Мы, конечно, понимали его трудности, но пусть и он нас поймёт.
Какой же нормальный курсант будет решать такую уйму задач. Поэтому
мы начинали хитрить и решали Волопасовские задачи обратным ходом,
то есть, не выходя на палубу, и, соответственно, не производя никаких
замеров секстаном высот звёзд и других светил.
С карты брали координаты и обратным ходом задачи пересчитывали
высоты светил на тот момент. Такое решение занимало всего-то каких-нибудь пять минут расчётов, но главным было отчитаться перед
настойчивым педагогом, а для этого оказались все методы хороши.
18 сентября мы подошли совсем близко к греческому острову Китира.
У этого острова была штатная точка рандеву наших кораблей. Здесь наши
корабли встречались с танкерами и водолеями и заправлялись водой,
топливом и продуктами.
Хоть издали, краешком глаза я посмотрел на греческую землю, о
которой мечтал ещё в далёком детстве. Правда, ни в дальномеры, ни в
бинокли ничего значительного на берегу острова отмечено не было.
Обычная земля. И у нас дома такой земли везде достаточно.
Плавбаза должна была продолжать свою боевую службу в Средиземном
море ещё целых 5 месяцев, а нам, курсантам нужно было возвращаться в
Ленинград. Поэтому нас решили пересадить на эсминец, возвращавшийся
домой с боевой службы, он и должен был доставить нас в Севастополь.
К нам подошёл прилично поржавевший по бортам, но стройный и
стремительный в своих очертаниях, эсминец проекта 56А под названием
'Несокрушимый'.
Боевой эсминец 'Несокрушимый' на переходе
Корабль несколько месяцев провёл на боевой службе и поэтому имел,
безусловно, несколько потрёпанный штормами и ветрами внешний вид.
По сравнению с нашей неуклюжей, похожей на старинный утюг,
плавбазой он выглядел, как настоящий фрегат. На кормовой надстройке
возвышалась установка зенитного ракетного комплекса 'Волна', это был
писк новейшего противовоздушного вооружения современных кораблей
ВМФ.
На такое столпотворение кораблей и танкеров не могли не обратить
внимания вездесущие самолёты патрульной авиации, и над нами долго
летал 'Орион', высматривая, по какому такому поводу мы здесь сегодня
собрались.
Мы всей оравой в полторы сотни со своими преподавателями и
командирами, морскими чемоданами и рюкзаками перебрались на борт
боевого корабля. Настроение у нас, да и у экипажа, было приподнятое
– домой после дальних странствий всем всегда хочется и побыстрее.
Экипаж 'Несокрушимого' был укомплектован личным составом на все
100%, и свободных мест в кубриках для такой большой группы курсантов
предусмотрено не было. Поэтому мы кое-как разместили свой багаж в
кубрике, но спать в такой тесноте и жаре было невозможно, каждый искал
себе место, где только мог.
А жара действительно стояла приличная, 33оС в тени. Железная палуба
раскалялась на солнце, и от неё стоял жар, как на огромной сковородке.
Для полного счастья, связанного с возвращением к родному берегу, на
юте, за кормовой надстройкой был оборудован душ с забортной водой.
Забортной воды хоть залейся – экономить не надо.
Чем мы и занялись на этой жаре. Корабль из боевой единицы стал
похож на плавучий санаторий, в который его превратила наша толпа
загорающих курсантов.
Здесь на этом корабле мы оказались в роли никому не нужных
пассажиров. У нас не было никаких обязанностей, и толпа бездомных,
не знавших куда приткнуться, курсантов проводила всё своё время на
свежем воздухе верхней палубы.
Эта масса бездельников в плавках, загорающих на юте и поливающихся
под душем, вызывала неподдельный интерес у лётчиков, и они кружили над
кораблём, разглядывая этот Ноев ковчег, заваленный голыми загорелыми
телами.
На ночь мы с Генкой, Лёхой и Юркой вытащили пробковые матрацы на
площадку у пусковой установки ракетного комплекса и завалились спать
под звёздным куполом неба.
Мы долго делились своими впечатлениями последних дней и
разглядывали крупные созвездия, рассыпанные над нами. Разница была
огромной.
Ковш Большой медведицы, привычный для нас почти над головой, в
этих широтах был совсем над горизонтом, а Полярная звезда занимала
место на высоте всего 30о над морем.
Под мерную вибрацию силовых установок и обдуваемые дымом из
мощного жерла трубы, несущего на нас специфический запах сгоревшего
мазута, мы и забылись крепким сном.
Маршрут первого дальнего похода на плавбазе 'Ф.Видяев'
Когда утром проснулись, то долго хохотали над своими потемневшими
за ночь от копоти лицами, как у настоящих котельных кочегаров.
- Ну, теперь вы уже точно копчёные караси! – уважительно произнёс
Федя, рассматривая наши чумазые личности.
- Бедные наши маслопупы! Там в машинном отделении температура
доходит до 50о, а мы тут прохлаждаемся и то потемнели от копоти, -
сочувственно вздыхал Шкирин.
- Слава богу, что мы не маслопупы, а то сейчас бы торчали там, внизу
у этих вонючих котлов и обливались потом, - добавил Лёха. - А скорость
приличную корабль держит, так мы скоро и в Севастополь завалимся.
В Эгейском море огромное количество всяких островов и островков,
только и смотри, чтобы ненароком не въехать в один из них. Несмотря
на обилие этих препятствий, корабль держал скорость выше 20 узлов, и
Эгейское море мы пролетели за сутки. А дальше начались Дарданеллы
и Мраморное море, но здесь в узкости пролива корабль был вынужден
сбавить ход, и поэтому мы до Босфора плелись ещё целые сутки.
Рано утром 21 августа бы подошли к последнему препятствию на пути
в наше Чёрное море - проливу Босфор.
Молодцы турки! Они тут чётко организовали свою власть над этой
узкостью и имели с этого всё. Даже турецкий флаг каждый проходящий
корабль должен был поднимать на своём борту независимо от того, кому
государству он принадлежал.
Заявку на проход пролива нужно было подавать за неделю до даты
прохода, а в ней указывать название корабля, водоизмещение, цель прохода
и ещё какую-то информацию. А они уже потом решали дать добро на
проход или отказать.
Корабль проходил Босфор по 'Боевой тревоге'. Курсантов построили
в строгое каре на ракетной площадке, чтобы мы не портили вид боевой
единицы своими перемещениями по палубе, и мы должны были наблюдать
всю эту церемонию прохода пролива.
Все двери, люки и иллюминаторы на корабле были задраены, а
личному составу на верхнюю палубу выходить запрещалось. В тамбурах
и переходниках расположились вооруженные пистолетами офицеры, так
называемой вахты бдительности. Эта вахта выставлялась на тот случай,
если кто-либо из матросов решится на побег за кордон и прыгнет за борт,
в надежде доплыть до турецкого берега.
- Ну, прыгнет какой-нибудь идиот за борт и что… В него будут стрелять
офицеры вахты бдительности? – задавали мы свой наивный по тем
временам вопрос своему командиру роты Куликову.
- Существует инструкция по проходу иностранного пролива, в которой
ставится задача создать условия, не позволяющие побег за границу
при проходе таких узкостей. Будут стрелять! А этот идиот считается
изменником Родины. Это же и есть незаконный переход границы
государства, - объяснял нам Куликов.
Уж очень странным нам казались такие жестокие меры, которые,
оказывается, уже применялись в подобных ситуациях ранее, но на других
кораблях. Оказалось, что идиоты такие уже тоже находились, и они уже
пытались совершать такие, казалось бы, безумные попытки к бегству за кордон
Ширина пролива, которая составляла всего 700 метров, а в самой узкой
части около 400 метров, позволяла разглядывать город Стамбул с его
достопримечательностями, как на картинке.
По набережной ездили машины, и гулял чужой народ, разглядывая наш
корабль. И было странно, что мы видим чужую, но такую дорогую для
нас землю, по которой соскучились почти за месяц пребывания в морях.
Конечно, красиво было на Босфоре. Маленькие суденышки, снующие
по проливу, и красивые набережные, минареты, и дворцы незнакомой нам
исламской культуры. У многих из нас были фотоаппараты и нам разрешили
фотографировать эти пейзажи. Скорость хода местами была ограничена
до 8 узлов, и мы почти два часа преодолевали эту 30-ти километровую
узкость.
Заметно поменялся даже цвет воды на какой-то зеленоватый оттенок,
пропала та небесная лазурь средиземноморского цвета.
Когда мы миновали турецкую крепость с расположенной в ней береговой
артиллерией и вышли на морской простор, турецкий флаг слетел с мачты
и эсминец врубил ход 28 узлов.
Не нужен нам берег турецкий, мы домой скорее хотим. На фотографии
как раз запечатлён момент выхода из пролива Босфор и бешеная скорость корабля, держащего курс на Севастополь. Кильватерная струя корабля
была настолько мощной, что казалось, она так и останется после нас,
белой стрелой прочертившей дорогу от Босфора до Севастополя.
Домой в Севастополь на скорости 28 узлов
Ворвавшись, как ураган, в своё родное Чёрное море мы сразу
почувствовали разницу климатических условий. Здесь уже ни у кого не
возникало желания снимать робу и загорать на верхней палубе. Встречный
ветерок, да и приличный ход корабля обдавал нас свежестью воздушных
масс с температурой около 22о.
22 числа 'Несокрушимый' лихо отшвартовались кормой к Минной
стенке в Южной бухте Севастополя, а мы в срочном порядке стали
собираться для отъезда в родной Питер.
На вокзале среди груды наших шмоток со своими противогазами,
загорелые и довольные скорым окончанием наших бесконечных мытарств
по морям и океанам, предстоящим возвращением в родные стены училища
мы сфотографировались на платформе в ожидании прибытия нашего
поезда.
Поезд от вокзала, постепенно набирая скорость, вышел на
возвышенность восточной стороны Южной бухты. Отсюда, как на ладони,
просматривалась панорама противоположной стороны бухты, где у
причалов, словно, в парадном строю застыли противолодочные корабли.
Вот где нужно было фотографировать этих красавцев, но как назло
ни у кого не оказалось под рукой фотоаппарата. Потом поезд нырнул в
тоннель, и все исчезло в темноте.
В поезде наши начальники были спокойны за нас. Они знали, что ни на
какие подвиги мы уже не способны, так как денег ни у кого нет, а без них
и желаний на крамольные действия поубавилось.
В училище нас уже ждали катера и интересная катерная практика. 4
белых, как лебеди, польских катера проекта 722-У, стоящих у причала на Неве напротив нашего училища, давно привлекали наше внимание.
Посыльные катера или ПОКи были закуплены в Польше специально для
обучения курсантов и имели водоизмещение около 100 тонн. Вот теперь
на этих лебедях предстояло нам в течение 7 дней практиковаться по
управлению катером в одиночном и совместном плавании по Финскому
заливу.
На платформе Севастопольского вокзала
Утром с рассветом мы отваливали от причала Невы и по длинному
фарватеру Ленинградского канала выходили в залив. Для начала
командовали катерами преподаватели, а все остальные должности
экипажа, за исключением мотористов, исполняли мы сами. И штурманили
сами, и за рулём стояли, и на связи, и сигнальщиками - везде были наши
одноклассники. Даже камбузный наряд, который готовил еду на все 30
человек, состоял из своих же доморощенных коков.
Все хорошо, но погода стала прохладной и болтанка в водах ветреного
Финского залива особого удовольствия не доставляла. Тут нам не
Средиземное море, а седая Балтика.
Для удержания своего точного места в строю нашей 'эскадры' катеров,
рулевому приходилось постоянно вращать большое штурвальное колесо,
которое видно на этой фотографии. А с флагмана постоянно сыпались
семафоры и радио: 'Занять своё место в строю!'
Рулевой Лепаев держит курс в Финский залив
Обязанности рулевого выполнял Славка Лепаев, а я вёл навигационную
прокладку и работал в поте лица штурманом. На короткой и крутой волне
небольшой катер водило из стороны в сторону, Славка замучался крутить
эту баранку, то вправо, то влево. От таких усердий наш кильватерный
след за кормой походил на синусоиду, говоря морским термином 'что бык
поссал'.
Манёвры занятия места в строю и постоянные перестроения, то в
строй фронта, то в строй пеленга или уступа штурман рассчитывал на
маневренном планшете.
Поэтому больше всего работы было именно у меня. Все сигналы
по маневрированию передавались по радио или чаще по Боевому
эволюционному своду сигналов с помощью флагов. Вот тут-то и пригодилось знание всех значений этих флажков.
Конечно, самым трудным и неинтересным был наряд на камбуз. Мы
с Лёхой угодили в эту принудиловку вместе. Хорошо, что он ещё что-то смыслил и умел в этом чисто женском деле, а я сам ничего стоящего
толком бы не смог приготовить.
Важное
