Последние сообщения блогов

Такое определение дается солдатам, которые пошли в бой и не вернулись в свою часть, и никто их после боя не видел, ни живыми, ни мертвыми, и сведений о них из других источников не поступало.  
Под эту категорию попадают не только солдаты, но и боевые корабли со всем экипажам. В Великую Отечественную войну много наших подлодок не вернулось из боевого похода, о причинах гибели некоторых не известно до сих пор. Но война это дело понятное: либо подрыв на мине, либо гибель от средств противолодочной обороны и т.д. И когда истекал срок автономности, не вернувшейся из похода подлодки ее автоматически зачисляли в список погибших.
Другое дело пропажа, по не установленной причине, подводной лодки в мирное время. В этом случае присутствует налет загадочности и таинственности, а также все возможные домыслы и предположения.
Если не считать К-129, место гибели, которой установлено, но не выяснена точно причина гибели, в советском ВМФ «числились», без вести пропавшими, две подводные лодки: Д-1 «Декабрист» (1940 г.) и С-117 (1952 г).
Д-1 «Декабрист»
В ноябре 1940 года экипаж «Декабриста» должен был «сдать зачет по учению № 2д КПЛ-38». Задача формулировалась так: учебная торпедная атака по кораблю после прохода лодки под днищем корабля. В первый день подводникам предстояло сначала отработать сам маневр, чтобы на следующие сутки при совместном плавании с плавбазой «Умба» уже «фактически поднырнуть» под нее. Полигон № 6 располагался в Мотовском заливе. Сюда в точно назначенное время и прибыл «Декабрист»: 13 ноября, 13 часов. С момента выхода из Екатерининской гавани и до прибытия в точку погружения лодку визуально наблюдали береговые посты службы наблюдения и связи (СНиС). Последними, кто видел ее, были дальномерщики постов № 113 и 111 на мысах Выев-Наволок и Шарапов. Вот хронология донесений:
Пост 113: 13 часов 14 минут. Подлодка Д-1 погрузилась по ограждение рубки по пеленгу 335 на дистанции 60 кабельтовых курсом W.
Сигнал с подлодки о начале погружения штаб бригады получил в 13.30.
Пост 113: 13 часов 30 минут. Подлодка Д-1 погрузилась под перископ по пеленгу 335 на дистанции 70 кабельтовых тем же курсом.
Пост 111: 13 часов 45 минут. Подлодка Д-1 замечена под перископом по пеленгу 160 на дистанции 17 кабельтовых курсом SW.
Все! После этого «Декабриста» больше никто не видел.
Еще не подозревая о трагедии, в 14 часов командир бригады подлодок Д. А. Павлуцкий на плавбазе «Умба» вышел из Полярного и через три часа прибыл в губу Эйна. Сюда должен был прийти и «Декабрист», но его на рейде не обнаружили. Тогда дали радиограмму в штаб: запросили местоположение подлодки. И получили ответ: с 13.30 связи с «Декабристом» нет, хотя в 18 часов штаб и оперативный дежурный флота дали радиограммы - подлодке «показать свое место», а всем постам СНиС - сообщить данные о ней. Непрерывные запросы продолжались до 22.22.
В 23.15 НШ флота контр-адмирал С.Г.Кучеров экстренно по радио приказал Д-1 показать свое место и дал указание всем кораблям в море (там находились К-1, К-2 и М-171) и постам СНиС постоянно вызывать лодку. Для прослушивания к полигону № 6 командующий флотом выслал К-2. В 23.40 «Умба» с комбригом ПЛ на борту вышла из Эйна-губы и направилась в полигон № 6.
Средства ЭПРОН флота были приведены в немедленную готовность. В 1.20 14 ноября для обследования полигона и побережья Мотовского залива были высланы два катера типа МО-4 (№№ 17 и 18). В1.44 туда же со спасательными средствами направили СКР «Туман». И, наконец, 2.22 в Мотовской залив для выяснения обстановки вышел ЭМ «Стремительный», на борту которого находился сам командующий СФ. Через два часа на поиски Д-1 отправилась Щ-402, а ещё через три часа – Д-3.  
Всю ночь с 13 на 14 ноября в Мотовском заливе велись интенсивные поиски, в которых участвовали «Стремительный», «Туман», «Умба», катера-охотники и К-1. В ходе поисковых мероприятий производилось прослушивание моря шумопеленгатором с К-1 и освещение водной поверхности прожекторами.
В 10.30 с целью обследования Мотовского залива и его побережья вылетели два гидросамолёта МБР-2.
С рассветом осмотр залива надводными кораблями был продолжен. Около 10.00 в районе м. Шарапов корабли обнаружили большое масляное пятно, спасательный круг, мелкие деревянные обломки и изоляционная пробка. Глубина в этом месте составляла от 190 до 216 м.
К 14.00 в полигон № 6 прибыли ТЩ № 890 и ТЩ № 891 и сразу же приступили к тралению района, где было обнаружено масляное пятно. К вечеру к ним присоединились ТЩ «Торос», «Штиль», РТ-80 и РТ-69.
Тральные работы проводились под общим руководством зам. НШ СФ капитана 1 ранга М.Н.Попова, а ответственным по тралению района и поиск металлоискателем являлся командир дивизиона ТЩ капитан-лейтенант П.В.Панфилов. Весь район поиска разбили на три части (северную, среднюю и южную), после чего ТЩ №№890 и 891 протралили его, идя курсом O-W. Затем район был вновь поделен на три части (восточную, среднюю и западную), и ТЩ прошли его курсом N-S. Траление выполнялось тралами Шульца без буйков, с удлинёнными буксирами. С металлоискателем работал СКР «Туман». При задевании трала за посторонний предмет ставилась вешка и точно определялось место, после чего вызывался СКР «Туман» для прослушивания, а данный район больше не тралился. При обнаружении значительной массы металла «Туман» также ставил веху. С 14 по 18 ноября в полигоне № 6 ТЩ обнаружили четыре густых масляных пятна и различные обломки, которые впоследствии идентифицировали как принадлежавшие Д-1. Тралы неоднократно (не менее пяти раз) имели задевание за посторонние предметы. В этих местах металлоискатели фиксировали присутствие большой массы металла.
И вот ночью 18 ноября, в точке, где один из тральщиков «оборвал придонный трос», приборы показали присутствие большой массы металла. Моряки сделали вывод, что именно здесь лежит корпус «Декабриста», и назвали координаты: 69 градусов 29 01" северной широты, 32 градуса 54 07" восточной долготы.
17 ноября в ВМБ Полярный следователь Военной прокуратуры СФ военюрист В.Писклов в присутствии члена ВС политрука Е.Н.Маркова, флагманского инженер-механика штаба флота инженер-капитана 3 ранга М.Слинько и следователя Особого отдела НКВД сержанта госбезопасности Евсеева внимательно изучили предметы, поднятые с поверхности моря в районе катастрофы. Всего было зафиксировано 18 вещественных доказательств. Первым пунктом в перечне стояла «жидкость, подобранная на месте происшествия в количестве 1 ведра и 1 банки», по внешнему виду сильно напоминавшая соляр. Далее следовала многочисленная группа предметов (или их обломков), изготовленных из дерева или пробки. Наиболее интересными из них были: «половина спасательного круга с красной и белой окраской, круг целый спасательный, обломки прессованной листовой пробки неправильной формы, индивидуальный пакет первой помощи с русским текстом, сосновый брусок, обломанный по концам и окрашенный в антикислотную краску, сосновый брус, обломанный с одного конца, с нанесенной буквой «П», покрытый антикислотной краской, с вкраплениями четырех свинцовых осколков и дощечка». Осмотрев указанные предметы, флотские эксперты единодушно определили их как принадлежавшие ПЛ типа «Д». Некоторые предметы идентифицировали достаточно точно: например, клин из обрешетки IV-й группы АБ.
Характер повреждений некоторых предметов привел к мысли об имевшем место на ПЛ сильном внутреннем взрыве, произошедшем в районе V отсека, т.к. некоторые предметы были явно из этого отсека.
Основываясь на результатах поисковых мероприятий, проводившихся с 13 по 18 ноября 1940 г., и изучения поднятых обломков, 18 ноября ВС СФ направил Наркому ВМФ СССР адмиралу Н.Г.Кузнецову «Доклад о гибели ПЛ Д-1 13 ноября 1940 г.».
Командование флота выдвинуло сразу три возможные версии гибели лодки. Первая - о подрыве ПЛ на дрейфующей мине, была сочтена ВС СФ маловероятной, т.к. взрыв мины мог быть хорошо виден с постов СНиС на м. Шарапов и Выев-Наволок. Кроме того, взрыв могли видеть и слышать ЭМ «Гремящий» и «Стремительный», находившиеся в тот день поблизости от Д-1, в полигоне № 5. Тем не менее, ни посты СНиС, ни корабли не зафиксировали никаких подводных взрывов.
Справедливости ради стоит отметить, что с 8 февраля по 15 ноября 1940 г. в районе Мотовской залив - Кильдинский плёс НК и ПЛ было зафиксировано 11 обнаружений плавающих мин, оставшихся с советско-финляндской войны. Все замеченные дрейфующие мины, как правило, расстреливались, и. это не приводило к печальным последствиям.
        Вторая версия - столкновение Д-1 с каким-либо НК, была также не исключена, но в данном случае она отпадала. Дело в том, что в полигоне №6 до 12.43 13 ноября находились ЭМ «Стремительный» и «Гремящий», которые ещё до перехода туда Д-1 ушли в полигон № 5. Торговые же суда в тот день, по наблюдениям постов СНиС и кораблей, в Мотовской залив не заходили. Таким образом, полигон № 6 был абсолютно пуст (если, конечно, исключить, что в данном квадрате оказалась неизвестная ПЛ, что в итоге могло привести к столкновению).
Была выдвинута и третья версия гибели Д-1 - провал лодки на глубину, превышающую предельную, из-за чего прочный корпус лодки мог не выдержать давления воды. Но командующий СФ решил, что эту версию «возможно исключить». Поводом для столь категоричного вывода была твердая уверенность А.Г. Головко в том, что Д-1 прошла весь курс задач 2-й линии и готовилась к переходу в 1-ю линию, и, кроме того, «являлась на СФ одной из лучших». Весь личный состав лодки, по мнению командующего, был «старым», старшины-сверхсрочники - также «старые», командир - опытный,  что позволило экипажу, в целом, достигнуть «высокого уровня БП». Столь оптимистичные выводы А.Г.Головко базировались, скорее всего, на докладах командира БПЛ капитана 2 ранга Д.А.Павлуцкого, которые должным образом не проверялись Военным Советом. К тому же самому А.Г.Головко было невыгодно признавать как низкий уровень БП на флоте, так и наличие многочисленных случаев очковтирательства командиров соединений при «проталкивании» своих кораблей в разряд передовых.
 Поэтому командующий СФ отвел все три версии катастрофы ПЛ и предположил, что «причиной гибели является взрыв внутри нее», но причину этого взрыва он сформулировать не смог. Окончательно прояснить обстоятельства гибели Д-1, как считал контр-адмирал А.Г. Головко, можно будет только после ее осмотра или поднятия с грунта.
Характерно, что в своем донесении № 4543сс (о гибели Д-1) от 14 ноября 1940 г., направленном Первому секретарю ЦК ВКП(б) И.В. Сталину, председателю СНК СССР В.М. Молотову и секретарю ЦК ВКП(б) А.А. Жданову, Нарком ВМФ СССР Н.Г. Кузнецов в основном согласился с выводами А.Г. Головко, но все, же не стал спешить с оценками и не исключил такую причину, как неправильные действия командира ПЛ при погружении на глубину. По его мнению, возможной причиной катастрофы мог быть либо уход на глубину свыше допустимой (при выполнении упражнения по подныриванию), «что могло иметь место при какой-либо неисправности управления глубиной погружения», либо какое-нибудь упущение при проведении учения по срочному погружению. А поскольку глубины в районе исчезновения лодки составляли от 250 до 300 м, при вынужденном уходе на большую глубину лодка была бы просто раздавлена давлением воды.
Тем временем деятельность комиссии ВМФ по расследованию гибели Д-1 подошла к концу, и были сделаны некоторые выводы. Нарком ВМФ, опираясь на материалы комиссии, представил 19 декабря 1939 г. в ЦК ВКП(б) доклад по поводу гибели Д-1. Сообщив уже известные факты о прохождении ПЛ боевой подготовки в 1940 г. и обстоятельствах её последнего похода, Н.Г.Кузнецов снова рассмотрел возможные версии катастрофы. Как и в предыдущем своем докладе, он считал, что наиболее вероятной причиной гибели Д-1 могла стать внезапная потеря плавучести, произошедшая вследствие нарушения герметичности одной из цистерн («например, той же ЦБП»). Запоздалое принятие мер к удержанию ПЛ от падения, которое Нарком объяснял некоторой растерянностью личного состава (ведь командир БЧ-5 в этом походе отсутствовал), вполне могло привести к тому, что «лодка, проскочив предельную глубину прочности корпуса (100-120 м), потеряла герметичность и ударилась с большой силой о грунт, что сопровождалось затем большим внутренним взрывом».
Естественно, это всего лишь предположение, но наиболее логичное и обоснованное. Во всяком случае, две другие версии – подрыв ПЛ на дрейфующей мине и диверсионный акт – были им отвергнуты как маловероятные. «Минная версия» не убеждала его потому, что взрыв мины на небольшой глубине (5-10 м) неизбежно сопровождался бы большим столбом воды (в 10-12 м) и звуковым эффектом, а, стало быть, был бы хорошо виден и слышен с соседних постов СНиС и НК. Встреча ПЛ с миной на большей глубине (10-20 м) была, по мнению НКВМФ, нереальна, т.к. на таких глубинах мина не смогла бы долго находиться, не потеряв свою герметичность. Акт диверсии со стороны личного состава, связанный с подрывом заранее принесенного взрывчатого вещества, как считал Н.Г.Кузнецов, был «еще менее вероятен».
Таким образом, четкого вывода о причине гибели Д-1 так и не было сделано: имелись лишь предположения.
Чтобы предупредить подобные трагические случаи в дальнейшем, НКВМФ СССР категорически запретил нарушать последовательность прохождения БП (при этом он сообщил, что издан новый КПЛ, где четко указана последовательность учений), напомнил Военным Советам флотов о проверке (с их стороны) и сообщил, что в скором времени будет издано новое «Положение об обеспечении безопасности боевой подготовки ПЛ». И действительно, вскоре вышло данное положение, где черным по белому было написано: «ПЛ на глубинах моря больше рабочей глубины лодки не погружаться».
Командование ВМФ в определенной степени склонялось к одной версии - провалу ПЛ на глубину, превысившую предельную, из-за чего лодку просто раздавило давлением воды. Высказывались и другие причины, но все они были отвергнуты как недостаточно доказательные. В то же время не рассматривалась такая версия, как столкновение в подводном положении с неизвестной ПЛ (предположим, немецкой).
Возможен ли был подобный случай? Конечно, возможен, но заявок на такого рода «победу» не поступало. Была выдвинута и другая версия причин катастрофы. Так, И.Ф.Цветков уверенно заявил, что Д-1 подорвалась на минах, которые якобы были выставлены немцами на подходах к губе Западная Лица в период нахождения там (1939-1940) секретного германского пункта базирования (т.н. «База Норд»). Однако представляется невероятным, чтобы наше военно-морское командование, сдавая в аренду под ВМБ свою территорию, ничего не знало о немецких минных заграждениях, выставленных в этом районе. Сомнительно, чтобы немцы, покидая летом 1940 г. (когда отношения СССР с Германией были еще хорошими) базу в Западной Лице, не вытралили бы свои мины. Это противоречило бы заключенным соглашениям. Но даже если предположить, что все было именно так, как описывает И.Ф. Цветков, то почему, же тогда акустики, находившихся поблизости наших эсминцев, не слышали подводного взрыва?
Вопрос о катастрофе Д-1 до сих пор остается открытым, и прояснить его может лишь подводное изучение обломков лодки.
«С-117»
Одной из первых в состав молодого Тихоокеанского флота была зачислена ПЛ «Макрель».
После отмены имен собственных в названиях подводных лодок, ей был приписан номер «Щ-117», так она стала щукой. Под этим именем она прославилась на всю страну, стала «стахановской», экипаж удостоили правительственных наград. И не напрасно: «Щ-117» доказала, что автономность подводных лодок ее класса можно резко увеличить, и тем самым продлить пребывание в океанских просторах в случае необходимости вести военные действия (сама субмарина в Великой Отечественной войне участвовала, война с Японией была скоротечной).
В 1950 году «щука» получила номер «С-117». 14 декабря 1952 года подводная лодка вышла на учение в районе южной части Татарского пролива. На следующий день в установленное время связи, лодка молчала. Только через сутки молчания командующий флотом вице-адмирал Г. Холостяков отдал приказ начать поиск. Дело в том, что командир «сто семнадцатой», капитан II ранга В. Красников, прошел всю войну на черноморских «малютках» и тот факт, что он уцелел, ни у кого не оставлял сомнений в его искусном управлении подводной лодкой. Однако ни спасательные суда, ни самолеты следов лодки не обнаружили...
«В это время, - вспоминает капитан I ранга В. Тесленко, начальник политотдела Бабушкин ни с того ни с сего вдруг заявил во всеуслышание, что лодка, скорее всего, уведена экипажем в Америку, так как в нем все поголовно - изменники Родины. Что значило тогда подобное обвинение, говорить не стоит. Почему Бабушкин так сделал, я не знаю. Может, решил подстраховаться на всякий случай. Жены офицеров со «сто семнадцатой» тогда его чуть не убили... Впоследствии начальник политотдела Бабушкин стал контр-адмиралом, инспектором в Главпуре».
В докладной записке командующего Тихоокеанским флотом И.В. Сталину говорилось: «Есть основания предполагать, что подводная лодка погибла на больших глубинах. Ввиду того, что достоверных данных о причинах гибели «С-117» нет, об обстоятельствах гибели подводной лодки можно только догадываться. Гибель могла произойти при следующих обстоятельствах: неправильное управление при погружении, неисправность материальной части, столкновение с надводным кораблем. Вместе с этим были рассмотрены возможности преднамеренного ухода лодки в Японию иди насильственного увода ее американцами. Личный состав имел высокоморальное состояние и являлся политически надежным, поэтому «японскую» версию считаем невероятной. А увод подводной лодки американцами, учитывая решимость личного состава, невозможным».
В районе учений флота находился теплоход «Горнозаводск», занимавшийся доставкой в Ванинский порт заключенных. В момент исчезновения «С-117», по записям в вахтенном журнале, теплоход стопорил ход, а капитан и команда на протяжении всего перехода были пьяны. Кроме того, обследование днища водолазами показало наличие на нем вмятин. Однако в конечном итоге гипотеза «столкновение» отпала.
В ожидании решения Москвы местное ЧК начало проверку штаба бригады подводных лодок. Подводников под конвоем каждую ночь возили на допросы, где издевались и глумились, вычисляли «врагов народа». Бывший начальник штаба бригады подводных лодок, капитан I ранга в отставке Ю. Бодаревский (впоследствии вице-адмирал, начальник управления кадров ВМФ) вспоминает: «Почти каждую ночь ко мне домой подъезжал «воронок» и меня под вооруженной охраной везли на допрос. Допрашивал какой-то полковник. В нашем моряцком деле он разбирался плохо, но зато настроен был агрессивно и заранее видел во мне преступника. Он слушает, слушает, а потом внезапно кричит:
«Вы мне своими морскими штучками голову не морочьте! Выкладывайте начистоту, кто подводную лодку утопил?!» И так каждую ночь. Успокаивал себя тем, что сидеть буду недалеко от дома. У нас вокруг гарнизона было несколько лагерей».
Вызванных в Москву заслушивали Маленков и Берия. Лаврентий Павлович, например, считал вполне возможным, что американцы могли посыпать море специальным «сонным» порошком и, усыпив команду, увести лодку к себе в Штаты.
Но последнее слово оставалось за Сталиным. Он ограничился внушением морскому министру (в то время было Министерство ВМФ) адмиралу Н.Г. Кузнецову и рекомендовал впредь подобных вещей не допускать. Как только решение вождя стало известно на Тихоокеанском флоте, из подплава исчезли чекисты, следователи и конвои.
Лодку продолжали искать еще в течение года, но безрезультатно. Ходили разговоры, что «С-117» могла торпедировать американская субмарина, либо она была атакована противолодочной авиацией, так как это случилось в разгар Корейской войны (Корейская война началась 25 июня 1950 г.), и в Штатах и в Южной Корее особенно не церемонились с соблюдением различных Международных правил.
В подтверждение этой версии можно привести следующие факты: 26 июня 1950 года южнокорейские корабли обстреляли советское корабельное судно «Пластун».
4 сентября 1950 г. в 12 ч 44 мин в восьми километрах южнее острова Хайондау (Желтое море) палубный истребитель F-4 «Корсар» эскадрильи F53, поднятый с авианосца CV-45 «Вэлли Фордж», сбил ничего не подозревавший самолёт А-20 «Бостон» 36 мтап 589 мтад ВВС 5-го ВМФ, вылетевший с аэродрома Тученцзы (район Порт-Артура). Экипаж в составе старшего лейтенанта К. Карполя, лейтенанта Г. Мишина и сержанта Макогонова погиб. Непосредственный виновник их гибели - пилот ВМС США Р.Д.Е. Даунс.
8 октября того же года два американских истребителя типа F-80 «Шутинг стар» с авианосца «Мидуэй» со стороны моря нанесли бомбовый удар по нашему флотскому аэродрому «Сухая речка» (Приморский Край), находившемуся в ста километрах от корейско-советской границы. Удару подверглась стоянка самолетов Р-39 и Р-63 821-го иап 54-й воздушной армии.
Девять самолетов, размещавшихся на стоянке в линию, были подожжены и сгорели.
Принимая во внимание, что они поступили в свое время по ленд-лизу и подлежали возврату, потеря была небольшой, но, тем не менее, факт нападения есть факт.
В свою очередь 6 ноября 1951 г. пара истребителей Ла-11, пилотируемых летчиками 88 иап 5-го ВМФ старшими лейтенантами М.К. Щукиным и И.Я. Лукашёвым, поднятая по тревоге с аэродрома Николаевка, перехватила ив 10 ч 30 мин (время Хабаровское) в точке 33 км юго-восточнее мыса Овсянкина (Японское море) сбила патрульный самолёт P-2Y эскадрильи PV-6 ВМС США.
В этот период ширина территориальных вод СССР составляла 10 миль (18,5 км). Последующие двое суток американские самолёты, невзирая на территориальные воды и приграничные районы, производили полёты над Южным Приморьем, разыскивая членов экипажа. Все полеты частей самолетов ВВС ТОФ в этот период по указанию сверху не производились, истребители на перехват американских самолетов не поднимались.
13 июня 1952 г. с аэродрома Унаши, расположенного в долине реки Сучан, была поднята по тревоге дежурная пара самолётов МиГ-15 ВВС 5-го ВМФ. Ее навели на самолет-нарушитель RB-29 из состава 91 эскадрильи стратегической разведки ВВС США. В 17 ч 18 мин самолет-нарушитель был сбит над Японским морем в 14-15 км южнее мыса Овсянкина (Японское море). Экипаж самолета погиб.
18 ноября 1952 г. группа палубных истребителей F9F-2 «Пантера» эскадрильи VF-718 с авианосца CV-37 «Принстон» ВМС США атаковала ракетами группу наших самолётов МиГ-15 (718 иап ВВС 5-го ВМФ), выполнявших тренировочный полет над Японским морем. Результаты атаки оказались трагическими: два самолета были сбиты, а их лётчики старшие лейтенанты Беляков и Вандалов погибли. Летчик третьего самолета лейтенант Пахомкин успел передать, что остановилась турбина. По-видимому, лётчик пытался запустить двигатель. Попытка не удалась, самолет упал в море на траверзе мыса Льва, летчик погиб.
Наши самолеты были сбиты американскими летчиками - лейтенантами И.Д. Мидлтоном и Е.Р. Уильямсом.
27 июля 1953 года над морем на траверзе реки Янцзы американский истребитель сбил транспортный самолет Тихоокеанского флота «Ил-12», совершивший полет с Порт-Артура в Уссурийск. Маршрут полета самолета Ил-12 пролегал над территорией Китая, на значительном удалении от границы с Северной Кореей, и лишь после промежуточного пункта маршрута (г. Гирин) поворачивал на Восток. Однако, на пути самолета оказалась группа из четырех F-86, принадлежавших 335-й эскадрилье 4-го истребительного авиакрыла ВВС США. Ведущим был капитан Р. С. Парр, его ведомым старший лейтенант Э. Скаффи.
Из доклада, который Парр впоследствии представил своему командованию, следовало, что выполняя полет на самолете с бортовым номером 959, в 12 ч 30 мин (по местному времени) он обнаружил самолёт противника. После двух заходов, разглядев на крыльях «большие красные звезды», определил, что это самолет Ил-12. На третьем заходе он открыл огонь: двигатель самолета загорелся, и самолет взорвался. Безусловно, доклад его подчинённого не отличался: «Мы обнаружили самолет противника, летящий над Сев. Кореей курсом на Восток. После двух опознавательных заходов мы убедились в том, что неопознанный самолёт является самолетом противника». Обращает внимание попытка сместить на юг место преступления, а три захода потребовались, чтобы получить разрешение на уничтожение самолета. Воздушные пираты оказались едины и в другом - в советском самолёте они видели противника, хотя в состоянии войны наша страна и США не состояли.
Фактически самолет Ил-12 был сбит в 12 ч 28 мин неподалеку от г. Хуадянь в 110 км от корейско-китайской границы, что и подтвердили местные жители.
Экипаж и все пассажиры погибли.
Наши летчики не остались в «долгу». 29 июля 1953 г. пара МиГ-17 из состава 88-го иап 5-го ВМФ, поднятая по тревоге с аэродрома Николаевка, в период 6 ч 44 мин - 7 ч 11 мин в точке 12 км южнее мыса Аскольд (Японское море) перехватила и сбила американский разведывательный самолет RB-50.
В процессе атаки ведущий пары МиГ-17 старший лейтенант А.Д. Рыбаков сблизился с целью на дистанцию 100-150 м и с этой дистанции сбил самолет. Ответным огнем стрелка самолет Рыбакова был поврежден. Ведомый-лейтенант Ю.М. Яблоновский (впоследствии генерал-майор авиации, «Заслуженный летчик СССР») счел за лучшее к нарушителю не приближаться, израсходовал боезапас с дальности 2000-1500 м (это показала плёнка фотокинопулемета) и никакого влияния на исход атаки не оказал. Американский самолет упал в море. Из 17 членов экипажа остался в живых только один, подобранный пограничным катером.
4 сентября 1954 г. пара самолетов МиГ-17, поднятая по тревоге с аэродрома Центральная Угловая, в период 19 ч 10 мин - 19 ч 20 мин в точке южнее мыса Островной 35 км (Японское море) сбила самолёт VP-2 «Нептун» эскадрильи VP-19 ВМС США. Экипаж самолета пропал без вести.
Причина гибели 52 моряков с подводной лодки «С-117» неизвестна и сегодня, но с уверенностью можно утверждать, что экипаж выполнил свой долг до конца.

Офицер подводник, капитан 1 ранга В.Д.Гайдук. 1998 год. Худ. В.Дерюгин.

Сегодня ветераны 6 дивизии атомных подводных лодок 1 флпл КСФ, однокашники по Рижскому Нахимовскому училищу, друзья и товарищи, родственники проводили в последний путь ВЛАДИМИРА ДМИТРИЕВИЧА ГАЙДУКА,
капитана 1 ранга, Командира головной атомной подводной лодки 705 проекта "К-123", Подводника, Друга и Учителя.
Перестало биться сердце замечательного Человека, отдавшего всю свою жизнь делу служения России в рядах Военно-морского флота.
Владимир Дмитриевич начал свой путь на моря в Рижском Нахимовском училище в 1946 году, закончив которое в 1953 году, поступил на штурманский факультет 1-го ВВМУ подводного плавания.
Шесть лет назад мы публиковали статьи о выпускниках Рижского НВМУ, в частности, о Владимире Дмитриевиче Гайдуке, приводим ниже ссылки на эти публикации.



На мостике пла К-432 после всплытия в надводное положение - слева капитан 1 ранга Владимир Дмитриевич Гайдук (старший на борту К-432) и помощник командира по РЭВ 168-го экипажа ПЛ капитан 3 ранга Владимир Петрович Коропец . - В.В.Осинцев. Атомная подводная лодка пр.705 (705К).

Вспоминая годы службы в 6 дивизии апл, я благодарю судьбу за то, что она свела меня с такими замечательными командирами, как Владимир Дмитриевич Гайдук. Спокойный и рассудительный, грамотный и интеллигентный, требовательный и настойчивый, добрый и отзывчивый и все это в превосходной степени. Не со всяким начальником хочется встречаться и общаться постоянно, тем более лейтенанту, но находиться рядом с Владимиром Дмитриевичем, разговаривать, слушать его воспоминания и наставления было истинным наслаждением.

О.А.Горлов

ПАМЯТИ ДРУГА И ТОВАРИЩА.

Каким нам вспоминается Володя Гайдук во время учёбы Рижском Нахимовском училище с 1946 по 1953 годы. Спокойный, рассудительный, задумчивый юноша. Зачинщиком или подстрекателем каких-либо деяний, выходящих за рамки установленных или принятых в училище правил, он не был замечен. Но из принятых коллективных решений никогда не выпадал, тем более не выдавал истинных виновников, если даже его "назначало" начальство быть таковым.
Что касается других черт характера и поведения Владимира, врождённых или приобретённых, то стержневыми можно назвать также трудолюбие, добросовестность, аккуратность, ответственность.
С таким качественным набором из него в любой деятельности мог получиться высококлассный специалист и профессионал. Но судьба привела его в ряды Военно-морского флота. И в этом судьба не ошиблась. Он стал гордостью Военно-морских сил, его элитного состава - славных офицеров-подводников.
Память о капитане 1-го ранга Владимире Дмитриевиче Гайдуке будет храниться в сердцах всех тех, кто с ним учился и служил.

Арнольд Думбре, Альберт Блюсин, Василий Панков, Виктор Турыгин, Олег Иванов, Николай Верюжский.

Гайдук Владимир Дмитриевич. Капитан 1 ранга, командир АПЛ, выпускник Рижского НВМУ. Его учителя, ученики и сослуживцы. Судьба проекта 705 и 705К. Часть 1. Часть 2. Часть 3. Часть 4. Окончание.