Поздравляю флотские экипажи (1-й и 2-й) с Новым 2014 годом и Рождеством Христовым. Желаю крепкого флотского здоровья, покорения новых глубин (вершин) на просторах ЦВМП, чистого фарватера и безоблачного неба.
Поздравляю пользователей портала с Новым годом, всем желаю богатырского здоровья, пусть Новый год принесёт вам много радостных дней, успех в вашей деятельности, любовь и взаимопонимание в ваши семьи. Да возродится Военно-Морской Флот!
«А он, мятежный, ищет бури… Как будто в бурях есть покой!»
(М.Ю.Лермонтов. 1832 г. )
Вступил в свои права новый 1850 год, который для капитана 2 ранга Г.И.Невельского оказался весьма тревожным и беспокойным. Находясь в Иркутске, Г.И.Невельской с нескрываемой одержимостью доказывал Н.Н.Муравьёву о необходимости дальнейшего исследования Амура с целью создания военных укреплений и строительства морского порта. Основным и главным доводом являлось то, что Амур послужит удобным и естественным путём доставки грузов и товаров как из Сибири к Тихому океану, так и в обратном направлении.
Это как нельзя лучше подтвердилось несколько позже при агрессивной осаде Петропавловска англо-французскими войсками в период Восточной (Крымской) войны (1854-1855). Царские политики «промухали», «прозевали», «проспали» предвоенную ситуацию, в первую очередь виной явились губительные взгляды, проводимые этим замшелым и злопамятным графом Карлом Васильевичем Нессельроде. Предвидение же Г.И.Невельского о важности изучения и исследования Приамурья и закрепления этих земель за Россией оправдалось с лихвой. Генерал-губернатор Восточной Сибири Николай Николаевич Муравьёв, который за успешную поездку к берегам Тихого океана и за представленный доклад с предложениями по укреплению позиций России в этом регионе был произведён в генерал-лейтенанты, всецело доверял Г.И.Невельскому в его географическом открытии. Для подтверждения этих мыслей Н.Н.Муравьёв тщательным образом опросил старшего помощника командира военного транспорта «Байкал» Петра Васильевича Казакевича о действиях Г.И.Невельского в Амурском лимане. На основании обстоятельного доклада П.В.Казакевича полностью подтверждалось, что весь экипаж корабля как офицеры, так и низшие чины действовали под руководством Г.И.Невельского слаженно и целеустремлённо по выполнению главной задачи: фактически велись детальные промеры глубин и подробные описания, корректировались карты, уточнялись координаты путём астрономических определений. П.В.Казакевич также утверждал, что, действуя по указанию Г.И.Невельского, ему первому удалось найти северный фарватер устья Амура и пройти несколько километров как вверх против течения, так спуститься вниз по течению реки и выйти в Татарский пролив.
В своём докладе в столицу Н.Н.Муравьёв указывал: "Сделанные Невельским открытия неоценимы для России; множество предшествовавших экспедиций в эти края (Амурский край, Сахалин, Дальний Восток) могли достигнуть европейской славы, но ни одна не достигла отечественной пользы, по крайней мере, в той степени, как исполнил это Невельской". Действительно, поддержка генерал-губернатором Н.Н.Муравьёвым великих открытий Г.И.Невельского и необходимость продолжения исследования Приамурья на данном этапе была важна и крайне необходима. Однако во взглядах между Н.Н.Муравьёвым и Г.И.Невельским наметились значительные расхождения. Соглашаясь в принципе с позицией Г.И.Невельского о строительстве на Амуре военного порта, для выполнения которой требовались большие затраты как временные, так и материальные, Н.Н.Муравьёв, однако, принял другое решение: ходатайствовать о переносе порта Охотск на Камчатку и сделать основным военным и торговым портом на Тихом океане Петропавловск. Что на первоначальном этапе казалось естественным и экономичным. Но Г.И.Невельской смотрел значительно дальше и глубже. Генерал-губернатор на данном этапе также считал необходимым продолжить исследования реки Амур, организовав постоянную Амурскую экспедицию. Подробный доклад с предложениями генерал-лейтенанта Н.Н.Муравьёва Императором Николаем I был рассмотрен и утверждён. Начальником порта Петропавловск назначался капитан 2-го ранга Василий Степанович Завойко, впоследствии ставший первым военным начальником Камчатки с присвоением звания капитан 1–го ранга, а затем и контр-адмирала.
Геннадий Иванович Невельской и Пётр Васильевич Казакевич переходили в непосредственное подчинение генерал-губернатора Восточной Сибири, как его помощники по особым поручениям, для организации и проведения Амурской экспедиции, а ответственным за её осуществление он, Николай Николаевич Муравьёв, и назначался. В конце 1849 года Г.И.Невельской всё ещё находился в Иркутске, как неожиданно получил срочное предписание прибыть в Санкт-Петербург на заседание Особого комитета с требованием отчитаться по результатам плавания военного транспорта «Байкал» в Петропавловск и проведения исследований в Амурском заливе. Несколько слов об этом совершенно закрытом так называемом Особом комитете, проводившем свои заседания в секретном режиме. Комитет был создан в 1843 году в Петербурге для обсуждения и выработки мер по укреплению позиций России на Дальнем Востоке. Необходимость в решении данных проблем действительно имелась. Посудите сами: практически чётких границ между Японией и Китаем не существовало; к дальневосточным территориям стали проявлять повышенный интерес Англия, Франция и Соединённые штаты Америки; срочно требовалось строительство новых пограничных военных укреплений и морских портов на Тихоокеанском побережье для морской торговли с соседними странами, а также для решения многих организационных и хозяйственных вопросов, связанных с существованием Русской Америки – обширной территории на Аляске, управление которой для России с каждым годом становилось затруднительным и экономически не выгодным.
Не могу, однако, пройти мимо того факта, чтобы не отметить, что с 1741 по 1867 г.г. в состав Российской империи входили стратегически важные и богатейшие в сырьевом отношении обширные территории Аляски с прилегающими Алеутскими островами и почти полностью Тихоокеанское побережье Северной Америки вплоть до Калифорнии. На мой взгляд, сейчас трудно даже вообразить, как бы развивались дальнейшие исторические события в мире, если бы Россия продолжала владеть этим достоянием – Русской Америкой. Но это отдельный вопрос и другая тема.
На очередном закрытом заседании Особого комитета по докладу адмирала Ф.П.Врангеля и результатам обсуждения данного вопроса был составлен соответствующий документ, представленный на рассмотрение императору Николаю I, который резюмировал: "для чего нам эта река, когда положительно уже доказано, что входить в её устье могут только одни лодки". И не удивительно, что на докладе Ф. П. Врангеля царь самолично начертал резолюцию, запрещавшую дальнейшие попытки исследовать юго-западную часть Охотского моря, лиман и устье Амура вкупе с Сахалином. Это по существу было настоящим приговором для развития Приамурья как неперспективного. А тут вдруг объявился какой-то Невельской со своими географическими открытиями? Скандал, да и только! Совсем как у Гоголя: «А подать сюда Ляпкина-Тяпкина!!!» Вот и собрался в феврале 1850 года Особый комитет на своё очередное секретное заседание, чтобы заслушать Геннадия Ивановича Невельского, как нарушившего утверждённые императором инструкции. Что он может сказать в своё оправдание?Руководителем Особого комитета являлся государственный канцлер, управляющий Министерства иностранных дел самодовольный и язвительный граф Карл Васильевич Нессельроде. В состав комитета входили , действительный тайный советник, член Сибирского комитета Министерства иностранных дел, между прочим, прямой родственник адмирала Дмитрия Николаевича Сенявина; генерал Александр Иванович Чернышев, военный министр; граф Лев Алексеевич Перовский, министр внутренних дел и другие высокопоставленные лица. Назовём ещё в их числе – Директора Российско-Американской компании в Петербурге адмирала Ф.П.Врангеля. Компания, как говорится, собралась не шутки шутить. Создавалось впечатление, что всё складывалось не в пользу дальневосточного первооткрывателя. Однако капитан 2-го ранга Г.И.Невельской, тщательным образом подготовивший фактический материал своих исследований, не струсил, не испугался и, без всякого сомнения, был уверен в своей правоте, чтобы убедить в этом своих ярых противников.
К сожалению, генерал-лейтенант Н.Н.Муравьёв – главный защитник и покровитель Г.И.Невельского остался в Иркутске по причине очередного обострения болезни печени, вызванной безудержным употреблением алкоголя. Светлейший князь А.С.Меншиков, весьма положительно относящийся к предложениям Н.Н.Муравьева, изложенным в его докладе, по поводу дальнейших исследований Амура, а значит, занял сторону Г.И.Невельского. В поддержку предложений своего близкого друга Н.Н.Муравьёва и, стало быть, в реальности географических открытий Г.И.Невельского на совещании выступил министр внутренних дел граф Лев Алексеевич Перовский. Несмотря на жаркие и противоречивые выступления, Особый комитет, требуя разжалования Г.И.Невельского в матросы, тем не менее, сохранил офицерское звание, но всё равно подверг наказанию, лишив следовавшей ему по закону орденской награды и денежного вознаграждения. А впереди предстояли ещё более тяжелые испытания. Важно, однако, было то, что комитет вынес, хотя и компромиссное решение, но дающее надежду на продолжение, правда, с большими ограничениями, деятельности Г.И.Невельскому. Постановление комитета было завизировано императором Николаем I: «…основать где-нибудь на юго-западном побережье Охотского моря зимовье для расторжки с гиляками", но "ни под каким видом не касаться лимана и реки Амура...» Для охраны этого зимовья предлагалось выделить из имевшихся в Охотске людей 25 казаков и матросов. Наблюдение за указанными мероприятиями Комитет возложил на Н.Н.Муравьёва, а исполнение их на месте поручалось чиновнику по особым поручениям при генерал-губернаторе Г.И.Невельскому, произведённому по этому случаю в капитаны 1-го ранга. Всё материальное обеспечение возлагалось на руководство Российско-Американской компании (РАК). Таковы были официальные решения Особого комитета, которые в конечном итоге были утверждены императорским распоряжением.
Несмотря на такое расплывчатое решение, предусматривающее на первый случай обустройство зимовья в гавани Счастья или другом, близком к этой гавани, пункте на морском побережье Охотского моря для распространения торговых отношений с гиляками, Г.И.Невельской с нескрываемым удовлетворением принял такие ограничения и незамедлительно убыл в Иркутск. Получив от Н.Н.Муравьёва дополнительные указания, в первых числах апреля 1850 года отправился к берегам Тихого океана. По прибытию в порт Аян Г.И.Невельской, руководствуясь своими повышенными полномочиями, на испытанном транспорте «Байкал» незамедлительно убыл в залив Счастья (так назвал Геннадий Иванович исследованный ещё в прошлогодней экспедиции 1849 года бывший залив Искан), куда и прибыл к концу июня 1850 года, чтобы установить там зимовье. Встретил Г.И.Невельского Дмитрий Иванович Орлов, который по указанию Н.Н.Муравьёва туда был отправлен ранее. Геннадий Иванович объявил приятные известия, что ему, Д.И.Орлову, ранее разжалованному за убийство любовника своей неверной жены, по прошествии значительного времени нахождения в ссылке и при отличном поведении, согласно императорскому решению предоставлено прощение, по которому ему возвращено офицерское звание, и зачисление в офицерский штурманский корпус. Отныне Д.И.Орлов переходил в непосредственное подчинение Г.И.Невельского. Как показали дальнейшие события, Д.И.Орлов, досконально знавший местные условия жизни и обычаи местных жителей, оказался надёжным помощником и исполнителем в реализации важных исследований. Г.И.Невельской и Д.И.Орлов тщательно осмотрели берега залива и определили место для расположения зимовья, названного в честь Петра Великого – Петровское. Действуя согласно имеющейся инструкции, Г.И.Невельской распорядился 29 июня (10 июля) 1850 года на посту Петровском поднять флаг Российской империи. Это означало, что свободное плавание иностранных судов для входа в с северной стороны Охотского моря закрыто, поскольку является территорией России.
Таблица 67. Потери сил КБФ в ходе второго этапа Таллинского прорыва в результате аварии и по неизвестным причинам
Итак, ВВС КБФ, к сожалению, не смогли защитить конвои от воздушного противника. Разработанный план ПВО (табл. 46) выполнен не был. В течение 27-28.08 самолетами ВВС флота не был разведан ни один аэродром. Кстати, планом воздушной разведки на август 1941 г. разведка аэродромов противника в Эстонии и Финляндии вообще не предусматривалась. Удары по авиации противника на известных аэродромах ее базирования тоже не были нанесены. Попытка бомбардировки гидросамолетами МБР-2 в ночь с 27 на 28 августа АС Раквере оказалась неудачной из-за плохой погоды. По этой же причине, а также из-за недостатка авиационного горючего на о. Эзель не был нанесен удар по немецкому аэродрому близ Риги. Из-за нелетной погоды 28.08 ВВС КБФ вообще не вели боевых действий. Но дело не только в погоде. Хотя Военный совет КБФ планировал нанести удары по аэродромам противника на рассвете 28.08, Военный совет СЗН лишь около 05.00 28.08 принял решение о переподчинении флоту на 28-29.08 его авиации, находившейся в оперативном подчинении ВВС Ленинградского фронта. Командующий ВВС КБФ получил распоряжение Военного совета СЗН о переподчинении ему морской авиации в 07.00 28.08, а Военный совет КБФ о нем вообще не был извещен. Кроме того, ни бомбардировщиками, ни истребителями, ни подвесными бензиновыми баками от ВВС фронта, о чем просил Военный совет КБФ, флотскую авиацию не усилили и не обеспечили. Более того, командующий ВВС Ленинградского фронта, невзирая на распоряжение Военного совета СЗН, приказал командующему ВВС КБФ выделить на 29.08 для действий на сухопутном фронте все бомбардировщики СБ, т. е. те, которые должны были бомбить аэродромы на территории Финляндии и Эстонии (таких самолетов у флота было всего 15). Из-за неблагоприятной погоды фронтовой план использования самолетов СБ реализован не был, но тем не менее флотский план был сорван, хотя погода в районах планировавшихся действий самолетов СБ по аэродромам противника была хорошей. Правда, в составе ВВС КБФ не было истребителей для сопровождения бомбардировщиков на дневные удары по аэродромам (зато они были у ВВС Ленинградского фронта), но имелось разрешение бомбардировщикам действовать без сопровождения истребителями. Истребительное прикрытие конвоев 29.08 по причинам, о которых будет сказано ниже, оказалось неэффективным. Вопрос об усилении ПВО прорывавшихся сил КБФ шестнадцатью СКА «МО» от Ладожской военной флотилии Военным советом СЗН был решен в целом положительно. К 10 00 28 08 в состав КВМБ были временно переданы, правда не 16, а восемь СКА (МО № 213, МО № 214, МО № 215, МО № 219, ПК-171, ПК-172, ПК-224, ПК-262), два из которых (МО № 213 и ПК-172) имели пробоины в корпусах. Военный совет СЗН командующего КБФ об этом своем решении не проинформировал. А командир КВМБ, не зная замысла командующего КБФ и не получив от него задачу по использованию ладожских СКА, послал ему донесение об усилении базы восемью СКА только в конце суток 28.08 (командующий получил это донесение в 01.00 29.08), а тем временем начал использовать их для решения своих задач. Поэтому не только 28.08, но и 29.08 эти катера не могли оказаться в намеченных для них позициях — на участке маршрута прорыва от о. Кери до о. Гогланд. Но в районы восточнее о. Гогланд и, возможно, между о. Вайндло и о. Гогланд они могли бы прибыть. Однако командующий и штаб КБФ организовать их применение в интересах прорыва не смогли. Донесение командующего ВВС флота о том, что АС Липово оставлен, а от следующего из наиболее западных АС Купля противник находится в 10 км, командующий КБФ, как отмечалось ранее, получил около 02.00 28.08, находясь в Минной гавани Таллина, где организовывал не предусмотренную планом посадку войск на эсминцы и спасательные суда. Возможно, в обстановке, которая царила тогда в Минной гавани, смысл этого донесения не был им полностью осознан. К тому же командующий ВВС не указал в донесении о смещении на восток рубежей истребительного прикрытия прорывавшихся сил флота в связи с вынужденным перебазированием ИА на аэродромы Низино и Беззаботное. Если расстояние от АС Липово до меридиана 26°30' составляло около 90 км, то от АС Низино — 195 км. А фактически рубежи прикрытия, как оказалось впоследствии, переместились на меридианы 27°45' для самолетов И-153 и МиГ-3 и 28°20' — для самолетов И-16. Но для того чтобы достичь их, кораблям от мест их ночной якорной стоянки требовалось идти под ударами немецкой авиации примерно: ГС — 4 ч, ОПР — 5 ч, КОН-1 — 12 ч, КОН-2 и КОН-3 — 15 ч. А до меридиана 2б°30', на котором прежде планировалось начать истребительное прикрытие, ГС уже дошли, ОПР требовалось пройти 1,5 ч, КОН-1 - 4 ч, а КОН-2, КОН-3 - 6 ч. Из этих цифр понятна важность отсутствовавшей в донесении командующего ВВС информации об изменении рубежа прикрытия ИА. Конечно, походный штаб КБФ (в его составе был командир-оператор по ВВС) должен был просчитать эти цифры и доложить командующему флотом изменения в обстановке и предложения по ПВО. Но в штабе могли и не знать о перебазировании ИА под Ленинград: в ЖБД ФКП указанная радиограмма командующего ВВС КБФ не записана, командующий КБФ на бланке радиограммы только расписался, никаких его письменных распоряжений начальнику походного штаба или оперативному дежурному ФКП на этом бланке нет. Вполне возможно, будь в донесении командующего ВВС доклад о смещении более чем на 100 км на восток рубежей истребительного прикрытия прорывавшихся сил флота, это могло привести командующего КБФ к поиску более эффективного решения по их ПВО, чем было принято утром 29.08. И все же, имелись ли возможности не допустить такие потери от воздействия вражеской авиации? Попытаемся прояснить этот вопрос. Согласно сводке о боевом составе ВВС КБФ на 29.08, в 5, 13 и 71-м иап, 13 и 104-й оиаэ имелось 65 исправных истребителей, которые могли участвовать в прикрытии прорывавшихся из Таллина кораблей: 30 И-16, 15 И-153, 10 МиГ-3, семь И-15, один Як-1 и два ЛАГГ-3, но последние — без подготовленных экипажей. Они базировались на АС Низино (40 самолетов), АС Беззаботное (18 самолетов) и АС Борки (7 самолетов) [док. № 1013]. Кроме того, на АС Ханко имелось пять самолетов И-153 из состава 13-го иап, а на АС Кагул-Астэ (о. Эзель) - три МиГ-3, два Як-1 и 10 И-153 из состава 12-й окиаэ [док. № 1013]. Представляется, что 10 И-153 с о. Эзель можно было перебазировать на п-ов Ханко и создать там временную группировку в составе 15 истребителей И-153, которые могли прикрыть прорывавшиеся корабли и суда в пределах ЮМАП, но из-за своей малочисленности, пожалуй, только из положения «дежурство на аэродроме». Однако планом действий ВВС КБФ их использование для прикрытия Таллинского прорыва не предусматривалось. Возможно, опасались оставить без истребительного прикрытия самолеты ДБ-3, совершавшие налеты на Берлин. Однако еще в 09.00 26.08 Военный совет КБФ получил шифртелеграмму замглавкома войсками СЗН по морской части, который сообщал: «Для ослабления нажима противника и прикрытия отхода частей Таллина нарком приказал использовать всю авиацию, включая группу Жаворонкова» [док. № 442], т. е. не только эзельские истребители, но и самолеты ДБ-3. В соответствии с планом прикрытия прорывавшихся из Таллина сил КБФ его должны были осуществлять 52 истребителя. Было также установлено напряжение для ИА: пять вылетов на самолет. Все 52 истребителя 29.08 могли выполнить 260 самолето-вылетов на прикрытие. Исключив из этого расчета семь самолетов И-16, назначенных в резерв командующего ВВС КБФ, получим, что остальные 45 истребителей могли выполнить 225 самолето-вылетов. Фактически на прикрытие вылетал 41 истребитель (205 плановых самолето-вылетов). Ими были совершены 122 самолето-вылета, т. е. по три самолето-вылета на каждый истребитель вместо пяти. Итак, истребительное прикрытие прорывавшегося флота было спланировано по времени, как показано в табл. 47, самолеты для его осуществления вылетали, но тем не менее 20 кораблей и судов в течение 29.08 авиацией противника были потоплены или повреждены, причем 15 из них до Кронштадта не дошли, погибли несколько тысяч человек. Думается, решающее влияние на отсутствие истребительного прикрытия КОН оказали, как уже отмечалось, недостатки в управлении истребительной авиацией. Началось все с решений командующих КБФ и ВВС флота, суть которых выражена в «Плане действий ВВС КБФ на 27-29.08.1941 г.»: «Непрерывным патрулированием над эскадрой одновременно не менее 9 самолетов прикрыть с воздуха эскадру...» [док. № 487]. И ничего — о конвоях, идущих из Таллина! Несколько шире сформулированы задачи истребительной авиации в «Плане истребительного прикрытия»: «При патрулировании прикрывается боевое ядро флота. При отсутствии флота... [истребители] прикрывают... идущие с запада на восток транспорта» [док. № 488]. Вот и летали истребители всех типов до 18 часов на прикрытие главных сил и отряда прикрытия, а вражеская авиация тем временем громила конвои. Понятно, что командование не хотело распылять силы истребительной авиации, но ведь конвои перевозили десятки тысяч людей, а главные силы и отряд прикрытия имели значительно более многочисленные и мощные зенитные огневые средства, чем конвои! Большое удивление вызывают и приказы, отдававшиеся с ФКП КБФ (с КРЛ «Киров») и КП ВВС. Видимо, дело в том, что командование флота плохо представляло себе боевые возможности истребительной авиации, а командование ВВС -местонахождение группировок сил, нуждавшихся в истребительном прикрытии (правда, этого не знал и командующий КБФ). Чего стоит приказ командующего КБФ: «К рассвету 29.08... прикрывать истребительной авиацией не менее трех групп кораблей, растянутых вдоль Финского залива...» [док. № 710]. Мог ли командующий ВВС разумно организовать исполнение такого приказа? В 09.54 29.08, находясь уже под прикрытием истребителей, командующий КБФ приказывает: «Не менее 2-х групп ИА направить на наши транспорта, идущие в районе Вайндло - Родшер. Барраж нести непрерывно» [док. № 716]. В 10.45 следует приказ: «Выслать ИА в район Родшер» [док. № 692], а в 11.34: «Выслать ИА на меридиан 26°40'» [док. № 692]. Значит, командующий КБФ по-прежнему, невзирая на невозможность использования АС Липово и АС Купля, считал возможным истребительное прикрытие, причем непрерывное, от меридиана 26°30'? Выше уже высказано предположение о том, почему это произошло. В 08.01 29.08 командующий ВВС флота направляет пару истребителей И-16 на поиск главных сил, хотя с 06.31 их сопровождали два самолета МБР-2, осуществлявшие противолодочное охранение кораблей, которые могли донести его место. Только в 14.50, когда главные силы и отряд прикрытия были в 25 милях (двух часах хода) от Кронштадта, начальник штаба ВВС приказал 61-й авиабригаде: «Каждые 15 минут высылать по звену МиГ-3 в р-н Гогланд» [док. № 1017]. Очень хорошо: в это время КОН-1 проходил о. Большой Тютерс, а КОН-2 и КОН-3 — о. Гогланд, в их составе оставались еще шесть непотопленных ТР и один ТН. Но дело в том, что истребителей МиГ-3 имелось только 10. Как же их можно было высылать «по одному звену каждые 15 минут»? Вот и вылетали они в среднем через 56 минут, причем почему-то не только к о. Гогланд, но и к о. Сескар, где могли успешно патрулировать самолеты И-16. И это не единственный подобный приказ. Лишь в 16.52, когда главные силы уже стояли на якорях на Большом Кронштадтском рейде, а корабли отряда прикрытия были в 5-6 милях от него, начальник штаба ВВС отдал приказ прекратить их прикрытие и все внимание переключить на «дальнюю группу». Что такое «дальняя группа», установить не удалось. К сожалению, записи в журналах боевых действий КП ВВС КБФ и 61-й авиабригады, а также в корабельных документах не позволяют восстановить полную картину действий флотской истребительной авиации в течение 29.08. А то, что удалось восстановить, показано в табл. 59, 60, 64 и 65. Но конечный результат известен. Повторю его: 15 погибших кораблей, причем наиболее крупных, из 140, не прикрытых истребительной авиацией, несколько тысяч утонувших людей. Истребительная авиация ВВС КБФ потерь не имела!
Командир 13 иап и 61 абр ВВС КБФ И.Г.Романенко
Безусловно, отрицательное влияние на организацию и процесс управления истребительным прикрытием оказала неопределенность ответственности за действия ИА. Приказом командующего ВВС непосредственное управление истребительным прикрытием прорывавшихся из Таллина сил флота возлагалось на командира 61-й абр, которым был полковник А.М.Морозов. Но 26.08.1941 г. по представлению командующего КБФ приказом наркома ВМФ он был снят с должности, а вместо него командиром 61-й абр назначен подполковник И.Г.Романенко, до этого командовавший 13-м иап в Таллине и находившийся там по 27.08. С 28.08 все приказания по 61-й абр и оперативно подчиненным ей авиачастям отдавались не командиром бригады, а начальником ее штаба майором В.И.Соколовым. Скорее всего, майор Соколов исполнял обязанности командира бригады и 29.08, так как информация о назначении подполковника И.Г.Романенко командиром 61-й абр была дана по ВВС КБФ только 30.08, и в этот же день появилось первое донесение, подписанное им в этой должности. Организация управления ИА не была в достаточной мере обеспечена технически. Перед оставлением Таллина КП ВВС был перенесен из него в Новый Петергоф, где отсутствовал оборудованный узел связи. Поэтому управление ВВС с ФКП КБФ (с КРЛ «Киров») пришлось осуществлять через узел связи КВМБ, что значительно увеличивало время прохождения приказаний и донесений, или по временной схеме связи, организованной находившимся на КРЛ инспектором Управления связи ВМФ14. Но в последнем случае связь была односторонней и позволяла передавать только приказы с использованием таблицы условных сигналов (ТУС).
14 АО ЦВМА. Ф. 7. Д. 34923. Л. 388.
А вот как объясняют случившееся те, кто должен был организовать прикрытие кораблей от воздушных атак противника. Командующий ВВС КБФ генерал-майор авиации М.И.Самохин: «Можно с уверенностью сказать, что если бы отдаленность аэродромов не помешала ИА прикрыть караван после эвакуации Таллина, потери плавсостава флота были бы значительно меньшими, если бы не отсутствовали вообще» [док. № 1371, II].
Командующий ВВС КБФ М.И.Самохин
И еще: «Сложившаяся обстановка на театре повлекла за собой оставление ряда передовых аэродромов истребительной авиации: Липово, Купля, Котлы, Куммолово. Отсюда резкое уменьшение досягаемости и возможности по обеспечению прикрытия флота на переходе. Если раньше... истребительная авиация востока, действуя с передовых аэродромов, встречала и прикрывала корабли от меридиана 27°30' до Кронштадта, то при сложившейся обстановке этого делать было нельзя. Расчеты показывают - самолеты типа И-153, И-16 без подвесных бачков имеют запас горючего на 1 ч 10 м. Полет же до о. Гогланд и обратно (300 км) занимает при скорости 300 км ровно 1 час (видимо, речь идет о полетах с АС Низино, но расстояние от него до о. Гогланд около 165 км (!). — Р.3.). Следовательно, летчик может быть над кораблем ровно 10 мин. Дальнейшее пребывание над объектом прикрытия привело бы к посадке на воду при возвращении на аэродром и нежелательным последствиям - потере экипажа и материальной части» (а как же с заверением командующего КБФ о том, что, «не считаясь ни с какими потерями, буду вас прикрывать»? — Р. 3.). При одновременном нахождении над кораблем звена самолетов в течение часа необходимо произвести шесть смен, т.е. будет израсходовано 18 самолетов, в течение 10 часов светлого времени потребуется 180 самолето-вылетов. Если учесть, что звена самолетов для прикрытия каравана транспортов недостаточно и необходимо иметь 2-3 звена, то расход самолетов за 10 часов прикрытия будет выражаться цифрой 360-540 самолетов в день (правильно — самолето-вылетов, а не самолетов; при назначенном планом истребительного прикрытия напряжении пять вылетов в день потребовалось бы иметь 72-108 самолетов. — Р.3.). Имели такие возможности ВВС КБФ? Нет не имели. И все же, несмотря на это, поставленную задачу выполняли за счет перенапряжения сил летного состава в течение нескольких дней» [док. № 1371,1]. Вряд ли все это можно признать здравыми рассуждениями! Мнение начальника штаба 61-й авиабригады ВВС КБФ полковника Ф.Ф.Попова по поводу истребительного прикрытия перехода: «Прикрывая транспорты при переходе из Таллина, наши истребители могли прикрывать только от Сескара, а с подвесными бачками - от Лавенсаари» [док. № 1372]. Видимо, речь идет только об И-16. Но даже в этом случае начштаба бригады занижает боевые возможности этого самолета. Почему-то он ничего не говорит о боевых возможностях МиГ-3 и И-153? Выходит, дело было только в удаленности аэродромов, в малом радиусе полета истребителей и недостаточном их количестве? Это правда, но не вся. Даже если бы немцы не захватили Кургальский п-ов и истребители ВВС КБФ продолжали базироваться на АС Липово, все равно в соответствии с планом истребительного прикрытия две девятки истребителей с 6.00 или 8.00 до 16.30 29.08 поочередно в три смены патрулировали бы над главными силами и отрядом прикрытия, а конвои оставались бы без защиты от атак авиации противника. Далее, учитывая расход летного ресурса на прикрытие боевого ядра КБФ, второстепенность прикрытия истребителями конвоев и движение последних разными маршрутами, на их защиту с 16.30 до 21.00, скорее всего, были бы выделены недостаточные силы. Невозможно согласиться с приведенными выше рассуждениями командующего ВВС КБФ о причинах неудавшегося прикрытия прорывавшихся в Кронштадт конвоев с войсками и жителями Таллина. Прежде всего непонятно, почему он говорил, что скорость полета истребителей И-153 и И-16 — 300 км/час, когда в официальных документах штаба авиации ВМФ, штаба и НИИ ВВС Красной армии указаны значения их крейсерских скоростей: 340-395 км/час и 375-425 км/час соответственно (табл. 61; приложение 1, табл. 120). Не ясно также, почему он указывал одинаковую продолжительность полета для самолетов И-153 и И-16, когда у первого она была в 1,3 раза больше, чем у второго. Продолжительность полета, рассчитанная автором по запасу (240 л и 190 л) и расходу (144 л/ч) топлива, составила 1,7 и 1,3 часа соответственно. Из табл. 62 видно также, что при одинаковом времени патрулирования радиус прикрытия у И-153 в 1,5-2 раза больше, чем у И-16. Нетрудно подсчитать по методике генерал-майора авиации М.И.Самохина, что при таких скоростях эти истребители могли бы находиться на патрулировании у о. Гогланд не 10, а 40 и 27 минут соответственно (учтено уменьшение этих цифр на 25% при полете самолетов в составе группы). Указанные выше расхождения с официальными ТТД истребителей требовали объяснений. Например, ссылки на ошибки составителей таблиц, изношенность моторов или перегруженность самолетов дополнительным вооружением. Но объяснений найти не удалось. Наконец, почему командующий ВВС рассуждал о полетах без подвесных бензиновых баков, хотя Военный совет КБФ требовал вылета истребителей на прикрытие с подвесными баками, чтобы осуществлять его на максимальную дальность? Вызывают сомнение и арифметические выкладки командующего ВВС КБФ при подсчете необходимого количества самолето-вылетов для прикрытия прорывавшихся из Таллина сил флота. Для прикрытия ОБК эскадрильей из девяти истребителей с нахождением над прикрываемыми кораблями до 30 минут в течение 6,5 часа (плановая и почти совпавшая с ней фактическая продолжительность прикрытия ГС и ОПР истребителями при прорыве) необходимо было выполнить 117 самолето-вылетов. Требовалось только, чтобы корабли, как это было решено еще вечером 28.08, шли вместе, единой группировкой, а самолеты летали с подвесными баками (как известно, первое требование было удовлетворено к 12.30 29.08, а вот второе - нет). Тогда оставшиеся 225-117=108 самолето-вылетов можно было бы использовать для прикрытия КОН, которые, согласно «Плану перехода конвоев» должны были идти двумя группами: первая — КОН-1 и КОН-4, вторая — КОН-2 и КОН-3. Реально они так и шли. При сокращении сил истребительного прикрытия до двух звеньев для более крупной и до звена — для меньшей по составу группы (мало, конечно, но помехи немецкой авиации были бы созданы) и сохранении той же продолжительности пребывания над конвоями, что и над ГС и ОПР, имелась возможность осуществлять их ПВО в течение около 8 часов. Выполняя прикрытие, например с 13.00 до 21.00, истребители, возможно, смогли бы предотвратить гибель нескольких транспортов и нескольких тысяч людей. Увеличение времени пребывания истребителей в воздухе за счет использования подвесных бензиновых баков позволило бы не только начать прикрытие на большем удалении от аэродромов, но также уменьшить количество необходимых самолето-вылетов на прикрытие ГС и ОЛС и тем самым увеличить их количество для прикрытия двух групп КОН. Итак, дело не только в большом удалении прикрываемых кораблей и судов от аэродромов базирования ИА. Самое удивительное, что в двух докладах, выдержки из которых приведены выше и оспорены автором, ничего не сказано о причинах неиспользования подвесных топливных баков. А ведь они позволяли увеличить продолжительность пребывания истребителей в воздухе на 0,7-1,5 часов. В одном из архивных документов говорится, что командир 71-го иап майор А.В.Коронец, вылетев 27.07.1941 г. на самолете И-153 для прикрытия конвоя, находился в полете 3 часа 3 минуты. Но и это не все, о чем умолчал командующий ВВС КБФ, подсчитывая возможности своей ИА по количеству самолето-вылетов. «Планом прикрытия перехода флота 27-29.08.1941 г.» предусматривалось участие в прикрытии прорывавшихся из Таллина кораблей и судов 18 истребителей от ВВС Ленинградского фронта: 9 МиГ-3 и 9 И-153 (табл. 47). Следовательно, уже не 45 (без семи резервных), а 63 истребителя могли бы при заданном напряжении выполнить на прикрытие 315 самолето-вылетов, а не 225. Правда, в документах не отмечается участие фронтовых истребителей в прикрытии прорывавшихся из Таллина сил КБФ. Выше говорилось, что Военный совет СЗН не удовлетворил просьбу Военного совета КБФ об этом. Нужно также отметить, что при заданных «Планом действий ВВС КБФ» 225 самолето-вылетах «Планом прикрытия перехода флота» предусматривались только 148 самолето-вылетов, а фактически в течение 29.08 истребителями было сделано только 122 самолето-вылета. При этом вылетал 41 самолет из 52 (возможно, в резерве держали не семь, а девять истребителей), среди них только девять (из 14 самолетов) И-153. Отмечены два вылета звеньев самолетов И-153 продолжительностью около двух часов. Они могли патрулировать над КОН в районе о. Гогланд до 20 минут. Среднее время пребывания звеньев самолетов И-153 в воздухе составило 1 час 6 минут, звеньев И-16 -1 час 2 минуты (одна пара пробыла в воздухе 1 час 26 минут), а звеньев МиГ-3 — 48 минут. Эти временные показатели позволяют легко рассчитать, что в общем истребители И-153 и МиГ-3 не летали дальше меридиана о. Лавенсаари, при подходе к которому и были потоплены последние четыре ТР из состава КОН-1. Справедливости ради отметим, что с кораблей наблюдали один пролет звена МиГ-3 в районе о. Гогланд и два появления наших истребителей в районе прохода Хайлода, которые на результат действия немецкой авиации против транспортов на Восточном Гогландском плесе не повлияли. А если бы все 23 И-153 и 17 МиГ-3 (с учетом выделения истребителей от ВВС фронта), т.е. 40 истребителей, вылетали на предельный радиус (с подвесными баками), то пятью их вылетами (всего 200 самолето-вылетами), наверное, удалось прикрыть и ГС с ОПР, и КОН на участке прорыва от о. Родшер до о. Лавенсаари. Очевидно, что в этом случае не произошло бы таких больших потерь транспортов с людьми. Следует признать, что приведенные выше рассуждения о количестве самолето-вылетов носят, конечно, формально-арифметический характер. Возможно, назначая истребительной авиации на прикрытие кораблей напряжение 5 вылетов в день, командующий ВВС исходил из опыта ее боевой деятельности по поддержке сухопутных войск. Однако вылет на штурмовку немецких войск под Таллином, занимавший около получаса, и вылет на прикрытие кораблей в море на максимальную дальность с подвесными баками, требовавший нахождения в воздухе в течение 1,5-2,5 часа, совершенно разные вещи. Летчики истребительной авиации не смогли бы 29.08 выполнить по пять вылетов такой продолжительности ни с технической, ни с физиологической точек зрения. Кроме того, нужно иметь в виду, что вылеты требовались не вообще, а главным образом в район от о. Вайндло до о. Лавенсаари, которого истребители были способны достичь только с подвесными баками. На основании приведенных сведений можно предположить, что командованием ВВС флота не были полностью использованы боевые возможности ИА для прикрытия прорывавшихся из Таллина конвоев, что и явилось причиной потопления значительной части судов авиацией противника. А ведь обеспечение наиболее полного использования боевых возможностей самолетов — важнейший элемент планирования и организации боевых действий авиации (как, собственного, и любого другого рода сил ВМФ), т.е. важнейший элемент управления ею. На пренебрежение использованием подвесных баков самолетами ИА командующим флотами еще 27.06.1941 г. указывал нарком ВМФ, а начальник 3-го управления ВМФ докладывал 14.07.1941 г. командованию ВМФ о необеспеченности ВВС КБФ подвесными баками для истребителей. Тем не менее 29.08 этот «воз» оказался все там же. Возможно, не все самолеты были оборудованы для использования подвесных баков; видимо, недостаточно было и самих баков в истребительных полках и на складах тыла ВВС; инженерно-авиационной службой не было освоено в полной мере приготовление баков к использованию, а летчиками ни в ходе предвоенной боевой подготовки, ни с началом войны не были отработаны полеты с баками на предельный радиус (длительные по времени). Очень ярко описаны проблемы с подвесными баками в воспоминаниях бывшего летчика 13-го иап Героя Советского Союза генерал-лейтенанта авиации В.Ф.Голубева [док. № 1409]. Он рассказал, как в октябре (!) 1941 г. в течение недели два звена И-16 не могли вылететь с АС Низино на АС Ханко из-за того, что из подвесных баков бензин не поступал к моторам. А вся незадача заключалась в том, что при подвешивании баков к самолетам с них не снимали транспортные пробки, установленные при отправке баков с завода-изготовителя (не знали об их существовании и необходимости снятия). Не были как следует освоены и новые истребители МиГ-3. Наконец, не все летчики, наверное, «горели желанием» оказаться в водах Финского залива или из-за вероятных технических неполадок, или будучи сбиты в воздушном бою в 150-200 км от аэродрома и в 75-100 км от линии фронта! Кстати, о необходимости разработки постоянно действующей организации спасения летчиков, совершивших вынужденную посадку или приводнившихся с парашютом, Управление ВВС ВМФ подсказало командующим ВВС флотов только в дни Таллинского прорыва. Тем не менее вспомним еще раз приведенное выше донесение командующего ВВС командующему КБФ: «Не считаясь ни с какими потерями, буду вас (командующего КБФ? — Р. 3.) прикрывать». Задачу прикрытия командующего флотом ВВС КБФ решили успешно и без потерь! Почему все рассмотренные выше возможности не использовались, должен был объяснить М.И.Самохин. Но не объяснил. Не объяснили этого и его начальники. Главным образом, не объяснили, почему не были организованы четкое планирование применения, эффективное управление ИА с КП ВВС и с КП 61-й абр и полноценное инженерно-авиационное обеспечение. Можно понять, что командующий, член Военного совета и начальник штаба КБФ в своих мемуарах не могли по известным причинам объяснить фактическое отсутствие истребительного прикрытия конвоев. Приходится, однако, сожалеть о том, что они и командующий ВВС КБФ не дали этому полной и объективной оценки в отчетных документах о Таллинском прорыве, о защите своих морских коммуникаций, о боевых действиях авиации флота. Кратко характеризуя возможности ЗОС прорывавшихся сил флота для их ПВО, придется повторить некоторые положения, высказанные ранее (см. раздел 3 главы 2). ЗОС практически могли обеспечить лишь самооборону тех кораблей, на которых были установлены. Но боевые возможности большей части их ЗОС позволяли поражать только те самолеты, которые налетали на них с курсовым параметром, близким к нулю. Поэтому корабли, охраняющие вспомогательные суда и транспорты, могли, как правило, более или менее эффективно защитить охраняемых, когда и охраняемое судно, и корабль охранения оказывались прямо или почти прямо на пути (на линии боевого курса) атакующих бомбардировщиков противника. Табл. 48, 68, 69 и табл. 105 и 115-117 приложения 1 наглядно демонстрируют и без того очевидное преимущество боевых кораблей перед ТР и ВСУ в смысле вооруженности ЗОС. Боевые корабли в ходе Таллинского прорыва были избавлены от потерь при атаках вражеской авиации большими возможностями ЗОС и, главное, лучшими по сравнению с ВСУ и ТР маневренными качествами, позволявшими им успешно уклоняться от сброшенных самолетами бомб. Но дело еще и в том, что ГС с 09.48, а ОПР с 11.20 29.08 и до 16.40 прикрывала ИА. Конвои же, точнее, только КОН-1 оказался под прикрытием ИА лишь между 18.00 и 19.00. Конечно, имела значение и определенная «вялость» атак ГС и ОПР авиацией противника. Либо немецкие летчики не хотели связываться с лучше вооруженными ЗОС кораблями, либо немецкое командование решило использовать возможность практически безнаказанно топить почти не имевшие ЗОС ТР и ВСУ, да еще с войсками, а боевые корабли захватить при взятии Ленинграда.
Таблица 68. ЗОС кораблей и судов, участвовавших в Таллинском прорыве
Примечания: 1. В таблицу не включены корабли, вооруженные только пулеметами М-1 калибра 7,62 мм (ТКА; СКА типа КМ, МКМ, КАТЩ типа «Р», КМ; ТР «Луга»), так как эти пулеметы своим огнем не причиняли вреда самолетам противника. 2. Некоторые ТКА имели на вооружении вместо пулеметов М-1 калибра 7,62 пулеметы ДА или ДШК калибра 12,7 мм; в то же время отдельные СКА «МО» могли иметь на вооружении вместо пулеметов ДШК пулеметы М-1 калибра 7,62 мм. 3. На ТР «Казахстан» два из трех орудий калибра 76,2 мм принадлежали погруженному на него 4-му пза ПВО ГБ.
За два десятка лет службы в ВМФ «Империи Зла» я три раза заканчивал УМЛ (Университет Марксизма – Ленинизма), два раза даже с красным дипломом. Частенько, преподавали там молоденькие жёны разных высокопоставленных политотдельцев. Конечно в марксизме они разбирались, простите за выражения, как «свинья в апельсинах». Это и понятно, какой "марксизм" может свить гнездо в женских мозгах после «педа» или «меда» при условии их (мозгов) отсутствия по определению. Мы же учили его (марксизм) не по учебникам. Так вот, знаете как я проверял этих девиц на соответствие должности? Просто задавал им всего один классово - выверенный вопрос, а именно: «Почему Зину Портнову, которая отравила 300 гитлеровцев, вульгарно подсыпав им крысиный яд в суп - мы считаем героиней, а немецкую женщину сделавшую подобное - прокляли бы на века?» И всё, и ступор, и сопли, и слёзы, и «слезинка ребёнка» по Фёдору Михайловичу, и ни гу-гу о "классовом подходе". А ведь на самом деле это просто как всё гениальное. Ведь с точки зрения марксизма - какие бы преступления не были совершены, но если они выгодны рабочему классу и трудовому крестьянству к тому же прослоенным передовой советской интеллигенцией - то это и благо. Вот и вся диалектика Гегеля, поставленная «с головы на ноги» 150 лет назад лет одним бородатым евреем. Вот и вся тайна Красной Армии, так не выпытанная буржуинами у мальчиша Кибальчиша. Вот она дубина о которой пел Шаляпин, закосившая всех и правых и неправых и самих с себя.
Из Петропавловска Н.Н.Муравьёв направился в Аян для осмотра гавани и порта, который выполнял второстепенную роль после Охотска и не испытывал повышенной нагрузки. Вместе с тем, Николай Николаевич отметил инициативность, работоспособность, хозяйственность начальника порта капитана 2-го ранга В.С.Завойко в обустройстве порта и строительстве удобного тракта в ближайший Охотск, используя свои внутренние резервы. Вероятнее всего, это послужило веским основанием для ходатайства о назначении в скором времени В.С.Завойко начальником порта Петропавловска и первым военным губернатором Камчатки с присвоением звания капитан 1–го ранга, что оказалось в дальнейшем своевременным и оправданным. Срок для выполнения исследований Г.И.Невельского подходил к завершению и отсутствие какой-либо информации о нахождении «Байкала» и судьбе экипажа беспокоило Н.Н.Муравьёва. Тем более, что многомесячное плавание на боте «Кадьяк» своего порученца капитана Михаила Корсакова по Охотскому моря в поисках Г.И.Невельского для вручения ему ценного пакета с утверждённой Инструкцией оказалось безрезультатным.Генерал-губернатор Н.Н.Муравьёв решил на транспорте «Иртыш» отправиться для встречи с Г.И.Невельским. «Иртыш» обследовал гавань Константина в заливе Академия, затем проследовал к северной части Сахалина, где путешественники даже высаживались на берег, но признаков пребывания «Байкала» не обнаружили. В связи с ухудшением погодных условий «Иртыш» направился в Аян, куда и прибыл 30 августа (11 сентября) 1849 года. Обстановка, казалось, не предвещала ничего хорошего. Гвардейский офицер, капитан М.С.Корсаков убеждал Н.Н.Муравьёва, что «Байкал» потерпел крушение и экипаж погиб.
К этому же мнению c ещё большей настойчивостью склонялся и боевой офицер, капитан 2-го ранга В.С.Завойко, который по возрасту был старше Геннадия Ивановича всего-то на два года. Однако уже имел боевой опыт, как участник Наваринского сражения в звании мичмана, так и опыт военной службы под началом командиров кораблей, например, М.Н.Станюковича, П.С.Нахимова, а также опыт морехода, за плечами которого были два кругосветных плавания. В.С.Завойко к тому времени вот уже как более семи лет надёжно обосновался в Аяне, был женат на племяннице адмирала Фердинанда Врангеля, по протекции которого выполнял обязанности представителя Российко-Американской компании. Н.Н.Муравьёв находился в отвратительном состоянии, но никаких решений не предпринимал, возможно, ещё надеясь на благоприятный исход. И предчувствие Николая Николаевича в очередной раз не подвело. Однако возвратимся к тому моменту, когда Г.И.Невельской принял решение зайти в Аян для высадки алеутов со своими байдарками, а затем в зависимости от обстановки следовать в Охотск. Временем до окончания выполнения задания Г.И.Невельской располагал достаточным, которое было использовано для аврала на корабле. «Байкал» после выполненных корабельных работ приобрёл образцовый вид.
Ранним погожим утром 3 (15) сентября 1849 года при подходе к Аяну матрос-вперёдсмотрящий, расположившийся на самой верхотуре мачты-салинге, доложил о том, что наблюдает байдары, идущие по направлению к «Байкалу». Через полчаса они подошли борту транспорта. В них оказались шесть человек во главе со служащим Российско-Американской компании Дмитрием Ивановичем Орловым, который по указанию В.С.Завойко также принимал участие в поиске исчезнувшего «Байкала». Д.И.Орлов кратко ознакомил Г.И.Невельского о последних новостях и прежде всего о том, что «Байкал» считался погибшим. Появление «Байкала» в бухте Аяна вызвало не только неожиданное изумление, но и великую радость. Вскоре к борту транспорта подошел на вельботе М.С.Корсаков, который объявил о нахождении в Аяне генерал-губернатора и появившемся мнении об их гибели. Только теперь почти с трёхмесячным опозданием М.С.Корсаков смог лично вручить Г.И.Невельскому секретный пакет с Высочайше утвержденной Инструкцией, содержащей указания для проведения исследований в Амурском заливе. Навстречу к «Байкалу» в аянской бухте теперь мчался двенадцативесельный вельбот с удивлённым и обрадованным Н.Н.Муравьёвым и его штабом. Матросы гребли так слаженно и сильно, что вёсла гнулись от напряжения. Приблизившись к транспорту и даже не приставая к его борту, Н.Н.Муравьёв обратился с неожиданным и странным вопросом: «Откуда ты, Невельской, явился?». Геннадий Иванович, находясь на шканцах «Байкала», прокричал в рупор громко на весь залив, что Сахалин является островом, что река Амур имеет два входа с севера и юга, поэтому судоходна для морских судов, и добавил, что вековое заблуждение окончательно рассеяно и истина установлена!
О результатах своих исследований Г.И.Невельской в своей маленькой корабельной каюте «Байкала» доложил Н.Н.Муравьёву, который выслушивал сообщение с большой заинтересованностью и нескрываемой доброжелательностью. В этот же вечер начальник порта Аян капитан 2-го ранга В.С.Завойко, хотя и не высказывал своей радости, однако по рекомендации генерал-губернатора в своём доме устроил торжественный приём с шампанским в честь успешно завершившейся экспедиции Г.И.Невельского и благополучного возвращения «Байкала» из плавания в установленные сроки. Г.И.Невельской вручил Н.Н.Муравьёву давно заготовленный рапорт и такой же доклад о выполненных исследованиях для передачи А.С.Меншикову, в котором сообщалось, что подробные отчёты и иные материалы, касающиеся Амурского лимана, открытого неопровержимого факта, что Сахалин есть остров, а Татарский залив является проливом, и главное, что устье реки Амур судоходно для морских судов, будут вручены им лично по прибытию в Санкт-Петербург. С донесениями Г.И.Невельского и рапортом Н.Н.Муравьёва, в котором он подчёркивал, что всё сделанное Г.И.Невельским было произведено в пределах дозволенного ему времени и без всяких специальных ассигнований, исключительно на суммы, отпущенные для доставки груза из Кронштадта в Петропавловск, уже на следующий день 4 (16) сентября 1849 года в столицу незамедлительно отправился ответственный порученец гвардейский капитан М.С.Корсаков. В хорошем расположении духа обрадованный генерал-губернатор Н.Н.Муравьёв с яркими впечатлениями о пребывании на Дальнем Востоке и, безусловно, особенно о перспективах развития Петропавловского порта на Камчатке, а также с замечательными сведениями об открытии судоходности для морских судов устья Амура отбыл в обратный путь в Иркутск.
Г.И.Невельскому предстояло на «Байкале» перейти в Охотск и передать транспорт вместе с командой в ведение командира порта И.В. Вонлярлярскому. Геннадию Ивановичу и офицерам предписывалось через Сибирь возвратиться в Санкт-Петербург. Моряки тепло прощались с Г.И.Невельским и офицерами. Если офицеры уезжали с Дальнего Востока в Петербург навсегда, то Г.И.Невельской твёрдо решил, что он вернётся на Амур. Передача транспорта «Байкал» не заняла много времени и 20 сентября (02 октября) 1849 года Г.И.Невельской с офицерами сибирским трактом убыли в Якутск и 03 (15) октября соединились с обозом Н.Н.Муравьёва. 22 ноября (03 декабря) 1849 года прибыли в Иркутск, где продолжалась обработка журналов, карт и других исследовательских материалов. Г.И.Невельской торопился, чтобы тщательным образом представить в Санкт-Петербурге материалы своего географического открытия, имеющего великое историческое значение для России на Дальнем Востоке. В декабре месяце 1849 года за успешное и благополучное прибытие транспорта «Байкал» в Петропавловск, доставку груза в полном порядке, сохранении здоровья экипажа судна Г.И.Невельской был произведён в капитаны 2-го ранга. Однако предполагаемого награждения орденом за проведённые исследования устья реки Амур не произошло. В столице в эти самые дни происходили невероятные события. Предварительные доклады Г.И.Невельского и Н.Н.Муравьёва, отправленные из Аяна с порученцем М.С.Корсаковым и доставленные в Петербург, произвели впечатление ошеломляющего скандала подобно неожиданно разразившемуся землетрясению.
Ни граф К.В.Нессельроде, ни адмирал Ф.П.Врангель не хотели верить прочитанному в рапорте, считая поступок Невельского (исследование в лимане до получения Инструкции) дерзким, требовали его наказания, "чтобы никому неповадно было делать что-либо по собственному попущению". Особенно неистовствовал управляющий министерством иностранных дел граф Карл Васильевич Нессельроде, личность весьма одиозная, непредсказуемая, который, однако, руководил этим ведомством более сорока лет и имел непререкаемый авторитет у императора Александра I, а затем и у Николая I. Добавлю, что карьера графа К.В.Нессельроде бесславно закончилась при императоре Александре II за провал в проводимой Россией внешней политике, приведшей к поражению в Восточной (Крымской) войне 1854-1856 гг. Метая громы и молнии, граф К.В.Нессельроде называл Г.И.Невельского бессовестным лгуном, бесчестным обманщиком, наглым ослушником, позволившим себе самостоятельно без царского разрешения исследовать устье Амура, где по имеющимся в Министерстве иностранных дел якобы точным сведениям от русской миссии в Пекине находятся китайские военные посты и заставы, что могло вызвать международный конфликт. Встав на сторону графа, адмирал Ф.П. Врангель отказывался верить, что Сахалин является островом, заявлял, что Г.И.Невельской не был в устье Амура и в своих корыстных целях пытается фальсифицировать результаты исследований У.Р.Браутона, Ж.Ф.Лаперуза и И.Ф.Крузенштерна, а также хорошо ему известные сведения 1846 года плавания А.М.Гаврилова. Граф К.В.Нессельроде настоятельно требовал, чтобы к Г.И.Невельскому применить самые строгие меры: за ложь и обман примерно наказать и разжаловать в матросы.
Находясь в Иркутске, Г.И.Невельской ещё не знал, какие жуткие страсти кипят в Санкт-Петербурге и какие трудности предстоит ему преодолеть в наступающем 1850 году. Геннадий Иванович лёгкой жизни не ожидал и готовил себя к новым битвам во имя благородной цели — открыть для Родины новые территории, дать ей возможность получить на Востоке выход к морю, которого она не имела.
Важное
Важное
.jpg)
Важное
Важное
