Дом кузнеца Сергея Ивановича Кириллова. Село Кунара, Невьянский район, Свердловская область.
Кириллов строил этот дом всю свою жизнь, 50 лет.
Сейчас жене за дом любители старины и музеи предлагают бешеные деньги. Не соглашается.
На снимках — соседка, хозяйка была в отъезде. Часть фотографий — Дмитрий Соколов- Митрич
Сергей Иванович Кириллов никогда не отмечал 23 февраля. Ему было некогда, он всё время работал. Строил дом. Построил. Такого дома больше нет нигде в России. Может быть, есть в Индии, и то вряд ли. Возле избушки Кириллова на трассе широкая черная полоса стёртой резины. Это наследили тысячи автомобилей, которые едут из Екатеринбурга в Невьянск или из Невьянска в Екатеринбург. Люди, которые сидели за рулём этих машин, увидели этот дом и уже не могли не ударить по тормозам.
«Первое впечатление: перед тобой огромный печатный пряник. И лишь по какому-то недоразумению его ещё никто не съел» Затем приходит ощущение, что это индуистский храм. Вот и статуэтки богов на крыше – Шива, Вишну, Брахма. А между ними по контуру крыши написаны какие-то слова. Мантры, наверное. Только почему-то у этих богов красные галстуки на груди. И мантры тоже какие-то странные.
«Летите голуби, летите. Для вас нигде преграды нет» – первая мантра. «Пусть всегда будет солнце. Пусть всегда будет небо» – вторая мантра. «Пусть всегда будет мама, пусть всегда буду я» – третья мантра.
Герб СССР, кресты и купола церквей, всадники на коне, женихи с невестами, дети, голуби, котята, сотни кованых цветов и тысячи каких-то симпатичных завитушек – такое ощущение, что этот дом создавала рука ребёнка. Он глядел на мир свежими глазами и всё, что в этом мире ему приглянулось, воспроизводил, а потом складывал в своем кармашке. Кузнец Сергей Иванович Кириллов уже четыре года как умер. Но все, кто его знал, говорят, что душа его была точно такой же, как дом, который он построил. Сегодня в доме живёт жена кузнеца Кириллова – Лидия Харитоновна. Вход в свой дом она не запирает. Вместо замка в двери и воротах есть специальная железная кнопка: нажимаешь – открывается, и любой может зайти во двор. Деревня Кунары стоит вдоль загруженной трассы, еще ни у кого не поднялась рука такой дом обокрасть. – Мы поженились в 1951-м, – вспоминает Лидия Харитоновна. – Поселились в доме Серёжиного деда. Через два года после нашей свадьбы изба покосилась – мы стали её выравнивать. С этого всё и началось. Серёжа сначала дом выровнял, потом ставни новые сделал, потом наличники изготовил, ворота резные поставил, и пошло-поехало. Так всю жизнь и трудился над этим домом.
– А где он научился своему ремеслу? – Да нигде не учился. Три класса образования. У него и в родне никого такого мастеровитого не было. Отец в 41-м ушёл на войну и не вернулся. Мать умерла. На Серёже остались младшие брат и сестра. Надо было как-то выживать – пошёл учеником к молотобойцу. До самой смерти Кириллов был единственным в Кунарах кузнецом. Работал в колхозе, а дома сделал себе собственную кузню и слесарню. Приходил с работы – и сразу в мастерскую. Возился до 12 ночи, вставал в 4 утра. Если кто-то из односельчан просил что-то изготовить – ни в чём не отказывал. И ещё успевал на всех свадьбах села играть на гармони. Дважды вокруг дома Кирилловых бушевал пожар. Соседние здания сгорели дотла. Но этот дом остался невредим. В 1996 году, во время предвыборной кампании, избушку заметили в свердловском отделении партии «Наш дом – Россия». Изображение этого дома оказалось на всех партийных буклетах. Лидия Харитоновна показала мне сертификат, где написано: партия НДР гарантирует помощь хозяевам дома и их потомкам. Как вы думаете, дали хоть копейку? Правильно думаете.
После смерти Сергея Ивановича это чудо начало потихоньку ветшать. Однажды штормовой ветер сбил с крыши пионерку с плакатом: «Пусть всегда будет солнце. Пусть всегда будет небо!». На фасаде облупилась краска. В свои 78 лет Лидия Харитоновна сама подновить дом была уже не в состоянии. Большинство односельчан тоже пенсионеры. Люди, которые останавливались и фотографировались возле фасада, все время куда-то торопились. Так было до тех пор, пока о доме не узнали в Екатеринбургском музее невьянской иконы. Снарядили трудовой десант – покрасили фасад, привели в чувства упавшую с крыши девочку, починили печку и оставили Лидии Харитоновне номер телефона – на случай, если опять что-нибудь отвалится или испортится. Благодарная хозяйка связала своим помощникам толстые шерстяные носки.
У Сергея Ивановича могила у самого входа на кладбище, под огромной сосной. Надгробный памятник он успел отковать себе ещё при жизни. И себе, и Лидии Харитоновне. Когда смотришь на эти памятники, то совсем не грустно. Это просто огромные яркие цветущие клумбы, виртуозно выкованные из металла.
Пусть всегда будет небо. Дом кузнеца Кириллова.
Иногда на земле встречаются люди, которые должны были родиться цветами.
Дмитрий Соколов-Митрич: Цветок, доросший до небес. 18 февраля 2009.
Если бы кузнец Кириллов родился цветком, он бы обязательно дорос до небес.
ПОДГОТОВКА ПОДВОДНЫХ ЛОДОК ДЛЯ ГРУППОВЫХ БОЕВЫХ ДЕЙСТВИЙ
Опыт Первой и Второй мировых войн показал, что одиночные дизельные подводные лодки с опытными экипажами могут быть действительно скрытным и грозным оружием, но, как правило, достигали выдающихся боевых результатов в особых, удачных для себя условиях обстановки, именуемых «подарком Фортуны». Короче говоря, когда маневр выводил субмарины на лакомую цель, а противник был недостаточно организован. Автор считает возможным воспроизвести несколько таких малоизвестных, но интересных боевых эпизодов из истории отечественных и иностранных флотов. В начале Первой мировой войны устаревшая германская подводная лодка У-9 достигла поразительного результата, потопив в одной атаке 3 английских крейсера. Ниже приводится любопытный документ, опубликованный единственный раз в России в 1915 году.
Рапорт командира германской подводной лодки У-9 капитан-лейтенанта о потоплении английских крейсеров близ голландского побережья у Хук-ван-Голланда 22.11.1914. «Я плавал на поверхности воды, за исключением случаев, когда в море виделись суда; тогда я погружался совсем, не показывая даже перископа. В 6:10 утра я увидел один из больших английских крейсеров в 18 милях от Хук-ван-Голланда; моя лодка отошла от своей базы значительно дальше 200 миль; она хотя и была старого типа, но действовала отлично. Мы были под водой, показывая лишь 5 фут своего перископа. Но когда увидели крейсера, то совсем погрузились в воду и продолжали идти по направлению к крейсерам таким образом, чтобы занять положение между ними в середине треугольника, образованного тремя крейсерами. Когда я вновь поднялся, то находился уже на дистанции минного выстрела, но, желая бить наверняка, снова погрузился и еще раз приблизился к крейсерам; затем опять поднялся и, оценив расстояние, решил отсюда пустить мину (дистанцию не разрешено оглашать, но можно предположить, что она была значительно меньше одной мили, хотя дальность германских мин достигает 4 миль - авт.). Тогда, погрузившись на 12 фут, я пустил одну мину, которая попала в корпус судна под погребом, взрыв которого довершил гибель крейсера (это был «Абукир») в течение нескольких минут; на лодке ощущался шум и передавалась вибрация от взрыва крейсера; экипаж его выказал много мужества, стоя у орудий до самого погружения корпуса и готовый открыть огонь, но бесполезно, так как я ушел под воду, успев, однако, заметить, что оба крейсера стали подходить полным ходом для подачи помощи своему товарищу.
Опустившись на должную глубину, я тотчас пустил одну мину по ближайшему из них («»); англичане помогли мне в выполнении моей задачи; мина попала в «Хуг», но менее удачно, чем первая, так как крейсер продержался на воде около 20 минут, потом перевернулся и затонул. Третий крейсер тем временем оценил опасность, которой он подвергался, - он приближался осторожно зигзагами, стреляя из скорострельных орудий, но безуспешно, хотя один из снарядов ударился довольно близко от нас. На ближайшем расстоянии я пустил в «Кресси» две мины; последовал взрыв, команда до конца стояла при орудиях, выказала традиционное для английских моряков геройство. Уходя с места гибели крейсеров, я пытался временами показываться миноносцам противника, чтобы завлечь их в район потопления английских судов и в сумерки они заметили меня и старались захватить в ловушку, но мы не дались, и вскоре он прекратил преследование» (Справочная книжка Российского Императорского флота, изд. Сытина, Петроград. 1915 год). Из документов явствует, что У-9 действовала в идеальных для себя условиях, а англичане оказались беспомощны в отношении угрозы из-под воды. При этом не следует забывать, что из 351 подводной лодки Германии, участвовавшей в войне 1914-1918 годы, 178 лодок (более 50%) было потоплено. Мы хорошо знаем о знаменитой атаке командира К-21 Н.Лунина по немецкому линкору «Тирпицу» (1942), командира С-13 А.Маринеско по немецкому лайнеру «Вильгельм Густлов» со школой подводников на борту (1945). Но мало кто знает о не менее знаменитой атаке американской подводной лодки «Арчерфиш» (коммандэр Дж. Уэйнрайт), потопившей 23 ноября 1944 года крупнейший боевой корабль того времени - (водоизмещением 72 000 тонн).
Во всех этих боевых эпизодах отважным подводникам сопутствовала, однако, ее величество Удача (помноженная, конечно, на мастерство командиров подводных лодок и экипажей). В то же время средняя военная статистика показывала, что, действуя в тяжелых условиях и обстановке непрерывного совершенствования противолодочной обороны противника, одиночные подводные лодки добивались только весомых тактических (не оперативных) результатов и несли большие потери. На повестку войны вставала проблема концентрации удара группой подводных лодок. В силу этого в ходе «битвы за Атлантику» немецкое командование в 1940-1943 годах использовало метод «волчьих стай» для массирования ударов по трансатлантическим конвоям противника. Суть метода «волчьих стай» достаточно проста: первая обнаружившая конвой противника подводная лодка доносила об этом («папе Деницу») и переходила на скрытное слежение за конвоем, периодически донося его координаты, курс и скорость. Командный пункт стягивал к конвою все находившиеся в радиусе скоростной досягаемости подводные лодки. Последние с наступлением темноты врывались внутрь походного ордера и в надводном положении действовали как волки в овчарне. Так, например, одна из «волчьих стай» численностью в 6 немецких подводных лодок в период 17-19 октября 1940 года потопила 20 судов из состава конвоя СЦ-7 (в том числе знаменитые подводные асы: Кречмер (У-9) - 7, Фрауенгейм (У-101) - 8 судов). Сразу же после разгрома первого лодки «стаи» между 19-20 октября атаковали конвой НХ-79 и уничтожили еще 12 судов. Атаки были прекращены только по расходу торпед. Потерь подводных лодок не было. Подобный же (с гораздо более скромными масштабами и результатами) применяли на Тихом океане и американские подводные лодки.
Однако этот метко названный метод обладал и существенными недостатками: по оживлению радиообмена противник своевременно догадывался о стягиванию лодок к конвою; появление же корабельных радаров резко снизило возможности скрытного подкрадывания «волков» к жертвам «стада»; появление конвойных авианосцев быстро свело на нет эффективность «волчьей» тактики (теперь уже подводные лодки несли подчас большие потери, чем суда конвоев). Так, в мае 1943 года англо-американцы потеряли в Атлантике 42 судна, а немцы 38 подводных лодок (в первой половине 1942 года на одну потопленную субмарину приходилось 210 000 тонн потопленных судов, а в мае 1943-го всего 5500 тонн). В июне 1943 года в переломной фазе «битвы за Атлантику» немцы потопили только 20 судов, а потеряли 21 подводную лодку, а в июле на 45 потопленных судов потеряли 33 лодки. В сентябре-октябре из 2468 кораблей в 64 конвоях, пересекших Атлантику, немцы потопили только 9, а потеряли 30 субмарин. Но ведь немецкие подводные лодки «вызвали на себя» действия более чем 3000 кораблей и многотысячную армаду самолетов противника. Кстати, уместно отметить и следующее. В иностранных источниках принято взахлеб перечислять и воспевать дерзость и героизм немецких подводников. Однако к 1944-1945 годам, когда наиболее подготовленные экипажи были перетоплены, в условиях резко возросших потерь боевой дух немецкого подводного воинства дал невосполнимую утечку; в 1955 году один из латышей-старожилов ВМБ Либава (Лиепая) рассказывал, как в 1944 году со швартующихся в гавани Тосмаре немецких подводных лодок матросы разбегались в лес и расстреливались при отлове эсэсовцами. Так, по данным немецкого публициста П.Г.Фрейера, «к июлю 1944 года были казнены 836 моряков гитлеровского военно-морского флота. В общей сложности за этот период военные трибуналы вынесли обвинительные приговоры 6850 офицерам, старшинам и матросам германских ВМС*.
*Фрейер Пауль Герберт. . / Пер. с нем. И. Розанов. - М.: Мол. гвардия, 2004, с. 220
Поэтому, когда в последний период советская держава массовым строительством дизельных подводных лодок сделала недвусмысленную заявку на борьбу за господство на морях и в океанах, перед теоретиками военно-морского искусства и командованием ВМФ на повестку дня встала проблема массирования подводных ударов по морскому противнику (конвоям и отрядам боевых кораблей). Опыт немецких «волчьих стай» был проанализирован и отторгнут. Появились и начали отрабатываться новые методы: - нависающих завес (применимый только на прибрежных коммуникациях противника; этот метод первично апробирован в годы Великой Отечественной войны на Северном флоте); - ударных завес (при действиях подводных лодок в открытом море и управлении завесой с берегового КП); - тактических групп (с комбинированным способом наведения на противника и формирования групповой атаки). Для действий в ударной завесе группа подводных лодок заблаговременно развертывалась в поисковый порядок в вероятной полосе движения конвоя или отряда боевых кораблей противника (в строю фронта или пеленга, на удалениях до 30 миль друг от друга). По мере сближения и подводных лодок интервал между ними стягивался до 10-6 миль, а перед атакой подводные лодки перестраивались в «боевой порядок» (как правило, в строй «клина» или «обратного клина»).
Для наведения завесы на противника выделялась отдельная радиосеть «береговой КП - подводные лодки»; для обеспечения надежной радиосвязи использовался мощный радиопередатчик «Таран» с поднимаемой на аэростате антенной. Положительные стороны метода: - полное радиомолчание лодок завесы; - возможность концентрированного удара в узком секторе или с разных направлений и отсюда «прием на себя» только части сил кругового корабельного охранения объекта атаки. Считалось «нормой» успешность наведения завесы подводных лодок на конвой и атаки, равной 30% (т.е. атакует и добивается поражения цели одна из трех лодок завесы). Недостатки метода: - громоздкость и слабая боевая устойчивость системы наведения и боевого управления завесой; наведение завесы предполагалось осуществлять либо по данным разведавиации (а это элемент, зависимый от погоды и обладающий слабой устойчивостью при сильной ПВО противника), либо по данным береговой радиоразведки (что еще более сомнительно: как правило, конвои следуют в радиомолчании). Спутниковой обзорной разведки в те годы еще не было; - опасность пересечения маршрутов подводных лодок в завесе и их взаимного уничтожения при контр-обнаружениях друг друга; - сравнительно малый оперативный радиус управления завесами в океане. Для успешного наведения завесы лодок на удар требовалось, чтобы конвой противника был обнаружен и «распознан» на столь почтительном расстоянии, которое позволяло бы произвести не менее 2-3 перестроений завесы (т.е. на расстояниях 2,5-3-суточного перехода конвоя). Следует учесть, что подводная лодка - это такой «зверь», который немедленно контратакует самонаводящимися торпедами любую цель, классифицированную как подводная лодка (борьба за первый залп). В силу этого подводным лодкам ударной завесы запрещалось атаковать обнаруженные цели, классифицируемые как подводная лодка. Но «вероятный противник» (американцы же, конечно, были не дураки) быстро нашел противоядие - построение корабельной обороны стало включать свои подводные лодки, следовавшие впереди конвоя. В этом случае обнаруженные подводные лодки завесы сами становились объектами контрохоты, а боевой порядок расстраивался. Как выглядела на практике отработка действий дизельных подводных лодок в ударных завесах, наглядно показывает следующий пример.
В сентябре 1964 года на учении ТОФ в западной части Тихого океана были развернуты две ударные завесы трехлодочного состава каждая (одна - из базы Камчатки, вторая - из главной базы флота). Главную цель («авианосец противника») изображал крейсер «», отпустивший свое корабельное охранение из-за сильного шторма. По погодным условиям разведывательная авиация не летала. За пять суток непрерывных 7-8-балльных штормов подводные лодки завес разметало на такие расстояния, при которых никто никого не обнаруживал, даже когда «авианосец» сам шел по предполагаемым местам завес. Между тем на крейсере кончалось топливо. Доведенный до отчаяния «авианосец» (крейсер «Калинин») начал передачу своих истинных координат, курса и скорости. И даже в этом случае ни одна из подводных лодок не нашла объект атаки. Автор был командиром одной из подводных лодок южной завесы, которая болталась в океане еще трое суток, когда обессилевший «авианосец», так и не сподобившийся счастья быть атакованным, махнул на все рукой и поплелся в базу. Конечно, этот эпизод - не система; были и многочисленные случаи успешного наведения завес на Тихоокеанском и Северном флотах. Но он показывает, насколько сложна классическая идея использовать подводные лодки для массирования ударов при жесткой централизации управления ими. Не менее сложным на практике являлся и метод использования подводных лодок в ударных тактических группах.
Считаю, что мне очень повезло. Служба в разведке была интересной и без солдафонства. Можно сказать, она соответствовала моему характеру и способностям. Все время на БФ. В 1954 году после окончания ВРОКа на Васильевском острове вместе с Дрюниным, Зиминым, Скороходовым, Чихачевым и Дзюбой оказался в Калининграде. Нас разбросали по береговым пунктам. Мне досталась Павилоста к северу от Лиепаи, начальником станции РТР «Пост-2». Пытался что-то творить на бумаге, был замечен и переведен в центр обработки и информации в Калининград. На 20 лет информационная работа стала главным занятием. Одновременно участвовал в первых шагах РТР на ПЛ, НК и самолетах. Много раз ходил в море на разведывательных и боевых кораблях. К 30 годам стал средним информационным начальником, а однокашники разбежались по другим краям. Последние 10 лет служил старшим офицером в РУ БФ, а потом начальником отдела организации и планирования разведки флота. Начальство ко мне относилось хорошо. Я тоже старался. Был сбой – в 1969 году не поступил в академию, завалил математику (зато остался на Балтике на своей хорошей должности). В 1973-1975 гг. провал: мой подчиненный пытался изменить Родине и был осужден. Слава Богу, что такое случилось не в сталинское время. Эти годы моя судьба висела на волоске. Был момент – вызвали на допрос в Москву на Лубянку. Я в форме, встретили, забрали документы и провели внутрь через решетки. Мысли возникли мрачные. Но все обошлось, даже командировочные дали.
Калининград, 1975 год. Старший офицер Разведывательного управления ДКБФ капитан 2 ранга В.А.Миловский.
Закончил службу по хорошему в 1986 году, когда о перестройке только говорили, но ничего не делали.
О краеведении
Через три месяца после ухода в запас с помощью жены оказался в Калининградском дворце пионеров (23.02.1986г.) руководителем исторического кружка. Носил столы-стулья, надувал воздушные шарики, был начальником детского лагеря и секретарем парторганизации. С перестройкой занялся историей Калининградской области, особенно довоенной Восточной Пруссии. Стал педагогом и методистом по краеведению высшей категории, членом городского клуба краеведов. Вожу автобусные экскурсии по Калининграду и области. Читаю курс краеведения в лицее. В поисках достопримечательностей прошел по области около 6 тысяч километров пешком. Как результат, удалось на базе Интернет-центра университета сделать сайт . Занимаюсь историей орденских замков, церквей, строительством судоходных каналов и железных дорог, событиями Первой и Второй мировых войн на Калининградской земле.
Мне удалось найти документы об участии отца Миловского Анатолия Федоровича в Первой мировой войны. В 1912 году в 21 год он закончил Виленское военное училище и получил назначение в качестве младшего офицера в пулеметную команду 159 пехотного Гурийского полка, который располагался в Могилеве. 17 августа 1914 года полк в составе 40-й пехотной дивизии перешел русско-германскую границу у Виштынецкого озера (сейчас это юго-восточный угол Калининградской области) и с боями продвигался к Гумбиннену (теперь это город Гусев). Именно в этом районе 20 августа была разгромлена 8-я германская армия. Обе стороны понесли большие потери. Сильно пострадал 159 Гурийский полк: погибли 14 офицеров из 38 и 1137 солдат из 1963. Мой отец чудом остался жив. За участие в Гумбинненском сражении подпоручик Миловский А.Ф.был награжден орденом Святой Анны 4-й степени с надписью «За храбрость» (наградное оружие). Все это мне стало известно из книг и архивных данных. Разговоров о дореволюционном прошлом дома не велось. Пишу о своих поисках потому, что в 1945 году я с отцом, тогда полковником авиации, оказался в Риге. Инициатива поступления в открывающееся РНУ принадлежала ему. Я благодарен за это. Альберт Акатов, Женя Дрюнин и Виля Чиж, которые были дома на Суворова (Мариинской) может быть его помнят. Отца давно уже нет в живых. А до его могилы на рижском гарнизонном кладбище сегодня добраться непросто.
О семье
В апреле 1954 года в театре Ленсовета познакомился, а 27 июля состоялась свадьба с милой девушкой по имени Кира. С тех пор прошло много лет, минул золотой юбилей. Считаю, что с женой мне очень повезло. Она всегда надежный помощник в трудную минуту, умело обустраивает и оберегает семейный очаг. До сих пор Кира сохранило свое обаяние и энергию. У нас две большие девочки – Оля и Анюта и три внука.
Калининград, 1986 год. Часть семейства Миловских: жена, младшая дочь, старший внук и я
О себе
Трудно объективно судить. Если весело – можно обойтись прозвищами. В школе называли «Слоном» - тогда в эвакуации в Сибири отморозил уши и они долго были огромных размеров. В Нахимовском – «Милым» - это от фамилии. В Высшем – «Милиционером» - в кампаниях разнимал, укладывал, вел домой. Тоже польза. В информационных начальниках – «Удав» - зажимал, но мягко, без грубых слов. Успокаиваю себя тем, что сейчас с возрастом стал «Добрым удавом». В отделе РУ – «Дирижер» - очевидно, умело управлял подчиненными. Главный минус во взрослой жизни: пил мало, матом не ругался, застолья избегал, на рыбалку-охоту не ездил, жил сам по себе. Начальство ценило, но относилось с настороженностью. Сослуживцы удивлялись, но принимали как есть. Индивидуализм сквозил на работе и в семье. Прошу однокашников, по возможности, простить мою сухость и необщительность. Вы мне дороги.
Некоторые дополнительные подробности и нюансы биографии можно узнать здесь - Мы же в заключение приведем статью В.А.Миловского об отце, - , опубликованную 28.09.2011.
Сто лет назад на территории нашей области в Первой мировой геройски сражался молодой офицер Анатолий Миловский Калининградскому историку и краеведу Валентину Миловскому 17 сентября исполнился 81 год, а 97 лет назад – в сентябрьские дни 1914 года – на территории Восточной Пруссии кипели сражения Первой мировой войны, в которых принимал участие его отец Анатолий Федорович – кадровый офицер, полковник авиации. – Отца давно уже нет в живых, – говорит Валентин Миловский, – а до его могилы на Гарнизонном кладбище Риги сегодня добраться непросто. И лишь рассказывая об отце, я отдаю ему хоть какую-то дань памяти.
Кровопролитная схватка
Анатолий Миловский родился в семье священника в 1891 году в Новгородской области. Отец рано умер, а поскольку к семьям священнослужителей в Царской России относились с большим пиететом, то молодому человеку была оказана всемерная поддержка при поступлении в пехотное училище города Ковно (нынешний Каунас), о котором он мечтал. В 1912 году выпускник Анатолий был назначен младшим офицером пулеметной команды 159-го Гурийского пехотного полка, он дислоцировался в Белоруссии. 28 июля 1914 года грянула I Мировая война. Был получен приказ выдвинуться на территорию Восточной Пруссии. 23-летний поручик вместе со своим полком принимает участие в Гумбинненском сражении – одной из ключевых и свирепых битв I Мировой, которая происходила восточнее Гумбиннена (нынешний Гусев). Поражение Германии в этой битве имело стратегическое значение. В частности, помешало глобальному наступлению немецких войск в Восточной Пруссии. – В многочасовой кровопролитной схватке особенно сильно не повезло 159-му Гурийскому полку: в бою погибли 14 офицеров из 38 и 1137 солдат из 1963. Отец выжил чудом, – рассказывает Валентин Миловский. В сентябре 1914-го полк с другими частями вел арьергардные бои в Восточной Пруссии. Сегодня о тех жестоких схватках напоминают многочисленные заброшенные могилы на территории Нестеровского, Гусевского и Озерского районов. За участие в военной кампании Анатолий Миловский был награжден орденом Святой Анны 4-й степени в виде шпаги с надписью «За храбрость». Впрочем, о ней – чуть позже…
Тайна старой шпаги
С 1917 года Анатолий Миловский – кадровый офицер Красной Армии. Вместе с молодой женой Ольгой Васильевной, происходящей из купеческой семьи, обосновывается в Ленинграде. В 1930 году рождается сын Валентин. Когда Валентин Миловский рассказывает о питерском детстве на улице Гатчинской, у него загораются глаза. Общение с отцом придавало тем годам особые краски. – Отец был амбициозен и деятелен. Приобретение новых знаний и навыков было его страстью, – рассказывает Валентин Анатольевич. – Он заканчивает летную школу и тут же создает «Наставление по бомбометанию в Красной Армии» – это практически первая инструкция на данную тему в военной истории. За этот труд отец был удостоен двух наградных часов – от Тухачевского и Ворошилова. По вечерам, отдыхая от трудов, Анатолий Миловский под аккомпанемент пианино пел старинные романсы. Романтизм был не просто составляющей его характера, а образом жизни. Как-то раз пообещал маме Валентина во время полета на самолете сбросить ее туфлю на балкон родной квартиры. Сказано – сделано! Промахнулся совсем чуть-чуть: туфля упала на тротуар под балконом. О дореволюционном прошлом отец рассказывал сыну скупо – боялся за родных. Основания имелись: на дворе стояли 1930-е – разгар террора. И надо ж было так случиться, что именно в эту тревожную пору прошлое властно напомнило о себе. – Шел 1939 год, – вспоминает Валентин Анатольевич. – У всех на устах были события советско-финской войны. В городе опасались налетов финской авиации. Поэтому было предписано очистить подвалы от залежей хлама. Когда разбирали подвал дома на Гатчинской, Валентин в числе других мальчишек, любопытствуя, крутился рядом. Вдруг увидел – в углу что-то блеснуло. Взял неизвестный предмет в руки, всмотрелся. То был обломок наградной шпаги.
На эфесе надпись: . Когда мальчик со своей находкой радостно забежал в квартиру, чтобы похвастаться перед мамой и бабушкой (отец был на работе), нависло странное молчание. – Дай сюда, это не игрушка, – сказала мама. Больше Валентин шпагу не видел. Лишь годы спустя понял: не желая расставаться с драгоценной реликвией, отец ее спрятал... Умер Анатолий Миловский в Риге в 1965 году, где преподавал в военном летном училище.
Круг замкнулся
В 1954 году по окончании Ленинградского высшего военно-морского училища Валентина Миловского распределили на Балтфлот. Круг замкнулся: сын приехал служить на землю, некогда отвоеванную отцом. В 1996 году демобилизовался в звании капитана 1 ранга и с тех пор работает методистом по краеведению Калининградского областного детско-юношеского центра экологии, краеведения и туризма. – Интерес к истории у меня с детства, – рассказывает Валентин Анатольевич. –Будучи курсантом, часами пропадал в Эрмитаже, у меня до сих пор хранятся блокноты с записями, сделанными в музейных залах. Да, конечно, уроки истории в Эрмитаже – это сильно. И все же главный урок истории для меня – безупречный жизненный путь отца – русского офицера Анатолия Миловского.
Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус.
