Важное
Главное в военных СМИ за неделю: новые перестановки на верфях ОСК, первые серийные комплексы С-500, арест замминистра обороны
Импортозамещенные 
|
Главная / Издания / Литература / Книжная полка / В.В. Дугинец. Корабельная Фанагория / Глава 5. Штабной
Глава 5. Штабной
Текст: В.В. Дугинец. "Корабельная фанагория"
Кое-как оседлав движущиеся кровати, мы со штурманом с трудом
удерживались в них, чтобы не загреметь на пол каюты и проклинали все
торпедные стрельбы и этот скачущий в бесконечных морских качелях катер.
Усталость взяла свое, и я отключился даже в этих штормовых неудобствах
тесной каютки.Утором я проснулся оттого, что катер уже не валялся по волне, а только в наступившей тишине мирно стучал дизель. - Михно, хватит харю давить об матрас. Ты для чего сюда прибыл? Иди на мостик и курс в базу прокладывай, - разбудил я недовольного штурмана. Над морем разошлись сумерки, и торпедолов плыл в небывалой тишине, но в сплошном молоке тумана. Куда идем в такой видимости? -Командир, мы где находимся? - спросил я у заморенного бессменной ночной вахтой на руле мичмана. - Понятия не имею, где мы, - уныло сообщил мичман, моргая красными от бессонницы глазами. - Михно, ну-ка давай срочно определяйся! Ты штурман или как? А то ведь опять заведешь нас в Швецию, - издеваясь над прошлыми заслугами, тормошил я штурмана. Мы вместе с Михно спустились в крохотный пост РЛС и включили станцию, которая напоминала мне в точности доисторический раритет капитана Немо. Вскоре станция прогрелась и на индикаторе величиной с чайное блюдечко засветилась развертка, на которой мы увидели в 7 кабельтовых ровную береговую черту. - Ну? И куда мы приплыли? - смотрел я на штурмана, который с таким же вопросом уставился на меня. - Ни одного характерного ориентира... -Командир, сбрось обороты. Берег впереди по курсу в 6 кбт, - успел предупредить я мичмана. Совсем неожиданно катер словно из молока вынырнул - вышел из полосы тумана и перед нами кабельтовых в трех открылся пологий песчаный берег, поросший сосновым лесом, из-за верхушек которого всходило солнце. Мичман пока еще не успел отреагировать на столь резкие перемены обстановки, да и понятия не имел в какую сторону ворочать штурвал. Катер резко дернуло, словно его за днище ухватила мощная преграда, и мы от неожиданного толчка чуть не повалились друг на друга. - Лево на борт! - благим матом закричал мичман непонятно только кому и сам же резко переложил руль на левый борт. Пока торпедолов разворачивался, нас еще пару раз тряхнуло о грунт, и он выскочил на чистую воду. - На мель наскочили... Слава богу, что не застряли, - возводя глаза в голубые небеса, признался мичман. -Володь, ты штурман или кто? Давай курс. Куда нам двигать? - уже со злостью в голосе давил я на Михно. -Откуда я могу знать... Куда мы вышли - левее базы или правее, - пожимая своими плечами, признавался наш местный Сусанин. -Командир, у тебя связь-то хоть работает? - наконец, сообразил я, что можно оперативного ОВРа запросить о своем местонахождении. Мичман включил свой выносной пост связи и попытался вызвать на связь береговых радистов. Ни шорохов, ни человеческих звуков в динамике не прослушивалось и ситуация складывалась печально. - Да-а-а! Попали мы... Нас уже, наверняка в базе хватились и ищут... Корабли-то уже, небось, давно вернулись в базу, а мы тут шарахаемся, - невольно вырвалось у меня грустное предположение. - Ну, что, командир, пошли на север. Авось попадем в базу, - предложил я свое решение. Так и пошли курсом 0°, вдоль самого берега. Солнце поднялось над деревьями и стало пригревать своими весенними лучами, создавая полное впечатление начала лета. Приунывшие от непонятных перспектив, мы с Михно пригрелись на солнце и в полудреме восседали прямо на рыбинах ходового мостика. Так и шли пару часов в тишине, пока на берегу не появились силуэты высоток домов юго-западного района Лиепаи. - Нудисты!!! - прозвучал сигнальным горном в этой безмятежности голос матроса, показывающий рукой на песчаную полоску пляжа, вдоль которого мы двигались на север. - Это кто такие? - не понял я нового слова, отсутствующего в богатом флотском лексиконе. - Та, это местные придурки, шо загорают на пляже голышом, - с чувством обиды за собственных детей пояснил мичман, которому эти прибалтийские новшества местной цивилизации были явно не по душе. - Срамота одна! И бабы и мужики по пляжу ходят и трясут друг перед другом своими причиндалами. Тут в конце пляжа летом их собирается целая толпа. - Ну-ка, дай глянуть, - попросил я у мичмана бинокль. - Мать честная! И, правда, голые! - невольно вырвалось у меня удивление, когда я своими глазами рассмотрел загорелые тела, играющие на пляже в бадминтон. Морской 15-ти кратный бинокль сократил расстояние в 3 кабельтова до берега, и было прекрасно видны крепкие загорелые задницы женщин и висевшие безвольными стрючками мужицкие принадлежности. - Это у них открытие купального сезона началось. Володя, пошли, запишемся в эту пионерскую организацию или клуб по интересам, - предложил Михно, пристально разглядывавший не совсем привычный пейзаж. - Ну, ты чего? Я так не смогу при всем желании. Это ж какие стальные нервы нужно иметь, чтобы на такую красоту женского тела не реагировать или притворяться, что нет реакции. Я одно не пойму, что там мужики все гомики, что ли? Вон смотри, там блондинка, какая ядреная и совсем даже ничего. Как можно смотреть на голую женщину с такими буферами, стоящую рядом, и быть как Буратино, - не укладывалось у меня такое спокойное поведение мужиков, окруженных со всех сторон сплошной эротикой. - Совсем они там заелись, что ли? Тревожный слух о пропаже в море торпедолова разнесся по военно- морской базе только утром. Озабоченная оперативная служба срочно начала розыски через погранцов. Но как только мы вышли на связь по радио с ОД ОВРа при подходе к аванпорту, то нарастающий ажиотаж улегся и все на этом успокоились. Оказывается, Михневич, без выражения особых на то эмоций в мой адрес, высоко оценивал мои былые артиллерийские заслуги. Все те случаи с попаданием в парашютную мишень и рискованное удаление двух снарядов с линии досылки не остались для него незамеченными. - Дугинец, сейчас пойдешь со мной на 119-ом в море на артиллерийскую стрельбу, - неожиданно предупредил меня комдив, когда корабль уже был готов отдавать швартовые. - А Стецурин? - вырвалось у меня невольное обозначения того, что я буду заниматься не своим минерским делом, да еще при живом дивизионном артиллеристе. Гера Стецурин (тот самый с 'Тумана') прибыл на должность недавно и комдив по каким-то ему только известным понятиям пока что особо не доверял новоиспеченному дивизионному артиллеристу. А ведь корабль к стрельбе готовил и проверял готовность не я, а именно он. На щитовую станцию, расположенную на причале №1, для приготовления мишени к стрельбе еще накануне был отправлен мичман Гедзюн с матросами с моего бывшего корабля. Сегодня они должны были выходить в море на буксире, таскающим за собой щит во время стрельбы, и изображать из себя группу записи на корабле-цели, которая фиксирует наличие дырок в полотнище щита, если в него попадут снаряды. Командир боевой части Гена Федин обрадовался, увидев на ходовом мостике меня вместо настоящего дивизионного артиллериста, которого оставили на берегу: - Ну, с тобой мы все щиты разнесем в клочья! - Гена, ты только там за индикаторами управления не суетись, а слушай меня внимательно. Во-первых, щит сопровождать только в ручном режиме. Не вздумай поставить в 'Автомат', потому как твой 'Барс' может по тросу перекинуться на буксир, а ты этого и не заметишь. Я буду с мостика корректировать твой огонь. После первой очереди слушай мои корректуры, вводи их и давай вторую очередь, - инструктировал я, в общем-то, уже не 'молодого' коллегу. Когда корабль вошел в полигон, то на всеобщее удивление нам уже не нужно было ждать - в дымке горизонта морской буксир МБ-157 уже пыхтел на северной кромке полигона своей единственной черной трубой, из которой в небо поднималась белая шапка дыма. На буксирном поводу он тащил за собой три стойки щита, между которыми серым парусом ветерком выдувались два полотнища серой мешковины. Сверху каждой стойки размещались уголковые отражатели, позволяющие РЛС принимать отраженный от них сигнал, от которого на индикаторе стрельбовой станции щит вполне походил на среднего размера корабль. Комдив приказал Клейнершехету сократить дистанцию до щита до 30 кбт и дал команду на буксир: 'Следовать Ъ раздел 257, Т раздел 10 (курс 275, скорость 10 узлов), приступаю к выполнению упражнения'. МБ-157 вытравил свой хвост на всю длину буксирного троса, и расстояние между ним и щитом возросло в несколько раз. Округлая голова антенны РЛС 'Барс' задрожала мелкой дрожью и развернулась в направлении буксира. - Цель №2 вижу, цель сопровождаю, доложил из своего поста Федин. Как только Клейнершехет доложил о готовности к стрельбе, Батя пристально посмотрел на меня и дал свое 'добро' на поражение цели. - Цель надводная, щит, пеленг 10, дистанция 28. Огонь! - продекламировал команду Боря, и над мостиком повисла гробовая тишина ожидания. Артустановка ожила и развернулась на траверз правого борта, вместе с 'Барсом' отслеживая артиллерийский щит. Весь походный штаб и офицеры корабля запрудили своим присутствием ходовой мостик и с интересом всматривались в подрагивающие стволы орудия, в ожидании разгрома убогой морской цели. Очередь из 6 снарядов с грохотом вылетела из задвигавшихся в своей перезарядке стволов и светящейся стайкой понеслась к 'противнику'. Огоньки трассеров прошли слева от щита и врезались в воду. - Федин, корректура вправо 7 т.д., - скомандовал я управляющему огнем в микрофон, когда снаряды, подняв фонтанчики воды, исчезли, прикинув этот угол так, чтобы следующая очередь прошлась точно по середине паруса. Пушка слегка дернулась, отрабатывая введенную корректуру угла, но в какую сторону с мостика понять было абсолютно невозможно. Следующая, гудящая на лету стайка из 8 снарядов зашелестела по воздуху и пришлась точно по середине между буксиром и щитом. - Гена! - уже возмущенно кричал я в микрофон. - Я тебе сказал 7 т.д. вправо, а ты куда лепишь... Сейчас уже вводи 15 т.д. вправо. Вправо, ты понял? Все присутствующие на мостике с ужасом увидели, как третья и последняя очередь из оставшихся 6-ти снарядов, словно разъяренный рой светящихся пчел, ринулись прямо в буксир. Я самую малость обомлел на мгновение, увидев, что снаряды летят точно посередине буксира. Комдив в это мгновение побелел до неживой бледности и остолбенел, а придя в себя тут же сорвал с головы свою уставную фуражку и заорал неизвестно каким благим матом и совсем в неопределенный адрес. -Долбоебы! Козлы, вы же буксир мне потопите!!! - грохотал Михневич своими растоптанными ботинками размера 45 по деревянному настилу рыбин мостика в своем уж точно начальственном экстазе. - Дробь! - успел я произнести в микрофон, который у меня тут же вырвал из рук комдив и в него посыпались непереводимые возмущения в адрес стрелка, в которых уже даже намеков на обычных фанагорийцев не существовало. А в открытой радиосети неслись отчаянные вопли капитана буксира, прерывающиеся из-за явной недостачи кислорода в легких: - Что вы там делаете!!!? Вы же в меня попали!!! Я буду жаловаться командиру базы... Как комдив не поубивал всех участвующих в стрельбе спецов, мне было уже не сообразить. Но все остались целыми и без телесных повреждений. На мостик выбежал Федин, хотя я бы на его месте в этот момент лучше куда-нибудь зашхерился подальше от комдивского гнева. Ну, тут уж побледневший Гена наслушался всякого: и про родителей до 5-го колена и про Фанагорию вместе с Грецией и Турцией. - Гена, как же ты вводил корректуры, что у тебя стволы и все очереди смещались влево, а не вправо, пытался я узнать правду от человека, который собственной рукой вращал ручку корректур на системе. - Как? Первую ввел 7 т.д. вправо, а когда вы во второй раз закричали, то я уже крутанул рукоятку вправо, а сколько там делений проскочило я даже не посмотрел. Но то, что рукоятку я вводил вправо - это точно, - смущаясь всеобщего дебоша, стоящего на мостике, оправдывался артиллерист. В итоге стрельбы щит остался абсолютно невредимым, а буксир вместо щита, по какой-то счастливой случайности, получил только одну пробоину в дымовой трубе из шести потенциально возможных. К этой пробоине нужно добавить перепуганный до полусмерти экипаж, который в начале стрельбы тоже с интересом наблюдал этот неравный морской бой и своими глазами видел снаряды, просвистевшие у них над головами. Гедзюн, который в момент стрельбы с 6-ю матросами находился на палубе буксира, рассказывал позже, что все это было похоже на кошмарный сон. Сон, в котором они с любопытством разглядывали летящий навстречу рой черных точек и даже не собирались падать на палубу, чтобы хоть как-то защитить себя. Поверили в реальность лишь, когда над палубой со свистом пронеслись снаряды, и раздался хруст проломленного металла в дымовой трубе. Хорошо, что снаряды были практическими, а не осколочными, которые бы точно разворотили всю буксирную трубу на мелкие осколки. Уже вечером по приходу корабля к причалу, на нем уже стояла в ожидании окончания швартовки целая бригада офицеров и гражданских лиц. Здесь были все флагмана и специалисты хоть малейшим образом причастные к артиллерии и боезапасу. Возглавлял всю эту толпу начальник артотдела базы капитан 2 ранга Карбанович Д.В. Как только корабль встал бортом к причалу на него перепрыгнула вся эта оперативная бригада и начался поиск виновных и проверка уже возникших версий происшедшего события. В такой неразберихе, когда каждый из поисковиков ищет нарушение или неисправность только по своей части, никогда порядка не бывает. Толпа окружила артустановку со всех сторон и пооткрывала все дверцы и лючки, которые на ней только были. Стецурин влез в заднюю дверь пушки, развернутой на левый борт, и, свесив свой зад наружу, рассматривал внутри непонятно что. Барсисты в это же время в посту РЛС начали проверять ввод корректур и попросили артэлектрика врубить электрические приводы. Пушка, послушная воле хозяина, начала в электрическую отрабатывать заданный ей угол наводки по горизонту и понеслась на корму, когда из ее заднего прохода свешивался дивизионный артиллерист. Сразу за установкой в расстоянии 20 см находилась надстройка и пушка поволокла на себе висевшего на ней Стецурина на выступ надстройки Карбанович, стоящий рядом, молниеносно отреагировал на начало движения установки и чудом успел схватить за задницу Геру и выдернуть его из любимой пушки, которая уже через одно мгновение могла развернуться и своим корпусом и железом надстройки укоротить его тело наполовину. От резкого рывка своего спасителя, Стецурин увесистым мешком приземлился на палубу на все свои пять точек грузного тела и даже не успел сообразить, зачем его таким грубым образом попросили покинуть помещение. Только когда в нескольких сантиметрах от него с шумом пронеслась установка и замерла в своем походном положении, до него дошел весь ужас возможных для него последствий. Гера тут же обмяк и бесформенным кулем рухнул на палубу в обмороке. Прибежавшая по вызову местная 'скорая помощь' в лице корабельного фельдшера сунула Гере под бледный нос ватку с нашатырем, на что он ошалело завращал зрачками и промямлил: 'Что это было?' Нашли-таки 'барсисты' маленькое несоответствие в поведении пушки. При регулировке во время ремонта были переброшены концы проводов на сельсине, и по такому случаю, при введении корректуры вправо, установка отрабатывала угол влево и наоборот. Обычно на такую мелочь, как ввод корректур, у нас на кораблях никто и внимания не обращал - главное, чтобы артустановка отрабатывала все углы с требуемой точностью, а уж точности ввода корректур никто и не догадывался проверять.  Соло на гитаре в исполнении лейтенанта Нечаева А. Офицер-контролер, расписанный при проведении стрельб, на артустановке должен был своевременно отметить неправильное поведение пушки и подать общепринятую команду 'Дробь!', означающую отмену стрельбы. Но такие малые углы корректур отрабатываются крохотным движением установки, которые могут быть восприняты, как простое вздрагивание, или вообще могут быть не замечены. Нужно было обращать внимание, куда смотрят сами стволы: на щит или на буксир. Поэтому контролерами должны быть опытные комендоры, а не офицеры из других боевых частей. Кожухарь быстро уладил вопрос с продырявленной трубой на буксире и наши механика залатали пробоину, полученную МБ-157 в неравном бою с превосходящими силами противника. Новая штабная должность заставляла и меня гонять корабельных минеров и требовать от них идеального содержания матчасти и хороших знаний по специальности подчиненных им матросов. Именно на этой почве у нас с Нечаевым стали появляться разногласия, и наша былая дружба однокашников стала постепенно сходить на нет, до обычных отношений двух коллег и не более. Мой друг Нечаев, прослужив на корабле 4 года в должности командира БЧ-2-3, возомнил себя 'годком' и уже больше не проявлял особого рвения в службе, а больше отсиживался в своей каюте и на койке. Поэтому часто приходилось прерывать его сонные мечты о будущем, а это понятно не нравится никому. Буквально по крупицам до меня доходили сведения о службе моих однокашников по училищу. Кое-что узнавал из писем Лехи Куншина, кое- что из случайных встреч с одноклассниками, а некоторые сведения черпал из суровых приказов Командующего ДКБФ или Главкома ВМФ. Содержание таких грозных приказов до нас скрупулезно под роспись доводил начальник штаба на собраниях офицеров в крохотном тактическом кабинете. Теперь, пользуясь правами штабного, я мог и сам получить такие приказы у секретчика и внимательно их перечитать. Первым из моих одноклассников по училищу в приказе Главкома ВМФ засветился Юрка Сидоров - наш грозный 'янки' и будущий карьерист (у него папа был адмиралом). Страницы 6 - 6 из 10
Оглавление Читать далее Предисловие Глава 1. Корабельная Фанагория Глава 2. Дом уже не корабль Глава 3. Три адмирала и Цусима Глава 4. Железяка Глава 5. Штабной Глава 6. Тут уж не до шуток!
|
.jpg)
