Не так давно я писала о безобразиях в Нелидово Тверской области 12 октября. Уничтожение (фактическое, хотя на словах – ремонт) памятника на братской могиле. Во время Великой Отечественной войны здесь проходил так называемые Нелидовский рубеж смерти, призванный не допустить продвижения фашистов в Ржевском направлении. Кровопролитные бои, погибло около тысячи красноармейцев и несколько тысяч фашистских захватчиков. Впоследствии их всех погибших бойцов удалось опознать не более сотни солдат и офицеров. Все погибшие были похоронены в братской могиле. Сначала над могилой сделали временный деревянный памятник в виде небольшой стеллы высотой около 1.5 метра, увенчанный звездой и лежащими вокруг неё касками по количеству похороненных бойцов. Позже (в 1958 году) на этом месте установили капитальный памятник на бетонном постаменте высотой около 2-х метров, изготовленный из металла, бетона и гранита. Памятник представлял собой фигуру солдата высотой более 2-х метров, с ППШ в руках. Памятник был обрамлён металлическим забором. Несколько мраморных досок с имена опознанных погибших бойцов были закреплены на постаменте. Но вот что произошло 12 октября. Группой лиц Был подогнан экскаватор, далее ударами ковша памятник был разбит (при этом голова и руки солдата отлетели на несколько метров)далее грейдерным ножом постамент сдвинули в сторону, при этом колёса трактора несколько раз прошлись по туловищу памятника и по мемориальным доскам с именами героически погибших солдат, после чего мраморные доски раскрошились. Далее газосваркой срезали металлический забор вокруг памятника, загрузили в ковш экскаватора и вывезли во вторчермет. Памятные веник при это были отброшены в сторону. Стихийно организованный местными жителями при этом зрелище митинг был разогнан, а в отдел было доставлено несколько ветеранов войны и инвалидов I группы, которые, по мнению властей, нарушали общественный порядок. Были протесты. И спустя некоторое время мне захотелось узнать: а как там дела сейчас? Тем более, что когда-то я (в составе одной очень хорошей компании восстанавливала церкви, и с тех пор вопрос сохранности исторических памятников России меня интересует всерьез). Есть ресурс под названием «Форум г.Нелидово» И вот что я там нашла. Увы, из-за цейтнота в жизни и на работе я пока не научилась вставлять фотографии в свой блог (но научусь обязательно!) и поэтому решила дать ссылку на форум. Вот она. То, что было и то, что стало (эти безликие черные плиты – то, что появилось после так называемой «реконструкции».
Лично меня впечатлило, и даже очень. Но свои впечатления излагать здесь не буду: не хочу, чтобы на любимом портале забанили из-за ругни. Ответ прокуратуры тоже можно прочесть здесь
Морализировать не хочется как-то. Но почему-то снова вертится в голове фраза из «Нового Завета»: «По делам их узнаете их»…. Чем-то закончится эта история… Противостояние продолжается…
Представители ВУНЦ ВМФ «Военно-морская академия» приняли активное участие в реализации программы, посвященной Дню Синопской Победы и завершению года 210-летия со Дня рождения адмирала Павла Степановича Нахимова. Заключительное мероприятие состоялось в конференц-зале Центрального военно-морского музея и было приурочено к отмечавшемуся 1 декабря Дню воинской славы России Дню победы русской эскадры у мыса Синоп(1853). Тематическую программу, посвященную завершению Года Нахимова, вели Герой Российской Федерации контр-адмирал запаса Всеволод Леонидович Хмыров и заместитель начальника Нахимовского военно-морского училищакапитан 1 ранга запаса Валерий Витальевич Сухинин. Открыла встречу ответственный секретарь Морского совета при Правительстве Санкт-Петербурга, советник губернатора Санкт-Петербурга Татьяна Ивановна Чекалова. В этот день прозвучали приветствия участникам Года Нахимова от Главкома ВМФ адмирала Виктора Викторовича Чиркова, начальника ВУНЦ ВМФ «Военно-морская академия» адмирала Николая Михайловича Максимова, президента Международной Ассоциации ветеранов ВМФ и подводников адмирала запаса Геннадия Александровича Сучкова, Росвоенцентра при Правительстве РФ, Ассоциации «Морское наследие России». С докладом на тему «Адмирал П.С. Нахимов. Синопская победа 1853 года. Роль личности в истории России» выступил заслуженный работник высшей школы России, профессор ВУНЦ ВМФ «Военно-морская академия» капитан 1 ранга в отставке Сергей Прокофьевич Сирый. Цикл мероприятий Года Нахимова открылся просветительской исследовательской экспедицией нахимовцев на малую родину флотоводца на Смоленщину. Установлено сотрудничество Нахимовского военно-морского училища(г. Санкт-Петербург) и средней школы имени П.С. Нахимова(г. Вязьма), которую на встрече в ЦВММ представлял ученик 6 класса школы имени П.С. Нахимова в Вязьме экскурсовод школьного музея имени П.С. Нахимова Даниил Зайцев. О реализации проекта «Нахимов в каждом из нас!» - поездке в город военно-морской славы Севастополь поведали заведующий отделом воспитательной работы Нахимовского ВМУ Анатолий Васильевич Черемисин и учащаяся 10 класса НВМУ Виктория Илюшина. Научно-практическую конференцию «III Нахимовские образовательные чтения» представили педагог дополнительного образования НВМУ Наталья Викторовна Прозорова и победитель конкурса «Нахимовец 2012 года» 10- классник Андрей Лукин Центром праздничных торжеств, посвященных юбилею адмирала П.С. Нахимова стал сквер «Малые Гаванцы» на Васильевском острове Санкт-Петербурга. В апреле в выставочном зале там состоялась выставка художников-маринистов «Море и корабли в современной живописи». 5 июля 2012 года море позвало не только нахимовцев, но и опытных яхтсменов по маршруту похода брига «Феникс» 1817 года, в котором принимал участие 15-летний гардемарин Павел Нахимов. Поход современных гардемарин начался с большого праздника – открытия памятника адмиралу П.С. Нахимову в «Малых Гаванцах». Организаторами этого знаменательного события стали, президент Международного Центра поддержки искусств Наталья Александровна Чадина, представители ЗАО «СМУ-303» Фёдор Валентинович Мокравцов, Виктор Владимирович Сеппенен, Николай Николаевич Мацуков и автор памятника члена Союза художников России скульптор Григорий Владимирович Лукьянов. О предпринятой яхтенной историко-патриотической экспедиции «Балтийские мили 15-летнего гардемарина Павла Нахимова» рассказали её руководитель член Морского Совета при Правительстве Санкт-Петербурга яхтенный капитан Андрей Алексеевич Березкин и участник похода нахимовец Юрий Малых Участников заключительного мероприятия Года Нахимова своим творчеством порадовали вокальные ансамбль «Мы из корпуса» Военно-морского института ВУНЦ ВМФ «Военно-морская академия» и группа Нахимовского военно-морского училища «Морская душа» (руководитель Елена Сухинина)., которая стала победителем фестиваля патриотической песни «Гордость и призвание» с песней «Мы – нахимовцы» (музыка Ольги Листопад, слова Натальи Прозоровой и Ольги Листопад).
Капитан 2 ранга Олег Щеблыкин. Фото А.В. Леонтьева.
…» Только что уехали наши ребята к вам в гости. Почему-то многим в команде стало грустно. Откуда она ? Может быть из-за того, что всем экипажем невозможно выехать к вам, - писал в очередном письме командир Боровков С.Н.- И в то же время радостно, что наши ребята впервые поехали в город на Каме, к нашим дорогим шефам… До чего же трудно было определить достойных ! Весь экипаж боролся за право поездки в Пермь. И вот определили …» А уж как мы - то ждали посланцев с Балтики. Составлялись планы подготовки и пребывания. Корректировались, изменялись , пополнялись новыми пунктами. Узнав о приезде моряков, директор заводского детского клуба « Гренада» не просила, а прямо настаивала на встрече ребятишек с подводниками. При этом представила свою программу : прием в «почетные» пионеры, концерт, вручение подарков, сделанных руками детей . Да, о встречах с призывниками в цехах, мы подумали, а вот с детишками… Но понимая их несомненное значение для воспитания будущих воинов, согласились. « Сарафанчики» ( так мы называли журналистов заводской радиоредакции ) размечтались о выступлении подшефных в специальной передаче для заводчан, да еще и концерте ребят у микрофона ( знали, что любят петь ). Директор завода Петр Николаевич Попов внес свое предложение о торжественном приеме с его участием ( ну, и банкете ). Были запланированы посещения лучшего кинотеатра города, театра оперы и балета экскурсии по городу. Конечно, домашние посиделки за чаем. И начать решили с моего дома. А еще задумали… ( это уже другая будет история ). Если бы вы знали, какой фурор произвело появление моряков-балтийцев в нашей Перми. Ладно бы один моряк –красавец, в форме, бескозырке… А тут пятеро. Волна внимания, интереса , доброго человеческого любопытства накрыла Витю Лищук, Женю Курочкина, Петра Спеяну, Володю Шакула и Александра Николаевича Корзуна еще в аэропорту, когда, сойдя с трапа самолета, они услышали по радио « Моряков-балтийцев, прибывших рейсом….ожидают …». А потом, когда на другой день они шли по Комсомольскому проспекту, так не только девчонки засматривались, но и мужчины и женщины оборачивались и глядели им в след. А представьте, наши ребята, в форме, наглаженные, начищенные появляются в театре оперы и балета. Кто и куда смотрел ? Помню, пришло нас человек восемь ( с моряками ) на первый сеанс кинофильма « Посол Советского Союза « ( хороший фильм ), в кассе вначале засомневались, а состоится ли сеанс из-за малого количества зрителей в зале. Но, увидев моряков, директор тут же распорядилась – начинать. Сидели мы тогда, на лучших местах, которые выбрали, в почти пустом зале. А на меня, помимо всего прочего, была еще возложена организация питания. Ладно, вечер приезда. Принесли в общежитие, где моряков расселили по лучшим комнатам, кастрюльки с салатами, мясом, гарниром и прочей закуской, которые мы приготовили с мамой дома еще днем, да столько, что хватило и всем многочисленным встречающим и ожидающим ребят. А утром следующего дня…Спрашиваю: « Чтобы вы хотели на завтрак ?» . « Нам бы чаю, покрепче…-в ответ ,- а лучше кофе.». « С пирожками», - вздохнув добавляет кто-то из них. Ничего невозможного нет. Вваливаемся вот такой компанией в « Пирожковую». Как сейчас помню: оплачиваю в кассе 25 пирожков и 11 кофе ! Почему-то даже работники кухни столпились тогда в окне раздачи, чтобы посмотреть… Зато пирожки были , как домашние, с пылу и жару. Скажу заранее, что « план мероприятий» был перевыполнен. Подшефные еще один вечер и ночь поработали на субботнике, вместе с молодежью, в заводском Доме спорта. На другой день его сдавали государственной комиссии. И банкет был , и торжественный прием у директора, и вручение подарков. И встречи в цехах. Выступления перед призывниками и фото на память. И ребятишки из клуба « Гренада» повязали красные галстуки поверх гюйсов. И семейный обед на Елькина … ( но об этом в продолжении ).
Октябрь 1956 года. Около 3-х часов ночи, эсминец проекта 56 ходом в 30 узлов летит в Кронштадт для докования, а затем на ремонт в завод. Настроение у всех благодушное. К утру будем на швартовых, а сейчас эсминец входит в Финский залив. Корабль ведёт старпом, командир в отпуске. На мостике старпом, вахтенный офицер, рулевой и дублёр вахтенного офицера, мичман-стажёр. Приборы мерцают зеленоватым не слепящим светом, и вдруг полнейшая темнота. Командир к аварийному машинному телеграфу – телеграф не работает, хотя обязан работать. Вахтенный офицер жмёт на тангенту авральной сигнализации, ударяет варежкой сразу по всем кнопкам коммутатора общесудовой трансляции – никакой реакции. Общесудовая телефония также не работает. Все забывают о существовании безбатарейной телефонной связи с ПЭЖом. Рассыльного, который дремал в посту распределения целей, посылают в ПЭЖ с приказом застопорить машины, рулевого с приказом боцманской команде отдать якорь, мичмана-стажёра - поднять матросов БЧ-3 и организовать аварийное управление рулём. Весь этот ужас продолжался в течение 20 минут. За это время корабль катился неизвестно куда, постепенно замедляя ход. Наконец, отдали якорь и стали разбираться. Место потеряно, гирокомпас вышел из меридиана. Причина всего этого веселья, как всегда, была до смешного банальна. Работала носовая электростанция. При переходе с одного дизеля на другой неправильно была подготовлена коммутация цепей и сработала защита. В кормовой электростанции вахта просто и крепко спала, надеясь, что когда будет нужно, её разбудит телефонный звонок. Вероятно, так и было бы, но электрик, в заведывании которого находились аккумуляторы группы аварийного питания, днём решил почистить батареи. Во время работы отсоединил клеммы и забыл их подключить.
«Сименс» - «Сталинград».
Отшвартовались мы рядом с трофейным немецким эсминцем типа «ЗЭТ». С виду староват, поизносился, 4 152 мм пушки, но длина стволов в половину от наших на крейсерах. Торпедных аппаратов 2 и каждый в 4 трубы. Вдруг я (мичман-стажер) получаю от командира БЧ настоятельную рекомендацию посмотреть торпедную часть на соседе. Захожу я в центральный торпедный пост и вижу знакомые даже по внешнему исполнению приборы. Только покраска потёртая и явно много повидала. В этот период за последний писк научной мысли нашего приборостроения выдавался комплекс приборов для торпедной стрельбы с названием «Сталинград». Так вот вижу я этот самый «Сталинград» только с шильдиками фирмы «Сименс» и сделан он около 20 лет тому назад. И ещё одна непонятка меня ожидала. В ответ на моё замечание, что магнитные усилители надёжнее ламповых, старшина торпедного поста вытащил из панели стеклянную радиолампу и бросил её в стальную переборку. К моему удивлению лампа осталась цела и даже в рабочем состоянии, что продемонстрировал старшина поста, установив лампу в панель и включив усилитель.
Контр-адмирал - начальник Балтийского ВВМУ подводного плавания в г. Калининграде (10.1956.-04.1961). Сын, Богданович Виктор Абрамович, окончил ЛНВМУ в 1952 году с серебряной медалью, в 1956-м - Высшее военно-морское училище инженеров оружия, минно-торпедный факультет. Проходил службу на флоте. Работал в научно- исследовательских и испытательных подразделениях в области разработок новой техники флота. Капитан 2 ранга запаса. Кандидат технических наук.
Заявка.
В плавучем доке Кронштадтского судоремонтного завода стояли крейсер и эсминец. Все свои потребности корабли удовлетворяли через завод по заранее поданным заявкам. Однажды утром к трапу крейсера работник завода привёл верховую лошадь под седлом и сообщил вахтенному офицеру о выполнении очередной заявки. Весь день командование крейсера искало шутника, а матросы подкармливали лошадь горбушками.
Мне показалось, что я вижу море, подбитый катер, людей, плывущих к берегу в темноте... Значит, они, если живы, на земле, захваченной врагом. Если живы!.. Я не мог представить себе отца не живым. Его теплые, сильные руки вытаскивали меня из постели, когда он приезжал из Кронштадта. Он крепко обнимал меня, когда мы сидели с ним по вечерам на диване, и рассказывал мне о дальних походах. А как он заразительно хохотал, представляя медведя-озорника, члена корабельного экипажа! Я впился глазами в газету. Слезы мешали читать. В ней не было страшного слова «погиб». Нет, не может быть, нет, его не могли убить, его не убили! «Рындин, выбиваясь из сил, старался спасти свой катер... Когда катер пошел ко дну, оставшиеся в живых устремились к берегу...» Оставшиеся в живых. А отец? Он-то жив или нет? Капитан первого ранга сказал вестовому: «Пусть начальник клуба снимет в ленинской каюте газету». Вот о какой газете шла речь! Он не хотел, чтобы я прочитал заметку...
Глава девятая. ВСТРЕЧА
Спотыкаясь, я поднялся по трапу на палубу и наткнулся на Андрея Филипповича. Я постарался взять себя в руки. Он моих слез не заметил. — Скучаешь? — спросил он. — Пойди, погуляй, пока не стемнело. Не опоздай к ужину... Пропускать во всякое время, — приказал он матросу у трапа. О недавнем дожде напоминали лишь капельки на голых ветвях да глубокие лужи. Над болотом клубился туман. Намокшие ивы купали ветви в реке. Каркали, отряхиваясь, вороны. Небо стало розовым, в мелких лиловых облачках. Дома в деревне стояли высоко над землей, на столбах. Переплывая в ялике речку, пели матросы. «Прощай, любимый город...» — затягивал тенор. «Уходим завтра в море...» — вторил ему баритон.
Грузинский дом на столбах (около 1940 г.).
На краю деревни несколько мужчин убирали сети. Я спросил: — Скажите, пожалуйста, где дом Ираклия Гамбашидзе? — А зачем тебе, бичико, Ираклий? Я сказал, что мне нужно видеть тетю Кэто, у которой живет Антонина, внучка художника. — Иди в третий дом по улице, — ответили мне. Большая собака с обрезанными ушами вышла из ворот, обнюхала мои брюки и повиляла обрубком хвоста. Я уже собирался было крикнуть: «Тетя Кэто!», как у калитки появилась русоволосая девочка в синей юбке и серой вязаной кофточке. Я сразу узнал ее. — Антонина! Она остановилась и сморщила лоб. — Не помнишь? Мы смотрели с тобой «Кота в сапогах»! В Ленинграде! — Да, помню, на Моховой, в ТЮЗе! Но откуда ты взялся? — Я вчера приехал. Ты знаешь, я в Тбилиси видел твоего деда. И он просил передать, что скучает и пришлет за тобой Тамару. — Тамару? Ты был под горой ?
— Да, Мы с мамой были у Шалвы Христофоровича. Какой он замечательный художник! Как жаль, что он больше не может рисовать. — Да, он стал плохо видеть. — Нам врач оказал — он ослеп. — Ты что-то путаешь! — Он получил... — Что? — Нет, ничего. Я вовремя спохватился. Чуть было не оказал: «Он получил извещение». Рыбаки что-то нам закричали. Кажется, подзывали к себе. — Пойдем куда-нибудь, — сказал я. Не до них было мне... Мы свернули на кладбище. Юркая змейка выползла из-под белой плиты. Я отпрыгнул. — Это уж, ты не бойся, — успокоила Антонина. Болотная птица низко пролетела над нами, чуть не задев меня крыльями. — Так он ослеп? — спросила вдруг девочка. — Нет, он не мог ослепнуть!
Я пробормотал, сжав кулаки: — Когда я вырасту, я фашистам за все отомщу! — За что? — За все! Она подняла заплаканное лицо: — Тебя Никитой зовут? — Да. Ты запомнила? Никита Рындин... — Рындин? Дядя Георгий ведь тоже Рындин! — Это мой папа. — Папа твой? — Да. — Значит, твой папа — дядя Георгий? — переспросила она. Положив руки мне на плечи и уткнувшись мне в грудь головой, она отчаянно заплакала. «Знает», — понял я. Не помню, сколько мы так простояли под мокрою ивою. Когда я опомнился, то с удивлением заметил, что кругом все затихло. Матросы больше не пели. Замолкли на кладбище птицы. Ветер стих. Ветви не шевелились, и камыши перестали шуршать. Где-то далеко, в облаках, захрипело: «Ух-ух!» — Слышишь? — спросила шепотом Антонина, словно боясь, что ее могут услышать там, в небе. — Слышу! Уж я-то хорошо знал этот мерзкий хрип «»!
Мы стояли среди могил и крестов. Ну, сейчас им покажут зенитки! Зенитки молчали. Почему? В Ленинграде, лишь только приближались к городу «юнкерсы», все начинало греметь и в небе клубились разрывы. — Вот так же они прилетали к нам в Ленинград, — шепнула мне Антонина. — Да, каждый день! Из-за дерева с оглушительным ревом вылетел огромный самолет. — Ложись! Я столкнул Антонину в канаву и сам лег прямо в воду. Что же зенитки молчат? Ведь он сбросит бомбы... Самолет медленно полз над нами. Он скрылся за кладбищем. За ним прополз второй, третий... пятый... десятый... Они гудели, ревели и, наконец, пропали вдали. Тогда я понял: фашисты не знают, что здесь скрываются катера... И они полетели в другое место. Потому-то и не стреляли наши! Словно в ответ вдали загремело. Один за другим слышались глухие удары, и при каждом ударе в небе будто вспыхивал лист бумаги. Бомбили город. В городе была мама! Мало пережила она в Ленинграде! Наконец, все затихло. Вымокшие и грязные, мы вылезли из канавы. В небе, подобно фейерверку, сверкали разрывы зениток. — Ты приехал один? — спросила Антонина. — Нет, с мамой. — А где твоя мама? — Там, — показал я туда, где бомбили. — Ой, как там страшно, должно быть! — воскликнула Антонина. — У тебя есть мама... — сказала она. — А вот я свою мамочку никогда не увижу... Я ждала, ждала ее в Ленинграде на Шамшевой, и вдруг пришел старый седой командир. «Девочка, — сказал он, — тебе нельзя больше здесь одной оставаться. Пойдем со мной, я отправлю тебя к отцу, к деду». Я пошла с ним...
Она замолчала. Наверное, перед ее глазами встал холодный, пустой Ленинград, и разбитые дома, и улицы в снежных сугробах, тот путь, по которому Антонина шла с уводившим ее с Шамшевой улицы старым командиром. — Летчик укутал меня в меховую шубу, и мы полетели. Мама, мамочка! Если бы ты была тут, со мной! — А ты где живешь? — спросила она погодя. — На корабле, — ответил я с гордостью. — Видала, стоит в кустах? — Где жил папа мой... и твой... дядя Георгий? — Да. И я стрелять обучусь и управлять катером. Как Фрол... — Как кто? — Один мальчик. Он на катере рулевым. Он спас и катер и командира. И я пойду в море и буду стрелять по фашистам. — Как я хотела бы быть не девочкой, мальчиком! — воскликнула Антонина. — Зачем? — Я бы тоже пошла на !
Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
Важное
