— Будем держаться! — торжественно произнесли два бывших нахимовца. Два других офицера — Минай Стебельков и Сергей Гаврилов — помогли Барышеву быстро освоиться. В кают-компании образовалась дружная морская семья молодых, но уже опытных офицеров. Молодые офицеры корабля горячо принимали к сердцу все комсомольские затеи старшин и матросов. И сами в них участвовали. При «клубе волнующих встреч» продолжались «литературные чтения». Ростислав свои книги, которые очень любил, скрепя сердце (растреплются и испачкаются) предоставил в общее пользование. Читали охотно, хотя сначала стеснялись брать книги у командира. Правда, когда в дивизион пришел новый комдив, капитан третьего ранга Сухов, он вызвал к себе Ростислава. — Я слышал, вы организовали на корабле «клуб взволнованных сердец» или что-то еще в этом роде? — спросил он, сдвинув брови. — «Клуб волнующих встреч»,—поправил его Ростислав. — Замполит в курсе дела, — поспешил он успокоить начальство. — Чем же эти взволнованные сердца у вас занимаются? — Они хотят лучше знать литературу и понимать серьезную музыку; изучают боевые традиции Балтики; вспоминают, как героически воевали их предшественники; узнают, как живут комсомольцы на целине... Расти хотят, товарищ комдив. — Но я полагаю, что они и так у вас почти все отличники? — Так точно, классные специалисты. — Разве они газет не читают?
Встреча ленинградских нахимовцев с народным артистом СССР Н.К.Черкасовым
— Читают. — (Ох, комдив совсем не понимает его!) — Но живое общение с комсомольцем, приехавшим с целины, со старым рабочим, видевшим Ленина или работавшим вместе с Калининым, с кинорежиссером, снявшим взволновавший нас фильм, с актером, игравшим в нем главную роль, с писателем, написавшим хорошую книгу о нас, моряках, по-моему, приносит немалую пользу. Вот их мы и приглашаем в наш «клуб». — А не думаете ли вы, капитан-лейтенант, что этими мероприятиями вы отнимаете время у боевой подготовки? — Товарищ комдив, все встречи проводятся в свободные часы. — В свободные часы нужно осваивать вторую специальность. — Большинство уже освоило; есть такие, что освоили три. Но каждый хочет прожить жизнь полнее, интереснее, больше узнать, увидеть, прийти с флота духовно выросшим, а не отставшим... Его личная жизнь... — У матроса не должно быть никакой личной жизни, — обрезал комдив Ростислава. — Дом матроса — корабль, семья — экипаж. Все мысли его должны быть направлены на то, чтобы лучше служить. Отличная служба — это и есть его личная жизнь. — Простите, товарищ капитан третьего ранга, но вы обедняете моряка... Сухов сердито на него покосился: — Кстати... Кто проводит эти самые... как их... литературные чтения?.. — Мы, офицеры.
— И вы? — Да, и я. — Разве у вас так много свободного времени? Разбрасываетесь! Ростислав вспыхнул, но сдержался — начальству возражать не положено — и ответил как мог спокойнее: — Горький говорил, что всем хорошим обязан книгам... Я тоже читал много в детстве, в училищах. Нахожу время читать и сейчас. Книги раскрыли мне мир, товарищ капитан третьего ранга. — Эх, Крамской, Крамской! Мне нужны специалисты своего дела. Берите пример с Беспощадного. Никаких у него взволнованных сердец, никаких чтений, никаких беспокойных встреч. У него люди служат и дают отличные показатели! — Но и мои тоже отличники, хотя и сердца у них беспокойные. — Боюсь, мне придется с вами хлебнуть неприятностей. Хорошая как-то дискуссия была в «Комсомолке», я лично читал: когда космос осваиваешь — не до стишков, не до музыки. Нам тоже не до стишков и не до музыки, мы осваиваем новую технику. Заранее знаю, что скажете: художественная литература, мол, помогает воспитывать... В «Комсомолке» и на это ответили... Нам стихи не нужны — нужны физики, а не лирики. — Но в «Комсомольской правде» был дан отпор тем, кто требовал запретить исполнять по радио симфоническую музыку, — он, видите ли, не может и не хочет ее понимать; тем, кто отрицал поэзию, как инженер Полетаев. Я ему не завидую: ограниченный человек. Гагарин и Титов здорово щелкнули его по носу — показали себя всем интересующимися людьми. И космонавт имеет право на лирику... и на личную жизнь... и на любовь наконец. Я убежден, что и матрос в девятнадцать, в двадцать лет любит, как все остальные парни. Любит невесту. Жену. И любит почти, как описано у Тургенева. — Ну, это вы, знаете ли, махнули. — Простите за нескромный вопрос: вы сами, товарищ капитан третьего ранга, любили?
Сухов вспыхнул до самых ушей: «Это уж слишком! Надо одернуть нахала!» — Я люблю службу, да, службу! Мне приказывают — я выполняю приказ! Я приказываю — мой приказ должен быть выполнен! Советую это запомнить, Крамской! Вы не на крейсере, где у вас был избыток свободного времени. А мне и двадцати четырех часов не хватает! — Мне хватает, — сказал Ростислав. — И на службу, и на театр, и на книги, без которых я не могу жить, и на музыку. И на литературные чтения. Через несколько дней Сухов появился на корабле вечером, во время очередного чтения в кубрике. — Читаете? — спросил он неприязненно. — Что читаете, позвольте узнать?
— , — отчеканил, как на смотру, Ростислав. — Люди очень интересуются примерами героизма в бою, описанными адмиралом, товарищ капитан третьего ранга, — Головко? Так-так. — Сухов повертел книжку в руках, заглянул в заголовок, полюбовался фотографией адмирала: — Полезно. Продолжайте, капитан-лейтенант. Ростислав торжествовал. Возможно, читай он, как в прошлый раз, «Последнюю экспедицию» Скотта, книгу, которую очень любил и которая всем понравилась, Сухов не похвалил бы: «Хорошо и полезно». Он, пожалуй, туманно представляет, кто такой был капитан Роберт Скотт.
8
В последний раз Ростислав видел отца в прошлом месяце, в день праздника Флота. Адмирал, командир базы, сходил за ним на катере в Кивиранд. Ветерана войны не забыли! На кораблях в этот день было много гостей. Только раз в году можно увидеть на боевых мостиках девушек, женщин и любопытных, повсюду снующих ребятишек, карабкающихся, словно обезьянки, по трапам, — напрасно матери беспокоятся, что они испачкают свои костюмчики: везде, как всегда, царила корабельная чистота. Гавань вся расцвечена флагами. Играл оркестр. День выдался жаркий и солнечный. Программа праздника была обширная. Корабли вышли в море.
Каждый год Ростислав участвовал в этом празднике Флота — нахимовцем, курсантом, молодым лейтенантом, но впервые встречал его в море командиром корабля. Корабля, которым гордился, по палубам и трапам которого мог пройти с завязанными глазами! Рядом был отец, когда-то стоявший на мостиках кораблей во время налета «юнкерсов», под свист и вой бомб, не раз видавший приближающуюся торпеду или мину, болтающуюся в волнах. И Ростиславу казалось, что никогда не было лучшего дня, радостнее праздника, потому что отец стоит рядом с ним, командиром! И море казалось особенно ласковым, а небо бесконечно высоким, город же, оставшийся за кормой со своими древними башнями и черепичными крышами, — нежно любимым. Внимание! Из-за острова выскользнули торпедные катера. Они неслись со скоростью вихря, высоко задрав носы, — атаковали. Ребятишки, облепившие леера, весело смеялись: они знали, что набег катеров — лишь праздничная игра. Участниками игры были и сторожевики, оставлявшие за собой белый след, бомбившие несуществующую подводную лодку. Вздымались толстые смерчи, туча чаек устремлялась к опадавшей воде, чтобы нырнуть за оглушенной взрывами рыбой.
Но вдруг позади катеров поднялись столбы взрывов, не предусмотренных программой праздника; в бинокль были видны обломки, плясавшие на воде. Крамской сказал сыну: — Не думаю, чтобы дозор пропустил подводную лодку. Там затонувшая баржа. Детонировали мины. Корабль развернулся, оставляя за собой широкую полосу пенящейся воды, и взял курс на гавань. На обед пришел Беспощадный: — Ну, теперь будет мороки со старой лоханью — действительно водолазы обнаружили баржу с минами. Мои соколы разгружать вызываются. Что ж? За такие дела дают ордена и медали. — Об орденах и медалях мечтает! — возмущенно сказал отец, когда Беспощадный ушел. — А о том, что люди жизнью своей рисковать будут, подумал? Отец уехал к себе в Кивиранд. Разгружать баржу с минами вызвались многие добровольцы. Отобрали двоих: опытного минера Полищука с корабля Беспощадного и гидроакустика с корабля Ростислава — Евгения Орла (минер — его вторая специальность). А через несколько дней проходили учения с подводниками.
Корабль довольно сильно качало, и черные тени пробегали по прибрежным лесам. Все небо было обложено низкими облаками и . Ветер рвал обвес мостика. И хотя учение было на сегодня окончено и все твердо знали, что и подводники ушли на покой, наблюдатели зорко смотрели за волнами, набегавшими одна на другую, за горизонтом, за тучей, нависшей над мостиком, а гидроакустик Орел, сменивший своего уставшего помощника Илью Ураганова, продолжал прослушивать глубину... Осень была тревожной. Ростислав знал, что так же настороженно прослушивают Балтику и небо над ней и другие корабли, чтобы никто не сумел захватить нас врасплох.
Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
1 сентября, в День знаний, на Петроградской набережной в училище состоялся торжественный ритуал «Посвящение в нахимовцы».
Каждый из 118 воспитанников, поступивших в училище в текущем году, принимая звание «нахимовец», перед строем сокурсников, в присутствии представителей главного командования ВМФ России и руководства училища, воспитателей, педагогов, ветеранов и родителей
принял на себя обязательства: «...быть преданным Родине…, дисциплинированным, честным и правдивым…, настойчиво овладевать знаниями…».
В проведении ритуала приняли участие выпускники Нахимовского ВМУ разных лет: Герой Российской Федерации контр-адмирал А.И.Опарин, контр-адмиралы В.В.Наумов, А.Н.Конеев, капитаны 1 ранга А.П.Андреев и Н.Н.Андреев, К.П.Державин и многие другие.
На митинге, посвященном этому знаменательному событию, выступили и поздравили нахимовцев: начальник Военно-морской академии им. Н.Г.Кузнецова адмирал Н.М.Максимов, выпускник училища 1973 года, глава администрации Петроградского района Санкт Петербурга Ю.Н.Гладунов.
Выступая на митинге, нахимовец Александр Ивлев выразил благодарность руководству училища за предоставленную возможность поступить и учиться в таком престижном учебном заведении.
«Воспитанники нового набора гордятся этим и приложат все силы, чтобы стать достойными преемниками и продолжателями славных нахимовских традиций», - сказал он. Слова признательности и благодарности педагогам и воспитателям за нелегкий, но благородный и плодотворный труд, высказала Виктория Илюшина, вице-старшина 1 статьи выпускного курса.
По решению правления Клуба военачальников РФ адмирал Н.М.Максимов за отличные показатели в учебе и примерное поведение в прошедшем учебном году вручил именные стипендии нахимовцам Ивану Бобкову, Александру Демидову, Денису Охотину и Алексею Репину.
Как символ начала нового учебного года прозвенел «первый звонок», который исполнили в рынду, проходя перед строем училища, нахимовцы 11 класса Александр Кондратенко, Андрей Лукин и 5 класса Виталий Федоров.
Под звуки марша парадные расчеты учебных курсов прошли по Петроградской набережной вдоль легендарного крейсера «Аврора» и трибуны с руководством училища и почетными гостями, а также педагогами, сотрудниками и близкими родственниками.
У бюста адмиралу П.С. Нахимову состоялось фотографирование на память.
Остров Врангеля находится на границе Восточно-Сибирского и Чукотского морей. Высокий. Полярная тундра. Полярная станция с 1926 года. Назван в честь Врангеля Фердинанда Петровича: русского мореплавателя, барона, адмирала, родившегося в 1797 году, скончавшегося в 1870 году. Почетный член Петербургской академии наук, один из учредителей русского научного общества. 1820-1827 годах – руководитель экспедиции, описавшей побережья Сибирской реки Индигирки до Колючинской губы. По опросным данным определил положение острова, названного впоследствии его именем. Установил, что к северу от Колымы и мыса Щелагского, где предполагалось существование суши, находится открытое море. Был главным правителем русских поселений на Аляске и на северной части тихоокеанского побережья до Сан-Франциска включительно. В 1867 году протестовал против продажи Аляски Соединенным Штатам Америки. В 1855-1957 годах был морским министром. Автор многих трудов по географии. Помимо острова, его именем назван мыс на Аляске.
Первой нашей остановкой был небольшой населенный пункт Уэлен, при выходе из Берингова пролива в Чукотское море. Живут здесь чукчи. Их жилищем были яранги, покрытые моржовыми шкурами. Чукчам и зимовщикам Уэлена мы доставили грузы. Причалов здесь не было. Ледокол находился в прибрежных льдах. Ночевали. А утром обнаружили, что ледокол зажат крупными, многолетними полями льда большой толщины, осевшими на грунт. Чтобы создать ледоколу минимальную возможность сдвинуться с места, пробовали колоть лед. Ничего не получилось. Пришлось прибегнуть к аммоналу – взрывчатому веществу, чтобы подорвать лед вокруг ледокола. После выхода «Красина» из ледового плена примерно полпути до острова Врангеля шли чистой водой, пользуясь большими полынями, пробивая ледовые перемычки между ними, обходя крупные поля пакового льда с нагромождениями льдин от сжатия ледовых полей, называемых торосами, высотою до 10-20 метром, длиною и шириною в несколько километров. Чтобы пробить себе «дорогу», «Красину» приходилось применять способ «утюжки» - отойти задним ходом, чтобы, разогнав ледокол вперед, войти на лед как можно дальше, раскалывать льдины и давить своим весом на лед. Бывало так, что мы сойдем с ледокола на лед и пойдем пешком с большей скоростью, в погоне с ружьями за белой медведицей, как это, к примеру, было однажды.
Погода стояла хорошая, солнечная, со слабым ветром. До острова дошли благополучно и вошли в его бухту, названной бухтой Роджерса, на южном берегу острова. Здесь располагалась полярная станция. Бухта была чистой ото льда. Быстро вынесли с ледокола на берег груз, доставленный для зимовщиков, оставили мастеров для строительства им дома, сняли с ледокола смену зимовщиков, побеседовали с теми, которые находились на острове 4-5 лет, сообщили им о времени нашего прибытия на остров после окончания научных работ, чтобы взять на борт ледокола всех предназначенных к снятию с острова. Программой научных работ предусматривалось: исследования на разных широтах советского сектора направления и скорости течений, температуры воды на разных глубинах, ее прозрачности, солености, взятие образцов планктона, исследования других процессов и явлений, а также проходим ли в данное время года для ледокола путь в Восточно-Сибирское море севернее острова Врангеля, дрейфа льдов в северных высоких широтах и т.п., а также все относящееся к метеорологии. Для выполнения таких работ на ледокол был взят небольшой самолет – летающая лодка с летчиком Рожанским. Самолет использовался для ледовой разведки, искал менее трудные курсы (маршруты) в высоких северных широтах, в том числе и вдоль северного берега острова Врангеля. Из бухты Роджерса ледокол направился на Восток, к кромке восточной границы Советского арктического сектора. Здесь стоит малый остров Геральд. Обошли его и убедились в хороших условиях для стоянки ледокола. Чистая вода, не льдинки. Встали на якорь.
На следующий день решили осмотреть «поглубже» этот островок. Обошли его кругом на шлюпке. Он круглый, с крутыми боками, местами размытыми руслами, видимо, зимними морозами, дождевой и талой водой, спадающей в море. По фигуре – конусообразный, с небольшой круглой площадкой, окруженной тоже конусообразными не толстыми и не высокими каменными столбиками. В общем виде, снаружи он был похож на готическое произведение. По высоте метров тридцать, может, чуть выше. Осмотрев его кругом, мы были едины в том, что на Геральде не было ноги человека, а потому решили подняться и посмотреть его верхние «этажи». Оказалось, что выполнить это пожелание не так-то просто, крутые подъемы. И все же нашли более или менее… Надо сказать, что верхняя половина острова была еще покрыта снегом. Первоначально два товарища поднялись, примерно на три четверти высоты, и закрепили за камни взятые с собой не толстые, но крепкие веревки ( диаметром 2 см). За них мы держались при подъеме и при спуске. Поднимались четыре человека. Четвертым взяли меня. У каждого был винчестер – американское оружие, похожее на винтовку с укороченным стволом. На всякий случай винчестер был заряжен и поставлен на предохранитель, висел на правом плече. В подобных действиях без происшествий редко что проходит. Так случилось и у нас. Впереди меня был корабельный доктор Саша Чечулин. Случилось так, что у меня осталась опора для одной ноги. Мы зашли уже в заснеженную зону. Я попросил Сашу поискать себе опору, а имеющуюся освободить для меня. Выполняя мою просьбу, он топнул в снег и… угодил в медвежью берлогу. «Хозяин Арктики» - белый медведь тут же цапнул его по ноге лапой и задрал ему голенище сапога и чуть поцарапал ногу.
Увидев на фоне белой медвежьей шкуры три черные точки: два глаза и нос, а были они на уровне моих глаз, я тут же вскинул винчестер и в упор выстрелил в голову . Медведь мгновенно поник головой. Тут мы узнали, чем богат остров Геральд. От выстрела «потемнело» небо. Взметнулись тысячи различных птиц, поднялся никогда ранее не слышимый гвалт. Зрелище было удивительным и, пожалуй, тем, что все они летали односторонними кругами и вскоре совершили посадку, надо полагать на свои места. Медведя мы спустили вниз, на шлюпку, а сами продолжили подъем. Оказались на довольно ровной, круглой площадке с выбоинами, ямками, залитыми талой водой. Здесь увидели удивительное зрелище – стадо песцов, десятка, наверное, три, а может и больше. При этом – смирных, нас не боявшихся, не проявлявших никаких звериных жестов – поступков. Правда, и близко к нам не подходивших. На всякий случай за песцами установили надзор. Там же на высоте установили металлический флаг нашего государства, в основание которого заложили металлический пенал с запиской: «Заложен экспедицией ледокола «Красин» в июне 1934 года. Решая плановые научные работы, нам приходилось выходить в разные районы Чукотского моря. И в каждом районе мы наблюдали группы того или иного вида морских животных, чаще, лежащими на льдинах, а также птиц, других зверей – «жителей» Арктики. В те годы морж для чукчи был всем: и пищей, и одеждой, и обувью, и жильем, и топливом, и вечерним светом, и средством водного транспорта, и материалом для художественных изделий (клыки моржа). И мясо, и жир, и шкура, и кость – все шло в дело. Моржовыми шкурами они обтягивали корпуса своих лодок. И на них выходили в море на промысел.
Морж, пожалуй, самое дисциплинированное животное. Они группами в полтора-два десятка подолгу лежат на больших льдинах или на кромке ледового поля. Отдыхают, спят. Каждая группа имеет своего вожака. Вожак периодически, но частенько, поднимает голову и осматривает окружающую обстановку, нет ли опасности? Если голова вожака опустилась, все спокойно продолжают лежать. Если же вожак нырнул в воду, тут же все моржи быстро делают то же самое и уходят на глубину. У чукчей, можно сказать, выработана бесшумная дистанция подхода на шлюпке к лежбищу моржей. Подготовлены и снайперы, отличающиеся точной стрельбой с выработанной дистанции. Стрелок ожидает подъема головы вожака. Увидев, стреляет точно в голову вожака. Голова у него падает, вожак продолжает «спокойно» лежать. Его подопечные, видя поведение вожака, «полагают», что вокруг нет никакой опасности и продолжают оставаться на льдине. Чукчи быстро подходят на своей легкой лодке на короткую дистанцию и начинают отстрел моржей. Подстреленные моржи остаются на льдине, остальные ныряют в воду. Помнится эпизод. Ледокол шел на север. Милях в 5-6-ти, как моряки говорят: «Прямо по носу» - показалась черная, длинная, вытянутая поперек курса ледокола, полоса, явно обозначавшая кромку полярного льда. Сократив расстояние, мы увидели в биноклях лежбище моржей. Их лежало на льдине, наверное, плюс-минус сотня, среди них было немало малышей.
Поскольку в данных широтах и местах никогда не было транспортного движения, моржи не испытывали боязни ледокола, чего мы от них не ожидали. В нижних широтах Чукотского моря в таких ситуациях моржи своевременно бросались в воду. Здесь же они оставались на льду, что привело к гибели четырех моржей. Было у нас желание взять на борт парочку моржат-малышей для наших зоопарков. Но просвещенные товарищи сказали, что без матерей они не выживут. Кроме моржей, приходилось видеть нерпы – разновидность тюленей. Видеть и охотников на них – белых медведей. Нерпа находила в льдине трещины, отверстия и выходила через них полежать на льду. За такими выходами следили медведи – встанет над трещиной, отверстием во льду, и стоит длительное время, как вкопанный, не шевелясь, ожидая появления нерпы в ледовом отверстии. При малейшем появлении нерпы, медведь мгновенным, резким захватом лапой выбрасывает нерпу на лед. Дальше идет расправа с беззащитным животным. В выполнении научных работ участвовал и самолет, находившийся на борту ледокола. На нем нередко летал начальник экспедиции, знакомясь с ледовой обстановкой. В ряде случаев брал и меня с собой. Хочу изложить случай, имевший место с нами, характеризующий, кстати сказать, метеорологические условия в Арктике.
Ледокол стоял на якоре у . Утренняя погода была хорошая с чистым голубым небом. Зная ее северные капризы, начальник экспедиции решил лететь на самолете пораньше, утром, оценить ледовую обстановку в районах до 75 градусов северной широты и 170 градусов восточной долготы на предмет поиска путей для ледоколов севернее острова Врангеля. Он, как в большей части бывало, взял меня с собой. Осмотрели намеченный район: сплошь ледовые большеразмерные поля, во многих местах покрытые линиями высоких многолетних торосов. Словом, дорога данным маршрутом для ледокола трудновата. Развернулись и пошли к Геральду, где стоял «Красин». Приближаясь к острову, замечаем, что на нас наступает туман, становится плотнее и плотнее. Поднялись чуть выше. По счислению пора показываться и острову и «Красину». Но не видим ни того, не другого. На самолете радиостанции не было. Над нами голубое небо, а под нами густой туман. Не видим и южной кромки тумана. Горючее на исходе. Решили идти на остров Врангеля, в бухту Роджерса. Она была не особенно велика. Под нами всю дорогу сплошной туман, а над нами ласковое солнышко. Вскоре в тумане стали появляться «окна», через которые просматривался лед. Рожанский пробовал «нырнуть» в одно из них, но тут же «вынырнул» - «окно» закрылось.
По времени мы приближались к . Он не был нам виден., закрыт туманом. Ныряние в окна становилось все опаснее. И все же через одно из окон мы вышли на «бреющий полет» с высотой 4-5 метров. И «О-о-о!!» замерли. Перед нами в метрах 25-30 черно-белая высокая стена – скала восточного окончания острова Врангеля. Рожанский не растерялся, тут же заложил самолет в левый вираж. В этот момент расстояние от самолета до береговых скал, наверное, можно было считать в сантиметрах. Еще немного бреющего полета вдоль острова и мы «приводнились» в бухте Роджерса. Связались по радио с «Красиным», сообщили, что мы на острове Врангеля и что с подъемом тумана возвратимся на ледокол.
— Я захожу к нему иногда, разговариваем, а чаще, когда он бывает не в духе, сидим и курим. Посидим, помолчим, разойдемся. В таком «разговоре» тоже есть своя прелесть, — засмеялся отец. До обеда они пошли в лес, и густые кроны деревьев сомкнулись над ними. С тревогой Ростислав наблюдал за отцом — хорошо ли тот видит? Иногда отец оступался и нащупывал дорогу своей палкой. Но когда Ростислав пытался поддержать его, отец высвобождал руку. В лесу было торжественно-тихо. Солнечные лучи струились то на полянку с заманчиво алевшими шляпками подосиновиков, то на песчаную просеку, уходившую вдаль. Чудовищные камни чернели за рыжими стволами могучих сосен; то тут, то там за песчаными дюнами что-то зеленело, синело и розовело — то была гладь пустынного моря. Пахло прелым листом и грибами. Дети собирали бруснику, Лиловый вереск мягко похрустывал под ногами. Где-то постукивал дятел и глухо куковала кукушка. Здесь было спокойно, и Ростислав выложил отцу все, что его волновало. Отец чувствовал, что творилось на душе у сына, старался успокоить .
— Я, когда получил свой первый корабль, был моложе тебя на два года. Но запомни, сынок, — сказал он, когда они возвращались в поселок, — годы бегут незаметно. Ты чувствуешь себя молодым, полным сил, глядишь далеко вперед и вдруг в один прекрасный день встречаешь знакомого, которого не видел лет десять — двенадцать, и узнаешь его с превеликим трудом. Неужели это Колька Божаткин, командир «охотника», неуемно веселый герой? Лицо в морщинах, ноги волочит с трудом, в глазах — белесая муть... Окликнешь — он долго всматривается, прежде чем поздороваться. Вот тут-то и понимаешь, что и ты изменился и тебя не узнать... Поговоришь о старческих болезнях: гипертонии, склерозе, стенокардии, подагре — и осознаешь, что большая часть твоей жизни уже прожита, что ты уже не сможешь, как прежде, лазать по вантам, работать в сутки по двадцать часов, и захочется тебе оглянуться и посмотреть, что ты сделал за эти годы и удовлетворен ли тем, что тобой сделано. Вспоминаешь воспитанных тобой моряков— один командует кораблем, другой стал капитаном первого ранга, третий — гордостью флота. И опять задаешь себе вопрос за вопросом: а не покривил ли ты когда совестью, всегда ли был принципиален, ценил ли честь офицера? Сможет ли кто тебя упрекнуть? Подобные мысли часто лезут мне в голову. Скажу не хвастаясь, я много пережил, но не потерпел поражения. Я начинал свою жизнь, когда Ленин был жив, и дал себе слово — жизнь свою делать с него. И когда мне предстояло решать что-то серьезное, я всегда задавал вопрос: как бы поступил Он?
...Незаметно прошел летний день. Елена Сергеевна просила: — Приезжай, Слава, почаще. Ты сам видишь, какую доставил отцу радость. — Ну, ни пуха тебе, ни пера и побольше воды под килем! — пожелал на прощание отец. Отец для Ростислава был всем. У него давно уже не было матери.
6
Мать не любила Славу. Она обожала младшего — Глебика. Старший был заброшен и нелюбим. Мать почему-то всегда была недовольна и им, и отцом и постоянно их обоих сердито отчитывала. Материнская ласка вся без остатка доставалась одному Глебу. Подростки обычно с неохотой покидают семью. Ростислав же с радостью ушел в Нахимовское училище. Училище заменило ему родной дом. Своего дома вскоре и совсем не стало. Не предупредив отца, тайком, мать переехала с Глебом в Москву, к некоему Феде (человеку намного моложе ее), в которого влюбилась со всем пылом стареющей женщины. Глебка отлично ужился с Федей, почти забыв, что у него есть отец. Федя пристраивался третьим или четвертым соавтором в киносценариях, числился в какой-то кинокомиссии, хотя служебное время проводил в ресторанах Дома кино или Дома писателей, обязательно с пустой папкой, завязанной голубыми тесемками (символ занятости), а в неслужебное — встречался с «полезными людьми». Он не был жаден: делился с Глебом карманными деньгами, мало ношенными штанами, пиджаками, сорочками, почти модными галстуками, и Глеб прижился на улице Горького не хуже, чем на Васильевском острове в своем родном городе.
Мать была в восторге от кинофестивалей, гастролей зарубежных знаменитостей и посредственностей (Федя умел доставать контрамарки и пригласительные билеты); она вовсе забыла, что кроме Глеба существует и старший сын. Когда Ростислав раз или два в год появлялся на улице Горького, она спешила переодеться и уходила туда, где могла встретить народных, заслуженных и лауреатов. Она смертельно боялась потерять Федю, которого, видимо, действительно любила, и больше всего опасалась, что кто-нибудь из «ее круга» узнает, что ее старший сын — уже офицер (тогда обнаружатся ее годы). Поэтому мать всегда старалась отделаться побыстрее от взрослого Славы, заходившего ее навестить. — Ты уж живи, милый, сам, как умеешь, — торопливо сказала она, когда он, заехав в последний раз на улицу Горького, застал обширное общество. Его затолкнули в Федину комнату, оттуда вывели через кухню на лестницу. — А о Глебе я ничего не знаю и знать не хочу. Глеб украл у Феди из ящика стола деньги, портсигар и ценные вещи, за что «благодетель» отправил его в уголовный розыск, а суд — на год в тюрьму. Ростислав с тех пор не был у матери и ничего не слышал о ней. Но год назад она появилась вдруг в — нарядная, моложавая в свои пятьдесят шесть лет, бросилась сыну в объятия рыдая:
— Славик, Славик, Федя бросил меня, что мне делать, я погибаю, несчастная, я готова была отравиться. Пожалей меня, Славик, ты же мой сын! Он отстранился. Когда мать ушла от отца, разрушив семью, она не задумывалась ни об отце, ни о Славике. То, что случилось с ней, было запоздалым возмездием. Федя наконец сообразил, что Любовь Афанасьевна стара для него: люди стали называть ее Фединой матерью. Из беспорядочных фраз, прерываемых плачем, Ростислав понял, что Федя переметнулся к молоденькой, восходящей на кинонебосклоне звездочке, удачно сыгравшей роль в фильме, сценарий которого писал вместе с другими и Федя. Мать то ругала Федю, которому она принесла в жертву мужа и двух сыновей, то признавала Федино благородство — ушел из квартиры, забрав с собой лишь костюмы и сорочки. Оставил мебель, ковры, подписные издания и пачку приглашений на фестивали. — Но куда я пойду одна? Какими глазами стану в глаза смотреть людям?! И как я встречусь с ним, подлецом, когда он поведет под руку свою отвратительную девчонку? Сцена становилась совсем неприятной. Ростислав поспешил ее прекратить. Не находя искренних слов утешения, он спросил, не нуждается ли мать в деньгах. — Нет, не нуждаюсь. Федя мне оставил одну из своих сберегательных книжек. Воображаю, как взбесилась бы эта кинозмея, если бы только узнала! О, у Феди все же благородное сердце!
. Перед гостями выступает народный артист СССР В.В.Санаев. В президиуме встречи (слева направо): засл. артистка РСФСР Н.В.Румянцева, артист И.Г.Лапиков, И.В.Макарова, народный артист РСФСР С.А.Мартинсон, народная артистка РСФСР Л.Н.Смирнова, засл.артистка РСФСР А.Д.Ларионова, народная артистка РСФСР Н.В.Мордюкова, актриса Л.А.Чурсина и др.
Припудрив опухшее от слез лицо, мать попросила свести ее в Дом офицеров: ей надо развлечься, рассеяться. Ростислава покоробило, когда она стала кокетничать с его сверстниками. Господи, она с ними заигрывает и еще надеется на успех! Да ведь она почти старуха! Он поспешил проводить ее на вокзал. Мать уехала. Ростислав так и не понял, зачем она приезжала. Взыграли ли материнские чувства? Или не перед кем было поплакаться? Но она же знает, что Ростислав затаил неприязнь к ней, ведь она испортила жизнь отцу на долгие годы! Отец много лет любил Елену Сергеевну, но не развелся с матерью, стремясь сохранить семью. Мать уехала, расцеловав на прощание сына и испачкав ему щеки едко-красной помадой. А через несколько месяцев пришла телеграмма: «Немедленно вышли телеграфом пять тысяч очень нужны любящая мама». Любящая мама... вышли пять тысяч... Пяти тысяч у него не было, но, может быть, она действительно попала в беду? Он послал ей две тысячи и не получил ни ответа, ни благодарности...
7
11-й выпуск Ленинградского Нахимовского военно-морского училища.
Когда Ростислав стал командиром, в помощники ему назначили старого дружка по Нахимовскому — Игнашу Барышева. Оба были довольны и целый вечер вспоминали детские годы. Припоминали преподавателей, «дядек» — старшин, первые свои увлечения девочками, приходившими на балы в училище. — А помнишь тайный «чердачный штаб»? — Ну еще бы! «Чердачный штаб» был создан с самыми благими намерениями. Юные нахимовцы стремились к романтике и романтику эту видели в тайных собраниях. Хотя их сообщество было подобно тимуровскому, строгие воспитатели усмотрели в тайных собраниях на чердаке нечто совсем неприемлемое и, разгромив «штаб», еще долго производили расследования — не было ли в действиях юных романтиков чего-нибудь криминального?
Знак "тайного" общества, созданного в ЛНВМУ в 1945 г. в составе: Виталий Долгов, Игорь Дуркин (автор тату), Вадим Внуков, Евгений Скворцов. Долгов - самый начитанный: Лев Кассиль, «Кондуит и Швамбрания». Собирались в помещении под шпилем, там и наколки себе нанесли. Рисовали карты. Со временем нтерес иссяк, появились новые увлечения, а наколки остались. - Из воспоминаний капитана 1 ранга Вадима Дмитриевича Внукова, выпускника 1951 г.
— А помнишь наш первый выход в море? — Еще бы! — Я думал, у меня сердце вырвется... Вспоминали училище имени Фрунзе, бесконечные полутемные коридоры, зал Революции, сумеречный компасный зал, о котором так хорошо писал поэт-моряк Лебедев, картинную галерею, где на темных полотнах фрегаты палили из пушек желто-красным огнем. Друзья разоткровенничались. Игнаша сказал, что он счастлив служить под началом Ростислава. Он вовсе не чувствует себя ущемленным (Игнаша до сих пор старший лейтенант). Что делать, проболел целый год. Жестокий плеврит одолел, Игнашу хотели совсем списать с флота. Каких героических усилий ему стоило убедить эскулапов, что он флоту будет служить всю жизнь! Ростислав подумал, что передает должность штурмана и помощника в верные руки — человеку, трогательно и беззаветно любящему флот. «Сработаемся», — с нежностью посмотрел он на щупленького Игнашу. «Сработаемся», — решил и Игнаша, когда Ростислав сказал дружески: — Запомни только, что ты пришел на корабль, экипаж которого станет отличным. Во что бы то ни стало! Будем держаться! «Будем держаться!» — произносилось как клятва в Нахимовском перед экзаменами, перед первым выходом в море...
Нахимовцы 2-го выпуска Рижского Нахимовского училища (1950 г.) сдают экзамены. Справа сидит Александр Алексеевич Шауров, в дальнейшем контр-адмирал.
Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
Аппетит приходит во время еды. Удачный опыт с эсминцем США, удачный в том смысле, что никаких подозрений в отношении Сафиных даже близко не возникло, разогрел террористический аппетит Ралифа Сафина и его чёрного змеиного семейного клубка. Следующей жертвой были выбраны русские моряки и атомная подводная лодка "Курск". Конечная цель - радиоактивное заражение мирового океана. Сперва я не понял, о чём идёт речь... - И только сейчас догадался - в самом деле, если бы ЯДЕРНЫЙ реактор на АПЛ "Курск" не заглушили, а его могли НЕ ЗАГЛУШИТЬ в условиях стремительно распространявшихся взрывной волны, огня и разрушений, то что бы тогда произошло с нами? - Это был воистинну дьявольский расчёт чёрных звероподобных Сафиных... - Сами вспомните, сколько длилась операция по поднятию "Курска"? - А теперь представьте себе, что все эти долгие месяцы в мировой океан поступала бы, вместе с сильными течениями, радиоактивная заражённая вода с места теракта. - Бог милует Россию и мир. Бог нас очень сильно милует... - Справа - икона Божией Матери, Знамение, Курская-Коренная, окаймлённая фотографиями русских мучеников, моряков-подводников с АПЛ "Курск". Сами вспомните, как мучительно долго умирали и не сдавались русские моряки после чудовищного теракта, расчётливо устроенного чёрными безжалостными кривоногими мусульманами-террористами Сафиными. - Слева внизу вы видите реальный кадр из личного фильма чёрной кривоногой и необычайно жестокой мусульманки-террористки Сафиной Алсу. На кадре видна змеевидная (диагноз психиатра) садистка Сафина Алсу, открывающая кран, из которого хлещет тёмно-красная человеческая кровь. - Рядом с чёрным зверем Алсу предусмотрительно приготовлена чистая белая тарелка... - Вот реклама жуткого фильма зверя - - Говоря языком фактов, взрывотехническая экспертиза ФСБ, которая обеспечивала оперативное сопровождение по делу о гибели АПЛ "Курск", достоверно точно установила, что "Курск" погиб в результате взрыва, эпицентр которого находился внутри торпеды. - Руководитель взрывотехнической лаборатории ФСБ в частном порядке, отвечая на вопрос, почему произошёл взрыв внутри торпеды, ответил - "Это только Бог знает. Мы установили точно, что ни завод-изготовитель торпеды, ни моряки-подводники никак не могли повлиять на то, что произошло. Их вины в этом нет. - Чтобы убедиться в этом, в ходе следственных действий такую же торпеду бросали с вертолёта, и делали с ней всё, что только можно себе представить, чтобы попытаться любыми путями спровоцировать взрыв, как на АПЛ "Курск". - Всё было бесполезно. Ясно одно - торпеда взорвалась не по стечению случайных обстоятельств, а каким-то дьявольски изощрённым и продуманным образом." - Другой эксперт, пожелавший остаться анонимным, рассказал: - "Мы грешили на американцев, но в Россию сразу прилетел Директор ЦРУ, который никогда до этого, и никогда после, в Россию не приезжал. Он привёз материалы и убедил нас, что США никаким боком к этому взрыву не причастны." - Более того, согласно источнику, чья информация ВСЕГДА оказывается оперативно значимой, Ралиф Рафилович Сафин и Марат Ралифович Сафин в Лондоне даже создали особую террористическую группу именно для планирования, организации и осуществления на АПЛ "Курск" чудовищного теракта, замаскированного под техногенную катастрофу. - Подготовка к этому теракту шла больше 2 лет - согласно источнику. Первые встречи прошли в Лондоне, где обсуждался выбор цели и другие основные параметры намечаемого теракта. Подбирались исполнители, технический руководитель теракта. - Опыт у Сафиных уже был - тот же эсминец ВМС США USS Cole. Военно-морская разведка США ведёт расследование причастности Сафиных к организации теракта на эсминце USS Cole. Я лично разговаривал с сотрудником этой спецслужбы. Меня считают за русского шпиона, поэтому многое осталось не ясным. Понятно только одно - у США есть веские основания подозревать Сафиных в организации, из Лондона, теракта против USS Cole. - Аппетит приходит во время еды. Удачный опыт с эсминцем США, удачный в том смысле, что никаких подозрений в отношении Сафиных даже близко не возникло, разогрел террористический аппетит Ралифа Рафиловича Сафина и Марата Ралифовича Сафина. Следующей жертвой были выбраны русские моряки и атомная подводная лодка "Курск". - Источник рассказал, что самое непосредственное и активное участие в планировании и осуществлении теракта на АПЛ "Курск" приняла лично Сафина Алсу Ралифовна. - Более того, источник утверждал, что Сафина Алсу Ралифовна была инициатором и идейным воплотителем теракта в московском метро на станциях "Лубянка" и "Парк культуры", и теракта на Саяно-Шушенской ГЭС, также замаскированного под техногенную катастрофу. - А вот теракт на шахте "Распадская" инициировал и осуществлял в основном Марат Ралифович Сафин. - При этом источник утверждал, что все трое Сафиных (на самом деле чуть больше), трое основных руководителей тайных террористических процессов, являются как-бы одним целым. Они взаимодополняемы. - Курском сейчас занимаются ГРУ и Департамент военной контрразведки ФСБ. - ГРУ это ГРУ. - Там будут новости. - Скоро.
.jpg)
