«Кто за то, что бы объявить старшему лейтенанту Васильеву строгий выговор, с занесением»,- замполит выпрямился, на лице комиссара отразилась вся долгая и трудная борьба мирового коммунизма с несознательными гражданами, а то и просто вредителями, мешающими строителям нового общества. Но, видимо, он просто не понял, что потерялся в пространстве и времени. Чай не тридцать седьмой год на дворе, а 1980. 1980 год, високосный. Год продолжения недавно начавшейся афганской войны, пошли двухсотые, год обрезанной Олимпиады 80, год смерти Владимира Семеновича Высоцкого. В этот год СМП (Северное машиностроительное предприятие – самая большая судоверфь для производства подводных атомоходов и других боевых кораблей) вывела на воду четыре атомных подводных ракетоносца. В том числе и наш – Ракетный подводный крейсер стратегического назначения К-433. Отвлеклись. Так вот, вместо леса рук, пламенный борец за чистоту марксизма – ленинизма и собственного благосостояния (не знаю, что поставить на первое место, наверное - второе?) увидел лишь одну неуверенно поднятую – секретаря партячейки корабля. Но у секретаря выбора не было, как вы понимаете. Очередной удар в штангу, наверное, подумал замуля. Но, что делается под черепной коробкой пламенных борцов за свое благосостояние, нам не ведомо и поэтому оставим все попытки анализировать не анализируемое. А началось всё с того, что двадцать пятого июля 1980 года наш подводный крейсер, покинув утробу 50 цеха, выехал по рельсам на колёсах и поехал в док, для того, что бы наконец попасть в свою стихию и стать подвижным в подвижном («Mobilis in mobile»). Традиция встречи новорожденного корабля его экипажем не только предполагает разбитие шампанского, командиром об нос, а механиком об винты, но и подкладывания железных рублей и наручных часов под колеса тележек на которых едет по рельсам лодка весом 13 000 тонн. Естественно часы, расплющившись, фиксируют время торжественного момента, а Ильич на рубле расплывался в улыбке (большинство металлических рублей в то время были с профилем вождя). Эту улыбку вождя и заметил замполит. И чем-то она, улыбка, ему не понравилась. Дело дошло до персонального дела Лехи, который из многих только и попался, замом "был схвачен и нахлобучен". Что было дальше – вы уже знаете. Короче замполит пролетел на фанере. Не поддержали его коммунисты нашего экипажа. Ну а что мы? После славного события обретения подводной лодкой родной стихии, мы всей гурьбой направились в РБН – ресторан "Белые Ночи". И вот, что больше всего, запомнил тот же Леха - это как два его товарища, такие же как он старлеи, при параде с кортиками на боку, дважды прошли строевым шагом отдавая честь поворотом головы по теплоцентрали улицы Первомайской города Северодвинска, чем вызвали неподдельный восторг у Лехи и местных жителей, а Санька Щербаков долго пытался открыть люк канализации, а когда получилось, заорал туда: - "Эй внизу принимай!". О чем он и рассказал Леха Васильев мне 25 июля 2020 года, в день сорокалетия знаменательного события - вывода из цеха подводного ракетоносца К-433, в будующем – «Святой Георгий Победоносец».
PS.Личности двух бравых старлеев были установлены после двух стаканов. Это Сергей Леонидович Ураков, в будущем акванавт и командир, а второй - ваш покорный слуга, возомнивший себя прозаиком.
В Интернете много достопримечательностей и даже чудес, в том числе, по моей оценке, сайт Откровений Создателя, называемый «Благая Весть». Здесь с завидной регулярностью появляются тексты, которые приписываются Творцу всего сущего. В последние годы (а продолжаются послания уже более 10 лет) они имеют форму катренов – четверостиший, по определению имеющих завершенный смысл. Вот о смысле этих посланий я и хочу поговорить, не оставляя без внимания также форму.
Здесь много примечательного. Во-первых, стихотворная структура весьма свободная, а грамматика оставляет желать лучшего. Иногда проявляется удивительная безграмотность, путаница в использовании частиц не- и ни-, нелепая пунктуация. Это мешает добраться до понимания сути посланий.
Общая их направленность не вызывает сомнений – это призыв к человечеству быть лучше, чище, ближе к Богу. При этом текущее состояние общества определяется как катастрофическое, апокалиптическое, разобщенное и погрязшее в мамоне. Послания пронизаны призывами к некому единению, всеобщему равенству, обращению к Богу, причем все религии объявляются вредоносными. Постоянно говорится о грядущей новой эпохе (шестой расе), выделении когорты избранных, призванных направлять грядущее преобразование человечества.
Послания довольно противоречивы, причем порою противоречат сами себе в пределах одного текста, а уж между разными по времени посланиями противоречий еще больше. Во всем потоке текстов трудно обнаружить определенную конкретность, цельность, реалистичность. Суть как бы скачет от послания к посланию, от катрена к катрену, создавая в голове сумбур, особенно при чтении нескольких текстов подряд.
Наблюдается удивительный эффект: если во взятом наугад катрене поменять местами строфы, смысл не изменится (то есть его не убавится и не прибавится). Более того, если взять строфы группы катренов, перемешать их и сгруппировать по-новому, эффект будет тот же: смысла будет не больше и не меньше, он будет также неуловим. Вот где полное торжество теории профессора А.К. Жолковского об инвариантности текстов.
Некоторый моменты этой противоречивости просто раздражают. То судьбы человечества объявляются предопределенными неким план-графиком Создателя, причем подчеркивается тщетность попыток людей как-то их изменить или отвергнуть. То выдвигаются требования к тем же людям следовать неким правилам и нормативам, без чего их судьбы не определятся. Или объявляются некие, весьма неопределенные, планы по преобразованию общества, а потом неожиданно сообщается, что они уже выполнены, преобразования произошли и цели их достигнуты – мы (или группа избранных) уже живем в новом мире (новой эре, иной эпохе, возросших «вибрациях»). Все это излагается не целостно, а фрагментами, перемежаясь то построением неких организационных структур, называемых октаэдрами, то призывами обратиться к Богу, отвергая при этом всякую религию. Вплетение сюда некого Белого братства совсем запутывает дело, так как это самоназвание уже изгажено и отвергнуто в общественной сфере.
Вызывают опасение постоянные экивоки в сторону исключительной роли Руси, в понимании этого то как территории, то как народа. Якобы только Русь является носителем доброго духа, благости и добронравия, ей предназначено возглавить род человеческий. Выделение одного народа перед другими закладывает мину глубоких противоречий и противостояний в будущем, и тем более отстоит от присутствующих здесь же призывов к равенству. Вспоминается анекдот, где еврей обращается к Богу: «Господи, мы веками были избранным народом. Нельзя ли теперь избрать кого-нибудь другого?»
Я называю эти откровения достопримечательными потому, что само по себе каждодневное создание двухстраничного текста является трудовым подвигом. (Вспомните «Ни дня без строчки» Ю. Олеши или обязательные ежедневные 2000 слов у Мартина Идена.) Я сам немного пишу и знаю, как трудны здесь регулярность и производительность. Поэтому хочется понять содержание и назначение посланий.
В сети подвизается отставной офицер А. Рыбалко, позиционирующий себя как посланника Творца, утверждая, что именно он принимает и выпускает в свет эти послания. Я решил обратиться к нему за разъяснениями. Я говорю ему: «Саня (а мы дружны с детства как земляки, затем однокашники, затем сослуживцы), скажи мне пожалуйста, в чем смысл и предназначение этих посланий. Я их регулярно читаю, вроде бы понимаю каждое слово, но не могу уловить целостного смысла». На что Саша мне ответил просто: «Если ты не понимаешь, значит тебе этого не дано». Это напомнило мне увещевание профессора Волгина в пору обучения в Военно-морской академии: «Если вы чего-то не понимаете, то вам этого не надо».
В то же время нельзя сказать, что Послания возникли на пустом месте и страждущему человечеству ни к чему. В мире возникает множество событий и проявлений, вызывающих тревогу за судьбы народов и состояние планеты. Страждущая мысль ищет возможности и пути позитивного изменения ситуации.
Безудержное потребление энергетических и материальных ресурсов планеты, сопровождающееся столь же возрастающим ее загрязнением, ведет к изменению климата и исчерпанию запасов энергоносителей. Атмосфера переполнена парниковыми газами, лоно обременено всеми видами отходов, океаны несут круги и пояса мусора. В недрах на месте извлеченных материалов образуются влияющие на ландшафт пустоты, грунтовые воды опускаются, способствуя засухе. В атмосфере множатся гигантские аномальные проявления. Эти возмущения планетарного масштаба требуют осознанной оценки человечеством и выработки адекватного отклика, согласованного и концентрированного, охватывающего страны и континенты. Требуется единение стран и народов в созидании устойчивого и процветающего будущего человечества.
А что мы видим сегодня? Налицо деструкция государственно-политического миропорядка – расстройство и распад союзов, расширение форм и способов разрешения межгосударственных противоречий (объективных и надуманных, искусственных), возрождение и усиление бряцания оружием в угрозу ближним и дальним соседям. Окно Овертона в этой сфере все расширяется и расширяется: о чем раньше и думать не смели, теперь провозглашается походя, ежедневно, применительно к различным по весомости случаям и поводам. Политики легко произносят фразы о возможности тех или иных ударов вплоть до ядерных, в руководящих документах ряда стран снижен порог применения ядерного оружия, хвастовство дальнобойностью, мощностью и неуязвимостью вооружения достигло уровня рекламных кампаний.
И никто не озабочен ростом вооружений и силового противостояния. Даже в проявившейся заботе к климатическим проблемам все сведено к сомнительной роли выбросов углекислого газа, оставляя без внимания все возрастающий милитаризм. Представьте, миллионы человек, сотни тысяч единиц авто- и бронетехники, десятки тысяч самолетов и вертолетов, тысячи кораблей и подводных лодок постоянно задействованы на лоне матушки Земли. Вот где массовое, не эффективное, ничем не оправданное потребление и столь же массовое загрязнение.
Не менее тревожно повсеместное обращение властей к насильственным актам в отношении собственного народа, усиление роли и возможностей госструктур в прямом воздействии на общественную, деловую и личную жизнь граждан. Не буду говорить о других странах, а у нас в России это становится очевидным. В законодательстве все больше запретительных мер с весьма широким, порой неопределенным толкованием правонарушений. Введено в оборот несколько универсальных терминов противоправного поведения (терроризм, сепаратизм, коррупция, иностранный агент), само приложение которых определяет виновное положение лица, мероприятия, движения, мысли.
Презумпция невиновности практически выведена из употребления. Появились государственные органы, обладающие правом прямого действия, без суда и следствия выносящие подлежащий немедленному исполнению вердикт. Они представляют потерпевших, они и следователи, и прокуроры, и судьи, и экзекуторы. И хотя известно, что подобная практика контрпродуктивна, такой подход действует и процветает. Похоже, они ориентируются на давнее, но не отмененное постановление о непогрешимости некоторых органов. Образуется нечто вроде порочного круга: над всем есть наблюдение, а там контроль, а там присмотр, а над ними надзор, прокуратура, суд, приставы, Росгвардия. Любое действие идет с опаской на этот пригляд, а по совести когда?
Так для примата совести требуется определенная нравственная ориентация, создаваемая идеологией и питаемая моральным климатом. Издревле морально-этическую атмосферу формировали устремленность к государственности (исторически самодержавия) и всеобщей религиозности (исторически православия). Большевистские новации устранили и то и другое, после чего (преодолев догматизм коммунистической религии) открылась дорога безответственному либерализму и бездушному прагматизму. В первые годы перестройки казалась нелепой и невозможной переориентация деловых устремлений исключительно на прибыль. Я помню, казалось просто смешным изложение в уставе цели нашего учреждения (я работал в одном из ЦНИИ МО) как получение прибыли. Для нашего понимания это было бессмысленное приложение канцелярского штампа. Но это стало действовать, у нас исчезли уборщицы и средства на патентование изобретений, перестали течь краны и потекли крыши, застыло обновление вычислительной техники (а когда-то у нас стояла БЭСМ-6 с заводским номером 2).
Всеобщая нацеленность на прибыль стала общей причиной дискомфорта общественных отношений. Она закреплена в первичных организационных документах хозяйствующих субъектов, продлена в распорядительных и методических материалах и доведена в качестве императива до всех работников и служащих. Все должны думать о прибыли и экономии. Но на средних и низовых рабочих местах экономить можно только что-то сокращая или подменяя чем-то низкосортным, не увязывая это с далеко идущими последствиями. Вот и оказываемся мы в окружении суррогатов, подделок, иммитантов продуктов, товаров, лекарств, а также дорог, пароходов, строений и т.д. и т.п. К тому же желание скорейшей прибыли приводит к небрежению отдаленными результатами, ограничивает простор деятельности и тягу к масштабным проектам. Но хуже всего, что подобная ориентация разъедает душу, делает нас черствыми, подозрительными, лукавыми, ориентированными на то, чтобы рассматривать каждого встречного или как объект своей наживы, или как наживающегося на тебе.
Что-то не то происходит с системой ценностей. Их градация вырабатывается в подсознании человека неосознанно в процессе общения, воспитания, обучения, контактов в семье и на работе, прочитанными книгами, искусством и спортом. Немалую роль играют общепринятые настроения и государственные установления. В целом психологи называют это перцептивной антиципацией. Вот мы с вами жили в пору, когда нашу страну называли великой, и она была великой, провозглашали дружбу народов, и была дружба народов, осуждали кичливое богатство, и никто не рвался к богатству. Конечно, обратное тоже имело место, но оно осуждалось и скрывалось. И мы радовались жизни и жизнь радовала нас. Сейчас с повсеместной ориентацией на прибыль и так называемую свободу перцептивная антиципация переменилась, хорошее и плохое, приемлемое и неприемлемое, допустимое и недопустимое, доброе и дурное, приятное и отвратное зачастую поменялись местами.
Переход к иным общественным отношениям, иной системы ценностей, иной морали возможен, если целью бизнеса будет не прибыль, а товар, услуга, миссия, служение. Если бизнес по-прежнему сосредоточится на прибыли, он задушит сам себя в безудержном повышении цен, тарифов, накруток. Желательно основываться на формуле Товар – Деньги – Товар, где финансы играют роль смазки хозяйственного механизма, а не на формуле Деньги – Товар – Деньги, где результат труда (Товар) нужен только для приращения денег. Именно при последнем подходе в качестве товара сгодится всяческий суррогат, подделка, брак и халтура.
Немалую тревогу будят подвижки во взглядах на семью. Безумное толкование свобод и эквивалентностей не просто меняет представление о семье как гнезде пестования детей, но вообще разрушает институт семь и связь поколений. Тут стоит напомнить, что человек единственный вид животных, который знает и чтит своих предков, заботится о них в старости и совершает погребение с уходом за могилами. Такой глубокий контакт с предыдущим поколением обеспечивает не только биологическую, но и интеллектуальную преемственность.
Пока же мы наблюдаем, как жаждущие власти, богатства, господства, манипулируя пристрастием многих к кажущемуся спокойному бытию на пике потребления и удовольствия, разжигают кровавую рознь между странами и народами, расширяют под шумок свои владения и приумножают капиталы. Попраны нравственность и мораль, забыты сострадание и милосердие, любовь сведена к сексу, секс – к соитию, а то – к щекотанию гениталий, семья считается нелепой условностью, а дети – обузой. Бытует вандализм, слова «достоинство», «честь» практически вышли из общественного употребления.
С сожалением можно констатировать эрозию общественных отношений на всех уровнях: личность, семья, социум, государство, человечество. При таком движении современной истории можно усмотреть позитивную направленность тех самых Откровений Создателя.
При всей своей разнородности, разрозненности, противоречивости и неконкретности в них есть определенная направленность к неизменным для всех текстов положениям и императивам. Это прежде всего постоянное провозглашение необходимости единения, согласия, равенства, нейтральности пристрастий, отстранения мамоны, преодоления разногласия религий с устремлением опять же к единому Богу. Множественность посланий создает развернутую информационную среду определенного настроя и предпочтений, создает убежденность в возможности и целесообразности необходимых перемен, показывает контуры предпочтимой организации общественной жизни. Очень может быть, что подобное информационное давление уготовлено для направления движения умов как бы в естественное русло, чтобы в потоке вроде бы отрывочных постулатов формировалось целостное и действенное убеждение. Таким путем наше подсознание наполняется внушаемыми истинами, формируя ту самую перцептивную антиципацию.
Так вот, тексты посланий, если их просто регулярно читать, не вдаваясь в пристальный анализ, оставляют в умах определенный настрой, веру в светлое будущее, нацеленность на перемены силами свыше, готовность принять грядущие новации как благие и неизбежные. Те, кто силен духом, найдет в них рычаги воздействия, для тех, кто немощен, отыщутся отдушины пассивного содействия, организаторам показаны эффектный структуры, паства удовлетворяется системным давлением Божьего промысла. Перефразируя известное выражение, можно сказать: «Каждый читает свое Послание». Послания ориентированы на внедрение определенной идеологии, которую нельзя назвать абсолютно новой, ибо она представляет выборочную смесь сущих философских, религиозных, футурологических и апокалиптических положений, подобранных в альтернативу господствующим ныне умонастроениям.
Пока еще Послания существуют автономно, и круг их читателей определяется любознательностью и случайным выбором пользователей Интернета. Но могут появиться те, кому это надо. Тогда реальное их воздействие на широкую публику может быть усилено путем целенаправленной выборки и активной подачи материала в контексте текущих событий. Тогда найдутся адепты не только бойко провозглашающие изложенные в них истины, но и способные к реализации их в действенных формах общественной жизни: программах партий, организационно-методических рекомендациях, модных тенденциях в литературе и искусстве. Это способно привести к заметным изменениям массового сознания и коренным переменам в жизни человечества.
Кажется безумной фантастикой, но все же, все же, все же…
- “170 лет назад 1 августа 1850 года русский моряк и патриот Геннадий Иванович Невельской поднял в устье реки Амур Российский государственный флаг и объявил о присоединении обширных дальневосточных территорий к России”.
Но почему после этого в Петербурге разразился скандал и за такую “дерзость” сановники предлагали разжаловать Г.Н. Невельского?
В 1850 году Невельскому присвоили звание капитана I ранга и он начал экспедицию к устью Амура. И хоть ему было предписано "не касаться устья Амура", он основал там первое русское поселение - Николаевский пост (ныне Николаевск-на-Амуре).
Там был поднят флаг Российской империи и капитан I ранга Г.Н. Невельской объявил, что эти земли принадлежат России.
Вот здесь-то и разразился скандал. Сановники в Петербурге сочли его действия самоуправством. За сию неслыханную дерзость даже предлагали разжаловать в матросы, что и было предложено Николаю I.
В чем причина?
Министры не хотели какого-либо конфликта с империей Цин из-за этих спорных территорий (почему спорных - объясняю ниже) .
Кроме того, играли роль соображения финансового характера. Мол, кто будет платить за освоение этих земель и содержание там войск? Казна?!
Но император рассудил иначе.
На докладе по поводу экспедиции Г.Н. Невельского Николай I изволил начертать:
"Где раз поднят русский флаг, там он спускаться не должен". И повелел наградить дерзкого (по мнению сановников) капитана 1 ранга орденом Св. Владимира 4-й степени.
Невельской совершил еще несколько экспедиций на Дальнем Востоке.
В октябре 1853 года он поднял русский флаг на Сахалине.
Дело в том, что до 1860 года, подписания Пекинского договора, территория устья Амура относилась к спорной территории с Китаем, поскольку правый берег устья Амура принадлежал Китаю, а левый - России.
Как же осваивалось Приморье русскими землепроходцами и когда оно полностью стало частью России и излагается в моей статье, (которая была уже подготовлена к моменту появления вышеназванной статьи об экспедиции Г.Н. Невельского). Вот так совпали перекликающиеся темы..
В 1636 году, в царствование Михаила Федоровича Романова, из Енисейска вышла партия из 36 человек, под начальством атамана Ильи Перфирьева для “проведывания пути” по Ангаре на Лену и Витим. Поднявшись к югу по реке Олекма ( правый приток Лены), Перфирьев дошел до Амура и сообщил о ней первые сведения.
Так что впервые Россия узнала о реке Амур после похода Ильи Перфирьева.
Ерофей Хабаров прошел по Олекме только в 1649 году
В 1640 году отряд казака Ивана Москвитина, перезимовав в построенном ими зимовье на берегу Охотского моря, обследовал побережье от реки Уды (правый приток Селенги , впадает в Охотское море) до реки Тауй.
От местных жителей он получил сведения о существовании на юге большой реки Амур, с многочисленными притоками (Бурея , Зея, Шилка и др.). Отряд устремился к югу, к Амуру, но из-за недостатка провизии и бегства проводников вынужден был вернуться в Якутск.
Сведения о реке Амуре, полученные от Перфирьева, побудили Якутского воеводу Головина снарядить в 1643 году под начальством “казачьего головы” Василия Пояркова экспедицию в составе 134 человек при одной пушке для завоевания приамурского края.
Выйдя на судах летом 1643 года из Якутска, отряд Пояркова в 1644 году достиг реки Брянты, притока Зеи. Здесь его отряд наполовину был разбит якутами, еще многие умерли от голода и болезней. Поярков, потеряв много людей, отказался от “покорения края” , и по Амуру пошел к морю, которое достиг осенью 1645 года.
Перезимовав в устье Амура, построив вместо стругов морские суда, Поярков двинулся вдоль побережья Охотского моря, открыв по пути Шантарские острова и Сахалин. Затем сухим путем, частью реками отряд в июле 1646 года вернулся в Якутск.
Он привез первые описания устья Амура, Сахалина и Шантарских островов.
В 1649 году началась экспедиция Ерофея Хабарова на Амур. Набрав около 70 человек “охочих людей” Хабаров при содействии Якутского воеводы Францбекова, на судах через несколько рек добрался до Амура, но встретив сопротивление местных туземцев вернулся обратно.
В 1651 году, собрав новый отряд в 150 человек, снова отправился на Амур.
В занял укрепленное селение Албазин князька на Амуре, недалеко от слияния рек и ,
24 марта 1652 года отряд Хабарова подвергся нападению китайского войска в устье реки Сунгари. Против него китайцы выставили целую армию-1000 человек с артиллерией .
Отряд Хабарова отбил нападение с большими потерями для китайцев.
Не желая осложнять отношения с Китаем Хабарова отозвали, заменив его сотником Онуфрием Степановым.
В 1654 году был построен укрепленный городок - Нерчинский острог, в месте впадения реки Нерчи в Шилку, ставший базой для продвижения русских в Приамурский край.
В 1655 году китайское войско в количестве до 10000 человек при 15 пушках нападают на острог.. Десять дней китайцы осаждали острог, но отступили с большими потерями.
30 июня 1658 года китайская флотилия из 47 речных судов напала на отряд сотника Онуфрия Степанова, плывший по Амуру на 15 стругах с ясаком ( данью), собранных с даурских туземцев.
В упорном бою китайцы сумели нанести поражение отряду Степанова, Сам Степанов и большая часть казаков погибли.
В 1667 году в Тобольске по приказу царя Алексея Михайловича под руководством Тобольского воеводы Петра Годунова был был составлен подробный географический обзор Сибири, состоящий из чертежей и текста:
- « за свидетельством всяких чинов людей, которые в сибирских во всех городах и острогах , кто где бывал и городки и остроги знают доподлинно , и какие ходы от города и до города, да и от слободы до слободы и до которого места и дорого и земли и урочища и земель и сколку дней и сколку езды и верст, и где между слобод Тобольского построить от приходу военных людей , какие крепостцы и посколку человек в которой крепости посадить драгун, с которой крепости сколко ходу дней и недель м степью и водами аж до Китая”.
В 1685 году произошло нападение китайских войск на Албазин. Китайцы имели войско численностью пять тысяч человек с артиллерией. Русский гарнизон , защищавший крепость, имел 450 человек при нескольких пушках.
Русские после упорной обороны сдали крепость, которую китайцы разрушили. Гарнизон под начальством воеводы Толбузина по договору с китайцами ушел в Нерчинск.
В 1686 году русский отряд в 1000 человек, под начальством вновь воеводы Толбузина вернулся в Албазин и начал его восстановление.
Но опять подверглись нападению китайских войск численностью до 5000 человек с 40 пушками. Началась осада крепости. Толбузин был убит, иссякли продукты, гарнизон понес большие потери, но отверг предложение китайцев о сдаче.
Вскоре китайцы сняли осаду ввиду того, что начались мирные переговоры России и Китая.
Поскольку русские не знали китайского языка, а китайцы — русского, переговоры велись на латыни.
27 августа 1689 года в Нерчинске окольничий Федор Головин от имени Российского царства подписал первый мирный договор с Империей Цин, который установил границы между китайскими и русским владениями на Дальнем Востоке.
По этому договору граница определялась по рекам Горбица и Аргунь.
Амур в среднем и нижнем течении отходи к Китаю.
К России отходило все пространство земель , лежавшее к востоку по Хинганскому хребту, до самого Охотского моря. Земли к северу от Амура оставались неразграниченными. Крепость Албазин Россия обязывалась срыть.
Этот договор создал основу для торговых отношений и мирного сосущесвования Российского царства и Китая.
Крымская война 1856 года и необходимость защиты северного тихоокеанского побережья от англичан и французов вызвали необходимость посылки на Дальний Восток правительственных войск России. Проще всего это было сделать по Амуру.
Но всякий раз на это требовалось разрешение Китая. Вопрос урегулирования отношений по этой реке встал на повестку дня.
Но Китай считал саму реку Амур и все прилегающие к ней территории своими и на переговоры не шел. Помогли России в некотором плане французы и англичане.
В то время население Китая было поголовно поражено наркоманией. «Начиная с чиновного сословия правительственных учреждений, вплоть до хозяев мастерских и лавок, актеров и слуг, а также женщин, буддийских монахов и даосских проповедников - все среди белого дня курят опиум, приобретают трубки и все принадлежности для курения опиума», - докладывали императору.
И этому способствовали англичане и французы, наладившие торговлю опиумом, употребление которого в Китае все же было под официальным запретом.
Везли они его судами из Индии. Китайская элита воспротивилась этой торговле, начали изымать опиум и жечь его принародно. Тогда европейцы объявили Китаю войну.
Объединенные силы высадились на побережье и начали наступление на столицу Китая Пекин. Само существование имперской власти стало под угрозой.
Россия не могла не воспользоваться моментом и предложила Китаю союз, свое посредничество в утихомиривании иностранцев взамен за Амур. Китайцы согласились.
16 мая 1858 года в городе Хэйхэ главноначальствующий над всеми губерниями Восточной Сибири Николай Муравьев и амурский главнокомандуюший И Шань «по общему согласию, ради взаимной дружбы, для пользы их подданных и для охранения от иностранцев» подписали так называемый Айгунский договор. (Айгунь - старое название Хэйхэ).
По договору левый берег Амура до морского устья отходил России, правый до реки Уссури - Китаю.
По договору Россия получила 600 000 кв.км. - нынешние территории: часть Читинской области, Республики Саха, Хабаровского края, Амурскую область, ЕАО, Магаданскую область.
В процессе переговоров обе стороны все же не пришли к соглашению о границе по Уссури и далее до моря.
Тогда было принято следующее решение: «от реки Уссури далее до моря находящиеся места и земли, впредь до определения по сим местам границы между двумя государствами, как ныне да будут в общем владении Дайцинского и Российского государств».
Когда Айгунский договор ратифицировали, Александр II написал на его тексте:
«Лучшего мы желать не можем».
Но создалась уникальная ситуация, по которой два с половиной года Приморье находилось под совместным управлением двух государств - Китая и России.
Именно в это время и были основаны Россией почти все те населенные пункты, которые теперь являются основой инфраструктуры Приморского края.
Айгунский договор о переходе к России левобережья Амура, до сих пор является юридическим обоснованием принадлежности к России огромных территорий современного Дальневосточного федерального округа (ДФО).
. Русские же сразу приступили к освоению территории. Уже в 1858 году здесь появился русский военный пост Ольга.
Русско-китайский Тяньцзинский договор подписан 13 июня 1858 года
Он значительно расширял политические и торговые права России в Китае, уравнивая её в этом отношении с другими державами (до подписания этого договора Россия не имела тех привилегий, которыми пользовались англичане, французы и американцы в Южном Китае),
Россия в Приморье укрепилась прочно. Китай был в это время занят своими внутренними проблемами: началась новая война с англо-французской коалицией, которая даже захватила Пекин. Император бежал.
Россия опять воспользовалась этим, пообещав союз Китаю и очередное посредничество. Китай согласился,
14 ноября 1860 г. был подписан Пекинский договор, по которому совместное управление Приморьем упразднялось, и край полностью отошел к России.
К моменту официального включения Приморья в состав России в 1860 году здесь проживало около 4000 русских и 1500 китайцев
В 1859 году император Китая заявил русским, что ратификация Айгунского договора была ошибкой, которую он совершил потому, что, «любя все живое, не хотел, чтобы простой народ Русского государства терпел лишения и стеснения, и дал пустые земли по левому берегу Амура для житья бесприютному народу».
В реальности же прямая угроза иностранцев Пекину не без помощи России миновала и Китай почувствовал силу. Но было уже поздно. Приморье уже хорошо было освоено русскими, появились целый ряд поселений: Раздольное, Посьет, Новинка и Владивосток и др.
Практически с момента подписания до недавнего времени Айгунский договор в Китае считался неравноправным, подписанным под давлением обстоятельств, а значит, несправедливым и требующим пересмотра.
Однако официально результаты договора приняты, и вопрос его пересмотра снят с повестки дня.
Сделал это Дэн Сяопин. В 1989 году на встрече с Горбачевым в Пекине
Дэн Сяопин сам предложил «закрыть прошлое, открыть будущее».
Он коснулся Айгунского договора и обозначил свою позицию - объявил, что по неравноправным договорам к России отошли 1,5 млн км2 китайской территории.
Но сказал: «Будем считать, что я высказался и забыл сказанное. И коснулся этого вопроса, чтобы поставить точку. Пусть ветер сдует эти вопросы и после нашей встречи мы уже не будем возвращаться к этой теме. Будем считать, что с прошлым покончено».
Истоки же пограничных конфликтов России и Китая в XX веке лежат в несовершенстве условий Пекинского договора от 14 ноября 1860 года, согласно которому водное пространство и острова не были разграничены, охраняемая линия границы сложилась исторически и на ряде участков оспаривалась Китаем.
С прошлым действительно покончено.
Границы, определенные Айгунским договором, официально признаны обоими государствами и пересмотру не подлежат.
Летом 2005 года Государственная Дума Российской Федерации ратифицировала Дополнительное соглашение, окончательно определяющее нынешнее состояние границы с Китаем.
Сегодня Китай не претендует ни на один метр территории Российской Федерации.
Но остается историческая память: в китайских школьных учебниках 600 000 кв.км до сих пор определяются как незаконно занятые Россией в 1858 году; тысячи туристов, посещающие Владивосток каждый год, в один голос говорят, что приехали посмотреть на часть своей родины…..
Но это уже их заботы ….
Неприкосновенность наших границ определена и поправками в Конституцию, принятыми в этом году..
170 лет назад 1 августа 1850 года русский моряк и патриот Геннадий Иванович Невельской поднял в устье реки Амур Российский государственный флаг и объявил о присоединении обширных дальневосточных территорий к России.
К сожалению мало кто знает об этом, этот подвиг незаслуженно забыт.
Считая, что результаты работ Лаперуза, Крузенштерна и других исследователей утверждавших, что устье этой великой дальневосточной реки несудоходно из-за того, что воды Амура теряются в песках..., а материковый берег соединяется с побережьем Сахалина перешейком, не дают основания для заключения о несудоходности устья Амура. Карты русских промышленников и мореходов XVIII века, а также «скаски» (рассказы) В. Д. Пояркова и первые русские атласы ясно говорили: устье Амура выходит в пролив, отделяющий остров Сахалин от материка. Г. И. Невельской задался целью исследовать устье этой реки, имевшей большое значение для экономического развития Дальнего Востока и Сибири. После получения им чина капитан-лейтенанта, его собирались назначить командиром на строящийся фрегат «Паллада», и тут, к общему удивлению, он решительно отказался от этого заманчивого предложения и стал просить совсем о другом: о назначении его командиром небольшого военного транспорта «Байкал» - двухмачтового барка. Этот барк был предназначен для перевозки грузов. Он добился назначения командиром на военный транспорт «Байкал», шедший с грузами из Кронштадта в Петропавловский Порт (Петропавловск-Камчатский). Прибыв в место назначения, Невельской стал готовиться к экспедиции. Российско-Американской компании из Кронштадта на Камчатку. Ведь это совсем недалеко от Сахалина, а там и Амур рядом!
Просьбу Невельского удовлетворили - о нем ходатайствовал сам Ф. П. Литке. В конце 1847 года Геннадий Иванович стал командиром «Байкала». Спешил: хотелось спустить корабль на воду раньше срока, сэкономить время. Для этого у него были свои соображения. Не нарушая планов компании, Невельской собрался уже в нынешнем году, не откладывая в долгий ящик, проверить: пригоден ли Амурский лиман для плавания кораблей. У него было время, чтобы всерьез поразмыслить об этом. Все свидетельствовало: такая многоводная река, как Амур, не может бесследно потеряться в песках. Она обязательно должна иметь выход к морским просторам.
Казалось бы, важное для интересов государства дело, которое задумал передовой морской офицер, должно всюду встретить поддержку. Но на пути Невельского встала поистине непроходимая стена косности царских сановников и самого Николая I. «Основанием» для отказа в исследовании устья Амура послужило простое недоразумение. Еще в 1846 году в район Амура был направлен из Ново-Архан-гельска бриг «Константин». Командир его, поручик корпуса флотских штурманов А. М. Гаврилов - человек до крайности аккуратный - неукоснительно выполнял все пункты данной ему Российско-Американской компанией инструкции. А один из пунктов инструкции гласил: «В случае, если при входе в лиман встретите мели, то не должны подвергнуть судно опасности, ибо положительно известно, что устье реки недоступно». Встретив мели, Гаврилов в самый лиман и не пошел, а в своем донесении правителю Российско-Американской компании Ф. П. Врангелю написал, что этот лиман-де доступен только для мелкосидящих судов. Министру иностранных дел графу К. В. Нессельроде этого показалось недостаточно, и он «от себя» приписал: «...река Амур не имеет для России никакого значения». Прочитав сие донесение, Николай I наложил окончательную резолюцию: «Вопрос об Амуре, как реке бесполезной, оставить».
Весьма затруднительным было положение рядового флотского офицера. Ведь ему приходилось идти наперекор самому царю, а такое даром не сходило. И все же Геннадий Иванович Невельской встал на этот путь. Он обратился с просьбой разрешить ему вновь исследовать устье Амура, ссылаясь на старинные документы. Конечно, Невельскому в его просьбе отказали. Правда, после многих ходатайств ему все же было разрешено составить инструкцию для производства описи берегов и глубин Амура. Проект такой инструкции он составил. И стал надеяться на удачу: вдруг проект утвердят?
Тем временем пора было отправляться в путь. «Байкал» вышел из Кронштадта 21 августа 1848 года. Невельской рассчитывал, что, пока он идет к Петропав-ловску-Камчатскому, он получит разрешение на плавание в Амурском лимане.
Надежды не сбылись. Хотя переход из Кронштадта в Петропавловск-Камчатский был выполнен в кратчайший срок, всего за 8 месяцев и 23 дня (на два месяца быстрее обычного), вместо разрешения на плавание в Амурском лимане он получил лишь частное письмо недавно назначенного генерал-губернатора Восточной Сибири графа Н. Н. Муравьева. Тот туманно сообщал, что принимает участие в подготовке инструкции. Но самой инструкции Невельской не получил.
30 мая 1849 года транспорт «Байкал», спешно сдав грузы, вышел из Петропавловской гавани. Но отправился не туда, куда ему было предписано, а в Амурский лиман. Когда транспорт вышел в море, Невельской объявил офицерам: всю ответственность за исход плавания он берет на себя, а их долг - выполнять его распоряжения. Он объяснил, в чем заключается цель его действий, и его слова были столь убедительны, что никто из офицеров не стал возражать.
Поход начался. Северной оконечности Сахалина «Байкал» достиг 17 июня 1849 года. Два дня спустя он пошел на юг, теперь уже вдоль западного берега Сахалина. Началась особо опасная часть плавания - по совершенно не изведанным водам. Решалась и судьба самого Невельского. Он знал: в случае неудачи его ждет суровое наказание.
Беспрерывно лавируя, то и дело промеряя глубины, «Байкал» медленно шел вперед. И вдруг прямо у входа в широкий залив корабль неожиданно сел на мель. Положение сложилось критическое. Однако Невельской не потерял хладнокровия. Начинался прилив. Набегавшие волны то приподнимали судно, то вновь опускали его, ударяя о твердое дно. А ночью начался настоящий шторм. Гибель «Байкала» казалась неизбежной.
Командир приказал спустить шлюпку и отвезти на ней подальше от судна якорь с тяжелой длинной цепью. А затем начать подтягивать корабль на более глубокое место - выбирать цепь при помощи шпиля - ручной лебедки с вертикальным валом. Шестнадцать часов боролись за спасение судна мужественные люди и вышли победителями. «Байкал» снова покачивался на широкой волне. Этот тревожный день - 19 июня - заставил командира впредь быть еще более осторожным.
Невельской направился в Амурский лиман, чтобы исследовать его и произвести опись берега. Опись велась с самого транспорта и со шлюпок. Эта работа для небольшой команды оказалась очень трудной. Мешали быстрые течения, юго-западные ветры, лабиринты мелей и банок. «Много надобно было энергии, чтобы при таких обстоятельствах твердо идти к предложенной цели», писал впоследствии Невельской.
Чтобы сократить время для решения главной задачи - определить, доступны ли устье Амура и его лиман для морских судов,- Невельской стал производить обследование в двух направлениях: в устье Амура и вдоль западного берега Сахалина. Первую задачу было поручено выполнить лейтенанту П. В. Казакевичу, вторую - мичману Э. В. Гроте.
Следуя вдоль материкового берега, Казакевич достиг устья Амура. Моряков охватило радостное волнение. Ведь они были первыми из европейцев после смелого казака Василия Даниловича Пояркова, путешествовавшего по Амуру в 1643-1646 годах, кто побывал в этих местах. Возвращаясь обратно, моряки установили, что здесь проходит извилистый фарватер с глубинами от 3,5 до 5 сажен - вполне достаточными для больших судов.
Экспедиция мичмана Гроте была менее удачной. Встретив отмели, тянувшиеся поперек лимана, она вернулась на транспорт. Гроте пришел к выводу, что Сахалин - полуостров.
Однако Невельской продолжал в этом сомневаться. Он тут же решил лично возглавить новую экспедицию, На трех шлюпах и байдарке разместились четырнадцать матросов, доктор и три офицера. Моряки прошли по лиману и миновали устье Амура. Идя к югу, участники экспедиции, как писал впоследствии Невельской, 22 июля 1849 года «достигли того места, где этот матерый берег сближается с противоположным ему сахалинским. Здесь-то, между скалистыми мысами на материке, названными мной в честь Лазарева и Муравьева, и низменным мысом Погиби на Сахалине, вместо найденного Крузенштерном, Лаперузом, Броуто-ном и в 1846 году Гавриловым низменного перешейка, мы открыли пролив шириною в 4 мили и с наибольшею глубиною 5 сажен. Продолжая путь свой далее к югу и достигнув 24 июля широты 50 градусов 40 минут, то есть той, до которой доходили Лаперуз и Броутон, мы возвратились обратно и, проследовав открытым нами южным проливом не теряя нити глубин, выведших нас из Татарского залива (пролива) в лиман, направились вдоль западного берега Сахалина». На «Байкал» отряд вернулся к вечеру 1 августа после двадцатидвухдневного плавания.
Свершилось! Русский моряк Геннадий Иванович Невельской достоверно определил островное положение Сахалина и доступность устья Амура для
прохода судов.
А в это время никто не мог понять, куда исчез транспорт «Байкал»? Генерал-губернатор Восточной Сибири Н. Н. Муравьев, который совершил инспекционную поездку по Дальнему Востоку и прибыл в порт Аян с наконец-то утвержденной инструкцией, срочно отправил на розыск исчезнувшего транспорта бот «Кадьяк» во главе с М. С. Корсаковым.
Почти два месяца - с 6 июня по 2 августа - кружил «Кадьяк» по Охотскому морю вблизи Сахалина. Вернувшись в Аян, Корсаков узнал от Муравьева, что тот послал на поиски «Байкала» еще и прапорщика корпуса флотских штурманов Д. И. Орлова с двумя якутами и одним знавшим местность русским. Они поехали на байдарках. Однако время шло, а «Байкал» как сквозь землю провалился!
«Пропавшее» судно появилось в первый день сентября. Ему навстречу стремительно рванулся катер с генерал-губернатором Муравьевым. Прямо с палубы «Байкала» Геннадий Иванович Невельской при помощи сигнализации флагами доложил о сделанных открытиях. Позднее он рассказал и о своем трудном плавании, показал карты и журналы - свидетельства замечательного успеха экспедиции. Муравьев, конечно, понял значение этого события, - в Петербург пошло срочное донесение начальнику Главного Морского штаба. Сдав в Охотске транспорт, Невельской вместе с офицерами- участниками экспедиции - отправился в Петербург, чтобы представить журналы и карты, рапорт генерал-губернатора. Он хотел лично доложить о своих открытиях, надеясь, что впоследствии ему разрешат приступить к более подробным исследованиям. Все произошло иначе. Граф Нессельроде, теперь уже не просто министр, но и председатель так называемого Особого комитета для обсуждения и выработки мер по укреплению позиций России на Дальнем Востоке, слушал Геннадия Ивановича весьма холодно и отнесся к его сообщению с явным недоверием. Комитет вынес половинчатое решение: создать Амурскую экспедицию во главе с Невельским и поручить ей организовать зимовье на юго-восточном берегу Охотского моря. Но ни в коем случае не касаться лимана и реки Амура!
Почему Невельской получил такое указание? Из-за целой цепь небрежностей и ошибок. Первую ошибку совершило русское правительство, поверив сообщению директора русских чайных караванов Владыкину и свидетельству русской миссии в Пекине. Хитрые китайские чиновники уверили их, что по Амуру живет много китайского населения, а в устьях его постоянно содержится флотилия с четырехтысячным экипажем. В доказательство они показывали карту. Все это было ловкой выдумкой, но русское правительство, не произведя должного расследования, слепо поверило сообщению и с тех пор проявляло величайшую осторожность в отношении Амура, чтобы не задеть Китай. На самом же деле низовья Амура многие века находились в состоянии первобытной дикости и не играли никакой роли ни в экономике, ни в политической жизни Китая. Вторую ошибку совершил академик Миддендорф, вернувшийся из своего нашумевшего путешествия по Сибири.
Миддендорф, не дошедший 200 верст до устья Амура, собрал многочисленные сведения от местных жителей. Но дело было не в этих сведениях, а в его находке, которая чуть не сыграла пагубной роли в Амурском вопросе. Миддендорф на склонах Станового хребта нашел несколько каменных знаков в виде пирамидальных груд камней. Он принял их за китайские пограничные столбы, чем внес новые сомнения в опасливую душу Нессельроде. Между тем эти кучи камней обозначали удобные перевалы, указывали места торга и обмена между бродячими охотниками. Это были те самые «обо», что встречаются повсюду в Монголии и Средней Азии. Никакого отношения к Китаю они не имели. Т.е. царское правительство боялось
своей экспансией вызвать недовольство Китая с которым велась очень выгодная торговля в г. Кяхта (единственный город по договоренности Китая и России где между двумя странами велась торговля) в которой были заинтересованы (не бескорыстно) некоторые царские вельможи в т.ч. и сам Нессельроде.
Невельской упорствовал. Он убеждал сановников, что исследовать лиман и реку Амур нужно, притом делать это необходимо срочно: во время экспедиции коренные жители рассказывали, что в прибрежных водах стали появляться иностранные корабли.
Невельскому вновь приходилось действовать на свой страх и риск. Полный новых смелых замыслов, он выехал в обратный путь, на Дальний Восток. В конце марта 1850 года он был уже в Иркутске и представил Муравьеву решение комитета. А спустя неделю в сопровождении двадцати пяти казаков выехал в порт Аян, оттуда на транспорте «Охотск» вышел в море.
Вот и знакомый берег. Здесь, у северного входа в Амурский лиман, Невельской 29 июня 1850 года заложил первое со времен Пояркова русское зимовье. Он назвал его Петровским в честь Петра I. Задание комитета было выполнено. Миссия Невельского закончилась. Сам Геннадий Иванович мыслил иначе. Он думал о том, как надежнее охранить Амурский лиман от вторжения иностранных кораблей. Без нового нарушения указаний «свыше» ему опять не обойтись: он решает основать еще один пост, теперь уже на самом Амуре.
Оставив в Петровском энергичного и толкового прапорщика Д. И. Орлова, Невельской в сопровождении шести матросов спокойно вошел на судне из лимана в Амур и стал подниматься вверх по реке, отыскивая удобное место для нового поста. По берегам были разбросаны стойбища. Невельской осмотрел несколько мест, выбирая наиболее удобное, советуясь с местными жителями. Попутно он узнал, что минувшей весной возле мыса Погиби на Сахалине около полутора месяцев стояли два английских судна. Одно - с двадцатью, другое - с четырнадцатью пушками. А моряки этих судов измеряли глубины пролива и производили съемку берегов острова. Значит, предположения о возможном иностранном вмешательстве подтверждались. Надо было ускорить строительство укреплений.
Невельской определил, что из всех осмотренных мест больше всего для поселения подходит мыс Куегда. Небольшая ширина реки и возвышенность на берегу делали его удобным для обороны со стороны Амурского лимана, а густая сеть стойбищ позволяла надеяться, что здесь впоследствии образуется крупный населенный пункт.
Тщательно осмотрев мыс и его окрестности, Невельской объявил своей команде: тут будет основан пост. Для дальнейшего обследования местности остались топограф и два матроса, сама же экспедиция перебралась через Амур выше мыса Куегда и направилась вверх по течению вдоль правого берега. По возвращении на мыс Куегда, Невельской приказал поставить юрту, пакгауз для товаров и флагшток. А пока шли эти приготовления, он объезжал с переводчиками окружающие селения, приглашая жителей прибыть 1 августа 1850 года на церемонию торжественного подъема русского флага.
Этот день настал. Невельской объяснил собравшимся местным жителям суть происходящих событий. Ровно в 12 часов на флагштоке взвился русский военно-морской флаг. Невельской читал: «От имени Российского правительства сим объявляется всем иностранным судам, плавающим в Татарском проливе, что так как прибрежье этого пролива и весь Приамурский край, до корейской границы, с островом Сахалином составляют Российские владения, то никакие здесь самовольные распоряжения, а равно и обиды обитающим племенам не могут быть допускаемы. Для этого ныне поставлены российские военные посты ...в устье реки Амур. В случае каких-либо нужд или столкновений с местным населением нижеподписавшийся, посланный от правительства уполномоченным, предлагает обращаться к начальникам этих постов».
Так в устье Амура был заложен знаменитый впоследствии Николаевский пост. Ныне на этом месте большой промышленный и портовый город - Николаевск-на-Амуре.
В Николаевском посту были оставлены шестеро матросов во главе с топографом, прапорщиком Поповым. Ему приказано сделать черновую съемку устья Амура; даны и подробные инструкции на случай встречи с командами иностранных судов: Невельской предполагал, что такие встречи возможны. Сам он на оленьих упряжках отправился в Петровское. Здесь встретился с гиляками - те обратились с просьбой: пусть русские останутся с ними и защищают их от врагов.
Перед тем как снова отправиться в путь, Невельской отдал необходимые распоряжения подчиненным. Он приказал обеспечивать Николаевский пост всем необходимым, а также производить промеры фарватеров реки, по возможности составлять и карту лимана. Весной же неукоснительно следить за вскрытием Амура, отмечать все особенности этого явления.
Из Петровского на «Охотске» Невельской прибыл в Аян. Оттуда он выехал в Иркутск, чтобы доложить обо всем сделанном генерал-губернатору Муравьеву. Но Муравьева в Иркутске не оказалось. Он уехал в Петербург, оставив распоряжение Невельскому: следовать за ним.
Тревожное предчувствие не обмануло Геннадия Ивановича: в столице над ним собрались грозовые тучи. Причина недовольства им была прежняя: как он посмел нарушить указания самого царя и самолично устанавливать посты в устье Амура?! «Наказать, и наказать примерно» - так судили вельможи, подобные Нессельроде. Уже был подготовлен приказ о ликвидации Николаевского поста. А самого Невельского было решено ни более ни менее... разжаловать в рядовые. За что? А все за то же: «за дерзкие и противные высочайшей воле» действия. От опалы Невельского спасло лишь вмешательство Муравьева. Тот сумел доказать царю необходимость спешного освоения русскими бассейна реки Амур. Но при этом было принято решение всемерно ограничить действия Амурской экспедиции. «Никакого дальнейшего продвижения в этой стране не предпринимать и
никаких мест отнюдь не занимать» - так и записали в одном из пунктов решения об освоении Приамурского края. На содержание же всей Амурской экспедиции выделили ничтожную для таких важных целей сумму - 17 тысяч рублей в год.
Это, пусть частичное, признание полезности его дел окрылило Геннадия Ивановича. И он немедля вновь отправился на Амур. Ехал он в самом радужном настроении еще и потому, что к нему наконец-то пришло долгожданное счастье: он женился. Екатерина Ивановна Ельчанинова, с которой он познакомился во время одной из своих поездок в Иркутск, отныне стала разделять все его радости и невзгоды, помогать мужу во всех его делах.
Теперь, когда на обоих постах развернулись строительные работы, можно было приступить к более подробному исследованию края. Перед этим предстояло провести разведку. На юго-восток был направлен мичман Н. М. Чихачев, а на юго-запад - поручик Д. И. Орлов. Оба вернулись в Петровское незадолго до нового» 1852 года и привезли ценные сведения.
Так, Чихачеву удалось выяснить, что от правого берега Амура к морю есть несколько путей. На побережье много закрытых бухт и заливов. Самый же короткий путь к морю тот, что проложен жителями побережья озера Большое Кизи, сообщавшегося с Амуром. Это была просека, устланная бревнами. Неподалеку от нее - закрытый залив, в XVIII веке получивший название Де-Кастри (теперь - залив Чихачева).
Слава о Невельском, как о добром и справедливом человеке, дошла и до Сахалина. Незадолго до нового, 1852 года в Петровское приехали на нартах четверо нивхов с Сахалина. На одежде одного из гостей была блестящая пуговица из черного камня. Орлов сразу жз заинтересовался ею и, разглядев, увидел, что она сделана из... каменного угля! Расспросив нивхов, он узнал, что на Сахалине, около речки Дуэ, такого черного мягкого камня - целые горы. Нивхи рассказали также, что на острове помнят пятерых русских матросов, - они жили там очень долго.
Невельской решил исследовать и Сахалин, и другие интересные места, о которых ему говорили местные жители. Уже в январе - феврале 1852 года были организованы четыре новые экспедиции. Руководителями их стали проверенные в трудных походах люди.
Д. И. Орлову предстояло пройти в верховья реки Тугур и выяснить направление находящихся там горны хребтов. Н. К. Бошняку - исследовать Сахалин, Н. М. Чихачеву - установить, точно ли залив, названный французским мореплавателем Ж.-Ф. Лаперузом Де-Кастри, и есть тот, который местные жители называют Нангмар. Приказчику компании Березину и топографу Попову поручалось следовать вверх по Амуру, производить съемку правого берега реки, а также вести торговлю с местными жителями и собирать всевозможные сведения о крае, его народностях. В 1854 году в трех километрах от селения Дуэ на Сахалине встала на якорь винтовая шхуна «Восток» под командованием капитан-лейтенанта В. А. Римского-Корсакова. Это был первый корабль, прошедший из Амурского лимана на юг
проливом, открытым Невельским.
Судно к тому времени оказалось почти без топлива. Однако его командир уже знал, что в этих местах Бошняк нашел запасы каменного угля. Матросы вскоре обнаружили мощные пласты его прямо на берегу.
Первые итоги экспедиций говорили, что этот край со временем станет истинной жемчужиной России. Отличились не только Бошняк, но и другие руководители экспедиций, посланные Невельским. Д. И. Орлов за пять недель зимы сначала на собаках, а потом на оленях проехал добрых семьсот верст и составил карту, которая убедительно доказывала: к северу от верховьев реки Уды тянутся горы. Мичман Чихачев нашел кратчайший путь от Амура к морю. Притом оказалось, что в этой части побережья иного удобных гаваней и бухт.
Об этом Невельской срочно сообщил генерал-губернатору Муравьеву. Он настойчиво доказывал необходимость дальнейших исследований в Амурском крае и обращал внимание царского сановника на скудость средств. Но Муравьев знал о пренебрежительном отношении к экспедиции Невельского в правительственных кругах Петербурга и в своем ответе Невельскому уклончиво советовал ограничить деятельность торговлей с местными жителями.
Геннадия Ивановича поражала слепота тех, от кого зависела судьба Амурской экспедиции. Заботила его и судьба уже основанных постов. Над их жителями нависла угроза голодной смерти, начались заболевания цингой. Воспользовавшись тем, что на Петровском рейде остановился корвет «Оливуца» (на нем прибыли для пополнения экспедиции мичманы А. И. Петров и Г. Д. Разградский), Невельской направил на корабль Чихачева с письмом к генерал-губернатору. В нем он писал об отчаянном положении экспедиции. Правда, на этот раз прислали немного продуктов. Через два месяца прибыло другое судно компании, которое тоже доставило кое-что из продовольствия. Всего этого было явно недостаточно, хотя даже местные жители охотно делились всем, чем могли, с русскими. Приходилось урезать и без того скудные пайки, чтобы оставить часть продуктов для новых походов.
В заботах о делах экспедиции миновал 1852 тод. Подошел новый, 1853-й. На встречу его в Петровском участники Амурской экспедиции собрались вместе. Праздновали весело, хотя и чувствовали: этот год будет нелегким. Участники экспедиции заверили своего начальника, что во имя великой цели они готовы пережить любые испытания. Уже тогда остро ощущался недостаток продовольствия, а ведь впереди были самые тяжелые и голодные месяцы. В конце зимы Невельской писал Муравьеву: «В Петровском у нас появляется цинга, уже пять человек больны ею, и один наш лучший плотник умер. Это меня весьма беспокоит... Начинаю бить скот, и, кажется, придется весь его уничтожить, хотя жалко - только что начали разводить, - но люди дороже».
Невельской, вновь нарушая все инструкции, решил поднять русский флаг теперь уже на правом берегу Амура, у озера Большое Кизи, а также на берегу залива Де-Кастри. Он понимал, что новые посты позволят контролировать вход и выход всех судов в залив. Озеро Большое Кизи, лежащее на пути к заливу, могло бы стать хорошей тыловой базой.
