Видеодневник инноваций
Подлодки Корабли Карта присутствия ВМФ Рейтинг ВМФ России и США Военная ипотека условия
Баннер
Новые средства контроля радиационной обстановки

Новый измеритель ИМД-9
засечет любую
радиационную угрозу

Поиск на сайте

Глава 8. Ах! 5-ый курс!

02.03.11
Текст: Владимир Викторович Дугинец
Художественное оформление и дизайн: Владимир Викторович Дугинец
Немного обескураженная моим вольным поведением с сигаретой, она всё же отложила свои разговоры с Шуриком и подала мне руку.

'- Зохен вэй!- пронеслась в голове идиотская присказка Шуры Хлиманова, когда я посмотрел ей в глаза. – У неё глаза-то… такие голубые… Ну, прямо, как родники! Вот она настоящая голубоглазая гречанка моего детства. Вот на кого она похожа', - молниеносно проносились воспоминания о дедовских мифах древней Греции и прекрасных образах красивых и сильных людей Эллады.

Мы танцевали совсем не аргентинское танго, просто топтались на месте без всяких выкрутас, и меня прорвало на разговоры. Я понял, что сейчас молчать никак нельзя, иначе упущу момент, а потом буду об этом жалеть. Быть может это и есть тот самый миг, когда молчание не золото.

- А кто эти ваши профи, которые так классно танцевали? – спросил я для начала разговора.

- Вообще-то мы библиографы по специальности, но эта парочка с хореографического отделения. Мы их пригласили, чтобы вас хоть чем-то удивить. Понравилось!? У нас в 3 группе учатся только девочки и на всю группу один мальчишка. Вот мы и додумались организовать встречу с вами, - неторопливо высказывала свои мысли новая знакомая.

Я всё пытался вставить свой вопрос о греках, но стеснялся, а потом всё-таки выдал:

- Тома, а ты часом не гречанка?

Она удивлённо посмотрела на меня и ответила:

- И даже не еврейка. Моя фамилия Белоусова, а родилась я в Костромской области, там чистейшая Русь и греками не пахнет.

Странно, но прошло каких-то 10 минут разговоров, а мне казалось, что мы, по крайней мере, или в школе вместе учились, но знаем друг друга уже лет 10. Хотя и жила она в Костромской области в городе, название которого я услышал впервые – Чухлома.

Про Хохлому я где-то мельком слышал, а вот Чухлома для меня была что-то вроде города Урюпинска. Все о нём говорят, но толком никто не знает, где он находится.

Я уже и не обращал внимания на происходящее вокруг и чем заняты мои коллеги, и куда девался из-под форточки Славка.

- Тома, а вы в общежитии живёте? – на всякий пожарный случай поинтересовался я немаловажным фактором для знакомства.

- Нет. Поэтому и опоздала к началу мероприятия, пока с Васильевского на трамвае добиралась.

- Давай смоемся отсюда, а то тут скоро дышать нечем будет. Да и, по-моему, у многих уже порох в пороховницах иссяк, и дело идёт к заключительному акту прощания, - внёс я своё предложение.

Не прощаясь, чисто по-английски, мы забрали свои шмотки и исчезли из прокуренного красного уголка.

Тарахтевший по рельсам трамвай №40 медленно, но верно тащился по своему стальному пути в сторону Васильевского острова. Когда это громыхало вырулило на Тучков мост, я всё же поинтересовался:

- Тома, а куда мы путь держим?

- Всё, почти приехали. Я живу на Съездовской линии, сейчас выходим.

Ну, надо же, как повезло – не надо никуда нестись со всех ног обратно. Училище тут вовсе рядом, всего то в нескольких кварталах, а для любого курсанта это расстояние совсем не 'крюк'.

Я проводил её в полутёмный и прилично обшарпанный подъезд старинного дома №1 на углу Среднего проспекта и Съездовской линии. Мы ещё долго стояли у дверей общей квартиры №20 увешенной несколькими кнопками звонков и говорили, и говорили за жизнь.

Я уже больше не задавал всяких глупых вопросов про чашечку чая или с кем она живёт в этой питерской коммуналке. На первый день знакомства я и так получил вполне исчерпывающую информацию.

В час ночи, как мне и было положено, я примчался в свою каюту на 'Вексе', и ложился спать с мыслями о прекрасном образе кудрявой 'гречанки', весь в мечтах о предстоящей новой встрече.

- Что, Сима, втюрился в кудрявую? Я тебе скажу, девчонка что надо! Я ж тебе говорил, что у тебя всё впереди, вот оно и приключилось, - затараторил утром, влетевший в каюту Соколов.

- Пророк хренов! Ты что её успел там, в дыму разглядеть? Когда это ты всё умудряешься? – пытался осадить я своего учителя.

- Обижаешь, Володь! Я хоть и женатый, но девок хороших враз замечаю. Красивая дева она и в дыму остаётся красивой.

- А вы-то, женатики чёртовы! Вы-то там, что делали в красном уголке? - смеясь, спросил я у него.

- Ой, ну его на фиг этот вечер. Я вчера такой скандал от своей тёщи заполучил. Только домой пришёл и пошло-поехало. 'Где тебя черти носят? С кем ты там водку пьёшь? Домой только ночевать ходишь! Жена беременная, а он где-то шляется!'. И как понесла на меня… Чуть до рукопашной дело не дошло. Так что, Сима, тебе мой совет – не живи никогда с тёщей. Какая бы она хорошая тебе не показалась, - жаловался Федя на вчерашние события.

- Ну, ты даёшь! Ты ещё и с тёщей живёшь? – ехидно переспросил я, делая вид, что не понял его рассказ.

- Со своей тёщей не то, что жить, я б с ней на одно поле окучивать картошку не пошёл. Чего ей от меня надо? Ну не могу я одевать Альку, как куклу, на свои курсантские шиши. Тут и дурику ясно, но только не ей. Скорее бы выпуск, да к чёртовой матери куда-нибудь на север, в какую- нибудь Гремиху бежать от этой злыдни. Разведёт же так меня с Алькой, старая кикимора, - скрипя зубами, жаловался друг.

- Юр, у вас ребёнок скоро появится? – уточнил я услышанную в его монологе новость.

- Где-то весной в апреле должен родиться. Ей, падле, даже свою дочь не жалко. Всё зудит и зудит, - плевался Юрка на свою невидимую тёщу.

- А какого лешего ты вообще на этот вечер попёрся? Женился – так сиди дома и сдувай пылинки со своей половинки. Тёща у тебя 100 раз права. А раз пошёл с нами, то зачем ты домой забрёл после этого вечера. У тебя здесь есть своя койка. Пришёл и дрыхни в спокойной обстановке, а тёще с женой говори, что дежурным был. А ты на скандалы сам нарываешься, - теперь уже я начал учить своего друга.

- Я же, можно сказать, из-за тебя с вами и попёрся, а ты… - сделал вид, что обиделся на меня Федя.

На занятиях в училище всё было как обычно, но меня никак не покидало какое-то новое чувство чего-то волнующего и большого. Я понимал, что в моей жизни произошло важное событие и раз уж так невтерпёж увидеть снова этого человека, то это не просто студентка. Возможно, это и есть та, которую я искал.

Чувство трепетного ожидания новой встречи со своей новой и необычной знакомой заставляли гнать время вперёд и ждать, конечно, ждать конца этих кажущихся бесконечно длинными академических часов наших занятий.

А вечером, как стойкий солдатик, в своём чёрном бушлате и фуражке, делающей курсантов похожими на гвоздей, я замер на своём посту у дверей института Культуры на Дворцовой набережной у Кировского моста. Старинные лакированные двери периодически распахивались, выпуская на волю шустрых и весёлых студенток, разодетых как картинки. Я откровенно разглядывал каждую выходящую девушку, потому что мне постоянно казалось, что я просто-напросто могу не узнать в сумерках и пропустить свою новую подружку. Мне рисовались и более трагические варианты, а вдруг она заболела и не пришла на занятия. Не пойду же я ломится в дверь её коммуналки на Среднем.

И когда двери распахнулись в очередной раз, я с облегчением вздрогнул, узнав в одной из трёх ту, которую прибежал встречать. Конечно, я не мог не узнать её, как рисовало мне моё тревожное воображение каких-то пять минут назад.

Немного очумевший, но счастливый, от желанной встречи, я теперь уже не узнавал самого себя. Я всё ей что-то рассказывал и, как гонористый петушок, старался завладеть её вниманием, пытаясь представить себя в более выгодном свете. Все мы хотим выглядеть лучше, чем есть на самом деле, и я не исключение из этого правила.

Всю дорогу от Кировского моста и до её дома я пытался своим красноречием и разными прибаутками о морских походах и своих друзьях скрыть своё волнение настоящих чувств.

Само собой получилось так, что мы пошли пешком, а это путь неблизкий. По ветерку набережной Невы и Дворцовому мосту, продуваемому со всех сторон ноябрьским ветродуем, не каждая бы фифа согласилась бить свои ноги.

Пока мы шли бесконечным асфальтом набережных и моста, я уже знал всё или почти всё о своей обожаемой пассии. Ведь мой запас красноречия не мог быть бесконечным и, когда я умолкал, то приходило время слушать и её рассказы о себе.

Теперь я знал, что на севере Костромской области существует маленький город бывших купцов и мастеровых отходников с непривычным для моего слуха названием Чухлома. 'Чух - чух' – чухаться что ли, ассоциировалось в моём сознании.

Но меня нисколько не смущало ни название, ни размеры этого местечка. За своё полувоенное детство я видел столько всяких дыр и, как ни странно, везде живут люди, причём хорошие люди. И чем севернее - тем лучше там народ, без претензий на превосходство и способность унижения других. К примеру, Кемь – одно сокращенное название посыла 'к еб...ней матери' чего только стоит, а мой Бесовец…

Чухлома находится чуть южнее Вологодской области и стоит на почти круглом красивом озере диаметром около 8 км, на берегу которого возвышается старинный Авраамиев монастырь, а в самом озере водятся небывалые золотистые караси, которых когда-то подавали к царскому столу.

- А подать-ка мне на стол чухломского карася для гостей моих иноземных! – требовал пиршествующий с иноземными послами государь Иван Васильевич. И на роскошный царский стол слуги вносили дымящихся карасей на расписных подносах. Каждый размером с лопату, из их открытых трубочкой ртов торчали пучки укропа и другой зелени.

Откушивать по пьяному делу этих карасей, нужно было тоже умеючи. А пьяному послу после опрокинутой чаши за здравие Великого князя уж очень хотелось отведать небывалого царского угощения. Они привыкли там у себя морскую рыбу трескать типа трески, а тут, в том самом карасе, огромное количество маленьких и острых, как иголки, костей. Вот и деликатес с сюрпризом для обалдевших от вина дипломатов.

Кто знает об этом - тому ничего, а кто не ведает, что пихает себе в рот… От вина глаза посланника вставали торцем, а застрявшая в горле маленькая, но болезненная, косточка от карася уже не позволяла ему произнести заготовленные требования о претензии на Кемьскую волость или какую другую территорию в качестве компенсации.

Я никогда не бывал в тех краях, но по её рассказам уже представлял себе маленький райцентр, в котором в школе директором работает её отец, а на междугородней телефонной станции трудится мать.

В обшарпанном подъезде с ядовитыми зелёными стенами мы ещё долго стояли у подоконника окна и, согреваясь от холода, всё говорили и говорили.

Моя наивная любовная восторженность этими дивными глазами и кудряшками, выглядывающими из-под пухового платка и красиво обрамляющими милое лицо, заставили идти меня напролом.

И я рискнул, и полез целоваться. Ведь не я придумал эти поцелуи, но мне казалось, что только они передают всю полноту чувств и нежности к любимому человеку.

Боже мой! Совсем не ожидая такой резкой перемены в наших взаимодействиях, она застеснялась и вся прямо зарделась краской от смущения моей нахрапистостью и нахальством. Знакомы-то всего два дня, а этот фрукт уже полез со своими поцелуями. Но цель была достигнута – она не оттолкнула и не противилась. А то, что первый поцелуй получился практически безответным и бесстрастным с её стороны, меня мало смущало. Главное, что я не схлопотал по физиономии.


Кудрявая студентка 3-го курса института Культуры

Пытаясь загладить свою дерзкую выходку и от избытка нахлынувшей гордости за себя, что добился-таки своего, я приподнял её, как лёгонькую пушинку, и усадил на широкий подоконник. Вес был взят без особых усилий, и теперь я стоял у её ног и, как верный пёс, смотрел снизу вверх на обожаемое лицо.

А обожать было что! Один водопад кудрявых волос чего только стоил! А нежное личико, покрытое румянцем с чистой и совсем детской кожей! Ровный аккуратный нос, тонкие и красивые брови, подчёркивали голубизну глаз, которые казались бездонными своей притягивающей глубиной. В них хотелось смотреть и смотреть всю оставшуюся жизнь и больше. Меня поражало, что на этом лице не было ни одного мазка косметики и пудры. Всё было естественно и прекрасно без художественного оформления и декораций.

Её чисто литературное произношение русского языка было правильным и не было никакого намёка на костромской диалект, который приходилось слышать в разговорах с людьми, выходцами из этих чисто русских краёв. В её глазах читался интеллект, а речь была с налётом интеллигентности. Для меня такие обстоятельства имели важное значение, потому что я терпеть не мог, когда мне казалось, что люди специально искажают слова.

А когда я случайно задел тему школьных времен и узнал от неё, что она окончила школу с серебряной медалью, то я был вообще покорён наповал этим фактом из её жизни.

- Тома, может быть, ты меня поймёшь, но у меня такое чувство, что я тебя уже давно-давно знаю. Вот только не могу понять, почему мы раньше не встретились. Где же ты до сих пор пряталась от меня? И то, что ты рассказывала о своей родине, я как будто уже где-то видел. Только когда не помню, но видел точно. А ты у нас в училище на танцах не бывала?

Страницы 3 - 3 из 13
Начало | Пред. | 1 2 3 4 5 | След. | Конец | Все 



Оглавление

Предисловие
Глава 1. Страна голубых озёр, лесов и аэродромов
Глава 2. Кубань - жемчужина России
Глава 3. Вот она какая - первая любовь
Глава 4. Я вижу море
Глава 5. Море любит ребят солёных
Глава 6. Дальний поход
Глава 7. 'Океан' в океане
Глава 8. Ах! 5-ый курс!


Главное за неделю