Молодость и опыт. Их сочетание являются главным движителем нового в жизни. Молодым — дорога в будущее, им — инициатива и перспективные решения многих проблем, маленьких и больших. Им — создавать и строить новое для грядущих поколений. Ну а в нашем, морском, деле им — дорога на корабли, а позже в науку. Наша главная задача должна заключаться в передаче накопленных знаний и умений в подводном деле, в воспитании инициативы и настойчивости в решении возникающих задач. Нельзя воспитывать командиров, которые являются просто исполнителями решаемых задач. Должна быть смекалка, должно быть новое, оригинальное и неожиданное для противника тактическое решение текущей боевой задачи. Все это дается человеку не только от рождения, но и создается опытом и усердием преподавателей и людей, обучающих практическому исполнению задач, возникающих перед подводником. Если раньше хождение подводной лодки под перископом обеспечивало практически ее скрытность, то сейчас это может привести к ее быстрому обнаружению. Поэтому в настоящее время всем командирам известны бесперископные торпедные атаки и тактические приемы, связанные с ними. И раньше, в годы Великой Отечественной войны, некоторый практический опыт в этом был подтвержден успешными боевыми действиями ряда командиров подводных лодок и других специалистов. Сейчас фактор времени начинает играть еще более важную роль. Боевая подготовка в современных условиях существенно усложнилась. Подводные лодки и надводные боевые корабли стали совсем другими. Повысилась их техническая оснащенность, ударная мощь, возросла скорость и глубина погружения, скрытность стала основным условием успешного решения поставленных задач. Необходимы скоординированные и точные решения в большом количестве вариантов действий. Командир корабля, о качествах которого в общих чертах я уже говорил, должен обладать уверенностью в действиях подчиненного ему экипажа и уметь быстро ориентироваться в постоянно меняющейся обстановке, в проводимой операции и в ходе боя.
Я слышал речь К.Е.Ворошилова на крейсере «Аврора» в начале войны. На заявление выступивших о том, что «Мы... умрем, но победим!» он произнес: «Надо победить и не умереть!». Вот принцип, которым должен руководствоваться командир корабля. Когда я служил на Тихоокеанском флоте старшим помощником на подводной лодке Щ-102, произошел такой случай. Были мы в походе, после обеда командир вышел на мостик и решил неожиданно дать «боевую тревогу». Подводная лодка стала погружаться, и я, находящийся в центральном посту, услышал шум вливающейся через открытую шахту вентиляции воды. Я схватился за маховик клапана закрытия шахты, тот не поддался. С трудом мы со стоящим рядом матросом при помощи кронштейна закрыли клапан, и вода перестала поступать в корабль. Глубина была уже 10 метров, трюм полностью залит водой. Только аварийное продувание помогло нам, и подводная лодка благополучно всплыла на поверхность. Были и другие неприятности. О них я уже говорил ранее. Это затопление аккумуляторной батареи и выделение отравляющего газа; это незакрытие рубочного люка на испанской подводной лодке при срочном погружении; это осложнения при ремонте подводной лодки во Франции и при переходе через Гибралтар и так далее. Много было обстоятельств, которые могли привести к гибели корабля. А командир должен быть всегда готовым к действиям в сложной обстановке, правильно и с уверенностью реагировать на любые превратности подводной службы. Командир должен правильно ориентироваться в любом случае, быстро анализировать сложившуюся обстановку, знать корабль и условия его использования, иметь хороший практический опыт и в конце концов принимать правильное решение и действовать совместно с экипажем корабля до благоприятного исхода решаемой задачи. От многих неприятностей уберегает нас хорошая физическая подготовка. Будучи молодым, я испытал несколько критических ситуаций. И занятия спортом помогли мне преодолеть их.
Во время Гражданской войны был случай, когда мое умение быстро бегать, по сути, спасло мне жизнь. Я служил в артиллерийском подразделении, был разведчиком номер 3 — искал и определял места установки орудий, а потом направлял орудия по указанию наводчика. Стояли наши орудия у одного села, два — у дороги и два чуть подальше. Видим, как по дороге скачет к нам группа всадников. Подалась к левой части батареи, но там застрочил пулемет. Она к нам, а пулемета у нас нет. Смотрю — командир убегает, я — за ним. Бежим к деревне. Вижу — от группы отделился один всадник. Помню, что был он в конфедератке (конфедератка — польская национальная шапка, которую носили польские революционеры со времен Барской конфедерации 1768 года, с четырехугольным верхом) и, размахивая саблей, устремился за нами. Слышу его крик: «Стой, пся крев, большевик!» Ноги несли меня как никогда, шинель была расстегнута и развевалась за плечами. Подбегаем к изгороди церкви, я прыгаю через нее и слышу прямо над собой крик настигшего меня поляка и звук сабельного удара. Хорошо, что полы шинели зацепились за изгородь, и я тут же упал на землю. Сабля рассекла только шинель. Командир уже стрелял из-за изгороди и кричал, чтобы я стрелял тоже, но нападение практически было отбито нашим отрядом. Выручила меня не только удача, но и умение быстро бегать. Спортом я занимался и раньше в николаевском яхт-клубе. Ходил под парусами, хорошо научился плавать, нырять, участвовал в соревнованиях. В училище был загребным на шлюпке, играл в футбол. Перед поступлением в училище случилась со мной еще одна неприятная история. Пришел я на медкомиссию, и у меня признали порок сердца. Я был тут же откомандирован обратно на Черноморский флот. Прибыл в Севастополь на эсминец «Шаумян». Поскольку у меня нашли такой порок, то я настоял на обследовании меня в местном госпитале и установлении моей пригодности к службе на флоте. Выглядел я тогда прекрасно. Загорелый, хорошего телосложения, достаточно бодрый и жизнерадостный. Меня внимательно осмотрели, прослушали и сказали, чтобы я «убирался вон». «Вы здоровы, и никакого порока сердца у вас нет». Я попросил дать мне заключение комиссии и с ним прибыл в штаб флота. Командующий Черноморским флотом В.М.Орлов приказал оформить документы на мое поступление в училище им. М.В.Фрунзе. Так я и стал курсантом этого училища. Сейчас мне за 80 лет, но я, хоть и в легкой форме, продолжаю заниматься спортом. Это, конечно, не то, что было раньше, но зато — постоянное движение и ритмичная нагрузка. Помогают гантели, эспандер и даже мусорное ведро, которое я стараюсь выносить почаще.
Обязательно нужно любить спорт и заниматься им. Моряки должны отлично плавать, заниматься другими видами спорта. Спорт — это наше здоровье, это выручка в различных жизненных ситуациях, особенно в морских условиях. Спорт дает хорошую закалку моряку, помогает в критических ситуациях жизни и службы. Но для офицера флота нужны не только знание специальности, физическая закалка и умение воспитывать преданных Родине людей. Ему необходимо знать нормы поведения и уметь красиво и уверенно вести себя в различных ситуациях, особенно на приемах и встречах с представителями иностранных государств. Этикет нужен для того, чтобы не ломать голову, размышляя, как поступить в том или ином случае, а сохранять внутреннюю уверенность в своей адекватности любой ситуации. Умение вести себя воспитывает в нас чувство собственного достоинства и самоуважения. И этому необходимо учиться. Еще в курсантские времена во время похода на «Авроре» в иностранные порты был такой, не очень приятный для нас момент. Находясь на берегу в Копенгагене, мы были приглашены датскими рабочими на кружку пива. Вошли вместе с ними в бар и уселись за столик. Пиво мы решили не пить, а попросили принести лимонад. Принесли нам набор, состоящий из лимона, сахарной пудры, льда, воды, розетки и трубочки. Как поступить, как готовить напиток, что делать? Впервые мы столкнулись с такой задачей и элементарной проблемой соблюдения принятого этикета. Никто из нас не знал, как быть. Я обратил внимание, что недалеко, за одним из столиков, женщина заказала лимонад. Ей принесли такой же, как у нас, набор. Смотрю — она разрезает лимон пополам, начинаю делать то же самое, и друзья вторят мне. Затем она выдавливает сок лимона на розетку, мы тоже, потом выливает в бокал с водой сок лимона, кладет сахарную пудру, лед и опускает в бокал трубочку. Мы совершаем тот же ритуал, начинаем пить лимонад и дружно и весело смеемся. Все получилось удачно. Другой случай рассказывал на встрече в Севастополе И.Д.Папанин. В буржуазной Эстонии был прием, посвященный его приезду. Все сидели за сервированным столом, когда принесли приготовленную рыбу и чашечки с водой, в которой были нарезанные лимоны, чтобы омывать руки, и отдельные наши советские гости стали пить из этих чашечек. Незаметно им было подсказано, что лимонная вода предназначена для ополаскивания рук.
Из всего выше сказанного становится понятным, что этикет нужно знать, нужно ему учиться и соблюдать при общении. Для этого требуется привитие норм поведения в семьях, школах, институтах и, несомненно, в военно-морских училищах. Воспитание и обучение будущих офицеров должно начинаться как можно раньше. У нас есть нахимовские и суворовские училища, они закладывают основы воинской службы с ранних лет. Дальнейший путь молодых моряков проходит в высших военно-морских училищах, в Военно-морской академии и на флотах нашей страны. Для подрастающего поколения также необходимо знать прошлое нашей страны, ее историю. Будучи начальником училища, я и весь коллектив опытных специалистов и ученых училища старались в силу своих возможностей воспитывать и обучать нашу молодую смену. Мы передавали курсантам знания и те уроки жизни, с которыми мы сталкивались на службе. Курс обучения в училище обеспечивал, как мне кажется, в полной мере подготовку высококвалифицированных специалистов, офицеров-подводников. Об этом говорил и опыт их дальнейшей службы на флоте. Они честно выполняют свой воинский долг, многие из них являются командирами подводных лодок, флагманскими специалистами, командирами соединений, командующими объединениями и руководителями различных флотских организаций и учреждений. За образцовую службу и успешное решение задач боевой подготовки многие выпускники училища отмечены правительственными наградами, а некоторые стали Героями Советского Союза. Орденом Ленина были награждены капитан 3 ранга Н.В.Соколов, капитан-лейтенант О.С.Певцов, орденами Красного Знамени — капитан 3 ранга Е.Н.Золотарев, капитан 3 ранга В.Б.Бессонов, капитан-лейтенанты Г.В.Клепиков и В.М.Храмцов, орденами Красной Звезды награждена большая группа офицеров, выпускников нашего училища. Завершая свои воспоминания, я хочу пожелать молодому подрастающему поколению моряков успехов в жизни и на службе, веры в свою Родину — Россию.
Биографическая справка
(9 ноября 1903, Николаев — 6 июля 1985, Ленинград). Похоронен на Серафимовском мемориальном кладбище. Контр-адмирал (1954), вице-адмирал (1963); Герой Советского Союза (1939); доцент (1964); в РККА с 1919, в ВМФ с 1925; член Коммунистической партии с 1929. Окончил Военно-морское училище им. М.В.Фрунзе (1931), Командные классы при Учебном отряде подводного плавания (1932), Командный факультет Военно-морской академии им. К.Е.Ворошилова (с тремя перерывами: Республиканский флот Испании, Черноморский флот Советского Союза, Советско-финская война). Участник Гражданской войны на Польском фронте (1919-1920). Начальник курса Военно-морской академии им. К.Е.Ворошилова (1948-1953), начальник 2-го Балтийского высшего военно-морского училища в Калининграде (февраль — август 1953), начальник Военно-морского училища механиков флота (август 1953 — март 1955), начальник Высшего военно-морского училища подводного плавания (1-го ВВМУПП — март 1955 — июнь 1959; ВВМУПП им. Ленинского комсомола — июль 1959—1966). Демобилизован по возрасту (1967) Награды: три ордена Ленина (1935, 1939, 1950), три ордена Красного Знамени (1937, 1944, 1954), два ордена Отечественной войны I степени (1945, 1985), орден Отечественной войны II степени (1944), орден Красной Звезды (1936), медали. Награжден югославским орденом «Партизанская Звезда» с серебряным венком (1946), польским орденом «Виртути Милитари» V класса (1946). Награжден именным оружием: револьвером (1931), морским кортиком (1953).
Послесловие
Николай Павлович Египко не собирался писать свои воспоминания. Но многочисленные просьбы со стороны сослуживцев, различных представителей флота, а также родных заставили его изменить свое решение, и он начал работу. К сожалению, он не успел завершить ее, так как объем мемуарных материалов был велик, а Николаю Павловичу было уже за 80 лет, и вскоре он ушел из жизни. Но предлагаемая читателям книга вызывает несомненный интерес. Особое внимание в ней уделено службе Н.П.Египко на Дальнем Востоке и Тихом океане, событиям тех лет, когда он был командиром республиканских подводных лодок в Испании, участию в проводке союзных конвоев из Великобритании в Советский Союз, а также первым месяцам сражений Балтийского флота в Великой Отечественной войне. Книга позволяет устранить неточности и ошибки, имеющиеся в публикациях других авторов и в Интернете. Информация, содержащаяся в воспоминаниях Н.П.Египко, может быть использована при рассмотрении вопросов развития Военно-Морского Флота нашей страны в XX веке.
Научный редактор - кандидат исторических наук, профессор, капитан 1 ранга в отставке В.Ю.Грибовский
В этом экскурсе в прошлое не могу не упомянуть о трагических событиях, которые происходили в этом царском доме, и последующей судьбе замка.
Все упомянутые выше источники информации не обошли вниманием и подробности заговора и убийства Павла I. За прошедшие более чем 200 лет изучены и опубликованы подробности этого преступления. Н.Я.Эйдельман в главе буквально по минутам расписывает ход событий. «Понедельник шестой недели великого поста. Царь встает между четырьмя и пятью утра, с пяти до девяти работает….» Не менее подробно и у других авторов со ссылкой на свидетельства свидетелей и участников убийства. У меня нет намерения изложить все эти подробности. Кратко все это выложено и в сети. Остановлюсь только на двух моментах. Сколько было стражи в эти часы и минуты, и кто конкретно убил императора. Что удивительно: многочисленность стражи и участие в её ежедневном разводе самого императора не помешало заговорщикам выполнить задуманное. Читаем у Шильдера: «В караул в Михайловский замок, на большую гауптвахту вступили семеновцы, при которых находились капитан Воронков, поручик Полторацкий и подпоручик Ивашкин. Затем внутренний караул в овальной комнате. Примыкавшей к парадной лестнице, занимали преображенцы, с которыми находился поручик Марин. Сверх того, близ покоев императора еще другой внутренний караул от конного полка, под командой корнета Андреевского». Автор называет элитные полки, расквартированные в столице, которым было доверено охранять императора и его семью. Как проходило дежурство в одном из упомянутых караулов, упоминает тот же историк Шильдер: «Ночь была холодная и дождливая. В главном карауле все дремали. Вдруг прибегает лакей с криком: — Спасайте! Поручик Полторацкий обнажил шпагу и, обращаясь к солдатам, воскликнул: — Ребята, за царя!.. Все бросились вслед за Полторацким, перебежали двор и поднялись по парадной лестнице. Но вдруг на верхней площадке появились граф Пален и генерал Беннингсен. Раздалась команда: — Караул, стой! Затем они услышали слова:
— ; у нас теперь новый император Александр Павлович!» Саму драму, происходившую в спальне императора, маститый историк по неизвестной причине не описывает. Зато подробности этой ночи в попытке восстановить ход событий особенно усердствовали писатели с мало знакомыми фамилиями в постсоветское время. Хотя на этой ниве усердно потрудился еще в СССР Н.Я.Эйдельман, книга которого «Грань веков» была опубликована в 1982 г. Уже упоминалось, что в последнее время вышло несколько изданий книги «Михайловский замок» коллективных авторов, в которой опровергается версия апоплексического удара. Первый вариант этой книги есть в нашей домашней библиотеке. Последующие, видимо, малотиражные издания, разошлись очень быстро и малодоступны. Поэтому предлагаю прочесть отрывок одной из глав этой книги, автор которой Семенов В.А придерживается следующей версии гибели царя: «Вечером 11 марта 1801 года заговорщики, которых было около 60 человек, собрались у одного из участников заговора генерала П.А.Талызина – командира Преображенского полка. Квартира Талызина располагалась в здании казарм 1-го батальона этого полка, находившихся рядом с Зимним дворцом. Там заговорщики разбились на две группы и двинулись к замку. Одна – меньшая, в которой было порядка 20 человек, во главе с П.А.Паленом и Н.А.Зубовым, вышла на Невский проспект и направились к главным Воскресенским воротам замка. Она проникла во дворец, но непосредственного участия в убийстве не принимала. Позднее некоторые современники даже обвинят Палена в двоедушии. В решающий момент его не было в спальне Павла, а как только события свершились, он немедленно объявился в комнатах нового самодержца и взял инициативу в свои руки. Мемуаристами было высказано предположение, что Пален подстраховался на случай провала заговора. Если бы свержение не удалось и Павел смог сбежать, то Пален выступил бы в роли спасителя царя. Скорее же всего эта группа играла роль резерва и не должна была выпустить императора из замка.
Другая группа – большая, насчитывавшая около 40 человек, во главе с П.А.Зубовым и генералом Беннингсеном, вышла на улицу Миллионную, затем на Марсово поле и, минуя Третий Летний сад, подошла к подъемному мостику, перекинутому через Церковный канал Михайловского замка. Пройдя по этому мосту, заговорщики попали на территорию замка к Рождественским воротам. Уже здесь начинаются вопросы. Известно, что вокруг замка были расставлены многочисленные часовые, подъемные мосты на ночь были подняты. И тем не менее группы заговорщиков, насчитывавшие несколько десятков человек, беспрепятственно проникают на территорию замка. Как это случилось? Версии различны. По одной из них, заговорщики переправились по льду замерзших каналов. Но тогда не понятно, почему часовые не подняли тревогу? По другой, также малоправдоподобной, часовой, стоявший у моста, был подкуплен. Этой версии придерживался и А.С.Пушкин, много знавший о событиях 1801 года. В оде «Вольность» в 1817 году он писал: «Молчит неверный часовой, / Опущен молча мост подъемный». Но… Во-первых, столь многочисленную группу, приближающуюся к замку, не могли не заметить часовые других постов, и тем не менее тревога не была поднята. Во-вторых, в таком случае нужно допустить, что хотя бы часть рядовых знала о готовящемся перевороте. Однако ни в одном из мемуарных источников об этом нет упоминаний. Убедительной выглядит версия одного из исследователей – Николая Овсянникова, высказанная в начале XX века. Он передает известный разговор Павла и Палена о том, что «хотят повторить 1762 год», цитируя мемуары А.Ф. Ланжерона, и заканчивает его своими словами: «Затем Пален доложил, что он нуждается в чрезвычайных полномочиях для предупреждения возможных случайностей, и получил их. Без такого документа он не мог бы в ночь на 11 марта 1801 года проникнуть во дворец»…. В проезде Рождественских ворот есть дверь, ведущая на винтовую лестницу, сохранившуюся и поныне.
Эта вела непосредственно к личным комнатам императора, находившимся на втором этаже. Заговорщики вошли в дверь и начали подниматься по винтовой лестнице…. Известно, что в замок вошло около 40 человек, а до спальни добралось лишь примерно десять из них. (В собственноручных мемуарах Беннингсен пишет: «Из всей толпы сначала окружавшей нас, осталось теперь всего человека четыре. Подобным же образом пишет племянник Беннингсена майор Э. фон Ведель, который передает рассказ своего дяди: «Остались только Беннингсен, Зубов и четыре офицера»). Общим местом в мемуарах стало утверждение о том, что большая часть заговорщиков отстала, заблудившись в темных, запутанных проходах замка. Действительно, планировка замка на редкость сложна. Но здесь как раз тот самый случай, когда заблудиться негде. Поднявшись по 74 ступеням вверх, мы оказываемся в бельэтаже непосредственно перед комнатами императора…. Сколько же их было на самом деле?... А.Ф.Ланжерон, передавая рассказ генерала о перевороте 11 марта, приводит его слова: «Нас осталось всего 12 человек». Бесспорными участниками событий в замке, фамилии которых упоминаются большинством мемуаристов, могут быть названы два брата Зубовых, Платон и Николай, генерал Л.Л.Беннингсен, офицеры Я.Ф.Скарятин, А.В.Аргамаков, И.М.Татарников, В.М.Яшвиль. Кроме того, несколько, а порой и лишь один из мемуаристов упоминают офицеров Е.С.Горданова, В.А.Мансурова, Д.Н.Бологовского, И.Г.Вяземского и камердинера-француза князя Платона Зубова, имя которого остается неизвестным. Поднявшись в бельэтаж, заговорщики оказались перед запертой дверью, ведущей в небольшую комнату, где на посту постоянно находились два камер-гусара. (Из словаря Даля. Камера, т.е. комната, покой. Гусар – не только легкоконный воин, но и служитель у вельмож). В числе заговорщиков был плац-адъютант Михайловского замка капитан А.В.Аргамаков, в обязанности которого входило докладывать императору о чрезвычайных происшествиях в городе, невзирая на время. Аргамаков постучал в дверь и сказал, что в городе начался пожар и ему нужно срочно доложить о случившемся государю. Обманутые камер-гусары, зная голос Аргамакова, открыли дверь, и тогда заговорщики, минуя это помещение, ворвались в библиотеку. Библиотека, представлявшая собой прямоугольный в плане зал, непосредственно сообщалась с опочивальней императора; справа от входа были двери, ведущие в спальню. Обратившись к плану замка, легко заметить, что библиотеку от спальни отделяла капитальная стена, рядом с которой была возведена тонкая дополнительная перегородка, благодаря чему образовался тамбур между библиотекой и спальней. В этом простенке находилась дверь, ведущая на узкую лестницу, по которой можно было спуститься в апартаменты императора, располагавшиеся на первом этаже… Здесь вновь возникает вопрос, ответить на который непросто. Сколько человек охраняло спальню Павла?... Гораздо большего внимания заслуживает рассказ о стычке с камер-гусарами, о которой упоминают большинство мемуаристов… Спальня сообщалась с Овальным будуаром, дверь из которого вела в покои императрицы Марии Федоровны.
Хорошо известно, что в последние годы отношения Павла со своей супругой сильно обострились, особенно после появления официальной фаворитки – Анны Лопухиной-Гагариной… Как писали некоторые современники, неудовольствие Павла своей супругой дошли до такой степени, что он не только прекратил с ней все отношения, но и приказал закрыть дверь, ведущую из овального будуара в комнаты Марии Федоровны… Это сыграло роковую роль в мартовскую ночь: Павел тем самым отрезал себе путь к спасению… (Далее вопросы: пытался ли Павел вообще бежать или прятаться, как некоторые утверждали). Более правдоподобно выглядит свидетельство единственного участника событий, происходивших в спальне, оставившего собственноручные воспоминания, генерала Беннингсена, который довольно буднично описывает этот эпизод: «Мы застали императора стоящим возле кровати, перед ширмами». Последовавшая затем сцена еще менее ясна, чем все остальные события этой ночи. По словам Н.А.Саблукова, «отличавшийся обыкновенно большой нервозностью, Павел на этот раз, однако, не казался особенно взволнованным и, сохраняя полное достоинство, спросил, что им всем нужно? Можно предположить, что император повел себя не только достойно, но и довольно решительно. Согласно версии Э.фон Веделя, государь «без умолку громким криком звал на помощь», по утверждению М.А.Фонвизина, у Павла вырвалось «несколько угроз», а один из современников идет еще дальше и пишет, что император после словесной перепалки даже ударил Платона Зубова. Достоинство, с которым держал себя Павел, сначала обескуражило заговорщиков, а потом послужило последней каплей, переполнившей чашу ненависти, копившейся в течение длительного времени. Кроме того, нельзя не отметить, что, согласно утверждениям абсолютного большинства современников, офицеры, находившиеся в спальне, были пьяны. Мемуаристы расходятся в деталях, но почти все утверждают, что первый поднял руку на своего сюзерена граф Николай Зубов. Он ударил императора в висок массивной золотой табакеркой, зажатой в руке. Павел повалился на пол и, как пишет один из мемуаристов, «все бросились доколачивать его». После короткой жестокой борьбы Павел был задушен офицерским шарфом»…
На этом я прерываю цитировать главу, написанную В.А.Семеновым, из книги «Михайловский замок», вышедшей в 1999 году тиражом в 5000 экз. В этом кратком отчете после просмотра выставки я не собирался вдаваться в дебри истории замка. Однако отмечая малодоступность этой информации и появившийся всплеск интереса к правде об истории собственного отечества, выше лишь коснулся самой трагичной страницы жизни Павла I . Если это кого-то заинтересовало, рекомендую прочесть более доступную по тиражу и более подробную книгу Н.Я.Эйдельмана «Грань веков», которая, скорее всего, есть в любой библиотеке. (Москва. «Мысль». 1982, тираж 100 000).
Некоторые сведения о дальнейшей судьбе Михайловского замка.
В книге «Михайловский замок» две последующие главы, написанные В.Е.Французовым, позволяют начать рассказ о последующих днях и годах использования помещений замка. «Потеряв своего хозяина, осиротевший замок опустел, и лишь изредка тишину его роскошных залов нарушали неторопливые шаги смотрителя и служителей дворца. (Семья убитого императора вернулась в Зимний дворец). Вскоре после похорон Павла началось разорение его «любимого детища; отсюда начали вывозить уникальные художественные коллекции и предметы обстановки. Само здание замка было определено для размещения в нем государственных (и иных) учреждений и квартир служащих, в основном, Придворной конторы… Летом 1817 года (великий князь) Николай Павлович становится генерал-инспектором по инженерной части и шефом лейб-гвардии Саперного батальона… Одним из первых шагов нового генерал-инспектора стало учреждение в 1819 году Главного Инженерного училища…». Для его размещения он обратился к своему венценосному брату и получил разрешение на передачу Михайловского замка в ведение Инженерного департамента. После официального открытия училища, которое состоялось 11 марта 1820 года, начались работы по приспособлению его апартаментов для нужд этого ведомства и размещения училища.
23 февраля 1823 года генерал-инспектор по инженерной части в своем приказе сообщал, что «Его Императорское Величество соизволил приказать: Михайловский замок…. Именовать впредь ». Спустя 20 лет этот грандиозный дворец требовалось не только приспосабливать для новых целей, но и ремонтировать полы, окна, двери, печи и многое другое. Для покрытия затрат на ремонт многие ценные вещи и конструкции было разрешено продавать. Николай Павлович принимал личное участие в формировании училища, подборе преподавателей и воспитателей. Им лично были введены в курс преподавания тактика и воинские уставы. Став императором, Николай I по-прежнему уделял пристальное внимание подготовке в училище квалифицированных инженерных кадров. Позднее в стенах замка была создана и Инженерная академия, которая вместе с училищем в 1869 году отмечала свой 50-летний юбилей.
Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
Никогда я не был на площади Таксим. Да и вообще в Турции не был. То ли потому, что ленивый, то ли не так уж мне интересно. Да и в дешёвых вещах не заинтересован. Хотя, впрочем, в сегодняшнем Китае, например, был и покупал там понемногу всякой всячины. Строительство нового торгового молла в Стамбуле для меня интереса не представляет. Но почему турки-то так воспротивились такому обворожительному, казалось бы, ?
Неужели борьба за несколько кустов и деревьев в городе стоит человеческих жизней? Ведь предназначенный для уничтожения парк Гези не все и парком-то могут назвать. На Ближнем Востоке, правда, таких "парков" много. Где-то на Плющихе это три дерева, а в другом месте это уже парк. Слово "сквер" как-то не встречал. Возможно, отсутствует во многих языках. Постепенно выяснилось, что протестуют не столько против выкорчёвывания деревьев, против изменений ландшафта, а против изменений в социальной жизни. Против правительственного курса. Когда-то парк Гези был значительно больше и постепенно ужался до нынешних его размеров. Вырубка деревьев для освобождения площадей под строительство новых зданий проходила буднично и незаметно для политической жизни страны. Поэтому сравнение некоторыми с Химкинским лесом тут не проходит. Здесь скорее можно сравнить с Парижем, если бы власти решили воссоздать там Бастилию на старом её месте. Реакция парижан мне пока не известна, зато в России был объявлен " ". Почему возможно сравнение Бастилии и проекта реконструкции площади Таксим? Из материалов, которые можно найти в сети, выясняется, что стамбульская площадь Taksim Meydan была несколько раз задействована в революционных событиях. Если я правильно понял слово "Meydan", то оно созвучно украинскому "Майдану".
Пл. Таксим. На заднем плане виден парк, из-за которого сыр-бор и разгорелся. Начаты строительные работы.
В 1909 г. против секулярных реформ младотурок восстали военные. Выступили, как современные исламисты. Мятежники продержались недолго. Один из центров переворота- казармы в Стамбуле, известные как Артиллерийские, были сильно разрушены. История говорит, что за два с четвертью часа 27 апреля 1909 года был свергнут с престола турецкий султан Абдул-Хамид II, обвинённый во многих грехах и в первую очередь в связях с мятежниками. Отец нации Ататюрк вовсе не стремился восстанавливать символы старой Турции. В 1921 году внутренний двор казарм мирно трансформировался в стадион Таксим- первый футбольный в стране. Впрочем и стадион затем был снесён в пользу небольшого парка Гези. Чем не площадь Бастилии? Нынешний отец нации Эрдоган решил закрыть даже театр балета, расположенный там же на площади, чьё искусство признано вредным и чужеродным исламу. Видите, как архитектура связана с политикой? Бесноватого я вспоминать не буду. Кстати, невдалеке от стадиона в 1928 году был сооружён монумент. Итальянского автора Пьетро Каноника, посвящённый пятилетию Турецкой Республики. Той, которую первым признал Ленин ещё в 1921-м году. Среди скульптур, окружающих основателя республики, можно отыскать образы Клима Ворошилова и Михаила Фрунзе. Как дань признательности Советской России в строительстве нового турецкого государства и за военную помощь в 1920 году.
Сегодня Эрдоган уничтожает всё, связанное с реформами Ататюрка. В том числе и культурный центр его имени на площади. Взят курс на исламизацию страны, поэтому и казармы исламистов неплохо бы хоть как-то восстановить. Как память патриотам, не пожалевшим жизни за религию. Заметьте, в борьбе с другими турками. Два раза на площади Таксим происходили события, именуемые "кровавым воскресеньем". Первый раз это произошло 16 февраля 1969 года, когда ультраправые боевики напали на антиправительственную демонстрацию жителей Стамбула. Демонстрация носила антиамериканский характер. Второй раз резня на площади была связана с Первомайской демонстрацией 1977 года. Около 500.000 горожан собрались на площади Таксим. Они представляли социалистов, коммунистов и других, объединённых в "маоисткий блок". Силы безопасности, используя бронетехнику, пожарные машины разогнали демонстрантов. Утверждают, что были убиты от 34 до 42 человек и от 126 до 220 были ранены. Не так-то просто сохранять власть, когда народ против. Народ прощает, когда руководитель реализует свои амбиции в регионе и в мире. Даже поддерживает его в этом. "А наш-то самый главный!". Приятно. Но народ не хочет терпеть, когда ему наступают на собственное горло. Вот с этим и столкнулся сейчас Реджеп Эрдоган, задумавший перестроить под себя конституцию Турецкой Республики.
Берегите архитектурные памятники! Не разрушайте их, тогда и восстанавливать не придётся.
Началось освобождение республик Прибалтики. Летом наши войска вышли на . В октябре войска при взаимодействии с Северным флотом разгромили оборону противника и освободили северные районы СССР и часть северной Норвегии (уже упоминаемый мной ранее район Киркенеса). Освобождены были Польша, Югославия, Чехословакия. В Болгарии, Венгрии и Румынии произошли благоприятные перемены, и их народы стали сражаться с фашистскими захватчиками. Падение Берлина и советский флаг на Рейхстаге возвестили миру о нашей победе над фашизмом. Большое активное и героическое участие в борьбе с фашизмом проявили советские моряки. Есть много книг, повестей, рассказов и документов об их самоотверженном и трудном пути к победе. На Дальнем Востоке моряки Тихоокеанского флота уже после победы над германским фашизмом сражались с японским милитаризмом, что способствовало скорому окончательному завершению Второй мировой войны. В моей памяти оставили большое впечатление послепобедные дни и Парад Победы, состоявшийся 24 июня 1945 года, в котором участвовал и сводный полк Военно-Морского Флота. На Красную площадь выходили войска от каждого фронта. Многочисленные знамена разбитых фашистов несли склоненными перед нашими рядами и Мавзолеем и бросали поверженными у его основания и стен. Это вселяло гордость и радость в наши души и сердца. Мне вспомнились испанские события и начало вооруженной, пусть даже не очень удачной, борьбы с фашизмом. На следующий день, 25 июня, в Большом Кремлевском дворце был устроен прием в честь участников Парада Победы. Кроме руководителей партии и правительства, на нем присутствовали командующие фронтами, армиями, офицеры, генералы армии и флота, деятели науки и искусства, промышленности и представители союзных иностранных государств. Были и другие приглашенные. Более 3 тысяч человек, и для каждого выделено место. Я оказался в Грановитой палате. Столы были великолепно сервированы. Официанты подобраны из лучших ресторанов Москвы.
Поднималось много праздничных тостов за славных бойцов Красной Армии и Военно-Морского Флота, за участников парада, за несущих службу в настоящее время на боевых постах, а также за тех, которые отдали свою жизнь за победу нашей Родины. Я поднимал бокал за каждый тост и старался пить понемногу, по несколько глотков. Недалеко, за другим столом, сидели жена и дочь погибшего в конце войны генерала И.Д.Черняховского. К нашему столу подошел генерал-летчик и сказал, что жена Черняховского хочет меня поздравить с победой. Я подошел к ней. Она налила полный стакан водки и, протягивая его мне, произнесла: «Ты — моряк, за победу!» Я решил, что выдержу, и выпил весь стакан. Поблагодарил, пожелал успехов жене и дочери генерала. Когда вернулся к своему столу, около меня очутился пожилой официант и посоветовал мне обязательно выпить стакан крепкого чая. После этого я почувствовал некоторое облегчение. Но скоро пришлось идти домой. Спустился по мраморной лестнице и пешком по Большой Якиманке довольно быстро и без осложнений добрался до квартиры. Трудности и нервозная обстановка были и после победы. Работая в отделе внешних сношений, я чувствовал это напряжение больше, чем другие. И.В.Сталин создавал условия, при которых приходилось находиться на работе и вечером, и ночью, ждать всяких неожиданностей. Я помнил, что случилось с бывшим начальником отдела внешних сношений капитаном 2 ранга Е.А.Зайцевым. По каким-то причинам Л.П.Берия объявил его английским шпионом, и оказался в тюрьме. Такое могло произойти и со мной. На протяжении всех лет репрессий, где бы я ни находился, ложась спать — клал под подушку револьвер, так как не хотел сдаваться живым. А уходя на работу, в отдел внешних сношений, оставлял памятные для меня золотые часы дома, на всякий случай: если бы меня забрали с работы, сыну осталась бы вещественная память обо мне. Наш народ отдал много жизней в борьбе с фашизмом. Потери оценивают огромной цифрой. Я склоняю голову перед погибшими, перед их близкими, перед советскими людьми, отдавшими свои жизни за свободу и счастье других людей и народов.
Начальник училища
Есть в Ленинграде Высшее военно-морское училище подводного плавания имени Ленинского комсомола. В нем учатся юноши, решившие стать профессиональными подводниками, научиться управлять и руководить боевыми действиями подводных лодок. В стенах этого заведения воспитывают умелых и высококвалифицированных офицеров и командиров боевых кораблей. Годы Великой Отечественной войны показали великую преданность моряков своему Отечеству, продемонстрировали мужество и героизм защитников нашей Родины на различных ее рубежах. Сейчас, после победы над фашизмом, стоит серьезно подумать о дальнейшем развитии и совершенствовании морских сил страны, о тех людях, которые будут плавать на военных кораблях и защищать свою Родину. Наш долг — постараться передать имеемый опыт службы и жизни молодежи, приходящей нам на смену. Умело воспитать ее и обучить совершенному знанию корабля, научить чувствовать его многочисленные до бесконечности элементы, уметь активно использовать оперативно-технические знания и опыт в решении поставленных перед подводной лодкой задач. Задача эта сложная, емкая и требующая не только передачи нужных знаний, но и воспитания любви к флоту, беззаветной преданности Родине и воинскому долгу.
Моя сестра Нина с дочкой Наташей, Любовь, дочка Людмила, младший сын Виктор и я на катере. После присвоения звания «контр-адмирал». Одесса, 1954 год
Начальником училища подводного плавания я стал в 1955 году, когда был переведен главнокомандующим ВМС Н.Г.Кузнецовым из Одессы в Ленинград. Интересна история этого училища. До революции это был приютский дом. В наши дни, в 1944 году, было создано Ленинградское Военно-морское подготовительное училище, куда принимали юношей после окончания семи классов школы (морское училище наподобие Нахимовского). Затем, в 1948 году, его переформировали в Первое Балтийское высшее военно-морское училище, а в 1958 году — в Высшее военно-морское училище подводного плавания имени Ленинского комсомола. Человеку много дают окружение, родители, но его судьба все же в значительной мере определяется приобретенными знаниями и переданным опытом специалистов. У великого бенгальского поэта Рабиндраната Тагора есть изречение: «Ум острый, но не широкий выскакивает вперед на каждом шагу, но двигаться вперед не может». О чем заставляют задуматься эти слова? Мне кажется, что это изречение не только говорит о природном уме человека — оно требует не ограничивать свою жизнь узкими интересами работы и быта, а стремиться их расширять за счет обогащения кругозора, культуры и специальных знаний. Для юношей, избравших судьбу военных моряков, — это учеба в высших училищах. Под руководством опытных и высококвалифицированных преподавателей и инструкторов осваивается курс по той или иной специальности. Практические навыки приобретаются в учебно-лабораторных базах, на тренажерах и в морских плаваниях на подводных лодках и других кораблях. Я каждую практику старался проводить с курсантами в море. Во-первых, это позволяло ближе общаться с будущими офицерами флота, а во-вторых, — возвращало меня в прошлые годы. Заместителем начальника училища был известный подводник Герой Советского Союза капитан 1 ранга Ярослав Константинович Иосселиани. У меня с ним сложились добрые, хорошие взаимоотношения.
Н.П.Египко ведет курсантов училища во время парада на Красной площади. 1957 год
Он много сил отдавал делу обучения и воспитания курсантов училища. Несколько раз я представлял его к воинскому званию контр-адмирала. Но главнокомандующий ВМФ С.Г.Горшков не подписывал представление. Он был зол на Иосселиани за то, что во время «оттепели» Ярослав Константинович критиковал его в печати. Так и пришлось Я.К.Иосселиани уволиться в запас в звании капитана 1 ранга. Кроме моего заместителя, в училище работали офицеры и преподаватели, имеющие большой опыт службы на подводных лодках и надводных кораблях, познавшие суровые годы Великой Отечественной войны. К их числу относились и Герои Советского Союза Валентин Георгиевич Стариков, Михаил Андреевич Суханов. Профессорско-преподавательский состав состоял из крупных специалистов и ученых: доктор географических наук, профессор Павел Григорьевич Сутягин, профессора Николай Николаевич Ефимьев, Иван Александрович Козлов, Николай Маркович Охрименко, кандидаты технических наук, доценты Абрам Борисович Гейро, Николай Осипович Сирый, кандидат военно-морских наук, доцент Евгений Иванович Федосеев, Константин Федорович Пшеницын, Владимир Петрович Цветко и многие другие умело передавали свои знания и опыт, воспитывали преданных воинскому долгу офицеров-подводников. Много труда и настойчивости проявили в учебно-воспитательной работе мой заместитель по учебной и научной работе капитан 1 ранга Валерий Семенович Азаров, начальник учебного отдела капитан 1 ранга Михаил Сергеевич Солдатов и его заместитель Геннадий Григорьевич Адов.
С группой курсантов ВВМУПП. 1968 год
Пятилетний курс обучения курсантов охватывает большой круг проблем общественного и технического плана. Моя работа заключалась не только в руководстве и проведении необходимых мероприятий по циклу обучения. Она включала в себя общение с курсантами, индивидуальную работу по их воспитанию и передачу своего собственного опыта подводника. Мы встречались и в классах, и на практике, и на парадах. Я всегда считал, что, в первую очередь, командир и воспитатель должен являться образцом для обучающихся молодых людей. Строгость и жесткость не всегда бывают необходимыми методами воспитания. Должна быть строгая и гибкая методология отдачи знаний и опыта. Раскрепощенный ум и сознание человека позволяют рационализировать и изобретать в большей мере, чем подавленный и законсервированный ум.
Вручение лейтенантских погон и кортиков выпускникам ВВМУПП. 1960-е годы
Для Мыльникова ночное учение — обычное дело. Он такие высадки проводил без осечки — всегда точно выводил свой корабль к месту, высаживал людей, возвращался в базу. Романтики он не ищет. Ну какая же романтика без выстрелов и без боя? Противник — условный, орудия с берега стреляют условно, не условна только холодная морская вода. Мальчишки, вроде Фрола Живцова, во всем видят романтику! — Волнуетесь? — спрашивает он Фрола. — А конечно, волнуюсь, — отвечает Фрол искренне и сам удивляется, зачем пооткровенничал с Мыльниковым. Щегольков, подтянутый, сосредоточенный, собранный, обошел корабли. Осмотрел моторы, порасспросил мотористов, забросал вопросами комендоров, проверил орудия, средства борьбы за живучесть, предварительную прокладку. Напомнил флотскую заповедь: «На учении — в бою».
— Наш дивизион высаживает первый бросок десанта. Ответственность — велика. Уразумели? Фрол успокоился. Он чувствует, что готов к выполнению боевого задания — именно боевым заданием он считает предстоящую высадку. В этом — вся цель его службы! Он слышит, как Мыльников докладывает флагманскому штурману, высокому, худому, такому загорелому, будто он служит не на Балтике — в тропиках, что он, Мыльников, обнаружил ржавчину на эхолоте, что давно не сменялась жидкость в гирокомпасе. «Зачем это он? — возмущается Фрол. — Хочет погубить Коркина? Мог сделать нам замечание, а не докладывать большому начальству. Хочет показать, что он умнее всех... Ах, вот оно что! Выслуживается! — вдруг сообразил Фрол, вспомнив Мыльникова-курсанта. — И лицо у него нынче такое же», — сразу развеселился Фрол. Действительно, холодный, неприступный Мыльников стал другим Мыльниковым, улыбающимся, доверительно, чуть не шепотом докладывающим начальству. «Без мыла в душу начальнику лезет!» Фрол сам себе удивляется, как его дернуло пооткровенничать с Мыльниковым. Так и есть. Он слышит своими ушами: «Штурман — едва из училища, в себе далеко не уверен». Ну, это уж слишком! Фрол едва сдерживается, чтобы не подойти и не опровергнуть. А что, собственно говоря, он будет опровергать? Ведь он и в самом деле только что выпущен из училища и сам признался Мыльникову о том, что волнуется. Хотя к прокладке его не придерется и Мыльников.
На пирсах слышится приглушенный топот — десантники идут на посадку. Щегольков докладывает Крамскому о готовности дивизиона к выходу в море. У концов и кранцев встают матросы, готовые к отдаче швартовов. Крамской объясняет выстроившимся на пирсе десантникам, как вести себя во время перехода. В темноте Фрол едва различает лица людей, проходящих по прогибающейся сходне. Слышен приглушенный голос боцмана — он показывает, куда проходить и где размещаться. Боцман предупреждает: ни в коем случае не курить, не шуметь, громко не разговаривать. На мостик поднимаются Щегольков и командир группы десантников. Щегольков приказывает передать кораблям: выходить. Мотает. Необыкновенное чувство охватывает Фрола— порыв к действию... «Полный ход»... Мотает сильнее... Через несколько часов корабли скрытно и точно подходят к месту; ветер стих — погода благоприятна для высадки. «Противник» на переходе не обнаружил. Межуев с футштоком стоит на баке. Полтора метра глубины. На берегу, наконец, спохватились, стреляют — разумеется, холостыми. Между «Триста третьим» и узкой каймой песка остается полоса лениво плещущей о берег воды глубиной чуть побольше метра. У борта толпятся молодые ребята в высоких сапогах, в ватниках, с возбужденными лицами. Многие из них идут в десант в первый раз. Это для них — хорошая выучка! Щегольков приказывает: — Прыгать в воду! Незнакомый молодой младший лейтенант Подбадривает срывающимся баском: — Кто моря боится, тот не моряк! Вперед, комсомольцы! И десантники, высоко подняв над головой винтовки и автоматы, устремляясь к берегу, выходят из пены... Вот так же десантники Цезаря Куникова высаживались на Малую землю!
В море — туман; в небе — тусклый рассвет. Глаза у Коркина покраснели — от ветра, волнения и от бессонных ночей...
— И все же я допускаю Коркина к командованию кораблем, — говорит на другой день Крамской, выслушав все замечания флагманских специалистов. — Согласен, что у него сигнальщик едва не прозевал мину. За это отвечает, безусловно, командир корабля. Но, не допусти мы Коркина к самостоятельному управлению, он потеряет чувство ответственности, привыкнет, что за него отвечают другие. А Коркин — я это заявляю со всей ответственностью — способный, старательный офицер. Он, к сожалению, неудачно женился... — Сделаем скидку на это? — спрашивает с неуловимой иронией флагманский штурман. — Скидку? Нет. Но Коркин — не автомат в золотых погонах. Он — живой человек. Он любит женщину, быть может, его недостойную, любит чисто и честно. Жизнь есть жизнь, и любовь есть любовь. В циркуляр ее не упрячешь. Я не могу приказать Коркину развестись. Но помочь ему мы обязаны. Вы спросите: чем? Рецепта не дам. Жизнь не так проста, чтобы на все случаи иметь готовый рецепт. Но сердце Коркина превыше всего любит флот и службу. А это — главное. Когда моряк любит море — он выстоит. И Коркина я терять не хочу. Не все соглашаются с Крамским, но никто больше не возражает, а начальник политотдела Бурлак горячо поддерживает командира: — Да, мы часто скоропалительно судим о людях. Проще уволить, избавиться от «трудного» человека. Гораздо труднее воспитать из него волевого, грамотного, толкового командира. Воспитать! Коркин отныне становится командиром. Мы должны постоянно ему помогать... Постоянно!
Коркин спешит домой. По дороге он купил торт и бутылку . Сейчас он войдет и скажет: «Угадай, что случилось?» И Люда кинется ему навстречу, воскликнет: «Васенька! Выдержал?» Люду он застает перед зеркалом. — Людочка! — зовет он ее. — Угадай, что сегодня случилось? — Ты что, пришел загадки загадывать? Она даже не обернулась. — Я экзамен сдал! Я — командир корабля! — и он схватил ее за руки. — Осторожнее, пусти, сомнешь платье, — говорит она недовольным голосом. — Ну что ж... Сдал? Это хорошо. Значит, больше будешь получать денег? Все радостное настроение пропадает. Он думал, она поймет, какого труда ему стоило выстоять, а она... — Ты проводишь меня на репетицию в клуб? — спрашивает Людочка, взглянув на часы. — Ясный сердится, когда я опаздываю. Ну, не сердись, Васенька, — надувает она, как ребенок, пухлые губы. — Я же не виновата, что ты пришел, когда я так занята... Ну, чего ты расстраиваешься? Выпьем твой кагор в следующий раз. А сегодня — иди на корабль. Да, Васенька? И никуда без меня не ходи. Ты не сердишься? Ведь я тебя очень, очень люблю! Даже Коркин, ослепленный любовью, понимает, что она не сумела сказать это ...
Воскресенье. Никита решил пойти в город—в первый раз за весь месяц. Зашел за Фролом. Фрол критически оглядел друга, хмыкнул: — Жених, ничего не скажешь. Шик, блеск! А только, как тебе известно, «Триста третий» дежурит. Василий Федотыч мой в полном томлении. Ну, а нам, неженатым — оно все одно. Да ты сядь, посиди, гостем будешь. Или свидание назначил? — Да нет, какое свидание! Зайду на почту, пошлю письма — отцу, Антонине. Целый месяц никому не писал. Могу и твои захватить. — Ты же знаешь, я терпеть не могу писать письма. Жив-здоров, чего желаю и вам, вот и вся моя переписка. Ну, иди. Сейчас, вижу, ты к беседам не расположен. А придешь пораньше — зайди. Давно мы не толковали. У меня на душе неспокойно. Я ту мину, что позже Крамского заметил, простить себе не могу. А сигнальщик говорит: «Виноват». Что мне толку в его виноватости? Его мамаша поедом ест жену молодую. Семейные обстоятельства, видишь ли. Он и задумался. У одного — семейные обстоятельства, да у другого — семейные обстоятельства, одному жена мозги выедает, у другого невеста вильнула хвостом... Нет, Кит, мы не козла забиваем. Равнодушному да благодушному на флоте нет места. Вот он, благодушный, у нас, наш друг Мыльников: «Становись, мол, на якорь, кто полезет к нам в мирное время?» Да все войны начинаются в мирное время! И в сорок первом нас застали врасплох — тоже было, как сейчас, воскресенье... Подсунут тебе под нос мину или кинут на тебя с поднебесья пару гостинцев... Ну, иди, — оборвал Фрол разговор. — Ты, я вижу, настроен на волну увольнения. Желаю успехов. И он уткнулся в газету.
Очертания города проступали в утренней дымке, словно вырезанные из темной бумаги: две-три вышки, остроконечные крыши — и все это в рамке багровых и оранжевых листьев. Солнце светило с неправдоподобно голубого для осенней Балтики неба, бухта была в золотой чешуе, хотя дальше, за мысом, море уже отливало свинцом. Поддувал ветерок, резкий, влажный, с хрустом гнал под ноги опавшие листья. Никита шел по береговому шоссе. Изредка его обгоняли мягко скользившие по асфальту машины. Встретилась стайка белокурых смеющихся девушек в зеленых, синих, и желтых вязаных кофточках. Железнодорожный шлагбаум был закрыт — тащился неторопливый, стучащий колесами поезд. За шлагбаумом уже начинался город. Никита легко ориентировался в узких, кривых, запутанных улочках — он бывал здесь в прошлом году. Как и Таллин, городок походил на театральную декорацию; приходи, ставь кинокамеру и снимай фильм о трех мушкетерах! Флюгер— петух медленно разворачивался над ратушей; стрельчатые окна поблескивали на солнце; массивные двери подъездов были с тяжелыми железными кольцами; то тут, то там возникали куски крепостной стены; трудно было разобраться, где развалины зданий, пострадавших от последней войны, где развалины позапрошлого века... Все это продувал свежий ветер. И везде слышалось, как дышит море. Никита зашел в небольшой, тесный, как щель, магазинчик, купил себе новый бумажник, а Фролу — кожаный тисненый кисет.
В молочном белокурая кельнерша с птичьим личиком принесла кофе с булочкой; в окно были видны рыбацкие шхуны, раскачивавшиеся у пристани, и Никита вспомнил капитана порта — начальника пристани Юхана Саара и его дочку — славную Лайне. Ее, наверное, и в городе нет, она где-нибудь в Таллине, в клинике — лечит людей. «Но все равно, — решил он,—зайду-ка я к Юхану Саару, узнаю о ней и о Хэльми, передам им привет». Он нашел белый дом Саара по корабельной мачте — она была выше деревьев. Солнце пропало в густых облаках, набежавших с моря. Над облетевшим садом уныло гудел колокольный звон. На крыльце сильно пахло просмоленным веревочным матом и крепким трубочным табаком. Сразу за домом шелестело взбудораженное ветерком море; по нему заскользили темные и светлые полосы; то серая, то черная зыбь набегала на мокрый берег. Никита ударил в корабельный колокол, висевший у двери. Долго не открывали, и Никита решил, что капитана порта нет дома; но дверь все же в конце концов распахнулась, черная собачонка Мусти с лаем бросилась ему под ноги. — Это я, капитан, — сказал Никита, поднимая глаза. Но перед ним была Лайне. — Тере-тере! — воскликнула она радостно — Никита! Давно приехали? — Я уже здесь целый месяц. Но сегодня только в первый раз выбрался в город, — сказал он в свое оправдание. — И сразу пришли ко мне? А я вас... как это сказать... сегодня видела вас... во сне... так ведь, правда? Я тонула... а вы — вы спасли меня. Я проснулась и думаю: где вы? В море? Или вы в Ленинграде? И вдруг вы прихо... вы приходите... кажется, так? У меня большие неприятности с русской грамматикой,—призналась она.— Мне очень хотелось вам написать... в Ленинград. Но это невозможно! По-эстонски вы бы не поняли, а просить за себя написать другого — мне стыдно... Но я учусь, честное слово, учусь... хотя русская грамматика очень трудная... Ну, идем, идем, скоро придет мой старик, — потянула она его за рукав. — Он вас любит. Он вас зовет: «Лейтенант Морская Душа...»
Все в белом домике стояло на тех же местах, как и в прошлом году, — и бриги, и шхуны на полках, и коллекция трубок, и астры, и хризантемы в круглых вазочках на столах. И черная собачонка, как и в прошлом году, все время путалась под ногами, и попугай в клетке под потолком поздоровался: «Тере-тере», и сразу же выругался: «Кур-рат». Лайне привела Никиту в свою комнату, показала большую, почти во всю стену, мозаику, еще не законченную: викинги плывут в ладье по бурному морю. Надут темный парус на мачте. Высоко вздернут нос ладьи, похожей на черного лебедя. Викинги плывут к нестерпимому свету, возникающему за морем. Гребцы мерно гребут. На корме стоит их капитан.
Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
