— Товарищ адмирал, я же государственный человек, нахожусь на государственной службе. К кому ж мне обращаться за помощью, как не к вам как представителю государства? Государство ведь должно иметь определенные обязательства передо мной, как и я перед ним? Тем более что прошу всего на месяц... Договорить не удалось. Моя сентенция начальника просто взорвала: —Да вас вообще надо гнать со службы... Случайный человек... Сейчас позвоню главкому, чтоб отменили приказ о назначении... Во-о-н!
О А.Е.Орле (экипаж "С-13" называл его "птичкой";) см. ": "Ни от кого в жизни Орел, я думаю, не натерпелся столько страху, как от Маринеско и его команды".
Пришел домой, рассказал, расстроились, но делать нечего. Надо собираться. Вещи (а их набралось прилично — на целый 5-тонный контейнер) складировали в городской квартире у родственников, а сами — на их же дачу в Рощино, в верандную пристройку. Квартиру сдал, явился в отдел кадров за предписанием. Но не тут-то было, не дают: завтра-де приезжают представители управления кадров МО СССР, будут разбираться и беседовать. Орел действительно в тот же день позвонил главкому, они приятели, но процедура отмены приказа МО не так проста, и вот завтра в 15 ч 00 мин надо быть на беседе. Смотался в Рощино, успокоил, как мог, жену, а утром на электричку — опять в город. Комиссия, два капитана 1 ранга, уже после встречи с начальником академии, внимательно выслушали меня, откровенно посочувствовали и дали добрый совет: «Орла мы знаем, но советуем незамедлительно ехать в Москву на прием к главкому». В Москве до главкома не допустили, провели в кабинет к начальнику кадров ВМФ вице-адмиралу Бодаревскому. Умные глаза, участливый взгляд. — Я только что от главкома. Вот тебе один лист бумаги, иди в Ленинскую комнату, в твоем распоряжении полтора часа, напиши на имя главкома объяснительную записку так, чтоб не уронить своего достоинства и дать шанс Орлу отступить тоже с достоинством. Ясно? Это тест, тест на профпригодность! В Ленинскую комнату проводил офицер. — Ты извини, приказано дверь закрыть на замок, пока не напишешь — не выпускать. Напишешь, звони по местному телефону... Вот графин с водой, жарко. Вот мусорное ведро... мало ли что. Адью! Звони... Над объяснительной я мучился действительно долго. Как же написать, чтоб и овцы целы и волки сыты?.. Почти на исходе времени звоню по местному. Провели опять к .Бодаревскому. Читает почти с непроницаемым лицом, в конце добрая ухмылка. — Посиди в приемной, я сейчас... Возвращается минут через 20. — Ну, возвращайся в Питер, получай свое предписание, счастливой службы тебе! Впредь будь осмотрительней!
Вице-адмирал Бодаревский Юрий Сергеевич. - .
«КУРСК»
Воспоминания придется прервать... «Курск» — очередная трагедия в нашем подводном флоте. Вернее, это событие общегосударственного, национального масштаба. Об оценке этого события в СМИ сказано уже много — и это не моя тема. Уже начались подводно-технические работы по подъему тел погибших подводников. Хочется записать свою версию возможных причин гибели лодки.
, председатель госкомиссии, продолжает отстаивать три версии: столкновение с неким подводным объектом, подрыв на мине периода ВОВ и взрыв торпеды в 1-м отсеке лодки. Командование флота, ВМФ и кое-кто из ветеранов-подводников, например, адмирал Эдуард Балтии (кстати, я его знаю лично по службе на Камчатке) отстаивают версию столкновения с американской или английской подводной лодкой. Когда это случилось, я был на даче, в институте работал по сокращенке, два дня в неделю — в среду и четверг. Первую информацию получил по телевизору в понедельник. В среду приехал в институт. Тут же высказал свою верcию: лодка погибла от взрыва торпедного боезапаса в торпедных аппаратах из-за того, что врезалась в грунт, и хорошо бы знать, в каком положении кормовые горизонтальные рули. Через пару дней от ЦКБ «Рубин» стало известно, что КГР действительно переложены на большой угол на погружение, нос разворочен, все выдвижные устройства подняты, перископ погнут. Еще больше уверился в своей версии. Пошел к начальнику отделения и предложил ему доложить версию директору С.Г.Прошкину для озвучивания в «Рубине» на госкомиссии. В следующую среду поинтересовался: как воcпринято. Оказалось, что данная версия генеральным директором ЦКБ «Рубин» Спасским воспринята без энтузиазма, больше пытаются проверить версию пожара и взрыва торпеды в отсеке. Еще бы! Тогда же виноват уж точно не «Рубин», а «Гидроприбор»! Ну, ладно, по порядку о версии. Непосредственно перед катастрофой ПЛАРК «Курск» шла на перископной глубине, по глубиномеру ЦП (центрального поста) 15-18 метров, под килем метров 70-80. (Кто ж загнал такого «мастодонта» плавать на таком мелководье?!) Скорость хода, наверно, узлов 8, т. е. 4 м в секунду. По какой готовности был распределен по отсекам личный состав? По готовности №1 или №2? Неизвестно. Подсказать должны результаты обследования кормовых отсеков. Ждать уже не долго. Далее. При плавании на перископной глубине подводная лодка, как правило, поддифферентовывается так, чтобы иметь некоторую отрицательную плавучесть. Тогда, чтобы идти на заданной глубине хода, лодка рулями удерживает небольшой дифферент на корму, и корма не «липнет» к волне, и если вдруг необходимо быстро уйти на глубину, то, «переломив» дифферент рулями на нос, лодка быстро отрывается от поверхности. Этот маневр применяется, когда надо уклониться от таранного удара надводного корабля или когда надо срочно уклониться от возможного обнаружения противником. Итак, лодка идет на перископной глубине. Об этом свидетельствуют поднятые выдвижные устройства. Если бы она только-только всплыла, то поднят был бы только один перископ. А тут подняты все: радиоантенна, мачта поискового радиолокационного приемника и т.п. Значит, командир успел уже осмотреться вокруг по горизонту и воздуху.
Что произошло в следующий момент? Во-первых, мог быть «нормальный» отказ матчасти, заклинка КГР на погружение. Лодка быстро дифферентуется на нос, от набегающего потока возникает дополнительная топящая сила, под суммарным действием начальной отрицательной плавучести и этой силы лодка быстро теряет глубину. Так иногда бывает. Всякая техника имеет меру надежности, вероятность отказа. Меры противодействия этому специально отрабатываются в процессе боевой подготовки. Первое действие — «Реверс!» или «Турбины (моторы) назад ПОЛНЫЙ!». Гасится инерция переднего хода, вдруг нарастающий дифферент на нос отходит, лодка выходит на ровный киль — и все кончается благополучно. Если недостаточно «реверса», можно помочь частичным продуванием носовой группы цистерн главного балласта воздухом высокого давления. Можно вообще аварийно продуть весь балласт и всплыть! Все кончается благополучно, если не провалились глубже предельной глубины погружения или... если хватило глубины и не врезались в грунт! В нашей ситуации до грунта ходу всего 23-25 секунд! Лодка, пока не погасится инерция 25-тысячетонной массы, 300-400 м носом «пашет» ил, слой которого всего 1,5—2 м, о скальное гранитное ложе сминает носовую оконечность, сминает-корежит трубы торпедных аппаратов, которые торчат из прочного корпуса лодки на 2/3 своей длины, а в них корежатся торпеды, боевые зарядные отделения торпед, запальные стаканы, вторичные и первичные детонаторы — и... ВЗРЫВ! Первый удар лодки о грунт мог быть идентифицирован акустическими системами американских лодок и сейсмостанций Норвегии как взрыв 100 кг тротила, второй взрыв через некоторое время (пока лодка «пахала» носом) оценен в 1500-3000 кг тротила. Сходится. Так могли рвануть торпеды в аппаратах, может, еще одна-две в отсеке от удара оторванных задних труб или задних крышек ТА. В результате — разорванный нос, снесенные носовая переборка и переборка между 1-м и 2-м отсеками, а может и последующие, вплоть до ядерного отсека. Кроме того, от удара о грунт массивный прочный корпус лодки сработал как стальной сердечник бронебойного снаряда, обрывая жесткие связи и конструкции с легким корпусом, ушел вперед. Из-за этого оказались поврежденными комингс-площадка с «зеркалом» и сам люк 9-го отсека, заполнилась шахта спасательного устройства 9-го отсека. На легком корпусе видны продольные разрывы, как будто вспоротые стабилизаторами «чужой» подводной лодки. Эти разрывы могли появиться тоже из-за смещения прочного корпуса относительно легкого. Понятно, в результате такой катастрофы в носовых отсеках люди погибли в первые же секунды. Корма затопилась тоже, но позже через дейдвудные сальники гребных валов и оборванные патрубки забортных устройств вследствие удара о грунт. Часть тяжелых механизмов и устройств могла быть сорвана с фундаментов, с резинометаллических амортизаторов. Из-за коротких замыканий могли возникнуть пожары, возгорания, загашенные впоследствии затоплением отсеков. В результате затопления отсеков, а это могло происходить довольно быстро (вода поступала под давлением 10 кг/см2), воздушная подушка в них сжалась в 10 раз, парциальное давление углекислого газа (возможно, других вредных примесей) в атмосфере отсеков возросло тоже в 10 раз, и отравление оставшихся в живых после катастрофы людей наступило довольно быстро. Я думаю, часа через два-три. Итак, это один вариант развития событий. Что могло быть еще?
Могло быть и так. Внезапно или вахтенный офицер в перископ впереди по курсу увидел перископ «чужой» подводной лодки и принял решение уклониться от столкновения срочным уходом на глубину. Команда боцману, рули на погружение, дифферент на нос... А дальше все по предыдущему сценарию. А если столкновения или даже легкого касания избежать не удалось, то это дополнительный импульс на увеличение дифферента, и ходу до грунта еще меньше — секунд 15-18! Лучшим решением в этой ситуации, на мой взгляд, была бы попытка уклониться изменением курса... Ну коснулись бы две лодки, вывешенные почти с нулевой плавучестью, ну вмятина на легком корпусе, не больше. В крайнем случае продуй балласт аварийно и всплыви. Так... Только что передали по радио, что опознали тело капитан-лейтенанта Колесникова! В кармане записка. Двадцать три человека из 6-, 7- и 8-го отсеков перешли в 9-й. Выйти из лодки не удалось... Понятно, шахта спасательного устройства затоплена. Все ли нам сказали? Ничего о причинах аварии... Не может же записка начинаться с 12 ч 58 мин и с информации о том, что 23 человека перешли в отсек живучести! А что до того? Ведь почти час они боролись за живучесть, каждый в своем отсеке. Да, и чтобы перейти из отсека в отсек, надо согласовать свои действия со смежным отсеком, переборочные двери же задраены. Значит перестукивались? А когда собрались вместе, наверно, обсуждали: что же произошло? Должна быть информация. Подождем. Так, за сутки ничего нового, в Баренцевом море шторм. Продолжим записывать свои версии. В-третьих, могло быть и так. В перископ впереди по курсу вдруг увидели идущий на лодку крупный надводный корабль или судно, например, танкер с носом ледокольного типа. Тут уж однозначно команда: «Боцман, ныряй на глубину...». Но свободной глубины-то под килем нет! Так и Гагарину в свое время не хватило высоты, не смог вывести самолет из штопора и врезался в землю. Что же было на самом деле? Лодка или надводный корабль? «Корабль» — все же маловероятно, если корабль, то это свой. Такое не скрыть! Хотя напрашивается и такая версия, очень уж быстро нашли лодку — три с половиной часа. Такое может быть, если место события известно с большой точностью. Что-то тут не все чисто! На наших «темнил» это похоже. В первые дни такую «лапшу» на уши вешали! Или СМИ перевирали?
Да, о версиях взрыва в отсеке и мине. Пожар и последующий взрыв в отсеке отпадают, потому что лодка сразу бы аварийно всплыла в надводное положение. С пожарами в мирное время борются в надводном положении, да и характер взрыва подводный, а не приповерхностный. Мина тоже отпадает, так как мина периода ВОВ прочный корпус такой лодки не достанет. Легкий корпус разрушит, но не больше. Лодка бы, конечно, опять просто аварийно всплыла. Так что же было? НК или ПЛ? Пожалуй, все-таки ПЛ. По случаю зашел к начальнику отделения (он в «Рубине» фильмы подводных съемок «Курска» смотрел), так он рассказал, что у «Курска» не только небольшая вмятина на боку легкого корпуса, но и правое перо носового горизонтального руля загнуто в легкий корпус, а левое, наоборот, вывернуто. Так что скользящий удар, видимо, все же был. Да, но не дырка же в прочном корпусе, не потеря плавучести! Скорее всего, если бы не собственный «нырок» на таком мелководье, то катастрофы бы не было. А может перо загнул баллон ВВД, отброшенный взрывом? Это версии. А как было на самом деле? Может, все же узнаем. Во всяком случае, спланировать и не обеспечить безопасность плавания такого уникального во всех отношениях корабля на таком мелководье... Это что? Глупость? Халатность? Безответственность?.. Или преступление? Еще кое-какие рассуждения. Если бы лодка имела не носовые торпедные аппараты, выдвинутые вперед из прочного корпуса, а бортовые, развернутые под углом, например, из 2-го отсека, как у американских лодок, был бы взрыв? Кстати, и для акустики в носовой оконечности было бы больше места, да и шумы бы во время приготовления торпедных аппаратов к выстрелу не мешали бы акустикам пеленговать цель. Или еще. А если бы вместо детонаторов в БЗО торпед стояли бы электровзрыватели без инициирующих веществ, был бы взрыв? Ведь тротил, да и смеси его, как мыло! Будут ли сделаны правильные выводы после этой трагедии? Можно было бы порассуждать и о нынешнем состоянии нашей аварийно-спасательной службы. Ведь и этим делом мне пришлось заниматься. Два с половиной года был командиром 438-го ОДАСС, отдельного дивизиона аварийно-спасательных судов КВФ. Уже после ОДАСС, будучи заместителем командующего КВФ по ВиС, часто привлекался к руководству аварийно-спасательными работами флотского масштаба. Кстати, был начальником штаба экспедиции по подъему затонувшей на Камчатке ПЛАРК пр. 670 «К-429». Тогда же, еще до сформирования экспедиции, осуществлял общее руководство как бывший спасатель по обеспечению выхода подводников из затонувшей ПЛ мокрым способом через торпедный аппарат методом «свободного всплытия».
Примечательно, что в районе затопления ПЛ находился и командующий флотилией подводных лодок, но командующий ТОФ адмирал Сидоров руководство поручил мне, и главком ВМФ его не поправил. И это после того, как я его сильно подвел, даже «подставил» столкновением двух наших ПЛАРБ летом 1978 года. Повреждения были легкие, зачинили быстро, но выход этих лодок на боевую службу в заданный срок был сорван. Меня с должности зам. командующего флотилией подводных лодок на Камчатке снял своим приказом министр обороны, а главком ВМФ настоял на том, чтобы назначить с понижением своим приказом. «Обидную» должность искали долго, даже заштатный двухмесячный срок прошел. Наконец, нашли. Назначили командиром 438 ОДАСС КВФ, должность капитана 2 ранга. Ну, об этом потом более подробно. Коснулся этих воспоминаний только для того, чтобы сказать, что имею личный опыт столкновения двух лодок, и не маленьких— по 12 тысяч тонн каждая. Подъемом лодки занимались почти полтора месяца. Привлекались силы всех флотов Союза. И Главком адмирал Флота Советского Союза С.Г.Горшков провел там не один день! «К-429» пришлось поднимать дважды. Еще раз ее умудрились утопить у стенки завода, где ее восстанавливали после первого потопления. После второго потопления списали. «Курск» тоже поднимут. Надо. Но восстанавливать, конечно, не будут.
Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
— Очень вкусно, ты что же это, а? — она пододвинула тарелку с пирожными. — Выбирай. Ах, понимаю!.. Не терпится? Ждешь экстренного сообщения? Слушай. Мне предстоит перемена в жизни. Ну, потомись, потомись. -— Она взяла другое пирожное. — Ладно, не буду уж тебя мучить. Я выхожу замуж.
— За Мишу? — почти не удивилась Лайне. Для нее не было тайной, что Щегольков, которого Лайне считала отличнейшим человеком, три года дружит с ее подругой. Началась дружба в Таллине, в дни спортивных соревнований. В заплыве для девушек участвовала и Хэльми. Закутанная в мохнатый халатик, мокрая, словно рыбка, она познакомилась с судьей, присудившим ей первое место; судьей был капитан-лейтенант Щегольков. В следующее воскресенье они встретились в сквере, неподалеку от ратуши; Хэльми спросила: «Хотите, я покажу вам мой город?» По истертым ступеням каменных лестниц они поднялись на Вышгород, зашли в молчаливую церковь, где над мраморными гробницами склонялись полуистлевшие флаги. Тут покоились флотоводцы Крузенштерн, Грейг, и Хэльми считала, что моряка это должно волновать. Выйдя из церкви, закоулками выбрались на площадку над глубоким крепостным рвом; долго смотрели на море, светившееся серебром за остроконечными крышами, и на корабли, застывшие в легком тумане. Слева упирался в облака «длинный Херманн» с красным флагом на верхней площадке — эту башню Щегольков всякий раз, входя в порт, видел с мостика своего корабля и прозвал «флагманом таллинских башен». По крутому песчаному спуску они, взявшись за руки, сбежали на улицу Пикк и вышли к «толстой Маргарите», похожей на корабельную орудийную башню. .Старик сторож показал им тюремные камеры и орудия пыток. Старину и средневековье возродили в годы оккупации гитлеровцы — здесь снова пытали людей, и в одной из мрачных подземных камер погиб дядя Хэльми — Антс Рауд.
В те дни железнодорожник Аугуст Рауд, взяв за руку Хэльми, вышел из Таллина, и они бежали под огнем самолетов мимо озер Юлемисте и Чудского, очутились в России, а после — в Тбилиси. Они вернулись через три года в Таллин, лежавший в развалинах, похожих на чудовищный лес, и многие дни вместе с горожанами убирали камни и щебень для того, чтобы их город стал снова похожим на город. И Щегольков полюбил древний Таллин не меньше Хэльми. Он разыскал историю города, называвшегося в разное время и Линданисой, и Леденцом, и Колыванью, и Ревелем, и прочел ее, как захватывающий роман. Он останавливался у ратуши, здесь пахло средневековьем: на стене висела цепь с железным ошейником — когда-то тут выставляли преступников напоказ. Он задирал голову, чтобы взглянуть на «Тоомаса» — железного человечка на шпиле; любовался допотопными ядрами, влепленными в толстую стену высокой башни, смешно называющейся «Смотри в кухни» — «Кийк-ин-де-Кёк». Однажды Щегольков вообразил, что галлюцинирует: из мрачного дома выходили люди в средневековых костюмах. Только оглядевшись кругом, он понял, что идет киносъемка. С Хэльми он стал встречаться каждое лето. Она на каникулы приезжала в Таллин из университетского города Тарту и с нетерпением ждала, когда раздастся звонок и она, сбежав с четвертого этажа, увидит его загорелое, обветренное, улыбающееся лицо, и они пойдут в Кадриорг кормить лебедей или к памятнику «Русалке», где упоительно пахнут сирени, или на речку Пириту, где белокрылые яхты скользят по воде. И они будут пить пиво из восьмигранных бутылок и любоваться закатом и друг другу рассказывать: она — о профессорах и о студенческих вечеринках, а он — о походах в шторм и в пургу, обо всем, что он пережил в суровую ...
Судьба им благоприятствовала: на третье лето дивизион Щеголькова перебазировался из Таллина в маленький порт, а Хэльми назначили в тот же город в больницу. Пятого сентября в десять вечера, в глухом углу парка, под звуки едва слышной музыки Щегольков сказал будто между прочим: — Собственно говоря, я давно уж хочу спросить... — Что? — Когда мы поженимся? И испугавшись, что так буднично говорит о значительном, совсем другим голосом, задушевным, от самого сердца, добавил: — Я ведь люблю тебя... очень люблю тебя, рыбка... — Знаю, — еле слышно ответила Хэльми, и он ощутил ее дыхание возле губ, потрескавшихся от соленого ветра...
2
— Для меня все, что ты сообщила, — не новость, — засмеялась в полусумраке «кохвика» Лайне. — Поздравляю. Когда же свадьба? — Скоро! — воскликнула Хэльми. — Ты знаешь, я не скрыла, что я — девушка с прошлым. Когда-то в детстве я свалилась в Тбилиси с парома, и Никита — он был нахимовцем — вытащил меня из воды. И я несколько лет была влюблена в своего спасителя. И в Таллине, помнишь, ты и я гуляли с ним в Пириту и катались на яхте, я даже поцеловала его в темноте, на лестнице, об этом я и тебе не сказала ни слова. Миша помрачнел и спросил: «Ну, а дальше?» — «Больше ничего не было. Мы — друзья. Вот и все мое прошлое». Миша расцвел и изобразил зайца, знаешь, как он по-заячьи фыркает носом... — Я ужасная сладкоежка, — вздохнула Хэльми, беря с тарелки четвертое пирожное с кремом. — Никита! — едва слышно сказала Лайне. Хэльми не донесла пирожное до рта и уставилась на подругу: — Лайне! Постой! Ты? Его?
— Да, — одними губами ответила Лайне. — Да, да, да, да, — беззвучно повторила она.—О! Ты счастливая!— воскликнула Лайне, и на ее густых ресницах заблестели слезинки. — Ты училась в русской школе в Тбилиси, а я не могу по-русски писать без ошибок... и совсем не пишу ему... чтобы не было стыдно... — А я-то глупая думала, Аугуст заполонил твое сердце, — оглянулась Хэльми на молодого врача. — Никита—прекрасный парень... Ну что ж? Одобряю. Постой! Постой, Лайне! А как же тогда Антонина? — Антонина? — переспросила Лайне. — Антонина? Какая Антонина? Что ты хочешь сказать? — Правда, я твердо убеждена, что это была только детская любовь, там, в Тбилиси. Ведь им было всего по тринадцати лет. Антонина — она далеко, в Крыму. И может быть, уже вышла замуж. Даже наверное уже вышла замуж. И они не встречаются вовсе. Никите чертовски пойдет офицерский китель. Ты не ошиблась, что его... Ой, побежали, пора! — вскочила она, взглянув на часы и на ходу расплачиваясь за кофе.
ГЛАВА ПЯТАЯ. НИКИТА
1
Чемодан захлопнут. Щелкнул замок. Никита оглядел выцветшие обои с темными прямоугольниками. Остается сказать квартире, в которой ты родился и вырос, «прощай». Еще вчера здесь стоял широкий диван с мягкой спинкой — на него он любил в детстве забираться с ногами; нет и крылатого фрегата на полке — на нем Никита в мечтах уходил в кругосветные плавания. И из темно-коричневого домика с еловыми шишками-гирьками сегодня утром высовывала головку кукушка. и куковала часы. И повсюду — вот тут и тут — еще утром висели фотографии катеров, взлетавших на белоснежные гребни Балтики. Завтра в этих комнатах поселятся новые люди. Они оклеят другими обоями стены, развесят свои фотографии и картины, расставят по своему вкусу мебель и заживут своей жизнью...
Никита присел на подоконник — больше сесть было не на что. За окном шумел . Гудели автобусы. Ветер гнал по асфальту багровые листья. Нелегко расставаться с прошлым, даже если тебе всего только двадцать лет с небольшим... Юрий Никитич Рындин, отец Никиты, женился на Нине Рассохиной на другой день после выпуска из училища. В загс он пошел в командирской форме с золотыми нашивками, в парадной тужурке — сероглазый, пышущий здоровьем моряк. Она — блондиночка с нежными и добрыми голубыми глазами. Они знали друг друга с детства — выросли на одном дворе. Молодые поселились в квартире Рассохиных на улице Красных Зорь (так в те дни назывался Кировский), неподалеку от киностудии «Ленфильм». Через три дня после свадьбы Юрий Рындин уехал в Кронштадт. Соседки выражали новобрачной сочувствие. Она вовсе не унывала: «Мне всю жизнь придется его провожать и встречать. Больше соскучишься — крепче полюбишь». Соседки остались при своем мнении, что иметь мужа под боком — гораздо удобнее. «А то, глядишь, и завертится без присмотра». Но Нина верила молодому мужу. Он приезжал к ней ласковый, нежный, любящий — к сожалению, всего на день, редко — на два. Они едва успевали наговориться и сообщить друг другу все новости, и она уже провожала его — летом на пристань, к кронштадтскому пароходу, а зимой — на Балтийский вокзал. Придя домой, погрустив, принималась петь, словно жаворонок... Через год после свадьбы на свет появился Никита. Соседи нашли, что он похож на отца. Юрий Никитич был в плавании. Была послана телеграмма — совсем не туда, куда надо. Молодой отец увидел десятидневного сына. Поднял на руки, удивился: «На меня, говорите, похож?» Чуть было не огорчился: «Вот не думал, что я — подобный... урод». Но тут же от всей души расцеловал некрасивое, сморщенное, как у всех новорожденных, личико. В следующий раз он увидел сына через два с половиной месяца. Одобрил: «Смотри, пожалуйста, до чего выровнялся. Пожалуй, Рындиным вырастет, моряком: ты как думаешь, Нинуша, а?» Молодая мать промолчала. Она души не чаяла в сыне» и решила, что никуда его от себя не отпустит. А малыш поднимался, как на дрожжах.
Вот он ползет по ковру и сует в рот что попало. Вот, держась за руку матери, пытается пройти несколько шагов и гогочет от радости, что это ему . Вот он уже без поддержки, покачиваясь, идет сам по паркету. Поскользнувшись, падает и отчаянно ревет. «Никиток!» — кидается к нему мать, но малыш заливается смехом. Приезжает отец — Никита тянется к нему, и они совершают увлекательные путешествия через всю комнату. Отец приносит из кухни гладильную доску, пристраивает ее к дивану, как корабельную сходню, и водит сына вверх — вниз, вверх и вниз... — Смотри-ка, Нинуша, ловкач, — любуется Юрий Рындин сынишкой. — Настоящий моряк... Молодая мать улыбается грустно — ей вовсе не хочется, чтобы сын тоже ушел от нее когда-нибудь в море. Кукушка кукует часы, высовывая головку в окошечко, и малыш повторяет за ней, к удовольствию матери: «Ку-ку, ку-ку»... Он тянется к парусам фрегата, стоящего над диваном, отец в восторге: «Растет морская душа». Приходят товарищи моряки. Счастливые родители показывают им сынишку. И мальчуган на вопрос: «Кто твой папа?» — отвечает: — «Моряк»... — «А ты кем будешь?» — «Моряк». Бутуз охотно идет к товарищам отца на руки. «Ого, сынок у тебя, Юрий Никитич, храбрец». Дело не в храбрости. Никита улавливает знакомый запах. Запах пряного табака, смешанный с запахом морского свежего ветра.
2
Между отцом и сыном завязывается крепкая дружба. Отец приезжает то ранним утром, то ночью, то в запорошенной снегом ушанке, то в мокром плаще, отряхивается, вытаскивает из теплой постели Никиту, сажает за стол, угощает сластями. Рассказы отца увлекательнее всех сказок. Отец начинал свою службу юнгой, лазал на мачты, ходил в далекие плавания, видел чужие моря и порты. Ему было двадцать два, когда произошло наводнение в Ленинграде. С верков Петропавловской крепости грохали пушки, и Нева хлынула на площади и в переулки. Бешено бурлила вода. Отец спасал женщин и ребятишек.
На стене дома на Кировском синела памятная черта; встав на цыпочки и вытянув руку, Никита доставал до нее с трудом. До синей черты вода поднималась в наводнение двадцать четвертого года. Ну, а о том, какие отец перевидал страны, как он попал в Северном море в двенадцатибалльный шторм, как на шлюпке они ходили вылавливать мину и на катере он спасал потерпевшего аварию летчика, отец мог рассказывать часами. Он хотел, чтобы Никита стал моряком.
Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
Делаю первый в своей жизни военно-политический прогноз: вторжение НАТО в Сирию произойдет не позднее 25 мая этого года.
Основания для прогноза:
(1) Сирийская оппозиция в середине апреля в очередной раз обратилась к НАТО с просьбой о вторжении. В ответном письме отказ отсутствовал, было выражено сожаление по поводу того, что Альянс не сможет осуществить вторжение до конца апреля, но может помочь беспилотниками. США выделили 123 миллиона на «нелетальное оружие» и гуманитарную помощь оппозиции, но открыто в пользу вторжения не высказались. (2) Началось нагнетание обстановки. В американских и западноевропейских СМИ появилось большое количество материалов о том, что «нельзя исключать возможность того, что правительственные войска в Сирии использовали химическое оружие». Тема химического оружия появилась в связи с жалобой правительства Сирии на то, что в одном из районов правительственные войска были встречены химическими боеприпасами, содержащими зарин. Отравляющее вещество, вероятно, было доставлено из Ливии, где после известных событий в руках победившей оппозиции оказалось много химических боеприпасов и ПЗРК. Постепенно разговоры повернулись таким образом, что различные официальные лица стали упоминать химическое оружие не в связи с боевиками «сирийской свободной армии», а правительственными войсками, причем совершенно необоснованные предположения стали звучать все более правдоподобно, и, наконец, обрели статус фактов. (3) Фефилов из НТВ показывает фильм о сирийской оппозиции, снятый его группой, которая маскировалась то под поляков, то под голландцев, но пользовалась покровительством таких боевых командиров, с которыми остальные спорить не могли и, молча, терпели рядом с собой «ненавистных русских». Вроде незначительный факт вдруг получил интересное продолжение. (4) Над территорией Сирии был обстрелян самолет, который перевозил наших отдыхающих из Египта в Казань. Экипаж увидел два разрыва, и попросил у сирийских диспетчеров поменять эшелон и подняться выше. Инцидент до сих пор обсуждается. Оснований не верить экипажу нет, поэтому провокация налицо. Но идентификация национальной принадлежности самолета на такой высоте — дело сложное, поэтому без «помощников» не обошлось. Масштабы провокации расширяются. (5) Одновременно президент Соединенных Штатов требует от военных рассмотреть ситуацию в Сирии в связи с использованием там химического оружия. Руководство Объединенного комитета начальников штабов участвует в телевизионной новостной программе, где довольно подробно рассказывает о деятельности военных в связи со сложившейся ситуацией. Идут оценки эффективности вооруженных сил Сирии и рисков, связанных с наземным вторжением и проведением воздушных операций.
Генерал Мартин Демпси, начальник Объединенного комитета начальников штабов, 30 апреля делает интересное заявление: вооруженные силы США «готовы выполнить любой приказ в Сирии, если этого потребуют ее гражданские лидеры». Интеллект, сквозящий из фразы, потрясает. Недаром генерал 20 с лишним лет назад был доцентом кафедры английского языка в одном из американских университетов. Американские генералы, они сплошь такие — лингвисты, юристы, историки, психологи, в общем, гуманитарии в погонах. «Мы планируем, мы обсуждаем различные варианты, чтобы всегда знать, применим ли имеющийся вариант и что изменилось за последние дни. Любые изменения ситуации сразу учитываются в военных расчетах». Он тут же добавляет, что на сегодня основная задача — быть в контакте с партнерами США в регионе и суметь выполнить все, что может потребоваться.
Уже несколько дней подряд официальные лица в Вашингтоне говорят, что у США есть свидетельства использования правительственными войсками Сирии отравляющего вещества зарин. Хотя дней 10 назад со всех сторон звучало, что «американское разведывательное сообщество не исключает возможности использования отравляющих веществ правительственными войсками, но и не подтверждает такую возможность». Эволюция мысли видна невооруженным глазом. Последнее слово принадлежит президенту, который заявил, что применение химического оружия «изменит правила игры». Слышать от президента термин из компьютерных игр, произнесенный по такому серьезному поводу авторитета Обаме не добавляет. Кстати, это нобеленосец премии мира не такой уж «голубь». Он — это Ливия (от 60 до 100 тысяч убитых), «арабская весна» —в совокупности порядка 10 тысяч убитых), Сирия (уже более 100 тысяч убитых, хотя еще недавно называлась цифра 70 тысяч). Можно добавить Ирак и Афганистан, и арифметика человеческих смертей станет еще более ужасной. Так что с пацифизмом у этого члена секты пятидесятников все в порядке. Президент объясняет свою позицию по Сирии весьма просто: «Мы установили международный закон и международные нормы, которые говорят, что, если вы применяете такие виды оружия, то у вас появляется потенциал для уничтожения большого количества людей самым бесчеловечным способом». Значит, убийства, которые происходят на американские деньги сейчас, еще недостаточно массовы и недостаточно бесчеловечны. Но главное не в этом. Президент, не заметив, проговорился, когда сказал «Мы установили». Другими словами, он уверен, что США установили международные нормы и законы, а остальные страны — так, отходы американской жизнедеятельности…
Чтобы еще больше оправдать возможное вторжение США на территорию независимой страны, он говорит, что его не может не заботить возможность распространения химического оружия, чего, конечно, военный гуманизм американских генералов и по совместительству преподавателей гуманитарного цикла допустить не может. Правда, далее президент требует, чтобы ему в руки дали факты, поскольку без фактов он не может принимать решения по обеспечению национальной безопасности страны, Дело в том, что когда он боялся распространения химоружия, он боялся его проникновения на территорию США,
Те американцы, которые считают курс Обамы недостаточно жестким, требуют установления бесполетной зоны «хотя бы над частью территории страны», а уж затем, как в Ливии, перейти к более активным действиям. Нужно сказать, что у многих военных США есть определенная боязнь, которую они называют рисками. Дело в том, что по оценкам специалистов, даже сегодня ПВО Сирии в пять раз сильнее ПВО Ливии, особенно на западном направлении. По мнению Демпси, «это современная ПВО». «Я не говорю, что она непреодолима, но ее преодоление потребует больше времени, больше ресурсов, и сопряжено с большей опасностью». Генерал опасается, что американские вооруженные силы могут стать «жертвой своих собственных успехов», и перечисляет успешные операции по установлению бесполетной зоны при разгроме Ливии и Югославии — «НАТО удалось то, что, на первый взгляд, казалось трудным делом — в Ираке бесполетная зона существовала десять лет». Правда, кому надо было там летать? — подумалось мне.
Мартин Демпси считает, что создание беспилотной зоны — это полумера. Для «полного счастья» необходимо создать и разместить в зоне полетов американских самолетов специальные группы по поиску и возвращению экипажей сбитых или насильственно приземленных самолетов. Свое выступление генерал заключил словами: «Я не думаю, что потенциальный противник будет сидеть, сложа руки, и смотреть, как мы устанавливаем бесполетную зону. Он может решиться на асимметричный ответ, запустить ракеты дальнего действия и поразить территорию за пределами бесполетной зоны, и мы к этому тоже должны быть готовы».
Какова позиция России по Сирии? Еще пару недель назад была весьма решительной, содержащей даже слова «мы не позволим!» Вспомните хотя бы передачу Аркадия Мамонтова или «Сирийский дневник» Анастасии Поповой. Но у меня возникло какое-то нехорошее чувство, что России в очередной раз не хватит духу и она срочно начнет менять своих нынешних экспертов по Сирии на тех, «которые лучше понимают интересы России в регионе». В Ливии было именно так. К сожалению для Сирии, нашествие начнется с установления бесполетной зоны и продолжится наземной операцией с двух направлений — севера и запада.
Наша внешняя политика становится все загадочней. Россия начинает заигрывать с Турцией, которая не только является активным антисирийским игроком, но и неоднозначно ведет себя по отношению к нашей стране. Тем не менее, недавно состоялся российско-турецкий форум по гражданскому обществу, и гражданские общественники нашли, о чем пообщаться. В частности, речь шла о контроле избирательных процессов.
Сирийские беженцы уже расселяются в Ставропольском крае, и их количество может достичь нескольких десятков тысяч. В связи с тем, что они являются этническими черкесами, то их переселение в Россию некоторые враждебные нам силы рассматривают как повод для реализации проекта под названием «Великая Черкесия» — от Азербайджана до Крыма, чтобы полностью отрезать Россию от выхода к Черному морю. Координатором проекта является контролируемый США Институт Ислама в Баку. Другой проект, менее масштабный, но более одиозный и агрессивный — создание «Кавказского эмирата». В этом проекте больше всех мутит воду Мовлади Удугов. Если учесть, что вторжение НАТО в Сирию приведет к освобождению огромных масс наемников, то основное их количество далеко не поедет, а пристроится на работу в Афганистане и на Северном Кавказе. Если учесть пока не опровергнутое намерение России в 2014 году ввести в Афганистан части для технического обслуживания военной техники российского производства, которые не будут чувствовать себя в безопасности без соответствующего прикрытия, то уровень угрозы с южного направления возрастает настолько, что может повлиять на все сценарии развития России в ближайшие годы. По всему получается, что Сирия — это не просто интерес, это — последний оплот России.
2 мая 2013 г.
Хочу в Крым!
Погулять бы мне по Крыму, Если только горы примут, Если море не возьмет, Скажет мне: не твой черед!
Постоять бы на скале Мне с тобой в Мангуп-Кале, Там цветов вокруг не счесть, Даже церковь в камне есть.
Мне б в тени Бахчисарая Помечтать о кущах рая, И в поселочке Сирень Провести бы целый день.
Мне б за город Севастополь С другом выпить пару стопок, Мне бы в Багерово, братцы, Хоть на час, но всё ж добраться,
Мне б в Гвардейское и Качу Прошвырнуться на удачу, И на Щелкинских ветрах Побороть священный страх.
Мне бы парус, мне бы лодку И красивую молодку — Был бы мир лишь нам двоим. Ах, какое место — Крым!
1 мая 2013 г.
Апрель
Закончился апрель, но не беда, Что пролетел как росчерк электрички, Что вспыхнул и погас, как пламя спички, И вслед ему — небесная вода Всё моросит, как слово «навсегда».
Закончился апрель и не дожил До светлой Пасхи и до Дня Победы, Ушел куда-то, не оставив следа, Как будто он ни с кем и не дружил, А, значит, никого собой не предал.
Закончился апрель, и мне легко. Я в май вхожу, как в старый дом однажды, Но ветер беззастенчивый и влажный Шел с табуном тяжелых облаков, Обкладывая день многоэтажно.
Всё хорошо, со мною был апрель, И ты со мной была все это время, И мне казалось, я опять со всеми, Кто был однажды всей моей судьбой. Куда с тобой апрель мы этот денем? — Да никуда, оставим за собой.
Решение главкома о приеме в академию без экзаменов наконец пришло. Правда, к этому моменту я уже успешно сдал два вступительных экзамена и, скорее всего, так же успешно сдал бы и остальные, но лучше быстрее уехать в отпуск, тем более что несколько дней уже пошли, как говорят, в «пользу МОПРа». Надо было еще сдать дела на лодке. Оказалось, что на мне числятся две подводные лодки «С-150» и «С-337». ПЛ «С-150» к этому времени уже стояла в судоремонтном заводе в бухте Диомид. Совершенно исправна (так как весной в доке Дальзавода поврежденные рули и цистерны качественно зачинили), любовно вычищенная и выкрашенная экипажем польскими эмалями, но без перископа (а потому не боеготовная), лодка стояла у причала завода среди потрепанных и ржавых судов малого каботажа. Перископ дернули и воткнули другой лодке, которая уходила в автономку (свой командир, кстати мой однокашник, загнул: подлез под судно — измеритель магнитного поля, когда проходил КИМС). Конечно, командира же нет, он плавает на «С-337»... Дальше больше, запасных перископов на складах нет, надо заказывать промышленности, а когда это будет... Лучше сунуть ее в ремонт — и с плеч долой. Короче, прощание с «С-150» было морально трудным, на душе ощущение, что предал... Формально дела сдать было легко, старпома Евсеева уже не было, ушел на повышение, и.о. на борту был помощник Савосин. Горькие слова сказал он мне на прощание: — Экипаж пойдет вразнос, все морально подавлены. Надеялись, что вы вернетесь и опять войдем в строй, а тут опять завод, да какой... Никогда лодок не ремонтировал. А что ремонтировать? Провели дефектовку, все исправно... Все в недоумении, чего мол пришли, а техупр требует: оформляй ремонтную ведомость... В ответ сказать было нечего. Вторую лодку, «С-337» сдал, как и рассчитывал, Иванову, атаку в океане зачли.
В явился к началу учебного года, отпуск догуливать не стал, и так длинный. Досдавать вступительные экзамены не пришлось, зачли зачеты и экзамены за первый семестр. Вспомнить и оценить все, что было в академии, сейчас уже трудно. Одно слово, академия — это АКАДЕМИЯ, тем более что набор 1967 года был последним набором с трехлетним обучением, более подробным и насыщенным, чем последующие двухлетние. Хочется вспомнить наиболее яркие и значимые события и впечатления. В классе, как и на ВОЛСОКе, офицеры, в основном командиры с различных классов кораблей, надводники и подводники, в том числе с атомоходов, морские пограничники, разведчики и ОСНАЗовцы —со всех флотов Союза. Понятное дело, происходил естественный обмен практическими знаниями и опытом, соответственно своеобразное восприятие лекционного материала и различные постановочные вопросы, совместный поиск истины и, в конечном счете, расширение кругозора каждого до коллективного разума. Старшиной класса был капитан 1 ранга Громов Борис Иванович, в академию пришедший с должности заместителя командира дивизии атомных подводных лодок. С ним судьба связала более чем на десятилетие. Примечательно, что на последней двусторонней военной игре в академии на последнем курсе он исполнял должность командующего флотом «Восточных», я же при нем начальник штаба, а в жизни в 1977—1978 гг. он — командующий флотилией атомных подводных лодок на Камчатке, я его заместитель — член военного совета флотилии.
После первого года обучения — практика на Черном море на надводных кораблях. Но в море не выходили. Тогда же знакомство с береговой артиллерией и береговыми ракетными комплексами флота, с авиацией флота. А в общем, воспоминания более курортные, чем служебные: севастопольские солнечные пляжи, тенистые бульвары, кисляк пивными кружками. Ну и, конечно, Севастопольская панорама, памятные места обороны Крымской 1853-1854 гг. и Отечественной 1941-1945 гг. войн — само собой. На втором году обучения большинство занялось подготовкой и разработкой тем дипломных работ. Я выбрал тему по кафедре «Управление силами ВМФ», связанную с оценкой боевой устойчивости подводных лодок в зависимости от организации связи, интенсивности боевого управления, частоты всплытий на сеанс связи для приема информации с КП флота, т. е., в конечном счете, от скрытности. Тема продвигалась трудно, требовалось усложнять математическую модель. Руководитель темы был полон оптимизма, я надеялся на него. Вторая летняя практика проходила на Северном флоте. Мы, я и Володя Кузнецов, два капитана 2 ранга, попали в штаб дивизии атомных подводных лодок. Начальник штаба дивизии был несказанно обрадован. Кратко смысл его эмоций был примерно таков: — Вот кто нам годовой план по военно-научной работе вытянет! На лодках вам делать нечего, еще успеете. Задача: написать проект «Наставления атомным подводным лодкам по скрытному преодолению Фареро-Исландского рубежа при выходе в Атлантику»!... Да-да, не робейте... Условия: рабочий кабинет во флагманской каюте ПКЗ, спальная каюта, само собой, как напишете — сразу отпускаем по домам, понятное дело, характеристика в лучшем виде за полную стажировку и еще кое-что... В «Наставлении...» должны быть соответствующие расчеты, формулы, обоснования с точки зрения теории вероятности и т. д.
В.Кузнецов. 1969 год.
Сидим с Володей в «рабочем кабинете», соображаем, усваиваем ситуацию. Да-а, попали... Тук-тук, открывается дверь, входит секретчик, приносит рабочую тетрадь и разведкарту. На карте все, что известно к тому времени об оборудовании на рубежах и о противолодочных силах «вероятного противника» от наших берегов до Атлантики. М-да, попали... Опять — тук-тук, входит мичман с канистрой... — Это, как сказали, для разгона мысли. Двадцатилитровая автомобильная канистра. Открываем, нюхнули... «Шило»!.. Работа пошла. Управились дней за двадцать. В канистре поубавилось, остальное Володя взял с собой: мол, для ремонта автомашины в качестве «всесоюзного эквивалента» в самый раз. Как-то уже на Камчатке, в 1970-х годах, получили с Севера в порядке обмена опытом документ «Наставление подводным лодкам по преодолению противолодочных рубежей» (за точное название документа не ручаюсь, память может подвести). Смотрю, что-то до боли знакомое. Конечно, законы теории вероятности и логика мысли всеобщи, но все-таки приятно, если и твои творческие усилия пришлись к месту. Третий год обучения начался с беспокойства за дипломную работу. Руководитель по теме оказался в больнице. Проходит месяц-другой, интересуюсь на кафедре — все еще в больнице, говорят «сдвинут по фазе», то ли шутят, то ли злословят, пытался, мол, быстренько тензерное счисление освоить. Неужели для дипломной работы?.. Уточнять не стал, неудобно. Но факт — надо менять тему дипломной работы! Но уже январь выпускного года! Многие уже шоколадки машинисткам носят за напечатку дипломов, а у меня еще ничего нет. Из трех оставшихся по командному факультету тем две вообще не по моему профилю, третья, как говорят, не подъемная. Три года подряд задает ее главком ВМФ в перечень тем, и никто не берет. Как звучит название? Дипломная задача: «Скрытный выход атомной подводной лодки на боевую службу в Атлантику»! Судьба?.. Может быть. Беру. Знакомлюсь с руководителем. Работа идет, естественно, по кафедре «Тактика подводных лодок». Капитан 1 ранга Ю.В.Магницкий сочувствует, что другой темы нет, эта практически не решаема, но отрицательный результат в науке — тоже результат. Тем более что для диплома главное показать, что дипломант владеет методикой исследования.
Военно-морская академия. Работа над дипломом. Справа — В.Иванов. 1970 год
Так что вперед, ведь уже февраль! Изучаю разведматериалы по стационарным гидроакустическим системам обнаружения и слежения за подводными лодками, составу и тактике маневренных противолодочных сил. Как раз получены новые данные, во многом более серьезные для нас, чем то, с чем пришлось иметь дело на Северном флоте летом. Как говорили на кафедре разведки, эти данные были доложены Горшкову, и то, что ни одна подводная лодка не выходит в Атлантику незамеченной и без «хвоста», так расстроило главкома, что он отменил ежегодную военную игру в академии, которую обычно проводили в дни зимних каникул слушателей. Так ли это было, не берусь утверждать, но, что игры зимой 1970 года не было, это факт. Чем больше я размышлял над работой, просчитывал вручную варианты действий лодки и обеспечивающих сил, тем больше убеждался, что «супостат» нас здорово запечатал. Кстати, к 1988 году, когда я встретился с этой проблемой в ЦНИИ ВМФ в Петродворце, ситуация еще больше осложнилась: добавились плотные минные рубежи мин-торпед США Мк-60 «Кэптор». Преодолеть «Кэптор», по крайней мере, для себя удалось в 1990-х годах, уже на пенсии, работая в ЦНИИ «Гидроприбор». А тогда, в академии самым опасным противником оказался противолодочный самолет Р-3С«Орион». Старый знакомый! Вцепившись в лодку, он мог ее потерять только в штормовых условиях, когда из-за общей шумности моря не могли эффективно работать радиогидроакустические буи слежения. Вариант решения явился, как это часто у меня бывает, во сне. Идея была бредовая. Посчитал «на пальцах» — вероятность выхода без «хвоста» приличная. Понятно, потом надо будет составить математическую модель, отдать программисту, ввести в ЭВМ с различными исходными данными, получить и проанализировать результаты и только потом делать выводы. Интуиция подсказывала, что получится. Ведь уже март! Обсудили идею с Магницким. Первоначальная реакция его была негативная, суть звучала примерно так: — Брось! Идеи Хияйнена о совместном плавании подводных лодок сейчас уже не в почете. Но «Папа Хи» — это фигура! А тебя вообще засмеют. А моя идея выглядела так. Подводные лодки для отрыва от слежения противолодочных сил и средств могут использовать самоходные имитаторы ПЛ, запас которых на лодке весьма ограничен, а время и дальность хода ее тоже сравнительно малы. Противолодочный самолет, например Р-3С «Орион», вполне в состоянии следить одновременно и за лодкой, и за имитатором, пока он не самоликвидируется в конце дистанции хода, т. е. для него вопрос «Who is who» не стоит.
Другое дело, если в последний момент, пройдя все рубежи (м. Нордкап — остров Медвежий, Фареро-Исландский или Датский проливы) и районы поиска МПЛС (маневренные противолодочные силы), на выходе в открытый Атлантический океан отслеживаемая подводная цель вдруг раздваивается, расходится под большим углом, каждая имеет все демаскирующие признаки подводной лодки (и по шумности, и по электрическим и магнитным полям, и т. п.), каждая может применить свой комплект имитаторов и приемов уклонения сравнительно длительное время. Эта ситуация для «Ориона» будет посложнее. Вероятность успешного отрыва подводного ракетоносца можно подсчитать. Но чтобы до поры до времени обе лодки воспринимались как одна цель, они практически от базы должны идти в едином строю, особенно в районах моря, прослушиваемых стационарными гидроакустическими системами дальнего действия, и в районах поиска МПЛС. Дистанция между лодками должна быть столь мала, сколько надо, чтобы разрешающая способность по углу комплекса обнаружения или слежения не смогла бы выявить две цели. Кроме того, имея в виду, что вторая лодка является многоцелевой, предполагалось, что она выполнит функции боевого охранения, повысит боевую устойчивость ПЛАРБ. В конце концов, после не очень длительных обсуждений и размышлений Магницкий согласился поставить свое имя под эту «бредовую» идею. — Ладно, дерзай! В крайнем случае как доказательство аналитических способностей сойдет. В мае диплом был готов. Результаты обсчитаны на компьютере, сведены в таблицы и графики, нанесены на демонстрационные схемы и рисунки, пояснительный текст отпечатан и переплетен. Опасаясь за последствия, Магницкий вынес работу на НТС кафедры. Шок! Однако после бурных дебатов решили представить работу на научную конференцию академии. Конец мая 1970 года, военно-научная конференция в актовом зале академии. Полный зал: слушатели, преподаватели, руководство академии и представители других военно-научных организаций ВМФ. В первом ряду начальник академии, ветеран ВОВ, заслуженный подводник адмирал Орел.
Начальник Военно-морской академии А.Е. Орел. 1970 год.
В душе трепет! Наверно, из-за волнения я не запомнил, каким по порядку выступал. Помню, что всех предыдущих выступающих принимали, слушали и обсуждали хорошо. У меня же зрело предчувствие, что со мной будет хуже. Так и случилось. Доложил, как мне казалось, обстоятельно, главное без запинки. Кончил, в зале тишина. Председательствующий просит задавать вопросы. Тишина... Наконец, кто-то, кажется из гостей, задает уточняющий вопрос. Отвечаю, удовлетворен. Опять тишина. Вдруг встает адмирал Орел и устраивает мне буквально разнос. Резюме: работу ни в коем случае не допускать к защите в качестве диплома, срочно подготовить другую! Автор, мол, претендует на «красный» диплом с отличием, а если выпустить этот бред на защиту, то будет неминуемая двойка! Стою на сцене около трибуны, в голове шум, ничего не слышу, ничего не вижу, кроме красного налитого гневом и возмущением лица начальника академии. Приговор! Какую другую работу... На носу июнь, госэкзамены и защита! Кто-то с кафедры тактики попытался защитить, сгладить формулировку, но... рекомендация ВНК — работу переработать в свете требований и канонов традиционной тактики, руководителю темы оказать необходимую помощь. Пару дней приходил в себя, размышлял. Прямого запрета нет. Времени писать другой диплом тоже нет. Друзья, сокурсники сочувствуют, но ничего посоветовать не могут... Магницкий: «Решай сам». А что решать?! Решил: БУДУ ЗАЩИЩАТЬСЯ! А теперь все внимание непосредственной подготовке к госэкзаменам. Все госы сдал на «пять». На защите дипломной задачи высокая госкомиссия (за столом адмиралы и офицеры, в том числе из штаба ВМФ) очень заинтересованно слушала, задавала много вопросов. Кончил, вышел в коридор. Одноклассники поджидают под дверями, «болеют» за меня: «Ну, как?». Из класса бегом выскакивает академический клерк из учебного отдела. За дверью слышен галдеж. Очередного дипломанта не приглашают. Через несколько минут в класс проследовал начальник академии адмирал Орел... Ну, думаю, все! К двери никто не приближается. Ждем... Хлопнув дверью, красный, злой, ни на кого не глядя, не отвечая на приветствия, адмирал Орел скрылся в конце коридора... Через некоторое время на защиту пригласили очередного. Результат узнал на общем подведении итогов защиты класса. Пять! Как отметил председатель госкомиссии, работа спорная, но интересная и блестящая, а потому «пять!». Магницкий потом рассказал, он, естественно, присутствовал на защите и обсуждении, что Орел настаивал на «двойке», комиссия настаивала на «пятерке» и на представлении дипломной работы главкому ВМФ, так как тема задана именно им. Сошлись на том, что ставят «пять», но главкому не представлять. Ну, и не надо! Еще все впереди, может самому удастся осуществить идею. А пока, ура, победа!.. Наивный, молодой еще... На этом борение с Орлом не кончилось. Еще до госэкзаменов приезжали в академию московские кадровики, готовили распределение по окончании. Так как я проходил по спискам претендентов на диплом «с отличием», то имел преимущественное право выбора места службы. Как в сказке, два желания: первое — флот(?), второе — кем(?). Отвечаю: во-первых, ТОФ, еще раз ТОФ, во-вторых, командиром атомной подводной лодки, еще раз, так как это не удалось после ВОЛСОК, командиром атомной подводной лодки, и лучше новейшей. «Но, позвольте, контр-адмирал Попов, командир эскадры предлагает вам место начальника штаба бригады подводных лодок!». «Да, но дизельных, а я давно рвусь на атомный флот!». И вот приказ Министра обороны СССР — назначен командиром ракетного подводного крейсера стратегического назначения РПКСН «К-258», строящегося в Комсомольске-на-Амуре, с последующим базированием на Камчатке. Ура! Впереди полет на Камчатку, формирование офицерской части экипажа, далее перелет в Эстонию, в Палдиски, обучение в специальном учебном центре, а пока...
А пока торжественное вручение дипломов. Дипломы вручал начальник Главного штаба ВМФ адмирал флота Сергеев. Сказал несколько теплых слов и пожеланий, он, оказывается, хорошо знал моего отца. Потом торжественный банкет в столовой академии, а еще потом поездка вместе с группой других выпускников академии с «красными» дипломами в Москву на банкет в Георгиевском зале Кремля выпускников военных академий армии и флота. Торжества кончились — все по отпускам, а у меня житейские проблемы. Семья в это время жила в однокомнатной квартире служебного академического дома на пр. Смирнова. В прошлом году, когда родилась дочка, удалось получить эту квартиру после освобождения ее выпускником. До того, два года учебы в академии, мы проживали у родственников жены. Нас трое — я, жена и сын да их четверо — теща, сестра жены с мужем и дочкой в трехкомнатной квартире в Купчино. В общем-то, мы каждый раз, приезжая в отпуск, на учебу в ВОЛСОК или проездом, куда-либо на курорт, всегда останавливались у них. Больше было негде. Моя мать проживала в 14-метровой комнате в коммунальной квартире. В этой комнате мы жили с 1944 года втроем — мать и мы с братом. Правда, с лета 1945 года, когда я поступил в Ленинградское Нахимовское училище, я там был больше гостем. Так или иначе, но у нас с женой своего жилья не было. И вот, выпустившись из академии, надо было освободить служебную жилплощадь, иначе предписание для следования к новому месту службы на руки не выдавали. Что делать?! Выселяться и вновь вселяться к родственникам? На месяц-полтора, пока я смотаюсь на Камчатку? А потом опять сборы, переезд в Палдиски? А каждый переезд равен пожару! А на руках грудной ребенок!.. Короче, пошел к начальнику АХЧ академии с просьбой разрешить семье задержаться с выездом на месяц-полтора. Не тут-то было! Разрешить, оказывается, может только начальник академии. Записался на прием. Наивный, на что надеялся? После того, что было? Но Орел принял. Кратко и обстоятельно изложил просьбу. — С чего это вы взяли, что я вам должен предоставлять жилплощадь? Кончил академию — и освободи. И вообще, надо ж было набраться нахальства обращаться ко мне со своими проблемами!
Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
Сергей Яковлев, посол РФ в Израиле: «Сегодня мы рады приветствовать в Хайфе наш первый за все время дипломатических отношений с Израилем российский корабль... Событие из ряда вон выходящее. Это не только первый в истории заход, но он еще и приурочен к годовщине нашей победы в Великой Отечественной войне…» Так как событие до сих пор не нашло себе места в новостной ленте (послал ещё вчера), пришлось создать сообщение в блоге. Или редакторы, как и израильские чиновники не знают что с этим делать, или вовсю идёт празднование Первомая. В общем с Праздником всех. Итак впервые в новейшей истории боевой корабль Российских ВМС встал у стенки в Хайфе. Военнослужащие получили возможность не только в окуляры оптических приборов обозреть городские кварталы, но и пройтись по древним улицам на своих двоих. Лучше, правда, процитировать (видео). Большой десантный корабль "Азов" в 2012- ом году заходил в сирийский порт Тартус, где расположен 720-й ПМТО Российского ВМФ. Однако в Хайфу он прибыл исключительно с мирной целью. Говорит капитан первого ранга Алексей Комаров, командир бригады десантных кораблей ЧФ: «Приказ на посещение Хайфы моряки получили, будучи уже в море, и всю программу визита готовили на борту. Так сложилось, что у нас на борту был оркестр и рота почетного караула с другого официального визита в Италию. Все, что мы подготовили и наработали, с удовольствием покажем и жителям города Хайфа, и дорогим уважаемым ветеранам. Для нас 9 мая – это день святой, поэтому все, что можем, покажем». Российским морякам дадут увольнительные, и они смогут выйти в город. Но поработать им тоже придется. Участие в праздничных мероприятиях ко Дню победы - миссия ответственная и не менее важная, чем выполнение боевых задач в Средиземном море. "Визит российских военных моряков продлится три дня, в течение которых нас ждет большая культурная программа. Поскольку начинка этого корабля, несмотря на серьезное вооружение и серьезные боевые задачи, которые он может выполнять, оказалась все-таки культурной. Оркестр, рота почетного караула и все это приурочено к Дню великой победы, важному дню в истории двух государств, России и Израиля".
.jpg)
