Переход был трудным. 70% плавания было с использованием РДП. Никогда больше мы столько под РДП не плавали. Приходилось всё время быть в напряжении, так как режим этот не очень приятен, да и ПЛ С-80 ещё помнили. Имели место и довольно частые провалы на океанской волне. Но зато экипаж был хорошо отработан.
Решать вопросы скрытности в то время очень помогала группа ОСНАЗ. Американские лётчики в то время ещё беседовали со своей базой в открытом режиме. Мы всегда знали, что самолёт взлетел с авиабазы, куда он направляется и когда садится. До Гибралтарского пролива шли около трёх недель.
Атлантический океан, осень 1966 года. Подводная лодка Б-25 на пути в Средиземное море
Гибралтарский пролив проходили в подводном положении, предварительно надёжно определив своё место. На подходе к проливу произвели разведку, разобрались, как идут суда в пролив и обратно и использовали при движении их шумовой эффект. Форсировали пролив за шесть часов, используя глубинное течение.
Один раз оказались близко к африканскому побережью, что почувствовали по тому, что лодка плохо держала глубину на автоматическом режиме. Быстро подправили курс, и дальше всё было благополучно. Ночью всплыли. Определились по маякам Сеута и Гибралтар. Погода была отличной. Море – гладь, свечение воды вокруг бортов ПЛ, луна светит вовсю, по обоим бортам вдали огни судов. Чувство какое-то насторожённое, как будто ты голый, и тебя все видят. Но делать нечего, надо пополнять запасы воздуха и электроэнергии. Всю ночь прошли в надводном положении, делая зарядку аккумуляторной батареи.
Ещё на подходе к Иберийской зоне получил распоряжения на дельнейшие действия и рассчитал переход в назначенный мне район с задачей поиска подводных лодок вероятного противника. Весь октябрь месяц прошёл в районе поиска ПЛА. Имели три обнаружения ПЛА, которые были подтверждены данными разведки. Время слежения за ПЛА колебалось от 12 до 25 минут. Обнаружения происходили, как правило, в ночное время, один раз – в дневное время. На поверхности в это время целей не наблюдалось ни визуально, ни технически. Поиск производился в подводном положении на экономическом ходу от 32 до 42 часов по времени с последующей зарядкой батареи в ночное время.
Противолодочные силы НАТО действовали активно. В это время у надводных кораблей НАТО низкочастотные ГАК были редко, поэтому уклонялись выходом из их полосы поиска. От авиации ПЛО уклонялись по данным станции «Накат» или группы ОСНАЗ.
В начале ноября нам дали (а для меня это было впервые) деловой заход в порт Алжир. Согласно распоряжению, всплыли в надводное положение, уже не опасаясь нарушить скрытность, и подошли к острову Ла-Галит.
Средиземное море у острова Ла-Галит, ноябрь 1966 года. Впервые открыто дрейфуем в надводном положении
Встретились с отрядом наших кораблей в составе ПБС «Котельников», РКР «Зоркий» и танкер «Днестр». Отрядом командовал капитан 1 ранга Лапшин. В это же время подошла наша ПЛ Б-103, где командиром был мой однокашник Эрик Голованов. Встреча была очень тёплой, с оркестром.
На подходе я услышал знакомый с картавинкой голос: – «Алберхта!». Это, оказывается, мой товарищ по 9 эскадре Борис Белов меня приветствовал. Он исполнял обязанности начальника походного штаба. Начальником политотдела был капитан 2 ранга Копытов. Обе лодки ошвартовались у «Котельникова», осмотрелись, получили приказание привести ПЛ в порядок за двое суток. Получили краску, кое-что из продуктов. Немного подкрасились, что можно – подремонтировали. Корабли выглядели неплохо. 3 ноября снялись со швартовов и якорей и двинулись в Алжир.
Идём в порт Алжир. ПЛ Голованова впереди
В порту Алжир провели около шести суток. За это время привели в порядок материальную часть. Офицеры и личный состав отдохнули, по графику побывали на экскурсиях в городе, в местном зоопарке. Впервые на покупки нам выдали валюту. Командование отряда и командиры кораблей нанесли визиты мэру города, начальнику Генерального штаба страны, Командующему Алжирским флотом, послу СССР в Алжире Пегову Николаю Михайловичу. Приёмы в нашу честь были устроены Главнокомандующим ВМФ Алжира Бен-Мусой в частном французском ресторане, послом СССР – в резиденции советского посла. Был организован приём и на плавбазе «Котельников».
Порт Алжир, ноябрь 1966 года. Встреча посла СССР в Алжире на плавбазе «Котельников»
Были выступления нашей художественной самодеятельности в самом крупном кинотеатре Алжира «Сьерра Маэстро». Для поддержания нашего духа нам подбросили на РКР из Севастополя часть ансамбля песни и пляски ЧФ. На приёме в ресторане мы с Эриком удивились большому количеству ложечек, вилочек, ножичков. Даже вначале не знали, что к чему брать. Официанты тут же доливали пустые рюмки. Получив первое «боевое крещение» на приёме у посла, далее мы действовали более грамотно.
Было очень неудобно на фуршете управляться с тарелкой, ножом и вилкой, да ещё держать рюмку в руке. Поэтому мы сначала закусывали пирожками и каперсами, затем нашли место, куда можно было поставить тарелки, и всё пошло, как по маслу.
Средиземное море, порт Алжир, ноябрь 1966 года. Капитаны 2 ранга Голованов и Акатов на борту плавбазы «Котельников», а их подводные лодки стоят у борта
Нам нужно было израсходовать динары, полученные за шесть суток нахождения за границей, а времени не было, – шли различные приёмы и другие мероприятия. Поэтому мы договорились с нашим военным атташе-полковником, что он приедет за нами на своём «пежо». Он приехал в рубашке. Мы, получив разрешения, (я, Голованов и командир РКР «Зоркий») сели в машину тоже в рубашках, а тужурки оставили в каюте, взяв с собой цивильные плащи. Увидев такое, ребята из особого отдела, раздобыв машину, помчались за нами нас охранять. Они испугались, что мы поехали не в форме, мало ли что могло случиться. Был случай, когда мы ехали с послом на его машине с флажками СССР на крыльях. На одном из перекрёстков группа из НТС приветствовала нас фашистским приветствием. Деловой заход был завершён успешно. Все командиры кораблей были поощрены командиром отряда, а позднее и Главнокомандующим ВМФ. Практически мы выполнили основную часть поставленных задач на поход.
Порт Алжир. Наконец-то, нам удалось реализовать свои динары…
Постепенно начали двигаться на выход из Средиземного моря. Я шёл впереди, а ПЛ Б-103 на сутки хода сзади. В период следования на базу нам ставили попутно задачи, и мы их выполняли. Новый Год встретили в море, в подводном положении. Все задачи похода были выполнены, подводная лодка получила отличную оценку. С приходом в Полярный отчитался за поход, сдал все положенные документы, часть офицеров и личный состав отправил в дом отдыха.
Вместо академии – на боевую службу
Командование сообщило, что я утверждён кандидатом для поступления в академию. Новость меня обрадовала, так как по возрасту я уже был на грани. Начал понемногу готовиться по математике. В марте 1967 года получил возможность отдохнуть, поехал в санаторий, где продолжал заниматься.
Ещё месяц использовал после санатория для занятий по высшей математике с репетитором, преподавателем высшей школы. По прибытии из отпуска снова понеслась боевая подготовка, подтверждение линейности, сдача задач КПЛ, стрельбы и так далее. Так до июня. В июне получил «добро» собираться на экзамены в академию. Отправил семью в Ленинград. Они уезжали весёлыми и ждали меня через несколько дней. А я ждал только прибытия командира эскадры контр-адмирала Сергея Григорьевича Егорова, который поехал к Командующему флотом, чтобы взять «добро» на мой отъезд. Ждал его у штаба эскадры.
Мне было сказано, что Командующий отказал в убытии на учёбу и приказал к августу готовиться на боевую службу. Эта новость меня не обрадовала, так как таяла последняя надежда поучиться. Но ничего не поделаешь, надо выполнять приказ. Только потом я узнал, что Командующий такого решения не принимал, а это было вынужденное решение лично командира эскадры. Не было командиров, кого можно было бы послать на это задание. А меня ждали в академии до ноября и даже условно зачислили с последующей сдачей экзаменов. Но я возвратился много позже.
Сразу начались трудности. Часть офицеров убыли к новому месту службы, на повышение. Ушли: помощник командира Евтихиев, командир БЧ-5 Янов. Сменилось около 30% экипажа. Это уже плохо, так как требует заново начинать отработку задач. Часть офицеров получили новые назначения на нашем корабле, пришли новые люди, которых я знал недостаточно хорошо как офицеров и специалистов, что потом и сказалось, к сожалению, на качестве плавания. Пришлось ускоренно отрабатывать экипаж и готовиться к выполнению поставленных задач. К заданному сроку выполнили весь план подготовки, в том числе и контрольный выход. Пополнили все запасы до полных норм, погрузили специальный боезапас, и в конце августа вышли на боевую службу.
Я понимал, что часть офицеров и экипажа не имеют опыта плавания на нашей подводной лодке, поэтому надо было посвятить первые недели плавания сплачиванию экипажа. Начал, как бы это ни было трудно, не нарушая скрытности, отработку по сути задач № 1, № 2 и мероприятий по борьбе за живучесть. В этот период, прямо скажу, тяжело пришлось всем, но особенно лично мне, так как все дни были заполнены учениями и тренировками. Так прошли примерно две недели. Только после такой работы я почувствовал уверенность в офицерах и экипаже.
Вероятный противник дал нам хорошую практику в уклонении от обнаружения силами ПЛО. Много по-прежнему плавали под РДП, даже в ночное время, в плохую погоду и видимость, что было вызвано средней скоростью перехода. Переход характеризовался усилением деятельности базовой патрульной авиации вероятного противника и появлением мощных низкочастотных гидроакустических станций на кораблях, стационарных станций, гидроакустических барьеров, управляемых с берега.
На подходе к ВМБ Рота (Испания) имел касание в подводном положении с каким-то предметом (предположительно приёмник ГАС), о чём доложил командованию радиограммой. Правда, последующая проверка не дала результатов. Так что, что это было, осталось тайной.
Гибралтар форсировали в подводном положении. Опыт уже был и трудностей он не представлял. В этот раз на боевой службе мне пришлось пробыть около четырёх месяцев. Имели обнаружения иностранных ПЛ, но хочется отметить несколько контактов с противолодочными силами НАТО. В ноябре я выполнял задачи в районе Сицилии, и даже определялся по вулкану Этна. Уже подходило время окончания пребывания в этом районе, как получили РДО о возможном выходе в наш район из Неаполя АУГ во главе с АВУ «Рузвельт». За день до выхода из района, в ночное время всплыли на сеансе связи, горизонт был чист. Я оставил на перископах старшего помощника командира капитана 3 ранга Синюхина и начальника РТС старшего лейтенанта Иванова. Уже начали готовиться к всплытию, чтобы провентилировать лодку и выбросить мусор, которого за двое суток под водой вместе с отработанной регенерацией скапливается до тонны.
Вдруг, внезапно, был обнаружен шум винтов приближающегося корабля. Старпом в перископ обнаружил силуэт большого корабля, освещённого цветными огнями. Сверились по справочнику, оказалось, обнаружен авианосец. Потом разглядели и освещённую полётную палубу.
Средиземное море, ноябрь 1967 года. Через перископ сфотографировали ночной силуэт авианосца
Возможно, он или принимал, или поднимал авиацию, либо принимал топливо. Охранение визуально не наблюдалось. Срочно погрузились, выполнили условную торпедную атаку по авианосцу. Донесли об обнаружении и выполнении условной атаки на ЦКП ВМФ. Тут начали прослушивать шум винтов и работу гидролокаторов, очевидно, кораблей охранения. Решили выходить из района на его восточную кромку, так как скрытность в данном случае – главное. Уходили всю ночь и следующий день на экономическом ходу. Обнаружены не были. К ночи следующих суток, разрядив батарею, всплыли, встали под РДП и начали первую ступень зарядки.
Погода была отличная: море – гладь, небо чистое, луна светила. Пар на первой ступени зарядки был густой и стлался далеко за ПЛ. Так прошёл час – полтора. Я сижу на раскладушке в центральном посту. Вдруг доклад из боевой рубки: – Товарищ командир! Море горит!
Бросился к перископу. Оказалось, самолёт ПЛО «Треккер» набросал маркеры по линии дыма от РДП. Так нас обнаружили по дыму на курсе 90 градусов. Решил выходить из района, несмотря на то, что ещё должен был в нём находиться, но в сторону Италии, а не Греции. Тем более что следующий район должен был располагаться в заливе Таранто. Выходил на самом малом ходу, так как плотность батареи была почти на нуле. Через 12 часов несколько раз пытался подвсплыть под перископ, но всё время обнаруживал работу РЛС авиации ПЛО.
Как оказалось, по нашему обнаружению началось учение «Белый орёл». Но поиск они производили не там, где я находился фактически. Только через полтора суток нам всё-таки удалось кое-как подзарядить батарею.
Во время очередного сеанса связи получил изменение дальнейшего плана действий. Во-первых, мне отменили район наблюдения в заливе Таранто, чему я был очень рад, так как находиться в такой близости от побережья, почти в территориальных водах страны НАТО, не очень приятно. Во-вторых, мне было приказано следовать скрытно к заливу Манфредония для встречи с БПК.
К назначенному времени подошёл к точке встречи. Это было под утро, часов в пять. В перископ обнаружил корабль, силуэт которого был мне незнаком. Только подойдя ближе, разглядел, что это наш БПК 61 проекта. Я раньше не видел таких кораблей. Отсюда некоторая неуверенность.
Всплыли, обменялись опознавательными и позывными. Получили приказание швартоваться к танкеру «Десна». На танкере нас встретили командир нашей 96 бригады ПЛ СФ, штаб бригады. После встречи, соответствующего приветствия, инструктажа, получили распоряжение готовиться к деловому заходу в порт Сплит Народной Республики Югославия вместе с ПЛ Б-21 нашей бригады, которой командовал мой товарищ Женя Мальков. Сначала экипаж помыли на танкере пресной водой, немного отдохнули от двухмесячного плавания. Дали нам двое суток на подготовку. Подкрасили, что могли, подремонтировали и вскоре были готовы к заходу в Сплит.
В порт пошли в составе отряда кораблей: БПК «Отрадный» 61 проекта (командир Джемс Чулков, мой однокашник по училищу), ЭМ УРО «Зоркий» (командир капитан 2 ранга Лёгкий, на год старше меня по выпуску из нашего училища), ПЛ Б-25, ПЛ Б-21 и танкер «Десна».
Средиземное море, ноябрь 1967 года. Большой противолодочный корабль «Отрадный» Балтийского флота
БПК «Отрадный» и эсминец УРО «Зоркий» отшвартовались у стационарного причала, а подводные лодки – к танкеру «Десна», который стоял у плавпричала. От командира бригады я узнал, что назначен командиром 51.1 оперативной группы ПЛ 51 оперативного соединения ПЛ. Поэтому на меня возложены все обязанности по организации и обеспечению захода ПЛ в Сплит.
Морской танкер, снабжавший нас топливом и другими припасами
В Сплите нас встретил наш посол, военный атташе при посольстве СССР, командующий Адриатическим флотом Югославии и другие официальные лица.
Началась целая неделя различных мероприятий. Для личного состава отдых, ревизия и ремонт механизмов, экскурсии по городу. Что касается нас, командиров кораблей, то это сплошные визиты и приёмы. Мы побывали с визитами в мэрии, на обеде у Командующего Адриатическим флотом, на обеде у командира отряда наших кораблей (я, к сожалению, забыл его фамилию, это был командир бригады надводных кораблей ДКБФ).
Мне предложили дать небольшой приём в честь военного атташе и югославских офицеров связи. С помощью командира БПК «Отрадный» Джемса Чулкова, и пошарив по сусекам подводных лодок, удалось выполнить эту задачу на должном уровне.
Приём прошёл в салоне командира танкера «Десна». Все, в том числе мой комбриг капитан 1 ранга О.П.Шадрич, остались очень довольны. Такой опыт мне пригодился в будущем, когда я командовал отрядами кораблей в иностранных портах.
Средиземное море, 1967 год. Командир БПК «Отрадный» Капитан 3 ранга Чулков Джемс Константинович
Большое впечатление у меня оставила экскурсия на подземную электростанцию под Сплитом, на которой использовалась энергия падающей воды горной реки. Станция была расположена полностью в скале, и только административное здание было в предгорье. Эта станция была неуязвима даже при нанесении ядерных ударов. Интересной была поездка в Далмацию, в горы, где нам показали военный санаторий. Должен сказать, что я много отдыхал в наших военных санаториях, но в этом санатории всё было сделано лучше для отдыха и лечения военнослужащих. Богаче были и номера для отдыхающих, великолепная обслуга, питание, интерьер.
Памятна экскурсия на остров Вис. Это опорный пункт, где располагался во время войны штаб Иосипа Броз Тито, который немцы так и не смоги захватить. В экскурсии по городу и магазинам мне довелось побывать только однажды, чтобы потратить полученные динары. Впечатляли базары, архитектура города, соборы, памятник Кириллу и Мефодию – отцам славянской письменности. Великолепны были приёмы в Доме офицеров гарнизона от имени Командующего Адриатическим флотом. Я даже один раз искупался на пустынном пляже, хотя ноябрь – это уже не купальный сезон в этих краях.
26 ноября надводные корабли экстренно вышли из порта, что было связано с резким обострением обстановки в восточной части Средиземного моря. В это время египетский ракетный катер нашими ракетами потопил израильский эсминец. Подводные лодки остались ещё на два дня. Мы заканчивали свои дела, ремонтировались и готовились к выходу по своим планам.
Хорошо отдохнув, и, как нам казалось, качественно отремонтировав и проверив материальную часть, вечером 27 ноября 1967 года мы вышли из порта Сплит. Мы вышли самостоятельно. Прошли уже известным красивейшим маршрутом между островами и вышли в Адриатическое море.
Накануне мы получили боевое распоряжение. Выйдя из территориальных вод Югославии, мы обнаружили, что нас ждут. Очевидно, у НАТО разведка работала неплохо, и они кое-что знали о наших планах. Нас встретили два эсминца: один типа «Гиринг» – «Меридит» и второй типа «Чарльз Адамс», название не помню.
ПЛ Б-21 пошла своим маршрутом. За ней пошёл ЭМ «Чарльз Адамс», а ЭМ «Меридит» сопровождал меня в 10 кабельтовых по корме. Так, не отставая, он сопровождал меня почти до точки погружения. Прикрыть нас было некому. Танкер остался в Сплите. Дал радио об обстановке и моих действиях. Получил приказание действовать самостоятельно по плану.
Удифферентовал подводную лодку, всплыл, донёс, что действую по плану и решил самостоятельно погружаться, маневром уклониться от поиска и оторваться от преследования. Срочно погрузился, и тут обнаружил, что вышла из строя вся слаботочная система, то есть не работает вся сигнализация. Времени ещё было достаточно. Погружаться вслепую не захотел. Экстренно всплыл. Эсминец находился по корме в 10-15 кабельтовых.
Разобрались с повреждением, устранили и стали тянуть время. Курсы располагали так, чтобы они вели в точку по заданию. Эсминец не отставал, всё время работал гидролокатор. Так прошло несколько часов. Неожиданно эсминец начал отворачивать, увеличил ход и начал уходить в сторону, куда ушла Б-21. Я воспользовался этим, срочно погрузился, увеличил скорость. И переменными курсами начал отрываться. Эсминец, обнаружив погружение ПЛ, повернул обратно, начал поиск, но было уже поздно. Подводная лодка в течение часа оторвалась и пошла по плану.
Эта первая неприятность с неисправностью меня насторожила, но оказалось, что это не последнее испытание. Проведя поиск в очередном заданном районе, я практически окончил выполнять задачи боевой службы и получил приказание следовать в базу с попутным поиском. На переходе, в районе острова Мальта, обнаружилась течь первого запора гальюна 7 отсека. Это уже было серьёзно, так как погружаться на большую глубину с такой неисправностью было нельзя. Проанализировав обстановку, решили всё же устранить неисправность. Море было 4-5 баллов, дождь, гроза. Сделали дифферент на нос, задрали корму, дали противодавление в 7 отсек 1кг/см2. Затем командир БЧ-5 с трюмным стал устранять неисправность.
Было очень тревожно и за людей, и за лодку, и вероятность обнаружения была. Идёт час, другой, работа продолжается. Оказалось, что-то попало под клапан и нарушило его герметичность. На всякий случай подготовил радио о неисправности и всплытии. В это время обнаружили работу РЛС самолёта ПЛО «Нимрод». Сигнал начал увеличиваться, вырос до опасного. Нервы не выдержали. Приказал передать РДО. Как назло, тут же получил квитанцию. Сигнал же РЛС стал уменьшаться. То есть самолёт меня не обнаружил. Из седьмого отсека доложили, что неисправность устранена. Выровняли подводную лодку. Днём дали радио на ЦКП ВМФ, что у нас всё в порядке и следуем по плану.
Это уже второй раз проявился результат некачественного ремонта в Сплите. Новому командиру БЧ-5, оказалось, нельзя было доверять так, как я доверял Янову Валентину. На выходе из Средиземного моря получил боевой приказ (фактический) о занятии района, подготовке оружия с задачей ведения боевых действий. ПЛ в это время находилась в районе острова Альдебаран. Не поверил, решил, что это ошибка. Попросил повторить РДО. Через некоторое время пришло отменительное распоряжение, и я спокойно следовал дальше. Без особых приключений форсировал Гибралтарский пролив. Далее до Великобритании следовал, периодически уклоняясь от обнаружения средствами ПЛО НАТО.
Около Англии опять появилась неисправность. Оказалась негерметична захлопка подачи воздуха к дизелям. Снова это огрехи некачественного ремонта в Сплите. Погода штормовая, активно работает авиация ПЛО ВМС Великобритании. Решили устранить неисправность. Создали бригаду добровольцев во главе с командиром группы движения и старшиной команды мотористов.
После соответствующего инструктажа на крепких капроновых концах выпустили ремонтников на кормовую надстройку. Старался располагать курсы так, чтобы как можно меньше заливало корму. Но волна была океанская, и всё равно заливало надстройку, где работали люди. Работали около трёх часов в дневное время. На счастье, не было авиации. Только после устранения неисправности, когда был убран в лодку личный состав, обнаружили работу РЛС самолета ПЛО «Нимрод». Погрузились и продолжили следовать домой.
Вскоре у одного из моряков случился острый приступ аппендицита. Дали радио о больном и погружении на операцию. Оперировали в подводном положении, так как море было штормовое. Тут выяснилось, что штатный санитар, он же вестовой кают-компании, боится крови и не может быть ассистентом хирурга. Роль ассистента великолепно выполнил старпом капитан 3 ранга Синюхин Борис Сергеевич. Операцию отлично провёл старший лейтенант Щёголев Виталий. Операция прошла успешно, без осложнений. Матроса поместили в каюту старпома, дали радио об окончании операции и всплыли. Щёголев после наблюдения за больным высказал беспокойство за его состояние и пожелание как можно быстрее отдать его под наблюдение врачей госпиталя.
Я решил всплыть и дал радио, что ввиду такой обстановки следую дальше в надводном положении, не соблюдая скрытность и скоростью больше заданной. В базу пришли раньше срока. Встретили нас командование и санитарная машина. Больного забрали в госпиталь. У него было всё в порядке, а меня пожурили за нарушение графика движения. Тут же я узнал о награждении меня орденом Боевого Красного знамени «за качественное выполнение задач боевой службы, боевой подготовки и испытание новой техники». Так в тексте. Все офицеры корабля были так же отмечены командованием. Подводная лодка с приходом в базу сдала задачу № 1 КПЛ. Все офицеры и я отчитались за поход, сдали все положенные отчёты. Мне же сообщили, что в академию я не поеду, поздно. Личный состав и часть офицеров уехали в дом отдыха. Я с одной сменой остался в Полярном. В январе 1968 года было общефлотское собрание командиров кораблей под руководством Главнокомандующего ВМФ. Пришлось выступить и мне с анализом боевой службы и своими предложениями. Кажется, мои предложения понравились Адмиралу Флота Советского Союза (так мне, по крайней мере, передали). Здесь же вручили орден.
Академия и новое назначение
В конце января на флот приехала большая делегация ЦК комсомола во главе с первым секретарём. Делегация побывала на нашей подводной лодке, посмотрела, как выглядит она после четырёхмесячного океанского плавания. Кто-то из командования рассказал секретарю о моей неудаче с поступлением в академию. Он, якобы, обещал помочь в этом вопросе. Я, конечно, не очень поверил, но был благодарен за внимание. В феврале, однако, получил сведения, что я включён в список кандидатов для поступления в академию и утверждён Командующим флотом и Главкомом ВМФ. В феврале поехал в отпуск и снова взял с собой учебники по высшей математике. Весь отпуск интенсивно готовился к экзаменам, в том числе и у своего старого репетитора.
В дальнейшем дело пошло более благополучно. Своевременно сдал дела старпому, и как положено, за два месяца убыл в академию для подготовки и сдачи экзаменов.
Конкурс был два человека на место. Готовился основательно. Все экзамены сдал на «отлично». И тут меня подвёл старпом. Что-то он начудил на подводной лодке, то ли не пустил на ПЛ какого-то начальника, то ли комиссию. Командир эскадры Егоров прислал начальнику академии телеграмму с просьбой откомандировать меня к месту службы. Начальник академии адмирал Орёл вызвал меня, ознакомил с содержанием телеграммы и сказал: – Вы сдали все экзамены на «отлично», а я подчиняюсь Главнокомандующему ВМФ, поэтому ждите его приказа.
Приказ о зачислении меня в академию появился через несколько дней, а я убыл на Север сдавать дела окончательно. Прямо скажу, повезло, что начальником академии был адмирал Орёл. Он помнил меня как командира, когда был командующим подводными силами Северного флота. Другой мог бы и отправить исправлять положение дел на подводной лодке.
Приехал, рассчитался с базой, подводной лодкой, сдал дела, но снова командир эскадры куда-то хотел направить меня на несколько дней на ПЛ. Но тут я уже с полным правом отказался: приказ есть, дела я сдал, с частью рассчитался. В качестве кого же я пойду? В общем, от меня отстали, и я со спокойной совестью уехал в Ленинград.
Два года учёбы в академии пролетели незаметно. Успешно сдав экзамены и на «отлично» защитив диплом (руководителем у меня был контр-адмирал Игнатов), я был назначен начальником штаба 42 бригады 9 эскадры ПЛ, в посёлок Лиинахамари. После отпуска в конце августа прибыл к месту новой службы.
Штаб бригады располагался на плавбазе «Н. Столбов». Принял дела у известного мне по Баку Виктора Зинченко, убывающего к новому месту службы, и стал входить в курс дела, знакомиться со штабом, командованием бригады, командирами и офицерами кораблей. Бригада располагалась на самой границе с Норвегией. Хотя она входила в состав 9 эскадры ПЛ СФ, штат был отдельной бригады. В бригаду входили 15 подводных лодок, ПБС «Галкин», ПБ «Н.Столбов», ПМ-21, береговой учебный центр, 4 торпедолова и другие вспомогательные суда. Командовал бригадой мой бывший начальник штаба 162 бригады капитан 1 ранга Кузнецов Юрий Алексеевич. Район ответственности бригады простирался до рубежа мыс Нордкап – остров Медвежий. В основном, на этом рубеже подводные лодки бригады несли боевую службу. Подводные лодки бригады успешно выполняли все задачи боевой службы, боевой и политической подготовки. Срывов плана не было. В этом была существенная заслуга штаба бригады.
Большую работу пришлось проводить по строительству казармы и штаба бригады, по строительству водовода к пирсам. Строительство казармы и помещений для штаба было закончено к августу 1971 года, и в октябре штаб перебрался с ПБ «Н.Столбов» в новое помещение. Переселились, наконец, и подводники в благоустроенное помещение. Большой моей мечтой было оборудовать защищённый командный пункт в подземном каземате немецкой батареи военного времени, но не хватило средств, и подошёл срок моего убытия к новому месту службы.
За период службы в Лиинахамари я дважды выходил старшим на борту на выполнение задач боевой службы в зоне ответственности бригады. В июне-июле 1971 года на ПЛ С-281 (командир капитан 3 ранга Олег Кувалдин) – 30 суток. В сентябре-октябре – на ПЛ С-192 (командир капитан 3 ранга Ю.А.Гаврилов) – 45 суток. Обе подводные лодки отлично выполнили поставленные задачи.
Плавание в эти районах, конечно, было проще, чем в Атлантике и Средиземном море, хотя интенсивность работы авиации ПЛО Норвегии была значительной. За эти походы имели несколько обнаружений дизельных и атомных подводных лодок. Один раз проверили слежение за нашей ПЛА по наведению штаба Северного флота.
Применяли различные виды поиска, в том числе использовали мой опыт поиска в Средиземном море. Применяли дискретный поиск на стопе методом зависания и другие. Много пришлось маневрировать, уклоняясь от рыбаков, деятельность которых в этом районе всегда очень велика. Уклонялись и от надводных кораблей ВМС Норвегии. Боевую службу всегда несли со спецоружием.
С приходом в октябре 1971 года после боевой службы на моей бывшей когда-то ПЛ С-192, я получил назначение на должность командира 211 бригады ПЛ 4 эскадры ПЛ Северного флота. Конечно, я был рад вернуться на родную для меня эскадру. Сдал дела новому начальнику штаба и на грузовике со своими нехитрыми пожитками, так как я жил один, перебрался в город Полярный.
Командую бригадой океанских подводных лодок
27 октября 1971 года я прибыл в Полярный. Представился командиру эскадры контр-адмиралу Романенко Петру Николаевичу, известному мне по совместной службе в 9 эскадре ПЛ СФ. Представился и начальнику штаба капитану 1 ранга Шадричу Олегу Петровичу, которого хорошо знал и по учёбе на ВОЛСОК ВМФ, и по совместной службе в 96 бригаде ПЛ.
Мне сразу была поставлена задача принять дела и готовить бригаду в полном составе для выхода на боевую службу в Средиземном море в июне-июле 1972 года на срок 6-8 месяцев.
Полярный, 1971 год. Командир 211 бригады 4 эскадры ПЛ Северного флота капитан 1 ранга Акатов Альберт Васильевич
Познакомился с командованием, офицерами штаба и командирами подводных лодок. Начальником штаба был капитан 1 ранга Жук Александр Захарович, опытный подводник, командовал отличной подводной лодкой Б-26, но не имел академического образования. Заместителем командира бригады по подготовке командиров служил капитан 1 ранга Стрюков Игорь Михайлович, опытный офицер-подводник, имеющий большой опыт плавания. Награждён орденом Ленина. Заместитель командира бригады по политической части – капитан 1 ранга Сидоренко. Заместитель командира бригады по электромеханической части – капитан второго ранга инженер Кораблёв. Все опытные офицеры с большим стажем плавания на боевой службе. Офицеры штаба бригады тоже были опытными специалистами.
Однако готовить целиком бригаду на боевую службу – это не то, что готовить одну-две подводные лодки! Работы хватало. Я и мои заместители не вылезали из моря. Потом это стало обычной работой перед каждой боевой службой. Половина командиров бригады были линейные, опытные, а остальных надо было готовить и отрабатывать сначала.
Полярный, 1972 год. Подводные лодки 641 проекта готовятся к боевой службе в Средиземном море
Кроме того, надо было предоставить отпуска всему офицерскому составу и мичманам. С огромным трудом бригада была подготовлена к назначенному сроку. На всех подводных лодках я выходил на контрольные выходы и убедился лично в готовности командиров и личного состава, а так же материальной части подводных лодок. Несколько дней длилась эпопея загрузки оружия и спецоружия, и я, как начальник пункта погрузки, всё время был на пирсах и руководил этим мероприятием.
Опыт несения боевой службы соединением подводных лодок
Выходили на боевую службу всем составом бригады: – девять подводных лодок нашей бригады и одна ПЛ 651 проекта 9 эскадры ПЛ СФ. Охранение осуществляли 6 кораблей седьмой оперативной эскадры Северного флота (ОПЭСК). Старшим перехода назначен командир 4 эскадры ПЛ контр-адмирал П.Н.Романенко.
Шли сложным построением: – в центре плавбаза «Тобол», по бортам в кильватер по 5 подводных лодок, а по наружной окружности корабли охранения. Вот когда пришлось вспомнить руководство по совместному плаванию (ПСП), все флажные сигналы (в том числе и международные), сигнальный семафор и так далее. Подводные лодки сначала не очень чётко выполняли сигналы. Через двое суток всё пришло в норму. Никаких неприятностей в этом вопросе не было за весь переход, а он длился почти месяц. Контр-адмирал Романенко П.Н. и я находились на «Тоболе». Силы ПЛО НАТО начали нас тревожить сразу при подходе к рубежу Нордкап-Медвежий. Авиация и отдельные корабли НАТО вели себя нагло, приближались на опасные расстояния, пролетали, едва не касаясь мачт. Приходилось разворачивать артиллерию, выстреливать сигнальные ракеты, поднимать флажные сигналы по Международному своду, чтобы как-то воздействовать на недружественные действия.
Атлантический океан, 1972 год. «Орионы» пролетали очень низко над лодками. Вот так вели себя «супостаты»
На траверзе Португалии к нам подошла Атлантическая эскадра кораблей НАТО в составе 8 кораблей различных классов и стран. Теперь мы шли уже в двойном охранении.
Петр Николаевич Романенко давал мне полную свободу действий и только иногда давал мне отдохнуть. Все мои заместители шли на подводных лодках, где командиры не имели достаточного опыта плавания.
Атлантический океан, лето 1972 года. Руковожу переходом бригады подводных лодок на боевую службу с мостика плавбазы «Тобол»
На подходе к Гибралтару перестроились в две кильватерные колонны и так прошли пролив. Эскадра НАТО шла с нами, но в проливе не мешала. Дальше надо было думать, как погрузить подводные лодки, чтобы они могли выполнять свои задачи. Составили совместный план со штабом 5 эскадры ВМФ и 69 бригадой ПЛ СФ, где командиром был капитан 1 ранга Паргамон Иван Николаевич. План назывался «слоёный пирог».
С приходом на нулевой меридиан в Средиземном море застопорили движение, удифферентовали все подводные лодки под прикрытием надводных кораблей, не давая «врагу» приближаться. Потом на катере я обошёл все подводные лодки и надводные корабли. Проинструктировал каждого командира и старшего на борту о действиях по этому плану. Все это заняло несколько часов времени. В ноль часов все подводные лодки внезапно погрузились в обеспечении надводных кораблей, которые поднимали предупредительные сигналы по Международному своду и прикрывали ПЛ своими бортами.
Такая баталия продолжалась около двух часов. За это время мои подводные лодки отошли от района, а столько же ПЛ 69 бригады И.Н.Паргамона всплыли. Так как лодки были без бортовых номеров, сразу понять, что это другие лодки, было невозможно. Корабли НАТО успокоились. А мы собрали все всплывшие подводные лодки и пошли на якорную стоянку к побережью Алжира.
Атлантическая эскадра НАТО сначала последовала за нами. Потом часов через 5 они поняли, очевидно, свою ошибку, и бросились перекрывать Тунисский пролив и узкую часть Средиземного моря в районе остров Сардиния – остров Ла-Галит.
Понимая, что в этой узкости подводным лодкам трудно будет преодолеть созданный рубеж ПЛО, я обратился к командиру 5 эскадры с просьбой доложить обстановку Главкому ВМФ и задержать подводные лодки на несколько дней до прохода узкой части моря в специальных районах. Такая телеграмма была отправлена. Но, очевидно, у Главнокомандующего были свои мысли в этом вопросе. Он приказал действовать по плану. В этой операции я познакомился с командиром 5 эскадры ВМФ вице-адмиралом Волобуевым Евгением Ивановичем, начальником штаба эскадры контр-адмиралом Капитанцем Иваном Матвеевичем и другими адмиралами и офицерами эскадры.
Придя в точку якорной стоянки, мы с И.Н.Паргамоном произвели смену. Он познакомил меня с обстановкой и рассказал об особенностях работы в штабе эскадры. После смены Паргамон отправился на свою плавбазу. Штаб 5 эскадры перешёл к нам на ПБС «Тобол», и началась боевая служба на Средиземном море.
В это же время получили сведения о неприятных событиях. Шестой флот США и силы НАТО создали противолодочный рубеж большой протяжённости. На нём находилось 24 надводных корабля, 2-3 подводные лодки и до 16 самолётовылетов непрерывно авиации ПЛО. Дело было плохо.
Подводные лодки были скованы в своём маневре шириной маршрутов, не имея права выходить из них. И вот, сначала была вынуждена всплыть Б-94, полностью разрядив свою батарею, уклоняясь от противолодочных сил. Подводная лодка не смога скрытно сделать зарядку аккумуляторной батареи. Старшим на борту был мой начальник штаба Жук А.З. Через некоторое время была вынуждена всплыть по тем же причинам и ракетная дизельная ПЛ 651 проекта. Старший на борту –контр-адмирал Карачев Иван Иванович. Он потом рассказывал: – Куда бы мы ни отворачивали, везде прослушивалась работа ГЛС, а когда всплывали, сразу появлялся самолёт ПЛО. Разрядились полностью и всплыли.
Подводная лодка 651 проекта, вооружённая четырьмя крылатыми ракетами
Только одна ПЛ из этой группы – Б-31, под командованием опытного командира капитана 2 ранга Смирнова вышла из полосы движения и, прикрываясь подводным хребтом под Сардинией, прорвалась в свой район. Очевидно, надо давать командирам свободу маневра. Это мы учли на будущее.
Видя такую обстановку, штаб ВМФ дал команду задержать последующие эшелоны лодок в специальных районах. Противолодочный рубеж продержался ещё трое суток. На большее сил, очевидно, не хватило. Корабли и ПЛ НАТО ушли. Самолёты ПЛО перешли на повседневное патрулирование. После этого остальные ПЛ бригады получили разрешение следовать в свои районы. Все они благополучно прошли Тунисский пролив и своевременно начали поиск в своих зонах.
Я с частью штаба остался на плавбазе «Тобол» в штабе 5 эскадры, где руководил штабным постом управления подводными лодками (ШП ПЛ). Работа в штабе эскадры под руководством вице-адмирала Е.И.Волобуева и контр-адмирала И.М.Капитанца была хорошей школой для меня, молодого командира соединения.
От нас требовали предложений по управлению подводными лодками, по скрытному выводу их из пунктов захода (иностранных портов), скрытного развёртывания из точек якорных стоянок. Отвечали мы и за снабжение ПЛ всеми видами довольствия и ремонт в точках якорных стоянок и в портах захода. Для таких предложений мы обязаны были знать всю обстановку на кораблях, их нагрузку, состояние материальной части, их планы, вопросы дисциплины личного состава, его моральное состояние и здоровье. Все это личный состав поста усиленно добывал сразу после всплытия ПЛ с приходом в точку якорной стоянки или перед заходом в порт.
После первых неудач при форсировании Сардинской узкости и Тунисского пролива, мы научились отрывать ПЛ от преследования ПЛС НАТО, выводить под транспортами или использовали для развёртывания нестандартные маршруты, которыми раньше не пользовались. Придумывали другие хитрые приёмы. Преследований и всплытия под воздействием ПЛС НАТО больше не было.
Запомнились утренние доклады в штабе 5 эскадры, как заслушивал командир эскадры своих подчинённых. Начиналось с доклада начальника гидрометеорологической службы, потом оперативного дежурного, флагманского артиллериста и остальных флагманских специалистов. Первых трёх всегда заслушивали дотошно, вникая в обстановку. Вице-адмирал Волобуев Е.И. был опытным моряком и знал, что от погоды в море зависит очень многое, так как всё базирование эскадры было в море, как и судоремонт и снабжение. Он помнил все ошибки начальника ГМС и последующие неудачи действия сил в море по этой причине. Он хорошо знал нашего противника и требовал от начальника разведки тщательного анализа обстановки и сил вероятного противника. Он прекрасно знал артиллерийское и ракетное вооружение своих кораблей и противника, поэтому не допускал ошибок и упущений в докладах специалистов. Это была хорошая школа, и я воспользовался полученными знаниями в последующем, когда самостоятельно руководил кораблями в точках якорных стоянок и иностранных портах. За период нахождения в штабе 5 эскадры удалось побывать в портах Латакия, Тартус (Сирия), Александрия (Египет).
С приходом в Александрию, произошёл пожар между бортами ПМ-9 и ПБС «Тобол». Пожар был вызван куском раскалённой окалины из трубы «Тобола» на «замазученую» поверхность рейда Александрии. В этом эпизоде ПБС «Тобол» проявила полную неготовность к борьбе с пожарами и другими чрезвычайными происшествиями такого рода. Надо было срочно устранять этот недостаток.
В штабе эскадры я оставался до ноября 1972 года. За всё время не было ни одного недостатка при руководстве штабным постом и управлением подводными лодками. Должен заметить, что начиная с 1962 года вся тяжесть несения службы на Средиземном море легла на плечи подводников СФ, и, особенно, 4 эскадры ПЛ. Сначала одна, две, а затем группы по 3-4 ПЛ, а начиная с 1967 года и особенно с 1970, несение боевой службы целыми бригадами ПЛ стало будничным делом 4 эскадры. Так, сменяя друг друга, мы несли боевую службу до 1992 года по шесть-восемь месяцев.
Средиземное море, плавбаза «Тобол», 1972 год. Группа офицеров 5 эскадры ВМФ и офицеры походных штабов 4 эскадры подводных лодок, 211 и 69 бригад ПЛ СФ. Первый ряд слева направо: к1р Паргамон И.Н., к1р Акатов А.В., в-а Волобуев Е.И., к-а Акимов В.И.,к-а Романенко П.Н., к-а Капитанец И.М., к-а Кудряшов
В ноябре мне было приказано с плавмастерской ПМ-24 и ПЛ Б-26 прибыть в порт Тартус (Сирийская арабская республика) с задачей проведения межпоходового ремонта и отдыха личного состава. Это был первый опыт в порту Тартус. Надо было завязать добрые отношения с властями города и военно-морской базы. С прибытием в порт познакомились с нашими представителями в САР, старшим советником командующего флотом САР, контр-адмиралом Быковым, Героем Советского Союза, знаменитым катерником ВОВ.
Я нанёс визит командиру ВМБ, бригадному генералу. С ним обговорил все вопросы нашей стоянки, обеспечения, связи и другие вопросы. К нам относились очень доброжелательно. Обеспечили всем. Водопровод мы провели сами, силами ПМ.
Через несколько дней я устроил обед для командования и офицеров базы. Прибыли 12 человек во главе с генералом. Обед прошёл очень хорошо. Отношения стали ещё более доброжелательными. ПМ-24 (ЧФ) имела очень хороших специалистов. Мы помогли сирийским морякам в ремонте на их кораблях, и даже отремонтировали береговую РЛС. Нам были очень благодарны. Местные власти отвели нам участок пляжа для отдыха, определили время его использования, поставили автобус, который ремонтировали мы сами, дали возможность увольнять личный состав в город. Была организована экскурсия в горные районы Сирии. Посетили ряд небольших городов, и я даже побывал в семье моего офицера связи вместе со своим заместителем по политической части. Впечатлений было много, весь личный состав хорошо отдохнул.
Сирийская арабская республика, порт Тартус, осень 1972 года. Прогулка офицеров штаба в горные районы
Мои офицеры штаба и подводной лодки приняли участие в подготовке масштабного для Сирии учения по высадке десанта. Десант высаживался на сирийское побережье и порт усиленным батальоном морской пехоты КЧФ, с кораблей бригады десантных кораблей КЧФ. Противодесантная оборона была организована силами войск Сирии. Первый раз в жизни сирийцы стреляли в этом учении по морской цели (по щиту). Учение прошло очень организованно, без происшествий. Сирийское командование было очень довольно.
По окончании учения был устроен большой приём от Командующего сирийским флотом, на котором присутствовало командование 5 эскадры ВМФ, пригласили меня и часть офицеров моего штаба. За период нахождения в порту два раза мы были свидетелями нападения израильской авиации на порт. Было много стрельбы зениток, взрывов ракет по объектам порта и ПВО. Мы, к счастью, не пострадали, хотя было беспокойно и неприятно.
Прошёл месяц, подводная лодка была хорошо отремонтирована, личный состав отдохнул. Все почти побывали на экскурсиях в Тартус, некоторые – в Латакию, в горные районы, и ежедневно отдыхали на пляже. Очень тепло распрощались и вышли из порта. С выходом из Тартуса мы дали возможность кораблям ВМС Сирии и вертолёту потренироваться по поиску и обнаружению ПЛ в специально отведённом полигоне в территориальных водах Сирии. После, получив благодарность от командования ВМС Сирии, пошли по своему плану. С выходом из территориальных вод обеспечили скрытное погружение ПЛ и её отход.
Средиземное море, 1972 год. Возвращаемся из Тартуса на плавмастерской ПМ-24
С приходом в точку встречи с 5 эскадрой доложил командиру эскадры о выполнении задания. Через день бригада получила разрешение на возвращение в базу. Подводные лодки возвращались самостоятельно. Все наши действия были оценены, несмотря на первоначальные неудачи, положительно. Подводные лодки бригады имели по 4-5 обнаружений ПЛА.
Штаб бригады перешёл с ПМ-24 и штабного корабля 5 эскадры на СКР «Бодрый» проекта 1135 Балтийского флота. Командовал кораблём капитан 2 ранга Попеко Эдуард – мой хороший знакомый ещё по Лиепае. Я познакомился также с командиром бригады надводных кораблей ДКБФ капитаном первого ранга Никитиным. На «Бодром» мы шли до пролива Ла-Манш, где СКР должен был изменить курс на Балтику. Нам предстояло перебраться на ПБС «Тобол», которая следовала на Северный флот из Конакри (республика Конго).
Своевременно встретились с плавбазой. Океан был неспокоен, штормило. Швартоваться кораблям было невозможно. С ПБС спустили катер. Он подошёл, кое-как пришвартовался. Надо было перебираться. Перейти на катер должны были 16 человек с вещами, сейфом с секретными документами и тубусом с картами.
Волной катер то подбрасывало выше борта, то он падал почти до киля СКР. В общем, было жутковато. Кое-как перебрались со всеми секретами. Отошли от СКР, а на «Тобол» нас уже поднимали краном вместе с катером. Этот способ на ПБС был хорошо отработан ещё при мне. Я больше никогда так не боялся за людей и документы, как в этот раз. Хорошо, что всё прошло благополучно.
Встретил нас контр-адмирал Карачев Иван Иванович, командир дивизии ПЛ 651 проекта СФ. Вот тогда он и рассказал мне о своих переживаниях при уклонении от ПЛС НАТО в Тунисском проливе.
С приходом в базу отчитались за боевую службу. Я несколько раз докладывал по опыту преодоления рубежа ПЛО остров Сардиния – остров Ла-Галит – Туниский пролив. Думаю, опыт был поучительный и интересный. Все последующие бригады действовали исходя из этого опыта. Меня сменила бригада капитана 1 ранга Е.Г.Малькова.
Начался 1973 год. Бригаде капитана 1 ранга И.Н.Паргамона была поставлена задача готовиться к выполнению боевой службы в Средиземном море к сентябрю текущего года.
Готовили 8 кораблей и плавбазу. Пришлось подключиться к этой работе и мне со штабом. Все мы только что вернулись из отпусков, подводные лодки ремонтировались и отрабатывали свои задачи согласно плана боевой подготовки. Всё время приходилось быть в море, на кораблях то своей бригады, то – Паргамона.
Случилось, что даже не побывал на выпускном вечере своей дочери Марины, так как, придя с моря в 19 часов, в 21 уже ушёл на другой ПЛ. Ночью пришлось уже в полигоне перейти на третий корабль. Так продолжалось до сентября 1973 года. В это время бригада И.Н.Паргамона ушла на боевую службу.
12 месяцев боевой службы
Я и штаб бригады начали вплотную заниматься своими кораблями, так как следующая очередь идти на годовую службу была наша. Подготовка была ещё более сложной, чем в 1972 году. Готовили восемь ПЛ и плавбазу «Галкин». Помощи от офицеров других соединений было мало. Вся тяжесть легла на наши плечи.
Некоторые подводные лодки требовали серьёзного ремонта, поэтому бригады переформировались. Пришли в бригаду несколько подводных лодок из других соединений, так как судоремонт не смог обеспечить полугодовой цикл использования ПЛ. Продолжительность боевой службы была увеличена до двенадцати месяцев!
Введение годичного срока боевой службы произошло по причине большой изношенности материальной части подводных лодок и невозможности выполнить их ремонт в сроки обеспечения полугодового цикла. Ремонт стали производить силами плавмастерских в местах якорных стоянок и на заводах в иностранных портах.
Полярный, зима 1974 года. Подводные лодки моей бригады готовятся на боевую службу в условиях сильнейших морозов
Большие трудности имели место и при подготовке ПБС «Галкин». И всё же к назначенному сроку все подводные лодки и плавбаза были готовы к выполнению задачи. Офицеры, мичманы и другой личный состав кое-как отгуляли отпуска. В этот раз я шёл самостоятельно на плавбазе моей бригады. Со мной шли шесть ПЛ, а две вышли раньше и шли автономно.
В начале перехода при очередной дифферентовке ПЛ выявилась негерметичность в районе погрузочного люка носовой группы аккумуляторной батареи. Устранить замечание в море не удалось. Поэтому решил, с ведома командования, отправить ПЛ (командир капитан 2 ранга Ярёменко) форсированным ходом в базу. Там быстро устранили неисправность. ПЛ в дальнейшем своевременно заняла свой район и успешно выполнила свою задачу. Мне это стоило больших неприятностей. Переход был очень интересный. Моей задачей было вызвать усиление интенсивности действий сил ПЛО вероятного противника против подводных лодок бригады. Было нарезано несколько районов, где мы погружали подводные лодки, имитировали работу с ними, проводку под кораблями, поиск ПЛ. Потом в других районах ПЛ всплывали и присоединялись к ордеру. В следующих районах уже другие ПЛ погружались, выполняя различные задачи.
Все эти действия вызвали активизацию работы авиации ПЛО США и Великобритании. В сутки было по 15-20 самолётовылетов на высотах от 50 до 800 метров, по 2-4 самолёта одновременно.
Атлантический океан, осень 1974 года. Самолёты ПЛО США пролетали над мачтами плавбазы
Начиная от рубежа ПЛО Гренландия – Фарерские острова – Норвегия наш отряд всё время сопровождался авиацией НАТО. Я начал подозревать, что наша работа по УКВ ЗАС, которая имелась на ПЛ, не только прослушивается, но и расшифровывается. Решил проверить, так ли это. С флагманским связистом и командиром БЧ-4 плавбазы мы начали небольшую радио-игру, имитируя радиообмен между ПЛ и плавбазой. Для этого использовали две радиостанции УКВ ЗАС плавбазы и разные, разнесённые по кораблю, антенны. Всё это происходило в период отсутствия авиации ПЛО в районе.
Через полчаса после «радиообмена» появился самолёт ПЛО ВМС Великобритании, затем второй самолёт, которые начали активный поиск ПЛ, снижаясь до высоты 50-100 метров. Так мы поняли, что станции УКВ ЗАС ПЛ не обеспечивают скрытность переговоров. Больше переговоров с ПЛ по УКВ ЗАС мы не проводили.
На переходе обнаружили работу в радиосети АВУ «Америка» и работу РЛС AN/SPS-37 АВУ «Форрестол». Об этом с определённой периодичностью докладывали на ЦКП ВМФ и КП Северного флота. В Средиземное море мы вошли в составе отряда с частью ПЛ. Пришли в точку якорной стоянки в заливе Салум. Дальше подводные лодки развёртывались самостоятельно, скрытно погружаясь, как правило, на границе территориальных вод, в ночное время. Обнаружений и преследования ПЛ не было.
На этот раз в штабе 5 эскадры находился один из моих заместителей и с ним оперативная группа. Остальной штаб вместе со мной находился на плавбазе, где велось оперативное дежурство. Точки якорных стоянок менялись, но я всегда назначался старшим. Поэтому пришлось заниматься организацией ПДО и ПЛО в точках стоянок, снабжением кораблей, обеспечением ремонта и другими вопросами. В точках стоянок со мной всегда находились плавмастерская, 2-3 корабля охранения и 1-2 подводные лодки. Очень помог выполнить задачу старшего морского начальника опыт, полученный в период нахождения на штабном корабле 5 эскадры ВМФ на предыдущей боевой службе.
На одной из якорных стоянок впервые познакомился с капитаном 3 ранга Игорем Касатоновым, который командовал тогда БПК проекта 1134 «Очаков». Впоследствии он стал адмиралом и первым заместителем ГК ВМФ.
Большой и трудной была подготовка ПЛ к межпоходовому ремонту в иностранных портах. Вся эта работа выполнялась в точках якорных стоянок в заливе Ас-Салум или в заливе Хаммамет. Особенно трудно было выгружать кормовой боезапас (как и грузить) на ПЛ 651 проекта. В этот же период мне поставили задачу обеспечить выгрузку и хранение спецбоезапаса на ПБ «Галкин». Мы с флагманским минёром, группой специалистов по спецоружию, и командиром БЧ-3 ПБ «Галкин» нашли место, где можно хранить этот боезапас, специально оборудовали его всем необходимым, обеспечив нужный температурный режим, охрану и так далее. Это была трудная работа, и она была выполнена. Все ПЛ перед заходом в порты иностранных государств на межпоходовый ремонт теперь выгружали спецбоезапас на ПБС. Этот опыт был использован и на других плавбазах, выполнивших оборудование специальных помещений с помощью заводов.
В декабре штаб 5 эскадры временно перешёл на ПБС «Галкин», а меня отправили со штабом в Александрию. Надо сказать, что в Александрии командир 51 оперативной бригады, коим я являлся, был старшим морским начальником стоявших там кораблей и судов.
В Александрии в это время заканчивала текущий ремонт на судостроительном заводе, построенном Советским Союзом в подарок дружественному народу Египта, ПЛ под командованием капитана 2 ранга Эрика Голованова. Ремонт лодки на этом заводе был первым опытом в Александрии, поэтому офицеры штаба бригады вместе с техническими советниками (нашими офицерами) на заводе тщательно контролировали всё.
ПЛ была отремонтирована, прошла докование. Штаб бригады обеспечил все ходовые испытания и принятие ПЛ после ремонта. По этому случаю руководством фирмы был устроен обед. На обеде присутствовали офицеры штабов эскадры и бригады, руководители фирмы, офицеры подводной лодки.
В этот же период, в конце декабря, ожидался официальный визит Л.И. Брежнева в Египет. Египетское руководство во время официального визита командира 5 эскадры ВМФ в Александрию, сделало нам отличный подарок – экскурсию на автобусе в город Каир, столицу Египта. Около 50 офицеров штаба эскадры и штаба бригады участвовали в этом мероприятии. Поездка проходила вдоль берегов Нила через города и посёлки, и даже через родину тогдашнего президента Египта – Садата.
Каир, декабрь 1974 года. Вход в Советское посольство
В Каире мы осмотрели город, мечеть Али, мёртвый город, место пребывания палестинских беженцев, национальный музей и Гизу – город пирамид. Впечатлений было масса. Посмотрели пирамиды, много фотографировались.
Египет, Гиза, декабрь 1974 года. Участники экскурсии после осмотра Египетских пирамид
Кое-кто даже пытался забраться наверх по блокам пирамиды Хеопса, но безуспешно. Увидели пирамиду Сфинкса и другие. Некоторые покатались на верблюдах.
Египетские пирамиды остались в памяти навсегда
Обратно возвращались через пустыню Сахара. Это была благоустроенная её часть с облагороженными оазисами и таксофонами через каждые несколько километров. 1975 год я встретил также в Александрии. Наблюдал, как Новый Год встречают в Египте. Было три встречи Нового Года: сначала – по московскому времени, потом – по Египетскому, затем – по среднеевропейскому. В это время в порту было много кораблей. Все корабли салютовали ракетами, звучали сирены, гудки судов. А я всё время опасался, что может загореться мазут в гавани. Опыт уже был. Но всё прошло благополучно. Нам на плавбазу к этому празднику привезли сосенку из Союза, которую мы установили на верхней палубе плавказармы и украсили, чем смогли. До этого наблюдали, как проходит Рамадан, как режут баранов, мажут кровью лица, жгут костры и танцуют возле них.
В этот же период с ПЛ ушёл на повышение командир Эрик Голованов (назначен начальником разведки эскадры). Новому командиру требовалось обеспечение старшего начальника. Штаб бригады обеспечил все испытания, проверки, отработку задач и подготовку ПЛ, вышедшей из ремонта, к боевой службе. В это же время мы решали вопросы межпоходового ремонта и отдыха личного состава подводных лодок и штаба бригады. Был составлен график отдыха и ремонта, который с небольшими изменениями доложен Главнокомандующему ВМФ и утверждён им.
Так поочередно, по два экипажа, с передачей ПЛ для ремонта резервным экипажам, прибывшим из Полярного, весь личный состав отдохнул на базе отдыха на мысе Фиолент, а офицеры с семьями – в Ялте. В конце февраля повезло и мне. С двумя экипажами и частью штаба я отправился на отдых. Добирались до Севастополя либо на возвращающихся с боевой службы плавмастерских, либо на теплоходе «Михаил Калинин», плавучем госпитале ЧФ.
Пролив Босфор, февраль 1975 года. На теплоходе «Михаил Калинин» идём на отдых в Крым. Проходим мимо Стамбула
Месячный отдых, встреча с семьями очень нужны. Однако потом офицеры и мичманы с трудом входят в рабочее русло. Возвратившись из Севастополя, снова принялись за работу, оставалось ещё 5 месяцев до окончания боевой службы.
Главной задачей в это время было правильно принять корабль после ремонта. Проверить качество самого ремонта. Убедиться, что экипаж не потерял навыки. Проводились контрольные проверки по задаче № 1 КПЛ и контрольный выход в море. Только после всех этих мероприятий докладывали о готовности к выполнению задач боевой службы. На все эти вопросы уходило 10-15 суток. Кроме этого, решали задачи оперативного дежурства, были текущие дела, решались кадровые вопросы.
Были отдельные офицеры, мичманы, матросы и старшины срочной службы, которые не выдерживали тягот такой службы. Поэтому их отправляли на Север, и требовалась замена. Чуть не сорвала выполнение задач боевой службы подводная лодка 651 проекта 9 эскадры ПЛ СФ. После межпоходового ремонта на ней вдруг почти половина экипажа заболела дизентерией.
Мой флагманский врач, майор медицинской службы Ларионов Виталий Тихонович, проявил исключительный профессионализм, трудолюбие, старание, чтобы исключить такие заболевания на других экипажах в Александрии, и вылечить заболевших. Заменять пришлось почти пятую часть экипажа. Подводная лодка с десятидневным опозданием всё же вышла на выполнение своих задач.
В конце моего пребывания в Александрии старшим морским начальником был назначен командир бригады вспомогательных судов ЧФ капитан 1 ранга Николай Мясоедов. Я с удовольствием сдал ему дела. Однако ответственность за подводные лодки осталась за мной. С Колей Мясоедовым мы подружились и поддерживали хорошие отношения. Впоследствии мы оба стали адмиралами и помощниками командующих флотами. Он – Черноморского, а я – Северного.
За период после того, как я покинул Александрию, находился вместе с плавмастерской или плавбазой «Галкин» в одной из точек якорных стоянок. В это время мне посчастливилось познакомиться с нашими акванавтами. Они выполняли свои задачи в наших районах, а жили у меня на ПБС «Галкин». Очень интересные люди, большинство – Герои Советского Союза.
Подводные лодки, кроме своих непосредственных задач, участвовали в маневрах «Океан-75». Все четыре ПЛ получили за участие хорошие и отличные оценки. Бригада получила отличную оценку от командира 5 эскадры контр-адмирала Акимова за выполнение задач боевой службы на Средиземном море.
Боевая служба была завершена успешно и результативно. За время боевой службы происшествий, аварий, срывов выполнения боевых задач не было. За период боевой службы ПЛ имели до 50 обнаружений ПЛА. В конце июня я на плавбазе «Галкин» с частью подводных лодок отправился на Северный флот. Переход был труден, в штормовых условиях, но опыт уже был. Мы своевременно прибыли в Полярный в составе плавбазы и пяти ПЛ.
В отличие от 1972 года, встреча была торжественной и праздничной. Впервые нашим семьям была разрешена встреча своих мужей и отцов. Для встречи прибыли командующий флотом Адмирал Флота Егоров Г.М., член военного совета флота, вице-адмирал Сорокин, командир и штаб эскадры в полном составе. Всем офицерам штаба и командирам подводных лодок тут же на пирсе были вручены ордена и медали, а бригаде – переходящее Красное Знамя Военного совета флота.
Полярный, июль 1975 года. Встреча и награждение подводников, возвратившихся с боевой службы в Средиземном море
Торжественный обед с вручением жареного поросёнка был заключительным аккордом этой встречи. На обеде от флота присутствовал 1-й заместитель Командующего флотом вице-адмирал Кругляков В.С. Осенью 1975 года корабельный боевой расчёт (КБР) ПЛ Б-205 занял второе место по торпедной подготовке. Торпедных стрельб в этот период почему-то не было. Весь 1976 год был посвящён ремонту ПЛ после похода. Одновременно поочередно личный состав использовал послепоходовый отпуск. Часть ПЛ убыли на заводы в ремонт.
К концу 1976 года бригаду снова переформировали. В состав бригады пришли другие корабли. Всё это потребовало активной работы штаба по изучению кораблей, отработке экипажей и молодых командиров подводных лодок.
Учение АСС – спасение экипажа затонувшей подводной лодки
В 1976 году произошло несколько значительных событий, которые остались в моей памяти. Командование флота направило одну из ПЛ бригады (командир капитан 2 ранга Александр Ярёменко) на ответственное учение, которое проводила аварийно-спасательная служба (АСС) флота. Старшим на борту был назначен я, командир бригады. Цель учения – проверить штатные возможности по выходу из затонувшей подводной лодки. С этой целью ПЛ легла на грунт на глубине 130 метров в губе Ура. Состояние моря и видимости были отличными. Такими же были условия для работы.
Над местом покладки встал спасатель АСС «Алтай». С него спустились на корму ПЛ водолазы-глубоководники. Они приняли и состыковали с комингс-площадкой аварийного люка 7 отсека спасательный колокол. Было неприятно слышать шаги тяжёлых свинцовых калош над головой. Их грохот разносился по всем отсекам.
Что-то у спасателей не получалось. Подводная лодка к этому времени была слишком изношена, требовала ремонта. Аккумуляторная батарея требовала замены, «газовала», травил тройной клапан ВВД, отсеки надувались, то и дело приходилось пускать электрокомпрессор, чтобы снять давление в отсеках.
Прошли первые сутки, вторые... Водолазы работали с перерывами на декомпрессию через 20 минут работы на глубине. Только на третьи сутки колокол был пристыкован, и дана команда на осушение комингс-площадки. Но помпа не смогла её осушить. Следовательно, стыковка была негерметична. Колокол убрали. Дали нам «добро» на всплытие.
Продули среднюю группу цистерн главного балласта. Лодка ни с места! За трое суток лодку могло сильно присосать к грунту. Получалось, что ни от грунта не оторваться, ни в колокол не перейти. Давление в средней группе баллонов ВВД оставалось всего 40 кг/см2, так как клапан за трое суток стравил много воздуха. Батарея разряжена. Время будто бы замедлилось, каждое мгновение растянулось. Хотя я уже имел опыт всплытия с грунта, с глубины 100 метров, здесь было что-то другое. Немного было тревожно. Вдруг лодка вздрогнула и стремительно понеслась вверх. «Алтайцы» рассказывали позже, как у них на глазах вырвался из воды огромный пузырь воздуха, а затем выскочила до киля «туша» подводной лодки с креном под 40 градусов и дифферентом на корму, потом плюхнулась обратно и закачалась, как брошенный в воду мяч.
Проверка комингс-площадки ничего не дала, она была тщательно отшлифована. Затем обнаружили свищ в спускной трубе осушения комингс-площадки в междубортном пространстве. Заглушили, стали проверять герметичность арматуры. Труба выдержала. Спасатели стали искать другую причину, но не нашли. С приходом в базу трубы заварили, поставили на место.
Через три дня нас снова направили в Ура-губу на продолжение учений. Снова легли на грунт, опять тяжёлые шаги водолазов и томительное ожидание. Но и на этот раз пристыковать спасательный колокол водолазам не удалось: – не был отцентрован ходовой конец колокола. Так «ничем» и закончилось это учение по спасению жизни личного состава «затонувшей» ПЛ. А ведь в то время этому вопросу уделялось достаточно внимания, и тренировки проходили регулярно.
С нами эти учения проходили в идеальных условиях погоды, в закрытой бухте, со всей полнотой информации и штатными средствами. Вспомнилось это в те дни, когда спасали затонувшую АПЛ «Курск». Там была, правда, другая ситуация и другие спасатели.
Торпедная стрельба на приз Главкома ВМФ
В сентябре 1976 года одна из ПЛ бригады (командир капитан 3 ранга Богомолов, старший на борту капитан 1 ранга Акатов) участвовала в состязании по огневой подготовке на приз Главнокомандующего ВМФ. Подводная лодка своевременно обнаружила отряд боевых кораблей и уверенно атаковала главную цель. С корабля-цели наблюдали наведение торпеды на кильватерную струю корабля. Подводная лодка за атаку получила отличную оценку. Впоследствии по анализу отчётных документов, записей хода торпеды, визуальных наблюдений, магнитофонных записей атаки, комиссия присудила ПЛ Б-205 первое место среди дизельных ПЛ Военно-Морского Флота.
ПЛ была награждена переходящим призом Главнокомандующего ВМФ. Были отмечены и поощрены ценными подарками Командующего флотом и Главкома ВМФ все активные участники торпедной атаки. В этот же период была подготовлена и отправлена в ремонт в город Тиват (Югославия) плавбаза «Галкин».
Очередной поход на боевую службу
В 1977 году бригаде снова поставили задачу подготовиться к несению боевой службы составом бригады к августу месяцу. Поэтому понятно, что конец 1976 и начало 1977 года был периодом переформирования, кадровых перемещений, предпоходовых ремонтов, интенсивной боевой подготовки. Снова всё время в море. Контрольные выходы сменялись загрузкой топлива, воды, продовольствия и прочих запасов, а также корректировкой документов.
Несколько суток ушло у меня на погрузку спецоружия, поскольку командир соединения являлся ещё и начальником пункта погрузки. Эта ответственная и напряжённая работа сопровождала нас перед каждым выходом соединений на БС. Всё это настолько изматывало командование, штаб, офицерский и личный состав, что все с нетерпением ждали выхода в море.
14 августа на встречу с личным составом бригады, уходящей в море, прибыл Командующий флотом Адмирал Флота Г.М.Егоров и член Военного совета флота. Командующий тепло побеседовал с подводниками, пожелал успехов и дал указание, как мне потом сказали, командиру эскадры написать на меня представление к присвоению звания контр-адмирал. Это было уже третье представление, и я не особенно надеялся на положительный исход.
В этот раз каждая подводная лодка выходила самостоятельно, имея индивидуальное задание. Некоторые ПЛ действовали самостоятельно в районе Карибского моря, другие – у побережья Анголы и Конго. Остальные – в знакомом Средиземном море.
Я шёл старшим на борту бывшей моей ПЛ Б-25, с задачей обеспечения серьёзных испытаний по организации связи с подводными лодками в подводном положении на сверхдлинных волнах. Вторая задача – подготовить и допустить к самостоятельному выполнению задач БС молодого командира капитана 3 ранга Баскакова. На ПЛ прибыла группа специалистов для обеспечения испытаний. Вышли из базы все подводные лодки по графику, начиная с 15 августа.
Атлантический океан, август 1977 года. ПЛ Б-25 проводит испытания системы дальней связи. Сегодня погода благоприятствует работе
Мои заместители и офицеры штаба были распределены по подводным лодкам. Больше месяца плавали в Атлантике, параллельно на переходе проводя испытания новой антенны и приёмной аппаратуры. Определяли эффективность приёма в подводном положении на СДВ.
Так как не было специальных устройств, антенну длиной более километра приходилось выбрасывать за борт в надводном положении. Это затрудняло последующее погружение из опасений намотать антенну на винт и тем самым сорвать испытания. Испытания были закончены с приходом в Средиземное море. Погружались до глубины возможности приёма. Были получены фактические результаты связи на СДВ под водой.
За полтора месяца плавания я проверил командира и личный состав. С приходом в точку якорной стоянки дал донесение о допуске командира капитана 3 ранга Баскакова к самостоятельному решению поставленных задач. В командире я не ошибся. ПЛ капитана 2 ранга Золотникова успешно действовала по отдельному плану в районе острова Куба. Три ПЛ участвовали в действиях по учению в районе Канарских островов, позднее две из них действовали в районе Анголы.
Средиземное море, 1977 год. Наши подводники уже спокойно относятся к появлению американских «Орионов»
В период этой боевой службы отдельным подводным лодкам были спланированы задачи боевой подготовки. Три подводные лодки под моим руководством выполнили торпедные стрельбы практическими торпедами по одиночному кораблю и ОБК (плавбаза и два корабля охранения). Две ПЛ выполнили боевое упражнение по атаке ПЛ в подводном положении. Практические торпеды готовил торпедный расчёт плавбазы «Галкин», которая к тому времени пришла из ремонта.
Впервые по нашему плану и под моим руководством три ПЛ выполнили задачу «поиск и атака ОБК в завесах» при наведении ПЛ в тактической радиосети с ПБС «Галкин» и КП 5 эскадры ВМФ. Большие работы были связаны с подготовкой перехода на Северный флот ПБС «Видяев» после ремонта в порту города Тиват.
Звание контр-адмирала получил на боевой службе
Не помню, в какой точке якорной стоянки я находился на ПМ-26 (командир капитан-лейтенант Бакурадзе), но вечером меня пригласил к аппарату БПЧ (буквопечатания) мой бывший подчинённый мичман Воробьёв, служивший в Главном Управлении кадров МО СССР. Раньше всех начальников он сообщил мне, что подписано Постановление Совета Министров СССР о присвоении мне звания контр-адмирал.
Присвоение воинского звания, тем более адмиральского, всегда большое событие в жизни офицера, а присвоение звания в море – это событие вдвойне. Чувствуешь себя моряком и понимаешь, за что тебя повысили в звании. Через день мой однокашник из управления кадров ВМФ Володя Гарин подтвердил это сообщение. К 7 ноября я уже был в соответствующей форме. Не было только фуражки. Её мне прислали уже после Туниса. Должен сказать, что в звании контр-адмирала мне уже легче было общаться, особенно в иностранных портах, когда руководил отрядами кораблей во время деловых заходов.
Дважды с отрядами кораблей в составе ПЛ, СКР, ПМ или ПРТБ заходил в порт Аннаба (республика Алжир) для отдыха личного состава и ремонта кораблей. Познакомился с арабским руководством этого города, с генеральным Консулом СССР в Аннабе. Дал обед, на котором присутствовало 11 офицеров ВМС Алжира во главе с начальником ВМБ. Завязал хорошие отношения с ними и Генеральным консулом, что помогло особенно при повторном заходе. Второй раз заход был с серьёзным ремонтом ПЛ капитана 3 ранга Щербакова.
Пришлось ремонтировать мачту РЛК-101, а это требовало кран с большим вылетом стрелы. Такой кран был только на ПРТБ. Но после выгрузки потребовалась обработка мачты антенны на станке, что можно было выполнить только в заводских условиях. Поэтому через Генерального консула А.Г.Новосардяна договорились с Генеральным директором строящегося советскими специалистами металлургического комбината В.В.Кургашиным.
Нам прислали машину, погрузили мачту антенны, и на другой день привезли всё в отличном состоянии. Большая заслуга в этом и моего заместителя по ЭМЧ капитана 2 ранга Лаврова. Правда, своей самодеятельностью я вызвал недовольство командира ВМБ и начальника порта. Но отношения были добрые, и до скандала не дошло. Главное дело, ради которого мы пришли в Аннабу, было сделано.
С разрешения командования эскадры, я позволил осмотреть корабли офицерам и мичманам базы. На этом инцидент был исчерпан. В этот период в Аннабе гастролировал балет Большого театра. Нам, всему личному составу, дали возможность посетить их выступление. Познакомились мы и с инженерно-техническим персоналом, строящим завод. Дали им концерт силами художественной самодеятельности личного состава кораблей. Оба деловых захода получили высокую оценку командования, Посольства и арабской стороны.
Кроме Аннабы, я руководил деловыми заходами отрядов кораблей в Тартус (Сирия), Александрию (Египет), и, наконец, в ноябре 1977 года в республику Тунис город Бизерта-Мензель-Бургиба. В городе Бизерта-Мензель-Бургиба мы находились в период ноября-декабря 1977 года. Это был первый опыт ремонта военных кораблей СССР в Тунисе, а главное, первый опыт докования там подводной лодки не совсем обычным способом. Заключается он в том, что в сухом доке набираются только «подушки» для киля ПЛ. Далее борта ПЛ укрепляются разновеликими брёвнами соответственно обводам лёгкого корпуса корабля. Так называемый «мальтийский» способ постановки в док. Интересно, что расположение и размеры доков, даже их количество, напомнило Кронштадтские доки.
Я имел счастливую возможность посетить города Тунис, Бизерту, Катраж (где находятся развалины Карфагена), Ла-Галит, Сус. В Тунисе посетили с моим заместителем Посла СССР Б.Л.Колоколова, где были радушно приняты им и его женой. Были с визитами у Консула В.М.Торгунакова, торгпреда Конопатчикова. Договорились по всем вопросам нашего пребывания, ремонта, связи, обеспечения отдыха офицеров и личного состава. Весь личный состав выполнял ремонтные работы, но при этом и хорошо отдохнул. Все не по одному разу побывали в Бизерте, Мензель-Бургибе и Тунисе.
Очень хорошие отношения завязались с руководством фирмы Со-Ко-Мена, которая проводила ремонт и докование ПМ и ПЛ. Генеральный директор фирмы Дунк очень эрудированный человек и инженер. Он хорошо знал нашего Главнокомандующего и с большим уважением отзывался о нём. Главный инженер фирмы Шериф Джерби, бывший старпом эсминца, компетентный руководитель. Все вопросы с ними решались оперативно, хотя и были трудности, особенно на первом этапе. Как и положено, пришлось давать обед в честь Посла СССР и наших представителей в Тунисе, в честь Генерального директора и руководства фирмы. Всё это происходило на большой плавмастерской. Условия там были.
Генеральный директор фирмы также устроил в нашу честь приём в ресторане города Бизерта. С военным руководством Туниса в этот раз контактов не было, да и наши представители не рекомендовали встречаться с ними. В это время там сменился Командующий флотом, который не очень хотел таких встреч. В целом заход был очень насыщенным и результативным. Задача ремонта кораблей и докования была выполнена полностью, в срок и с высокой оценкой. Полезен был и поучительный опыт организации ремонта и докования ПЛ и ПМ, который был доложен командованию и использован им в дальнейшем с другими кораблями.
Средиземное море, Тунис, декабрь 1977 года. Плавбаза «Галкин» выходит в море из порта Мензель-Бургиба после окончания ремонта кораблей
Пример обеспечения скрытности
Хочется рассказать, хотя бы на одном примере, как мы обеспечивали скрытность выхода ПЛ из точек якорных стоянок. Я находился на ПБ «Галкин» недалеко от побережья Морокко. На бакштове находилась ПЛ, где командиром был капитан 2 ранга Ярёменко. В этой точке якорной стоянки находился и БПК проекта 1134 7 ОПЭСК Северного флота. ПЛ прибыла в точку для ремонта и пополнения запасов. Все работы с ПЛ были закончены. В это время в точку подошёл английский СКР и начал маневрировать по корме ПЛ в 10 кабельтовых.
Я побывал на подводной лодке со штабом. Проверил ПЛ, проинструктировал командира. Днём ПЛ снялась с бакштова и удифферентовалась при нашем обеспечении. Затем снова стала на бакштов. Скрытный выход решили осуществить ночью, накануне подхода новой ПЛ на ремонт и заправку. План был составлен так, чтобы приучить СКР к постоянному нахождению ПЛ на месте, чтобы его командир успокоился и потерял бдительность. Для имитации ПЛ получил с БПК уголковые отражатели, но они оказались неисправными, не надувались. Решили ограничиться примитивной металлической тарой из-под сухарей. Сначала лодка несколько раз гасила якорные огни. СКР, приближаясь, проверял её присутствие в тёмное время. Затем огни включали. Так было несколько раз. Затем гасили или включали только один якорный огонь. Так и приучили «противника», что горит один огонь.
Ночью подготовили шлюпку, нагрузили её металлической тарой. Проверили идентичность сигнала от шлюпки и ПЛ с помощью РЛС БПК. Сигнал соответствовал полю ПЛ. С наступлением темноты в ночь выхода ПЛ по плану, одновременно, по сигналу, ПЛ снялась с бакштова, выключила якорный огонь. В это же время от плавбазы отошла шлюпка с включённым фонарём. Она очень убедительно имитировала стоящую на бакштове ПЛ. БПК подтвердил, что всё нормально. ПЛ срочно погрузилась и пошла по плану. Мы видели по спокойному поведению СКР, что всё у нас получилось.
Через три часа подошла другая ПЛ и встала на бакштов. Шлюпку мы подтянули к борту и выключили фонарь. ПЛ включила якорные огни, и тут СКР забеспокоился. Подошёл к ПЛ, осветил её прожектором. Затем произвёл в течение четырёх часов поиск ПЛ, но было уже поздно. ПЛ уже действовала по своему плану, а англичанину пришлось уйти ни с чем. Таких примеров, разнообразных по сути и содержанию, было много.
В результате несения боевой службы бригадой были выполнены все задачи, поставленные командованием. Был выполнен и план боевой и политической подготовки, составленный на 1977-1978 учебный год. У всех кораблей были приняты задачи № 1 и № 2 КПЛ. Четыре ПЛ выполнили задачи по торпедным стрельбам по одиночному кораблю (ПБС «Галкин») и ОБК (СКР проекта 159 и ПБС «Галкин»), по подводной лодке в подводном положении. Причём, три боевых упражнения с фактической стрельбой практическими торпедами. Все ПЛ имели высокие оценки по зачётному тактическому учению. Подводные лодки имели и высокую результативность по поиску и обнаружению ПЛА. Всего было 42 подтверждённых контакта. Случаев обнаружения наших ПЛ не имели.
В период несения боевой службы были встречи и с нашими АПЛ. Мы их принимали к борту плавбазы, снабжали свежими продуктами и патронами регенерации воздуха, разбирали вместе результаты действий, проверяли корабли и личный состав. После этого инструктировали и обеспечивали скрытный выход.
Все задачи были выполнены. Нас сменила бригада ПЛ капитана 1 ранга Юрия Данькова. Это была его первая боевая служба в должности комбрига, а моя, как оказалось, последняя. В этой напряжённой обстановке надо было постоянно поддерживать хорошую спортивную форму. Поэтому я почти ежедневно утром, находясь на плавбазе или на плавмастерской, делал физическую зарядку, пробежку по верхней палубе, а иногда даже тренировался в боксе.
Средиземное море, 1977 год. Приятно немножко поколотить «грушу», чтобы зарядиться физически и снять напряжение…
Все лодки моего соединения возвращались из разных точек Атлантики на этот раз самостоятельно. Я же отправился на ПМ-26 через Севастополь на Родину. Результаты боевой службы и на этот раз были высоко оценены командованием 5 эскадры ВМФ (командир контр-адмирал Рябинский) и командованием Северного Флота. Бригада по итогам года по боевой и политической подготовке была объявлена лучшей среди дизельных подводных соединений флота и повторно награждена Переходящим Красным знаменем Военного совета Северного флота. Но получал его уже новый комбриг.
Назначение на высокую должность
Приказом Министра Обороны СССР я был назначен Помощником Командующего Краснознаменным Северным Флотом. На этой должности я тоже не расставался с морем. Помимо своих прямых обязанностей Помощника Командующего и Начальника гарнизона города Североморска, я исполнял обязанности командира сил высадки. То есть всё, что связано с высадкой десанта, находилось в моей ответственности. Пришлось руководить четырьмя крупными высадками десантов, причём, одна высадка во время инспектирования флота инспекцией Министра Обороны, но это уже другая история.
Так закончилась моя 25-ти летняя служба на подводных лодках, из которой 9 лет я командовал подводными лодками 613 и 641 проектов, полтора года был начальником штаба бригады ПЛ 613 проекта и 7 лет командовал бригадой ПЛ 641 проекта. Только на боевой службе в Средиземном море я пробыл более трёх лет.
Североморск, 1978 год. Помощник Командующего Краснознаменным Северным Флотом контр-адмирал Акатов Альберт Васильевич
Уже нет тех подводных лодок, которыми я командовал. ПЛ С-192 и С-155 уже разрезаны на металлолом в Лиепае. ПЛ Б-825, проданная в Финляндию, затонула при буксировке её в иностранный порт. Очевидно, не пожелала идти за границу.
211 бригада ПЛ расформирована, на её штате и под её номером войсковой части сейчас действует дивизия ПЛА на Северном флоте. От бывшей могучей 4 эскадры ПЛ осталась одна бригада, правда, с новыми проектами лодок. Всё это очень грустно.
Самым трудным при руководстве соединением было то, что, выполняя план-график боевой службы, мы ежегодно переформировывали корабельный состав, а, следовательно, и личный состав. То есть каждый год всё по боевой подготовке надо было начинать с самого начала. Но если бы меня спросили, какой службой я был более всего удовлетворён, я ответил бы однозначно: – командованием кораблём и соединением в Средиземном море. И если бы мне пришлось повторить свой жизненный путь, не задумываясь, сделал бы это. Может быть, более ответственно отнёсся бы к начальному этапу моей офицерской службы.
«Хоть вы верьте, а хоть нет, есть в России интернет. То, что скроют власти наши – интернет о том расскажет»
Это так. И горькую правду, которая занозой, болью, гневом, раздражением, а то и метаниями от собственного бессилия, засядет где-то внутри. И видео развеселит или растрогает, мол, «не все так грустно» в этом мире. И открытиями поделится. О добрых поступках расскажет. И ложью накормит до отвращения. И желаемое выдаст за действительное. Но как бы – то ни было и утро с ним уже «разноцветнее», и вечер промчится на скорости, если светится экран твоего компьютера.
Выборы… Мне кажется, что никогда они не вызывали во всем мире такого интереса, как нынче. Добро бы только у нас, в России. В Америке проходящие заставили пристально следить ежедневно, а кто же победит: Хилари или Трамп. Во Франции. Болгарии. Молдавии. И опять в России - некоторые прямо озаботились предстоящими, хотя пока еще далекими, президентскими выборами.
И это нормально. Мы все живем в одном мире, хотя и таком разноликом. На примерах знаем, как много зависит во внешней политике государств, взаимоотношениях с близкими и далекими соседями от лидера и его окружения. Отсюда и интерес.
Но мне моя рубашка, как говорят, оказалась ближе к телу. Я не только вникла нынче в тонкости выборной кампании депутатов Государственной Думы, но по возможности слежу за парламентскими новостями . Порядок навели. Наконец-то видим заполненными почти все депутатские кресла на заседаниях. Что вызвало неоднозначную реакцию. Женщины с депутатскими мандатами заговорили о соблюдении более четкого регламента заседаний, потому что надо успевать своевременно кормить мужей. Снова слышим информацию, что не хотят бывшие депутаты освобождать квартиры, в которых неплохо жилось весь срок депутатской деятельности. Идут «битвы» за них на местном уровне. Не могло не броситься в глаза единодушие в голосовании. К примеру, единогласно проголосовали за то, чтобы все пенсионеры, включая военных, получили в январе 2017 года по 5 тысяч рублей компенсации за инфляцию. Занялись пересмотром статей бюджетов.
Призывы экономить, «затянуть пояса», потерпеть раздаются постоянно. И все же хочется, чтобы отстояли уже урезанные расходы на медицину, образование, на льготы инвалидам, малоимущим, ветеранам труда и прочие, связанные с уровнем жизни населения…
Да, мы все понимаем! Санкции, как не крути, а играют и свою отрицательную роль. Коррупция такая, что счет уже десятками, сотнями миллиардов. И войны идут, и без гуманитарной помощи никак нельзя в осажденном Алеппо, и Донбасс нуждается, да и внутренних бед, как из решета: наводнения, разрушительные ураганы, страшные аварии на дорогах со многими смертями, взрывы газа в домах и многого другого, что требует немалых непредвиденных затрат.
Но это я как бы к слову. Чтобы понятнее стало, от чего в эти декабрьские дни у меня внутри поселилось «недоброе», «жжет» и требует выхода.
На фоне призывов «потерпите», разговоров ученых мужей, экономистов, экспертов, аналитиков о том, что все меняется понемногу к лучшему, крепчает, развивается, но не настолько (!), депутаты не захотели «затягивать» пояса, хотя бы на малую толику.
Попалась вначале публикация о том, что депутаты Госдумы решили увеличить не только число своих помощников, но и повысить им зарплату. Не могу сейчас сказать в точности цифры, хотя они там были названы, но выходило, что на 60 тысяч рублей. Зарплата помощника «укладывалась» в 213 с хвостиком тысяч рублей. Круто! Вспомнились сразу же, обещанные в январе 2017 года, 5 тысяч рублей каждому пенсионеру….
Дальше - больше. В пятницу, 2 декабря, думские партии проголосовали « за… сохранение своих партийных доходов» . Что тут плохого, скажете? Я тоже так подумала вначале. Не разобравшись.
Но когда дочитала публикацию «Госдума: своя рука – владыка» на сайте Николая Старикова ((), разгорелась внутри буря протеста.
Я писала по итогам выборов («Я так вижу»…) сколько же средств выделяется партиям из бюджета. Для меня тогда это было открытием. Партия «Единая Россия» в 2015 году, к примеру, из бюджета получила 3 млрд.560 млн.891 руб. Достаточно много, если учесть, что эти средства выделяются на чисто партийные нужды. А там еще спонсорские, тоже не хилые. При этом зарплату депутатам платит опять же государство. Она тоже высокая. Так в чем же сейчас дело? Оказалось, что думцы не захотели терять «жирную» казну прошлых выборов. И приняли закон об увеличении финансирования за один полученный голос избирателя: со 110 рублей до 152 руб. Почему?
По факту, - говорится в публикации - « прошедшие выборы в Государственную Думу состоялись при более низкой явке избирателя в целом. В итоге даже за победителя «Единую Россию» проголосовало почти на 4 млн.избирателей меньше, чем в 2011 году»…. В голосах, а не в процентах на прошедших выборах все четыре партии получили меньше голосов. Но прошли. А господдержка партий согласно закону « О политических партиях» сложилась бы « из общего количества голосов, отданных за партийный список, умноженного на 110 рублей». Вот и подсуетились. Тем более «своя рука – владыка». Законы принимают сами. Прикинули и решили, что увеличат стоимость одного голоса. Так что – кормушка сытная – не похудела. Пусть экономят те, другие, кто их выбрал. А эти себя ценят себя.
«Все четыре думские партии проявили трогательное единодушие. Они вместе подготовили Законопроект № 28848-7 «О внесении изменения в статью 33 Федерального закона «О политических партиях» (в части изменения государственного финансирования политических партий)»
Меня поразила одна деталь в этой публикации:
«2 декабря в 12:03:19 депутаты ¬голосовали за законоп¬роект в первом чтении¬, и уже через 29 секунд (12:03:48¬) он был поставлен на голосование в целом». 29 секунд хватило …. Нет, если следовать правде, то 2 человека проголосовали - против, 1 – воздержался. Есть фамилии этих нравственно-порядочных людей-одиночек.
Для реализации этого законопроекта из бюджета потребуется почти 7 млрд. рублей ( более точно 6 млрд.952 млн.433 тысячи 800 рублей).
Нет, все же страшно далеки они от народа, наши «слуги». Налицо атрофия совести и чести, элементарной порядочности, стыда, попирания доверия к тем, кто их выбрал.
Что тут еще скажешь? Горчит внутри и умирает вера в то, что и с нынешними депутатами Государственной Думы что-то изменится для народа в лучшую сторону. С себя, любимых, начали. А пример такой, ох как заразителен. Почище «гонконского» гриппа.
P.S. Вчера, открыла новостную ленту Пермского края. В первых строках: «цены на ряд продуктов выросли в крае ( крупы, хлеб, творог, сметана, сыры, мясо…). Второй идет информация: Виктор Басаргин (наш губернатор) предложил поднять зарплату краевым чиновникам. На эти цели в 2017 году дополнительно будет выделено из бюджета 64 млн.рублей, а в 2018-2019 годах по 130 млн. руб.
Какой – то «герой» сказал однажды: все чудесатее и чудесатее? Это точно. Хотя такого слова нет в словаре. Его жизнь наша придумала.
В интернете случайно наткнулся на справочник потерь немецкого ВМФ в годы Великой Отечественной войны, привожу первую страницу этого справочника:
Потери флотов противника на морских ТВД Великой Отечественной войны 1941-45 гг.
Авторы: Богатырев Сергей Вадимович, Стрельбицкий Константин Борисович.
Настоящее издание представляет собой справочник, в котором содержатся обобщенные данные о кораблях и судах военно-морских и торговых флотов Германии, Финляндии, Румынии и других стран фашистского блока, потерянных по разным причинам на морских театрах военных действий Великой Отечественной войны. Издание охватывает потери противника, понесенные им в период с июня 1941 г. по май 1945 г. на Балтике, в Заполярье, на Черном и Азовском морях. Справочник составлен на основании изучения, анализа и обобщения источников и материалов обеих противоборствующих сторон в годы минувшей войны. Издание предназначено для историков, офицеров ВМФ, преподавателей, слушателей и курсантов военно-морских учебных заведений, всех интересующихся историей Великой Отечественной войны и Советского Военно-Морского Флота. Авторы считают своим долгом выразить признательность А.Н. Бадякину (Керчь), С.С. Бережному (Москва), П.В. Боженко (Москва), Д.М. Васильеву (Санкт -Петербург), А.Ф. Воронову (Москва), Ю.С. Дудко (Львов), А.В.Овчаренко (Киев), оказавшим большую помощь своими критическими замечаниями и советами, высказанными в процессе создания данной работы, розыске необходимых источников и материалов.
Ну, справочник как справочник, неискушенный пользователь интернета вряд ли нашел бы в нем какие либо недостатки, но автор этой статьи уже занимался вопросом потерь советского и немецкого ВМФ, поэтому даже при беглом просмотре возникло ощущение «пустоты», к примеру, по советским данным: в Заполярье в 1943 г. авиация Северного флота потопила 21 транспорт общим тоннажем 58 432 т, 2 судна водоизмещением каждое не менее 100 т и 5 боевых кораблей. Было повреждено 19 транспортов.
Просматриваем 1943 г. по справочнику:
Заполярье—1943
Январь
1 (04.15) — ТР Муанса (1911/5472 брт), м. Нольнесет (в точке 70.49.6, 29.28 или 70.53, 29.27 (по нем. данным)), Т/ПЛ Л-20, +19 / MUANSA с 65 автомашинами, отправленными на ремонт / 8 — норв. ТР Ольса (2200 брт), Сев. Норвегия, т/ав. / не было такого судна / 20 — норв. м/б Таня (137 брт), о. Варде, Т-А лидера Баку. / Tanja, Skibs A/S Nye Tanja, Осло вылетел на камни у маяка Бок-фьорд – без груза, без потерь /
Февраль
1 (03.40) — СКР V-6115 Оствинд (320 брт), 70°15' с.ш. 31°01' в.д., Т/ПЛ Щ-403 (или Щ-402?), +7. / Ostwind. Щ-403 находилась в ремонте с декабря 1942, Щ-402 в атаки не выходила; СКР потоплен М-172 у Маккаура (хотя координаты не совпадают), +45 /
1 (08.10) — СКР V-5909 Коронель (549 брт), 70°42'с.ш. 30°15'в.д., Т/ПЛ М-172, +20. / Непонятная ситуация – Ровер и Гренер приписывают его М-172, но по времени атаки разница в 5 часов, координаты 70.48-30.12,7, +5. В Schiffsverluste числится потопленным 1.2.43 за Щ-402, но она атаковала 2.2.43. Атака Л-20 была почти через 3 часа после гибели V-5909, совсем в другом месте и потоплен был OTHMARSCHEN. Скорее всего, CORONEL погиб на плав. мине / 1 (10.47) — воен. ТР Н-4 Оттмаршен (б. франц. Билль де Метц) (1920/7077брт), 70°07' с.ш. 27°29' в.д., Т/ПЛ Л-20. / OTHMARSCHEN (б. VILLE DE METZ ( F )) , вез 260 т продовольствия / 5 — кор. ПЛО UJ-1108 Эльба (1936/462 брт), 70°57' с.ш., 29°13' в.д. Т/ПЛ Щ-422 (или К-3?) / К-3 /
Март
16 (15.44) — ТР Йоганисбергер (б. франц. Лион) (4533 брт), Варангер-фьорд, Т/ПЛ М-122. / JOHANNISBERGER, перевозил 2042 тонн угля и 60 тонн дегтя / 29 — ТР АякС (1927/2297 брт), Босс-фьорд, Т/ПЛ С-55 (или М-122?). / AJAX, у нас записан на С-101 /
Апрель
12 (15.00) — норв. м/б. Т138ТК (Тро-4), п. Харштадт, А/ПЛ К-21, +10. / потоплен м/б ФРЕЙ, еще 3 повреждены, +10, 7 взяты в плен / 14 (23.08/23.15) — ледокол Пасвик (237 брт), 69°55',8" с.ш. 30°11' (30.00?) в.д. Т/ПЛ М-122 (или мина?). / ледокольный буксир Pasvik , D/S A/S Pasvik, Киркенес, погиб на мине, поставленной Л-22 20.12.42, по данным Морозова, мины выставили катера МО, +9 / 25 — ТР Леезее (1922/2624 брт), Конгс-фьорд, т/ав. / LEESEE / 29 (16.47) — воен. ТР Штурцзее (1921/708 брт), м. Нордкин, Т/ПЛ С-55, +5. / STURZSEE /
1 — госп. судно Бирка (1937/1010 брт), 70°25' с.ш. 21°40' в.д., мина ПЛ, +115. / BIRKA II, 1000 брт, на мине Л-22 / 21 — норв. м/б Фоула, Варангер-фьорд, А/ТКА №13 и №14 / Foula, Halvor Berntsen, Tau, 109 грт. Пытался сбежать с 3 норвежцами и 1 немцем на борту, был тяжело поврежден самолетами люфтваффе и найден пылающим ТКА №13, который подобрал раненых, а мотобот добил /
Июль
17 —ТЩ М-346 (543 т), м. Слетнес-Гамвик, Т/ПЛ Щ-403 (или С-51), +32. / 551 брт, потоплен С-56 в точке 71˚07’ с.ш., 28˚22’ в.д. / 19 — СКР NKI-09 Алан (441 брт), м. Слетнес, Т/ПЛ С-56. / ALANE, 466 брт, +21 / 19 — СКР V-1121, там же. / ошибка. 11 Vorpostenflottilia в 1940-43 служила на Северном море, охраняя районе Роттердама, и V-1121 в ней не было вообще (последний – 1115) /
Август
13 — ТР Аргус (1939/3134 брт), Порсангер-фьорд, диверсия. / транспорт с боеприпасами ARGUS, 3360 брт / 30 (10.51) — ПЛ U-639, СВ м. Желания, Карское море, Т/ПЛ С-101, +47. / это было 28.8 /
4 — кор. ПЛО UJ-1214 (PaУ V) (381 брт), м. Скальнес, Т/ПЛ М-105 / б. RAU V, погиб на мине в 3.58 точке 70.24,8-31.03,2 – возможно, мина поставлена Л-15 / 12 — ТР Аммерланд (1923/5381 брт), Порсангер-фьорд, Т/ПЛ С-55. / Прорыватель заграждений AMMERLAND с 2500 т продовольствия /
Ноябрь
12 — всп. судно Шифф-20 (Нерисса) (1936/992 брт), р-н Киркинеса, Т/ТКА №13. Поднято. См.: 28.6.44. / По непроверенным данным, судно-ловушка SCHIFF-20 NERISSA повреждено 9.11.43 ПЛ М-119 и выбросилось на берег. Но М-119 не выходила в атаку ни 12, ни 9, только 19-го в Сюльте-фьорде, далеко на С от Киркенеса промахнулась по пароходу (Платонов). У немцев в послевоенном справочнике – 19.11.43 потоплено ТКА. В победах ТКА на Севере не числится (вернее, числится только за 28.6.44 /
13 — норв. ТР Банко (462 брт), б. Берлевог, Т/ТКА. / Banco, Edvin Endresen, Ставангер. Реквизирован немцами 2.9.40. В сильный снегопад столкнулся 12.11.43 с нем. патрульным катером NKi-11 и был приведен в Берлевог на буксире вверх дном. Передан норвежцам /
Декабрь
9 — ТЩ R.56 (110 т), Сев. Норвегия, б/ав. Поднят. / МТЩ, 135 т. Не уточняется, чье авиацией потоплен / 12/22 — СКР V-6106 Тироль (б. РТ PС-312) (446 или 535 брт), р-н Вадсё-Еккерей, Т/ТКА №12. / V-6106/ Tirol, 446 брт, погиб 12.12.43 в 20.55 у Эккероя на мине. Точка 70.06,8-30.26,5, +20 / 28 — ТЩ R-64 (110 т), р-н Хоннингсваага, мина ПЛ Л-22. / КТЩ, 135 т. Погиб в 12.13 в т. 70.54.5, 25.55.5 /
И так, если верить данному справочнику наша морская авиация Северного флота смогла за весь 1943 г утопить только один тральщик 9 декабря и то авторы справочника оговариваются - Не уточняется, чье авиацией потоплен / т.е. то ли нашей то ли английской, вот так вот. Что бы была явно видна вся лживость и тупость этого «справочника» приведу несколько фактов из истории боевых действий торпедоносцев морской авиации СФ.
14 января 1943 г. в районе Вардё был обнаружен вражеский конвой в составе пяти транспортов и нескольких кораблей охранения. В воздух поднялись самолеты «Хэмпден», переданные англичанами советской стороне в ноябре 1942 г., ведомые капитанами В. Н. Киселевым и А. А. Баштырковым. У Баштыркова это был 106-й вылет. Обнаружив конвой, самолеты легли на боевой курс. Когда до транспортов оставалось 400-500 м, торпеды отделились от самолетов и устремились к цели. Капитан А.А.Баштыков
В этот момент машина Баштыркова загорелась. Предвидя неизбежную смерть, он сообщил по радио: «Самолет горит, пикирую на транспорт». В результате атаки был потоплен транспорт водоизмещением 8000 т (Этот случай нашел отражение в известном художественном фильме «Торпедоносцы», правда, вместо «Хэмпдена» там снят Ил-4). Второй «Хэмпден», ведомый капитаном Киселевым, поразил еще одно судно и, несмотря на повреждения, вернулся на свой аэродром. Сержант В.Н.Гаврилов
Капитану А. А. Баштыркову и стрелку-радисту сержанту В. Н. Гаврилову было посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.
15 января «Хэмпдены» капитана Трунова и лейтенанта Зайченко потопили два немецких корабля у норвежского берега. В тот же день два торпедоносца ДБ-3Ф (ведущий лейтенант В.П. Балашов, с 24 июля 1943 г - Герой Советского Союза; штурман старший лейтенант Ю.П. Кочелаевский, с 31 мая 1944 г - Герой Советского Союза) вылетели в Баренцево море для поиска и уничтожения транспортов противника. Метеорологические условия были сложные. Частые снежные заряды сокращали видимость и затрудняли полет на малых высотах. В 11ч 40 м на меридиане Сюльте - фьорда экипажи обнаружили конвой в составе 3 транспортов, миноносца и 2 сторожевых кораблей. Конвой прикрывали два истребителя Ме-110. Торпедоносцы ушли в море, ожидая удобного момента для атаки. В 12.27 истребители противника отошли от конвоя. Торпедоносцы в строю правого пеленга парой с курсового угла цели 100° и дистанции 800 м, преодолев сильное противодействие зенитной артиллерии кораблей, сбросили торпеды по крупному транспорту. Транспорт был потоплен.
29 января самолеты капитанов Островского и Малыгина торпедировали 12 000-тонный транспорт (самая крупная победа «Хэмпденов»). Машина Островского с горящим двигателем еле дотянула до базы. 28 марта четыре «Хэмпдена» атаковали вражеский конвой в Сольтен-фьорде. Им удалось отправить на дно три судна. Успешно действовали и другие экипажи 9-го гвардейского минно-торпедного полка, которым командовал гвардии майор Ф. В. Костькин. Торпедоносец «Хэмпден»
Как мы видим из вышеназванного «справочника», нанесенные противнику потери нашими летчиками, там не отражены.
Еще один яркий пример: В период наступления наших войск наиболее успешным ударом ВВС Северного флота по конвою противника был удар, нанесенный 16 октября 1944 г., когда конвой противника был почти полностью уничтожен. В 12 час. 05 мин. экипаж самолета-разведчика 118-го разведывательного авиаполка обнаружил конвой из 26 судов и кораблей сопровождения, выходившего из Бек-фьорда. Прикрывали конвой 7 Bf-109. Первый удар в 14 час. 30 мин. нанесли 12 Ил-2, возглавляемых капитаном Евдокимовым и старшим лейтенантом H.H. Суворовым. Пилоты докладывали о том, что удалось потопить сторожевой корабль, а также повредить тральщик и транспорт. Второй налет в 14 час. 58 мин. совершили еще 12 штурмовиков, возглавляемые майором С.В. Павловым и лейтенантом П.H. Смородиным. Эта группа доложила о потопленном миноносце, двух сторожевых кораблей и одном сбитом Bf-109 при потере одного Ил-2. Третий удар в 15 час. 01 мин нанесли 10 торпедоносцев из 9-го ГМТАП (командир, майор А.H. Волошин), сопровождаемых 15 истребителями. В этот раз летчики доложили о затоплении транспорта, двух сторожевиков и одного катера. Потери летчиков составили три «Бостонa». Четвертая атака проводилась теми же силами, что и третья, только командиром отряда был полковник Б.П. Сыромятников. Во время атаки в ведущий самолет командира 9-го гвардейского минно-торпедного полка подполковника Б. П. Сыромятникова попал снаряд. Загорелся левый мотор. Через несколько секунд загорелись правый мотор и крыло. Несмотря на это, экипаж продолжал атаку. Штурман полка майор А. И. Скнарев продолжал наводить машину на цель, и ведомые слышали его четкие команды. Летчики сблизились с врагом на дистанцию 500 м, сбросили 2 торпеды и взорвали вражеский транспорт. Но объятый пламенем торпедоносец упал в море. 11 ноября 1944 г. подполковнику Б. П. Сыромятникову, майору А. И. Скнареву и старшему сержанту Г. С. Асееву посмертно присвоено звание Героя Советского Союза. В этом бою было потоплено два транспорта, сторожевик, тральщик и катер. На счету у летчиков 5 сбитых Bf-109. Потери советской стороны составили 4 A-20G, в том числе машина Сыромятникова.
Смотрим опять этот «справочник», на 16 октября 1944 г.
16 — СКР V-6706 (КФК-375), р-н Киркинеса, т/ав. / в 6.50 в Коббхольмфьорде вост. Киркенеса атакован самолетами и поражен бомбами, +2. В 11.00 в Хольмграфьорде посажен на мель и к 18.25 весь выгорел / 16 — ТЩ R-301 (1944/150 т), 70°23' с.ш. 31"07' в.д., т/ав. / 190 т, потоплен в Вардё /
Согласно этому "справочнику" в этот день было потоплено всего два небольших корабля (СКР и ТЩ) и то далеко от Бек-фьорда. И это издание которое «…предназначено для историков, офицеров ВМФ, преподавателей, слушателей и курсантов военно-морских учебных заведений…»!? Как говорится дополнительные комментарии излишни.
Чем объяснить подобные «пропуски и расхождения», во-первых, скудоумием и непрофессионализмом авторов-писателей, во-вторых, преднамеренным желанием исказить историю, умалить, преуменьшить наши победы, в третьих слепая вера данным из сомнительных, не проверенных источников.
Обычно такие авторы, типа выше названных составителей «справочника» или широко известных в узких кругах «историков» Морозова, Лурье, Платонова начинают ссылаться на какие то немецкие источники, изданные в Германии справочники (У немцев в послевоенном справочнике – 19.11.43 потоплено ТКА), которые кроме них никто не видел и которые они почему-то не показывают, но при этом имею наглость утверждать, что если в этих справочниках тот или иной корабль или судно в качестве потерь не указано, значит, русские плохо воевали – бомбы все мимо, торпеды, мимо, летчики «плохие», подводники «никудышные», а если советская сторона говорит об ущербе и потерях нанесенном врагу, то это приписки и очковтирательство советской пропаганды, и т.д. эти и им подобные «новорусские историки» уже договорились до того, что и 28 панфиловцев не было!? И при этом свою ахинею эти «историки» преподносят убедительным тоном «с аргументами». Но только из их мутного блеянья одно не понятно, кто же тогда немцев топил, кто немецкие танки остановил, немцы, что сами утопились и застрелились? И если у нас все так было «плохо», а немцы были «такие классные вояки» то почему мы то победили, а не они? Шапками закидали? Нет. Современные исследования показывают, что соотношение армейских потерь (без учета потерь мирного населения) советской и немецкой стороны 1,3:1. Значит, как не изворачиваются «новорусские историки» все таки мы были лучше немцев, причем во всем, и в умении воевать, и в стойкости, и в техническом оснащении и т.д., поэтому мы победили.
Своими «историческими исследованиями» основанными на «исследовании» «немецких источников», всевозможные Морозовы, Лурье, Платоновы и иже с ними стараются понизить высокий уровень боевой подготовки советских моряков, летчиков, облить грязью, замолчать героизм и самоотверженность советских людей, обвинить в приписках и очковтирательстве, однако их потуги не имеют под собой никаких оснований и доказательств, кроме их пустой брехни, к примеру, во время боевых вылетов советской морской авиации постоянно велась кинофотосъемка результатов атак, поэтому возможность каких - либо приписок была совершенно исключена, зачастую командир подразделения вылетал на боевое задание вместе с ударными самолетами, но участия в бою не принимал наблюдая за действиями экипажей и результатами их атак. Контрольная фотосъемка результатов воздушного удара – поврежден и горит гидро-авианосец (корабль авиационного обеспечения) «Ганс Альбрехт Ведель», тральщик находившийся в боевом охранении транспорта, тонет. 9 апреля 1945 г. (Балтийское море)
Несомненно, таким попыткам очернить, принизить, замолчать, совершенные подвиги, выставить неумехами и трусами, людей не жалевших жизни за свою Родину необходимо давать отпор на государственном уровне.
Вылупление подобных «справочников» и «историков» возникает: во-первых из-за того что история ВОВ не достаточно исследована (на государственном (официальном) уровне), и не даны ответы на многие важные вопросы в частности по потерям советской и немецкой стороны (имеются в виду не только людские потери, которое более или менее подсчитаны, но и потери в технике и вооружении), во-вторых, из-за бесконтрольности со стороны государства за подобными изданиями, которые на свой лад «изучают и переосмысливают» историческое прошлое нашей страны, и преподносят свои опусы читателям как «истина в последней инстанции». В нашей стране большое количество вузов, факультетов, аспирантов, кандидатов и докторов исторических наук, на содержание которых страна выделяет большие средства, казалось бы, с такой массой ученых-историков у нас и проблем не должно было быть с исследованием исторического прошлого, ан нет, все историки работают не понятно над чем, защищают научные работы, получают ученые степени не понятно за что, а историей нашей страны, на свой лад, фактически занимаются, гг. Суворов (Резун), Морозов, Лурье, Платонов и иже с ними.
Вместо послесловия:
В вышеназванном «справочнике» на 25 апреля 1943 указано, что в этот день был потоплен транспорт «Леезее», но не указано в результате чего он был потоплен.
Хочу рассказать гг. Богатырев Сергей Вадимович, Стрельбицкий Константин Борисович, кто его потопил и как.
25 апреля 1943 г. 3-я эскадрилья торпедоносцев атаковала немецкий конвой в Конг-фьорде. Самолет командира эскадрильи капитана В.Н.Киселева был подожжен при пуске торпеды по крупному судну (Как позднее выяснилось судно называлось «Лииси» (Леезее)). Экипаж «Хэмпдена» совершил таран, потопив вражеский транспорт. За этот подвиг Киселев и его штурман, старший лейтенант М.Ф. Покало получили Золотые Звезды, а стрелков наградили орденами Отечественной войны, посмертно.
История очередной провокации против Вооруженных Сил Беларуси или кто стоит за демаршами «белорусского национального конгресса»
В стремлении легитимизировать различного рода структуры под звучными названиями типа «белорусский национальный конгресс» оппоненты власти идут на изощренные провокации, используя все возможные ресурсы. Надо ли напоминать, что рейтинг подобных «политиков» составляет весьма низкий процент, укладывающийся в ошибку выборки.
Тем не менее, соответствующие попытки продолжаются. Очередным демаршем подобных структур явилось обращение бывшего кандидата в президенты Беларуси Н.Статкевича и его соратников, включая В.Некляева, в адрес военного ведомства страны в связи с провокационным интервью некого Валерия Соловья, который указывает на якобы наличие желания у 80 процентов белорусских офицеров не формального, а фактического объединения России и Беларуси. При чем такого известного, что ряд «независимых» СМИ, видимо для придания «веса» эксперту, выдало его за интервью с Соловьевым.
Коль скоро в военное ведомство обратился гражданин Беларуси, в соответствии с законодательством положено дать ответ. Что и было оперативно сделано.
Из официального ответа министерства обороны Республики Беларусь гражданину Статкевичу:
«Вооруженные Силы Республики Беларусь есть армия белорусского народа. Ни у кого не должно быть сомнения, что под руководством нашего Президента – Главнокомандующего Вооруженные Силами и впредь в Беларуси будут надежно защищены главные ценности белорусского народа: суверенитет, независимость, территориальная целостность страны, незыблемость ее конституционного строя, а значит – мир, стабильность и безопасность. Таким образом, высказанные Вами сомнения в адрес защитников Отечества беспочвенны. Такие сомнения в собственной армии не служат делу безопасности суверенной независимой Беларуси».
Но, как говорится, «не в коня корм». Гражданин Статкевич, разумеется, не ожидал ответа, а потому попытался трансформировать его в политическую плоскость, причем абсолютно неудачно. Дескать, военное ведомство «озабочено угрозой с Востока», «чувствует неуверенность» и «готово к диалогу».
Удивительные выводы политика на фоне того, что в ответе министра обороны Беларуси четко просматривается, что никакого диалога с радикальной оппозицией и ее нелегитимными органами, военное ведомство вести не намерено и никакой угрозы с Востока от братской России нет. Позиция руководства военного ведомства выражена весьма ясно и понятно – гражданину Статкевичу и другим подписантам рекомендовано не пытаться присвоить себе функции защитников страны, а также однозначно написано, что под руководством Президента, Главнокомандующего Вооруженными Силами порядок, мир и стабильность в стране будут сохранены.
Вместе с тем, есть необходимость остановиться на отдельных тенденциях в связи с появлением обращений указанных «политиков».
В этой истории незавидную роль сыграл мало кому известный в Беларуси, да и в самой России, Валерий Соловей. Именно его провокационное интервью «Еврорадио» послужило поводом для очередных демаршей оппонентов власти.
Причем сам господин Соловей – личность весьма одиозная, представляющая собой сегмент радикальной националистической оппозиции России. О политических пристрастиях В.Соловья свидетельствуют следующие его тезисы, которые можно было бы назвать теорией «демократического национализма» и которые не нуждаются в каких-либо комментариях:
«Демократическое преобразование общества возможно лишь в националистических формах».
«Русскость - не культура, не религия, не язык, не самосознание. Русскость – это кровь, кровь как носитель социальных инстинктов восприятия и действия. Кровь (или биологическая русскость) составляет стержень, к которому тяготеют внешние проявления русскости».
Главное в том, что интервью «русского» националиста для «Еврорадио» и письмо Статкевича появляются почти одновременно.
Поэтому вполне уместно поставить вопрос: «Кто и откуда управляет данными процессами?».
В этом отношении уместно обратить внимание на публикацию, размещенную на ряде сайтов еще год назад и которая весьма актуальна и сегодня «Статкевич как продукт горбачевской перестройки».
В частности, в материале указано, что недавнее освобождение Николая Стакевича и других политических заключенных, после организованных ими массовых беспорядков безусловно, вызвало настоящую эйфорию не только среди его друзей, но и всех слоев оппозиции, включая «системных» оппонентов власти.
Но после победных реляций и ожиданий скорого свержения диктатуры все же уместно попытаться ответить на некоторые не очень удобные вопросы.
Представляет ли сегодня, и представлял ли когда-нибудь, Статкевич реальную угрозу режиму? Кто и почему предлагает именно ему играть роль главного оппозиционера? И чем это все, в конце концов, закончится?
Прежде всего, уместно обратиться к истории. Дело в том, что более четверти века назад, еще в недрах ЦК КПСС в рамках реализации проекта, так называемой «русской партии», был предусмотрен сброс лишних «дотационных» республик и интеграция свободной и независимой России в Европу.
Первые в очереди стояли прибалты и белорусы, а затем и все остальные. Главную роль в трансформации республик в лоно независимости должны были сыграть так называемые «народные фронты поддержки перестройки». При создании «фронтов» и подобных им организаций именно «русская партия» оставляла за собой последнее слово, достаточно умело расставляя соответствующих лидеров. Для чего это делалось? Чтобы в день «М» при необходимости вернуть бывшие республики (разумеется, не все) в орбиту своего влияния.
Как результат – все так называемые «народные фронты» комплектовались специфическими личностями, в числе которых был и Николай Статкевич.
Сам же Статкевич лишь на первый взгляд выгодно отличался от своих сторонников. Окончил Минское ВИЗРУ, стал коммунистом и даже защитил диссертацию.
Но политические технологи, работающие со Статкевичем, неплохо знали свое дело. Молодой ученый, обучающийся в докторантуре военного училища, привлек внимание соответствующих игроков попытками проводить занятия на белорусском языке с курсантами и офицерами-слушателями, обучающимися в училище из всех союзных республик и некоторых зарубежных государств.
Понятно, что подавляющее большинство обучающихся белорусского языка не могло знать по определению, а попытки объяснять на белорусском языке сверхсложные вопросы в области ПВО или радиоэлектроники, предпринятые Статкевичем, сыграли немалую роль в эскалации межнациональных противоречий. Это не осталось незамеченным.
Очевидно, что простой офицер, а не амбициозный политик, никогда не разбирался в политике и политических технологиях, а его познания в области гуманитарных наук ограничивались сдачей кандидатского экзамена по марксистско-ленинской философии.
Поэтому вполне естественно, что одной из первых же крупных акций «згуртавання вайкоўцаў», возглавляемого Статкевичем, стало принятие военной присяги на площади Независимости 8 сентября 1992 года, причем под музыку русского сенатора и тайного советника русского царя!? Что было верхом идиотизма для позиционирующих себя «независимыми» от российской империи...
Сторонникам Статкевича в то время еще предстояло сыграть незавидную роль инициаторов новых «беспорядков», учитывая жалкие попытки повторить нечто подобное евромайдану в Беларуси. Все это напоминает четко режиссированный спектакль.
Рискует ли власть, выпуская Статкевича и его сторонников на свободу? Никоим образом. Потенциальный риск есть лишь в том случае, если найдется некая «третья сила», которая сможет переиграть режим. Но в этом случае роль того же Статкевича, как уже достаточно раскрученной фигуры оппозиции, более чем незавидная. Он должен стать настоящей жертвой ибо только в этом случае (т.е. после похорон или его пропажи) «диктатуре трудно будет отмыться».
Прорабатывался ли подобный сценарий самим режимом? Вполне вероятно. А значит Статкевич или остается под колпаком соответствующих структур, или сам стал агентом внедрения после соответствующей обработки.
В любом случае делать ставки на отработанный материал, которым являются подобные личности – бессмысленно и очень опасно.
Таким образом, становится очевидно, вся деятельность господина Статкевича и его коллег является исключительно показушной и ни о каком благополучии страны они не беспокоятся. За весь период бурной политической деятельности он ни чего положительного для государства так и не сделал, ибо разъезжая по странам ЕС и США со всех трибун рассказывает только о необходимости свергнуть действующую власть, что собственно уголовно наказуемо, а также ввести против страны самые жесткие санкции. То есть против нас с вами – простых граждан Беларуси. Какой стране и какому народу служите, господа?
