Новый день канул в лету. Каким он был ? Что принес? Радость? Грусть? Каким бы не был, его не перепишешь заново. Каким бы не был, он по- своему уникален, потому что неповторим. Что ты сделал в этот день? Стало ли ль твоих слов, твоих дел хоть на миг кому-то радостнее, теплее? А тебе самому? Не исключено, что ты кого-то обидел, кого-то огорчил, сорвал на ком-то свое плохое настроение ? А день прошел и его не вернуть назад… Он оставил в твоей душе раскаяние, смятение, радость или маленькие капельки только твоего, внутреннего счастья ? Что значит один день в череде буден? Год проходит! Отсчитываются его последние страницы… Каким он был? На каких весах взвесить, что было больше в нем: радости или огорчений? Я бы все же сказала бы радости, возможно потому, что не копила и не коплю обиды, неприятности, огорчения, не откладываю в памяти причины мелких споров, досады, раздражения. Я в этой, в жизни, собираю мозаику счастья, откладываю в копилку памяти мгновения радости. Они в письмах друзей, встреч и разговоров по скайпу, в их голосах, глазах, улыбках, настроении, теплых, сердечных словах, которые они непременно говорят. Они в тех видео с прекрасной музыкой, фотографиях, картинках, ссылках или постах, которыми непременно делятся, потому что они задели какие-то струны в их душе. Они в тех домашних новостях, рассказах о детях, внуках и внучках, открытиях, которые сделали, наблюдая, как они подрастают. Они в тех оценках, размышлениях, отношении к прочитанным постам, которые я написала, словах поддержки, если сама высказываю сомнения… Поверьте, это дорогого стоит. Главное только заметить, почувствовать, пережить их по- своему, запомнить и отложить в какой-то уголочек своей памяти и извлечь снова в какую-то минуту. Я давно поверила в то, что слово – имеет огромную силу. И не только слово: материальна сама мысль. Ведь она складывается в слова, вначале в голове, затем – на языке. Поверила, что сила слова работает в дуэте с верой: «Увижу – поверю, - сказал человек. «Поверишь – увидишь!, ответила Вселенная». Не раз убеждалась: задумаю что-то написать и Вселенная подкладывает подсказки: разговор с другом, где находишь созвучие своим мыслям и ощущениям, информацию по радио, поговорку кем-то произнесенную в тему, фото, картинку, заголовок, стихи, а иногда просто одна строчка прочитанного стихотворения, просто житейская мудрость… Кто-то усмехнется, бред, мол. Оспаривать не стану. По разному чувствуем, видим, ощущаем, отзываемся. Как говорится: « Некоторые люди прогуливаются под дождем, другие только мокнут». Заканчивается еще один год. По давним традициям мысленно, в речах, тостах, пожеланиях друг другу вольно или невольно подводим в конце декабря его итоги. Что-то захотелось и мне вернуться к темам некоторых постов, которые вы читали в уходящем году…, наверно, от того, что писала их, прислушиваясь к себе, подбирая слова, идущие от моих чувств. И не только это. На каждый из них отзывались друзья, о чем я написала выше. И у самой в какие-то дни возникало ощущение недосказанности, недоговоренного, или потрясающих мгновений…
ВОЗВРАЩАЯСЬ К ОПУБЛИКОВАННОМУ
Пост ко Дню матери. А через день мне в почте пришла от друзей вот эта фотография. Без подписи, просто фото из интернета, как комментарий к посту: « Первое слово, главное слово…»
Под фото я бы написала только одно слово: « Мама!» Нет, хочу добавить: « Не забывайте матерей! За них молитесь каждый вечер. Пока есть матери на свете, вы все еще в числе детей! Не забывайте матерей! Спросить сердечного совета… Верней их искреннего света не сыщешь у Вселенной всей. Не забывайте матерей!... «.
А вот другая фотография.
Она к посту «Не все умеют стариками быть»… Посмотрите, каким спокойствием, надежностью, умиротворенностью веет от нее. Смотришь и веришь: все сладилось, сложилось в их жизни к этому часу. И какими добрыми глазами смотрят они в тот запечатленный кем-то миг на проходящий день и грядущий… И дай-то, бог, чтобы еще задержался в долгой-долгой еще дороге момент их «собственного заката». « Годы, годы. Строки, строки. Никуда от них не деться, в омут прошлого глубокий можно только поглядеться. В этом омуте прозрачном различим ли взглядом зорким год удачный, неудачный, год счастливый или горький? В вечном времени движения под упругим ветром хлестким, есть и острые каменья, есть и солнечные блестки. Их считать едва ли надо, им теперь не повториться… А оставшаяся радость пусть ничем не замутиться»… ( Это стихи пермского поэта Бориса Ширшова, могли стать подписью под этим добрым фото ).
Если вспоминать самое памятное событие года для всей нашей большой семьи, я несомненно назвала бы это… волнительное, потрясающее: мы –дети, внуки, правнуки нашли место захоронения отца, деда, прадеда, погибшего на той Великой Отечественной войне: Ленинградская область, город Сланцы. Я написала тогда пост: « Мы - твоя память, отец». Благодарна, что не одна тысяча просмотров под ним. И даже пережив всю гамму человеческих чувств, когда держали в руках фотографии этого мемориала, комок застрял в горле вновь, глядя на подобную. Под ней была подпись: « Встреча с отцом».
Она, как отклик, как эхо всего пережитого нами… И смотрю на нее не без глубокого волнения, если честно, комка в горле.
Заглянув в эти дни в список опубликованных постов в минувшем году, отметила: многовато их со словами как неоценимо творимое добро. Милосердие. Внимание. Забота… Касалось ли это людей, детей, животных… Мне близка и дорога была эта тема. И не могло не откликнутся мое сердце, наполнится чем-то необъяснимым, когда глаза увидели среди других фотографий вот эту :
« Пока человек не сдается, он сильнее своей судьбы!» ( Эрих Мария Ремарк, немецкий писатель). И это так важно для многих из нас.
Закончить пост об итогах уходящего года хочу опять о том, что не все так грустно в этом мире… Позитив он всегда позитив: будь то упоминание о празднике, поздравления с днем рождения, рассказанное о погоде и временах года, цветах - этакое для души и глаз, для настроения, об энергетике растений, деревьев, о том, что наделяет нас силой, вдохновляет, расслабляет, размягчает… Это тоже нужно среди однообразных буден. Все так. Последнее время стала замечать все больше у себя и проявление ностальгии. Время, видимо, такое наступило. Например, по детству… Как-то недавно увидела на своем любимом и посещаемом часто сайте смешную фотографию: детскую коляску, наполненную… разноцветными петушками на палочках в прозрачных обертках. И …»шагнула» в воспоминания: мой маленький уральский город, идем с мамой на рынок и она покупает мне подобный петушок ( сладкий, липучий, но такой вкусный) и мне хватает его лизать языком до самого дома… К чему это я. Просто, взглянув на эту фотографию,
вспомнила, что вот также лизала сосульки ( и дочь, и внучка), а еще: как мальчишки дворовые, когда была маленькой, предложили лизнуть в мороз ручку двери… Лизнула! Что было, можно не рассказывать, урок на всю оставшуюся жизнь. Теперь с улыбкой уже. Улыбнитесь и вы вслед маленькой истории уже сегодняшнего дня: «Захотелось вдруг в детство. Вот так, с разбега…упасть лицом в сугроб! Упал… Но кто знал, что там скамейка?» «Если вы улыбнулись, буду улыбаться и я. И совсем неважно, увидите ли вы мою улыбку, а я вашу. Ведь важно не то, что мы видим. Куда важнее то, что мы чувствуем».
За время моего пребывания в должности заместителя командира 25 дивизии подводных лодок (с 1980 по 1985 г.) я трижды назначался командиром отряда кораблей обеспечения для встречи в Чукотском море подводных лодок, совершающих переход подо льдами Арктики с Северного флота на Тихоокеанский Флот. В состав моего отряда входили ледокол, морской буксир, гидрографическое судно и базовый тральщик. Кроме того, мне придавались 2 самолёта АН-24, которые перебазировались из Елизово (Петропавловск-Камчатский) на аэродром мыса Шмидта в Чукотском море для ведения по моему заданию ледовой разведки. Все три похода во многом походили один на другой, поэтому я расскажу о своём последнем, который состоялся в 1984 году.
1984 год был для меня годом трагическим. В мае я похоронил жену в г. Ленинграде и в это же время был обнаружен рак желудка в 4 стадии у моей матери. Так что, убывая в конце июля из Ленинграда на Камчатку, я знал, что дни её сочтены. Об этом я написал, чтобы было понятнее, что меня «сподвигнуло» на очередное длительное плавание.
Итак, в июле я вернулся из отпуска и приступил к исполнению своих обязанностей. А в это время начальник штаба нашей 25 дивизии капитан 1 ранга Лазарев Николай Иванович усердно готовился к походу в Чукотское море для очередной встречи перебазирующихся с Северного флота подводных лодок. Так как в такой поход он должен был пойти в первый раз, то вопросов у него было – не счесть. Мой рабочий день начинался и заканчивался ответами на его вопросы. И вот тут-то меня и осенило: а не отправиться ли мне туда самому? Когда я высказал эту мысль Николаю Ивановичу, радости его не было предела. Но тут была и серьёзная загвоздка, ведь командир отряда назначался Главнокомандующим ВМФ! Я позвонил начальнику штаба флотилии контр-адмиралу Ерофееву Олегу Александровичу и «предложил свои услуги». Должен заметить, что он этому очень обрадовался и обещал решить вопрос. И вопрос был решён за сутки. Я был назначен командиром отряда, чем вызвал большое неудовольствие командира дивизии контр-адмирала Ерёменко Анатолия Павловича, ведь вопрос-то решался без его ведома. Я, конечно, объяснил это тем, что «хотел, как лучше…»
. Контр-адмирал Анатолий Павлович Еременко. - Десятая дивизия подводных лодок Тихоокеанского флота. Люди, события, корабли. - Санкт-Петербург, 2005. Специальный выпуск альманаха Тайфун.
Времени до выхода в море оставалось совсем немного Сформировал походный штаб, который состоял из офицеров штаба 25 дивизии и нескольких командиров боевых частей кораблей нашей дивизии. Начальником походного штаба я определил флагманского штурмана нашей дивизии капитана 2 ранга Рябоконь Виктора Александровича. Ещё к нам прикомандировывался из гидрографической службы синоптик, который должен был «обеспечивать нас хорошей погодой». На инструктаже у командующего флотилией вице-адмирала Балтина Эдуарда Дмитриевича я ещё узнал, что у меня будет дублёр начальник штаба 10 дивизии капитан 1 ранга Валуев Владимир Прокофьевич, (впоследствии адмирал, командующий Балтийским флотом). На мой вопрос зачем мне нужен дублёр, он ответил: «Ты-то в Ленинград переводиться собрался, а кого я буду в Чукотское море посылать?». Ну а мне это наличие дублёра даже понравилось.
.
Настал день выхода в море. В состав моего отряда вошли: ледокол «Садко», морской буксир МБ-182, гидрографическое судно ГИСУ «Фёдор Литке» и базовый тральщик.
Мой походный штаб находился на ледоколе. Ледокол «Садко» представлял собой вполне современный корабль, водоизмещением порядка 5000 тонн, недавно прошедший ремонт в Сингапуре и потому довольно-таки благоустроенный, с хорошими бытовыми условиями. Да и мы, подводники, народ неприхотливый. Экипаж на ледоколе полностью гражданский. ГИСУ «Фёдор Литке» тоже вполне современный корабль. Командир корабля военный – капитан 3 ранга и помощник командира – капитан-лейтенант, остальной экипаж гражданский. Ну МБ-182 – он буксир и есть. Большой, мощный морской буксир, в хорошем состоянии, экипаж, естественно, гражданский. Ну а для чего нам придавался тральщик, я до сих пор не могу понять. Наверное, для придания воинственности нашему отряду. С 10-суточной автономностью, скромной мореходностью, небольшими запасами топлива, продовольствия и пресной воды, я его воспринимал, как дополнительную нагрузку. Рассматривать его, как защитника нашего отряда в случае обострения обстановки, можно было только при наличии большой фантазии. Во время всех моих трёх походов сразу же после выхода из Авачинской бухты мы брали тральщик на буксир (для экономии топлива и сбережения его моторесурса), а при выходе из бухты Провидения (Чукотский полуостров) в Чукотское море, я все три раза оставлял его в бухте Провидения с указанием быть на связи.
Чтобы не делать холостой пробег, на ледокол и ГИСУ загрузили изрядное количество навигационно-гидрографического оборудования для Анадырского залива, которое мы должны были выгрузить в порту Анадырь.
Проходя Анадырским заливом, мы обнаружили в нём большое количество белух, а это значило, что идёт путина и рыбы там – «немерено»!
При подходе к причалу в Анадыре и во время швартовки на причале мы наблюдали мужчину с большой рамой (примерно 2 х 1,5 м), обтянутой крупноячеистой сеткой, которую он на несколько минут периодически опускал в воду. Когда он вынимал это, так называемое «окно» из воды, в сети трепыхались 2-3 больших рыбины (кета, кижуч и др. лососевые). Набив большую сумку рыбой и сложив своё «окно», мужчина удалился. Нашим морякам это дело очень понравилось. Умельцы быстро сколотили «окно», притащили на причал несколько больших лагунов под рыбу и промысел начался. Во время нашего промысла на причал пришёл ещё один мужчина. Он спокойно сел на кнехт, закурил и посматривал на наших «добытчиков». Когда были заполнены пара лагунов, мужчина встал, выбросил окурок, подошёл к нашим рыбакам и предъявил удостоверение инспектора рыбнадзора. А устно разъяснил, что мы занимаемся браконьерским ловом рыбы и за это мы должны заплатить штраф в размере 70 рублей с хвоста и будет составлен протокол о том, что ледокол «Садко» и ГИСУ «Фёдор Литке» (МБ-182 и тральщик стояли на рейде на якорях) занимались браконьерством со всеми вытекающими…, а рыба будет конфискована. Зная своего дублёра В.П.Валуева, как коммуникабельного и умеющего найти выход почти из любой ситуации, я попросил его взять на себя сглаживание этой неприятной истории, что он с успехом и сделал. Всё это нам обошлось в 400 рублей (хорошие деньги по тем временам) и 3 литра спирта. После этого нам уже никто не мешал пополнять запасы продовольствия рыбой, что было весьма кстати. Дело в том, что питание на вспомогательных судах ВМФ осуществлялось на 82 копейки в сутки на человека (что несколько больше, чем в тюремных лагерях). Зато мы до конца плавания периодически питались ухой из красной рыбы, жареной рыбой, а солёная рыба постоянно стояла на столах в кают-компании и столовой рядового состава.
Выгрузив навигационно-гидрографическое оборудование, мы отправились дальше, в бухту Провидения.
Прибыв в , весь наш отряд стал на рейде на якоря, т.к. стоять у причала слишком дорогое удовольствие для ВМФ. Лишь позже мы договорились с руководством порта о постановке к причалу тральщика, дабы не жечь его малочисленное топливо и не добивать моторесурс дизельгенератора. На рейде б. Провидения, кроме нас, стоял ещё пограничный ледокол «Пурга». На вид он был поболее нашего, покрашен в шаровый цвет, имел пограничный военно-морской флаг и гюйс, а на его баке гордо стояло артиллерийское орудие. И как мы узнали позже, это был не просто ледокол, а ледокольный крейсер, корабль 1-го ранга.
На следующий день мы с В.П.Валуевым на катере отправились на берег, чтобы познакомиться с руководством порта, договориться о режиме нашего нахождения в бухте, пополнении запасов топлива, пресной воды и т.д. Сколько времени нам предстояло там находиться, никто не знал. Мы должны были отправиться в Чукотское море по команде с ЦКП Главкома. Военно-морской флот в посёлке Провидения был представлен одним капитан-лейтенантом, который именовался военно-морским комендантом порта и никаких вопросов, естественно, не решал.
Оговорив все вопросы и договорившись о нашем дальнейшем взаимодействии, мы с Владимиром Прокофьевичем решили прогуляться по посёлку. Я на правах «аборигена» был гидом. Обойдя за пару часов весь посёлок, купив в книжном магазине по книге, на которых кассир обязательно проставляла штамп «Полуостров Чукотка, пос. Провидения», мы решили пообедать в местной шашлычной. На крыльце шашлычной курил капитан 1 ранга пограничных войск. Увидев нас, он искренне удивился: «Я думал, что я на всю Чукотку один капитан 1 ранга, а тут пришли сразу два!» И тут же в зал: «Иван!» На крыльце мгновенно появился краснощёкий здоровяк капитан 2 ранга, тоже, естественно, пограничник. «Иван! Стол на четверых!» На что был чёткий ответ: «Яволь, мой капитан!» Это оказались командир ледокольного крейсера «Пурга» и его старший механик. Хорошо пообедав и поужинав ( а командир «Пурги» даже очень хорошо), я предложил вызвать через диспетчера порта катер с ледокола, на что командир сказал, что катер его ждёт. И, действительно, у причала стоял катер. Мы все отправились на «Пургу». Ледокол «Пурга» оказался кораблём постройки 30-х годов. Внутри отделан красным деревом и медью, и всё это в прекрасном состоянии. Всё блестит и сверкает чистотой, а в коридоре через каждые несколько метров стоит вахтенный матрос. Уж не знаю, что там они охраняли, но порядок чувствовался во всём. В своей каюте командир расслабился и уснул. Но тут по телефону дежурный по кораблю доложил, что на корабле находится проверяющий из пограничного округа. Мне пришлось представиться дежурному, что я командир всего этого отряда, стоящего на рейде и на ледокол прибыл для обсуждения с командиром наших дальнейших действий и вообще у нас разложены секретные карты и командир никак не может сейчас принять проверяющего.
Через некоторое время дежурный запросил разрешение на отправку катера с проверяющим на берег. Когда катер вернулся, мы с Владимиром Прокофьевичем на этом катере отправились на свой ледокол. На следующий день, ближе к вечеру, меня пригласил на связь командир «»: «Сауна готова, стол накрыт, катер за вами вышел». Я взглянул на акваторию, действительно, в нашу сторону полным ходом шёл катер, а за рулём – сам Иван. В тот вечер мы долго общались, рассказали друг другу о всех радостях и невзгодах своей службы. Командир посетовал на то, что 7-8 месяцев в году он утюжит Берингово море вдоль нашего побережья от Берингова пролива до Камчатки, периодически заходя в бухту Провидения для пополнения запасов и мелкого ремонта. Вот здесь-то он и позволяет себе несколько расслабиться. Через день «Пурга» вышла в море и мы больше ни с ней, ни с её командиром не встречались.
Через несколько дней меня пригласил к себе начальник порта и даже прислал за мной свой катер. Он попросил меня дать ему МБ-182 на несколько дней для буксировки нескольких секций плавпирса в бухту Лаврентия (Чукотский п-ов, к северу от б. Провидения). Я ему, естественно, ответил, что буксир мне не принадлежит и такие решения я самолично принимать не могу, но могу запросить телеграммой начальника штаба флота. Вот тут-то начальник порта вспомнил о гостеприимстве. Я узнал, что на ТЭЦ пос. Провидения есть прекрасный бассейн с сауной, джакузи, душем Шарко и т.д. Мы с моим походным штабом начали его регулярно посещать. Начались регулярные просмотры кинофильмов, выделение транспорта для поездки в соседние посёлки и другие приятные мелочи. Разрешение от начальника штаба флота я получил, но начальнику порта я сказал, что начальник штаба флота разрешил мне использовать буксир по своему усмотрению. После этого мы получили постоянные места у причалов для тральщика и буксира и возможность пополнять запасы топлива и воды в любое, удобное для нас время.
Фото из архива Э.Т.Платонова. 1984 г. Чукотское море. Капитан ледокола "Садко", командир ГИСУ, Валуев Владимир Прокофьевич, начальник штаба 10 ДиПЛ, в качестве дублера командира отряда судов обеспечения, Э.Т.Платонов.
Но вот поступила команда следовать дальше в Чукотское море. Встречу подводных лодок мы обычно осуществляли к северу от острова Врангеля. Я принял решение тральщик и МБ-182 оставить в б. Провидения, а ледоколу и ГИСУ следовать в район встречи. Наша задача состояла в том, чтобы найти район достаточных размеров, свободный от льда, имеющий приемлемые глубины, сообщить координаты этого района на ЦКП ВМФ и примерно за сутки до встречи выставить в этом районе гидроакустические маяки-ответчики, сообщить их координаты и коды на ЦКП ВМФ и продолжать наблюдать за районом. В случае резкого изменения обстановки в районе (подвижки льда), срочно подыскивать и оборудовать другой район. За 12 часов до всплытия подводной лодки начать производить подводные взрывы через определённые промежутки времени. Задача усложнялась тем, что южная часть Чукотского моря довольно мелководная, глубины в этой части моря составляют 40-60 метров. Так что маневрирование подводной лодки, высота которой от киля до верхнего среза ограждения рубки составляет 16 метров, а длина порядка 150 метров, на таких глубинах подо льдом весьма затруднительно.
Сразу, как только мы вышли из наших территориальных вод, нас начали периодически облетать американские противолодочные самолёты «Орион». 1-2 раза в сутки обязательно, а иногда и чаще. Иногда они сбрасывали противолодочные поисковые буи, проверяя не сопровождает ли нас подводная лодка. Некоторые буи мы вылавливали из любознательности, что американским лётчикам очень не нравилось. Они начинали облетать нас очень близко и на малых высотах.
Нашим самолётам я периодически давал задание обследовать тот или иной район, что они и делали и посылали мне карту по факсимильной связи. Правда, делали это они весьма неохотно. Время от времени на мои задания я получал ответные радиограммы, типа «завтра вылететь не можем, т.к. у нас строевой смотр» или «вылет прошу перенести, т.к. у нас завтра баня». Мне приходилось с этим мириться, потому что оказать на них какое-либо воздействие было очень сложно.
Районы мы обследовали в светлое время суток, а на ночь привязывались к какой-нибудь большой льдине. Во время этих стоянок нас частенько посещали белые медведи, которых мы подкармливали. Особенно им нравился хлеб со сгущёнкой. Кроме того, эти стоянки мы использовали для пополнения запасов пресной воды. Дело в том, что летом на больших льдинах образуются озёра из растаявшего снега, в которых скапливается большое количество чистейшей и очень вкусной пресной воды. А наш старший механик специально не принимал в б. Провидения пресной воды, утверждая, что той водой не только нельзя даже дизеля охлаждать, но в ней нельзя даже стирать рубашки, потому что растворяются пуговицы, уж не говоря о том, чтобы употреблять её в пищу. Так что мы протягивали к такому озеру шланг и кабель и опускали в него насос, что позволяло нам быть постоянно обеспеченными замечательной водой.
Подобрав подходящий район, я сообщил его координаты на ЦКП ВМФ, а получив от них дату и время прибытия подводных лодок, выставили гидроакустические буи. Должны были прибыть ракетный подводный крейсер «К-211» 667БДР проекта, перебазирующийся в 25 дивизию и многоцелевая АПЛ 670 проекта для 10 дивизии. А самолёты «Орион» продолжали неустанно трудиться. Тут я решил проявить «военную хитрость». За сутки до встречи, во время облёта «Ориона», я вызвал на радиосвязь командира ГИСУ и объявил ему, что наша основная работа планируется на 16 сентября, послезавтра, в 16 часов. Когда самолёт улетел, я подозвал ГИСУ на голосовую связь и сообщил командиру, что встреча подводных лодок завтра, 15 сентября в 12 часов. Сработало. Встречу мы провели без наблюдателей, а в 16 часов 16 сентября мы были уже в наших территориальных водах Берингова моря. Правда, и тут не обошлось без неприятного происшествия. Во время производства подводных взрывов на ледоколе гидравлическим ударом разорвало один из трубопроводов забортной воды, поступающей на охлаждение дизелей. Нам пришлось заводить пластырь под приёмное отверстие этого трубопровода, ремонтировать трубопровод, а взрывы прекратить, чем мы озадачили подводников. Но всё обошлось благополучно. Подводные лодки всплыли вовремя и в назначенном месте. После взаимных приветствий и поздравлений мы взяли курс на Берингов пролив. Головным шёл ледокол, за ним подводные лодки и замыкал строй ГИСУ «Фёдор Литке».Пройдя Берингов пролив, мы зашли в бухту Дежнева и встали на якоря, после чего пересадили походные штабы с подводных лодок на ГИСУ для отправки их в пос. Провидения, откуда им предстоял перелёт обратно на Северный флот. Начальник штаба 10 дивизии В.П.Валуев перешёл на ПЛА 670 проекта и возглавил переход её на Камчатку в свою новую дивизию, а я, передав «бразды правления» своему начальнику походного штаба капитану 2 ранга В.А.Рябоконь, перешёл на РПК СН «К-211» и отправился старшим на боевую службу ещё на пару месяцев. Командиром «К-211» был капитан 1 ранга Захаров Лев Васильевич, мой давний знакомый еще по службе его на РПК СН 667А проекта.
Выполнив все поставленные перед нами задачи, в конце ноября 1984 года мы прибыли на Камчатку в 25 дивизию подводных лодок, где РПК СН «К-211» предстояло проходить дальнейшую службу. При встрече нас на пирсе, после приёма всех положенных в таких случаях докладов, командующий 2 флотилией подводных лодок вице-адмирал Балтин Эдуард Дмитриевич пошутил: «Тёзка, ты когда следующий раз будешь так надолго уходить в море, оставляй мне фотографию, а то я уже забыл, как ты выглядишь.» И закончился этот мой поход ещё одной шуткой. Когда я пришёл в штаб своей дивизии, мичман, дежурный по штабу обратился ко мне: «Товарищ капитан 1 ранга кому и как прикажете о вас доложить?» На что я ему ответил : «Я прибыл к капитану 1 ранга Платонову.» Дежурный: «А его нет, он в море.»
Эдуард Трофимович Платонов
Примечание
Вот такая информация встретилась: К-211, "Петропавловск-Камчатский" Проект 667БДР
1984 год 21 август - 6 ноября Выйдя из бухты Ягельная (г.Гаджиево) осуществил трансарктический межфлотский переход (21.8 - 15.9) с первым экипажем на борту (командир - кап.1р. Захаров Л.В., старший - КДиПЛ контр-адм. Агафонов В.П., а после бухты Провидения - ЗКД 25-й ДиПЛ кап.1р. Платонов Э.Т.) с последующим выполнением задач боевой службы 15.9 - 6.11). На борту находилось штатное оружие. Подо льдом провел 12 суток. Переход производился в охранении АПЛ К-524 "60 лет шефству ВЛКСМ" проекта 671РТМ. 6.11 прибыл в бухту Крашенинникова (г.Вилючинск). Перечислен в состав КТОФ (есть данные о включении в состав КТОФ 15.09.1982). Зачислен в состав 25-й ДиПЛ 2-й ФлПЛ КТОФ.
КСВ: Как Вы считаете, следует добавить тактический номер АПЛ и изменить номер проекта? Э.Т.Платонов: Тактический номер её я не помню, но что это была ПЛ пр. 670 это я помню точно.
В сентябре 1953 года я сдал служебные дела и убыл на учебу в Ленинград, как планировалось ранее. После корабельной службы в Ленинграде учеба показалась раем. Отвечаешь только за себя, учился полных два семестра, сдал успешно госэкзамены, вручили удостоверение с отличием. Приказом министра ВМФ получил назначение на Балтийский флот в управление кадров.
Наша учебная группа после окончания учебы на Высших офицерских радиотехнических классах. Ленинград, октябрь 1954 г.
Во время учебы в Ленинграде в 1953-1954 гг., я как холостяк, снимал комнату у хороших хозяев. Глава семьи был на пенсии по инвалидности и по старости. В гражданскую войну он служил на ПЛ Балтийского флота. Он мне много рассказывал о тех годах и событиях, где был непосредственным участником. В частности, он подробно изложил историю с Ф.Шаляпиным. Он дважды был в группе матросов, которые ездили на квартиру к Ф.Шаляпину пригласить его выступить с концертом перед офицерами и матросами в зале Революции на Васильевском острове. Ф.Шаляпин принял делегацию настороженно, вышел к ним в длинном халате по-домашнему. Выслушав просьбу, он сразу запросил плату в виде "мешка крупчатки" и свиной окорок. Крупчатка - это пшеничная мука мельчайшего помола. Время было голодное, знаменитостей типа Ф.Шаляпина тоже коснулось в какой-то мере. Матросы доложили условия Ф.Шаляпина своему руководству, которое посылало их к артисту. Начальство согласилось, и матросы привезли Ф.Шаляпина на концерт. Все знали жесткие требования артиста по вопросу оплаты, заказчик должен выполнить его условия сразу же. Но начальство решило доставить муку и окорок через 2-3 часа после концерта. Уходя со сцены после окончания мероприятия, Ф. Шаляпин не увидел обещанного и очень рассвирепел и чуть не вынес по пути дверь. Матросы ему все доставили позже, но он дома продолжал ругать их за нарушение обещаний и что больше к ним не поедет.
Когда те же матросы может быть через месяц, снова приехали приглашать Ф.Шаляпина выступить, он категорически отказался. Матросы расхрабрились и дали команду ему одеваться немедленно. По дороге он продолжал говорить, что петь не будет. Матросы поставили условие: если отказываешься петь, то везем на берег Финского залива расстреливать. Привезли его к месту расстрела, и тут он дрогнул и согласился выступить. Поэтому иногда становится непонятно, почему такая величина как Ф.Шаляпин эмигрировал и больше не возвращался в Россию, хотя его хорошие друзья остались на родине. Очевидно, он почувствовал, что его таланту и славе в новых условиях грозит жестокость и пренебрежение. В ноябре 1954 года я женился на своей знакомой Мотуз Ирине Сергеевне. Она уже работала год после Ленинградского института киноинженеров. Справили в городе Ломоносов молодежную свадьбу и направились в отпуск в Сибирь, город Называевск Омской области, где проживала моя мать с семьей, затем поехали в город Орел к родителям жены. Отпуск прошел в застольях и поздравлениях молодоженов. Из отпуска мы заехали к жене в город Ломоносов, где она работала. После этого я один поехал за назначением. Прибыл я в управление кадров флота, а они направили меня к начальнику радиотехнического отдела Павлу Яковлевичу Гонорскому, который меня хорошо знал ранее по работе. Он уговорил остаться у него служить в одном из отделений по моему выбору. Я остановился на отделении, которое связано с кораблями. Поэтому все учения кораблей проходили с нашим участием. Ходил я в море на всех классах кораблей, включая быстроходные торпедные катера. С жильем была большая проблема. Но подвернулся случай, друг уезжал на новое место службы на Камчатку, а ключи от своей комнаты передал мне. Начальник отдела П.Гонорский помог эту комнату оформить на меня. В общем, через месяц я перевез жену в город Балтийск. Начальник отдела взял ее на работу инженером. В гарнизонах ведь для жен работы не найти, так как они, как правило, педагоги или врачи. Нам повезло в этих сложных условиях. Печку топили углем и дровами. Зажили материально неплохо по тем временам, на обед ходили домой. Если вспомнить муки, то делается страшно по современным меркам. А тогда основная масса так жила, не стонали здорово, а верили в светлое будущее коммунизма. Начальники тоже часто жили в общих квартирах. В 1955 году 5 октября родилась дочь. Роды были в Орле у родных. Потом в одной комнате жили мы вместе с няней. Вскоре переехали в отдельную однокомнатную квартиру с печным отоплением, стало полегче.
Балтийск. Главная база КБФ. 1955 г. Мозговой центр РТС КБФ (отдел штаба флота).
Я поставил себе сложную задачу - поступить в Военно-Морскую академию кораблестроения и вооружения им. А.Н.Крылова. С 1954-го по 1957 год я прослужил в отделе. Работа клеилась, но хотелось двигаться вперед по службе и уровню образования. В 1957 году меня утвердили кандидатом для поступления в академию на радиотехнический факультет. Предстояло сдать шесть вступительных экзаменов по конкурсу: высшую математику, теоретическую механику, иностранный язык, импульсную технику, основы радиотехники и боевые средства кораблей. Готовился к экзаменам от темна до темна, не хотелось опозориться перед товарищами и близкими. О вступительных экзаменах надо сказать особо. Во-первых, после училища прошло около восьми лет. За это время теоретические дисциплины подзабылись, а особенно теоретическая механика и решение задач по этому предмету, высшая математика, иностранный язык. Кандидаты в слушатели академии готовились дома месяца три-четыре. Один месяц подготовки отводился при академии, где преподаватели проводили консультацию, читали обзорные лекции. Время я использовал полностью, без раскачки с 6.00 до 23.00 ежедневно. Висел серьезный груз самолюбия, оценки труда со стороны сослуживцев на флоте. Конкурс был до 3-5 человек на место. По некоторым особо трудным вопросам я обращался к соседу по комнате в общей квартире, где я остановился на время экзаменов. Он занимал должность доцента по кафедре "Физика" в Горном институте. Порой и вдвоем с трудом могли разобраться по некоторым вопросам высшей математики. Переживаний было достаточно. Жена оставалась в это время в Балтийске и продолжала работать. Постепенно я начал чувствовать некоторую уверенность, но впереди конкурсные экзамены. Покровителей из начальства никого не было. Надежда была только на себя. Усидчивость и трудолюбие выручали. Высшую математику сдавал самому строгому преподавателю. Поставил он мне положительную оценку. Сыпались все на высшей математике, теоретической механике и по иностранному языку. Кстати, мой экзаменатор по высшей математике уездил в составе экзаменационной комиссии во Владивосток. Получилось так, что он по высшей математике всех завалил, и комиссия никого не привезла учиться в академию. Больше его туда не посылали. На наших экзаменах, если он ставил двойку и говорил начальнику факультета, что этот человек учиться сможет, кандидата принимали, и он, как маленькое дите, радовался и прыгал выше "головы". Экзамены я одолел.
Сборы специалистов РТС КБФ.
Началась учеба в академии: лекции, зачеты, семинары, экзамены за каждый семестр, потом каникулы, а после окончания курса заслуженный отпуск. В Ленинграде жили на частной квартире, вместе с хозяйкой, потом съехали на другую квартиру, была своя комната. Практика была на заводах, институтах гражданских. В Ленинграде жили без ребенка. Дочь была у бабушки в Орле, они частенько приезжали к нам. Жена работала в оборонном институте. Материально не бедствовали, но денег всегда не хватает, потребности растут быстрее, чем растет заработная плата, такова жизнь. Не могу не вспомнить добрым словом учебу в академии. Обстановка была самая демократичная. На факультете электроники учебные группы слушателей были по 5-10 человек. Было принято обращение между преподавателями и слушателями только по имени и отчеству. О дисциплине вопрос не стоял. Много новых методов обучения, самых прогрессивных, было внедрено до нас. Часто была защита рефератов, докладов, семинаров, экспериментальных и лабораторных работ по вариантам. Каждый защищал свою работу. Готовили нас к творческому труду: работать в НИИ, ВВУЗах, военпредами на заводах, на научно-испытательных полигонах. Во время учебы мы даже сдавали некоторые кандидатские экзамены. Наша учеба совпала с "царствованием" Н.Хрущева. Великий "реформатор" добрался и до военной реформы. У нас так повелось, что большой политик всегда знает больше всех в любой области, в том числе и в военном деле. Такое самомнение о себе было и у части политработников армии и флота. На самом деле они не вникали в суть методов использования оружия и технических средств. Подготовка у них была односторонняя, поэтому в процессе воспитательной работы среди личного состава возникают серьезные проблемы. Но руководящая роль партии их выручала, и они старались влиять на людей, предъявляя порой неразумные требования.
Вот надвигался страшный период для военных, включающий 1958-1960 годы. Сокращение армии исчислялось сотнями тысяч рядовых и офицеров. В утиль сдавались исправные самолеты, резались на металлолом боевые или недостроенные корабли. Не хватало топлива для проведения учений. Стало больше аварий или происшествий. В 1957 году на Балтийском флоте погибли две подводные лодки вместе с экипажем на глубине до 50 метров. К этому времени по приказам министра обороны Г.К.Жукова были уволены лучшие сверхсрочники из частей, с кораблей и спасательных служб. Причина одна - резко сократили им денежное содержание. Только колхозники могли работать за палочки и жили за счет своего хозяйства, за которым ухаживали в ночное время. Вообще рубили сплеча по живому человеку, а потом при авариях ПЛ искали лучших водолазов в Риге, Таллинне и других городах СССР. Экипажи эти, погибая, не добрым словом давали оценку и командованию, и спасателям. А люди погибали в течение нескольких дней. Всплыть из ПЛ личный состав не мог по причине перекосов спасательных выходов и устройств от удара об грунт или при столкновении с надводным кораблем. Уволенные офицеры в 1958-1960 годах со своими семьями не знали, куда ехать из гарнизонов, где оставаться запрещалось. Мой родственник боевой летчик в 33 года ушел с пенсией 30%. Это копейки для жизни одного человека, а у него было трое детей. Вот и вспоминай эти "хорошие добрые времена". Это было ранение души на долгие годы. Я встречал людей, которые попали в то тяжелое время под сокращение. Вот пример этому. Закончил гражданский ВУЗ, его начали агитировать в кадры. Он бился как мог, но его сломали именем закона, пришлось уезжать из Ленинграда, бросить любимую работу и квартиру. И... сокращение вооруженных сил. В таких случаях командование и народ должны относиться бережно с кадровым составом. Ведь они должны служить опорой при любых кризисных ситуациях в мире и на наших границах. Молодые люди мечтали о военной карьере, заведомо зная, что в вооруженных силах хлеб и блага не даются легко. Такова служба на кораблях и подводных лодках, в реактивной авиации и в частях на удаленных точках страны. Квартирные условия и быт семьи не всегда сносен. Жены работы не имеют, а дети часто болеют и меняют школы.
Еще раз хочу сказать свое мнение - гуманное отношение должно приоритетным, а голые приказы, не подкрепленные материальными благами, потом непременно ударят по интересам страны. Во-первых, эти люди на всю жизнь окажутся обиженными, так как их обманули и поставили в затруднительное положение, долгие годы ожидания жилья, проблемы переучивания и работы. Во-вторых, набор в училища будет затрудняться, и комплектоваться далеко не лучшими кандидатами. Можно назвать еще много негативных причин. Надо отметить и хорошее, о начале строительства жилья упрощенного типа. Потом эти квартиры называли и сейчас тоже величают "хрущевками". Мы были рады и этому. В то же время строилось элитное жилье для обкомов и горкомов партии и другого большого начальства. По коммунистической идеологии было одно, а на деле все было иначе. Нужды рядового труженика не учитывались в должной мере. Плохо было с продуктами и с элементарными промтоварами. Кто жил поближе к Москве, тем удавалось "достать" мяса и колбасы с "барского стола". К 1990-м годам и в Москве стало пусто, магазины закрывались на ремонт. Вот только плохо помнит об этом Н.И.Рыжков. В это сложное время в 1960 году мы заканчивали академию. Иногда мелькала мысль возможного ухода на "гражданку". После получения второго высшего образования эта перспектива меня не особенно пугала. Трудности были с жильем. Все выпускники наши получили неплохие назначения. Практически вся наша группа была направлена в НИИ МО. После защиты дипломной работы представитель главного управления кадров ВМФ предложил мне должность преподавателя в ВВМУ в г. Баку. В академии просматривался вариант оставить меня начальником лаборатории на кафедре, но сложности с жильем отложили этот вариант на второй план. Я связался с другом Женей Андрияшиным в городе Баку, и он мне настоятельно советовал дать согласие на преподавательскую работу, а вопрос жилья на первых порах обещал взять на себя. Вроде все складывалось благополучно. Но пока готовился приказ о назначении, сократили несколько училищ ВМФ. Оказался перебор преподавателей, с которыми возникла проблема трудоустройства. Ведь эта категория уже утеряла ценность для кораблей, частей и штабов. Поэтому начали ими укомплектовывать вакансии остальных училищ. Иногда говорят так, что ни делается, все к лучшему. Я считаю, для меня сложилось именно так. В приказе министра ВМФ я оказался в его распоряжении. Но еще до выпускного вечера прибыли к нам специальные офицеры от НИИ-2 ПВО (г. Калинин) по указанию главного управления кадров МО для набора сотрудников на научную работу. Дело было не совсем понятное для меня, но предложенная тематика заинтересовала. Я посоветовался с семьей, старшими товарищами, друзьями и принял решение дать согласие. Вот так я распрощался с родным до сих пор военно-морским флотом. Он дал мне практически элитное образование и хороший опыт работы на кораблях и штабах высшего звена управления.
Завершали поездку в посольстве, где нас хорошо покормили и снова в путь. Возвращались на корабль вечером, а выезжали в Лондон рано утром. Все было четко, без происшествий. По первой разнарядке я должен был ехать в Лондон за 2-3 дня до этого после смены с дежурства по кораблю. Меня вызвал старший помощник командира Г.Степанов и объявил, что я завтра в Лондон не еду, так решил командир. Меня чуть слеза не прошибла от огорчения. В Лондон ты попадешь, но у командира свои планы. Командир мне все четко объяснил, что моя фамилия в пригласительном билете на королевский бал во главе с ним. Это приглашение я до сих пор храню. Он лично подобрал 12 офицеров во главе с ним, в том числе и меня.
Какие критерии командир взял за основу – известно только ему и в таких случаях было бы глупо задавать какие-либо вопросы. Вот тут я чуть было не прослезился от радости. Ведь на корабле было более 120 офицеров и еще прикомандированные офицеры. Надо оправдать доверие. Инструкций особых он не давал, только сказал, что мы будем отдельно, а он где все командиры кораблей других стран. Их было 16, в том числе от США. Франции, Италии и др. Корабли были выстроены в несколько линий, место каждого корабля было фиксировано заранее, в том числе и крл "Свердлов". В этих точках были установлены специальные бочки на якорях. Это практикуется у всех моряков. Есть понятие, как швартоваться на бочку. В таких случаях свой якорь не бросается на грунт.
Праздничная открытка того времени... (из архива Дмитрия Кузнецова, радиста крейсера).
Позже английская королева Елизавета II со своим мужем герцогом Эдинбургским Филиппом на своей яхте будут проходить между линиями кораблей, которые должны салютовать из орудий. Положено в таких случаях 21 залп. Этот ритуал называется салютом наций. Несколько слов о королеве. Она была молодая, 1926 года рождения, но к тому времени уже имела троих детей, была у нее сестра Маргарет моложе ее. Говорили, что она ведет довольно свободный образ жизни, часто бывает в ресторанах в кругу молодых офицеров, но по ночам замаливает грехи. Это версия священнослужителей, а рассказывали нам сотрудники посольства. Елизавету II специально готовили на престол, так как она оказалась единственной преемницей титула королевы. Брат короля был женат на американской актрисе, а это исключало ему возможность занять престол. Такие у них законы. С мужем своим королева была знакома давно, он в войну был командиром военного корабля и после войны базировался в Италии. Она часто навещала его, и у них сложились самые серьезные отношения на перспективу. В молодости муж был очень шустрым молодым человеком и мог позволить себе всякое. Но это было на уровне слухов, о чем нам говорили в посольстве и журналисты. Теперь пора рассказать о торжественном приеме или бале в честь коронации Елизаветы II. Это происходило в шикарных залах Портсмута, что на юге Англии. Командир собрал нас всех участников бала в своей каюте: "Ну, соколики, не подведите меня, ведите раскованно, но достойно. Веселитесь как все, никуда не уединяйтесь во избежание провокаций". Были мы все молодые, но я уже получил определенный жизненный и служебный опыт. Мне было 26 лет, служба на кораблях – 4 года.
На своем корабельном катере нас доставили к пирсу Портсмута. Там же скопилось много журналистов и репортеров. Время для обсуждения было мало, все расписано по минутам. На пирсе нас ждал автобус. Прием был организован своеобразно, в два этапа в разных местах города. Сначала приглашенные иностранцы и англичане собирались в залах города по 200-250 человек, где была примерно двухчасовая разминка, а застолье - настоящее. Столы были накрыты по всем правилам, много вина, виски, закуска, салаты, различные фрукты. Впервые я увидел ананас. С нами был офицер связи, который говорил хорошо по-русски. Не успели мы зайти в гостиницу, как к нам подскочил официант с подносом, на котором стояли рюмки виски и закуска, мы конечно отказались. Остальные приглашенные прибыли раньше и уже приняли дозу, шла оживленная беседа. Мы прибыли последние, нам все внимание, улыбки мужчин и женщин. Они вели себя раскованно. Мы не привыкли к этому в гостях, но старались не подавать виду, что несколько смущены. Офицер связи объяснил официанту, что мы покурим, а потом выпьем виски. Он следил за нами, пришлось от второго предложения не отказываться, и мы выпили грамм по 50 виски и закусили маленькими пирожными. Должен сказать, что виски это настоящий суррогат, как наша неочищенная самогонка. Больше я к ней не притрагивался за весь вечер.
Вскоре нас пригласили в зал, где были роскошно накрыты столы. Через пять метров стояла обслуга, которая наполняла фужеры. Это высокие парни, не старше 25 лет. За столами мы были расписаны согласно пригласительным билетам. Сбоку обязательно сидела молодая англичанка в бальном платье. Произносились тосты, начали прогреваться, настроение хорошее. Если рюмку выпил всю по-русски, то тебе тут же официант, стоящий за спиной нальет снова полный фужер. Мы это сразу учли. Офицер связи сидел напротив и всегда по твоей просьбе мог перевести тост или реплику при общении с соседкой. Получалось все хорошо. Мы и другие были навеселе, никто не упился из гостей, и нас пригласили пройти пешком метров 300-400 по городу, где состоялся основной прием с накрытыми столами на 4 человека. Было обилие шампанского со льдом. Расселись мы по два наших и по две англичанки, с которыми сидели раньше. Быстро освоились, они народ контактный и раскованный. Играла музыка, начались танцы: танго, фокстрот, вальс и другие. После разогрева танцевали с большим азартом. Потом начали, как у нас в России, сдвигать 2-3 стола. Я сел специально так, чтоб был ближе к углу. Через переводчика сказал дамам, что по нашему обычаю, тот, кто сидит на углу стола, еще 7 лет не женится. Что было после этого. Смех до коликов в животе и англичанки начали двигать меня вместе со стулом с угла стола. Было много смеха от души. Вообще мы были на уровне. Перед очередным танцем ко мне подошел мой друг Иван Панов и сказал, что его подруга по столу просит меня станцевать с ней. Она оказалась из Новой Зеландии, жена одного офицера. Я не мог отказать в желании друга. Женщина осталась довольна. Вот так славно прошел грандиозный бал. В зале здесь было не менее 1500 человек. Время подходило к нашему убытию на корабль.
Расходились все одновременно. Командир был доволен нами, и мы были довольны историческим мероприятием. На следующий день я уехал рано утром на экскурсию в Лондон. Нельзя опустить и такой важный момент. За поход в Англии нам выдали заграничную валюту в фунтах стерлингов. Офицерам дали около 10 фунтов. Матросам по 3-4 фунта. Не удивляйтесь, по тем временам это были деньги. Десять фунтов равнялись официально порядка 120 рублей. На эти деньги можно было кое-что купить. Но как тратить деньги, продумало наше посольство. Частный магазин привез все на корабль. Погода стояла хорошая, вынесли столы на верхнюю палубу, покупали, кто что хотел. Дорого стоили изделия из металла, готовые пошитые вещи. Там пошив дорогой и равен стоимости самого материала. На эти 10 фунтов я купил отрез очень хорошей шерсти на брюки, темно-кремового цвета. Еще купил белую шелковую рубаху, бостон на пиджак и еще какой-то мелочи. На наши мерки это было на 200 рублей. Настало время возвращаться домой. Настрой был боевой, с чувством выполненного долга. При проходе Скандинавских проливов мы шли по боевой тревоге. Оказывается, в Берлине был путч, но его быстро нейтрализовали силовыми приемами, в том числе с применением танков. С приближением к Балтийску в районе польских берегов видимость была нулевая, густой туман, много рыболовецких судов. Большая тяжесть легла на плечи моей службы. Работали радиолокаторы обеспечения безопасности плавания. Корабль маневрировал на основании нашей информации, чтоб избежать столкновения с рыбаками. Наш великан их просто подмял бы под себя, не оставив следов. Длина крейсера 210 метров, ширина 30 метров и осадка 7 метров, максимальная скорость 33 узла, что составляет порядка 60 км/час.
В Балтийске нас встречали все жители, командующий флотом адмирал Головко и другие крупные военные начальники, командующий эскадрой вице-адмирал Абашвили. Началось массовое посещение корабля соседями с кораблей, приходили семьи и жители города. Много прибыло артистов из Москвы. Торжества продолжались несколько дней. Наступали боевые будни, сдача боевых задач на полигонах. Но через 15-20 дней на корабле произошла трагедия из-за небрежности наших артиллеристов универсального калибра. Командиром дивизиона был В.Кульков (ленинградец). Мы были в море, погода была спокойная, два крейсера отрабатывали буксировку корабля в аварийной обстановке. Трагедия унесла жизни семи старшин и одного офицера – командира дивизиона универсального калибра Володи Кулькова. Получилось так, что для стрельб ставили стволики 45 мм пушки, установленной на 100 мм пушку для учебных целей. Экономили боезапас 100 мм пушек. Всегда это легко удавалось на пушках главного калибра (152 мм). Но здесь хотели выполнить задачу таким методом впервые. Матрос из-за любопытства залез на башню и нечаянно рубахой задел спусковой рычаг, стволик выстрелил в впереди стоящую башню, где находились те семь человек. Снаряд пробил броневой щит и осколками поразил этих ребят. Полетели куски человеческого тела по всему правому борту. Кому разворотило грудь, кому осколки попали в другие органы. Только комдив прожил десять дней, периодически приходя в сознание. Старшины и офицер были ленинградцами, хоронили их там. Почти все старшины отслужили положенные 5 лет и ждали со дня на день демобилизации. И сейчас тяжело вспоминать это чрезвычайное происшествие. Это ЧП ударило по нам всем. В Москве решался вопрос о награждении нас орденами и медалями за успешное выполнение правительственного задания, а командир ждал адмиральское звание и повышение по службе. Руководство ограничилось вручением нам специальных жетонов "" и именных часов от министра. Вот такие бывают радостные и горькие, трагические истории почти одновременно.
Это было в конце июня 1953 года. Так распорядилась судьба. Обращение с оружием дело тонкое, тем более у нас такое грозное оружие, артиллерийское и минно-торпедное. Его обслуживала добрая половина экипажа корабля, в том числе и офицеры разного воинского звания. В 1953 году вскоре после нашего визита в Англию под руководством командующего Балтийским флотом адмирала Головко и командующего эскадрой вице-адмирала Абашвили состоялось большое оперативно-тактическое учение с выходом в море крейсеров, эсминцев, сторожевых кораблей с участием истребительной флотской авиации и береговой обороны. Такие учения тщательно готовятся штабами и руководством, отрабатываются сложные приемы и методы использования оружия и техники. Это считается завершающим этапом боевой подготовки. Артиллерийские стрельбы проводятся по реальной цели (РУК "Цель";) или буксируемому радиолокационному щиту на предельных дистанциях. Пушки главного калибра поражали цели на расстоянии в несколько десятков километров. Учение проходило несколько суток с заходом на рейд Таллинна. На берег сойти никто не успел, поступила команда срочно вернуться кораблям в город Балтийск. На максимальной скорости корабли следовали по боевой тревоге, когда весь личный состав находится на своих местах и должен быть готов в любую минуту открыть огонь на поражение. Ночи были очень темные, поэтому нагрузка большая ложилась на мою службу обеспечения безаварийного плавания и выдачи исходных данных в приборы управления огнем (ПУС). Ответственность большая и для расслабления нет условий. Во время обратного пути проводились тренировки по условным целям на море и в воздухе. На одном из кораблей погиб матрос минно-торпедной службы. Он, очевидно, задремал на торпедном аппарате и по команде "Отбой" спрыгнул с ТА, который почему-то был развернут и нависал над морем. Дело было темной ночью, и он рухнул в .
Попытки найти матроса успеха не имели. По прибытии к месту постоянного базирования мы в общих чертах узнали причину нашего возвращения. В это время бунтовали поляки, дело шло к смене руководства в партии и в стране. К власти рвался крупный опальный политический деятель Гомулка. К СССР он относился благожелательно, а иначе он и не мог, так как мы готовили военную акцию на первых порах демонстративную. К границам Польши выдвинули танки, а наши крейсера стояли на рейде польских приграничных портов в полной боевой готовности, пушки были направлены на город. Без команды оружия применять нельзя. Поляки в основном митинговали, ругали СССР за то, что мы, прикрываясь польским флагом, продавали надводные корабли и подводные лодки Египту и другим африканским странам. Наших матросов переодевали в польскую форму. Это, очевидно, были первые попытки скрытой продажи оружия. Наши советники несколько месяцев находились в этих странах и учили арабов использованию проданного оружия. Обстановка с Польшей накалилась, наших военных советников начали отзывать, в том числе маршала Рокоссовского, который был у них министром обороны. Гомулка сделал правильные выводы и заверил наши правительственные делегации о том, что будет все нормально, он справится собственными силами. Слово свое Гомулка сдержал, и кровь не пролилась. Если вспоминать историю тех лет, то в странах демократии было несколько путчей, кроме Болгарии и Румынии. Югославия и Албания от нас отвернулись из-за ссор между нашим и их политическим руководством. Вооруженные силы и ВМФ в таких случаях должны быть готовы к выполнению боевых задач с применением силовых приемов. Так было в Венгрии, Чехословакии и Восточной Германии. Судя по всему, этим странам не нравились наши методы хозяйствования в промышленности и сельском хозяйстве. Они ближе были к западу и видели там обстановку своими глазами. Им не нравился однопартийный коммунистический режим, жесткие ограничения в общении с народами соседних стран. Жить по нашим директивам не хотели даже коммунистические лидеры демократического толка типа Дубчека в Чехословакии и др. Я не политолог и говорю лишь свое мнение на основании впечатлений, которые остались после пребывания в Японии, Кореи, Польше, Англии и сравнения с положением в нашей стране.
Работая в Интернете, я случайно прочитала Ваше обращение к контр-адмиралу Жан-Мари Матэй (Франция) по поводу его письма поздравления в адрес клуба моряков-подводников, адресованное непосредственно Курдину И.К., по случаю 20-летия клуба. Меня немного удивило: «Почему вдруг Вы, не имея никакого отношения к данному письму, решили на него ответить?», а тем более, выставить ответ на всеобщее обозрение. Лично меня содержание Вашего ответа не просто удивило, но и ошарашило.
Читая первую часть Вашего опуса, мне вспомнилась сказка А.С.Пушкина «О мертвой царевне», где злая мачеха, делая козни своей падчерице, все время разговаривает с зеркальцем: «Свет мой, зеркальце, скажи, да всю правду доложи – кто на свете всех милее, всех …. и т.д.» Как пишете Вы Жану-Мари: «…. Очень приятно читать Ваши мысли и пожелания клубу моряков-подводников, выражение благодарности легендарному подводнику Льву Давыдовичу Чернавину. Но больше всего мне приятно, что клуб возглавляет наш сослуживец Игорь Курдин. ……». Ну точно, как по Пушкину. Это небольшое отступление от основной темы.
Самое непонятное написано Вами после комментария, которое дал на Ваше послание Жану-Мари - Владислав Желтов. Владислав ответил Вам очень тактично, обоснованно и достойно. С чего, видимо, Вас и понесло.
Рассказав во второй части о своей деятельности (не знаю: от какого органа?), в качестве проверяющего морских школ, клубов и различных организаций, имеющих отношение к ВМФ, я считаю, что Вы унизили и оскорбили адмирала флота Героя Советского Союза Главнокомандующего ВМФ СССР и России (1985-1992г.г.) Чернавина В.Н., в годы которого Вы служили во флоте.
Дословно Вы пишете: «….. Так вот, даже клуб ветеранов подводников который возглавляет адмирал флота В.Н. Чернавин, в подметки не годится клубу моряками подводникам Курдина. …..». Никто не дал Вам право так писать об организации и ее руководителе, название которой Вы даже не удосужились выучить: Владимир Николаевич возглавляет СОЮЗ МОРЯКОВ – ПОДВОДНИКОВ ВМФ РФ, в который входит не один десяток региональных общественных ветеранских организаций со всей России, в том числе и РОО ветеранов-подводников Санкт-Петербурга, возглавляемая контр-адмиралом Чернавиным Л.Д. Тем самым Вы унизили не только Владимира Николаевича, но и руководителей организаций, входящих в СОЮЗ. Судя по стилистическим ошибкам и склонению слов, я думаю, что свое письмо Вы писали после праздничных мероприятий клуба, немного не понимая, что делаете. А если Вы отвечаете за свои слова и называете Курдина: « …. Лучшим из всех ветеранских организаций ВМФ … Мало того, что он лучший и среди видов ВС РФ. ….», то хотелось бы спросить: «С какого «бодуна», вернее: из каких источников Вы получили эти данные? В сравнении с какими видами ВС РФ Вы выделили в лучшие - клуб моряков-подводников?». Должна Вас очень разочаровать. Вы не правы и плохо владеете данным вопросом.
Я знаю деятельность клуба не только снаружи по проводимым мероприятиям, но и изнутри, т.к. до 2010г. мы с мужем (Чернавиным Л.Д.) были членами этой организации, но после определенных событий, которые до сих пор не умещаются в нашем сознании, мы вышли и полностью перестали посещать все, что организовывает Курдин. Поэтому небольшая ремарка для тех, кто не знает: Лев Давыдович Чернавин не является более ни Почетным, ни «по нечетным» Президентом клуба моряков-подводников, а полностью сконцентрировался на деятельности своей организации, которая официально существует с 1966 года, т.е. которой уже 48 лет, руководит ею Лев Давыдович уже 19 лет, средний возраст членов организации 78 лет и ветераны организации вносят огромный вклад в общую концепцию всего ветеранского общественного движения в России.
Да, Клуб моряков подводников и ветеранов ВМФ проводил достойные мероприятия и занимался благородными делами по увековечению памяти погибших в мирное время подводников, оказывая помощь семьям погибших, встал на защиту командира подводной лодки «Нерпа» и др. В клубе работали и работают нормальные люди, у меня нет никаких претензий к сотрудникам и членам клуба, тем более, что среди них много наших друзей, но одиозная фигура его руководителя, хама и грубияна Курдина, все эти благородные дела перечеркивает, т.к. от них теперь больше видна только PR-компания, нежели отношение к людям. Не успеет, что-то, где-то произойти, даже не относящееся к подводному флоту России, как на телеэкране появляется главный PRщик ВМФ, специалист по всем вопросам - Курдин и рассуждает о «мировых проблемах». Вы, Олег Николаевич, когда-нибудь встречали в Интернете, чтобы кто либо из Советников губернатора выставлял напоказ свое удостоверение? Думаю, что нет. А вот Курдин выставил: дескать, смотрите, ребята, кто Я такой. Просто детский лепет, который еще раз подтверждает не уверенность в своих действиях Курдина и поиск помощи для своего авторитета у заслуженных офицеров, в том числе и у Вас.
В своих статистических данных по проверкам клубов и школ Вы отразили, что 56 руководителей организовали клубы для личного обогащения. Вы ошиблись – их 57. Клуб моряков подводников давно перестал быть общественной организацией. В клубе все продается и все покупается. Назовите мне хоть одно мероприятие для своих членов, которое клуб провел без сбора средств, т.е. бесплатно, используя для этого получаемые субсидии и грант. Назовите мне хоть одно торжественное мероприятие, которое Курдин провел ко Дню Победы для своих ветеранов участников войны с вручением им памятных подарков, ведь таких людей с каждым годом становится все меньше и меньше. Таких мероприятий просто нет. А причина одна: не выгодно, это мероприятие не принесет ему личных прибылей, а только одни расходы. К примеру: последние 7 лет все мероприятия, организованные РОО ветеранов-подводников Санкт-Петербурга, в том числе ко Дню Победы, проводятся бесплатно, все подарки к праздникам выдаются членам организации и приглашенным гостям тоже бесплатно и т.д., но Вы не проверяли эту организацию, поэтому не владеете вопросом о ее деятельности. И еще имеете смелость говорить, что СОЮЗ, в который входят такие организации, в подметки не годится коммерсанту Курдину? Вы глубоко ошибаетесь. Вы слышали, когда-нибудь, как Курдин разговаривает со своими сотрудниками? От его грубости и хамства не выдерживают не только женщины, но и мужчины. Самая высокая текучесть кадров среди общественных организаций - у Курдина. Мне очевидцы рассказывали случай, когда человек, только что уволившийся с флота, пришел в клуб устраиваться на работу и, пройдя собеседование, проработал всего 20 минут, т.к. послушал разговор Председателя клуба с секретарем, встал, покинул рабочее место и больше не приходил. Вы вынудили меня расширить рамки моего комментария к Вашему письму, обращенному Жану-Мари, и вкратце рассказать о том, что из себя на сегодняшний день представляет хваленый Вами Ваш бывший подчиненный. Я, Олег Николаевич, никоим образом не ставила целью принизить Ваши личные достоинства, тем более, что за время службы Вы достигли определенных высоких должностей и воинское звание. Может и Курдин во время службы был хорошим офицером. Но с годами все течет и меняется. Деятельность на гражданке порой меняет людей на 180*, а близость к «кормушке» их просто портит. Вот наверно с годами и Курдин «испортился».
И в заключении, я считаю, что за свою бестактность Вам следует в таком же формате, как Вы написали свое послание, публично извиниться перед Владимиром Николаевичем Чернавиным, перед руководством СОЮЗА МОРЯКОВ-ПОДВОДНИКОВ ВМФ РФ и руководителями ветеранских общественных организаций, входящих в состав СОЮЗА. достойно работающих на своем поприще. И советую больше ничего не писать в прессе, а то опять что-нибудь напутаете, товарищ контр-адмирал. Вот так.
Чернавина Г.В.
Приложение
Олег Лазарев:
Уважаемый адмирал Жан-Мари Матей!
Вполне может быть что мы встречались с Вами в море по разные стороны. За 6 лет под водой это вполне могло быть. И тем более мне очень приятно читать Ваши мысли и пожелания Клубу моряков-подводников, выражение благодарности легендарному подводнику Льву Давыдовичу Чернавину. Но больше всего мне приятно, что клуб возглавляет наш сослуживец Игорь Курдин. Мы в одной дивизии подводных лодок выполняли поставленные задачи. И я восхищаюсь проделанной Игорем работой, его организаторскими способностями, преданностью подводной службе, энтузиазмом, энергичности. По России много всевозможных организаций моряков в том числе и подводников. Но по моему мнению есть только один Клуб, настоящий, достойный уважения, это Клуб моряков-подводников, который создал и которым руководит Игорь Курдин. Спасибо за теплое письмо.
Владислав Желтов:
Зря Вы так уничижительно о других клубах...Провинциальные клубы заслуживают уважения,хотя их создатели и руководители не имеют возможности ездить по заграницам на "Конгрессы подводников",они просто прививают детям любовь к морской службе, да и к воинской службе вобщем. Впрочем для жителей наших столиц, Россия ограничена КАДами....А в заслугах Игоря никто и не сомневается..
Олег Лазарев:
Я курировал все морские школы и клубы, различные организации хоть какое то имеющее отношение к ВМФ. Всего их набралось школ 256, клубов более 3000. И всегда можно было выделить активных и пассивных. И я имел такую возможность приехать и посмотреть на работу клуба или школы, класса, центра и т.п. Так вот, даже клуб ветеранов подводников который возглавляет адмирал флота В.Н. Чернавин, в подметки не годится клубу моряками подводникам Курдина. Кроме того Курдин одно время был моим подчиненным и я его хорошо знаю. Знаю руководителей и других клубов. Так вот могу смело, и четко заявить и отвечаю за свои слова. Лучшим из всех ветеранских организаций ВМФ, клуб Курдина лучший. Мало того , скажу что он лучший и среди видов ВС РФ. О других клубах. Проверки под моим руководством показали: выявлено 56 руководителей, которые просто наживались на созданных ими клубах. Два руководителя сели в тюрьму за педофилию. 1025 просто номинально существовали и работали сезонно, т.е. летом, только в 30 клубах поставлено нормальное обучение. В 3 клубах замечены пьянки и драки. А в самой большой организации пришлось сменить начальника по причине разврата с мамами учеников. И только 56 организаций не имели претензий и добросовестно занимались патриотическим воспитание молодежи. Вот так.
