Слышу команду: — В атаку! Наконец-то. Первым вырвался вперед наш комиссар. Спокойно, как-то по-домашнему, Якум Гайдебуллин, обернувшись ко мне, сказал: — Ну, пошли, Володя. И побежал. Я тоже бежал и стрелял. Рядом с нами были наши товарищи — балтийские моряки. И это было уже, как лавина. Дрогнули офицерские ряды. Спасались бегством. Они бежали, бежали!.. Взяли мы село Шлыки. И снова бой. Освобождали новые деревни и села. Выбивали колчаковцев, не давали им прорваться вперед. Жестокий бой разгорелся у станции Платина. Наш отряд окружили. — Один выход, — решил Якум, — прорываться.
Он повел . Шел впереди. Когда, отстреливаясь, мы прорвали кольцо врага, он упал на бегу, словно споткнулся обо что-то. У самой опушки настигла дядьку последняя шальная пуля. Я бросился к нему. Он еще хрипло и тяжело дышал. Кровь небольшим пятном выступала на тельняшке. — Дядя Якум... Дядя Якум... — снова и снова повторял я. Он услышал. В упор посмотрели на меня черные, такие родные, чуть раскосые глаза. Так и скончался у меня на руках мой дядька Якум. Ушел навсегда из жизни, не сказав на прощание ни слова. Человек, столько сделавший для меня, — друг, товарищ, батька мой... В степи, у одинокой сосны, помогли мне товарищи вырыть штыками и лопатой мерзлую землю. В неглубокой солдатской могиле у сибирской деревни Платина похоронили мы Якума Гайдебуллина. Рабочие руки сложены, бескозырка на груди. Навсегда положили мы в землю рядового солдата большевистской партии, балтийского матроса, защищавшего душой, силой, кровью и жизнью своей до последнего смертного часа самые святые идеи на свете — идеи Ленина. Наш отряд отзывали в Кронштадт. Составляли поименные списки матросов. Писарь спросил: — А отчество твое как? — Отчество... Что-то сильно и больно кольнуло в сердце. Сжал зубы. — Якумович. Пиши Владимир Якумович... — ответил я громко. Писарь посмотрел, опустил глаза, стал писать. Наши ребята, курившие рядом, оглянулись. Так прошло крещение мое. И поныне Якума Гайдебуллина считаю я навсегда своим отцом. Потом был снова Кронштадт. Отсюда Первый экспедиционный отряд военных моряков Балтийского флота выходил когда-то на фронт в составе 3750 человек. Вернулись 431. Сложили друзья-товарищи свои головы на полях сражений. За святую свободу, за родную Советскую власть.
Я получил назначение в Петроград — указателем по машинному делу в школу судовых содержателей и писарей. Отсюда уходил при наступлении Юденича в Копорье, в составе десантного отряда минной дивизии у Ново-Калищинских сараев участвовал в боях. И еще раз пришлось мне в те годы воевать с врагом. Мятеж «Красной горки» и «Серой лошади» — все уже было позади, но контрреволюция еще надеялась согнуть молодую Советскую республику, метила на Кронштадт, делала на него ставку.
ПРОТИВ МЯТЕЖНИКОВ
Март 1921 года. По школе пополз темный слушок: гарнизон Кронштадта восстал против Советской власти. Всех коммунистов арестовали. Посадили в тюрьму тех, кто не хочет идти вместе с восставшими. Словом, снова мятеж. — А чего же они хотят?—допытываются моряки. — Неясно. Вроде бы тоже Советской власти, только без коммунистов.
— Старая песня. Этого уже в первый год революции требовали эсеры. — Точно. — Надо бы, чтоб рассказал обо всем толком наш комиссар, — вмешивается в разговор коммунист Иван Фролов. Пока ходит он к комиссару, матросы ведут бурный и откровенный разговор. Один, как сейчас помню, низкорослый, с вьющимися рыжими волосами, гневно кричит: — Чего рассуждать! У нас вот в селе кулаки восстание устроили. Говорили, за Советскую власть, только против большевиков. И перебили всех коммунистов. А потом что? А потом вот что: установили все по-старому, землю себе забрали, нас же — на старые наделы. Тут уж мы поняли... Ясное дело, смели кулаков, снова землю разделили и написали в уезд: пришлите коммунистов. Да людей как вернешь, тех-то, что кулачье убило?! Не вернешь! Поняли мы, на чьей стороне те, которые зовут к власти без коммунистов. Такой дорогой ценой понятие пришло... Так что думать тут нечего. Разбить эту кронштадтскую братию, и вся недолга. — А ты-то большевик, что ли? — спрашивают у него матросы. — Я-то? Нет, с ног до головы беспартейный. Но говорю твердо: пойду за коммунистами до победного. Другой пути у меня нету. Это неожиданное выступление многих у нас заставило призадуматься. Были ведь и такие, что рассуждали: «Наши же братишки-матросы восстали, значит, что-то тут не так». Когда вернулся Иван Фролов с комиссаром, загомонили.
— Ладно, ладно! Давайте по порядку поговорим, — сказал комиссар. — Кто хочет взять слово? — Сначала сам объясни. Послушаем. — Можно и так. Слухи верные, в Кронштадте мятеж. И об этом дюже тяжело говорить. Я ведь тоже кронштадтский. И знаю, среди вас таких много. — Кто там верховодит-то?—спрашивают из толпы. — Могу дать точную справку: во главе мятежа генералы да белогвардейские офицеры. — А кто именно будет? — настаивает голос. — Знакомых ищешь?—отвечает комиссар. Волной прокатывается смех. Кто-то в толпе шутит: — Да, может, там у него родня близкая среди тех генералов?..
— Называю тебе по фамилии, — продолжает комиссар. — знаешь? — Не встречался. — Ну, а такую птицу — Соловьянова? Матрос молчит. — Ну, а другая нечисть, вроде Арканникова... Все это представители буржуазного класса. Так что вряд ли найдешь ты среди них родню. Голос комиссара становится жестким: — Восстание контрреволюционеров! И мы железной рукой сомнем их, поднявшихся против Советской власти. Белогвардейские отбросы уже просят помощи у Англии и Америки. Снова хотят, чтобы нашу землю топтали сапоги иностранных завоевателей. Да не пройдет у них этот номер! Один раз разбили их, опять сунутся — то же будет. И еще скажу о матросах, которые пошли за мятежниками. Подло они поступили. Дураки и трусы. Под носом у себя ничего не видят... Я все сказал. Есть еще какие вопросы?, Отвечу. Старый матрос, убежденный ленинец — наш комиссар прошел большую школу. Работал в подполье, сидел в тюрьме, участвовал в боях против белогвардейцев, много раз был ранен. Общительный, честный и прямой по характеру, он, мы это знали, никогда не уклонялся от «острых» разговоров, не оставлял без ответа ни одного вопроса моряков. Вперед протискивается высокий, худой матрос. Бескозырку поправил, бьются черные ленточки. В тишине раздается глухой, простуженный голос: — Они вроде там против продразверстки выступают?! Правда это? И зачем она, та?
— Понятно. Отвечу. Ты вот скажи, чем сейчас, по-твоему, кормить города, как содержать армию? Если, к примеру, народ не кормить, что будет? Тебе вот денек-другой хлеба не дать совсем — -как заговоришь? А вопрос задаешь верно. Они там у себя в крепости против продразверстки действительно голову подымают. Только в чью дуду они играют? В кулацкую. Потому что хлеб-то мы у кого берем? У кулака. Он его добровольно отдавать не хочет и так рассуждает: пусть-ка они помаются, поголодают, узнают, почем фунт лиха, а я цены вздую, наживусь на голоде. Но так не будет. Хлеб заберем! И еще вот что хочу вам сказать,— закончил свое выступление комиссар, — когда спросили у меня, какое у команды настроение, я ответил без колебания: ручаюсь за каждого человека. Это было высоким доверием. И его оценили. Ведь мы хорошо знали: не у всех матросов было здоровое настроение. Исчезло ли роптание, но вслух недовольных голосов не раздавалось. В ночь началось наступление. Первое захлебнулось, невозможно было пройти через завесу артиллерийского огня. И мы готовились снова выступать. Комиссар читал нам письмо-листовку «К товарищам старым морякам Кронштадта». «Товарищи моряки! — слушали мы. — Спасайте честь славного революционного имени балтийцев, опозоренного ныне предателями! Спасайте Красный Балтфлот!»... Подписана эта листовка была так: «Старый моряк «Республики», потом «Петропавловска», ныне начальник дивизии П.Дыбенко».
Мы, старые моряки, очень гордились, что с нами Павел Ефимович Дыбенко, Потом наш комиссар говорил, что по поручению Владимира Ильича Ленина прибыли из Москвы делегаты X съезда партии. Они выступали на кораблях, митингах и вместе с нами пошли в наступление. Мы шли по льду под обстрелом вражеских батарей. Ворвались в город 17 марта, на рассвете. Но враги пошли на хитрость: они вдруг выслали нам навстречу матросов, сказавших, что присланы сообщить о прекращении сопротивления: — Братишки, нас генералы продали. Мы не против! Началось братание. Но это был капкан, оголтелые враги хотели просто усыпить нашу бдительность. Вдруг ударили пулеметы. Было много, очень много жертв. Святым был наш гнев. С еще большей силой развернулись бои. Пришлось «выкуривать» пулеметчиков из каждого гнезда. На войне как на войне. С врагом всегда нужно быть бдительным — это мы поняли тогда. Поняли и другое: и свой брат, если он поддался врагу, может тоже стать врагом. После подавления мятежа мы и отряд лыжников несколько дней оставались в Кронштадте, несли караульную службу...
Потом я снова вернулся в школу. До июля 1921 года преподавал, затем направили меня на эсминец «», трюмным машинистом. Потом плавал на тральщике «Капсюль». Прослужил во флоте до 1924 года. Из двадцати четырех прожитых лет отдал ему тринадцать. Флот, армия стали для меня первой и главной школой моей. Жизнь страны входила в русло. Надо было решать свою судьбу. Шла демобилизация. Как быть? Оставаться навсегда в армии я не думал. И все-таки нелегко и не просто расставаться с флотом. Грустно от сознания, что ухожу навсегда. На флоте я познал жизнь, повидал людей, здесь полюбил технику, приобрел специальность. Здесь приучил себя и к дисциплине — одному из важнейших для человека качеств. За долгие годы дисциплина вошла в кровь и плоть мою, стала внутренней необходимостью: она заставляет начатое доводить до конца, не искать попусту затраченному времени никаких оправданий. И уж неважно, получишь ли от кого приказ, выполняешь ли собственное решение, — воля к победе приведет к цели. Познал я на флоте силу товарищества и великой дружбы. Поверил людям, обрел достоинство, навсегда потерял страх перед жизнью. Мастеровые и крестьяне в тельняшках и робах учили меня всему, что умели сами, передавая мне свою любовь к жизни, к труду, свое мастерство. Моряки-балтийцы взяли меня в великий бой, вывели мальчишку на большую дорогу жизни, показали смысл ее, цель, научили видеть будущее и бороться за него. Вечное спасибо тебе, родной революционный Балтийский флот! Теперь твой воспитанник стоит на пороге новой жизни, С правильного пути не свернет, что бы там ни было.
Уважаемые читатели! Начиная с этого номера в нашем журнале открывается новая рубрика, посвященная вооружению и технике военно-морского флота. В ней речь пойдет о современных боевых кораблях, подводных лодках, их вооружении и оснащении, истории их создания и перспективах дальнейшего использования. Надеемся, что она вызовет у вас живой интерес, ведь мы будем рассказывать о тех кораблях и подводных лодках, которые сегодня стоят на вооружении ВМФ и еще долго будут оставаться в строю. Лет через 6-10 вам предстоит на них служить, и знакомство с ними уже сейчас, мы уверенны, будет вам очень полезно. А рассказывать вам об этом будут люди, которые именно на них много лет бороздили воды Мирового океана. Итак, начнем мы нашу новую рубрику с обзора самого большого, самого мощного, единственного в составе ВМФ России в своем классе корабля — тяжелого авианосного крейсера проекта 1143.5 «Адмирал флота Советского Союза Кузнецов».
В августе 1953 года главнокомандующий ВМФ Николай Кузнецов представил министру обороны СССР Николаю Булганину доклад, в котором изложил свои взгляды на задачи и развитие флота. В докладе подчеркивалось, что «в послевоенных условиях без наличия авианосцев в составе ВМФ решение основных задач флота обеспечено быть не может». К сожалению, он не был «услышан» тогдашним руководством страны и вооруженными силами и его многолетняя борьба за отечественные авианосцы не увенчалась успехом. Но он был первым, кто понял большое значение авианосцев для ВМФ и для государства в целом, и приложил все усилия на их создание. Поэтому неудивительно, что первый в России авианосец назван его славным именем. Хотя даже с присвоением имени авианосцу все было сложно, не говоря уже о его создании...
Основные характеристики ТАВКР «Адмирал Кузнецов»: • длина — 306 метров; • ширина КВЛ/палуба — 38/72 м; • осадка — 10,5 метра; • высота трамплина над водой — 28 м; • водоизмещение стандарт/полное/ максим. - до 46.000/59.000/67.000 т; • двигатели — котлотурбинная четырехвальная 4 ГТЗА ТВ-12-4, 8 котлов КВГ-4; • скорость эконом/макс — 18/32 узла; • дальность эконом/макс хода — 8000/3800 миль; • автономность плавания — 1,5 месяца; • личный состав корабля экипаж/ летный состав — 1700/626 чел.
Теперь самое время и нам задаться вопросом — а нужны ли авианосцы современной России? Ответов как всегда два — «да» и «нет». Одни специалисты считают, что авианосец — это основа флота, ВМС без авианосцев, авианесущих крейсеров нельзя назвать полноценными, они ущербны и никогда не смогут быть океанскими. Ведь только авианосец в составе авианосной ударной группы (АУГ) позволяет быстро сконцентрировать значительную ударную мощь в любой точке Мирового океана, завоевать господство в воздухе в зоне локального, регионального конфликта, поддержать десантную операцию или поддержать наземные силы, наносить удары по инфраструктуре противника. Другие считают авианосцы неоправданно «дорогой игрушкой», которая нужна только для демонстрации флага, весьма уязвимой игрушкой, которую можно превратить в груду металлолома несколькими противокорабельными ракетами. К тому же авианосцы нужны для вторжений, а мы миролюбивая держава, воевать ни с кем не собираемся, поэтому они нам не нужны. Кто же прав? И те и другие. Только цели у них разные. В первом случае авианосец рассматривается как инструмент военно-морской, военной, политической мощи государства, свидетельство индустриальной, технологической развитости державы. Даже не воюя, авианосец позволяет оказывать огромное геополитическое влияние в мире. Наличие у государства авианосцев как бы подчеркивает вхождение в «клуб» великих держав, способных отстаивать свои интересы, интересы своих граждан в любой точке мира. Да, это дорогой, но необходимый для суверенной страны инструмент. Сторонники второго варианта заранее расписываются в несостоятельности своей страны как одной из великих мировых держав, соглашаются с ролью второстепенной, неспособной влиять на ход мировой политики... Исходя из этого в СССР с 1972 по 1987 год были построены четыре тяжелых авианесущих крейсера проекта 1143: «Киев», «Минск», «Новороссийск» и «Баку». Эти корабли были хорошо вооружены наступательным и оборонительным оружием как современный мощный крейсер. А вот с авиакрылом все обстояло хуже. ТАК? проекта 1143 способны были нести до 16 самолетов Як-38 с вертикальным взлетом и посадкой (СВВП) и до 19 противолодочных вертолетов Ка-27. Як-38, конечно, уникальные самолеты, взлетали вертикально и не требовали для взлета и посадки большой полетной палубы. Но на этом их положительные свойства, пожалуй, и заканчивались. Они обладали низкими летно-техническими характеристиками: не способны были нести много оружия (1000 кг), имели крайне малую практическую дальность действия (до 500 км), сравнительно малую скорость и маневренность. Но ведь основной вид оружия авианосца — это его самолеты. А они проигрывали по всем параметрам палубной авиации США. Время и обстановка требовали совершенно иного корабля и современнейших самолетов. И таким кораблем стал тяжелый авианосный крейсера проекта 1143.5 «Адмирал флота Советского Союза Кузнецов» (в последние годы в официальных документах именуется сокращенно «Адмирал Кузнецов»). Он был заложен на стапеле Черноморского судостроительного завода 1 сентября 1982 года. Спущен на воду 4 декабря 1985 года, после чего продолжалась его достройка на плаву. 8 июня 1989 года начались его швартовые испытания, а 8 сентября 1989 года— заселение экипажа. 21 октября 1989 года недостроенный и недоукомплектованный корабль был выведен в море, где провел цикл летно-конструкторских испытаний самолетов, предназначенных для базирования у него на борту. 1 ноября 1989 года на его полетную палубу впервые в истории отечественного флота и авиации ВМФ совершили первые посадки, а затем и взлеты с нее корабельные истребители Су-27К, МиГ-29К и учебно-тренировочный Су-25УТГ (летчики-испытатели В.Г. Пугачев, Т.О. Аубакиров, А.В. Крутов и И.В. Вотинцев). Государственные испытания корабля окончены 25.12.1990 года, после них его принимают в состав ВМФ. «Адмирал Кузнецов» создавался как своего рода компромисс между линией развития кораблей с СВВП (проекты 1143-1143.4) и разработанными в 1970-е гг., но так и оставшимися неосуществленными проектами полноценных авианосцев с катапультным взлетом самолетов и атомной ГЭУ. По концепции новый ТАВКР стал в гораздо большей степени авианосцем, чем были его предшественники, поскольку теперь в составе вооружения авиация играла первостепенную роль. Появление «Адмирала Кузнецова» ознаменовало собой переход нашего флота на качественно новый уровень. Впервые на корабле вместо СВВП появились полноценные реактивные самолеты, причем отличные характеристики Су-27К (Су-33) в значительной степени компенсировали отсутствие на корабле катапульт. Являясь одними из лучших в мире, с большим радиусом действия эти самолеты и придали кораблю ту самую мощь, которой не хватало предшествовавшим кораблям проекта 1143. Отечественный ВМФ наконец-то получил «воздушный зонтик», без которого невозможно обеспечить ни боевую устойчивость надводных соединений, ни развертывание стратегических подводных лодок в районах действия неприятельской авиации ПЛО.
Вооружение корабля Ракетное оружие: Ударный комплекс ракетного оружия «Гранит-НК» включает 12 противо-корабельных крылатых ракет ЗМ-45, размещенных в шахтах под полетной палубой. Дальность стрельбы 700 км. Эти ракеты используют в залповой стрельбе принцип «волчьей стаи»: подлетая к цели, они поджидают друг друга, рассредоточиваются и одновременно с разных сторон поражают цель, не оставляя никакого шанса противнику. Зенитное вооружение корабля: - 4 модуля зенитно-ракетного комплекса «Кинжал» по шесть установок вертикального пуска в каждом при общем боезапасе 192 ракеты (это первые в мире ракеты, в которых реализован холодный вертикальный старт из подпалубной пусковой установки). Дальность действия 12 км. - 8 модулей зенитного ракетно-артиллерийского комлекса «Кортик» с боезапасом 256 ракет, 48.000 снарядов. Комплекс самообороны надводных кораблей предназначен для поражения целей ракетами на рубеже от 8000 до 1500 м, а затем дострел уцелевших целей 30-мм автоматами АО-18 на дистанции от 1500 до 500 м. Модули установлены побортно, обеспечивая круговой обстрел воздушных целей. Артиллерийское вооружения корабля Три батареи по 2 артиллерийских комплекса АК-630М с боезапасом 48.000 боеприпасов. Являются средством самообороны корабля, могут быть использованы для поражения зенитных целей на наклонной дальности до 4000 м и легких надводных сил противника на дистанциях до 5000 м. Противоторпедное вооружение корабля Две 10-ствольные установки РБУ-12000, установленные в корме побортно. Боезапас 60 РГБ. Авиагруппа По проекту 50 ЛА: 26 самолетов Су-27К (он же Су-33), 4 вертолета Ка-27РЛД, 18 противолодочных вертолетов Ка-27 или Ка-29, 2 поисково-спасательных вертолета Ка-27ПС Фактически: 18 Су-33, 4 Су-25УТГ, 15 Ка-27 и 2 Ка-31.
«Адмирал Кузнецов» отличается чисто «авианосной» архитектурой со смещенным к правому борту «островом». Площадь сквозной полетной палубы — 14800 м2. Впервые в нашем флоте на корабле появились гидравлические аэрофинишеры, аварийный барьер, оптическая система посадки «Луна» и бортовые само-летоподъемники. От катапульт отказались на заключительном этапе разработки проекта — их заменили носовым трамплином с углом схода ЛА 14°. Длина разбега истребителя Су-33 с двух стартовых позиций — по 100 м, с третьей позиции — 200 м. Корпус имеет сплошное двойное дно, 7 палуб и 2 платформы. Ангар площадью 153 х 26 м по высоте занимает три межпалубных пространства (7,2 м) и вмещает 70 % штатного числа ЛА. Всего внутри корабля выполнено 3857 помещений различного назначения, из которых отметим каюты — 387 помещений, кубрики — 134 помещения, столовые — 6 помещений, душевые — 50 помещений. При строительстве корабля было использовано более четырех тысяч километров кабельных трасс и 12 тысяч километров труб различного назначения. Сегодня «Адмирал Кузнецов» — единственный авианосный крейсер в составе российского ВМФ. Он предназначен для придания боевой устойчивости ракетным подводным лодкам стратегического назначения, группировкам надводных кораблей и морской ракетоносной авиации в районах боевого предназначения. Причем этот крейсер можно с полным основанием считать полноценным авианосцем. Не таким, конечно же, как американские атомные гиганты типа «Нимиц», но вполне равным по боевому потенциалу, например, новейшему французскому атомному авианосцу «Шарль де Голль». А по численности корабельной авиагруппы наш «Кузнецов» имеет даже превосходство: 50 летательных аппаратов против 40 у французов. Главным достоинством российского авианосца является его авиагруппа. В ее составе находятся поистине уникальные самолеты и вертолеты. Прежде всего это Су-33 — единственный в мире тяжелый истребитель, который может садиться на корабль и взлетать с него без катапульт, что называется, «на своих двоих» (в смысле двигателях). Его летно-технические характеристики и сегодня просто поражают и по некоторым параметрам по сей день недостижимы новейшими западными образцами. Российский авианосец целиком и полностью разделил нелегкую судьбу, постигшую нашу страну и ее Военно-морской флот на рубеже тысячелетий. Заря над ним несколько раз сменялась мраком неизвестности и почти безысходности. Кораблю пришлось поменять свое имя, причем трижды. Сначала он был наречен «Ригой», после смерти генерального секретаря КПСС он стал «Леонидом Брежневым», затем — «Тбилиси» и только после получил то имя, которое и носит с гордостью сегодня. Пришлось досрочно сменить кораблю и причал Севастополя на далекий и холодный север. Из города русской морской славы российский корабль фактически прорывался, дабы не разделить судьбу первого отечественного атомного авианосца «Ульяновск». Того разобрали на металлолом. Или судьбу своего собрата с гордым именем «Варяг», который после продажи самостийной Украиной на металлолом за границу сел в Средиземном море на мель и долго не хотел с нее сходить. Корабль будто не желал сдаваться и уходить умирать на чужбину. Слава Богу, «Адмирала Кузнецова» подобная участь обошла стороной. На Северном флоте началась напряженная подготовка строевых летчиков для корабельного авиакрыла. В сложнейших условиях, благодаря титаническим усилиям командира единственного в России 279 отдельного корабельного истребительного авиаполка полковника ТА. Апакидзе (выпускника Нахимовского ВМУ) взлет и посадку на авианосец в кратчайший срок освоили его пилоты. 17 августа 1995 года за отличное освоение самолета Су-33 и подготовку пилотов для ТАВКР «Адмирал Кузнецов» полковнику Апакидзе Т.А., к тому времени уже командиру 57-й смешанной корабельной авиационной дивизии Северного флота, присвоено звание Героя Российской Федерации. В конце 1995 года Т.А. Апакидзе добился для авианосца выхода на боевую службу в Средиземное море.
Первая боевая служба ТАВКР «Адмирал Кузнецов» подтвердила, что Россия может и должна вступить в третье тысячелетие мировой истории и четвертый век своего регулярного флота, оставаясь великой морской державой. В 1996 году «Адмирал Кузнецов» находился в дальнем походе в Средиземке, где отряд российских кораблей тесно взаимодействовал с американской авианосной группой. При этом американцы во главе с командующим 6-м флотом США вице-адмиралом Дональдом Пиллингом по приглашению руководившего походом адмирала Игоря Касатонова посетили российский ТАВКР. Я помню, какое неподдельное восхищение у наших партнеров вызвали самолеты Су-33. Они долго не могли поверить, что эта многотонная махина с полным боекомплектом взлетает с достаточно короткой по американским меркам палубы безо всяких там катапульт. Когда же американцам наши летчики показали фигуры высшего пилотажа, совершенно немыслимые для американских Р-18, а затем разрешили посидеть в кабине нашего истребителя и сфотографироваться с нашими легендарными летчиками Тимуром Апакидзе и Виктором Пугачевым, они стали восторгаться, словно дети, нашедшие под новогодней елкой желанные подарки... В настоящий момент в России корабли подобного класса не строятся. Причина банальная — отсутствие средств. Тем не менее планируется постройка атомных авианосцев. Строительство должно начаться в период с 2015 по 2020 год. По неподтвержденным данным, эскизные наработки и планирование компоновки будущего корабля уже начаты. По планам модернизации флота авианосцы должны находиться по одной единице на каждом из флотов, и один в запасе, на случай ремонта другого авианосца. Но, видимо, в среднесрочной перспективе «Адмиралу Кузнецову» придется продолжать в одиночку отстаивать честь российского авианосного флота, не позволяя нашим «палубникам» растерять мастерство и десятилетиями накопленный опыт. Этот бесценный опыт придется перенимать еще многим из вас и ждать подхода свежих сил. Будем надеяться, что они все-таки подойдут своевременно.
НА СУШЕ, НА МОРЕ
СИНОПСКОЕ МОРСКОЕ СРАЖЕНИЕ
Ф.В. Еленин, руководитель ОД «военно-морская подготовка»
160 ЛЕТ ПОБЕДЫ В СИНОПСКОМ СРАЖЕНИИ
Синопское сражение вошло в историю как последнее крупное сражение парусных флотов. С началом Крымской войны (1853-1856) эскадра Черноморского флота, состоящая из парусных кораблей, под командованием вице-адмирала П.С. Нахимова вышла в крейсерство к анатолийским берегам Турции. В одном из первых своих приказов Нахимов объявил, что «в случае встречи с неприятелем, превышающим нас в силах, я атакую его, будучи совершенно уверен, что каждый из нас сделает свое дело». В 1853 году Нахимов из опроса команд торговых судов узнал, что турецкая эскадра под командованием вице-адмирала Осман-паши и английского советника А. Слейда в составе семи фрегатов, трех корветов, двух пароходофрегатов, двух бригов и двух военных транспортов (всего 510 орудий), следовавшая из Стамбула в район Сухум-Кале (Сухуми) и Поти для прикрытия десанта, укрылась от шторма в Синопской бухте под защитой сильных береговых батарей (44 орудия). 6 ноября корабли Нахимова взяли курс к Синопской бухте. Ночью поднялся сильный шторм, в результате которого несколько русских кораблей получили повреждения и вынуждены были отправиться на ремонт в Севастополь. 11-го русская эскадра в составе линейных кораблей «Императрица Мария», «Чесма», «Ростислав» и брига «Эней» подошла к Синопской бухте и обнаружила на рейде под защитой шести береговых батарей стоявшую на якоре турецкую эскадру. Силы турок превосходили силы русской эскадры, у которой насчитывалось 252 пушки. Нахимов установил блокаду Синопской бухты и отправил в Севастополь бриг «Эней» с донесением об обнаружении и блокировании противника. 16-го к Нахимову присоединилась эскадра контр-адмирала Ф.М. Новосильского (линейные корабли «Париж», «Великий князь Константин», «Три Святителя»), а немного позже прибыли еще фрегаты «Кагул» и «Кулевчи». Теперь П.С. Нахимов имел в своем распоряжении эскадру из восьми боевых кораблей с 720 пушками на борту.
Тактический замысел Нахимова сводился к тому, чтобы как можно быстрее ввести свои корабли на Синопский рейд и с короткой дистанции атаковать противника одновременно всеми линейными кораблями. Стремясь к быстрому и решительному разгрому турецкой эскадры, адмирал установил дистанцию боя 300-350 метров, причем для каждого корабля заранее была назначена огневая позиция. В ночь с 17 на 18 ноября на эскадре начались приготовления к предстоящему сражению. Закончились они на рассвете. В 9.30 18 (30) ноября на флагманском корабле «Императрица Мария» был поднят сигнал: «Приготовиться к бою и идти на Синопский рейд». Русская эскадра в двух кильватерных колоннах, по три линейных корабля в каждой, направилась на Синопский рейд. Правую колонну возглавлял вице-адмирал П.С. Нахимов, державший свой флаг на корабле «Императрица Мария», левую — контр-адмирал Ф.С. Новосильский, находившийся на линейном корабле «Париж». В 12 часов 28 минут флагманский корабль противника «Авни-Аллах» открыл огонь, вслед за ним открыли огонь по русским кораблям остальные турецкие корабли и береговые батареи. Русские же корабли без единого выстрела продолжали сближаться с противником и только с приходом на назначенные места и постановкой на шпринг открыли ответный огонь. Численное превосходство русской эскадры в артиллерии и прекрасная подготовка русских комендоров сказались на результатах сражения. Через полчаса после начала боя турецкий флагманский корабль «Авни-Аллах», по которому вел огонь линейный корабль «Императрица Мария», был серьезно поврежден и выброшен на мель. После этого «Императрица Мария» перенесла огонь на турецкий фрегат «Фазли-Аллах», который также загорелся. Успешно действовали и другие русские корабли. Взаимодействуя, они последовательно уничтожали суда неприятеля. В это же время линейный корабль «Париж», которым командовал капитан I ранга В.И. Истомин, в течение часа уничтожил два других корабля противника, после чего перенес огонь на береговую батарею. Когда русский корабль «Три Святителя» оказался в тяжелом положении, ему на помощь пришел стоявший рядом «Ростислав», который перенес огонь с фрегата противника на его батарею. Это дало возможность линейному кораблю «Три Святителя» исправить повреждения и продолжить бой. В 15 часов бой закончился. Только пароходу «Таиф», которым командовал английский офицер А. Слейд, удалось спастись. Русские парусные фрегаты, оставленные Нахимовым в подвижном дозоре, пытались преследовать турецкий пароход, но безуспешно: парус оказался бессилен перед паровой машиной.
Синопское сражение закончилось полной победой русского флота. Турки потеряли 15 кораблей из 16 и около трех тысяч убитыми и ранеными. В плен были взяты командующий турецкой эскадрой адмирал Осман-паша, три командира корабля и около 200 матросов. Русская эскадра не имела потерь в кораблях, но многие из них получили серьезные повреждения, особенно в рангоуте и парусах. Потери в личном составе составляли 37 убитыми и 233 ранеными. П.С. Нахимов писал в приказе, подводя итоги сражения: «Истребление турецкого флота в Синопе эскадрою, состоящею под начальством моим, не может не оставить славной страницы в истории Черноморского флота. Изъявляю душевную мою признательность второму флагману как главному моему помощнику и который, идя передовым в своей колонне, так неустрашимо вел ее в бой. Господам командирам кораблей и фрегатов за хладнокровное и точное постановление своих судов по данной диспозиции во время сильного неприятельского огня, равно и за непоколебимую их храбростью продолжение самого дела, обращаюсь с признательностью к офицерам за неустрашимое и точное исполнение их своего долга, благодарю команды, которые дрались как львы». Блестящая победа была достигнута благодаря высокому флотоводческому мастерству П.С. Нахимова, решительным действиям командиров кораблей, которым он предоставил инициативу, а также беспримерному героизму и отличной боевой выучке русских офицеров и матросов. Правильный выбор П.С. Нахимовым метода использования сил свел на нет преимущество противника. Победа в Синопском сражении показала превосходство русского военно-морского искусства. В результате этой победы был сорван план высадки турецкого десанта на Кавказе и завоевано господство на Черном море. Вице-адмирал В.А. Корнилов писал о Синопском сражении: «Битва славная, выше Чесмы и Наварина... Ура, Нахимов! Лазарев радуется своему ученику!». За Синопскую победу император Николай I удостоил вице-адмирала Нахимова ордена Святого Георгия 2-й степени, написав в именном рескрипте: «Истреблением турецкой эскадры вы украсили летопись русского флота новою победою, которая навсегда останется памятной в морской истории».
ПРОЗА
«Мальчики с бантиками». Школа соловецких юнг
Максим Тепляков
Валентин Пикуль — удивительный писатель. Его книги — картинная галерея, с полотен которой сходят участники богатой истории огромной страны. И есть лишь одно произведение о нем, о самом писателе, Валентине Саввиче Пикуле. «Юность... она была тревожной, как порыв ветра, ударивший в откинутое крыло паруса. Эта книга и посвящается юности — нелегкой юности поколения, к которому я имею честь принадлежать», — такими словами начинается книга Валентина Пикуля «Мальчики с бантиками». Во многом автобиографическая повесть о подростках, ставших учениками школы юнг, открытой на Соловецких островах. Им пришлось взрослеть в тяжелое время: шла Великая Отечественная война. Вместо беззаботного школьного детства — суровые условия и обустройство своими руками старых зданий под школу, вместо привычных уроков — премудрости морского дела. А ведь это все равно мальчишки, которые мечтают, дружат, ссорятся и дерутся, уплетают сахар и пытаются стрелять сигареты. Они зачитываются книгами, ленятся заправлять койки и развешивают на стенах картинки, за что их всячески ругает старшина. Кто-то в этом возрасте еще только задумывается о том, кем ему доведется быть во взрослой жизни, а они уже выбрали море. Война не жалеет никого, и дети не исключение. Подростки в тылу шли работать на заводы, откуда их старшие родственники ушли на фронт, а юнги попадали сразу на боевые корабли, где с них требовали так же, как с взрослых. Конечно, далеко не для всех этот выбор оказался верным. Романтика оборачивалась тяжелым трудом, мечты стать смелым морским волком разбивала морская болезнь. Кто-то, оказавшись в сложной ситуации, и вовсе проявлял не самые лучшие свойства характера. Но были и такие, как главный герой, чья любовь к морю оказалась настоящей, а служба на корабле стала самой лучшей школой.
«Мальчики с бантиками» — сдержанная, сильная, очень мужская книга, которую стоит прочитать всем, и ради сохранения общей памяти о великой войне, и для воспитания патриотизма в правильном смысле этого слова. «Шаги уходящих юнг слышны были еще долго. Потом настала цепенящая душу тишина. Один только раз донесся шумок от дороги — это, наверное, грузовик привез из кремлевской пекарни свежий хлеб к завтраку. Конечно, если ты родился и провел детство в большом, ярко освещенном городе, тебе жутковато очутиться одному в ночном лесу. Мало того, ты не костер палишь в пионерском лагере, а охраняешь склад боепитания. Чтобы придать себе бодрости, Савка с винтовкой обошел весь погреб. Знать бы, сколько он уже отстоял? Напрасно отказался взять часы. Отец достал бы себе другие, а Савке часы были бы кстати... Когда он вырастет, он заведет себе не карманные, а чтобы носить на руке — пусть все видят. От этих мыслей о часах мечты его потекли в будущее. Под неспокойным мраком ночи, в котором шум ветвей заглушался ропотом моря, Савка сладчайше грезил о тех блаженных днях, когда война закончится, и он вернется домой героем. Вряд ли кому из его однокашников выпала такая судьба, как ему. Коля Претро остался в Ленинграде, в блокаде... выживет ли? Яшка Гриншпан эвакуировался из Ленинграда еще осенью, когда в булочных батоны продавали; теперь, наверное, сидит за партой в какой-нибудь алмаатинской школе. А где Наташка Сосипатрова? Где пухленькая Ниночка Плетнева? Небось отощала... Страшный треск оборвал его мысли. Страшный — потому что он вмиг разрушил все видения. Стало ясно — кто-то сломал под ногой ветку. Савкина спина покрылась мурашками. Он вскинул винтовку — дырявую, без единого патрона. — Стой! Кто идет? — окликнул точно по уставу. Лес молчал. Может, показалось? И вдруг Савка расслышал отчетливые шаги за кустами. Это был шаг человека. Вот еще шаг... — Стой! Стрелять буду!
Савка бросился в кусты, жестоко пронзая их черноту длинным лезвием штыка. Но вспомнил о сургучных печатях на двери склада и отбежал обратно, встав спиною к двери. Попробовал запугать криком: — Стой, зараза, тебе говорят... Я же застрелю тебя! Но кто-то невидимый и зловещий продолжал деловито обшагивать склад боепитания по кругу. Удивительная враждебность чуялась Савке в его спокойных размеренных движениях. Сейчас юнга был слабой, беззащитной стороной. А противник вел себя так, словно заранее был уверен в своей неуязвимости... «Может, подшучивают? Свои же ребята?» — Здыбнев! Мишка... это ты? — тихо спросил он у леса. Шаги замерли. Стало совсем тихо и страшно. — Хоть бы один патрончик, — бормотал Савка. Со штыком наперевес юнга снова кинулся на кусты, раня их острием штыка. Ему было страшно. Так страшно не бывало даже в блокадные ночи, когда дом, наполняясь пылью, ходил ходуном под бомбами, когда, лежа под одеялами, Савка слышал выстрел немецкого орудия, а потом отсчитывал, как метроном, до шестнадцати, после чего снаряд коверкал гранит Фрунзенского универмага. Неуловимый кто-то был здесь, рядом. Савка заставил себя успокоиться. Что должен делать часовой в таких случаях? Дать знать своим. Но как? Телефона нет. И нечем выстрелить, чтобы поднять караул по тревоге. Часов тоже нет, да и неизвестно, сколько времени продлится этот поединок на одних нервах. Савка поступил на свой лад: вжался в двери склада, так что замок впился ему в спину, и выставил оружие перед собой. — Вот только подойди, — шептал он. — Вот только сунься... Он чувствовал, что из мрака за ним наблюдают чужие глаза.
А дальше произошло то, чего никак не ожидал Савка. Буквально в пяти шагах от него выбило из кустов хлопок приглушенного, но очень сильного выстрела. Выпорхнула голубая искра пламени, и в небо прямо над складом ушла зеленая ракета. Она погасла, после чего шаги человека пропали в отдалении. Замелькал фонарь разводящего — Здыбнев вел смену. Еще никогда в жизни Савка так не радовался товарищам».
«Революция — дело чистое!» Прошли годы, десятилетия, но сколько раз в жизни я вспоминал потом эти слова Якума...
Десантный отряд идет на сторожевых кораблях . Меня не берут: я ведь только юнга и нет меня в списках. Но я не могу не идти. Беру учебный карабин. Давно присмотрелся к нему. Боевой карабин, но выкрашен в черный цвет, как положено учебному, дырка у него в казенной части пробита. Было время, нарезал я резьбу, сделал гужон, болт по резьбе, забил «насмерть» пробку-заглушку. Теперь с оружием. — Дядя Якум!.. Я с вами... Повернулся, осмотрел: — Ну что ж! С нами так с нами. И впрямь, куда ж тебе еще? Если что, ближе держись, — добавил. ...Тихий, далекий городок российский, Пенза моя. Ты ли родина мне? Как живешь, пыльная, куда сейчас несут воды три твои речки — Борковка, Сура и Пенза сама? Давно уж не знаю о тебе почти ничего. Только как-то нежданно забрел в Кронштадт сосед скорняк, сказал, живы сестры, большие уже, отец все такой же. — А ты-то заправский моряк, Володька! — окинул меня веселым оценивающим взглядом. — И не узнать ведь! Что сказать-то твоим? — Скажи, жизнь свою встретил, дорогу нашел Карасев Володька. И не ползком, скажи. В рост хожу. Так сподручнее. ...Пенза далекая, окраина пыльная, ты ли родина мне? Запах сена, стук колес, раскачивается вагон на мерном ходу, набирает скорость тот поезд, что под раздольную грустную песню казачью увозит меня из детства... Кто добрее был — родной ли отец или синеглазый дядька Остап, что не бросил чужого мальчонку, дал ему в жизни любимого дядьку, Соловья-друга, батарею родную... Там, в Пензе, похоронена моя мать... Но Кронштадт... Не его ли по праву назвать мне отчизной своей? Здесь научили меня жизни, делу любимому, здесь познал я дружбу рабочую, силу солдатскую. Думать учили, бороться учили... Нет, не только голубая, как воды моря, мета осталась на руках струйками татуированными. Крещение морское — в сердце.
Сорок пять лет прошло с того дня, когда 24 октября 1917 года сторожевой корабль «Коршун» подходил к Петрограду. Но и сейчас, когда уже жизни моей склянки вечерние бьют, говорю тебе, -город: спасибо, родина российских матросов, рабочего и крестьянского люда в бескозырках, тельняшках, спасибо за все говорю тебе! Это ты привел меня в Питер, город светлой и сильной моей юности.
НА ШТУРМ
В ночь с 24 на 25 октября идем в направлении Главного морского штаба по набережной вдоль Невы. Там, где памятник Петру Первому, остановка. Готовимся к штурму Зимнего, где засело Временное правительство. Притих дворец темной красивой громадой... Холодно. К отряду подходят два каких-то господина в шляпах, теплых пальто и военный человек в потрепанной солдатской шинели. — Мы к вам, братья матросы! — басом кричит солдат. — По поручению предпарламента! Мы призываем вас не слушаться большевиков, не подымать оружия против братьев... Кто-то рокочет: — Ищи себе братьев в Брянском лесу. Слышали эти разговоры. Укатывай, пока мы тебя не пощупали! — Хватит!—в ярости произносит всегда спокойный Якум. — Отваливай. А нет —- прикажу открыть огонь. Время военное. Тройка «спасителей» плетется к другому отряду. Но кто-то послал матроса предупредить солдат, и там «главноуговаривающих» встречают свистом.
Наконец, получен приказ двигаться к Зимнему. Отряд располагается боевым лагерем у Адмиралтейства, около Александровского сада. Мы предупреждены о боевой готовности. Вечно не унывающие, всегда сохраняющие бодрость матросы России! Творцы великого, открывавшие вместе с народом под руководством большевиков новую страницу в истории человечества. И в те минуты они были такими же простыми, как и обычно. Нет, вовсе не все и не все понимали мы тогда в тонкости. Но каждый, пришедший сюда с оружием в руках, знал и верил: от его смелости, стойкости, верности зависит счастливое будущее народа. Мы стоим перед Зимним, полные решимости идти в «последний, решительный бой». Может, умереть, но победить. В эту дождливую пасмурную ночь 25 октября мы должны сказать свое последнее слово старому миру. Вокруг дворца — баррикады. Говорят, со стороны Дворцовой площади дровяные поленницы, шестерки, а за ними — ударные женские батальоны. Мы знаем, до врага всего несколько сотен шагов. Почему до сих пор нет команды к штурму? Слышны разговоры: — Пошли наши договариваться. Чтоб без кровопролития. — А чего их уговаривать? Где стыд у Керенского? Набрал мадамочек защищать его. Прямо срам на всю Расею... — Смять их, и все тут. Якум то и дело сдерживает: — Приказано ждать сигнала, товарищи. Бреслав приказал, командир отряда. — Будь другом, скажи, растолкуй, старшина, — спрашивает у него кто-то, — большевики не обманут насчет землицы? — Кого обманывать-то?—отвечает Якум. — Сам себя, что ли, обманывать будешь? Все теперь в стране станет народное. Матросы поддерживают: —— Так оно и будет. Буржуям крышка дубовая.
И вдруг, словно гром по небу, прокатываются над Питером орудийные залпы. Сигнал к восстанию. Вслед за «Авророй» бьют пушки Петропавловской крепости. — Огонь? Это что, уже огонь?—возбужденно спрашивает молодой матрос. — Холостыми... Чтобы не повредить дворец. Приказ такой. Народное небось достояние. Мы с Якумом бежим рядом. Я не отстаю от своего дядьки. В цепи — рабочие, матросы, солдаты. Раздаются выстрелы, крики. Мой карабин хорошо работает. Я посылаю в сторону противника пулю за пулей. Врываемся в Зимний с темной осенней стреляющей улицы. Яркий сказочный свет огромного дома, красота непомерная! Но глаза лишь на секунду отмечают это. Отстреливаясь, мчимся по мраморной лестнице. Двери огромных комнат, выстрелы из-за угла, из-за колонн. Стреляют сверху. — Володька, сюда... Я боюсь потерять дядьку Якума, но у меня кончились патроны. Где примоститься-то? Какие-то кресла. Сажусь в одно, перезаряжаю свой карабин. И вдруг слышу, как дюжий матрос, замедлив на мгновение бег, остановился возле меня и басит: — Чисто на троне своем уселся, ваше величество. Нешто наследничек государю императору объявился? Наше вам нижайшее... Был то взаправду трон или кресло простое — разве мы знали? Но кто-то ответил: — Ясное дело, наша тронная власть теперича. Мы над своей страной хозяева.
Идет бой, последний штурм старого мира... На рассвете 26 октября, в 2 часа 10 минут ночи, Зимний дворец взят. Первый мой бой, первый боевой выстрел, первая атака. И какая! До чего же ты счастливый, Карасев Владимир! В ту великую ночь мы известили мир о рождении новой эры. Но разве тогда я думал об этом? Гордость, сознание большой победы, великая ответственность придут гораздо позже, потом. Они будут сопутствовать нашему поколению всю жизнь. Помню, разоружали мы ударниц женского батальона. Собирали брошенное верноподданными Керенского оружие, несли службу, оберегая дворцовые ценности. Помню, как подошел Якум к матросу, рассматривавшему картину и чадящему махорочной сигаретой, тихо попросил: — Браток, дай закурить... Матрос молча протянул расшитый кисет и газетный лист бумаги. С любопытством наблюдал я за дядькой, никогда до этого не курил Якум Гайдебуллин. Из дворца мы вышли, когда дневной свет уже сменил ночную тьму. Каждый день жизни в то незабываемое время был наполнен важными событиями. Мы несли караул, охраняли революционный порядок в городе, подавляли вместе с Красной гвардией и рабочими отрядами враждебные вылазки. Я уже был «человеком с ружьем».
Спустя сорок лет. - ...Зимний дворец — давно музей. На стене его здания со стороны Александровского сада, откуда мы начинали наступление, навечно осталась врезанной в стену бронзовая, потемневшая от времени . Бронзово-сизые выпуклые резные буквы ее гласят: «В ночь с 25 на 26 октября (7—8 ноября) 1917 года Зимний дворец — резиденция царей, местопребывание последнего правительства буржуазии — был взят штурмом красногвардейцами и революционными частями армии и флота».
ПО ВОЕННЫМ ДОРОГАМ
Революция дала крестьянам землю, трудовые люди стали хозяевами страны, вышел декрет о мире. Но мирно жить не пришлось. С винтовкой в руках защищали мы то, что нами было завоевано. «То не наша вина... Враги революции навязали нам войну», — помню слова Якума. Шли бои. Шагала по стране Гражданская... Враги — белогвардейцы и иностранные захватчики — со всех сторон тянули свои руки, чтобы задушить первую в мире Советскую республику. И партия призвала красный Кронштадт отправить отряд моряков на борьбу с Колчаком. Дядька пошел, я за ним. ...Многолюдный митинг на Якорной площади, выступил с призывом к морякам Дыбенко. Четыре тысячи добровольцев пошли на сухопутный фронт.
День в жизни незабываемый. Вместе с группой делегатов Первого экспедиционного отряда военных моряков Балтийского флота в Смольном вижу и слушаю Владимира Ильича Ленина. Он напутствует нас в бой. Погрузились в вагоны. Направление — Пермь. И вот уже постукивают колеса на стыках рельсов. В дымных теплушках едут моряки. А потом из города Перми плывем по реке Каме на стареньком речном пароходике, хлюпающем колесами, как водяная мельница. Все дальше и дальше на восток... Пешим строем идут матросы. У села Шлыки — бой с отборными офицерскими частями Колчака... Во весь рост шли навстречу колчаковские офицеры. Шли, как на параде, под марш, под веселые дудки. Я лежу в окопе рядом с Якумом. Зарядил винтовку. Посмотрел на него: стрелять? — Постой. Еще нет команды. Ишь, как идут... Хотят показать, что не боятся. Ничего, голубчики, испугаетесь, — шепчет дядька.
Примерно так. Шаги колчаковцев становятся торопливее. Они идут четко и стремительно, все быстрее их шаг, вот уже ружья блеснули, взятые наперевес. И, словно дождавшись этого, заговорил наш пулемет. Падают белогвардейцы, но мне кажется, количество их не изменяется, они совсем рядом.
Е.В.Филяевская, педагог-организатор третьего учебного курса
Третья рота, третий учебный курс, седьмой класс
Редакция журнала представляет рубрику «Обзор», в которой мы будем писать о нахимовцах и об учебных курсах. Несмотря на разницу в возрасте, жизнь курсантов в училище очень похожа, но каждая рога уникальна, в каждой есть особенности, традиции. На страницах нашего журнала у вас будет возможность познакомиться с жизнью товарищей из других рот. Представляем рассказ о третьей роте, первой попавшей в рубрику «Обзор».
Военными моряками этих мальчишек называть еще рано. Но в свои 10 лет каждый принял решение, требующее определенного мужества: оставить дом, родных, друзей. О суровой жизни военного моряка в дальних походах многие знают от своих отцов, а напряженную учебу и строгую дисциплину уже испытали на себе, но иной жизни эти мальчишки не ищут, с раннего детства о ней мечтали, хотя путь в училище у каждого свой. Вот уже 2 года учебы позади, и родители не узнают своих ребят — возмужали, выросли мальчишки! Если в семье только и разговоров, что о море, о службе, о славных делах моряков, понятно, почему сюда приехали Родион Гудз из Комсомольска, Бадалий Евгений из Северодвинска. География родных мест нахимовцев обширна: Архангельск, Якутск, Сочи, Мурманск.
Офицер-воспитатель из всех командиров — самый близкий нахимовцам человек. От того, как он строит свою работу, как воспитывает юношей, во многом зависит то, с каким багажом знаний и моральных устоев нахимовец выйдет из стен училища. Первыми учителями в армейской жизни ребят стали Коломиец В.И., Лыков А.В., Сидоренко Р.Г., Шува-ев В. А., Трофимова А.Г., Смирнова З.Ю., Мелик А.С., Брагин Д.А., Нестеров А.С. Конечно, военная подготовка занимает одно из ведущих мест в жизни нахимовцев, львиную долю времени ребята тратят на дисциплину. Кто-то аккуратен, трудолюбив, исполнителен, успешен в спорте, а кто-то, наоборот, слаб, невнимателен, болтлив и неряшлив. Но никогда насмешки не перерастают в издевательства. И это побуждает нахимовца избавляться от своих недостатков, чтобы меняться в лучшую сторону.
После учебных занятий нахимовцы постоянно заняты, как в самом училище, так и за его пределами. В Петербурге есть возможность для всестороннего развития личности. Вот нахимовцы и посещают различные мероприятия, музеи, театры, участвуют в конкурсах и проектах. За два года обучения ребята побывали на двух флотах России: Черноморском и Северном, на летней практике дважды, в Киеве и Москве, где изучали культуру и историю украинского и русского народов. Стали призерами соревнований по плаванию, полиат-лону, футболу, играли в команде КВН за НВМУ в финале 2012 г. и в отборочном туре 2013 г. Среди наших ребят есть и творческие люди. Экстраординарный талант Захарченко Михаила, воспитанника вокальной студии «Надежда», был оценен на конкурсе «Кадетская песня», а хор занял почетное первое место в этом году.
В роте сложились добрые традиции — дни именинника с полагающимся весельем и чаепитием, празднование Нового года и Дня защитника Отечества, встречи с отцами и дедами нахимовцев, ветеранами, которые учат ребят на своих боевых и трудовых примерах. В этом году нахимовцы, в рамках «Недели добра» нашли новых друзей из интерната для слабослышащих детей. Первое знакомство быстро переросло в дружбу, во встречи за чаем с вкусными пирогами. Ребята представили концертные номера, которые придумали и поставили сами.
Почитание своих предков и уважение к старшим, духовному культурному наследию России с каждым прожитым в училище годом растут в сердцах нахимовцев. Ведь за время обучения ребята посетили немало исторических памятных мест: Невский пятачок, монумент героическим защитникам Ленинграда, Сестрорецкий рубеж, участвовали в праздновании 300-летия Свято-Троицкой Александро-Невской Лавры, ездили в Киевско-Печерскую Лавру и Александро-Невскую Лавру, побывали в адмиральской усыпальнице во Владимирском соборе г. Севастополя, где похоронены П.С. Нахимов, М.П. Лазарев, В.А. Корнилов и В.И. Истомин. Мальчишки меняются, взрослеют раньше времени, становятся более эрудированными, настойчивыми и активными, общительными и любознательными. Все меньше от них слышишь деление на «мое-твое», товарищество и взаимовыручка выходят на первое место. Ведь самое главное то, что здесь они обретают настоящих друзей, друзей на всю жизнь. Конечно, по окончании НВМУ каждый пойдет своей дорогой, но мы уверены, что узы дружбы сохранятся навсегда.
СПОРТ
Спортсмены училища
Дмитрий Зеневич
В начале учебного года спортсмены училища начали активную подготовку к спортивному сезону 2013-2014. И уже в первый месяц осени выступили на шести соревнованиях высокого уровня. Выступление на чемпионате ВС по парусным гонкам позволило занять команде 9-го класса 2-е призовое место. В первенстве ВС по гребно-парусному двоеборью команда 11-го класса заняла 2-е призовое место. 21 сентября на спортивной базе ДОСААФ нахимовцы 10 класса приняли участие в первом фестивале по сдаче норм комплекса ГТО, в результате пятеро нахимовцев были награждены золотыми значками ГТО, а в целом команда нахимовцев заняла 3-е призовое место.
29 сентября в НВМУ прошло первенство по легкой атлетике, участие в мероприятии приняли 120 нахимовцев. В старшей группе на первом месте 9-й класс, а в младшей группе — 7-й класс. 28-30 сентября в ВИФК проводилось открытое первенство по рукопашному бою. Нахимовцы успешно выступили в этих соревнованиях. Нахимовец Горбатенко Дмитрий стал чемпионом в своем весе, Лисовский Юрий занял 2-е место. Нахимовцы были награждены медалями, грамотами и кубками.
ТЕМА НОМЕРА
И.В.Илюшина, педагог-организатор пятого учебного курса
ИСТОРИЧЕСКИЙ ОЧЕРК ОБ ИСТОРИИ СОЗДАНИЯ ТНВМУ (1943-1945 гг.)
В суровые годы Великой Отечественной войны, когда шли ожесточенные бои и часть территории нашей страны была оккупирована, Совет Народных Комиссаров СССР принял ответственное решение — создать в системе ВМУЗ (начальник ВМУЗ контр-адмирал С.С. Рамишвили) военно-морские училища. Нарком ВМФ Н.Г. Кузнецов предлагает присвоить училищам имя великого сына России прославленного флотоводца адмирала Павла Степановича Нахимова. 28 октября 1943 года в Тбилиси прибыли заместитель начальника ВМУЗ генерал-майор А.Н. Татаринов и помощник начальника ВМУЗ по учебной части капитан I ранга Н.Г. Изачик. 1 декабря 1943 года укомплектован вольнонаемный состав училища, а 13 декабря Правительство Грузии принимает решение о передаче Нахимовскому училищу здания 2-й средней школы в центре города по адресу улица Камо, 52. 1 января 1944 года училище получило официальное наименование Тбилисское Нахимовское военно-морское училище. 1 апреля 1945 года в торжественной обстановке ТНВМУ было вручено Красное Знамя военно-морской части ВМФ СССР. Первым назначенным начальником училища стал контр-адмирал Рыбалтовский Владимир Юльевич. Высокообразованный грамотный офицер сумел с первых дней подобрать группу единомышленников и блестяще обеспечить реализацию всех организационных мероприятий.
Вновь прибывшие первые нахимовцы, 1945 г.
В июне 1944 года ТНВМУ возглавил капитан I ранга Алексеев Игорь Иванович. В апреле 1950 года начальником становится капитан I ранга Гаврилин Георгий Иванович. С января 1953 по сентябрь 1955 года — контр-адмирал Новиков Николай Дмитриевич. Самая ответственная работа была проведена по набору состава воспитанников. Военкоматы подбирали кандидатов на учебу из осиротевших в войну детей. Среди нахимовцев были ребята, имевшие боевые награды за проявленное мужество и героизм в бою: Василий Осадчий, Борис Сафонов, Василий Петров и другие. Учебным подразделением стал класс (взвод) из 25-ти 12-14-летних мальчиков. Нормы довольствия воспитанникам были установлены по образцу подводников. Очень тщательно подбирались преподавательский и офицерский составы. К началу 1944 года начался учебный процесс. К программе средней школы были добавлены дисциплины по основам военно-морского дела, общевойсковая подготовка, одновременно преподавались английский, французский и немецкие языки, обязательно танцы и строевая подготовка. В каждом выпуске было от 7 до 27 медалистов! С 11 мая 1948 года ежегодно на Черном море под Геленджиком действовал летний лагерь. Основная задача лагеря заключалась в совершенствовании навыков по военно-морской подготовке, самостоятельном управлении шлюпкой, нахимовцы должны были осваивать флажный семафор, азбуку Морзе, боцманское дело. Культурная программа воспитанников была разнообразной: от правил пользования столовыми приборами до изучения и знакомства с сокровищами искусства — музыки, живописи, музеями Грузии.
Первая знаменная группа Тбилисского Нахимовского училища (слева направо): Михальков Евгений, Осадчий Василий (знаменосец), Модестов Олег, 1994 г.
Из воспоминаний выпускника Тбилисского НВМУ Филипьева Юрия Петровича: «Именно там, в Нахимовском военно-морском училище, формировался мой характер. Сложились представления о том, что есть добро, а что — зло. Словом, я твердо усвоил весь морской кодекс чести. Офицером-воспитателем был у нас старший лейтенант Сорокин — высокий, сильный и по-отцовски заботливый человек. С учителями-наставниками нам очень повезло — это были настоящие люди. Каждого из них я запомнил на всю жизнь. Видно, кто-то очень мудро подбирал для Нахимовских училищ педагогические кадры. Но «главным человеком» в юношеские годы, кто «поставил», выражаясь его языком, нам математику, кто определил мои ориентиры, и на кого я потом равнялся, стал учитель математики Гамазов. Самая памятная для меня веха тех давних времен — день Победы, ради которого отдал свою жизнь мой отец... В летнее время училище выезжало в летний лагерь на Черное море, в бухту Фальшивый Геленджик. Там располагалась бригада торпедных катеров, большая шлюпочная база, спорт-городок, место для спортивного плавания, шикарное футбольное поле... В лагере нас обучали всему, что должен знать и уметь военный моряк: вязать морские узлы, маты, делать кранцы, учили также пользоваться флажным семафором и морскими навигационными знаками. Кроме того, мы с увлечением изучали историю военно-морского флота». Директивой Главкома ВМФ № 1065 от 10.09.1955 года Тбилисское Нахимовское училище было расформировано.
Командир роты ТНВМУ капитан 1 ранга Шейхетов Б.В. и известный подводник Герой Советского Союза капитан 1 ранга Лисин С.П. с выпускниками 1952 г., 1995 г.
Жизнь по-разному сложилась у нахимовцев ТНВМУ, но большинство из них сохранили верность Военно-морскому флоту, стали достойными гражданами своего Отечества. Среди них Герои Советского Союза капитан I ранга Филиппьев Юрий Петрович, капитан I ранга Соколов Валентин Евгеньевич, адмиралы и генералы Горожин Евгений Павлович, Касаткин Владимир Петрович, Петров Станислав Павлович, Пивнев Юрий Степанович, Чиковани Владимир Окропирович, командиры соединений кораблей, флагманские специалисты Бойко Анатолий Павлович, Косолапое Дмитрий Николаевич, Максимов Валентин Владимирович, Косоротов Владимир Степанович, Тушурашви-ли Вилен Алексеевич, Шелютто Игорь Всеволодович, доктора наук, профессора Авринский Алексей Владимирович, Доронин Владимир Иванович, Карпов Эдуард Гаврилович и многие другие. Прошло 70 лет со дня образования ТНВМУ, но никто не забыт и ничто не забыто. Славная история училища, непростые, но героические судьбы его выпускников навсегда останутся в нашей памяти.
Приказ Наркома ВМФ адмирала Н.Г. Кузнецова от 16.10.1943 г. за № 0785 «Об организации Нахимовского военно-морского училища» предусматривал: • Сформировать к 01.01.1944 года в Тбилиси Нахимовское военно-морское училище численностью 600 воспитанников и сроком обучения 8 лет. • Цель обучения — подготовка мальчиков к поступлению в высшие военно-морские училища, последующей военно-морской службе в офицерском звании. • В училище принимать мальчиков с 10-летнего возраста с образованием не ниже 2-х классов средней школы.
ИНТЕРВЬЮ
ВСЕГДА НАХИМОВЕЦ
Виктория Илюшина
В КАНУН 70-летия ТБИЛИССКОГО НАХИМОВСКОГО ВОЕННО-МОРСКОГО УЧИЛИЩА МЫ БЕСЕДУЕМ С ОДНИМ ИЗ ЕГО ВЫПУСКНИКОВ, ПРОФЕССОРОМ САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКОГО ГОСУДАРСТВЕННОГО ТЕХНОЛОГИЧЕСКОГО ИНСТИТУТА ВИКТОРОМ ГРИГОРЬЕВИЧЕМ ХАРАЗОВЫМ.
Здравствуйте! Виктор Григорьевич, расскажите о том, как начался Ваш путь к морю? В 1948 году я поступил в Тбилисское Нахимовское военно-морское училище, в 1952 году окончил его. После окончания училища я, как и многие мои товарищи, поступил в Первое Балтийское высшее военно-морское училище подводного плавания. В 1952 это была в/ч 62651. В увольнении мы часто шутили, говоря: «Читайте, завидуйте, я — гражданин в/ч 62651». После получил направление на флот. Значок на моем пиджаке говорит о том, что я и мои товарищи прошли Северным морским путем на дизельной подводной лодке. Путь занял около 7 месяцев. (Северный морской путь — кратчайший морской путь между Европейской частью России и Дальним Востоком, законодательством РФ определен как «исторически сложившаяся национальная единая транспортная коммуникация России в Арктике» — Прим, ред.) Северный морской путь проходит по морям Северного Ледовитого океана (Баренцево, Карское, Лаптевых, Восточно-Сибирское, Чукотское) и частично Тихого океана (Берингово). Северный морской путь интересный и сложный. О нем напоминают фотографии, сделанные во льдах.
Переход Северным морским путем, 1957 г. (ЭОН-57). В кильватер за ледоколом «Капитан Воронин»
Как Вы поступали? Какое было Ваше первое впечатление от училища? Я поступил в Нахимовское училище как круглый сирота. Многие мои товарищи-нахимовцы тоже были сиротами—родные погибли на войне, время было тяжелое, с нами учились беспризорники. С войны в училище приходили юнги с медалями, у некоторых был орден Звезды. Группы формировались разные — и по возрасту, и по социальному статусу, и по развитию. Мальчишки приходили голодные, босые; распределяли нас по ротам. В училище мы много занимались спортом, была площадка для футбола и волейбола. Самоподготовка продолжалась около трех часов. Транспорт для нас был бесплатный, в театр ходили тоже бесплатно. Особенно мне запомнился парад в 1945 году, который принимал генерал армии Телегин. Я же участвовал в параде на Красной площади в 1951 году. Очень много ребят было отчислено. Я хорошо знаю судьбы нахимовцев, с которыми мы вместе учились. Со многими общался и общаюсь.
Морж «атакует» дизельную ПЛ. На переходе Севморпутем (ЭОН-57)
А за что отчисляли нахимовцев? За неуспеваемость, за неправильное поведение — потому что ребята с фронта пришли, а их заставляли что-то делать. Они же считали себя уже взрослыми. Отчисляли из-за слабого здоровья. Медкомиссии постоянно отслеживали уровень нашего здоровья. Именно поэтому училище наше выпустило около 850 нахимовцев за годы существования, тогда как обучалось свыше 1000-1100 человек. В училище приходили полуголодные дети, а выпускались сильные, здоровые, спортивные молодые люди.
Лейтенант Харазов В.Г. перед походом Севморпутем, Мурманск, 1957 г.
Что Вы можете рассказать о том, где размещалось Тбилисское Нахимовское училище? Во время войны все было разгромлено, разрушено. Здание для Нахимовского военно-морского училища искали по побережью Черного моря, но не нашли подходящее. Присмотрели в Тбилиси здание, где во время войны располагался госпиталь. В те тяжелые для всей страны годы, условия для нахимовцев были суровые: мы ели из глиняных мисок, спали на соломенных матрасах, продукты перевозили обозные лошади, машин не было. А кто были вашими воспитателями? С фронта сняли боевых офицеров и назначали для нас офицерами-воспитателями, командирами рот. И вот эти боевые офицеры после тяжелой военной службы, невзгод воспитывали мальчишек. Они относились к нам с отеческой теплотой, но не жалели — требовали и нарядами на приборку наказывали. Наказанные нахимовцы драили полы щетками, убирали гальюны, чистили картошку. Приборка всегда осуществлялась нахимовцами. Это нас дисциплинировало. Учителя были и военные, и гражданские.
Офицеры дизельной ПЛ на переходе Севморпутем (ЭОН-57)
На праздновании 70-летия Тбилисского Нахимовского военно-морского училища мы увидим на стендах всех командиров, воспитателей, старшин и преподавателей. Они все живы в нашей памяти. Что, по Вашему мнению, оказало на первых нахимовцев наибольшее влияние? Я считаю, что нахимовцев тех лет сформировали три компонента: учеба, спорт и военно-морская подготовка. У нас были прекрасные преподаватели по военно-морской подготовке. Если сказать об учебе, то в моем выпуске из 75 человек 25 медалистов, т.е. каждый 3-й имел золотую или серебряную медали. Мы учились очень хорошо. И учеба для нас была приоритетом. В училище была система среднего балла, который подсчитывался после каждого урока. Роты, получившие больший средний балл, обязательно поощрялись. Был стимул. Мы старались получать хорошие оценки. Вот нахимовцы сейчас имеют успехи в спорте. А тбилисские нахимовцы все призы брали на спартакиадах, парусных гонках, в волейболе, баскетболе, плавании. Чемпионом СССР по плаванию до 17 лет был Юрий Филиппьев. Где проходила летняя практика у тбилисских нахимовцев? Практика проходила всегда на Черном море, в Геленджике. Сейчас это город Дивногорск, там была прекрасная шлюпочная база. В конце учебного года после сдачи всех экзаменов мы уезжали туда и до сентября проводили время на Черном море. Отдыхали и плавали.
Экзаменационная комиссия. В центре — начальник училища капитан I ранга Алексеев И.И., 1953 г.
Что воспитало в Вас училище? Преданность Родине, патриотизм, ответственность и дисциплинированность. Почему Вы поступили именно в Нахимовское училище? Всегда любил морскую форму, с детства. Я стремился быть моряком и стал им. Кто для Вас был примером? Примером были одноклассники. Каждые 5 лет отмечаем юбилей выпуска, обязательно встречаемся, поддерживаем во всем друг друга. В училище мы очень дружили и продолжаем дружить сейчас. Ваши пожелания юным нахимовцам. Сосредоточиться на самом главном — на своей профессии. Готовиться к поступлению в высшие военно-морские вузы. Нахимовцев должно манить море. Нахимовцы, вперед!
ГЕРАЛЬДИКА
С.А. Лазарев, заслуженный член Всероссийского геральдического общества
Февраль 1917 года. Рубеж в жизни. Разговоры при мне пошли совсем откровенные: — Отрекся царь, а кто правит Россией? — Ясно кто! Не знаешь? Скажу! — обычно встревал в разговор Соловей. — Николаевские корешки — помещики да заводчики. Словом, получили мы от той революции ножки да рожки. Матросы шутят: — Тебя бы, Соловей, в министры, всю Россию бы поговорками засорил. — Поговорка — правде родня. Это, братишки, не мусор, а мудрость. И чего ж, посылайте в министры вместо Саши Керенского. Хоть службу знаю, а он что? — А он свое бубнит — война до победного... Как при царе Николе... Прохор ноет: — Обещали землю, да не дают... — А зачем обещали? Не знаешь? Скажу: обещание в карман положить легко. Пока суд да дело, живите без землицы верой да надеждой. А время придет, скажут: вы, дураки, и поверили? Якум серьезно говорит: — Обещанием сыт не будешь. Чего удивляться тут? От временных ожидать нечего.
— Верно, Якум, сказал, при таких правителях тепло во дворцах буржуям, а нам холодно, как на морском ветру... Диспуты идут каждый день. Командир батареи, испугавшись солдатского гнева, бежал. Стал всем командовать Пуришкевич. У него совсем похудевшее и все же красивое лицо, а глаз не увидишь — может, потому, что удобно их прятать под стеклышками пенсне? — Господин лейтенант, скоро царя повесят? — Не знаю... — А говорят, Керенский дурак? — Официально не объявлено. Потому знать не могу. — А верно, господин лейтенант, что Временное правительство каждому матросу и солдату по три аршина земли выдает? — В наше время всего можно ждать... И вдруг приказ: орудия взорвать, замки выбросить в море. — Измена наверху, — заворчали матросы. — Открывают дорогу немцу, прямо в столицу самую. — А Керенскому с немцем-то лучше будет, чем с нами, — говорит Соловей. — Нет, видно, пора самим завоевывать свободу-то. — Ясно, пора. — Да... С Керенским каши не сваришь.
. В эти дни у нас на батарее появились «Окопная правда» и другие революционные газеты. И я тогда от Якума впервые услышал имя Ленина: — Большевики, Володька, дорогу указывают. Владимир Ильич Ульянов-Ленин — вождь рабочему делу — прибыл в Питер. «Готовиться надо», — народу сказал. Держусь дядьки Якума. Когда нашу батарею расписывают по судам, а Якум идет на транспорт «Николаев» в учебно-минный отряд трюмным машинистом, я отправляюсь за ним. Настала пора изучать машины не по чертежам, не на бумажных листках и песке, а в натуре. Пока что моя обязанность чистить насосы, помпы, вспомогательные механизмы. Старанию моему нет предела: нигде ни пылинки, ни одной лишней капли масла, Якум доволен. Мне даже помпу разрешает пускать. Несу вахту самостоятельно. По-разному у человека рождается призвание. Мне, знаю, оно заглянуло в душу первый раз еще там, на берегу песчаного Балтийского моря. Теперь я столкнулся с настоящими машинами, и меня властно одолевает жадный интерес к ним. Отныне любовь эта сохранится на всю мою жизнь... Якум говорит: — Беречь надо машины, Володька. Скоро станем хозяевами государства. Все будет нашим, народным. Я держу в памяти каждое его слово.
Здесь, на корабле, дядька словно другой — выше, моложе. Он спокойный, какой-то особенно добрый, в черных глазах веселая сила. Такую в нем видел только, когда шла игра-бой на поясах, в которой не знал Якум равных противников. Учит меня дядька Якум по-своему. Никогда не скажет: «Подай молоток или ключ». Ждет, чтоб я сам догадался. Словно я при операции у врача фельдшер. Дядька-то мой, оказывается, и кузнец, и механик, и токарь, и слесарь. Щедро, требовательно передает мне Якум Гайдебуллин свое мастерство: — Трюмный машинист, если он правильный, ни от кого зависим не должен быть. Как приказывать машине станешь, коль помочь ей не можешь? И слушать такого не пожелает. Все до мелочи обязан видеть. Машинист — вникаешь, слово какое!.. На корабле есть станочки токарные, сверлильные. На завод всякий раз не пошлешь и мастера не пригласишь мелочи ремонтировать. Пробило, скажем, сальник, фланец течет — подтянуть приходится. И отпилить, и набить, и отрезать — весь малый ремонт делаем сами. Странное дело, вот и к пару, и к электричеству попривык я уже, а к металлу больше всего лежит душа. Завернешь в тиски кусок железа — выпилишь ключ... Стал за токарный станок — из болванки вещь точишь... Руки у меня словно новые стали. Мои или не мои такие? Когда в июле мы приходим в Кронштадт, я со страстью продолжаю учебу, сдаю экстерном экзамены и получаю звание трюмного машиниста по обслуживанию всех вспомогательных механизмов. Сдаю легко и успешно, потому практика на корабле — лучший помощник. «Вспомогательные» теперь под моей властью. Это помпы, насосы, водоотливные спасательные средства, лебедки, якоря, рулевое, машинное управление, брандшпили — все, кроме механизмов, дающих ход. ...Город Кронштадт! Он словно корабль, попавший в шторм; Рвется с причала, от волн людского прибоя качается из стороны в сторону, но все удары выдерживает.
Мы сразу окунулись в небывалую для нас жизнь. Каждый день собрания, митинги, сходки. Якум не оратор. Он человек дела и говорит: — Для меня один бог — Центробалт. На Якорной площади митинг. Приехала выступать эсерка Брешко-Брешковская. Кто-то басит с трибуны: — Слово даем бабушке русской революции... —— Давай бабку!.. — Долой ее!.. — Говори, бабушка!.. — На печи бы лучше лежала, бабушка!.. — Брешко-Брешковская — да правду скажет!.. Сменила бы фамилию, бабуся! — Какую фамилию носит, такой и разговор поведет... Бреши, Брешковская! Враки вракай!.. Бурлит площадь, переливаясь гомоном, выливается из берегов. Стоит эсерка, молчит. Ждет, пока площадь успокоится. Потом начинает говорить: — Немцы — враги. Почему нужно воевать до победного конца, братцы? Керенский зовет... Из толпы покрыл площадь знакомый голос: — А кто Керенский? Не знаешь? Скажу: петух. Голосисто поет, да черт его поймет. Смеются матросы. Смеется и эсерка. Выходит, довольна?
Брешко-Брешковская Екатерина Константиновна (1844, с. Иваново Витебской губ. - 1934, с. Хвалы-Почернице, под Прагой) - одна из организаторов и лидеров партии эсеров. Родилась в богатой помещичьей семье. - — Так его, матросики, так. Не жалейте ни матери, ни отца, ни Александра Керенского — на то свобода. Утихомирила!.. Стоим. Ждем. Тихо. — Отстоим, матросы, свободу, разобьем немца — и в доме своем порядок наведем. Вот тогда и решим, может быть, лучше Керенского кого найдем. А пока что он Верховный, его слушать... — Ты про землю скажи!.. — И про землю скажу. Отвоюемся, тогда и землю поделим. — А ты раньше ее раздай, тогда и воевать веселей... — Верно! Ты нас баснями-то не корми, ты нам землицу отдай. Поднялись шум, свист, выкрики: — И фабрики тоже! Долой капиталистов! Кончай войну! — Это вот наши слова, — говорит Якум. — Чьи? — Большевиков. Ленина. — А бабка за кого? — Ясно за кого — за буржуев, помещиков. Ядовитая бабка. Гриб-поганка.
Председатель Центробалта в дни Октября Н.Ф.Измайлов.
Еще не успокоилась площадь — на трибуне низкорослый, коренастый матрос. Сломал бескозырку, зажал в кулаке, трясет в воздухе. — Послушали мы, товарищи, басни, хватит. И как тебе, старая, не стыдно? Околпачиваешь народ-то. Куда гнешь? Гляжу на тебя и думаю — ну ведь чистая кукушка: все про одно и то же, ку-ку да ку-ку, «на войну идите, братики». Да мы такой граммофон уж сколько лет всякий день слышим! Только диву даешься: голоса разные, а слова одни и те же, слово в слово ведь. Тебе же ясно сказано: «Долой войну!» Выходит, все за здравие, а бабушка эсерская за упокой... Смех потрясает площадь. Гремит перекатом. Якум шепчет: — Наш... Пришпорит он ее... — А за что воевать, почему?—продолжает матрос.— Потому что бабушка да ее Сашка Керенский землю и давать не собираются. Воюй, братишки, а землица помещичьей останется. Силой надо ее, землю-то, взять. Силой, матросы!.. Отобрать землю и отдать мужикам. Да немедля прекратить ту войну. Сами и прекратим. Ты вот, бабушка, про свободу красиво поешь. А скажи-ка Кронштадту: почему твой Керенский мирную демонстрацию в Питере расстрелял? Нет слов у тебя! То-то и оно! Нет, бабушка, нам с тобой не по той пути идти. Не приезжай ты к нам больше. Голос у тебя фальшивый... Площадь бушует. Одни бурными криками одобрения провожают матроса, другие отчаянно свистят. Такое на Якорной чуть не каждый день. Кронштадт митингует. Кронштадт ищет пути. Кронштадт готовится к бою. Теперь мы выполняем только приказы Центробалта. Среди матросов читают революционные газеты, листовки. — Уже скоро. Свернем мы им шею, — как-то сказал Якум.
И как ни худо я разбираюсь в политике, знаю: им — это значит Керенскому, , заводчикам, помещикам — всем, кто против народа. Твердо верю своему дядьке Якуму, пошел бы за ним в огонь и в воду. Мне нравится, что он теперь всюду поспевает, встречается с такими людьми, как Дыбенко, и другими большевистскими руководителями в Кронштадте. Матросы тоже уважительно прислушиваются к моему дядьке Якуму. ...Холодный ветер дует с моря. Подошла осень. В октябре дядьку моего Гайдебуллина Центробалт назначил в десантный отряд по оказанию помощи Петрограду. Матросы вооружаются. Якум проверяет исправность оружия, количество боеприпасов, придирчиво оглядывает каждого, кто готовится, как говорит Якум, к «последнему штурму». Словно к параду смотр устраивает. В ночь, когда уже должны отплывать из Кронштадта в Питер, один матрос, видно, напился: дебоширил, ругался. — Никому, — кричал, — не подчиняюсь, потому революция, ясно? И не буду! Беспорядок — мать порядка. Ясно? Якум не стал его уговаривать, просто приказал разоружить и ссадить на берег. — Революция — дело чистое, — сказал. — А от этого не водкой пахнет, анархией за версту несет. Позор для революционного матроса.
