Ба! Знакомые лица! Навстречу, перекрывая половину тротуара своими
мощными плечами, с невозмутимым спокойствием на лице шёл из
училища на станцию метро 'Василеостровская' наш Куликов.
Мы ещё плохо знали нашего ротного шефа, но остановили его и
попросили сфотографироваться с нами на память. Нужно же было
заговорить ему зубы, а то ещё, не дай бог, спросит или проверит, что у нас
в таком большом портфеле. А там... Леха чётко сработал за фотокора и
заснял нас четверых прямо на улице недалеко от кинотеатра 'Балтика'.
Свадьба у Вовки состоялась, но не как у питерского еврея - в пятницу,
а в будний рабочий день. Это была одна из первых наших курсантских
свадеб, и поэтому опыта у нас в таких мероприятиях ещё не накопилось.
Жениха-то командир роты отпустил на целых три положенных для таких
торжеств дня, а нас во Дворец бракосочетания не пустили, а на свадебное
застолье дали добро только после 18 часов.
Мы завалились своей дружной толпой домой к невесте только в 19
часов, и на всё про всё из свадебного торжества у нас было ровно 5 часов
времени, так как добро на свадебный выгул действовало ровно до 01 часа
ночи.
Кэп - почётный гость на Вовкиной свадьбе
Хромкины родственники, приехавшие из Смоленской области, радушно
встретили нашу шумную компанию и, не долго думая, усадили нас за стол,
и начали править бал. Бабульки и родственные тётки своими заботливыми
руками подкладывали и подливали, даже не спрашивая нас.
Я смотрел на наших молодожёнов и не мог налюбоваться. Вовка и
Галина были такие красивые и счастливые, что эта свадьба для меня
показалась апогеем их земного счастья. Невеста была в фате и белом
платье, может быть и не в таком модном, как это бывает теперь, но оно
подчёркивало её счастливое лицо и добрую улыбку.
Ровно через два тоста у меня вдруг резко начало сужаться поле зрения,
и я видел в тумане только то, на что смотрел.
Но мне упорно стало казаться, что на месте невесты восседает моя
Лариска, а кто на месте жениха я так и не разглядел толком. То ли водка
не соответствовала ГОСТу, то ли молодой замученный учёбой организм
резко окосел от выпитого и начал проявлять инстинкты самосохранения,
заложенные матушкой природой.
Совсем неожиданно для меня на торжество собственной персоной
пожаловал Куликов. Оказывается, жених пригласил его, но нам ничего
об этом не сказал. Резкое оживление в среде торжествующих и возгласы
хромкиных родственников в честь командира роты вскоре прекратились,
и новый гость занял почётное место рядом с молодыми, от меня всего-то
через два человека.
От неожиданного появления шефа и соответствующей реакции на
старшего начальника я несколько отрезвел, но как оказалось ненадолго.
Я поймал, пробегающую мимо одну из вовкиных родственниц, бабульку
Ивановну, приобнял её за талию и громко пояснил ей, что это наш КЭП
и ему нужно налить штрафную чарку за опоздание и несвоевременное
прибытие на наш бал.
- Штрафную кэпу, - руководил я обслугой свадебного стола.
Куликов поздравил молодых и выдул штрафной фужер, нисколько не
поморщившись, и даже не крикнул обычного в таких случаях 'Горько!', а
скромно сел на своё место и начал закусывать.
Меня почему-то не удовлетворило такое поведение шефа, и я громко
свистнул, а уж свистеть я умел и без пальцев в рот, и с пальцами.
На мой свист подбежала Ивановна и, наклоняясь ко мне, спросила
'Чего желаете?'
- Наливай кэпу! - выдал я руководство к действию Ивановне, и, как мне
казалось, шёпотом произнёс:
- Ива-а-но-вн-а-а, споить кэпа!
- Будет сделано, - совсем по-военному ответила моя напарница.
Она налила Куликову водки в фужер и понеслась дальше обслуживать
дорогих свадебных гостей.
Кэп, не моргнув глазом, выпил и эту порцию за здоровье жениха
и невесты, но никаких изменений в его застольном поведении не
отмечалось.
При очередном свистке Куликов удивлённо и в то же время сурово
посмотрел на меня:
- Дугинец, хватит свистеть! Ты же не в лесу...
Счастливые молодожёны засмеялись и подтвердили моё право на
посвистывание.
- Да пусть дурачится! - смеялась Галина. - На то она и свадьба!
Мои посвисты стали раздаваться всё реже и реже, и я уже не видел
в алкогольном мраке ни кэпа, ни гостей за столом. Организм, ещё не
привыкший к таким порциям водки, просился на свободу и пытался
избавиться от вредных веществ.
Я вскочил из-за стола и ускоренно, как только мог, проследовал в
направлении туалета, но успел дойти только до кухни. Сама утроба в
этот раз опередила меня и низверглась не дожидаясь моих дальнейших
указаний по этому поводу.
После такой реакции организм освободился от выпитой гадости и
мной овладела страшная слабость. Я засыпал, стоя на подгибающихся
ногах, но всё же они надломились, и я упал в надёжные Юркины руки.
Он, как Геракл, перебросил меня борцовским приёмом к себе на спину
и аккуратно уложил на какую-то подстилку на кухне рядом с раковиной.
Здесь я забылся богатырским сном, а буйствующая свадьба меня уже
вовсе не интересовала.
Санька Светлов тоже не долго пробился в свадебном экстазе гитариста.
Он всё пытался завладеть вниманием свадебной публики, исполняя на
повышенных тонах свой гитарно-лирический репертуар, но на 'Солдатах
группы Центр' его резко повело вниз, где он замер в наркотическом сне
физиономией об стол.
Юрка повторил свой силовой приём и доставил очередного врага
алкоголя ко мне под бок. Мы лежали в кухонном углу и мирно спали,
никому не мешали, но, однако, нашёлся и здесь шпион.
Витька Карнилов учился в 331 классе, но попал на свадьбу по причине
своих выдающихся успехов в фотографии. Он у нас был свадебным фотокорреспондентом на весь факультет, и не было свадьбы, на которую
бы его не приглашали. Хорошие фотографии и практически бесплатно.
Так вот Корнилов и на кухню сунул свой покрасневший от натуг нос и
зафиксировал на своём 'Зените' лежбище на полу.
Как уж Юрке удалось вывести нас со Светловым из этого летаргического
сна, я не знаю, но видимо опыт у него был большой и он знал какой-то
секрет по этому поводу.
Свадьба завершилась, и жених с невестой, выпроводив дорогих гостей,
занялись личными делами, а наша шумная и нетрезвостоящая на ногах
компания под чутким руководством шефа двинулась на Васильевский
остров.
Пока мы долго тряслись на трамвае №40, у меня в голове несколько
прояснилось, и я смог сам переставлять свои неуправляемые ноги при
входе на КПП училища. В итоге свадьба прошла без происшествий, а
уставший Куликов не поехал домой и тоже устроился на ночлег в своём
кабинете.
Утром я проснулся по команде 'Подъём' совершенно трезвый и с
горечью вспомнил о том, что я почти ничего не помню о самой свадьбе.
Помню, как пришли, как поздравили молодых, сели за стол. Помню, как
пришёл наш кэп, и даже вспомнил, как несколько раз присвистнул, а
потом... сплошной провал.
На соседней койке проснулся Юрка и, увидев мою мечтательную
физиономию, начал хохотать:
- Сим, ну ты точно джапа ч рачкачтач! Ты мне только скажи, где ты на
свадьбе умудрился макарон нажраться?
- Каких ещё макарон? Не было на свадебном столе никаких макаронных
изделий, - недоумевая к чему он клонит, ответил я.
- Я, когда убирал совочком твой блевонтин на кухне, обратил внимание,
что он состоит из настоящих флотских макарон, - смеялся сосед по
койке.
- А... Дак это мы с Лёхой перед походом на свадьбу на ужин сходили,
- вспомнил я про макаронные изделия.
- А я вчера сижу и думаю, откуда тут макароны взялись. Ты вчера ещё и
плащ Куликову заблевал. Хорошо бабульки вовремя заметили и застирали,
а то не миновать тебе скандала с кэпом, - открыл мне страшную тайну
Юрка.
А через два дня меня наповал убил наш свадебный фотограф-
шпион Карнилов. Он напечатал фотографии и подарил мне и Светлову
обличительную фотку нашего наркологического сна на кухне. На неё
было противно смотреть.
Там, на кухонном полу лежали два полутрупа, с бледными и
вытянутыми вбок физиономиями. Моя нижняя челюсть отвалилась вместе
с подбородком куда-то в сторону и поэтому казалась такой огромной и
устрашающей. Я не мог хранить у себя такой компромат и через несколько
дней всё же порвал этот позорный документ своей биографии.
Определенно нам не везло со старшинами роты. Если Шура Изотов
застрелился сам, то Моргунова постигло другое тяжкое несчастье. У него
пропала его жена. Я видел её только один раз и то мельком, когда она
встречала Серёгу около училища.
Красивая и молодая женщина, да и главное, что Моргунов её очень
любил. Её нашли убитой через несколько дней после пропажи под одним
из мостов через Неву. Какие-то подонки позарились на красивую женщину
и надругались над беззащитным человеком.
Я с ужасом смотрел на бедного мичмана, который моментально постарел
и потерял интерес к жизни. Я представлял себе, как он нашёл пропавшего
любимого человека не дома, а в морге под белой простынёй. Это, какие
же чувства должен был испытать Серёга, увидев такую картину в этом
жутком казённом заведении. Становилось страшно, но мы, к сожалению,
ничем не могли помочь в таком деле своему старшине.
Моргунов недели три ходил сам не свой, появилась седина на висках
и залысины, но всё-таки он справился с этим горем и постепенно стал
тем же старшиной, но только с невыразимой грустью в глазах и более
серьёзным отношением к жизни.
В этом учебном году мы встали на путь освоения своей
будущей специальности противолодочника и изучения торпедного,
противолодочного и минно-трального оружия и вооружения.
Сплошные новые предметы и новые преподаватели. Начальник кафедры
капитан 1 ранга Денисов принял нас, как родных, на своей кафедре и,
чтобы ошарашить нас многообразием и сложностью своей техники,
устроил нам в первый же день занятий целую экскурсию по кабинетам и
тренажёрам.
Чего мы здесь только не увидели. И действующая разрезная модель
парогазовой торпеды, разрезные электрические торпеды, приборы
управления торпедной и бомбовой стрельбой, уникальный тренажёр 'Потан' и тренажёр групповых атак подводных лодок.
Начальник кафедры ПЛО
капитан 1 ранга Денисов И.Г., капитан 2 ранга
Колышкин М.М.
Перемещаясь по многочисленным аудиториям и кабинетам кафедры, мы
увидели самую настоящую новейшую реактивную бомбовую установку
РБУ-6000, которая была самой последней разработкой этого грозного
реактивного оружия для кораблей ВМФ.
На её фоне старая, одна из первых, пусковых установок РБУ-1200 и
даже бомбомёт БМБ выглядели полнейшим анахронизмом.
Настоящий вращающийся, как на корабле, пятитрубный торпедный
аппарат калибра 400-милиметров, окружённый панорамой моря на стенах
помещения, вообще создавал полную иллюзию нахождения на торпедной
палубе сторожевого корабля.
Капитан 2 ранга Колышкин, знакомивший нас с торпедным оружием,
дал команду запустить макет действующей торпеды.
Лихой мичман-лаборант, демонстрировавший нам запуск, подал
грозную команду совсем похожую на авиационную:
- От винта!
Мы затихли в ожидании невиданного чуда, а вдруг сейчас взлетит….
При подаче воздуха, который имитировал парогазовую смесь, раздалось
громкое шипение и хлопок, а из разрезного корпуса торпеды вырвался
столб пыли и в разные стороны полетели окурки, бумажные обрывки
и фантики от конфет. Допотопная паровая машина эпохи изобретателя
Александровского задвигала своим латунным поршневым механизмом, а
гребные винты пришли в движение.
Торпеда, конечно, никуда не взлетела, но зашумела винтами и
завибрировала на своём стеллаже.
Добрейшей души человек-Колышкин, удручённый этим фейерверком,
укоризненно посмотрел на главного торпедиста и выдал ему:
- Позорище! Что ж не подготовили-то, как следует, матчасть к
демонстрации.
Важное
