Этот день начинался как обычно… У пирса № 3 в Екатерининской гавани г. Полярный первым корпусом, правым бортом, стояла ПЛ Б-37 (пр. 641), вторым корпусом была отшвартована С-350 (пр. 633), накануне прибывшая из заводского ремонта (оружие, топливо, вода и другие запасы на нее еще не были за¬гружены, она сидела высоко и выглядела, как картинка, блестя свежевыкрашенными бортами).
У соседнего 4-го причала первым корпусом была ошвартована ПКЗ-82 (плавказарма финской постройки), а к ней - четыре подводные лодки 633-го проекта 96-й бригады.
За несколько месяцев до трагедии
Пирс №3 4-й эскадры Северного флота в Полярном - на фото видно ПЛ № 153 Б-37 (отшвартована правым бортом первым корпусом) и № 914 С-350 (отшвартована левым бортом первым корпусом).
«Б-37»
Подводная лодка 641 проекта (бывш. U01 «Запорiжжя»)
Подводная лодка Б-37, то она была построена на заводе № 196 «Судомех» в Ленинграде. Лодку (заводской № 766) заложили 18 июля 1957 года и спустили на воду уже 5 ноября того же года. Экипаж лодки был сформирован 7 октября того же года на Северном флаге.
В мае 1959 года переведена по Беломорско-Балтийскому каналу на достроечную базу в Северодвинск для прохождения сдаточных испытаний, и 5 ноября 1959 года вступила в строй.
6 февраля 1960 года Б-37 прибыла в Полярный и была зачислена в состав 211-й бригады подводных лодок 33-й Краснознаменной ордена Ушакова дивизии подводных лодок. А 20 июля 1961 года в связи с переформированием 33-й дивизии в 4-ю эскадру вошла в составе своей бригады в нее.
Экипаж - 70 чел (в т.ч. 12 офицеров)
Фактически, на 11 января 1962 г. На ПЛ находились 73 человека, в том числе 12 офицеров, три сверхсрочника (мичманы), 54 старшины и матроса срочной службы и четверо кандидатов в курсанты (в начале 60-х годов с целью более качественной подготовки курсантов военно-морских училищ была принята новая программа обучения. После вступительных экзаменов в училище все положительно их сдавшие кандидаты направлялись на полгода служить матросами на флот по избранной ими будущей офицерской специальности).
Длина - 91,3 м
Ширина - 7,5 м
Осадка - 5,09 м (при нормальном водоизмещении)
Водоизмещение надводное - 1952 тонны
Водоизмещение подводное - 2475 тонн (встречается так же 2550 тонн)
Запас плавучести - 26.8%
Скорость надводная максимальная - 16.8 уз
Скорость подводная максимальная - 16 уз
Скорость подводная под РДП - 8-10 уз (по разным данным)
Скорость подводная экономическая - 2 уз
Дальность хода надводная (скорость 8.1 уз, усиленный запас топлива) - 30000 миль
Дальность хода подводная под РДП (скорость 8 уз, усиленный запас топлива) - 17900 миль
Дальность хода подводная (скорость 2 уз) - 400 миль
Дальность хода подводная (скорость 16 уз) - 15.3 миль
Глубина погружения предельная - 280 м
Глубина погружения рабочая - 250 м
Время погружения - 40 с
Время непрерывного пребывания под водой - 575 часов
Автономность - 90 суток
Вооружение:
6 х 533 мм носовых ТА, боезапас 18 торпед.
4 х 533 мм кормовых ТА (400 мм ТА на ПЛ пр.И-641К), боезапас 4 торпеды.
Торпедные аппараты рассчитаны на стрельбу до глубины 80 м.
Наступило утро 11 января, если можно сказать «утро» во время полярной ночи.
В 6 часов подъем личного состава, зарядка, завтрак, приборка. В 7.50 построение на подъем флага. В 8.00 подъем флага на стоявших у причалов лодках.
Сразу же после подъема флага старшие помощники командиров подводных лодок объявили по корабельной трансляции: «Оружие и технические средства к проворачиванию приготовить». Все как обычно, все как всегда.
После подъема флага, к командиру ПЛ капитану 2-го ранга Бегебе Ана¬толию Степановичу, который прошел в носовую надстройку, обратился командир БЧ-5 инженер-капитан-лейтенант Г.А. Якубенко который доложил ему о необходимости сходить на судоремонтный завод № 10 по делам службы. Бегеба, деликатно рекомендовал этот вопрос согласовать со старшим помощником Симоняном А.М., туда же подошел старшина команды мотористов старшина 2-й статьи Лета, который, хотел обратиться к помощнику за увольнительной запиской в город для того, чтобы сходить в ЗАГС.
После разговора с Якубенко, Бегеба сошел с лодки предупредив помощника, что он на несколько минут сходит на ПКЗ (как сказано в материалах следствия «для отправления естественных надобностей»).
Еще один член экипажа Б-37 стар¬шина 1-й статьи Паничкин как выздоравливающий после болезни дежурил на КПП.
Таким образом, на момент произошедших далее трагических событий на борту ПЛ Б-37 из 73 членов экипажа находилось 69.
Приблизительно в 8.10-8.12 Бегеба, неторопясь, пошел на ПЛ. По дороге на причал он встретил мичмана Букина, старшину команды мотористов с резервного экипажа, немного поговорил с ним и пошел дальше.
В 8.20 - 8.22 члены экипажа Б-37 находившиеся в 6 и 7 отсеках и впоследствии выжившие явственно ощутили резкое повышение давления воздуха в отсеках, сопровождавшееся хлопком (ударом) и вибрацией корпуса лодки.
Из опроса электрика Б-37 матроса М.Е. Дуракова: «…Проворачивание оружия и механизмов вручную подходило уже к концу, когда я почувствовал воздушный удар. Давление в 7-м отсеке резко возросло и тут же спало. Во время воздушного удара чувствовалось содрогание корпуса подводной лодки. Кто-то в отсеке высказал предположение, что простреливаются торпедные аппараты…».
Из рассказа моториста Б-37 матроса Н.А. Литвинова: «…Я находился в шестом отсеке в трюме на линии вала. Шло проворачивание вручную. Когда в отсек вошел старший помощник командира, я его не видел, но узнал по голосу. Затем я почувствовал содрогание корпуса под¬водной лодки и резкое повышение давления в отсеке, которое потом спало. Впечатление такое, как будто простреливали тор¬педные аппараты…».
Хлопок на борту Б-37 был ясно слышен и для находящихся на берегу.
Из показаний капитана технической службы В.К. Вязникова: «Подходя к торпедному складу, услышал хлопок; у меня было впечатление, как будто лопнула паровая магистраль. Одновременно увидел, как капитан 2-го ранга Бегеба подбежал к телефону и стал звонить, докладывая, что на подводной лодке Б-37 начался по¬жар».
Особенно ценными для выяснения причин трагедии являются показания старшины 1-й статьи Л.И. Параскана: «После подъема флага все спустились вниз. Я зашел в штурманскую рубку. Там лейтенант Авилкин дал мне точное время: 8 часов 10 минут. Я пошел проверять по отсекам отсечные часы. Начал проверку 1-го отсека. В первом отсеке ничего необычного не заметил, шло обычное проворачивание оружия и механизмов. Когда я проверил часы, было время 8 часов 11 минут. Затем пошел проверять часы по всем остальным отсекам до седьмого, и вернулся в третий отсек. Вся проверка часов заняла времени 8-10 минут... В тре¬тьем отсеке я разговаривал с мичманом Выродок о том, чем мы будем заниматься после проворачивания оружия и механизмов. Народу в центральном посту, как обычно, было много. Я положил книжку у приборов управления рулями и отошел к трапу из боевой рубки в центральный пост, таким образом, находился чуть в стороне от двери из центрального поста во второй отсек. В это момент я почувствовал удар давлением воздуха, увидел дым и услышал свист. Давлением воздуха меня прижало к трапу и горячим воздухом обожгло руку, которой я закрыл лицо. Ничего не было видно. Получил ожоги лица и рук. Дышать в отсеке стало трудно. Я полез вверх по трапу, за мной никто не лез. Все стояли в проходе, и их, видимо, прижало в корму. Давление воздуха все время продолжалось, пока я поднимался по трапу. Кроме свиста воздуха, я ничего не слышал. Подошел к трапу и стал выходить. Давлением воздуха меня подтолкнуло кверху. На палубе упал и кем-то был переправлен на стенку. Меня от¬вели на базу в санитарную часть. Когда я дошел до котельной, то услышал взрыв. Пока меня вели по причалу, до момента взрыва времени прошло минуты 3-4. Открытых крышек торпедных аппаратов в первом отсеке я не видел, никаких работ с торпедами не заметил. Переборочные двери во второй и четвертый отсеки были открыты, а остальные двери должны были быть закрыты на клиновые затворы».
Командир Б-37 Бегеба А.С. в этот момент стоял на причале недалеко от лодки, послышался хлопок, лодка дернулась как от сильного удара, из открытого рубочного люка лодки столбом поднялся густой черный дым. Через мгновение оттуда со свистом вырвался язык пламени.
Бегеба кинулся в штабной домик, чтобы доложить о случившемся оперативному дежурному по эскадре.
Уже через две минуты оперативный дежурный объявил боевую тревогу по эскадре.
После звонка Бегеба побежал на лодку открыл дверь в ограждении рубки и из нее повалил дым, поэтому пройти в лодку он не мог. В тот момент через дверь ограждения руб¬ки вышел старшина 1-й статьи Параскан, лицо которого было в копоти. Бегеба спросил у Параскана, что случилось, но он, находясь вероятно в состоянии шока ничего не ответил.
Бегаба взял его за руку и повел к трапу. В это время с пирса раздался крик: «Падает матрос с рубки!». Это был матрос Черкасов, которого дым загнал на насадку выхлопа РДП Бегеба крикнул ему: «Прыгай!», он спрыгнул его поймали матросы, которые случайно оказались поблизости и поднялись на Б-37 для оказания помощи (чуть позже с надстройки самостоятельно спустился матрос Викилыпин, оказавшись на палубе, он потерял сознание и его нашли уже после взрыва). В этот момент с причала раз¬дался голос флагманского инженер-механика эскадры инженер-механика капитана 1-го ранга Решина: «Надо открыть концевые люки». На следствии свидетели Денисов и Потапов показали, что Бегеба приказал им вскрьггь люк 7-го отсека, что они успели лишь развернуть кремальеру люка и в этот момент взрывом были выброшены за борт.
Вместе с ними был выброшен за борт и матрос Черкасов, который попытался им помочь.
Пока матросы открывали люк 7-го отсека, Бегеба снова пытался проникнуть в лодку через верхний рубочный люк, но, войдя в дверь ограждения рубки, из-за едкого густого дыма был вынужден выйти оттуда и в этот момент ощутил толчок, а затем оказался в воде за бортом лодки.
В 8.25-8.27 в носовой части Б-37 произошел мощный взрыв, носовую часть лодки буквально разорвало в клочья. Во все стороны летели куски легкого и прочного корпуса, баллоны воздуха высокого давления, части торпед и механизмов. Все это разлеталось по всему гарнизону, убивая и калеча людей. Один из фрагментов баллона воздуха высокого давления пробил крышу и потолок одноэтажного дома, упал на кровать, где спала одиннадцатилетняя девочка, и повредил ей ногу, в результате чего она стала инвалидом. О силе взрыва стали реально говорить лишь через несколько дней, когда начали находить искореженные обломки металла и отдельные предметы (бревна, баллоны воздуха высокого давления весом около 200 килограммов) далеко от места взрыва - иногда в сотнях метров, а иногда в нескольких километрах.
Б-37 быстро погрузилась в воду носовой частью с дифферентом 12-15 градусов на нос. Люк 7-го отсека остался в полуприкрытом состоянии. На подводной лодке продолжались слабые спорадические взрывы с выхлопом темно-серого дыма через шахту РДП.
Взрывом носовых отсеков Б-37 разорвало и носовую часть стоявшей к ней борт в борт подводной лодки С-350. Она получила пробоину в носу и вслед за Б-37 также погрузилась носовой частью.
К месту трагедии уже бежали со всех сторон аварийные партии с соседних лодок и береговой базы эскадры, выруливали машины гарнизонной пожарной команды, машины «скорой помощи». Из разрушенных торпедной мастерской и зарядовой станции выносили убитых и раненых.
Необходимо отметить такой момент, что несмотря на значительную силу взрыва все кто находился на верхней палубе Б-37, кроме матроса Викилыпина который лежал на палубе, были только сброшены в воду и остались живы.
Вскоре к месту происшествия прибыли городская пожарная команда и санитарный транспорт с медперсоналом ВМГ. С подводной лодки Б-57 211-й бригады подводных лодок прибыла аварийная партия в составе 9 человек, но без изолирующих дыхательных аппаратов, вследствие чего эта партия не смогла немедленно приступить к спасению людей с аварийных подводных лодок. Люди аварийной партии были отправлены на свою подводную лодку за ИДА и возвратились с ИДА и аварийными фонарями к месту происшествия примерно к 9.00.
До прибытия аварийной партии матросы находящиеся в 7 отсеке ПЛ Б-37, которые остались живы и были в состоянии передвигаться, самостоятельно открыли люк и начали выходить наружу.
Из опроса электрика Б-37 матроса М.Е. Дуракова: «…В это время в отсек ворвалось огненное пламя, повалил под давлением дым, послышался резкий свист и глухой удар, как будто взорвался подожженный порох. Давлением воздуха меня отбросило в корму к торпедным аппаратам, и я потерял сознание. Когда очнулся, обнаружил себя лежащим между койками и матрасами. Я вы¬брался и стал пробираться к люку, откуда шел свежий воздух. Трапа у люка не было, мне помогли выбраться наверх. Снизу меня подсадил матрос Литвинов. Наверху я увидел, что подводная лодка погружается, и вновь потерял сознание. Когда я выбрался наверх, стонов и криков о помощи в отсеке не слышал и за меня никто не цеплялся».
Из рассказа моториста Б-37 матроса Н.А. Литвинова: «…Минут через 5 после первого толчка раздался глухой удар, резко поднялось давление, погас свет и в отсек повалил дым. Я бросился к лючку из трапа в отсек, хотел его открыл и выйти наверх, но не смог, потому, что сверху по отсеку кто-то бежал. Когда же я все-таки открыл лючок и выбрался наверх, в отсеке было темно и дымно. Я на ощупь стал пробираться в седьмой отсек. Там у открытого люка заметил матроса Дуракова, помог ему выбраться с подводной лодки наверх, а затем вылез сам на палубу. Тут я увидел, что подводная лодка стоит с дифферентом на нос, вода подошла к рубке. Увидел также человека, находящегося в воде, его гнало волной в сторону кормы подводной лодки. Затем услышал голос матроса Дуракова: «Прыгай!». Я постоял и прыгнул в воду».
Таким образом, до начала спасательной операции из 7 отсека самостоятельно выбралось пять человек (матрос М.Е. Дураков, матрос Н.А. Литвинов, старшина 2-й статьи В.Ф. Чехов, кандидат в курсанты А.А. Панчен¬ко, старшина 1-й статьи М.Х. Ярмухаметов).
После подхода аварийных партии с ИДА (аварийные партии были с ПЛ Б-37 и Б-38) первым в седьмой отсек спустили старшину 2-й статьи Козявкина (командир отделения торпедистов подводной лодки Б-57), который эвакуировал из отсека одного человека (матрос Чернов B.B.), Козявкин после из¬влечения человека почувствовал себя плохо и был сменен приготовленным электриком подводной лодки Б-57, матросом Буздалиным. Поднявшийся наверх старшина 2-й статьи Козявкин доложил, что в от¬секе много густого дыма и луч аварийного фонаря совершенно его не пробивает; переборочная дверь в шестой отсек отдраена, и задраить ее невозможно, в отсеке под люком находится много лежащих тел. Дым из отсека почти не выходил. В 7-й отсек была подана фара с прибывшей пожарной машины для улучшения освещения, на помощь матросу Буздалину был спущен старшина 2-й статьи Ливерант, командир отделения радиотелеграфистов подводной лодки Б-38.
Буздалин, Ливерант и старший инженер-лейтенанта Орлов, который спустился в 7-й отсек в противогазе на 2-3 мин. подняли из 7 отсека 5 человек без признаков жизни.
Командир отделения торпедистов Б-37 стар¬шина 1-й статьи Паничкин который как выздоравливающий был не ПЛ, а стоял вахтенным на КПП, по сигналу «Боевая тревога» с разрешения дежурного по КПП побежал на подводную лодку. И на лодке три раза спускался в 7 отсек.
Из воспоминаний старшины 1-й статьи Паничкина: «…Взял противогаз у верхнего вахтенного и спустился в подводную лодку через люк седьмого отсека. В 7-м отсеке наступил на лежащего человека. В отсеке было темно. Осмотрел переборку между 6-м и 7-м отсеками. Дверь на переборке была открыта и взята на клиновый затвор. Попытка задраить дверь на кремальер не удалась, так как трудно было дышать. Я вышел, а затем снова вошел в 7-й отсек в приборе ИДА и с фонарем. Видел в отсеке много людей, в том числе опознал матроса Симонова. Дышать было тяжело и в приборе ИДА, поэтому вышел из 7 отсека на верхнюю палубу. После этого я спустился в отсек в третий раз и направился в кормовую часть отсека к торпедным аппаратам, но до аппаратов я не дошел, так как мне крикнули с верхней палубы: «Выходи!». Только я вышел, не успел еще снять прибор ИДА, лодка начала крениться на левый борт. Кроме меня в 7-й отсек спускались еще 2 человека».
Во время извлечения пятого человека, приблизительно в 9.23-9.24, раздался сильный хлопок, подводная лодка Б-37 стала быстро крениться на левый борт.
Была дана команда: «Покинуть лодку». Первым стал выходить старшина 2-й статьи Ливерант. Он выбрался из люка, но в этот момент лопнул швартовый конец, и перехлестнул ему ноги, в 9.25 лодка затонула. Вместе с ней погрузились Буздалин и Ливерант.
С подошедшего водолазного бота ВРД-382, в 9.30 был совершен первый спуск для подъема затонувшего человека из аварийно-спасательной партии, старшины 2-й статьи Ливеранта. Когда его подняли он еще дышал, но по дороге в госпиталь умер.
Впоследствии, через значительное время был извлечен с последней верхней ступеньки трапа 7-го отсека мертвый, без аппарата, матрос Буздалин А.Ф. Вероятно дождавшись уменьшения поступления воды в отсек, он начал выходить, но, запутавшись аппаратом ИДА-51 в концах, вынужден был его снять. Как следствие, не рассчитав возможности, утонул.
