, упершись лапами в грудь капитану третьего ранга, дружески лизнул его в подбородок. Тот полез в карман кителя и сунул Старику в пасть кусок сахару.
9
— Чаю хочешь? — спросил Крамской. — Хочу. — Садись. Ну, что у тебя стряслось, Миша? Михаил Ферапонтович, достав из кармана платок, отер потный лоб. — Три года присматривался... Шутка ли? Я хочу прожить минимум до семидесяти. А мне нынче — тридцать. Значит, придется вместе прожить сорок лет. Тут, знаете, призадумаешься. Три года дружу. Убедился: с такой, как она, проживешь и все сорок... — Значит, женишься? — понял Крамской. — Решился. На ней. Одобряете? — Одобряю. — Старина, чувствуешь? — обратился Щегольков к псу, прислушивавшемуся к разговору.— Кончена моя холостяцкая жизнь. Пес постучал хвостом. — Грызи. —Щегольков сунул ему еще кусок сахару.— Юрий Михайлович! Сегодня я — счастливейший человек. Счастливейший! — На загорелом лице с темными усиками сияли от счастья карие глаза. Он вскочил и принялся бороться со Стариком. Пес дал себя повалить; протянув лапы вверх, притворился, что сердится: рычал, осторожно сжимал зубами, способными раздробить кость, рукав кителя; наконец, выкарабкался из-под навалившегося на него Щеголькова, вскочил, залаял, отступая и приглашая продолжить игру. — Я вижу, ты не расположен сейчас говорить о делах,— сказал Крамской, когда они перешли в кабинет и навозившийся до отвала Старик свесил розовый длинный язык,— но на днях (он пошарил на столе и взял письмо штаба флота) к нам прибывают два лейтенанта. Окончили училище в первом десятке, выбрали Балтику и малые корабли... Думаю, выбрали потому, что один из них — — еще до нахимовского воевал на торпедных катерах, был воспитанником и в двенадцать лет заслужил орден...
— Живцов? Я с ним встречался, когда он проходил практику. Оригинальный парень. Толковый, напористый, моряк с ног до головы. Немного резковат и грубоват, правда, но, я думаю, обомнется. — Другой — сын моего товарища по училищу, Рындин. Отец — тоже всю жизнь на торпедных... — Кто же о нем не слыхал? Ну, если сын в отца... — Этого не скажешь о Мыльникове. — Да-а...— протянул Щегольков.— Мыльников — это особ-статья. — Мне нравится,— продолжал Крамской,— что Живцов и Рындин выбрали именно малые корабли. В их возрасте романтика моря рисуется в дальних походах: хочется повидать поскорее моря, океаны, побывать во многих портах. Все мы начитались досыта Станюковича. И все же идут к нам. Понимают: у нас труднее служить, но скорее становишься моряком... — Совершенно согласен... По себе знаю... — Живцова и Рындина я назначаю в твой дивизион. Живцова — штурманом к Коркину, а Рындина просил Бочкарев. Мне думается, что Коркина подавлял Мыльников. — К сожалению, Коркина подавляет не только Мыльников. — Ты о его жене? — Да. — Я с ним еще потолкую. И с ней,— вздохнул Крамской, зная, как трудно бывает разговаривать с женщинами, подобными жене Коркина.— Ну что ж, Михаил Ферапонтович, я чувствую, тебе не терпится бежать, бежать сломя голову и ловить за хвост свое счастье, а не сидеть в обществе двух стариков (пес встал и положил голову на колено Крамскому).— Беги, Миша. Желаю иметь побольше воды под килем. — Спасибо, Юрий Михайлович. Щегольков вспыхнул до самых кончиков чуть оттопыренных ушей.
10
Вечер отдыха в зале Революции. Там за Невой моря и океаны: История Высшего военно-морского училища им.Фрунзе /Г.М. Гельфонд, А.Ф. Жаров, А.Б. Стрелов, В.А. Хренов. - М. 1976.
Да, и Крамской был в таком же радужном настроении, когда собирался жениться на Любочке. Она приходила на училищные балы в голубом платье с розовым поясом, обожала белые ночи, кинематографы и театры миниатюр. Быстрые темные глазки она поднимала из-под пушистых ресниц, а ее светлые волосы свертывались в заманчивые колечки. Она танцевала всегда с ним одним, только с ним ходила в «Форум», в «Великан» и в театры; а как целовала его под сиренью у памятника «Стерегущему»!. Ему показалось тогда, что он нашел свое счастье; он думал только о ней в далеком учебном плавании — у берегов Норвегии, в Мурманске и Архангельске. Когда он вернулся, Любочка встретила его радостно; она «ужасно скучала». С благодарностью приняла все подарки. Сразу же они пошли в загс... А что получилось? Глупейшая семейная жизнь с недалекой женщиной, пошлейше закончившаяся. И вот сегодня он коротает век с верным псом; Ростислав — тот выходит в люди, а Глеб — Глеба Крамской не видел пять лет... Среди газет и писем, адресованных «Депутату Верховного Совета Крамскому», он заметил сегодня одно — со знакомым почерком. Из разорванного конверта выпала фотография: Ростислав — в лейтенантской форме. Очевидно, снялся в день выпуска. Так и есть: «Получил назначение. Я хорошо понимаю, что первые шаги на корабле нелегки. Я впервые стану отвечать и за людей, мне порученных, и за себя — сам. Как бы хотелось тебя повидать, посоветоваться... Завтра еду к месту службы...» К месту службы. Вот так же и он, окончив училище, выезжал много лет назад к месту службы. Худой и нескладный, неоперившийся, он стоял в командирском кителе перед зеркалом и мечтал сдвинуть горы. Голова его была до отказа начинена знаниями: преподавателями в училище были добросовестные моряки-старики — участники двух и трех войн, побывавшие во всех частях света.
Кабинет навигации. - Там за Невой моря и океаны: История Высшего военно-морского училища им.Фрунзе /Г.М. Гельфонд, А.Ф. Жаров, А.Б. Стрелов, В.А. Хренов. - М. 1976.
И все же, придя на корабль, уходивший в далекое плавание, он сразу понял, что всего того, чему его научили зимой в классах и летом на практике,— слишком мало; он в сущности еще вовсе не штурман; он в отчаянии искал во тьме створы, которые вот-вот должны открыться, ужасался своей прокладке, приводившей корабль на мель, — к счастью, только на кальке. И тогда командир, Александр Матвеевич Сырцов, приводил его в чувство, убеждая не волноваться и поразмыслить спокойно; и Крамской давал себе клятву учиться, учиться, неустанно учиться... И учился. Учился у командира, у боцманов, у матросов, расспрашивал, не боясь показаться смешным, становился увереннее. Но прошло много времени, прежде чем он перестал ругать себя неучем и стал понимать, что прокладка его безупречна, решения правильны, створы откроются в то самое время, когда им открыться положено. Требовательность к себе самому много помогла ему в службе и в жизни. Он всегда старался внушить это Ростиславу. И сын пишет, что и теперь нуждается в его советах, советах старшего моряка. — Надо ему написать... А Глеб? Две недели назад Крамской получил розовую бумажку, надушенную «Огнями Москвы» и исписанную бисерным почерком. Он поморщился тогда: что ей еще нужно?
«Я надеюсь, что вы не прочь взглянуть на младшего сына, а Глебику надо проветриться,— писала на розовой бумаге Любовь Афанасьевна.— Он тут затеял роман с низкопробной женщиной. Поэтому я на днях посылаю его к вам дней на десять-двенадцать. Надеюсь, вы — все же отец — поисповедуете его и вразумите». Обычный стиль Любови Афанасьевны: «Вы — все же отец». Разве Крамской не хотел, чтобы Глеб, как и Ростислав, учился в училище Фрунзе, стал бы, как и старший брат, моряком? Мать воспротивилась. Она предрешала Глебу дипломатическую карьеру. «Роман»? В его возрасте? «С низкопробной женщиной», по выражению Любови Афанасьевны. Впрочем, Любовь Афанасьевна способна очернить каждого, кто пришелся ей не по вкусу... Крамской разобрал свежую почту. Старый пенсионер благодарил своего депутата за помощь — он долго не мог получить пенсии. Учительница просила помочь оборудовать спортивный зал в школе. Городской архитектор приглашал на совещание по строительству новых домов. Пионеры звали в Дом пионеров. Старушка-мать просила воздействовать на забывшего ее сына. Какой-то полупомешанный требовал чего-то совсем невозможного. Инвалид настаивал, чтобы ему подарили баян. Офицерские жены жаловались на аппарат военторга. Позвонили, и Старик, залаяв, рванулся в переднюю. Старая Герда открыла дверь и всплеснула руками: — Боже мой! Капитан, идите скорей, капитан, сын приехал. Да какой он красавчик! — Глеб? — поспешил в переднюю Крамской. — Своей собственной персоной, как видишь. — Ну и вырос. Совсем взрослый парень. Глеб поставил на пол щегольской чемодан, скинул на руки Герде мохнатое, верблюжьего цвета пальто и велюровую зеленую шляпу, провел рукой по зачесанным назад вьющимся волосам, поцеловал отца в щеку. — Ну, показывай, как ты устроился. Ничего, довольно прилично,— одобрил Глеб, заглянув из кабинета в столовую. — Ванна есть? Для такого паршивого городишки — совсем неплохо. А ты, затрапезный пес, еще жив? — спросил он обнюхивающего его Старика.— Я бы давно его сменял на ротвейлера. Они нынче в моде.
— Ну уж, извини, мы со не расстанемся. Он мне не раз спасал жизнь. — Да, слыхал,— сказал Глеб безразлично. Старик посмотрел на него с неприязнью.— Мать велела спросить, как ты здравствуешь. — Как видишь,— улыбнулся Крамской.— А она? — Кряхтит и подтягивается. Федя-то стал поглядывать на молоденьких. — Какой Федя? — Муж. Вот мать и боится выйти в тираж. У тебя не найдется чем-нибудь попитаться? Ужасно есть хочется. 31 Крамской помогал Герде накрыть на стол, посматривая на Глеба, перелистывавшего журналы. Вырос, здорово вырос и здорово изменился. Весь в мать. Ее глаза, ее губы, ее цвет волос. Разговаривает с такой же неприятной развязностью. И... неужели он завивается? — Ну, а как учишься? — спросил Крамской сына, налив ему чаю. — Я-то? Довольно посредственно. Это что, молоко или сливки? — Молоко. Ростислав вышел из училища в первом десятке. — То — Ростислав,— протянул Глеб.— Он усидчивый. Масло свежее?
И принялся намазывать . А Герда не удержалась еще раз заглянуть в столовую, еще раз всплеснула руками и еще раз воскликнула: «Какой красавчик! О, иллюс пойс! Красивый мальчик». — Это что у тебя за комичная старушенция? — спросил Глеб. И положил на хлеб колбасу.
ГЛАВА ВТОРАЯ. МЫЛЬНИКОВ
Он шел по улице с «непроницаемым», холодным лицом. Но душа его бушевала. «Не ценят Мыльникова. Мыльников плох, не умеет обращаться с людьми, не достоин командовать даже паршивеньким катером» (здесь он душой покривил: «Триста третий» был кораблем небольшим, но его боевой биографией гордился весь экипаж). Мыльников — требовательный офицер, ему всякое лыко в строку. А другие — те умеют обращаться с людьми. Подмазываются к команде. В шашки играют. Завоевывают дешевый авторитет. Матрос напьется, надебоширит — смотрят сквозь пальцы. Отлично! Простили — не замаран журнальчик. ...А меня —нет, меня не любили. Я строг, справедлив, взыскателен. Мало общался. Нынче народ приходит зубастый, мигом посадит в лужу, подорвет твой авторитет. Этот курносый старшина Бабочкин как-то спросил при всех, что такое ? А я никогда не интересовался писателями. Спроси о службе, о штурманском деле, о мелях, о маяках — с закрытыми глазами отвечу. Устав отвечу тебе наизусть, от корки до корки. Тут уж меня не собьешь.
Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
Итак, просуммируем еще раз все то, что американские СМИ успели рассказать читателям о «бостонских террористах».
Наконец, появляется , мать Джохара и Тамерлана, и говорит о том, о чем и так давно можно было догадаться: ФБР плотно следило за братьями, вызывало их на ознакомительные и профилактические беседы, и каждый раз ничего, кроме добрых слов в их адрес, не находило. Я уже писал, что Джохар был студентом медицинского факультета одного из местных университетов, учился на стоматолога, и даже получил городской грант в размере 2,5 тыс. долларов от администрации пригорода Бостона, где он проживал, для оплаты учебы в университете. До этого он был одним из лучших учеников колледжа, активно занимался спортивной борьбой. По мнению анонимного источника в ФБР, «его беда заключалась в том, что он мог повести за собой людей». Этот университет будет закрыт до конца субботы по причине проведения в нем следственных действий. Уже известно, что сосед по общежитию, живший этажом ниже, заявил следователям, что «у Джохара была своя точка зрения на политику. Он говорил, что Америка оправдывает свои вторжения в другие страны ссылками на Библию».
О Тамерлане известно меньше. Он женат, у него маленькая дочь, но ни о его контактах, ни о том, с какой религиозной общиной он поддерживал связь, ни почему его заранее записали в «радикальные исламисты», пока не известно, и, судя по отведенной ему роли, сценаристы эту часть не проработали. Правда, кто-то добавил, что Тамерлан учился «на бухгалтера», был студентом-заочником и сдал экзамены уже за три семестра. Ни где работал молодой отец, ни почему он стал молиться по пять раз в день, обращая свои взоры, как и положено правоверному, туда, где должна быть Мекка, сценаристов не интересовало по причине выбытия актера в первых же сценах боевика.
Зубейдат Царнаева честно заявила, что семья приехала в Америку по приглашению брата мужа, который из Царнаева уже превратился в Царни, —видимо, так лучше звучит для американского уха. «А почему бы не жить в Америке, где все свободны и никто никого не угнетает», — добавляет Зубейнат. Год назад ее задержали за кражу одежды на сумму 1600 долларов, но, кажется, дело ничем не закончилось, потому что сейчас она на свободе. Ее муж вернулся к родственникам в Махачкалу. Она нисколько не сомневается в том, что ее детей подставили спецслужбы, сами организовавшие эти взрывы, и хочет только одного — чтобы ее младший сын, когда придет в себя в больнице, рассказал всем, как с ним поступили сотрудники ФБР и как была организована «подстава».
В городе церкви звонили в колокола, наполняя прилегающие улицы радостным звоном; на улицы вышли толпы народа, всячески изливавшие свою радость и гордость за страну и ее спецслужбы. Ото всюду неслось: «США! США! США!». Все спецмашины встречались и провожались аплодисментами, переходящими в истерические овации, и снова здравницы в честь страны, в которой они живут, и спецслужб, которые их охраняют. Это миллионный город, просидевший по требованию спецслужб почти сутки в четырех стенах, вышел, чтобы освободиться от оцепенения и страха перед терроризмом. Шла охота за одним подозреваемым, против которого была брошена почти дивизия правоохранителей с бронетехникой, вертолетами и самыми последними достижениями науки и техники. Общественный транспорт не ходил. Был остановлен даже экспресс «Бостон-Вашингтон». Город замер.
Все началось в ночь с четверга на пятницу. В полицию поступило сообщение о силовом угоне машины. Потерпевший хорошо описал двоих угонщиков, портреты которых как-то сразу совпали с потенциальных террористов. По словам потерпевшего, двое ворвались в его «мерседес», угрозами пересадили на заднее сиденье, доехали до заправки, там отпустили его, не причинив никакого вреда, а сами скрылись в неизвестном направлении. В заявлении содержались номера, приметы и марка угнанного автомобиля, а также приметы самих угонщиков. Почти сразу полицейский патруль обнаружил угнанную машину в студгородке Массачусетского технологического института и вызвал подкрепление. Попытка арестовать угонщиков привела к тому, что братья стали швырять в полицейских взрывные устройства, одно из которых взорвалось, и тогда полиция открыла огонь. Братья начали стрелять в ответ. На месте боя следственная бригада собрала более 200 гильз. Результат боевых действий: в городе введено чрезвычайное положение, один полицейский убит, один угонщик тяжело ранен и впоследствии скончается по дороге в больницу. Двое полицейских утверждают, что Джохар, скрываясь на машине от полиции, переехал тело своего брата. Это означает, что братья сначала остановились по требованию полиции, потом вышли из машины, но передумали сдаваться, стали швырять взрывные устройства, младшему вновь удалось сесть в машину и бежать с места боя.
Приехав в пригород Бостона Уотертаун, Джохар бросил машину и спрятался под брезентом в лодке, стоявшей на автоприцепе в одном из дворов. Полицейские, потерявшие беглеца и отчаявшиеся его найти, уже были готовы отменить чрезвычайное положение в городе, когда к полицейским подошел местный житель и сказал, что в его лодке лежит окровавленный человек. На требование покинуть лодку незнакомец ничего не ответил. По этому заявлению полиция окружает весь квартал и направляет вертолет с тепловизором, чтобы проверить, есть ли в лодке тело. После доклада пилота вертолета, кольцо полицейских сжимается. На призывы сдаться, произнесенные в мегафон, Джохар не отвечает. Тогда штаб операции принимает решение брать лодку штурмом. Специальная группа готовит светошумовые гранаты, а группа прикрытия начинает сумасшедшую стрельбу. Потом пули будут выковыривать из стен и дверей соседних домов. В результате тяжелораненого Джохара кладут на носилки и везут в больницу, где ему делают срочную операцию, чтобы хотя бы привести в состояние, когда он сможет давать показания. Для первого допроса формируется VIP-группа следователей, которая едет из самого Вашингтона. Террористическую угрозу отменяют. В городе раздается колокольный звон, миллион граждан выходит на массовку. Звучит голос президента, благодарящий жителей Бостона за мужество и героизм в противостоянии мировому терроризму.
В субботу посол Чехии в США выступил с заявлением, в котором настойчиво просил американцев не путать Чехию — друга Америки и ее надежного союзника в борьбе с террором, и Чечню, которая является частью Российской Федерации. Анонимный представитель ФСБ заявил, что «партнерские контакты» с ФБР имеются, но никакой значимой оперативной информации ФСБ американцам не передавала по причине ее отсутствия — Царнаевы давно не живут в России.
Пытаясь найти корни бостонского террористического акта, какой-то аналитик из Вашингтона успел сообщить в СМИ, что сепаратизм в Чечне породил противостояние с федеральной властью. Власть пошла на массированные бомбардировки мирного населения, в результате которых погибли десятки тысяч человек. Это, в свою очередь, вызвало волну исламского террора, который до этого наблюдался только в границах России и никогда не представлял угрозу Западу. Аналитик делает из этого вывод, что все зло идет из Чечни, а Чечня — это территория Российской Федерации, а Царнаевы — этнические чеченцы. Дальше — по шпаргалке…
Умственные способности автора предлагаю оценить вам самим.
Тем временем США в пятницу выделяют 123 миллиона долларов на поддержание сирийский боевиков. Деньги можно тратить на «нелетальное оружие» и гуманитарную помощь. Американского пацана вчера арестовали за то, что тот хотел сбежать в Сирию и сражаться в рядах «Аль-Каеды» за торжество Ислама.
Сирийская оппозиция требует вторжения в страну «друзей Сирии». Евросоюз говорит, что раньше мая вторгнуться не сможет, будет помогать беспилотниками. Исламские проповедники объявили о том, что женщинам пора присоединяться к джихаду и начинать секс-джихад. Это когда «воин Аллаха» имеет право насиловать любую женщину только потому, что он участвует в джихаде с неверными. Одна женщина и четверо ее несовершеннолетних дочерей сожгли себя после изнасилования в одном из турецких лагерей для сирийских беженцев.
Но это уже другой сериал и сценаристы в нем из другого департамента.
Еще одно яркое воспоминание — это поход летом следующего года на Камчатку. Десятидневные переходы туда и обратно в надводном положении в летнее время вдоль берегов Приморья, проливом Лаперуза, по диагонали через Охотское море, мимо сказочных Курильских островов и оставили незабываемые впечатления. На Камчатке пробыли почти два месяца. Периодически выходили в океан совместно с другой переоборудованной ПЛ «Б-68», обеспечивали НИОКР перспективного гидроакустического комплекса. Кроме того, в этот же период нам пришлось состязаться с одной из камчатских лодок за звание «Лучшая по электромеханической подготовке и по борьбе за живучесть подводная лодка ТОФ». Добиться победы над более новой по году постройки лодкой в отрыве от родной базы — задача довольно сложная. Одним из главных показателей было содержание оружия, механизмов и лодки в целом, а это чистота, качество покраски (ржавчинки ни-ни) и полная исправность даже в мелочах. Экипаж жил на лодке, только офицерам иногда удавалось на некоторый срок разместиться на плавбазе или экспедиционном судне «ОС-6». На лодке теснота, скученность, духота (лето 1965 года на Камчатке выдалось жаркое) да еще испарения камбуза... А нужную краску достать и покраситься? Проблемы!.. Были даже сомнения, не отказаться ли от борьбы? Провели совещание офицеров, поговорили с моряками, выработали общее решение — бороться! Офицеры штаба камчатской бригады и эскадры, которые периодически посещали нас, даже не тонко намекали, что нам «не светит». Дохлый номер! Второй основной показатель — уровень практической отработки каждого члена экипажа на своем боевом посту, в целом экипажа по боевым расписаниям и при выполнении различных маневров подводной лодкой. Венец всему— зачетное учение в море по борьбе за живучесть в подводном положении при получении боевого повреждения. Настал день проверки. Флотская комиссия прибыла на борт, большинство членов комиссии камчатцы. В ходе приготовления корабля к выходу в море и на переходе в район боевой подготовки — опрос знаний членов экипажа, осмотр содержания материальной части и отсеков. Снисходительные улыбки и усмешки проверяющих постепенно сменяются озабоченностью. А наша тревога за исход состязания перерастает в уверенность. Моряки, в чистеньких комбинезонах с новенькими боевыми номерами на карманах, светятся улыбками. Пришли в район. Члены комиссии ознакомились с планом учения, посредники проинструктированы, «секретки» с вводными розданы, председатель комиссии дал «добро» начинать. Вводная: «Мостик, метрист: справа 40 опасный сигнал самолетной РЛС!».
— Все вниз! Стоп оба ! Срочное погружение!.. Задраен верхний рубочный люк!.. Боцман, нырять на глубину 120 метров, дифферент 15 градусов на нос! Глубина 10.., 15.., 20.., 25... — Продуть быструю! Глубина 30... Вводная: «Серия сильных взрывов справа по корме». Боцман докладывает: — Товарищ командир, дифферент 20... 25 градусов, заклинило кормовые горизонтальные рули 20 градусов на погружение, дифферент растет! Глубина 40 метров! — Оба мотора назад полный! Пузырь в нос!.. — Дифферент отходит! — Стоп моторы, снять пузырь! Командир БЧ-V, поддифферентовать подводную лодку! Правый мотор вперед малый, держать глубину 50 метров!.. Вводная: «Центральный, пробоина в 5-м отсеке!». — Аварийная тревога, пробоина в пятом отсеке! Оба мотора вперед средний, держать глубину 40 метров... — Командир, — это председатель комиссии, — стоп учение. Все ясно. С такими дифферентами лучше, где помельче... Всплывай, пора обедать, разбор потом. Всплыли. Обед тоже удался на славу, кок у нас был бывший повар из владивостокского ресторана «Золотой Рог». О результатах состязания мы узнали, уже возвратившись в Ракушку, поделили с соперниками 1—2-е места. Но еще на Камчатке мы знали, что не проиграли, а потому возвращались в прекрасном настроении, тем более что двухмесячная «камчатская командировка» окончилась, «науку» обеспечили тоже успешно, да и погода на переходе баловала нас ярким солнцем и звездами небосвода, штилевым морем с длинной мертвой зыбью до самого пролива Лаперуза.
В Охотском море нас неожиданно атаковала . Долго сопровождала по правому борту, грациозно рассекая верхним плавником водную гладь, и вдруг, резко развернувшись, на большой скорости устремилась на нас. Сильный удар пришелся в борт перед рубкой, в легком корпусе борта вмятина, а касатка, видимо, принявшая нас за кита, скатилась вдоль борта под винты, пена кильватерного следа окрасилась кровью. Дура, а все же жаль... На подходе к Сахалину вошли в плотный туман. Через некоторое время еще встреча. Наверно, ориентируясь на шум дизеля, сверху на рубку спикировали две сойки, заплутали в тумане. Сидя на леерном ограждении мостика, обе птахи благополучно дошли с нами до берега Приморья. Крупные, ярко окрашенные птицы весьма потешили моряков, когда те пытались приблизиться к ним, протягивая корм. Комично переступая лапами и кося глазом, они отодвигались на безопасное расстояние и вновь возвращались на насиженное место, когда рука убиралась.
Переход на Камчатку подводной лодки «С-150». 1965 год.
На подходе к мысу Золотому, когда сквозь туман стал проглядывать берег, сойки взлетели, сделали благодарственный прощальный круг над лодкой и потянули к берегу. Вскоре и мы причалили к своему берегу в бухте Ракушка.
ОГОЛТЕЛОСТЬ
В последние годы, особенно после трагедии с ПЛА «Комсомолец», достоянием гласности стало значительное количество аварийных происшествий на отечественном флоте, случившихся в давнем и недавнем прошлом. Ежегодно отмечается очередная годовщина со дня гибели ПЛА «Комсомолец». Все глуше споры о причинах и виновных в гибели подводной лодки и людей. Наверное, каждый подводник в меру осведомленности имеет свое представление и суждение на этот счет. Но, во всяком случае, одно должно быть признано бесспорным: после гибели в Бискайском заливе атомной торпедной подводной лодки первого поколения «К-8» всем профессиональным подводникам, специалистам электромеханической и аварийно-спасательной служб было ясно, что крупный пожар в концевых отсеках подводной лодки приводит к выгоранию забортных отверстий, затоплению концевых отсеков и, в конечном счете, к гибели подводной лодки в результате потери продольной остойчивости.
Эта прописная истина весьма наглядно с тех пор преподавалась на соответствующих кафедрах командирских классов ВМФ и других военно-морских учебных заведений. Не прогнозировать подобный исход на борту «Комсомольца» и в штабе флота просто не имели права. Более того, на борту такой вывод можно было уже сделать не позже 30 мин после начала пожара, т. е. тогда, когда огонь захватил два концевых отсека. С этого момента, параллельно с ведением упорной борьбы за живучесть корабля, следовало весьма обстоятельно думать и организовать спасение людей. Решения эти должны были принять как на борту, так и в штабе флота. К сожалению, оголтелое стремление спасти обреченный корабль привело к неоправданным потерям людей. Каждый раз при воспоминании о трагедии «Комсомольца» приходят на память аварийные ситуации из собственной практики. К счастью, оголтелость не всегда кончается столь трагически. История, которую я хочу рассказать, примечательна тем, что она была скрыта не только от широкой общественности, но и от высшего командования ВМФ. И еще. Последствия этого аварийного случая могли бы быть весьма трагичными, но волею случая и благодаря мужеству и флотской сноровке участников не стали таковыми. Может быть, история эта поможет кому-нибудь принимать более правильные решения в экстремальных ситуациях будущего. А было так. Безлунной ночью в первых числах декабря 1965 года дизельная подводная лодка 613 пр. «С-150», которой я тогда командовал, находясь в дозоре в заданной позиции где-то между Владивостоком и Советской Гаванью, в надводном положении производила или, как говорят подводники, била зарядку аккумуляторной батареи. Задача состояла в охране учебной ракетной позиции и изображении тактического фона для атомной ракетной подводной лодки, которая на следующий день должна была выполнять ракетную стрельбу крылатой ракетой по морской мишени. Море было спокойно. Левый дизель негромко погромыхивал подводным выхлопом, лодка медленно скользила малым ходом под правым электромотором по черной воде. Было так тихо, что на мостик из ограждения рубки даже доносились негромкие разговоры и смешки сменившихся с вахты моряков. Ничто не предвещало беды. Был пятый час утра. Зарядка батареи шла к концу. Скоро должен был появиться на своем постоянном поисковом маршруте патрульный самолет США «Нептун» (или «Орион»). Я уже ждал доклада вахтенного радиометриста с поискового радиолокационного приемника, чтобы вовремя уклониться от обнаружения срочным . Однако вместо этого вдруг поступил доклад вахтенного центрального поста:
— Мостик, 7-й докладывает, что в кормовой части отсека прослушивается посторонний стук. — Уточните доклад. Через несколько минут вахтенный механик, командир БЧ-V капитан-лейтенант Чеусов доложил, что источник стука находится вне прочного корпуса сверху кормовой переборки. — Пойду в 7-й, посмотрю сам. Скоро возможен пролет «Нептуна» — без меня не нырять, — приказал я вахтенному офицеру и спустился вниз. В отсеке уже были командир БЧ-V и командир рулевой группы. Осмотревшись, пришли к выводу, что стук передается по рулевой тяге на шток гидравлического пресс-исполнителя рулевой машины. Стук согласуется с покачиванием лодки на волне. Решил лечь в дрейф и с утренними сумерками осмотреть кормовую оконечность лодки в районе гакобортного огня и лючка соединительной муфты рулевой тяги. Теплилась слабая надежда, что «хлюпает» на волне этот лючок. Тем временем самолет прошел стороной, много мористее, сигнал на поисковой станции слабый. Повезло. Погода пока была благоприятной, почти безветрие, только с востока подходила зыбь высотой не более метра. На кормовую надстройку вышли с фонариками, подстраховывая друг друга, два офицера, «движок», командир группы движения старший лейтенант Зимульский, и командир рулевой группы. В темноте удалось рассмотреть только то, что лючок на месте. Корма лодки заливалась волной. Чтобы не рисковать людьми, решил дождаться рассвета. Стук постепенно усиливался, наверно, из-за волны. К рассвету дали ход электромоторами, попытались сманеврировать — стать носом на волну, чтобы облегчить осмотр кормовой оконечности. Однако выяснилось, что лодка руля не слушается. Развернулись «враздрай» моторами. Зимульский, оседлав кормушку и удерживаясь одной рукой за кожух гакобортного огня, склонился над лючком, пытаясь в вентиляционные прорези рассмотреть выгородку соединительной муфты. Периодически его накрывало волной и, наконец, смыло за борт. С помощью страховочного конца вновь забрался верхом на кормовую оконечность лодки, еще раз вгляделся в выгородку. Нервы наблюдающих с мостика людей напряжены до предела. Зубы сжаты. Никто ни слова...
Наконец, Зимульский вместе со страхующим матросом, скользя на зыбкой палубе, держась за леер, бегут к рубке, поднимаются на мостик. Спускаемся вниз, в центральный пост. Освобождаясь от уже заледеневшей одежды, докладывает. Неисправность в море неустранима. Кормовая рулевая тяга выскочила из резьбового соединения соединительной муфты, перо руля за счет люфта тяги в выгородке заклинилось в положении 100—120 градусов на правый борт. Резьбовой конец рулевой тяги, сечением порядка 100 мм, заклинился между муфтой и корпусом выгородки, периодически ударяет в стенку выгородки, грозя пробить дыру в цистерну главного балласта № 10. Когда-то на какой-то подводной лодке произошло подобное рассоединение тяги. Какие-то технические авторитеты посчитали, видимо, что для предотвращения такой неисправности достаточно обварить контргайку и приварить дополнительные стальные полосы поверх соединительной муфты. И по всем подводным силам ВМФ была дана соответствующая команда. Приказано было, кроме того, перед каждым выходом в море во время приготовления корабля к выходу осматривать состояние контргайки и дополнительных соединительных планок, о чем делать соответствующую запись в журнале вахтенного центрального поста. Так было сделано и у нас. Проверил журнал — запись за подписью командира рулевой группы, командира кормовой швартовой команды была на месте. Сомнений в добросовестности своих подчиненных у меня не было. Экипаж был хорошо подготовлен во всех отношениях. Недавно лодка вернулась из двухмесячного самостоятельного плавания на Камчатку, где, выполняя спецзадачу по обеспечению научно-исследовательских работ совместно с другой подводной лодкой из Приморья, попутно успешно участвовала во флотских состязаниях на лучшую электромеханическую по борьбе за живучесть подготовку среди подводных лодок и разделила 1-2-е место с более современной подводной лодкой Камчатской флотилии. А летом этого же года в составе группы лодок своего соединения завоевала приз главкома ВМФ по торпедной атаке группировки надводных кораблей. Короче, в соединении лодка числилась по всем показателям одной из лучших. Правда, к концу года вышел продленный срок докования. Док обещали только не ранее весны следующего года. Как тогда принято было, отработала корабельная корпусная комиссия, составила акт с указанием технических неполадок, в том числе негерметичности ряда цистерн главного балласта и т. п., но с конечным выводом о возможности продления в очередной раз межремонтного срока. В общем, застарелая беда нашего могучего океанского ракетоносного и т. п. флота, не обеспеченного соответствующей ремонтно-тыловой базой и вообще необходимой системой базового обслуживания в угоду возрастающей численности вымпелов. Как впоследствии установила техническая комиссия, неправильная рекомендация по обварке бронзовой соединительной муфты стальными полосами поверх привела к тому, что нормальный контроль над резьбовым соединением стал невозможен, а электролитическая пара металлов бронза-сталь в морской воде сделала свое дело: резьба со временем была разъедена коррозией, места обварки со шлаковыми включениями не выдержали усилий рулевых тяг и лопнули, резьбовой конец рулевой тяги выскочил из муфты. Итак, наше положение оказалось сложным. На переднем ходу с переложенным рулем на борт более 90 градусов лодка идти не могла. Ни работой машин «враздрай», ни перекладкой горизонтальных рулей с принудительным креном лодки такой угол перекладки вертикального руля скомпенсировать не удалось. Лодка крутилась крутой циркуляцией вправо. Встать бы на якорь и ждать помощи, но под килем более 1500 метров. До берега по прямой миль 30, до родной базы, бухты Ракушка, около 100 миль! На берег по радио донес: «Широта... Долгота... Имею неисправность вертикального руля. Продолжать выполнение поставленной задачи не могу». Шифровалась и готовилась к передаче более подробная радиограмма по существу неисправности и необходимой помощи.
"Подводные лодки 613 проекта". Серия "Боевые корабли мира", С-Пб, 2002 г.
А тем временем, пока моторами разворачивали лодку, чтобы уменьшить бортовую качку на зыби, заметил, что лодка на заднем ходу более устойчиво держится на курсе. Идея! Пришло решение. — Левый дизель на генератор! Правый мотор назад малый! И лодка пошла к берегу задним ходом более-менее прямо. Удерживаем заданный курс, меняя обороты мотором. На среднем ходу влияние заклиненного руля сказывалось больше и лодка рыскала по курсу. Помог начавший тянуть с берега северо-западный ветер. Частично заполнив кормовую цистерну главного балласта № 10, задрав нос лодки и подставив его ветру (как парус), сбалансировали перекладку руля, что позволило увеличить ход до среднего. Курс практически точно выдерживался на Владимиро-Ольгинскую ВМБ, в родную бухту Ракушка. На заднем ходу лаг не работает. Скорость хода, как в старые времена, замерили деревянными чурками, нарубив их из провизионной тары. Один моряк из команды рулевых-сигнальщиков стоял на носу лодки в районе носовых марок углубления, а боцман бросал чурки с рубки по правому борту в район марок углубления на миделе. Помощник командира капитан-лейтенант Е.Д.Савосин секундомером замерял по отмашкам моряков интервал времени прохода полудлины лодки. Получалось неплохо, почти 2,5-3 уз. Дал донесение в штаб флота: «Мое место широта.., долгота... Следую в базу задним ходом. Курс 220 градусов, скорость 2,5 уз». Настроение приподнялось. Несмотря на необычность движения, жизнь на лодке вошла в свою колею. Часа через два от оперативного дежурного флота пришло радио: «К вам следует спасательный буксир "СБ-12"». Действительно, к обеду с севера подошел спасательный буксир. Оказалось, буксир следует во Владивосток на ремонт, на переходе получил приказание попутно оказать нам помощь буксировкой в бухту Ракушка. Оценили ситуацию. Взаимно согласились, что при таком положении вертикального руля лодка на буксире будет идти не в кильватер за буксировщиком, а уступом вправо, сопротивление буксировки будет весьма большим и скорость буксировки не превысит 5 уз. Кроме того, за штатный буксирный строп брать бесполезно — быстро перетрет в носовом буксирном клюзе. За хилые лодочные швартовые кнехты мощный 470-мм буксирный трос вообще не завести. Стравив пару метров якорной цепи, взяли буксир мощной скобой за скобу якоря. Стравив еще 5—7 м якорь-цепи, казалось, получили надежный буксир. Якорный клюз на подводных лодках один, на правой скуле. Так как на буксировке лодка шла правым уступом, звенья якорь-цепи под форштевнем с правого борта уходили на левый борт. Надеялись, что звенья якорь-цепи и в этих условиях нагрузку выдержат. Пошли. «СБ-12» шел на курсовом 40 градусов левого борта. Буксирный конец дугой на курсовом 60 градусов уходил под воду, работая, как парованный трал. Трос под водой вибрировал, цепь натужно скрипела под форштевнем. Скорость буксировки оказалась всего 2-2,5 уз. Подумалось, лучше бы идти самостоятельно, а буксир бы страховал, но на КП флота донес: «Широта.., долгота... Встал на буксир. Курс 220 градусов, скорость 2,2 уз». Помнится, часа через 2—3 буксир без предупреждения резко повернул вправо, лег на курс 330 градусов. Связываюсь с ним на УКВ: — В чем дело? — Получил приказание ОД флота следовать в залив Рында, встать на якорь.
Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
Президент Соединенных Штатов едет в Москву. Уже произошел обмен посланиями. Уже одни сказали, что готовы забыть про «список Магнитского», а другие — что «список Магнитского» это так, между прочим — потому что так положено, но можно и не обращать особого внимания. Кроме того, наши страны хотят подписать документы о создании российско-американского культурного центра. А еще 15 мая в Нью-Йорке пройдут международные соревнования по борьбе, и на них приглашены борцы из России и Ирана. И вообще… Новый министр обороны США при назначении половину своего выступления посвятил дружбе, считая, что лучше вступать в союзы, чем воевать. Но когда в оборонном бюджете была сокращена статья «непредвиденные расходы», раздутая во время военных действий в Ираке и Афганистане, он закричал: «Неужели меня назначили для того, чтобы я вырезал сердце у Пентагона?!» Это я к тому, что Америку раздирают противоречия. Поэтому и хочется Россию «лягнуть», но кто заменит США в Афганистане в 2014 году? Всё равно хочется «лягнуть», но только в животноводстве и птицеводстве в США на Россию работает не менее 50 тысяч человек, и если они останутся без работы, то… пусть лучше работают. .
И у нас тоже. То Гудков-младший заговорил по-английски, То Навальный выпустился из престижного американского вуза, то «иностранные агенты» не хотят признаваться, сколько, от кого и в какой валюте, то «Голос» обиделся на злокозненность власти, то «Ассоциация по борьбе с пытками». В общем, глобус большой, а дела — как на коммунальной кухне.
Бостонские взрывы, произошедшие в «день патриота», которым в Массачусетсе отмечают первую победу американцев над англичанами, вдруг получили неожиданное продолжение в ночь с четверга на пятницу. Если собрать всю информацию по кусочкам, то получается интересная картина. Полицейский патруль во время патрулирования студгородка Массачусетского технологического института наткнулся на машину, числившуюся в угоне. В машине сидели двое парней «кавказской наружности». Проверка документов обнаружила, что они «как две капли воды» похожи на фотороботы потенциальных террористов. При попытке их арестовать, подозреваемые стали выбрасывать из машины (первый вариант), сбрасывать с себя (второй вариант) взрывчатку. Одна упаковка взорвалась, после чего полицейские стали стрелять, подозреваемые отстреливаться. Был тяжело ранен полицейский и один из братьев-террористов. Потом полицейский скончался. Второй брат, удирая на машине, переехал тело первого брата, которого полицейские повезли в больницу, но не успели довезти —перееханный брат скончался. Делать выводы о том, насколько это реально и какой киношник это все придумал, я не буду — сделайте это за меня, поскольку вывод напрашивается один: для мозга, привыкшего к телесериалам и комиксам, такая реальность привычна и единственно возможна.
Постепенно стали появляться подробности. Сначала — два выходца с «территории, прилегающей к Чечне». Потом появилась фамилия — Царнаевы, затем имя брата, которому удалось сбежать — Джохар, и уже в середине дня имя второго брата — Тамерлан. Одному брату сначала было 20 лет, потом стало 26 лет, у него появилась жена-американка и ребенок. Он — боксер и мечтал выступать за сборную США. У младшего брата — грант в 2500 долларов для оплаты обучения в колледже. Короче, нормальные беженцы из «проклятой» России в «благословенную» Америку. Восстановленные биографии братьев выглядят следующим образом. С началом военных действий Анзор Царнаев бежал с женой из Чечни в Калмыкию, где у них родился сын Тамерлан. Через несколько лет они переехали в Киргизию, где родился второй сын, Джохар. Через семь лет семья переезжает в Дагестан, где оба сына целый год отходили в махачкалинскую школу №1. В 2002 году семья по одной из программ помощи беженцам выехала из России в США. Старшему сыну было 16, младшему — 8. Сейчас глава семьи снова живет в Махачкале и ждал младшего сына через пару месяцев на каникулы.
Теперь вернемся в Бостон, где проводилась контртеррористическая операция по поимке младшего Царнаева. Власти города пошли на беспрецедентные меры. В городе и почти во всех пригородах был остановлен весь городской транспорт, жителей попросили оставаться дома, полиция начала поквартирный обход в поисках сбежавшего Джохара. Поиски продолжались почти всю ночь. Нашел беглеца один местный житель, который увидел на хранившейся во дворе лодке следы крови. Приподняв брезент, он обнаружил внутри окровавленного человека и позвонил в полицию. Прилетел полицейский вертолет, который с помощью тепловизора подтвердил наличие в лодке человека. Тогда дом окружили. Началась перестрелка. В конце концов, раненый потерял сознание и был схвачен. Состояние его очень тяжелое, он потерял много крови.
Для бостонцев закончились пять дней страха, они вышли на улицы и устроили ликование и что-то похожее на народное гуляние. Толпы народа приветствовали громкими аплодисментами проезжавшие полицейские машины. Рейтинг президента США поднялся до заоблачных высот. Его речь на похоронах жертв теракта жители встретили со слезами на глазах, говоря друг другу, как им повезло с президентом. Расчувствовавшийся президент говорил: «Нас ставят на колени, но мы встаем и продолжаем идти к своей цели!» Сегодня президент, как только узнал о завершении операции, снова сделал заявление, в котором сказал: «Весь американский народ обязан сегодня бостонцам, которые сплотились перед лицом опасности». У президента вновь слеза на глазах, бостонцы пьют шампанское, умиляясь своей отваге — пять дней, не выходя, просидели дома. Теперь кошмар закончился и можно повеселиться.
Дядя братьев Царнаевых требует, чтобы Джохар сдался на милость жертв теракта. Тетя требует, чтобы бостонская полиция предъявила ей доказательства вины племянников. Официальный представитель Киргизии поспешил откреститься от семьи Царнаевых. Рамзан Кадыров заявил, что Царнаевы никакого отношения к Чечне не имеют. Представитель России сказал, что Царнаевы слишком долго прожили в Америке, чтобы Россия несла ответственность за их воспитание. Самый главный «чеченец» России еврей Григорий Шведов, главный редактор Интернет-ресурса «Кавказский узел», долго что-то лепетал по одному из телевизионных каналов, говоря, что теракты нужно понимать в контексте, что «только вчера» европейский суд по правам человека признал похищения людей в Чечне (один человек был похищен в 2009 году), что там идет джихад, и поведение братьев Царнаевых следует воспринимать именно в контексте джихада. Ему так понравился этот джихад, что он раз восемь повторил это слово в разном контексте.
Убитый горем Анзор Царнаев заявил, что его сыновья не способны на убийство и что они сами являются жертвами американских спецслужб, назначивших их на роль террористов, подчеркнув, что в действиях американцев настолько все продуманно, что здесь «нельзя обойтись без ученых». И этому простому человеку хочется верить.
Тем временем всю ночь американский Твиттер исходил отборным англосаксонским матом в адрес «проклятой России», от которой ничего иного ждать и не стоит. Тут же вспомнили, что один из братье в прошлом году почти шесть месяцев жил в России, а, значит, мог … пройти спецподготовку. Состоялся разговор между президентами России и США, похоже, во избежание возможных недоразумений. Патриотизм в Америке в одночасье оказался на самом высоком уровне — выше только индекс Доу-Джонса.
Скорее всего, Джохар Царнаев умрет в больнице, успев попросить прощения у приютившего его американского народа. Но останутся вопросы, причем очень много.
Во-первых, зачем двум парням, у которых все было хорошо, устраивать взрывы в стране, с которой они решили связать свое будущее?
Во-вторых, скороварки, из которых были сделаны взрывные устройства, купить можно, но вы попробуйте купить в США взрывчатку. Вам скорее согласятся продать авианосец, чем взрывчатку, причем, в 100% случаев продавцом взрывчатки будет агент ФБР, и, только подумав о теракте, вы окажетесь в федеральной тюрьме.
В-третьих, для того чтобы изготовить взрывное устройство, нужен хотя бы верстачок, но никто из друзей, родственников и соседей Царнаевых не видел, чтобы они хоть что-нибудь мастерили — ни будущий стоматолог Джохар, ни боксер Тамерлан.
Есть еще одно досадное для спецслужб США совпадение. Дело в том, что наверняка Царнаевых выбрали по определенным критериям. Национальность — понятно, что после «пепси-кола», «Чечня» — самый распространенный бренд в Америке, особенно в связи с террором. Интересная особенность географии семьи Царнаевых: Чечня — Калмыкия— Киргизия—Дагестан, и везде недолгое проживание. В спецслужбах любят такие биографии. Именно так позиционирует себя Ассанж (сын бродячих артистов, учившийся в десятках школ и, по-моему в семи университетах), и у двух лидеров «арабской весны», которые до поры до времени где-то родились, где-то учились, но никто толком их корней понять не может. Вряд ли это совпадение. Это, скорее, предпочтение кадровых специалистов.
Я ненавижу тех, кто приносит страдания ни в чем не повинным людям, я ненавижу терроризм как таковой со всей его бесчеловечной идеологией самоподрывов, самосожжений, кровавой жертвенности и обещаниями тепленького местечка в раю. Но мне трудно поверить в случайность сценария, когда на поимку одного раненого подростка бросают целую армию, которая не может его найти в вымершем на время городе. Не могу поверить в умственные способности людей, отправивших на проверку заявления местного жителя вертолет с тепловизором. Не верю сценаристу, который расставил перед телекамерами бронетранспортеры и солдат, застывших в трех метрах друг от друга. Не верю в террористов, убегающих от полиции и сбрасывающих с себя «пояса шахидов» . Не верю в будущего стоматолога, переехавшего машиной тело раненого брата. Не верю, что им в ночь на пятницу нужно было угонять машину. Зачем? У них же было все в порядке с документами, у старшего была машина. Не верю в то, что одну скороварку нашли в украденной машине, а вторую — при обыске в квартире старшего брата. Причем, обе именно той модели, которая была взорвана во время марафона. По-моему, это перебор, как перебором является слеза президента, овации не успевших отойти от кошмара и ужаса бостонцев. Все это по пафосу очень напоминает фильм тридцатилетней давности «Американский почтальон». Нация сплотилась, у нации теперь самый лучший президент, самые лучшие спецслужбы. Россия, как была «страной зла», так и осталась. Если учесть, что в справочниках ЦРУ Россия — страна, расположенная в Центральной Азии, то «чеченцев», «скороварок», «русского следа» вполне хватит американскому обывателю, чтобы поверить в генетическую злокозненность «русских», а русские — это все те, кто живет где-то далеко от Америки и всегда угрожает ей. В конце 60-х прошлого века по телеканалам Америки крутили на правах рекламы один пропагандистский ролик. На улице сидит колоритный негр и жует «гамбургер». К нему подходит журналист с микрофоном и говорит: «Слушай, вот ты тут сидишь, а русские идут…» — «А и мать их…» — отвечает колоритный негр, продолжая жевать «гамбургер». — Но журналист не унимается: «Но они же придут и отнимут у тебя твой «гамбургер». Что ты тогда будешь делать?» — Негр на секунду задумывается, потом делает зверское лицо и кричит в микрофон: «Я буду в них стрелять!» — и руки его начинают трястись, имитируя автоматную очередь.
20 апреля 2013 г.
P.S. Всего несколько часов назад в американских СМИ появились дополнительные сведения о братьях Царнаевых. Оказывается, еще в 2011 году Тамерлана Царнаева допрашивали агенты ФБР. Неназванные сотрудники этой организации сообщают, что по линии сотрудничества получили от «спецслужбы одного государства» информацию о том, что Тамерлан Царнаев «является сторонником радикального Ислама». Однако допрос в ФБР не позволил заподозрить его в террористических намерениях, и контртеррористические организации США оставили полученную из-за границы информацию без внимания. Страна, которая поделилась информацией, не называется, но тут же говорится о визитах Царнаева в то время в Россию. Официальный представитель ФБР заявил, что «никакие спецслужбы 100%-ной гарантии безопасности дать не могут». Председатель сенатской комиссии по внутренней безопасности заверил, что этот факт будет поводом для проведения официального расследования.
По делу о взрывах в Бостоне уже арестовано еще три человека из ближайшего окружения Царнаевых — двое мужчин и одна женщины. Их имена не называются. Пока неясно, ведут ли спецслужбы расследование того, откуда появилась взрывчатка. Современные методы химического анализа позволяют определить даже завод, где она изготовлялась, но пока информации о действиях спецслужб в этом направлении нет. В деле уже фигурирует семь скороварок (две взорвались, три разминированы, одну нашли во время обыска в доме Тамерлана, другую – в угнанной машине), что вызывает массу вопросов о способах их транспортировки — громоздко все-таки.
Сообщается, что в телефонном разговоре президенты России и США пришли к выводу о необходимости более тесного сотрудничества в деле борьбы с терроризмом.
Ночная птица
В этом городе свет поселился в разинутых окнах, В этом городе свет не погаснет, пока я живу, Только ночь, словно птица, нахохлившись, с виду намокла, И не может никак преклонить прямо к свету главу.
Хочешь, я нарисую тебе эту птицу бессонниц? Хочешь, я подскажу, чем кормить ее лучше всего? Эта птица глядит, и в глазах неуснувшая совесть, И, пока длится ночь, не упустит она своего.
19 апреля 2013 г.
Птичье пение
Серебристо пела птица, серебристо. Переливчаты у птицы были трели. То синели от пронзительного свиста, То, как небо, поднимаясь, голубели.
Ей простора в этом мире было мало, Высоты ей не хватало или света В тельце крохотном сердечко трепетало И боялось, что не будет песня спета.
Эту птицу я не видел, не заметил, Облака, услышав песню, серебрились, И, казалось мне: всё лучшее на свете Опускалось на меня, как чья-то милость.
...Как ни странно, но именно здесь, в гнетущей кладбищенской тишине, в знойный полдень, под медленно ползущими облаками он решил: «Пойду на флот». Взглянул на мертвые корабли: «Они — оживут». И словно в ответ он услышал легкий стрекот мотора: стальной остов броненосца обегал пигмей-катерок.
6
Через год на призыв партии «строить флот» комсомол дружно ответил «есть». Комсомольская вольница заполонила Крюковские казармы. Крамской сменил галифе на рабочие парусиновые штаны, нарядный по тому времени френч — на парусиновую же форменку, а хромовые сапоги — на рыжие рабочие ботинки. Его не огорчил даже скудный паек — недоедать он привык и в порту, где хапуги объедались до расстройства желудка. В флотском экипаже у Юрия было двенадцать комсомольских нагрузок. От усталости слипались глаза, но он, обучая малограмотных товарищей, был счастлив, что его подопечные попадут в школы специалистов. Побывав еще раз в Кронштадте, он увидел оживавшее корабельное кладбище: не один, а несколько катеров бороздили потемневшую осеннюю воду. Покачивались на стальной волне водолазные боты. То тут, то там поднимался к серому небу легкий дымок. Отчетливо запомнил Крамской все события того неповторимого времени. Под руководством старшин комсомольцы лазали по захламленным кубрикам, камбузам и собирали забытые вещи: бачки, кастрюли, тарелки. На Якорной площади взводный обучал молодых моряков сокольской гимнастике и острил, что бородатый Макаров (бронзовый адмирал стоял с вытянутой рукой) выполняет первое упражнение и им придется служить до тех пор, пока адмирал не выполнит второго, — значит, всю жизнь.
Беспокойная и чудесная была юность. Вся Балтика, казалось, помолодела; помолодел двухсотлетний Кронштадт; старик «Океан», омоложенный руками ребят, стал называться «Комсомольцем». Комсомол дал вторую жизнь кораблю. Ребята стали готовиться на электриков и минеров, на сигнальщиков и рулевых. Им отдали «Воин», однотрубный, с вытянутым яхтенным форштевнем и крутым срезом кормы. Под руководством семидесятилетнего боцмана они обивали с обшивки ржавчину, забывая, что на «Воине» не уйдешь в море — у него бездействовали все механизмы. На баке по вечерам гремел шумовой оркестр — музыканты играли на гребенках, ведрах, гармошках. Юрий играл на самоварной трубе. Не сразу удалось ему поступить в училище, в которое он так стремился. Он помнит классы, и тяжелые погрузки угля, и поход на родном «Комсомольце» вокруг Скандинавии, сделавший его моряком. Так началась его флотская жизнь. Тридцать лет назад...
7
А теперь ему — пятьдесят один. За годы походов и войн немало потеряно сверстников, друзей и учеников. Многих настигла смерть: они лежат на берегу, возле моря, которому отдали юность, молодость, жизнь. ...Другие уже ушли с флота.
На корабли пришли молодые матросы, такие же, каким он сам был . Такие же, каким он был тому четверть века, пришли из училища офицеры. Кругом молодежь, молодежь, молодежь... Нерастраченные иллюзии молодости, вера в будущее, сердца, которые рвутся к романтике, к совершению подвигов... Все это ему знакомо и близко. Он, пройдя многолетнюю флотскую школу и многотрудную школу жизни, будет делиться своими знаниями, своим опытом, пока хватит сил... Пока хватит сил... Крамской выдернул шнур из розетки, достал из буфета стакан в подстаканнике с накладным якорем. Налил темно-коричневого, почти черного, чаю. — Ну, давай, Старик, завтракать. Пес без жадности, вежливо взял кусок колбасы. ...Сколько их, молодых, за эти годы пришло из училищ! Среди них были юноши, готовые перенести любые трудности ради моря, в которое влюблены. Эти — легкие люди; они стремятся как можно скорее стать настоящими моряками и становятся ими, как комдив Щегольков, командир тральщика Бочкарев... Разумеется, и они совершают ошибки, и ошибки приходится исправлять; но они прислушиваются к советам старших товарищей и всегда благодарны за помощь, чего нельзя сказать о других, зараженных тщеславием, кичливостью, которую почему-то считают гордостью,— таков старший лейтенант Мыльников, офицер, вообразивший, что он все постиг и учиться ему больше нечему; он восстановил против себя всех старшин и матросов, считая, что воспитывать можно только арестами. Мыльников... Его предупреждали Крамской и комдив Щегольков. Перед Крамским он молчал, комдиву ответил заносчиво: «Я имею достаточно знаний и опыта, чтобы принять правильное решение». Ну и самоуверенность! Крамской снял его с «Триста третьего», назначил дивизионным штурманом, чтобы держать поближе к себе и к комдиву. Проще было бы просто списать. Но Крамской не привык бросаться людьми. «Сейчас придет Мыльников,— подумал Крамской.— Попробую еще раз потолковать с ним... по душам...» ...Или Коркин — помощник Мыльникова. Легкий или трудный он человек? Пришел легким. Хорошо справлялся со службой, команда его полюбила. Правда, Мыльников его подавлял, поджимал, но Коркин был всегда жизнерадостен, весел и исполнителен.
Славное у него лицо — задорное, почти мальчишечье, так и представляешь, как он играл со сверстниками в «». Но вот он женился, женился скоропалительно, зная девушку чуть ли не два-три дня. И все пошло кувырком. Коркин катится по наклонной плоскости, как с борта во время качки. Стал раздражительным, нервным. Личное взяло верх над служебным долгом. И ему помочь надо снова стать на ноги. — Я бы списал его, — сказал Крамскому знакомый полковник. — Нет,— ответил Крамской. За широкими окнами посветлело; в дымке сырого тумана возникли очертания башен и домов с черепичными крышами; зеленоватое, с сиреневыми бликами море набегало под окно; темно-серыми пятнышками вкраплены в него корабли. Зеленели совсем по-летнему клены. Крамской отворил дверь на террасу: — Иди прогуляйся, Старик. И пес, вообразив себя молодым, с озорным лаем выскочил в сад и принялся разрывать носом ворох сметенных в уголок листьев. Хлопнула дверь. То пришла с рынка Герда, опрятная, розовощекая, сказала Крамскому и устремившемуся к ней Старику «тере-тере» и, поправив седые локоны, пошла в кухню — опорожнить корзину. Звонок. Старик с лаем промчался в переднюю.
— Спокойно, . На место, дружок. Крамской щелкнул замком. — Входите, я жду вас,— сказал он старшему лейтенанту Мыльникову.
8
Мыльников сидел, не теряя собственного достоинства, выдвинувшись немного вперед, слегка склонив голову с тщательно расчесанным пробором, готовый выслушать все, что ему скажут, даже самое неприятное, с непроницаемым холодным лицом (он научился делать такое лицо еще на последних курсах училища), Он был одет щегольски: китель сшит у отличного таллинского портного. От него попахивало дорогим одеколоном. Ногти его были безукоризненны. Глаза, серые, выпуклые, холодные, смотрели прямо в глаза Крамскому и вопрошали, казалось: «Ну, зачем меня звали? Я пришел и сижу и жду, что мне скажете. Вчера было сказано все. Что еще?» — Я попросил вас,— Крамской подчеркнул «попросил», — зайти ко мне, Виктор Павлович; мне хотелось поговорить по душе... — Слушаю...— процедил Мыльников. — Вы могли бы быть моим сыном, не правда ли? Вы только тремя годами старше моего Ростислава и были на первом курсе у них в училище старшиной. — Так точно... — Значит, пользовались уважением и авторитетом... Мыльников предпочел промолчать. Старшиной первого курса он пробыл недолго. И авторитетом не пользовался. — Мы второй год служим вместе, — продолжал Крамской,— а я... я не могу понять вас. Мыльников поднял брови, и они так и застыли на его «непроницаемом», холодном лице.
— Еще говорил, что матрос на корабле — главный двигатель. А вы сумели восстановить против себя экипаж корабля. Мыльников с горькой усмешкой повел плечами. Ему захотелось взглянуть на себя в зеркало, но зеркала не было. — Вы — молодой офицер, Виктор Павлович, и воспитанник одного со мною училища. Нас учили любить своих подчиненных. А вы единственной мерой воздействия считаете арест. И на это Мыльников не ответил. — Мне горестно сознавать,— продолжал Крамской,— что вы не обладаете даже элементарным чувством товарищества. Коркин моложе вас. Вы наверняка думали о своем продвижении. И вы непростительно мало заботились о том, чтобы ваше место занял офицер, хорошо подготовленный. Ведь это вы, вы, Виктор Павлович, обязаны были его подготовить и поддержать. Мыльников продолжал сидеть молча, все с той же горькой усмешкой на гордых губах. — Вы молоды. И если вы отбросите все то лишнее, мусорное, чем вы,— прошу вас, не обижайтесь, я говорю от души,— набили голову, из вас, я верю, получится отличнейший офицер. Вы хороший специалист, Виктор Павлович, и я не хочу вас терять. Я надеюсь, что вы, будучи дивизионным штурманом, о многом подумаете... — Может быть, товарищ капитан первого ранга, мне лучше перейти на преподавательскую работу? — спросил Мыльников.— Мне предлагают водолазную школу.
— Не думаю, чтобы вам где-либо было лучше... пока вы не научитесь ценить и любить людей,— возразил Крамской.— Если говорить откровенно, я скажу, что вам мешает стать всеми уважаемым офицером. И ваш отец, и отец вашей жены — люди заслуженные. Но дети должны своим трудом добиваться своего места в жизни, а не опираться на заслуги родителей. У нас нет места аристократии, откуда бы она ни взялась... Мыльников обиженно гмыкнул. Старик, лежавший на коврике, поднял голову и неодобрительно взглянул на него. — Вы знающий офицер,— продолжал Крамской.— Но пренебрежение к людям... Если вы не поймете, что жить, не уважая своих подчиненных, нельзя, вам — конец, лучше навсегда уйти с флота. Что же касается вашей жены... — Я бы не хотел говорить о моей жене,— с металлом в голосе сказал Мыльников. — Но, мне кажется, этого разговора не избежать, Виктор Павлович,— возразил Крамской. — Вы, может быть, посоветуете мне развестись? — с вызовом спросил Мыльников. — Нет, я хочу, чтобы вы подумали о перевоспитании Норы Аркадьевны. — Я не педагог. — Вы — офицер, воспитатель своих подчиненных. И вы не умеете повлиять на собственную жену? — Боюсь, мы говорим на разных языках, товарищ капитан первого ранга. — Я думал, что мои годы и опыт дают мне право дать совет младшему товарищу; я вас хочу сохранить для флота. Я буду вас посылать обеспечивающим — с Коркиным в первую очередь. Надеюсь, что вы поможете ему побыстрее сдать зачет и... и заслужите потерянный было авторитет у команды. — Разрешите мне быть свободным? — чеканно произнес Мыльников. Он встал, одернул китель. — Ну что ж. Я вас не задерживаю, Виктор Павлович... Он проводил Мыльникова в переднюю и раскрыл дверь. — Если вам все же захочется поделиться со мной и выслушать мой совет — заходите... А-а, Михаил Ферапонтович,— увидел он поднимавшегося по лестнице румяного крепыша, капитана третьего ранга. Крепыш, радушно ответив на подчеркнуто-четкое приветствие Мыльникова, пожал руку Крамскому и быстро сказал: — А я к вам, Юрий Михайлович, по совершенно личному делу. — Входи, Миша, входи, очень рад.
Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
