Когда я вернулся, уже стемнело и возле трапа покачивался синий фонарь под жестяным колпаком. Голубой луч скользил взад-вперед по высохшим листьям. — Нагулялся? — спросил вахтенный офицер. — Иди-ка ужинать. Кают-компанию найдешь? Видел налет? Не испугался? Да, ведь ты ленинградец, обстрелянный. Тебя не испугаешь. Я спустился вниз, нашел щетку, почистился, вымыл лицо и руки и вошел в кают-компанию. На моем месте сидел белокурый старший лейтенант с русыми жесткими усиками. Он что-то рассказывал, и все его внимательно слушали. Два стула были снова свободны. Я спросил у Андрея Филипповича. — Мне сюда сесть? — Нет, нет, не сюда! — поспешно сказал старший офицер. — Вестовой, дайте стул и прибор. Вестовой подал стул и поставил тарелки.
— Ну, как тебе у нас нравится? — поинтересовался Андрей Филиппович, и когда я ответил, что очень нравится, он спросил: — Рыбку любишь ловить? Тут и сомы, и окуни и даже форель... Вот попроси Лаптева, он возьмет тебя на , — показал Андрей Филиппович на моего соседа. — Это и есть Никита, сын Юрия, — пояснил он офицеру со светлыми усиками. Тот пристально взглянул на меня, кивнул и продолжал свой рассказ, в котором я понимал очень мало. Ужин уже подходил к концу, а два стула, которые никому не позволял занимать Андрей Филиппович, так и остались незанятыми. Я не выдержал и спросил: — Андрей Филиппович, скажите, пожалуйста, почему на эти два стула вы никому не даете садиться? Все сразу умолкли. Старший офицер переглянулся с блондином, потом посмотрел на всех остальных и, словно на что-то решившись, оказал: — Это, Никита, места твоего отца и Серго Гурамишвили. Они в отлучке, но мы надеемся на их возвращение. Вот почему для них накрыты приборы и им оставлены обед, ужин... — И даже бутылка коньячку! — подхватил мой сосед. Андрей Филиппович строго взглянул на Лаптева, но подтвердил: — Да, найдется и коньяк. Ты хочешь еще компота, Никита? — Нет, спасибо, я не хочу. Старший помощник поднялся из-за стола и подошел к пианино. — Не поиграете ли нам, Владимир Александрович? — обратился он к композитору. Композитора не пришлось упрашивать. Он сел за пианино и :
За тех, кто нынче с моря Вернется в гавань вскоре, Сквозь штормы пробиваясь и туман...
Андрей Филиппович подошел ко мне, обнял за плечи. Офицеры подхватили:
За тех, кто с морем дружит, За тех, кто морю служит, За моряков поднимем мы стакан...
Мне показалось, что они поют об отце, о моем отце, который если бы был здесь, тоже пел бы вместе со всеми и веселил бы всех своими шутками, и сидел бы вон на том месте, где стоят нетронутые тарелки, прикрытые чистой салфеткой... — Никита, — спросил Андрей Филиппович, — ты что? — Он провел по моей мокрой щеке жесткой теплой ладонью. — Успокойся. Ну, прошу тебя, успокойся! Отец вернется. Говорю тебе — он вернется. Прошу прощения, — сказал Андрей Филиппович офицерам.
Надев фуражку, он проводил меня до каюты и легонько постучал в . — Войдите, — ответил Фрол. Андрей Филиппович пожелал мне спокойной ночи.
* * *
Живцов приподнялся с койки: — Кто тебя врать научил? — Ты о чем? — Фамилию мне соврал? — Почему соврал? Я не врал. — А зачем говорил — ты Никитин, когда ты Рындин? — Я сказал, что меня зовут Никитой. А фамилии ты у меня не спрашивал. Ну да, я Рындин. — Ты бы сразу так и сказал! Твой отец — настоящий !
Фрол протянул мне руку. — Буду с тобой дружить. Ты где пропадал? Я сказал, что разыскал дочку капитан-лейтенанта Гурамишвили. — Видал. Щупленькая такая. Ты разве знаешь ее? — Еще с Ленинграда. — Старые знакомые, значит? А по-моему, — оказал он значительно, — настоящему моряку с девчонкой дружить — это все равно, что коту подружиться с мышонком. Ну, чего стоишь? Ты ложись. Я разделся и забрался на верхнюю койку. За иллюминатором плескалась вода. Я хотел спросить Фрола об отце, но не мог выдавить из себя ни слова. — Спишь? — спросил снизу Фрол. — Нет, не сплю. — Спи. Подъем в шесть часов. Ты что во сне смотреть будешь? — То есть как это «что смотреть буду»? — Я что хочу, то и гляжу, — сказал Фрол. — Захочу Африку — вижу Африку. Захочу Америку — смотрю про Америку Захочу поесть — подают на стол всякие вкусные вещи, — он щелкнул языком, — печенку в сметане, пироги с ливером, мороженое вишневое... Я никогда не слышал, чтобы во сне можно было видеть все, что захочешь. Фрол, оказывается, сам заказывает себе !
— Вот сегодня, например, — продолжал Живцов, — желаю я видеть Индию: слонов, тигров, пантер, ягуаров, удавов... факира с дрессированными гадюками. Ты знаешь, я раздразню тигра — он погонится за мной, рычит, визжит, а я возьму да проснусь. Ну, тигр и остается в дураках. Не спишь? — Нет, не сплю, Фрол... — Что тебе? — Вернется отец? — Твой? — Да, мой. — Бывает — возвращаются, а бывает — и нет. Вот мой — не вернулся. Молчание. — Фрол! — А? — А меня возьмут на катер, если я попрошусь? — Не знаю. Может, возьмут. А меня мой усыновитель вызывал. Поедешь, говорит, обязательно в Нахимовское. Что с ним поделаешь! Поеду! А не понравится — сбегу. — Сбежишь? — Определенно сбегу. Куда? — На Малую землю. — Куда, куда?
Фрол не ответил. Он уснул, так и не объяснив, что это за , и, наверное, видел во сне леопарда и факира с гадюками.
Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
О давних, очень давних традициях на флоте – при первом погружении новичкам дают поцеловать кувалду и выпить кружку забортной воды, а при пересечении экватора на кораблях устраивается праздник Нептуна, о приметах и суевериях моряков мы, шефы, уже знали. Чтили их. Не нами же это заведено. А чем же нам скрепить дружбу ? Не помню, кто первым это предложил, но идея не только понравилась, но и заранее началась подготовка к ее осуществлению. Когда уезжая от моряков с Балтики, я попросила ребят набрать фляжку морской воды, чем удивила их, но на вопрос : а зачем вам это ?, тайны не раскрыла. А придумали мы - «МОРЯ СОЕДИНИТЬ». Бред, скажет кто-то. К тому же, какое же море есть в Пермском крае ? Не слышали ни разу. Конечно, не слышали. У нас река Кама, по которой раньше ходили пароходы, затем теплоходы, «Ракеты» и Метеоры « на подводных крыльях, речные « трамвайчики «, переправы, и множество плотов, барж. Словом нашу красавицу Каму по заслугам звали рекой-труженицей. А при чем тут море ? Есть ! Огромное водохранилище возле Камской ГЭС, которое мы, пермяки, привычно называем Камским морем. Даже местные поэты в стихах именно так величают. Вот и решили мы поручить морякам вылить фляжку балтийской воды в Камское море . Ну, чтобы соли хоть немного добавить, которой издавна скрепляли союз и договор на верность. И обязательно торжественно отметить это. Желающих среди заводчан быть свидетелями такого ритуала набралось немало. Пришлось брать заводской автобус. Ехали через знаменитую Мотовилиху , революционную, героическую ( в годы войны на заводе изготовляли лучшие каски, знаменитые пушки ), постояли у Вечного огня, отдавая дань уважения и памяти , а там уже и до Камской ГЭС было недалеко. «Море» еще было покрыто льдом, но у берега появилась уже приличная кромка воды. А день чем-то был похож на тот, который преподнес нам на Балтике шторм. Порывистый ветер, зябко. Но отступать было некуда . Выбрали от моряков Владимира Шакулу, от заводчан –комсорга сборочного цеха, спортсменку и просто красавицу Любу Глазову. Заметили мы давно их обоюдное неравнодушие друг к другу. Под «бурные» аплодисменты и крики «Ура!» они вместе и вылили балтийскую водичку в Камское море. Не знали мы тогда, что не моря , а судьбы соединяли. А уж, каким весельем, бал-маскарадом в пермском лесу мы отметили это событие, пусть будет в памяти его участников и на фотографиях. P.S . Прошло с того дня 42 года. И вдруг в конце апреля нынешнего года в пермских новостях в интернете читаю : « В связи с резким подъемом воды в Камском водохранилище ожидаются техногенные мини-цунами. В документе, полученном руководством, сообщается ,что возможны подъемы уровня воды в нижнем бьефе до отметок 60-70 м. БС. Поясним БС – нулевая отметка Кронштадского фудштока или иначе Балтийской Системы высот «. Я прямо оторопела от этой информации. Ну, то, что она предназначалась для узких специалистов – это было понятно. И видимо, очень была важна в тот момент. Но , прочитав ее не один раз, мне почему-то стало весело. Вспомнилось, как мы моря « соединяли». Надо же, а мы и не знали, что достигнем когда то … Балтийской Системы высот. Все время говорили, что Балтика так далеко от уральского города . А если разобраться?... ( продолжение следует )
– база торпедных катеров Северного флота. Была построена в период Великой Отечественной войны и передана флоту в мае 1944 года. Посёлок для семей офицеров, затерянный среди высоких скал, состоял из десятка щитовых финских домиков. Обширная бухта в глубине губы Долгая Западная, предназначенная для сотни боевых катеров, была надёжно защищена с моря от штормового северного ветра массивным островом Кильдин. Плавпричалы, у которых базировались две бригады деревянных торпедных катеров 183 проекта, равномерно распределены по периметру южной стороны бухты. Бригады входили в состав 51 дивизии, которой командовал контр-адмирал Марковский. Дополнением к вышеприведенным рассказам может послужить и воспоминание (в стихах ) другого свидетеля событий середины 1950-х годов 20 века.
Сказание о Долгой губе
Кирносов Алексей, выпускник ЛВМПУ, Северный флот, 1951 г.
На старости лет выпал жребий возобновить контакты с целой группой бывших нахимовцев. Этими ребятами оказались Сергей Карасёв, Николай Верюжский (он, правда, окончил Нахимовское на год позже меня) и Владимир Гриневич. Возобновил я контакты с ними пока только виртуально через сайт в Интернете «Одноклассники». А подтолкнула меня к этому Катя Жатова. Она связалась с ними и своим поступком очень обрадовала меня. С большим вниманием прочитал подборку материалов, подготовленную бывшими нахимовцами-питонами. С огромным интересом ознакомился с повестью В.Ф. Касатонова «Его поглотило море» о гибели дизель-электрической ракетной подводной лодки 613-ого проекта, переоборудованной из обычной торпедной путём установки на палубе в кормовой части двух контейнеров для пуска крылатых ракет. Лодка затонула в то время, когда я ещё служил на флоте. О причинах её гибели ходило много легенд, и только сейчас я узнал ориентировочную причину трагедии. С другими материалами тоже ознакомился с интересом, но они посвящены повседневной боевой деятельности лодок, о которой я знал по собственному опыту... О моей первой жене. Женой она стала случайно, приближалось окончание училища. Это означало, что жизнь без жены снова ждёт казарменная. Приём пищи в столовой, отдых на железной койке в кубрике, то есть в комнате казарменного типа. Многие из нас до конца не осознавали, но понимали, что, только женившись, можно избавиться от сверх надоевшего быта в казарме. Поэтому многие выпускники интуитивно чувствовали, что только семейная жизнь может внести в неё новые штрихи. Не понимали мы, что выбор подруги должен быть тщательным и разумным. Ничего этого я не сделал, взял в жёны, как вскоре выяснилось, похотливую бабу со смазливой рожицей, которая служила приманкой для блудливых и непорядочных мужиков, а таких во флоте сверх достаточно. Убедился я в этом очень скоро.
Таким мужиком оказался выпускник нашего курса Пузаков Геннадий Петрович. Его служба, так же как и у меня началась в бригаде дизельных подводных лодок в Усть-Двинске – пригороде Риги. Жильё, то есть комнату в коммунальной квартире получили не только в одном доме, но и в одном подъезде Генка на втором этаже, а я на первом. В жёны Генка взял ещё в курсантские годы жительницу Риги Алевтину, которую называл Алькой. Она, не стесняясь, рассказывала своим подругам о блудливых похождениях своего мужа и демонстрировала женщинам фотографии похорон младенца, рождённого, по словам Пузаковой, любовницей Геннадия и умершего от какой-то болезни. Генка с гордостью хвастался, что сожительствует с младшей сестрой жены. О том, что Пузаков клеится к Светке, я долго не догадывался. Просветил меня в этом мой сосед по квартире заместитель командира подводной лодки по политической части нашей бригады Юрий Толмачёв, который оказался случайным свидетелем похода в ночное время Светки в Пузаковскую квартиру и задержавшуюся там очень надолго. Служебная карьера у Пузакова шла успешно. Его назначили старпомом на новостроящуюся подводную лодку, которая после ввода в строй ушла на постоянное базирование в Петропавловск-Камчатский. Всё шло к тому, что он сможет повторить карьеру Геннадия Хватова, то есть войти в элиту командного состава Тихоокеанского флота. Но судьба сложилась иначе. Завершилась служба у Геннадия трагически. После очередных загулов мужа в Петропавловске-Камчатском его жена повесилась в туалете. Начальники не простили ему этого происшествия и назначили со значительным понижением в должности - командиром роты в учебный отряд на острове Русский во Владивостоке. Не сумел любитель клубнички дослужиться даже до звания капитана первого ранга, хотя командиром лодки всё-таки стал.
У меня же возник вопрос: «Что делать мне?» На руках у меня двое малолетних детей. В советское время во флоте разводы считались грехом, который препятствовал нормальной карьере. Я принял самое простое решение – перестал хранить верность Светке, соблюдая при этом осторожность. Не повторять же опыт Геннадия! Всевышний покарал блудницу. Когда мы находились в Токио, у Светы в недоступной для операции части головного мозга появилась опухоль, которая оказалась злокачественной. Послом Советского Союза в Токио в то время был очень влиятельный потомственный дипломат. Когда ему доложили о сложившейся ситуации, он, не задумываясь, принял решение отправить нас в Москву самолётом через Северный полюс. В то время нормальной воздушной линии между Москвой и Токио не было, билет же через полюс стоил дорого, но Трояновский без всяких консультаций с МИДом отправил нас в Москву самолётом. В Главном клиническом военном операцию по удалению опухоли сделали, но завершилась она смертью пациентки. В 34 года я стал вдовцом, имея на руках двух малолетних детей – четырёх и девяти лет...
В Эстонии я до этого бывал в столице и в её пригороде Палдиски. Этот городок впоследствии стал учебным центром для подводников. Во время поездки мне удалось ещё раз посмотреть почти все республики, в те годы входившие в состав Советского Союза. Больше всего меня поразило состояние кладбищ в Эстонии. Элитное кладбище Свято-Данилова монастыря выглядит не таким уж ухоженным. В пригороде Таллина Палдиски в бригаде малых подводных лодок в течение шести месяцев я проходил стажировку после сдачи государственных экзаменов. Могу твёрдо сказать, что Эстония недолюбливала Россию больше, чем Латвия, хотя в целом население воспринимало русских людей, даже одетых в военную форму, вполне лояльно. Свою оценку поведения эстонцев я могу дать только в тех сферах, которые сам видел или чувствовал. В первую очередь русскоязычное население общалось с местными жителями через розничную торговлю и места досуга, которые посещали все слои населения – кинотеатры, театры, танцевальные клубы. Сегодня их называют, как мне кажется, дискотеки. Начну не с магазинов, а с погостов. Сейчас очень модно ругать правящую элиту Эстонии за перезахоронение останков погибших при освобождении столицы республики Таллина и перенос памятника погибшим героям. А что здесь плохого? Убрать мавзолей с саркофагом Ленина с Красной площади и не устраивать кладбище рядом с Кремлёвской стеной – это хорошо! А почему-то аналогичное деяние только рангом пониже для Эстонии - кощунство? «Что можно богам, то нельзя быкам!» Ну, хоть кроха серого вещества у крикунов имеется? Меня удивляет, что эстонцы не ответили аналогично. Замечу, кстати, что у эстонцев рядовое кладбище под Таллинном содержится не хуже, а, возможно, и лучше нашего погоста у кремлёвской стены.
А уж коли я начал философствовать с магазинов, то замечу, что здесь прекрасно понимали, лишний клиент - это дополнительный доход. Могу заметить, что когда мы путешествовали по Прибалтике и пересекали Таллин, позавтракать заехали в кафе на западной окраине города. Меня потрясло, что почти всё местные посетители заказывали себе на завтрак приличную порцию вина. Употреблять спиртное, особенно в ранние утренние часы, их русские что ли научили? Теперь о дискотеках. Матросские клубы и дома офицеров молодые девицы-эстонки почему-то не посещали. В отличие от латышек эстонки проводили время только со своими парнями в местных танцевальных клубах. Сразу отмечу, что латышки весьма охотно веселились с офицерами Военно-морского флота СССР. После танцев они довольно навязчиво затаскивали своих партнёров к себе на квартиру. Не менее целенаправленно латышки цеплялись к морским офицерам в ресторанах. Аналогичная картина наблюдалась и других общественных местах – в транспорте, на улицах, пляжах и т.п. Весьма охотно латышки шли замуж за офицеров. Фамилии моих коллег, совершивших такой шаг, в памяти почему-то не остались. Могу только сказать, что мои знакомые женского пола, обладавшие заметным латышским акцентом, высказывали сожаление, когда узнавали, что у их собеседника штамп о регистрации брака в паспорте уже имеется. Латвия, где я прожил, неся службу в Военно-морском флоте, более десяти лет особых новшеств мне не открыла. Но всё равно я увидел то, что для меня оказалось интересным. Сдачу молока государству они осуществляли, оставляя около ворот свого дома наполненный этим продуктом бидон, а работники колхозов или совхозов приезжали и забирали товар. Отношение к русскоязычному населению в целом было хорошим. Во всяком случае, проявления вражды к нам мы ни разу не видели. О том, как меня и моего приятеля Геннадия Пузакова исколошматили латышские парни-нацианалисты, я подробно рассказал в «Воспоминаниях».
Если Эстонию и Латвию, как мне казалось, я знал неплохо, то Литва в большей степени, чем их соседи, недолюбливала советскую власть. Сейчас мне понятно, что все три республики примерно одинаково относились к России. Впрочем, это теперь не имеет никакого значения. Все три прибалтийские республики уже давно не просто самостоятельные, но и являются членами НАТО. Отдельно необходимо сказать о той части Прибалтики, которая до победы Советского Союза в Великой Отечественной войне, была осиным гнездом фашистской Германии — это о Восточной Пруссии. Мне часто приходилось посещать Калининград – у немцев Кёнигсберг – и Балтийск – у немцев Пиллау. В этой части Прибалтики советские лидеры поместили Главный штаб Краснознамённого Балтийского флота (КБФ) – Калининград - и главную базу Балтийского флота – Балтийск. О Калининграде. Кёнигсберг немцы построили на века. Даже особняки для обитания офицерского состава возводились добротно и со всеми удобствами. В одном из таких особняков обитал выпускник нашего курса Юра Щёткин. До него в этом домике проживал его отец, служивший в Военно-морском флоте. Разница всё же была. У немцев в таком проживала одна семья, и дом являлся её собственностью, а советским офицерам давали только один этаж.
Хороши были и многоквартирные дома, да только ... восстановить их было тяжеловато. Но приехавшие на постоянное жительство в Пруссию россияне селились в разрушенные почти до основания дома. Как они это терпели, понять трудно. А восстанавливать разрушенный город новые хозяева не торопились. Даже собор, где размещается могила известного германского философа Иммануила Канта, основоположника немецкой классической философии, восстановили только в наши дни. В чём причина такой медлительности, можно только гадать. Мне кажется, что советская власть просто не верила в то, что эти земли станут русскими навсегда, а власть не хотела зря тратить ни ресурсы, ни свою энергию. Возможно, я ошибаюсь, но другой причины я не вижу. В этом городе я, как ребёнок, любил заглядывать в зоопарк. Он практически не был разрушен при взятии города нашими войсками. Когда я приезжал в Калининград в командировки, такие экскурсии были весьма приятными и полезными для того, чтобы убить свободное время. Пиллау при его взятии нашими войсками почти не пострадал, во всяком случае, ни разрушенных домов, ни изуродованных причалов я не видел. Нашей лодке довольно часто приходилось по разным причинам посещать эту базу Военно-морского флота СССР, например для демонстрации техники военно-морского флота выпускникам Академии Генерального штаба или для рассредоточения боевого состава ВМФ в период кризисных ситуаций, возникавших в мире довольно часто. Яркий пример такой ситуации Карибский кризис 1962-ого года.
Личный состав подводной лодки С-174, в центре снимка её командир капитан 2-ого ранга Виктор Петрович Каширин, слева в первом ряду- капитан-лейтенант Николай Георгиевич Вечеслов.
Необходимо отметить, что немцы прекрасно спланировали и построили эту военно-морскую базу. Она располагала удобным входом для кораблей любого класса и прекрасно размещенными причалами. Ещё одна особенность состояла в том, что на одном из причалов располагался ресторан, который имел и символическое морское название - «Золотой якорь». Ресторан обладал необходимым ассортиментом крепких напитков, а повара владели прекрасным мастерством в приготовлении всех видов блюд... В период Карибского кризиса наа Балтийском флоте все боеготовые субмарины были выведены на боевые позиции, На нашей лодке в море вышел командир бригады капитан 1-го ранга Кабанов Иван Петрович. Климатические условия на Балтике ни для техники, ни для личного состава проблемой не являются. Пришлось, правда, заходить в Балтийск для погрузки торпеды с ядерной боеголовкой. Но сделать это заставила не погода, просто никто не предвидел, что нужно быть готовым вести боевые действия реально. Мне выйти в море пришлось даже с направлением на стационарное лечение в госпиталь. В море пришлось проболтаться около месяца. Всевышний помиловал, с жизнью не захотели расставаться верховные правители обеих сверхдержав. Ядерной катастрофы не произошло. За всю мою не очень короткую жизнь это была самая серьёзная угроза возникновения ядерной катастрофы.
Капитан-лейтенант Н.Г. Вечеслов проверяет готовность радиоаппаратуры к работе в боевых условиях.
Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
Совсем непросто было следовать намеченному плану пребывания делегации моряков подводников. Они были нарасхват. Приходилось делить наших любимцев. А уж вечерами, прямо, как у А.С. Пушкина – « три дома на вечер зовут, там будет бал, там - детский праздник, куда ж поскачет наш «проказник»… И так было. В одной из песен о Перми есть слова: « Теплотой сердечной встретит друга 58-я параллель…». Не могу утверждать, действительно ли Пермь находится на 58-й параллели, но твердо скажу, пермяки отличаются сердечностью и искренним гостеприимством. Поэтому морякам каждый вечер приходилось выбирать, к кому идти на ужин. Но встречу в нашем доме на Елькина - ни один человек не оспорил. Чем накормить человек 20 ? Среди них 5 моряков, молодых, здоровых, не страдающих отсутствием аппетита, девчат, к которым возникли их симпатии, работников комитета комсомола, редакции и радио , всех, кто уже побывал на Балтике , да плюс наша семья шесть человек ( собака, конечно, не в счет ). « Ребята, хотите настоящих уральских пельменей? - спросила я гостей. В ответ дружное : «Хотим! « .» А стряпать умеете ?» « Не волнуйтесь. Справимся !» Для уверенности ( и к радости «стряпух» ) позвали еще девчат. Это надо было видеть. В фартуках, косынках, повязанных по - пиратски, вальсируя под магнитофон, и подпевая, неуклюжими в данной ситуации ручищами, они лепили « ушки, лебедей, каракатиц «… Маленьких, один к одному, которые привыкли делать в нашей семье, никак не получалось. Почему то начинка в них никак не помещалась, выглядывала из краев. Мама только ахала, увидев «произведения» моряков. А они успокаивали : « главное не форма, а содержание». Налепили штук 600, а может больше. « Вкуснотища!» - такой вердикт всех, кто пришел к нам в дом после рабочей смены. Не остались без похвалы и салаты, и пироги мамины, и два домашних торта, испеченные накануне ночью моими руками. Вряд ли улица Елькина на протяжении всех других десятков лет слышала хоть однажды такое слаженное пение , как в тот день ( и сольное тоже ), никто из соседей ( к счастью ) не позвонил в квартиру, чтобы сказать: « эй, вы там, наверху, не топочите, как слоны «. А пельмени, как коллективное действие под музыку, и этот семейный вечер, моряки еще долго вспоминали в письмах. Как, впрочем ,и все другое. ( продолжение следует )
