть Якумовы чертежи. Показалось мне или взаправду — тоска застыла в его ласковых глазах. Дядьку Якума кто-то . И остались мы трое: я, Соловей да чертежи на песке. Соловей долго задумчиво смотрел на них. Я молчал. Я всегда стараюсь молчать, когда думает человек. — ...Нравятся тебе машины, человек-горошинка? — неожиданно громко спрашивает Соловей. Он давно прозвал меня так за мой малый рост, но я не обижаюсь: ласкает меня это слово. — Нравятся. А как же? — Экий мудрец! А вот мне все иной раз не по душе. Спрашивай, почему, отвечу... Ну? Чего безмолвствуешь? — Почему?..
— То-то, спросил. А в том дело, человек-горошинка, что такой великий мастер, как Гайдебуллин Якум, по работе тоскует. Понимаешь, охота ему делать машины, работать на них, голова к технике приспособлена, а простора нет... Я вот тоже, может, по работе тоскую. Ты об этом не думал, человек-горошинка? Рабочему человеку что надо? А? Мастерить, рукам дело найти. А мы тут кто такие? Я молчу. Не знаю, что и ответить. Никогда Соловей не говорил так серьезно и грустно. Взял меня за подбородок, заглянул в глаза, потом погладил шершавой ладонью. — Удивляешься? Ладно, берись за свое любимое — строй из песка улицу, дома, проводи каналы... Тут тебе все понятно? —улыбнулся Соловей. Значит, он просто шутит или подражает дядьке Якуму? Задумавшись, я и вправду начинаю строить из влажного песка домики, прокладывать ходы и улицы. Почему все же замолк Соловей? Лежит, молча наблюдает за мной, .
И вот уже выросли на песке низкорослые домики с причудливыми башенками, вдоль них протянулись тротуар, мостовая. Жду похвального слова. Но Соловей говорит резко, грубым голосом: — Сделал? А теперь уходи! Ты мне больше не нужен. Все это мое. Понимаешь? Мое!.. Нет, я ничего не понимаю: ни этого грубого голоса, ни этого свирепого взгляда, ни этих слов. Как это так «его»? Почему? Я же сам лепил город! Медленно поднимаюсь с песка, не знаю, что мне делать. И так говорит Соловей, в которого я по-мальчишески горячо влюблен! Обида выдавливает слезы, кажется, первые слезы здесь на батарее. И вдруг Соловей сграбастывает меня своими большими руками, прижимает к груди. — До чего же ты на братеня моего похож... Эх ты, человек-горошинка. Испугался? А все потому, что жизни не знаешь. А знал бы, понял: не своим голосом я тебе так говорил, с чужого произношу, чтоб разобрался... С тобой, я чаю, можно говорить серьезно? Я молча киваю головой, и Соловей продолжает: — Так вот как давеча я с тобой, так с рабочим человеком богач разговаривает: «Ты сделал? Верно. Но на чьей машине, из чьего материала, за чьи деньги? За мои. Для кого же ты, значит, сделал? Для себя?» Шалишь, человек-горошинка, для капиталиста сделал, помещика, царя-батюшки. Не хозяева мы своему труду, рабочие люди. Вот в чем вся беда. Соображаешь теперь? Вот ты улицу смастерил — я забрал. Почему? Да на моей стороне сила. Ты трудился, а я твоим трудом пользуюсь. Понял? Как, по-твоему, справедлива эта жизнь?
Не дождавшись моего ответа, Соловей говорит: — Не знаешь, горошинка, сказку, как один человек двух генералов прокормил? И он рассказывает мне удивительную сказку, полную неожиданностей, сказку или правду-присказку про то, что мужик генералов кормит, про то, что рабочий и крестьянин своим трудом держат в сытости всех, кто сам не работает. И получается, по Соловью, что самый главный бездельник— царь. Вот это да!.. Не страшно ли так думать? — Ума много не надо, горошинка, чтобы догадаться, кто хозяином на земле быть заслужил, хозяином на свете всему должен тот быть, кто трудится, кто сам все сделать может. Рабочий человек. Я спрашиваю: — А если рабочий будет хозяином, кто же на него работать станет? Смеется Соловей, и словно солнышко светит в темный день. Самому вместе с ним засмеяться хочется. — Экая ж ты еще горошина!.. В том-то и мудрость вся: нужно сделать так, чтобы рабочий человек был и хозяином, и работником. Понимаешь? Какая жизнь-то настанет, когда владыкой мира будет труд! Смыслишь ли? Ни тебе царя, ни капиталиста, ни торговца! Одни рабочие люди: кто землю пашет, кто мастерит, кто строит — все работают. И весь труд — их труд. И все богатство — их богатство. Всему они хозяева и правители. — Дядя Соловей, это как в сказке, — зачарованно говорю я. — Ишь ты... Нравится... А коли то не сказка, а правда великая, горошинка, мечта народная? — А когда так будет, дядя Соловей? — Вот ведь какой! То слова не допросишься, а то от вопросов отбою нету. Когда, скажи ему!.. Будет, брат Володя. К тому все клонится.
. Он молчит долго, сам что-то чертит, на песок ложатся полосы, черточки. — Дядя Соловей, а ты что делать любишь? — спрашиваю снова. — Ты бы что делал, если б воля твоя? Игрушки на елку выпиливал? Да? —— Я бы... Я бы красоту земную лепил. В городах статуи ставил. Гончар у нас в деревне был, учил меня. Мастер тако-ой! Всей округе игрушки обжигал, горшки, посуду раскрасивую делал. Он мне говорил: «Ты, Кирилл, Артамонова сын, великим художником стал бы, если б у мамки деньги были»... А что я сейчас могу? Здесь, на батарее, служить, Пуришкевичу тросточку выточить, портсигар, рамочку из дерева раскрасивую? Кто учил Кирилку, Артамонова сына?.. — Да ты не гляди так на меня, горошинка, — уже улыбаясь, спокойнее говорит он. — Один я такой, что ли? Всюду тут мастеровой народ, кругом: и на нашей «Буки», и на «Веди», и на «Глаголе». И «Живете» на том стоит... Только пушки стережем, вся наука наша. От земли оторвали, мастерству не выучили. Хорошо, вот Якум чему-то учен. Да что радости! Разве что тебе на песке чертить может. Мы молчим. Уже вечереет. Каемка неба становится желто-оранжевой, разгорается золотом, краснеет, как уголь в горне...
— Будет. Будет, горошинка, то время! — говорит Соловей.— Никто не отнимет у человека дело рук его. Все, что придумал, выстрадал человек, в жизнь пойдет. Идет уже в мире борьба за тот простор для рабочего люда, за ту свободу, чтобы легко дышать было всем, кто землю пашет, хлеб сеет, машины делает, металл в кузне кует. И Якум твой — с силою человек. Большой ты уже, Володька, языком попусту болтать не станешь, скажу... — Что, дядя Соловей? — весь замираю в ожидании. — За справедливость, горошинка, уже многие люди кровь пролили. И еще много, может, прольют, но добьются своего и свободу завоюют. Никто ее не даст трудовому народу, если он сам не возьмет. Понял? Не понял, еще растолкую. Вот пойди ты, скажем, сегодня в Питер, к Путилову. Слышал небось, есть такой богатей-заводчик, завод его так и зовут — Путиловский, пушки там тоже льют. •Так вот поди-ка ты к нему и скажи. Ну ты ли, я ли, Якум или Прохор, приди и скажи: «Слышь, Путилов, не ты завод построил, не ты работаешь, не тобой богатство нажито. Отдай нам все подобру-поздорову. А сам, если хочешь, стань к станку, трудись, как все». Думаешь, что он тебе ответит? — Смеяться будет? — говорю. — Нет, Володька, прошла та пора, когда богатей смеялись над такими словами. Теперь они дрожат от тех слов. И тебя в тюрьму или в петлю за них сунут. Ну, а если уж смилостивятся — в Сибирь загонят. Только весь-то народ ведь не перевешаешь! За народом правда и слово последнее. И есть они, люди такие, которые дело до конца доведут.
. Уже совсем темно, и мне не видно лица Соловья. Я только слышу, как он раздумчиво говорит: — Расти, горошинка. Не сдавайся. В жизнь всматривайся, место свое ищи. Время такое. Жизнь будет тебе открывать свои тайны. А сколько их еще впереди — тьма-тьмущая... Нет, неверно сказал я — свет лучезарный, силища великая в этих тайнах откроется. Мы поднялись. Идем к батарее. По берегу навстречу нам, размахивая на ходу тростью, шагает Пуришкевич. — Беседовали? О чем же?—спрашивает. — Обучаю, ваше благородие, мальчонку смыслу жизни. Строить все пытается, целую улицу выстроил на берегу в песке морском. — Недурно, — говорит Пуришкевич. Он, видно, в хорошем настроении. Это не часто у него. — На песке? Недурно, — повторяет он. — Может, вырастет, дураком не будет. Сказал и пошел своей дорогой. Соловей тихим взволнованным голосом бросил вслед: — Ничего... Еще строить будет, и не на песке. Сначала только вот ему разрушать придется, господин Пуришкевич, ваше благородие!.. ...1914 год. Война. И как-то по-новому видится мне все окрест на нашем маяке Пакерорт.
Маяк Пакерорт. Иллюстрация из рукописи Все время думаю, какими же мы кажемся издали? Хочу представить себе, что видит и думает о нас враг? Огромные валуны, как скалы прибрежные, камень на камне, гранит, и снова камни поменьше. Батарея наша находится высоко. Говорят, у нас очень ответственный участок обороны. А вся батарея с виду — мелкий кустарник на берегу, все четыре орудия глядят в упор на врага, готовые к бою. Подходят подводные лодки, чуть постреливаем. Больших боев нет у нас. Но хоть мы почти не стреляем, матросы живут тревогой: плохие вести идут с фронтов. Ругают в землянках царя, царицу, разносят Гришку Распутина, который, говорят, во дворце воду мутит. Не щадят и министров. А все-таки толком не пойму, кто виноват. Якум рассказывает, что народ по России волнуется: надоела война, гибнут люди. Зачем? Голодно в деревне, работников нет. На заводах в Питере бастуют... И вдруг валом девятым в штиль — революция! Узнаем— «свергли в Петербурге царя...» Непонятные, волнующие слова набегают быстрее, чем волны на морской берег: Михаил отрекся... Установлено Временное правительство... Образованы Советы рабочих, крестьянских и солдатских депутатов... — А матросских, дядя Якум? — Солдаты, матросы и есть рабочие и крестьяне! Не графья же!—отвечает. — Правильно сказано: «Вся власть Советам!» Только завоевать ее еще надо... Однажды говорит: — Все понимать ты теперь должен. Запомни, присягу будешь давать — это ведь народу на верность клятва... В ту пору исполнилось мне уже 17 лет.
8 мая 2014 года в рамках проекта «Честь и Достоинство» на площади перед Нарышкиным бастионом Петропавловской крепости состоится ежегодная торжественная церемония воссоединения символов «вечных огней», доставленных из Городов-героев и Городов воинской славы России и СНГ, в «единую чашу воинской славы». Начало в 12.00. После церемонии объединенный «вечный огонь» будет доставлен на Пискаревское мемориальное кладбище.
В соответствии с Планом проведения в Санкт-Петербурге мероприятий, посвященных 69-й годовщине победы советского народа в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг., Санкт-Петербургский Союз суворовцев, нахимовцев и кадет совместно с Благотворительным фондом «Слава Морская» реализует ежегодный культурно-патриотический проект «Честь и Достоинство». Проект осуществляется под патронажем Полномочного представителя Президента России в Северо-Западном федеральном округе, при поддержке Правительства и Законодательного собрания Санкт-Петербурга, командования Западного военного округа, Международного Союза общественных объединений Городов-героев СНГ, Ассоциации Городов воинской славы России, общественно-политических и ветеранских организаций. Проект благословлен Патриархом Московским и Всея Руси Кириллом. Благодаря проекту «Честь и Достоинство» идея памяти о Великой Победе и е героях реализуется через слияние символов «вечных огней», а сам негасимый огонь является живым воплощением памяти о Подвиге, совершенном во имя России. В разные исторические эпохи, людьми, подчас различных политических взглядов, по-разному понимающих судьбу и будущее страны, но объединенных одним патриотическим чувством любви к своей родине. В таком понимании «Вечный огонь» становится символом объединения народов и поколений, так необходимого для современной России и стран постсоветского пространства. Ключевыми элементами проекта являются торжественные церемонии передачи символов «вечных огней» из Городов-героев и Городов воинской славы России и СНГ, которые ежегодно проходят в период с 5 по 7 мая. Так, в Городах воинской славы, входящих в административные границы Санкт-Петербурга, церемонии состоятся: в Ломоносове и Кронштадте – 6 мая 2014 года, в Колпино – 7 мая 2014 года. Все Города-герои и Города воинской славы стоят в едином строю памяти, и, объединенные величием подвига, отдают дань уважения вкладу каждого региона в победу над фашизмом. Когда совместное участие ветеранов и молоджи позволяет реализовать на практике живую связь поколений – победителей Великой Отечественной войны и их потомков. В заключительной торжественной церемонии 8 мая традиционно принимают участие воспитанники и учащиеся кадетских образовательных учреждений Санкт-Петербурга и Ленинградской области, ветераны, почетные гости, делегации из Городов-героев и Городов воинской славы. Церемония включает: полуденный выстрел с Нарышкина бастиона Петропавловской крепости, построение и прохождение парадных подразделений кадет, торжественный митинг, литию по убиенным в годы Великой Отечественной войны и, конечно, саму церемонию воссоединения символов «вечных огней». В завершении церемонии «единая чаша воинской славы» в церемониальной колонне из ретро-автомобилей отправляется на Пискаревское мемориальное кладбище, где происходит торжественное слияние объединенного огня с «вечным огнм» Пискаревского кладбища и возложение цветов к монументу Матери-Родины. Этим символизируется общий вклад народов России в победу над фашизмом, подчеркивается особая роль Ленинграда-Петербурга в победе в Великой Отечественной войне.
В заключительной торжественной церемонии 8 мая 2014 года традиционно примет участие делегация Города воинской славы Владивосток, а также впервые – представители Крепости-героя Брест и Города-героя Севастополь.
Председатель Санкт-Петербургского Союза суворовцев, нахимовцев и кадет капитан 1 ранга А.О. Грязнов
«28» апреля 2014 г.
Еремина Юлия Николаевна +7904-646-0822 Коновалов Александр Федорович +7911-115-0250
К нам подошли матросы «Никонова». Тот самый матрос, что водил нас в котельное отделение, предложил: — А ну, ребята, споем песню дедов, комсомольцев двадцатых годов! И он научил нас петь славную песню, ее мы не знали. У этой песни очень хороший припев: «Юные, гордые, сильные, смелые, дело отцов завершим»... Постараемся, честное слово! Максим Коровин-старший, ты жизнь свою прожил, а я начинаю. Мне хочется быть и сильным, и смелым, гордым «рыцарем моря». И отдать морю жизнь. Высокопарно? Пожалуй! Но ведь я своих мыслей никому не высказываю. Делюсь сам с собой. Мы спим на трехъярусных койках. Крепче держись — загремишь!
***
Подъем флага на корабле. До чего же торжественна эта минута! Мы привыкли к ней — дед каждый день поднимал флаг в Кивиранде,— и все же, когда корабль в море, не видно нигде берегов и плещут вокруг тебя волны, а ты стоишь в строю в длинной шеренге товарищей, повернув голову к флагу своего корабля, до чего приятно — до слез!
Под этим флагом ты идешь в плавание. Под этим флагом ты когда-нибудь пойдешь в океан. И под этим флагом тебе, может быть, придется драться с врагом... Я, кажется, сильно расчувствовался. Но в этом, по-моему, ничего позорного нет. Я видел: у деда глаза были мокрые, когда в бухту Киви заходили отдохнуть корабли. У старого «морского волка»! А я едва начинаю флотскую жизнь. И опрометью бросаюсь я к борту, когда нам встречаются в море то тральщики (может быть, на одном из них стоит на мостике Вадимкин отец и не знает, что на крейсере идет в поход его сын), то длиннющая подводная лодка — быть может, на ее мостике стоит Сергей Иванович Карамышев, то сторожевики, родные братья «МО-205», то нефтеналивные суда, похожие на лохани. Море живет! Попадается навстречу и белый лайнер — везет к нам из-за границы гостей. Ну что ж, посмотрите, как мы живем. Вам, наверное, понравится! Высоко на мостике (туда нам вход запрещен) стоит командир крейсера, капитан первого ранга. Сколько лет он проучился, проплавал, прокомандовал разными кораблями, пока достиг такого положения! Крейсер больше совсем не качает, и приходят в себя все страдальцы, которых одолевала морская болезнь. — Мы с вами не пассажиры, нахимовцы! — говорит Бунчиков.— Разлениваться не будем! Нас ставят на вахты — дублировать матросов, загоняют в пекло: говорят, взялся за гуж... Мы драим медяшку (вот я уже заговорил морским языком!). Все заняты делом — бездельников нет. Ни на кого не могу я пожаловаться. Никто не отлынивает. Даже Валерка. Так захватила всех флотская жизнь! И когда мы, усталые, вечером смотрим кино (а хорошая эта усталость!), вокруг бегут волны, за кормой ярко светится след, а корабль идет все вперед, все вперед, к незнакомым портам...
Я долго не могу заснуть. Много всякой всячины лезет в голову. Вот мы лежим в нашем кубрике — двадцать семь человек. Лежат рядом Вадимка и Мельгунов, они поссорились нынче. Обсуждали ордена и медали отцов. Мельгунов возьми да и ляпни: — Ну что это у твоего за награды? Орден — так себе, а медаль захудалая. Вадим развернулся и съездил по уху Мельгунова. Драться, конечно, не полагается, и Вадиму бы крепко влетело, но называть «захудалыми» правительственные награды тоже не следует. Оплеуху Мельгунов заслужил. Небось сам немедленно побежал бы доложить ротному, если бы услышал такое. Пытался я их помирить — не желают. И вот теперь лежат, с глазами, уставившимися в подволок,— не спят. «Враги, враги»,— как это поется в «Онегине». Но на корабле долго врагами не будешь. На суше взяли да разошлись друг от друга подальше. А здесь не уйдешь — море кругом глубиной в полкилометра. Приходится все время видеть неприятную тебе физиономию. В конце концов надоест — подашь ему руку и скажешь: «Ну, хватит ссориться. Будем друзьями!», Так и эти. Скоро помирятся. Вообще человеческие недостатки в море не скроешь. Ты весь на виду. Но как бы люди ни ссорились, какие бы ни были у них недостатки, их объединяет корабельная служба. Ночью колокола громкого боя нас будят: «Вставай, вставай!» Тут мешкать некогда. Мигом соскакиваешь с койки, растеряв сны; суешь ноги в штаны и в ботинки, летишь на свой боевой пост сломя голову и слышишь, как по трапам и палубам грохочут матросы. Кто его знает, что за тревога? Учебная или, как это было в сорок первом году, боевая? Когда внезапно на нас напал Гитлер, никто не знал, что он уже начал войну.
Васька Журавлев впопыхах правый ботинок надел на левую, ногу. Но все посты были к бою готовы, орудия развернулись в башнях; понадобится — откроют . Командир похвалил нас по радио. Я укладываюсь на койку, чтобы наверстать то, что недоспано. Спи, спи, Максим, скоро вставать? Приборка, подъем корабельного флага—начнется новый день твоей флотской жизни.
***
Командир корабля спускается в кубрик. По команде «Смирно!» мы вскакиваем. Он предлагает садиться. И мы размещаемся на банках и койках. В раскрытые настежь иллюминаторы залетает морской ветерок. Громовержец? Ничего нет грозного в командире. У него симпатичное лицо с маленькими светлыми усиками. — Я виноват перед вами, следопыты-историки, — говорит он.— Я ваше письмо получил как раз в те дни, когда был назначен командовать «Никоновым». Сами знаете, сколько у человека хлопот, когда он принимает такое большое хозяйство. Было некогда и ответ написать. Не сочтите меня невоспитанным человеком. Он улыбается, взглянув на наши недоуменные лица. Ясно, что он из бывших нахимовцев, которым разослали мы письма. Но кто?.. — Моя фамилия Забегалов, Иван Фаддеевич,— представляется командир. Что-о? Тот самый Иван Забегалов, который перед самой войной приехал погостить в Севастополь к отцу-батарейцу и, когда война началась, остался с отцом? Тот, что подавал на батарее снаряды и заменял убитого артиллериста? Тот самый четырнадцатилетний Иван, комендор на эсминце «Серьезный», участник боев у Констанцы, где был ранен в ногу?.. Когда он пришел в нахимовское и его спросили: «Любите море?» — он отвечал: «Я не собираюсь с ним расставаться». Позвольте, значит, наш Владимир Александрович Бунчиков, давний друг Забегалова, утаил от нас, кто командует крейсером? — Не сердитесь, друзья! — говорит ротный весело. — Мне хотелось, чтобы сюрприз получился похлеще. Чего уж похлеще!
Большое мужество и храбрость проявил юнга Василий Осадчий, за что он был награжден медалью «За оборону Севастополя». Награду вручил командир корабля Вячеслав Георгиевич Бакарджиев. Осадчий Василий Степанович, выпускник Тбилисского нахимовского училища, преподаватель Военно-морской подготовки в ЛНУ, капитан 2-го ранга, один из авторитетнейших офицеров.
Оба они — и Забегалов и Бунчиков — смеются так заразительно, что и мы разражаемся смехом. Командир корабля достает из кармана кителя толстую тетрадку. — Вот это я приготовил для вас. Здесь все, что я знаю о своих сотоварищах. Илико Поприкашвили командует атомоходом. Олег Авдеенко пришел к нам в училище маменькиным сынком и несноснейшим человеком. Вы помните?.. Еще бы не помнить! Только и орал на товарищей: «Пошел вон! Отстань от меня! Мне в училище вовсе не нравится! Я хочу быть артистом!..» А потом, побывав на море, понял, какой он осел... — Теперь Авдеенко командует большим ракетным кораблем. Все мы нашли место в море. Никита Рындин командует отрядом великолепнейших кораблей. Юра Девяткин их строит. А Кудряшов — помните, старший лейтенант, воспитатель — теперь адмирал... Вот и вам предстоит такое же будущее... А что? Ты начинаешь верить в него, потому что видишь перед собою пример: командир крейсера «Никонов»! Командир отряда новейших боевых кораблей... Командир ракетного корабля Олег Авдеенко, а ведь многие в нем сомневались.
Эдуард Гаврилович Карпов - доктор технических наук, профессор, лауреат Ленинской премии, более тридцати лет проработал в сфере военного подводного кораблестроения, пройдя путь от молодого специалиста до главного инженера Центрального конструкторского бюро морской техники «Рубин». Выпускник Тбилисского нахимовского училища 1954 г.
Приятно сознавать, что у тебя всё впереди. Я замечаю, что Самохвалов поднял глаза к подволоку, бормочет, наверное, хочет выступить. Командир зашел невзначай, и шпаргалки не заготовлены, но Вадим одергивает присяжного оратора. Самохвалов знаками объясняет: мол, выступить совершенно необходимо; тогда Вадим показывает кулак. А кулак у Вадимки увесистый. И лицо у Самохвалова становится разочарованным. Вадим прав: он всё испортил бы, Самохвалов. Командир присел на банку. Он и Бунчиков вспоминают училище, воспитателей: — А помнишь командира роты Суркова? Умер, бедняга. Возвращался домой в Севастополе, стал подниматься по лестнице, почувствовал себя плохо, присел на ступеньку. Жена спустилась к нему, а его уже нет... — А Протасова помнишь? Я как-то встретил его с Зиной. У него уже почти взрослые дети... — А помнишь, как Фрол Живцов однажды хотел убежать из училища к морским пехотинцам, на Малую землю?.. Помнишь? Два первых нахимовца проводили перекличку своему поколению. А мы с упоением слушали — их прошлое перекликалось с сегодняшним днем. Мы осмелели и стали расспрашивать, на каких кораблях командир плавал до того, как стал командовать «Никоновым», почему Бунчиков решил вернуться в Нахимовское. Бунчиков отвечал, что ничего мудреного в его возвращении нет, ведь его-то воспитывали в училище командиры Черноморского флота, с боевых кораблей... Во время войны корабли оставляли, когда каждый офицер на флоте был дорог! Их посылала в училище Партия. А Партия знает, что делает. Трудно представить себе капитана первого ранга тем лихим Ваней, которого на «Серьезном» любили матросы. И любил, как родного сына, их командир Ковалев. А ведь это тот Ваня и есть.
Забегалов дарит нам свою фотографию, в бескозырке с ленточкой: «Серьезный». И другую — на бескозырке новая ленточка: «Нахимовское училище». — Пригодится? — спрашивает нас командир. Еще как пригодится! Ведь можно собрать целый музей: «Нахимовцы в прошлом и настоящем». И я нахально прошу у него еще одну фотографию. «Сегодняшнюю».
— Понимаю,— говорит капитан первого ранга. — Для контраста? Тоже мне фигуру нашли для истории! Да таких, как я, существуют сотни на свете! Теперь, когда я смотрю на высоко поднятый над палубой мостик, командир больше не кажется мне недосягаемым. Он был таким же нахимовцем, как я, а я смогу стать когда-нибудь таким же, как он... капитаном первого ранга. А отчего бы и нет? Время быстро летит. Не успеешь опомниться...
***
Дед прислал свою книжку. В красивом таком переплете. «О прошлом далеком и не очень далеком, воспоминания вице-адмирала Коровина». С его портретом — при всех орденах. На первой страничке написано крупным почерком: «От старика, верно и преданно служившего морю всю жизнь». Я, кажется, все же сентиментален. Меня растрогала надпись. Читаю урывками: «Я пришел на флот с первым комсомольским набором, в двадцать втором. Паек у нас был тогда скудный, обмундирование из грубой парусины. Обслуживали мы себя сами — кололи, возили дрова, топили печи, прибирали мусор, варили пищу. В Кронштадте было корабельное кладбище. Мы бродили по трюмам брошенных кораблей, собирали бачки, черпаки — все, что могло пригодиться в хозяйстве... Наш учебный корабль с бездействующими машинами был разрушен и загрязнен. Мы своими руками очищали трюмы. Семидесятилетний боцман учил нас обивать ржавчину с корабельной обшивки. Мы не боялись труда, не боялись руки испачкать... А какой радостью было выйти в первый раз в море на восстановленном своими руками корабле и наконец попасть в школу специалистов, в машинную, электроминную! Большую жизненную школу на флоте прошло мое поколение, прежде чем попало в училище...» «Учиться было нелегко,— вспоминает дед,— мы занимались по четырнадцати часов в сутки».
1-й начальник Ленинградского Нахимовского училища Николай Георгиевич Изачик. Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус.
Пришла смена. Кто-то сказал Прохору: — Мальчонку возьми, Якум велел. Прохор передает пост. Кинув заступающему на вахту матросу тулуп, кивает мне: — Пошли. Идем молча, Прохор впереди, я за ним. По выбитой в снегу тропинке потянулись другие матросы орудийного расчета. Мы спускаемся в просторный подземный блиндаж— нашу казарму. С мороза ничего не видно, нас обдало паром, сразу пахнуло теплом, махорочным дымом и тем обжитым запахом, к которому я давно привык.
Раздеваемся. Оглядываюсь и вижу... нарядную елку! Огромную, мохнатую, в игрушках! Вырезанные из дерева и бумаги лошади, волки, лисы — целый зверинец. Конечно же, это работа Соловья. И какие размалеванные птицы, и сколько же тут солдатиков! Один скачет на лошади, другой прильнул к замку орудия и готов открыть огонь, третий с ружьем на плече строго шагает... И чем больше Соловей зажигает свечей, тем сказочнее становится елка. Я стою, словно зачарованный. О елках я слышал на родине, видел их за стеклами больших магазинов и купеческих домов, но никогда дома не устраивали нам такого праздника. Разве что при маме ставили на стол маленькие елочки. На самом верху мохнатой елки загорается толстая свеча, и я вижу небольшой портрет в рамке — адмирал Макаров! Я знаю об адмирале от матросов, знаю, что он «отец матросам» и герой. Матросская любовь к адмиралу живет на нашей батарее.
В полночь мы сели за большой стол. Миски наши на этот раз наполнены. Какая же это вкусная еда, рождественская кутья! Ее приготовил Прохор, у них на Украине такую делают. Потом пили и ели все, чем были богаты матросы. Новогодние посылки получили на батарее многие. И снова пили. Вдруг с криком повалился Прохор всем телом на низенький длинный наш стол, курчавая голова уткнулась в локоть. В голос, навзрыд плачет. — Вот тебе и гадание, дурню беды не было — утонула иголка, — сердится, шумит Соловей. — Да перестань же. Кто-то сказал: — Тринадцатый год веку нашему... Каким-то он будет, нынешний год? — Каким? Не знаешь? Скажу... — это Соловей. Но он так ничего и не сказал, отодвинул стол и пошел плясать, напевая озорные частушки. Вихрем носится, выстукивает каблуками музыку, приседает и вертится волчком. А потом, натанцевавшись, подскочил к Прохору, спрашивает: — Зачем матросу голова? Не знаешь? Скажу: голова матросская создана для офицерского кулака. Не грусти, братва: летом снегу не бывает, субботу вторник не сменяет. В жизни порядок заведен. А как его нарушить? Сейчас не скажу— узнаем... — сказал он как-то вдруг посерьезнев, раздумчиво. И вдруг также внезапно повернул бутыль водки, отпил из горлышка. Поставил бутыль, вытер рукавом губы: — Крепка... А почему у белой водки красная головка? — Злым озорством сверкнули стальные глаза. — Не знаешь? Скажу: матрос водкой утешается, потом кровью умывается. Понял?.. Соловей пел редко. Сейчас он запел старую , да так, что не сразу узнали ее матросы:
Жили двенадцать разбойников, Жил атаман Худояр, Много разбойнички пролили Крови честных христиан...
Он пел непривычно, на свой бравурный мотив, торопливо, словно хотел приблизить развязку песни. Спел и обратился не к матросам, к кому-то непонятному: — Эх, была б воля-вольная да атаман под стать... Распахнулась дверь, дохнула морозным воздухом, и из темноты вбежала собака. Один из моих четвероногих, друг мой Волк! Это было как в сказке, Волк бросился ко мне. Но резкий окрик отрезвил его. На пороге стоял Пуришкевич. — ...Без всяких рапортов. Гуляйте, — отпустил он выстроившихся было батарейцев. Сел на табуретку, вынул золотой портсигар, закурил. Прохор откуда-то достал расшитое полотенце на стол, поставил тарелку, стакан, закуску. — Зашел к вам песни послушать. Спой, Прохор, — говорит лейтенант. Сменяется одна песня другой. Внезапно Пуришкевич встал, бросил на стол бумажные деньги. — Гуляйте, господа матросы. Никто из офицеров не придет. Все пьяны, как свиньи. Я тоже у вас не был. Уходя, оставил на память: — Грустно все это. — Очнулся, строго добавил: — Не забудьте посты сменить. Соловей сказал: — Праздник испортил...
Сколько лет прошло после этой встречи нового, 1913 года на батарее 1-й «Буки» крепости Петра Великого, а помню все до мелочей. Помню и заботливо украшенную мохнатую елку, огромного Прохора, в голос рыдающего над затонувшей иголкой, и пляску — всю надрывную тоску матросов, которые в жизни, казалось, искали только одного: куда бы деть неизбывную силу свою. И Пуришкевича, и те деньги его, что швырнул он на стол — оскорблял как хотел, со всей силой уродства барского. И никогда не забыть мне курского залетного нашего Соловья. Когда ушел Пуришкевич, снял он с елки деревянного пса, сунул мне в руки: — Возьми, гляди — оживет! Да и все игрушки твои... Матросы трезвели. Догорали, потрескивая, разноцветные свечи. Снова пели песни. И казалось, от них еще грустнее на душе.
ЯКУМОВЫ ЧЕРТЕЖИ
Временами Якум становился особенно неразговорчивым, замкнутым и угрюмым. Так я и не узнал до конца его историю. Рассказывали только, что влюбленный в машины, слышавший «музыку мотора кажного», как о нем говорил Соловей, Якум не стерпел грубости офицеров на корабле и был списан на берег несколько лет назад.
Но, видно, у каждого человека в жизни есть своя песня. Была такая любимая песня и у моего дядьки Якума: куда девалась, бывало, его угрюмость, когда заходил разговор о машинах! Как-то в летний жаркий день грелись мы на солнышке после купания. Лежит Якум и чертит щепкой на песке — линеечка за линеечкой, черточка за черточкой. Вот уже и рисунок получился. — Что это?— невольно спрашиваю. — Не знаешь? — он удовлетворенно улыбается. — А пора бы знать. Это втулка. — А зачем она? Якум не отвечает, сосредоточенно молчит. На песке появляется что-то новое. — Коленчатый вал зовут, — показывает он мне. Много слышу я новых слов на берегу Балтийского моря, много чертежей вижу, выполненных на песчаной доске. Передо мной словно открывается новый мир — мир машин, полный сказочной замысловатости. А Якум говорит: — Растешь, Володя. Жизнь целая у тебя впереди. Так постигай: владеет один человек машиной — это хорошо, да только для него самого. А если знания есть у всех и все работать умеют — хорошо для всего народа. Море бьется о берег, слизывает, смывает волной Якумовы чертежи.
Он говорит: — Вот, к примеру, почему мы войну проиграли японцу? Знать надо. Не маленький в незнайках ходить. Машины у нас какие были? Не корабли, а старые рыдваны. Вот в чем беда. Ну, конечно, может, то и не основная причина. И других много было. С каждым разом я узнаю все больше. Якум устраивает мне экзамен. Со всей строгостью и придирчивостью. А твердо убедившись, что моя память сохраняет много, ведет все дальше и дальше. Шаг за шагом я знакомлюсь со многими моторами и механизмами. Однажды вечером Якум говорит: — Вот ты теперь знаешь о дизельном моторе. А про человека что слышал? Про Дизеля-человека? — Дизеля-человека? — как эхо, повторяю я. — Ну да, того, в чью честь мотор назван. Про того, кто выдумал его. До него-то не было такого мотора на свете. А он изобрел. — А как изобрел? Чувствую, в тупике Якум. Молчит долго. Потом медленно, тихо говорит:
— Думаю, умом . Ну, а сделал руками. — А где он живет? — Тот человек? Утонул, говорят, в Ламанше. Есть такой пролив. Я там плавал. — Как утонул, почему?—я смотрю на него снизу вверх, с нетерпением жду, что дальше скажет мой дядька Якум. — Думаю, стали его бояться. Как бы не изобрел чего еще. Вот оно как жизнь устроена. Лишним стал Дизель-человек. — А кому он стал лишним? — Так полагаю, заводчику, который не желал богатство терять свое, не хотел, чтобы новый мотор служил людям. Нет, конечно, не все я понял. И переспрашивать не хотелось. Но было очень жаль Дизеля-человека. С тех пор появилось у меня какое-то особое, нежное отношение к машинам, мотору, словно живые они. Даже, выходит, погибнуть за них можно. Я узнал удивительное: машина придумана человеком. Создана заботой ума и рук его.
В 1970 г. режиссер снял фильм-киноповесть о матрос Иване Иванове, в основе некоторые факты из биографии отца...
