Давно не было у нас такого бурного комсомольского собрания. До чего все разгорячились! Самохвалов — присяжный и привычный оратор — не имел на этот раз никакого успеха. Только он начал, встав в позу оратора, свое всегдашнее: «За океаном хищники радуются каждой полученной нахимовцем двойке. Двойками нерадивые ослабляют мощь флота. Мы должны смыть позор с класса и еще теснее...» — как его грубо прервали: — Знаем, хватит! «Сплотимся еще теснее вокруг...» — Молчи, зубрила! — обозлились на него двоечники. Я понял, что схватка будет жестокая и правда будет высказываться в лицо. Так оно и получилось. На двоечников навалились «миром», как говорит дед. Страсти разбушевались. — Ты тянешь в пропасть весь класс! — нападал на Валерку Алексей Коломийцев. — А еще хвастался: «Мой отец командир ракетного катера. Вы знаете, что это за штука?» — передразнил он Валерия. — А что отец тебе скажет, когда узнает, что сын его двоечник? Нам Эраст Авдеевич читал твое сочинение: «Ах, как я влюблен в море, ах, как мечтаю о флоте, мечтаю стать офицером, пойду по отцовским стопам», — опять передразнил Коломийцев Валерку. — Это с двойками-то? Фальшивое твое сочинение. Ты в нем лгал! — Кому? — взорвался Валерка. — Не только Эрасту Авдеевичу — училищу! Нам всем... Не правда ли, товарищи? Какой выискался! Комсомолу солгал...
Из коллекции В.Грабаря
Валерка хотел было снова задраться, но Вадим предложил вызвать Валеркиного отца. И Валерка пустил слезу. Настоящую. И стал каяться. Он, мол, запутался, а теперь выпутался. И просил поверить. Не надо отца вызывать. — Ну, смотри... " Я не поверил Валерке. Но другие поверили. И в покое оставили. Насели на Мельгунова. Он признался: — А может, я нарочно двойки хватаю? Пусть отчисляют. Мне тут не нравится! — Ах, не нравится? А раньше что думал? И что станешь делать, когда выгонят и вернешься домой? — Пока ничего. Мать прокормит. — Значит, тунеядствовать будешь? — допрашивали с пристрастием. — Как это так — тунеядствовать? — Очень просто, сам не заработаешь ни гроша! Учиться среди года никуда не возьмут! Вот и будешь на шее у матери мертвым якорем... Из двоечников пух и перья летели. Когда же все поуспокоилось, я предложил создать комсомольскую дружину «рыцарей моря». Тут все встрепенулись. Я зачитал им кодекс дружины. По существу, в нем не было ничего нового. Это был кодекс морали честного комсомольца, который носит гордое звание «моряк». В нем говорилось о том, кто готов служить морю всю жизнь. О том, кто защищает слабого, женщину, не пройдет равнодушно мимо хулиганящих гадов. Рыцарь моря не может быть трусом, лгуном, хвастуном...
Петровский Дмитрий Владимирович. Выпускник ЛНВМУ 1994 года. Капитан-лейтенант запаса. Награждён орденом «За личное мужество», в пятнадцать лет.
Послышался заинтересованный голос: — А как же, если я двоечник? Могу я вступить в дружину? — Пока ты двоечник — нет! В день увольнения к дежурному по училищу пришла пожилая женщина и рассказывала, что хулиганы окружили на улице ее дочь и начали над ней издеваться. Ее выручили нахимовцы. Задержали хулиганов и передали подоспевшей милиции. Когда милиционеры спросили, как их зовут, они ответили: «Рыцари моря». Женщина хотела узнать их фамилии и поблагодарить за выручку дочери. Но даже я не узнал, кто это был. Рыцари не должны хвастаться. Но не только в этом были заслуги нашей дружины. Двоек не стало — никому не хотелось вылетать из дружины. Рыцари с готовностью помогали друг другу. Они совершали много рыцарских дел, которые считали слишком мелкими для того, чтобы о них говорить. Но дела эти были хорошие. О них как-нибудь я расскажу. Когда мы все вырастим. Тогда не будет повода нам зазнаваться...
БЕГУТ ДНИ ЗА ДНЯМИ
Эраст Авдеевич Крестовоздвиженский так рассказывает о классиках, будто к каждому он был вхож в дом. О выдуманных героях — как будто был с ними знаком и близок. И поэтому его уроки нас всех увлекают. У Марины Филипповны Онегин был только «продуктом», Татьяна — «продуктом», а другие разделялись на угнетателей и угнетенных. Теперь-то я понимаю, что Марина Филипповна недалекая женщина. Эраст Авдеевич — дело другое. Этот двоек ни Станюковичу, ни Чехову не поставит. — Кто может быть выше Пушкина? — говорит он.— Кто может сравниться с Лермонтовым?.. И он на память читает нам сотни строк, увлекается, голос его звенит молодо, а он — пожилой человек. Но, любя Пушкина, Лермонтова и ставя их превыше других, он не чурается и мало кому известных поэтов, особенно, если они пишут или писали о море.
Эраст Авдеевич открыл нам подводника Алексея Лебедева (я слышал его стихи на корабле у Живцова). Открыл других флотских поэтов, читая посвященные ими морю и флоту стихи. Любовь нашу к морю (а она проявляется и в сочинениях наших) он одобряет. Каждое мало-мальски оригинальное сочинение он читает с удовольствием всему классу, говоря: — Свежие мысли. Похвально! Он хвалит Вадима. Хвалит за сочинение. Хвалит за то, что Вадим, подобно ему, может на память прочитать сотни строк любимого автора. Но его корежит, когда он наталкивается на сочинения Роберта Самохвалова, списанные с газетных передовиц. — Как вам не стыдно! — говорит он с укором.— Неужели у вас нет своего отношения к жизни? Нет свежих, собственных мыслей? Мне думается, вы простите меня, но ваше сочинение могла бы написать кибернетическая машина. И все же ставит Самохвалову не двойку, а тройку. Он не хочет портить Самохвалову будущее. И таким дубам место в жизни найдется.. А вот Валерка показал, что ему грош цена и все его клятвы такая же ложь, как его первое сочинение. Математику он отвечал на пятерки. И вдруг однажды, поставив Валерке пятерку, Сергей Сергеевич насторожился, вернул Валерку, уже положившего мел: — Вернитесь, Коровин... Покажите ладонь!—приказал он. Валерка разжал кулак. К ладони была приклеена шпаргалка. — Вы, кажется, член дружины «рыцарей моря»? А по-моему, никакой вы не рыцарь, Коровин. Вы — мошенник! Садитесь.
Борис Федорович Блошкин (фото 1951, 1963, 1966 гг.) Когда в 1962 году на время он был вынужден перейти на командную должность, его рота, 11-й выпускной класс, имела 100% успеваемость. Талантливый человек талантлив во всем.
— Я... — Вам нечего больше сказать! — Разрешите мне высказаться? — поднял руку и встал Самохвалов. — Не разрешаю! У нас не собрание, а урок.
АДМИРАЛ
В тот же день нас, обоих Коровиных, вызвали к адмиралу. Кабинет у начальника училища не чета кабинетику Бенина. Настоящий адмиральский. Солидная мебель, часы с башенным боем. За окном — «Аврора» и набережная в снегу. Как в гавани. Станюкович сказал бы, наверное, что начальник наш — «молодой адмирал». Он намного моложе деда. В волосах почти нет седины. Но ему все же не меньше пятидесяти. В три раза больше, чем мне. Мне почему-то казалось, что начальник училища должен резко отличаться от всех: он должен быть величественным, его должна сопровождать свита — совсем как главного врача при обходе им госпиталя. Он должен быть недоступным, ввергать в дрожь лентяев. При первой встрече адмирал был торжествен и преисполнен величия. Но после, в обыденной жизни, мне пришлось сталкиваться с ним: то в коридорах училища, то на лестнице, ведущей в столовую,— и я поразился, до чего адмирал доступен и прост. Он останавливал на лестнице старшеклассников (всех зная по фамилиям), расспрашивал, как дела, подбадривал веселым словечком. И я завидовал им — он ни разу не окликнул меня.
Бакарджиев Вячеслав Георгиевич, начальник училища в 1963-1971 гг.
Войдя в столовую, он подходит к столикам, спрашивает, понравился ли обед, чего не хватает. Да, адмирал заботлив и прост в обращении, но, говорят, он непреклонен и строг, когда дело доходит до нарушений училищной жизни. Здесь от него пощады не жди. Он говорит провинившимся: «Ваши деды в вашем возрасте становились героями. Вспомните Петьку, ординарца Чапаева! Вы за свои проступки отвечаете полной мерой. Я вас предупреждал — вы не вняли, пеняйте на себя». И отчисляет. Белокуров рассказывал, что некоторые папаши и мамаши пишут адмиралу гневные письма, обвиняют, что он не сумел перевоспитать их сына. «Может быть,— отвечает им адмирал,— но почему я обязан перевоспитывать, если вы не сумели его воспитать? Кто воспитает сына лучше родителей?» Скажем, Валерка! Попробуй-ка перевоспитай его! — Вот что, братья Коровины, — говорит адмирал. — У нас на флоте равняются на правофлангового. Вы, Валерий Коровин, именуетесь Коровиным первым. А может ли Максим Коровин равняться на вас? Валеркина тактика — слезливое раскаяние. Оно на многих действует умилительно. И он начинает всхлипывать. — Ваш преподаватель прав, назвав вас мошенником. Трусость и ложь — вот что такое шпаргалка! Только заступничество за вас капитана третьего ранга Кирсанова — он утверждает, что вы еще можете стать человеком,— удерживает меня от решения отчислить вас из училища. Слишком много за вами грехов. Вы грубите преподавателям. Получаете двойки. Заработали вчера единицу. Я вызову вашего отца... О, как Валерка умеет рыдать! Любому он вывернет душу. Он весь содрогается. Он говорит, что раскаивается. Что шпаргалки, собственно говоря, ему не нужны, пятерки им заработаны честно. (А я уже начинаю сомневаться: не помогли ли ему шпаргалки и при вступительных экзаменах? Уж очень он был уверен в себе!)
— По...пожалуйста... не вызывайте отца!.. Накажите меня... накажите... но не вызывайте отца!.. Адмирал приподнимается и наливает Валерке воды. — Я читал ваше классное сочинение. Мне оно показалось искренним. Вы писали, что стремитесь быть моряком, что для вас поступить в нахимовское училище — величайшая радость, что море для вас — ваша жизнь! Взрыв слез и стенаний. — Да полно вам, Валерий Коровин! Потом я прочел в вашем классном журнале повесть, довольно безграмотную, но написанную с перчинкой. Литературное произведение есть литературное произведение, и я не отождествляю автора с его героем. Ваш герой — критикан. Он не увидел в училище ничего светлого. Неужели так мрачно все? И люди в училище — неприятные, злые, придирчивые, а ваш герой — один молодец? Эх, Коровин, Коровин! Ваш Воронин и критикует убого, и мыслит убого. И такой он весь обозленный, что нельзя его полюбить! А ведь он у вас, кажется, положительный тип. Так где же подлинный Валерий Коровин? Опять рыдания в ответ. Как он рыдает, Валерка! Он пьет воду, и зубы отбивают дробь по стакану. — Воспитатель, которого вы жестоко обидели в своей повестушке, заступился за вас... — Я... никогда... никогда!.. Обещаю... — Погодите, Коровин! В воскресенье вас снова видели в недостойной компании. Максима Коровина я пригласил потому, что хочу, чтобы мне помог комсомол... Нет, адмирал вовсе не добрый «папаша», как некоторые его именуют.
Награды участника Великой Отечественной войны, командира эсминца «Бойкий» В.Г.Бакарджиева
Во времена наших прапрадедов он бы мог вздернуть любого подонка на рею. А в гражданскую или во время Великой Отечественной войны расстрелял бы его перед строем. — Слезлив же ты, братец! — сказал я Валерию, когда мы вышли от адмирала. — А что? Глаза его были совершенно сухие. Артист!
Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус.
Мичман в отставке Онуфриев Анатолий Иванович, водолаз-глубоководник, ветеран ПСС ЧФ
В 2002 году УПАСР ВМФ РФ на базе 40 НИИ АСД с помощью ДайвТехноСервис организовали освоение совершенно новой для нас глубоководной техники, закупленной за рубежом после гибели АПЛ «Курск». От каждого флота на обучение направлялось по 5 человек плюс 5 человек от института и ЭО АСО ВМФ РФ, всего набрали 25 обучающихся. От ЧФ были откомандированы водолазные специалисты кап.л-т Антипов А.А., ст.л-т Маторин А.С., л-т Левин В.А., служащий Козорез В.Н., служащий Онуфриев А.И. В качестве наблюдателей направлялись старший водолазный специалист ЧФ (старший группы) кап.2 ранга Фролов И.К. и старший врач-физиолог ЧФ подполковник м/с Ведута Ю.А. Перед отъездом группу инструктировал начальник УПАСР ЧФ. После инструктажа и доходчивого наставления кап.1 ранга Васильчука Василия Васильевича нам стало ясно, что нужно держаться подальше от пропойцев северян, разгильдяев балтийцев и прочих «пенителей моря» и вернуться в Севастополь без потерь, с новыми знаниями в головах, подробными конспектами в тетрадках (желательно в цветном изображении).
МАЛЕНЬКОЕ ПРЕДИСЛОВИЕ Говорят: «человек предполагает, а бог – располагает». Не утверждаю – бог ли? Скорей какие-то обстоятельства, ситуации, события просто заставляют вносить изменения в намеченное тобой, и оно - задуманное отодвигается. Так случилось и у меня. Подготовила посты событийные, а «богово расположение» разлучило с интернетом, более чем на две недели. Понимаю, что наши мозги, рассуждения, размышления до сих пор заняты совсем другим. И это объективно. В эфире на днях услышала сравнение, которое запомнилось слету. Информация последних месяцев о событиях в Украине, была названа нервом времени. Мне это понравилось. Но жизнь всегда многогранна и ничего в ней человеческое не чуждо. И я решила «выпустить в свет « эти два поста, хотя и упущенные уже по времени. Почему-то стало жаль отправлять написанное в корзину. Так что не судите очень строго. Хотя с уважением отнесусь к любому вашему мнению.
Пост первый НАКРЫЛО И НЕ ОТПУСКАЕТ РАДУЕТ… Я снова о братьях наших меньших. Прямо по пословице : « у кого, что болит…и радует…» Задели «за живое» две новости в одном временном отрезке и «зацарапали» мозг и душу. Написала пост почти сразу. Не « выпустила» из черновиков, только потому, что были на слуху более горячие новости, тоже вызывающие тревогу и боль. Но проглядывает солнышко. Не только с небес, но в человеческих взаимоотношениях. И я решилась поделиться . Первая информация была под заголовком: « С медалями и новым другом: американцы « усыновили» бездомных собак Сочи» Она о том, что « американские спортсмены увезли с Олимпиады-2014 не только медали, но и бездомных собак. Так, серебряный призер Гас Кенуорти увез с собой в Колорадо несколько щенков, которых подобрал в Сочи ( есть несколько фото в аккаунте Гаса Кенуорти в твиттере ), которые стали чрезвычайно популярными уже во время соревнований, когда 22-летний спортсмен стал оформлять все документы, необходимые для вывоза животных. После соревнований Кенуорти потратил два дня на то, чтобы организовать переезд, поиск и покупку поводков и других вещей для своих новых четвероногих друзей. Щенки все это время жили в палатке службы безопасности около пресс-центра в горах, так как спортсмену не разрешили привезти их в Олимпийскую деревню. « Я навещал их каждый день, они такие классные,- рассказал Гас в одном из интервью. Фото и записи в твиттере помогли ему добиться необычайной популярности. До Олимпийских игр было у него 14 тысяч подписчиков, в то время, как сейчас – 100 тысяч. Многие американские интернет - пользователи в социальном сетях пишут, что тоже хотят «усыновить» олимпийского щенка и готовы приехать в Сочи. Примеру Гаса последовала американка Линдси Джакобеллис, участвующая в соревнованиях по сноуборд-кроссу. Она тоже побывала в ветеринарной службе, купила паспорт для своего нового друга, которого назвала «Сочи», и увезла его домой в Данбери, штат Коннектикут… Вратарь хоккейной команды Райан Миллер выбрал белого пса с коричневыми ушами и черными пятнами на боках, о чем тоже написал в своем твиттере. В этих рядах добрых и любящих собак спортсменов вошел и хоккеист Дэвид Бакс». (источник Риа Новости. 25 февраля 2014 года ). Я оставляю эту информацию не комментируя. По-человечески, трогательно… ЗАБОЛЕЛО… «ЛДПР хочет запретить держать любых животных в квартирах»,- заголовок другой информации в новостной ленте. «Запретить держать любую живность, если нет земли, заявил в Госдуме депутат Сергей Каргинов.- Попугай сегодня у вас, а завтра улетел, заболел птичьим гриппом и понеслась эпидемия. Собаку закрыли одну в квартире, она гадит и воет. Бабушка собрала у себя 20 кошек, соседи жалуются на запах. Вообще надо запретить держать животных, это бесчеловечное отношение. Обезьяна ведь не держит человека в клетке, не издевается над ним,- сказал он. Также Каргинов отметил, что владельцы животных в городах часто относятся к ним безответственно, выбрасывая питомцев на улицу. В итоге не уменьшается количество бродячих животных, в том числе собак, которые могут быть опасны для человека…» Вот так, круто. ( опубликовано 26 февраля 2014 года). НАКРЫЛО… Признаюсь, почти сразу закипело что-то внутри. Больше всего задела «заумная» фраза: «обезьяна ведь не держит человека в клетке…» ?! Ну и, в целом… Пришли размышления с нотками раздражения: почему же так много в законодательном органе людей, которые ,словно, выискивают: а чтобы еще запретить. Потом беспокойство: а может только у уважаемого депутата, симптом , скажем, «весеннего обострения» какой - то незнакомой еще болезни, в которой присутствует слово « животно-ненавистничанье» ? И маленькое утешение: ведь совсем не обязательно, что эта «зараза» перейдет в эпидемию и захватит еще и других депутатов? Снова раздумья : может всего-навсего надо полечить голову этому человеку? Так это не сложно, и животные тут не заменимы, и к врачам ходить не надо…
Или все-таки это «бредятина» для того, чтобы привлечь к себе внимание этой инициативой? Тогда стоит просто пожалеть : до чего же жизнь депутатская довела человека ? Я не могу спорить насчет того, что проблема бродячих собак существует. Существует, почти повсеместно. Даже в том же Сочи, где отлавливали, отлавливали их перед Олимпиадой, а их еще столько, что волонтеры стали собирать деньги на содержание подобных в питомниках. Но если депутата это волнует, так почему такая «бредятина», а не конкретные предложения, в том числе и об ответственности владельцев животных, властей и прочие продуманные, взвешенные, обоснованные? Недавно по радио «Эхо Перми» обсуждали в развороте решение Чернушинского районного суда ( Пермский край) о выплате правительством края 50 тысяч рублей семье ребенка, покусанного бродячей собакой. 80% позвонивших и проголосовавших одобрили это решение суда, хотя и заметили, что сумма эта пойдет из бюджета, а это значит из наших карманов. А то - запретить и все тут? Скажите, а как можно запретить любовь, милосердие, заботу о братьях наших меньших, признание их заслуг, звонкий смех ребенка от игр с ними, восторг и проявление всех других самых лучших черт человеческой натуры , которые рождаются при общении с ними ?
Так стоит ли с большой трибуны об этом ? У меня лично, еще не на один градус снизилось уважение к подобным депутатам. Впрочем, говорю я себе, включай-ка «здоровый пофигизм», ведь знаешь, что « «чем ниже человек душой, тем выше задирает нос. Он носом тянется туда, куда душою не дорос « ( Омар Хайям ). А это уже диагноз. Лечить надо таких и запрещать занимать кресла, в местах, где решаются судьбы людей или домашних питомцев.
Пост второй
НА ШУТКУ НЕ СЕРДЯТСЯ
Первое апреля. Значит, жди розыгрышей. Да мы и привыкли за свою жизнь к этому. Даже, если маленькая внучка тебе говорит в этот день, что у тебя спина – белая, ты, зная, что это не так, все равно подыграешь ей. Для чего? Чтобы она улыбнулась, чтобы ты в ответ улыбнулся. На то ОН и День смеха или День дурака. Я и сама не прочь почаще смеяться, или подшучивать над собой даже в будни , словно, по пословицам: «Подшучивай сам над собой: здоровей смеяться будешь «, но чаще от того, что много напастей бывает, а «Напасть - боится шуток «. Вот и «пугаю» ее. Но нынче не на шутку задумалась: а почему назвали этот день – Днем дурака? И когда появилась в этот день непременно, хоть один-два раза произносимая, поговорка: « Первый апрель – никому не верь ! «. И в этот раз от метила: задумаешься над чем-то, «забьешь гвоздик-мысль « в голову, а тебе, словно, само небо ответы на твои вопросы подкладывает. « Первый задокументированный первоапрельский розыгрыш состоялся в 1539 году: один фламандский дворянин принялся отдавать своим слугам заведомо невыполнимые приказания. Первое же упоминание праздника датируется 1686 годом – английский писатель, исследователь Стоунхенджа Джон Обри назвал его Fools Holiday, то есть «День дураков». А в России? И в России этот праздник народился, ох, как давно – 1 апреля 1703 года при Петре 1. « Глашатаи зазывали народ «на неслыханное представление». От зрителей отбоя не было. А когда в назначенное время распахнули занавес, все увидели на подмостках полотнище с выведенной на нем надписью: « первый апрель – никому не верь!». Одураченной публике оставалось лишь чесать затылки « ( газета «Оракул» 04/2014. Автор публикации Михаил Мамаладзе ). Вот ведь какая штука: шуткам, уловкам, розыгрышам в этот весенний день более трехсот лет. Но ведь мы «обматываться» можем чуть ли не ежедневно. И расписывать про это долго не надо: наперстки, пирамиды. «заманиловки» - отгадай пословицу ,напиши ее, вышли по адресу, и ты получишь полтора миллиона, или «если число , месяц и год рождения, сложенные вместе, делятся на 7, ты в числе победителей. Напиши только об этом …» И мы готовы обманываться… А диеты ? Чудо – таблетки от всех болезней ? Чаи для похудения? А колеса для машин с липучками , которые непременно спасут от аварий ? Беспроцентные кредиты, позволяющие решить материальные затруднения ? Или такое желанное:» Вы пострадали от пирамиды? Мы готовы вернуть вам утраченное: только для оформления необходимых документов, нужна небольшая сумма денег». И про то, что ваш племянник попал в милицию, и чтобы замять дело…, словом, нет этому конца. Жаль, конечно, людей, потерявших свои сбережения. Но ведь сам , своим умом, своими руками сделал это… А про продукты говорить не стоит: «живые бактерии» помогают избежать неправильной работе желудочно-кишечного тракта. А живы только они в течении суток, так что мы едим, приобретая «Активию» хотя бы через неделю после изготовления? Как говорит мой сосед: сплошные «Е-2 + Е-4 «… от невозможности запомнить все эти Е с цифрами и их названия. Можешь локти кусать, потому что сам обманываться рад… И цветет махровым цветом нескончаемое мошенничество и наживаются на нашей доверчивости проходимцы. 1 апреля по ежегодной традиции называется Днем смеха. Про смех, как лучшее лекарство. целая наука существует. А что? «Плакавши, говорят в народе, не заплатить, а смехом не задолжать «. Хорошо то как звучит ! А еще почему-то говорят: «этот смех перед слезами», « не к добру развеселился», «смехом – сыт не будешь», но это, наверно, в каких-то других случаях. Но то, что смех бывает «сквозь слезы» - это я точно знаю. Понравилась одна история в интернете ( сайт «Приколы» ): грех смеяться над бедой, но и удержаться было невозможно, да и сам автор, рассказывая ее, словно хотел, чтобы мы повеселились: «В кои веки решил отгул отгулять. Проснулся утром, дома никого нет. Красота! Выхожу на кухню, глядь - мусорное ведро переполнено. Три дня им талдычу: вынесите мусор, вынесите мусор. Хоть бы кто почесался. Плюнул, вынес сам. Пошел в ванную сполоснуть, сполоснул, поставил. Потом думаю, раз уж сюда пришел, заодно и сам сполоснусь. Ну, скажите, стал бы нормальный человек после помойного ведра мыться? Но это же нормальный... Короче, помылся, стал вылезать из ванны и хрясь - нога в ведре. Ну, посмеялся сначала, потом попытался стряхнуть - не стряхивается. Да и неудобно - вторая-то нога в ванне стоит. Снова посмеялся, но уже с холодком, и снова зачем-то в ванну залез. Наверно, хотел ведро смыть. Постоял, подумал, потом ногу с ведром в ванне оставил, а второй ногой вылез и стал ведро о край ванны сдирать. Но я же скользкий после душа-то. Поэтому свободная нога уехала на шпагат, и я всем хозяйством о край ванны ка-а-к ексель-моксель! Слышу сквозь боль нечеловеческую - что-то по полу покатилось. Ну, думаю, отдухарился ты, мужик, теперь будешь в профсоюзном хоре фальцетом петь. Отдышался, гляжу - слава богу: это, оказывается, банки какие-то с полки упали и раскатились. А у меня все на месте. И ведро в том числе. Нога плотно вбита в дно ведра пальцами вверх и уперта в фигурный изгиб. Попытался снять с пятки - куда там, крепко сидит. С носка попытался - ноготь в палец впивается, терпежу нет. Зачем-то включил душ, набрал в ведро воды. Думал, оно от воды потяжелеет и сползет с ноги, но все вышло наоборот - нога от воды разбухла и застряла еще сильнее. Решил пойти высушить ногу феном: типа, конечность усохнет и ведро соскочит. И тут возникла новая проблема - как вылить из ведра воду. Тот, кто думает, что это просто, тот ни черта не понимает в жизни. Пришлось лечь в ванну, задрать ноги и вылить воду на себя. Сами понимаете, приятного мало: ведро хоть и чистое, но все равно помойное. Мокрый, с ведром на ноге пошел в зал искать фен. Иду, гремлю этой мусорной дрянью на весь дом, ржу и матерюсь одновременно. Нашел фен, включил на самый жар, стал дуть им в ведро. Полчаса дул. Ноге горячо, но она не усыхает, сволочь. Бросил фен, схватил первый попавшийся крем жены (как потом выяснилось, самый дорогой) и намазал им ногу. Думал, соскользнет. В итоге стало скользить все: руки, вещи, дверные ручки. Все, кроме ведра. Пошел опять в ванную. Иду - бум-хрясь, бум-хрясь - и пахну, как идиот: сверху дорогим парфюмом, снизу - мусорным ведром. Сунул ногу с ведром в ванну и снова набрал в ведро воды. Думаю, мол, пускай нога вообще разбухнет и ведро лопнет к чертовой матери. С полчаса простоял: ноге больно, а толку ноль. Опять пошел в зал. Воду уже сливать не стал. Думаю, весь в креме сяду в ванну, скользить начну и уже не встану. А тяжело, между прочим, с ведром воды по квартире шляться. Включил компьютер, набрал в "Яндексе": как снять с ноги ведро. Узнал все про ведра с древнегреческих времен, но на главный вопрос ответа так и не отыскал. Недаром говорят, интернет – это сплошная помойка. Мусора полно, а ответа на животрепещущие вопросы не дает! Заплакал от отчаяния и идиотизма. Шутки шутками, а нога уже синяя вся. Так и до гангрены недолго. Позвонил в МЧС. Диспетчер сначала смеялась, но потом слышит, мужик плачет, мол, еще полчаса и ногу ампутировать придется, сжалилась, отправила бригаду. Ребята быстро приехали, через десять минут. В дверь позвонили, я бросился открывать, а потом смотрю: я же голый, после душа так и не оделся... Вы когда-нибудь трусы через ведро надевали? Нет? А я надевал. Теперь можно сказать, что в жизни я испытал все. И знаю точно: трусы через ведро надеть невозможно, даже если это не трусы, а тещины рейтузы. Трое трусов разорвал, пока это понял. Потом плюнул, полотенцем обвязался и спасателей пустил. Они молодцы оказались. Смеяться не стали, в две минуты ведро распилили надфилем и сняли. Я перед ними чуть на колени не упал. Спасибо, за то, что вытащили меня из безвыходной ситуации. Да разве ж это безвыходная, говорит их старший. За час до тебя мужик башкой в морозильнике застрял, хотел посмотреть, почему лампочка не горит. Вот это ситуация. А у тебя так, фигня. Ох, и обрадовался я, есть еще оказывается на свете идиоты. Это ж надо додуматься: башкой и в морозильник! Как же он оттуда в МЧС звонил???.»
МАЛЕНЬКОЕ ЗАКЛЮЧЕНИЕ И знаете, что меня сподвигло поставить все же эти два поста. Если подумать, то получается, что День смеха и День дурака в той же уважаемой Государственной думе, не такое уж редкое явление и в будние дни. Да и посты еще не совсем в прошедшем времени.
В первые дни 1945 года с боевыми успехами вернулись из походов К-56 и Щ-310. Несколько экипажей, также встретивших Новый год в море, продолжали поиск целей для атак на коммуникациях противника. Группа подводных лодок готовилась к очередным походам. Часть их должна была действовать в юго-восточной части Балтики, где гитлеровцы ещё удерживали Либаву, Виндаву, Мемель. Другие подлодки посылались в более отдалённые районы. Командующий флотом требовал держать до четырёх-пяти подлодок на подходах к Либаве, — основному порту, через который сообщались с Германией фашистские дивизии, прижатые к побережью в курляндском «котле». Мы знали, что о действиях воздушных и подводных сил флота в этом районе ежедневно докладывается члену Ставки Верховного Главнокомандования, командующему Третьим Белорусским фронтом маршалу А.М.Василевскому.
Маршал Александр Михайлович Василевский
Когда началась Восточно-Прусская наступательная операция советских войск, срывать морские перевозки противника как на востоке Балтики, так и в южной её части, стало ещё важнее. Но сперва расскажу о событиях первой половины января. Воевать без потерь не получается
Со времени возобновления действий подводных лодок в открытом море с начала октября, бригада не имела потерь, и это относилось к самым отрадным для нас итогам сорок четвёртого года. Скольких товарищей, не вернувшихся с моря, вспоминали мы, провожая сорок первый, сорок второй, тяжелейший для балтийских подводников сорок третий... Но надо было заботиться, чтобы ни у кого не возникало самоуспокоенности оттого, что резко уменьшилась опасность подрыва лодок на минах, — основной причины наших потерь в те годы. Раньше главным было — вырваться из заминированного вдоль и поперёк Финского залива. Всё последующее казалось несравнимо более лёгким. В открытом море лодки часто совершали большие переходы в надводном положении. Теперь противолодочные корабли, вплоть до эсминцев, могли атаковать лодку не только на главных морских путях и подступах к портам, а практически везде. Как уберечься от них, не поступившись боевой активностью, не упустив возможную победу, — это каждому командиру надо было решать всякий раз заново, исходя из конкретных условий и опираясь на накопленный опыт.
Последний боевой поход С-4
И одному командиру А.А.Клюшкину, только что произведённому в капитаны 3-го ранга, уберечься не удалось... Во второй, под его командованием, поход подводная лодка С-4 вышла из порта Ханко ещё в середине декабря. Она курсировала сперва на подходах к Виндаве, откуда Клюшкин донёс о проведённой торпедной атаке, результаты которой наблюдать не смог. По позднейшим данным, атакованный транспорт «Рейнтом» был повреждён. Потом на С-4 было передано приказание перейти в район маяка Брюстерорт западнее Мемеля, где воздушная разведка засекла движение нескольких конвоев. Такой «маневр позициями», переброска подлодок в другой район, тем более — соседний, практиковали в то время часто, поскольку не хватало лодок на все районы, где они могли понадобиться. И вот в ночь на 7 января радисты «Иртыша» приняли с борта С-4 сбивчивую, нечётко переданную радиограмму, которая лишь частично поддалась расшифровке. Фраза, дошедшая до нас наиболее полно, была такая: «Крупные повреждения прочного корпуса...» Почувствовалось, что это донесение с тонущего корабля. Ни на какие запросы лодка не ответила, в эфир больше не вышла… Что с ней произошло, мы тогда не узнали. В 1961 году польские водолазы нашли С-4 на дне северо-западнее маяка Брюстерорт. Корпус лодки был сильно разрушен перед рубкой, — явно таранным ударом. О подъёме корабля вопрос не вставал, поскольку поблизости были обнаружены донные авиационные мины. Но первое известие об обстоятельствах гибели подводной лодки капитана 3-го ранга Клюшкина мы получили на тринадцать лет раньше, в 1948 году. Тогда эпроновцы подняли затонувшую в Данцигской бухте бывшую плавбазу немецких подлодок «Отто Вунш», на которой оказалось много различных документов гитлеровского флота, и в том числе — материалы заседания военного трибунала по делу командира миноносца Т-33. Он обвинялся в том что, таранив советскую подводную лодку (судя по координатам и дате, речь могла идти только об С-4), не продолжил её преследование, не сбросил глубинные бомбы. Командир оправдывался тем, что его миноносец получил повреждение при ударе о корпус лодки. Трибунал разжаловал его в рядовые и послал на восточный фронт. Как видно, начальники, отдавшие командира миноносца под суд, сомневались в том, что подлодка затонула. Но этот случай был, увы, не из тех, счастливых для подводников, когда лодка, попавшая под таран, всё-таки возвращалась в базу. Что касается обстоятельств происшедшего, то, насколько можно было понять из судебного дела, имело место непреднамеренное столкновение двух кораблей тёмной ночью. С миноносца, вероятно, находившегося в дозоре, не заметили лодку до того, как он на неё наскочил. На лодке, которая, очевидно, была в позиционном положении или начала погружаться, возможно, заметили приближающийся миноносец, но ни уйти на глубину, ни отвернуть не успели. Итак, случайность? Видимо, да. Но ночью подводные лодки всплывали и для зарядки батарей, и для крейсирования в надводном положении, и часто не погружались до рассвета. Это не было сопряжено с особым риском. К середине той зимы всё стало сложнее. С-4 была лодкой-ветераном. Она самой первой из нашей бригады вышла в боевой поход 22 июня 1941 года. И хотя лодке приходилось делиться бывалыми моряками с новыми кораблями, на ней сохранялся основной костяк экипажа, который ушёл тогда в море из Усть-Двинска и выдержал потом много суровых испытаний. А для меня это была ещё и лодка, с которой началось знакомство с кораблями бригады в Либаве за полтора месяца до войны. Вместе с капитаном 3-го ранга А. А. Клюшкиным погибли его старпом капитан-лейтенант А.К.Гусев, тоже тихоокеанец, минёр старший лейтенант С.М.Зинцов, механик инженер-капитан-лейтенант С.Л.Доля, мичман Ф.А.Рохмистров, участник всех походов лодки с начала войны, замечательные старшины и матросы, прослужившие по семь-восемь лет... Но эта первая в ту осенне-зимнюю кампанию потеря бригадой боевого корабля не положила, скажу сразу же, начала ряду потерь, как бывало в иные годы. Балтийские подлодки ещё не раз попадали в очень трудное положение, однако ни одну из них враг потопить не смог.
Два разных похода Щ-407 и Щ-307
А район маяка Брюстерорт заслужил у подводников репутацию несчастливого места. Там, где погибла С-4, не ладилось и у других. Через десять дней туда прибыла начинавшая новый поход Щ-407 капитана 3-го ранга П.И.Бочарова. Наш ВПУ передал на лодку целеуказание: по данным авиаразведки, в этот район входил конвой, прорывавшийся из Либавы. Бочаров повёл свою «Щуку» на перехват конвоя, обнаружил его, но атака не удалась. Возможно, из-за сильного волнения на море. При штормовой погоде происходили и последующие встречи с противником, и атаки срывались одна за другой. Так Бочарову и не удалось ничего потопить за этот поход, длившийся больше месяца и очень измотавший команду. Иначе сложился начавшийся 7 января второй боевой поход капитана 3-го ранга М.С.Калинина. Его Щ-307 вновь действовала на подходах к Либаве. В ночь на 10 января она потопила, не дав дойти до порта, быстроходный транспорт, следовавший откуда-то с запада. Несколько дней спустя, был отправлен на дно при выходе в составе конвоя из Либавы другой транспорт (как установили, позже, «Генриетта Шульте»). Экипаж настроился на новые боевые успехи, — до истечения срока автономности было ещё далеко. Однако поход пришлось закончить досрочно. При очередной зарядке батареи возникло сильное выделение хлора из аккумуляторов. Перед зарядкой в них доливалась дистиллированная вода, хранившаяся в надстройке в резиновых мешках, в которые при каких-то обстоятельствах попала морская вода. Оттого, по-видимому, и стал выделяться хлор. Правильно ли хранились резиновые мешки, предстояло разобраться. А лодку, узнав из донесения командира о создавшемся положении, немедленно отозвали в базу. С хлором под водой шутки плохи. В штабе с облегчением вздохнули, узнав, что Щ-307 встречена катерами и входит в шхеры.
Щ-318 попала под таран
Под Либавой «Щуку» П.И.Бочарова сменила Щ-318 капитана 3-го ранга Л.А.Лошкарёва, который также вышел в свой второй самостоятельный поход, пришедшийся на очень суровую пору зимы. Перед погружением после ночного крейсирования под дизелями приходилось скалывать образовавшийся на надстройках лёд. Видимость часто бывала крайне ограниченной, и, может быть, в значительной мере поэтому Лошкарёв долго не встречал противника. Лишь в начале февраля командир Щ-318 донёс о первом боевом успехе. Докладывая потом о подробностях атаки, Лошкарёв говорил, что такого «фейерверка» над морем, каким она сопровождалась, он за свою жизнь ещё не видел. Атакован был танкер (по позднейшим данным — «Хиддензее»), шедший вместе с другим судном в кольце сторожевых кораблей. Через минуту после взрыва торпед последовал новый взрыв очень большой силы. Осветилось всё вокруг, и только тогда со сторожевиков заметили находившуюся ещё на поверхности подлодку. Погружалась она под беглым артогнём, затем последовала бомбёжка, не причинившая, к счастью, лодке существенных повреждений. Кляня неблагоприятную погоду, Лошкарёв бороздил морские подступы к курляндскому «котлу» то в морозном тумане, то в слепящих снегопадах. В течение ряда дней движения судов противника не могла установить и авиация. Однако суда эти проходили где-то рядом. Однажды ночью «Щука» едва успела отвернуть от чьего-то форштевня, выдвинувшегося внезапно из снежной мглы. Командир позаботился, чтобы вахтенные офицеры и вся верхняя вахта извлекли уроки из этого опасного случая. Но в море подчас происходит такое, от чего не убережёшься. В ночь на 10 февраля всё повторилось, но с тем отличием, что на этот раз уклониться от таранного удара, явно непреднамеренного, лодка не успела. Хорошо ещё, что после того, как в темноте разглядели очертания движущегося на неё неизвестного судна, хватило времени начать маневр срочного погружения, и что команды, поданные в эти секунды, исполнялись молниеносно. Удар пришёлся по корме погружавшейся лодки, на ней заклинило вертикальный руль и кормовые горизонтальные рули, погружение стало неуправляемым. Однако в прочном корпусе пробоины не было, вода в отсеки не поступала. Манипулируя балластом, командир удержал лодку на глубине, близкой к критической. Через несколько часов Щ-318 всплыла. После наружного осмотра кормы к перечню повреждений прибавились разбитые торпедные аппараты. Но гребные винты, к счастью, работали. Собрав офицеров, командир изложил свой план возвращения в базу: идти только ночью, в надводном положении, удерживаясь на курсе оборотами дизелей, а на день ложиться на грунт. Этот план Лошкарёв сообщил и в штаб бригады. Мы ответили, что у маяка Чекарсерн лодку будут ждать тральщик и ледокол, который возьмёт её на буксир. Лошкарёв был отличным моряком. Он благополучно довёл повреждённую «Щуку» до финских шхер.
Подводная лодка Щ-318 в доке после таранного удара. Хельсинки, 1945 год
Достаточно было взглянуть на искалеченную корму лодки, чтобы понять: в боевые походы ей больше не ходить. Повреждения, безусловно, поддавались устранению, но любому заводу на это потребовалось бы больше времени, чем, судя по всему, могла ещё продлиться война. И тем не менее боевой счёт Щ-318, не выходившей больше в море, всё-таки ещё возрос. После войны, располагая документами бывшего противника, удалось установить, что подлодка Лошкарёва случайно попала под форштевень транспорта «Аммерланд-2». При этом сам он получил большую пробоину, в результате чего в тот же день затонул. Следовало или не следовало засчитывать Лошкарёву потопление этого судна? Пока шла война, вокруг этого разгорелись бы споры. Командиры подлодок, да и не только командиры, ревниво относились к учёту боевых успехов. Но после войны к этому относились уже не так горячо. И рассуждая здраво, трудно было не признать тот факт, что в своём последнем боевом походе Щ-318 лишила врага не только танкера, потопленного торпедами, но и транспорта, также ушедшего на дно.
Л-3 атакует эсминец
В январе сорок пятого стремительно развёртывались крупнейшие военные события на побережье Балтики западнее советских границ. Войска трёх фронтов окружали и рассекали на части гитлеровские армии, сосредоточенные в Восточной Пруссии. Наши войска прорвались к морю у Эльбинга, а затем и под Кенигсбергом. Возникали новые приморские «котлы», отрезанные от Германии по суше. Т ем временем был занят Мемель. А Данцигская бухта, которая не так давно относилась к неприятельским тылам, становилась прифронтовой. Следовало ожидать, что гитлеровское командование, стремившееся во что бы то ни стало удержать Восточную Пруссию, введёт в борьбу за неё и свой флот, хотя раньше он мало использовался для поддержки фашистских войск на побережье Балтики. И действительно, в последних числах января у Земландского полуострова появились крейсер с эсминцами, начавшие обстреливать позиции наших войск. Командующий флотом приказал нам перебросить в этот район подлодку, имеющую большой запас торпед. Ей ставилась задача атаковать артиллерийские корабли противника, пресечь обстрел наших войск с моря. Из лодок, находившихся не очень далеко, для этого наиболее подходила гвардейская Л-3 капитана 3-го ранга В.К.Коновалова. Она только что прибыла в район Виндавы, где успела выставить половину своего запаса мин и потопить торпедами довольно крупный транспорт.
Немецкий транспорт «Генри Лютгенс», затонувший 29 января 1945 года после подрыва на мине, выставленной подводной лодкой Л-3
1 февраля Коновалов получил приказ переменить позицию, а 2-го донёс, что находится в новом районе боевых действий. Подойдя на исходе дня при хорошей видимости к побережью Земландского полуострова (теперь это наша Калининградская область) и располагая данными воздушной разведки, командир Л-3 легко обнаружил с помощью перископа отряд немецких кораблей. В самом крупном из них Коновалов опознал тяжёлый крейсер «Принц Ойген», вместе с ним были эсминцы. Корабли вели артиллерийский огонь, держась под берегом, где карта показывала недоступные для подводного маневрирования глубины. В сумерках крейсер и эсминцы покинули огневую позицию и, по-видимому, укрылись на ночь в хорошо защищённой военно-морской базе Пиллау. Ища способ провести торпедную атаку на мелководье (что корабли вновь выйдут вести огонь по берегу, Коновалов не сомневался), и не полагаясь только на карту, он методично проверял глубины эхолотом. Эти измерения кое-что дали: было обнаружено не отмеченное на карте углубление дна — «подводная ложбинка», которая могла пригодиться. Одновременно выбиралось подходящее место для постановки остававшихся на лодке мин. Их Л-3 выставила на следующий день. Возможность выйти в торпедную атаку представилась Коновалову 4 февраля. Самая заманчивая цель — «Принц Ойген» оставалась недосягаемой: крейсер и два эсминца держались на слишком малых для атак глубинах. Но ещё один миноносец отошёл мористее. Его Л-3 и атаковала, причём при сближении с целью воспользовалась разведанным накануне углублением дна. Для завершения маневра «ложбинки» веё-таки не хватило, однако Коновалов не свернул с боевого курса и тогда, когда под килем оставалось всего два метра.
Немецкий тяжёлый крейсер «Принц Ойген»
Перед самым залпом был предусмотрительно создан небольшой дифферент на корму, то есть чуть-чуть приподнят нос лодки, чтобы торпеды не зарылись в ил. А после торпедного залпа манипулирование балластом и управление горизонтальными рулями были столь виртуозными, что облегчённую лодку, несмотря на ничтожно малую глубину под килем, не выбросило на поверхность. Ранее я рассказывал о том, какую роль сыграл инженер-механик Андрей Васильевич Новаков при возвращении в строй тяжело повреждённой М-96. Теперь инженер-капитан 3-го ранга Новаков служил на гвардейской Л-3, и это он управлял системой погружения и всплытия. Управление большой подлодкой на малых глубинах — высокое искусство, и атака, подобная той, вообще возможна лишь при условии, что инженер-механик лодки — выдающийся мастер своего дела.
Инженер-механик подводной лодки Л-3 Андрей Васильевич Новаков
Коновалов стрелял двумя торпедами, и в отсеках слышали два взрыва. Но приподнять перископ для визуальной проверки результатов атаки было слишком рискованно: на море стоял редкий для февраля штиль. Развернув лодку, командир положил её на грунт, решив, что «замереть» выгоднее, чем немедленно отходить. Эсминец, явно другой, потому что шум его винтов акустик услышал не сразу, стал носиться вокруг переменными курсами и наугад сбрасывать глубинные бомбы. Один раз он прошёл почти над самой лодкой, оглушив подводников рёвом турбин. Серьёзных повреждений Л-3 не имела. Когда вокруг утихло, она отошла на большие глубины. В этой атаке было много поучительного, даже в мелочах. В решениях и действиях капитана 3-го ранга Коновалова проявились и высокое тактическое мастерство, и боевая зрелость, и личное мужество, — важнейшие для командира качества. Атака, независимо от её результата, вошла в число тех, что потом разбирались на занятиях по истории военно-морского искусства в учебных заведениях флота. А вот занести на боевой счёт Л-3 эсминец мы всё-таки не могли, поскольку достаточных подтверждений его потопления не имели. По более поздним сведениям, вражеский корабль получил тяжёлые повреждения, тонул, но дотянул до отмели, потом его отбуксировали в порт. В строй до конца войны эсминец не вернулся.
Подводники-гвардейцы, участники всех боевых походов подводного минного заградителя Л-3
Действия гвардейского экипажа Л-3 имели и другой результат, в тот момент, разумеется, более важный: отряд немецких кораблей во главе с тяжёлым крейсером «Принц Ойген» спешно покинул этот район, прекратив поддержку своей дальнобойной артиллерией гитлеровских войск на Земландском полуострове. Именно ради этого посылалась туда подводная лодка.
Боевой подвиг С-13
С середины января 1945 года в южной части Балтики на важнейших коммуникациях, связывающих основную часть Германии с группировками, отрезанными Красной Армией в Восточной Пруссии и Прибалтике, действовала подводная лодка С-13 под командованием капитана 3-го ранга А.И.Маринеско. Её поход, исключительный по боевым успехам, требует, чтобы о нём было рассказано подробнее. Плавание проходило в сложнейших зимних условиях. 30 января С-13 вела поиск на подходах к Данцигской бухте, западнее мыса Хела, и одновременно заряжала аккумуляторную батарею. Обстановка не благоприятствовала поиску. Ветер 5-6 баллов, крупная волна, температура воздуха до минус семнадцати градусов, шёл снег, что сильно снижало видимость, а, значит, и возможное обнаружение противника. Т олько к вечеру погода несколько улучшилась. Было около 20 часов, когда командир отделения рулевых-сигнащиков А.Н.Виноградов доложил, что видит огонь работающего маяка. Маринеско сделал вывод: его проблески могут предшествовать выходу из Данцигской бухты большого конвоя. По огням маяка уточнили место подводной лодки. И вот на юго-востоке показались тусклые огни судов противника. На лодке прекратили зарядку батареи, и она в позиционном положении начала сближение с конвоем. Вскоре гидроакустик доложил о шуме винтов крупного двухвинтового судна, идущего на большой скорости. Чуть поредела снежная пелена, и сам командир лодки заметил силуэты миноносца и следовавшего за ним огромного лайнера. Когда С-13 легла на курс атаки, выяснилось, что пеленг меняется на нос, — лайнер уходил. Маринеско принял единственно верное решение: пересечь курс конвоя за кормой лайнера, выйти на его левый борт и, следуя параллельно движению судна, обогнать его, а затем начать торпедную атаку. После пересечения курса вражеских кораблей, продули цистерны главного балласта и дали лодке самый полный ход под дизелями. Обгон длился больше часа. Командир электромеханической боевой части Я.С.Коваленко и его мотористы до предела форсировали обороты двигателей, обеспечив скорость свыше 19 узлов. Это позволило занять выгодную позицию для атаки. За час до полуночи С-13 легла на боевой курс. С дистанции около четырёх кабельтовых был произведён залп четырьмя торпедами из носовых торпедных аппаратов. Через минуту с подлодки увидели взметнувшийся к небу огонь сразу в трёх местах лайнера и услышали грохот взрывов. С креном на левый борт лайнер быстро погружался. На месте его гибели корабли охранения стали спасать плавающих в воде людей. Лодка срочно погрузилась.
Схема маневрирования подводной лодки С-13 при выходе в торпедную атаку на лайнер «Вильгельм Густлов»
Подошедшие через несколько минут дозорные противолодочные корабли начали поиск лодки. Маринеско решил развернуть корабль, искать спасение не в глубинах, а у берега, там, где поиск казался менее вероятным. Нашей лодке удалось обмануть врага и благополучно уйти от преследования. На дне Балтийского моря оказался крупнейший лайнер «Вильгельм Густлов». Конечно, экипаж С-13 и её командир, да и мы в штабе, в то время не представляли масштабности и военно-политического значения совершённого подвига. Штабу бригады хотя и было известно из донесения командира лодки о поражении крупного лайнера, но многие обстоятельства и подробности выяснились значительно позже. Нельзя не отметить, что именно в этот день, 30 января, войска 3-го Белорусского фронта вышли к побережью Балтийского моря, завершив окружение главного города и крепости Восточной Пруссии — Кенигсберга. А чуть раньше началось паническое бегство противника из Восточной Пруссии и портов побережья Данцигского залива.
Подробности узнали позже
Думается, следует познакомить читателя с тем, какова была обстановка, условия подготовки и перехода конвоя, в который входил «Вильгельм Густлов». По данным западногерманского историка Карла Беккера дело происходило так: «…У мола второго дивизиона подводных лодок две больших “посудины” — теплоходы, долгое время служившие казармами для подводников в Готенхафене и Пиллау, — большие лайнеры серого цвета с огромными надстройками: “Вильгельм Густлов”, водоизмещением 22488 тонн и “Ганза”, чуть поменьше, более 20000 тонн, осуществлявшие в своё время переходы в Атлантике и принадлежащие кампании “Гамбург–Америкен линия”. Но 30 января это место опустело. Оба лайнера ушли.
Немецкий лайнер «Вильгелм Густлов»
По сведениям командира порта, на “Густлове” находилось при отходе по списку более 5060 человек, в том числе военных и экипаж. Однако, когда лайнер под буксирами вышел из порта, к его борту подошёл паром и шлюпки, с которых по его борту, как муравьи, поползли люди. Перед отходом командир дивизии охраны водного района предлагал подождать до прихода кораблей дивизии, но офицеры подводных сил не хотели об этом и слышать. У них был приказ оставить старые базы и готовить новые экипажи для подводных лодок в более западных портах, и этот приказ они должны были выполнить без промедления». Пусть простит меня читатель за длинные цитаты, но свидетельства изучавшего этот вопрос немецкого историка наиболее ценны. А он далее пишет: «Пришло сообщение: “Ганза” не может продолжать свой путь. Повреждение машин заставило судно встать на якорь между Готенхафеном и Хелой. “Густлов” на некоторое время также встал на якорь, но, узнав, что ремонт будет долгим, продолжил свой путь в сопровождении двух небольших кораблей: миноносца “Леве” и торпедолова Т-19. На переходе подводная лодка потопила “Густлова”. Затем появился конвой, следовавший с запада». По другим данным число погибших на лайнере составило 6–8 тысяч человек, а его водоизмещение около 25 тысяч тонн. Чтобы подчеркнуть особое значение подвига С-13, замечу, что гитлеровское военно-морское командование в первые месяцы 1945 года намеревалось придать новый размах боевым действиям своих подводных лодок. Подводные корабли, находившиеся в строю, были модернизированы, вооружены поисковыми радиолокационными станциями, позволявшими обнаружить работу РЛС противолодочных сил, оборудованы устройством «шнорхель», обеспечивавшим зарядку батарей без всплытия лодок, появились у врага и акустические торпеды, шедшие на звук работающих винтов. Вступили в строй также новые лодки XXI и ХХIII серий. Как позже написал гросс-адмирал Карл Дениц в книге «Немецкие подводние лодки во второй мировой войне», восемь из них уже успешно действовали у берегов Англии. Для новых кораблей требовалось значительное число подготовленных подводников. Экипаж С-13 уничтожил основную часть резерва немецкого подводного флота. Эти моряки могли бы составить десятки подготовленных экипажей.
Военный транспорт отправлен на дно
9 февраля на лодке Маринеско получили радиограмму выносного пункта управления штаба бригады о движении конвоя противника из района Пиллау. В ночь на 10 февраля С-13 обнаружила силуэты трёх эсминцев и в тот же момент гидроакустик доложил о движении крупного быстроходного корабля. На глаз Маринеско посчитал его водоизмещение в 12000 тонн. Лодка пересекла курс цели за кормой, чтобы атаковать её из тёмной части горизонта. Предельно форсируя ход под дизелями, заняли позицию для стрельбы кормовыми торпедными аппаратами. Обе торпеды попали в судно. С мостика подводной лодки наблюдали взрывы. Затем последовало ещё несколько взрывов и вспышек пламени. На палубе судна были замечены орудия, что дало командиру лодки основание считать потопленным лёгкий крейсер. Об этом он и донёс по радио в наш штаб. Корабли охранения устремились к тонущему судну, а С-13, не погружаясь, полным надводным ходом ушла из этого района. Позже установили, что потопленным оказался крупный военный транспорт «Генерал фон Штойбен» водоизмещением 14660 тонн. Он перевозил 3600 солдат и офицеров, из которых кораблям охранения удалось спасти лишь около 300 человек.
Немецкий военный транспорт «Генерал фон Штойбен»
Командир подводной лодки С-13 Александр Иванович Маринеско
За один поход Маринеско и его боевые друзья уничтожили около 10000 гитлеровцев, то есть отправили на дно целую дивизию. Подводная лодка была награждена орденом Красного Знамени. Всех членов экипажа отметили боевыми наградами. Капитана 3-го ранга А.И.Маринеско, ранее награждённого орденами Ленина и Красного Знамени, удостоили второго ордена Красного Знамени. Такой же наградой были отмечены помощник командира капитан-лейтенант Л.П.Ефременков, штурман капитан-лейтенант Н.Я.Редкобородов, минёр капитан-лейтенант К.Е.Василенко, механик инженер-лейтенант Я.С.Коваленко, мичманы П.С.Набоков и Н.С.Торопов. Орденами Красной Звезды, Отечественной войны 1-й и 2-й степени были награждены все остальные члены экипажа.
Примечание редактора
Судя по первоначальной нумерации страниц, позднее зачёркнутой, из машинописного текста рукописи удалено семь страниц (листов с текстом, напечатанным на одной стороне). Вместо них вставлены два листа бумаги с текстом, напечатанным на другой печатной машинке, а также приклеено полстраницы пустой бумаги. При этом нарушены последовательность и логика авторского изложения. Текст автора обрывается на полуслове. Становится очевидным, что часть рассказа Л.А.Курникова о подвиге подводной лодки С-13 и судьбе её командира А.И.Маринеско изъята из рукописи. Вставленный текст, судя по стилю и содержанию, не принадлежит Л.А.Курникову, поскольку резко и нелогично перескакивает на тему общих итогов похода С-13. Он начинается со слов «За один поход…». Одной фразой оцениваются успехи экипажа, а также чрезвычайно кратко и не- брежно перечисляются награды личному составу. Затем бегло, несвязно и не к месту перечисляются памятники, установленные в честь А.И.Маринеско и подводной лодки С-13. Л. А. Курников так не излагал своих мыслей. Наиболее вероятно, что изъятие и подмена авторских страниц была сделана в редакции Воениздата, поскольку стиль исправлений и пометки по тексту аналогичны другим поправкам рукописи. На месте склейки листов просматривается концевой фрагмент изначального текста автора: «…Маринеско досрочно уволить в запас. Такова правда жизни, от которой не уйдёшь». Эта фраза говорит о том, что Л.А.Курников подробно рассказывает о последнем периоде военной службы А.И.Маринеско и объясняет его досрочное увольнение в запас. Но этот фрагмент воспоминаний Л.А.Курникова изъят из рукописи. Активные поиски изъятых страниц авторского текста не увенчались успехом. Вероятно, они были уничтожены. В итоге грубого вмешательства в авторский текст, мы никогда не узнаем «правды жизни» и истинного мнения Л.А.Курникова, а также подлинных обстоятельств перелома судьбы А.И.Маринеско. Общий тоннаж потопленных подводной лодкой А. И. Маринеско кораблей и судов превысил 52000 тонн. В Кронштадте на доме, где жил покойный ныне Александр Иванович Маринеско, установлена мемориальная доска. В честь побед С-13 в Лиепае сооружён памятный знак. К 45-летию Победы в числе других особо отличившихся воинов А.И.Маринеско был удостоен звания Героя Советского Союза. 5 мая 1990 года в городе Ленинграде у входа на завод «Мезон», где продолжительное время работал А.И.Маринеско, был открыт ему памятник. А улица Строителей была переименована в улицу Маринеско. 31 января 1993 года на ней и на доме, где он жил, установлены мемориальные доски.
Комбриг ушёл на Щ-309
В середине февраля из Турку отправилась в очередной боевой поход гвардейская Щ-309 капитана 3-го ранга П.П.Ветчинкина. На ней ушёл в море контр-адмирал С.В.Верховский. «Щука» направлялась в район Либавы, блокирование которой оставалось одной из главных наших задач. Отпустить в поход меня, о чём я вновь просил, Верховский не согласился, считая, как и его предшественник, что начальнику штаба не резон надолго отлучаться с КП. Передавая мне управление соединением, комбриг оговорил, что доносить ему по радио следует только о самом важном. В отношении связи с Щ-309 должен был соблюдаться общий порядок: лодка даёт знать о себе условными сигналами, а сверх этого выходит в эфир лишь в самых необходимых случаях. Штаб же ежедневно передаёт, не требуя квитанций о приёме, оперсводку «лодкам в море» с нужными командирам сведениями об обстановке и поведении противника.
Еще через сутки, добравшись, наконец, до своего корабля, я стоял на пирсе в ожидании прибытия командира дивизии. Добираться до корабля пришлось на этот раз «своим ходом», то есть с пересадками на электричках и автобусах. Но теперь, когда грозные ядерные торпеды и ракеты с водородными боеголовками были загружены, оставалось получить напутствие своего непосредственного начальника и начать движение. Прибывший комдив, ознакомившись с состоянием лодки и особо поинтересовавшись «Сегментом», подбодрил меня, в том смысле, что «если что и недоделано, доделаешь в море», пожелал мне «семь футов под киль», тепло распрощался с экипажем и убыл на нашу новую базу. Переход в район боевой службы начался, как было задумано, глубокой ночью. С наступлением утренних сумерек погрузились. В целях максимальной скрытности сутки, предшествующие проходу через район активного рыболовства, как и было задумано, шли под водой. Приближались к пресловутой банке Ямато. Перед ее форсированием требовалось зарядить аккумуляторы и пополнить запасы воздуха высокого давления в специальных баллонах. Штурманы просили меня после всплытия полежать часов пять в дрейфе для очередной регулировки «Сегмента» и более точного определения места лодки. Это меня вполне устраивало, так как по расчетам мы подошли к месту японского рыболовства довольно близко.
Роковой день. Столкновение
Итак, всплываем... Подняли перископ и... По всему горизонту — огни рыболовецких судов! Вот так «залез», подумал я, но поскольку огни рыбаков были довольно далеко, решил все-таки всплыть (делать-то нечего — батарею заряжать всё равно надо). Решил, не включая ходовых огней, лежа в дрейфе, до рассвета закончить все свои дела. Решено — сделано. «Рыбаки» ведут себя спокойно. Я без огней лежу в дрейфе. Лодку слегка покачивает на трехбалльной волне. Все три дизеля работают на зарядку. Штурмана регулируют «Сегмент». Дремлю в кресле (сидении, смонтированном под козырьком мостика, буквально «под носом» сапоги вахтенного офицера), пока всё спокойно. Для того, чтобы кто-либо случайно не включил ходовые огни, механик по моему указанию «вырубил» плавкие вставки-предохранители огней из штатных гнезд. До рассвета еще три часа. Запросил у механика: «Скоро ли закончиться зарядка батареи? » Механик ответил: «Через полтора-два часа». Поинтересовался у штурманов, как у них дела с «Сегментом»? «Товарищ командир, еще часок и всё будет готово, если можно, пока не погружайтесь!» — доложили-попросили они. «Добро», — буркнул я и вновь погрузился в дрему. Впрочем, даже в полудремотном состоянии всё время возвращаюсь к событиям предыдущего всплытия. Дело в том, что при коротком всплытии перед длительным подводным переходом, двое суток назад, я, поднявшись на мостик, обнаружил отсутствие носового аварийного .
Поясню для «неподводников». На каждой нашей подводной лодке в носовой и кормовой частях ее надстройки расположены так называемые «аварийные буи». Это специально сконструированные положительные плавучести, крепящиеся к корпусу лодки стопорам и, отданием которых изнутри лодки в случае аварии под водой можно обеспечить всплытие буев на поверхность. Кроме буйрепа (троса крепления буя к лодке), рассчитанного на определенную, гораздо меньшую чем океанская, глубину, буи оборудованы телефонами с кабелями и радиоустройствами для аварийной связи с силами спасения. С одной стороны, ограниченные длиной буйрепа при плавании на километровых океанских глубинах эти буи становятся бесполезными, с другой стороны, не исключалась их самопроизвольное всплытие при отрыве от стопоров на сильной волне. Такое всплытие может выдать тайну присутствия подводной лодки в данном районе. Для предотвращения самопроизвольной отдачи буев перед выходом на «БС» их намертво приваривают к корпусу лодки. Приварили буи и мы. Однако сейчас носовой буй отсутствовал! Вдоль борта болтался только его оборванный кабель-буйреп. Кабель мы смотали, но буя в районе всплытия так и не обнаружили. Каким образом море умудрилось сорвать буй со стопора и поломать сварку оставалось загадкой. Тем более, что особой волны пока не было. Неприятность эта не давала спокойно дремать. «Плохое это предзнаменование. Да и как потом за этот буй отчитываться?» — думал я. Не знал я еще, что ближайшие часы принесут нам такие неприятности, в сравнении с которыми потеря буя покажется сущим пустяком. А пока огни рыболовных судов на горизонте вели себя вполне прилично. Из дремотного состояния меня вывел доклад вахтенного офицера о том, что один из таких огней начал перемещаться по горизонту. Поднявшись к пеленгатору, я действительно наблюдал движение одного из «рыбаков», но пеленг уверенно «шел на нос», то есть реальной угрозы сближения с судном пока не было. На всякий случай вызвал механика на связь и спросил: «Как батарея?» Получил меланхоличный ответ: «Газует помаленьку». Это значило, что старушка-батарея, отрабатывая свои последние «условные циклы» зарядки-разрядки, интенсивно выделяет водород и потребуется дополнительное время для ее вентиляции после окончания зарядки. Жаль, что ночь уже на исходе, с досадой подумал я, провентилировать батарею вряд ли удастся.
Не будь этой спешки с внеплановым во Владивостоке и с участием в учении, батарея была бы заменена на новую еще летом. И все-таки буду продолжать зарядку, «рыбак» пройдет мимо, решил я. Может быть, развернуть нештатный БИП (боевой информационный пост)? Мелькнула, как показали последующие события, вполне здравая мысль, которую я тут же отбросил. Если я «сработаю» локацией в активном режиме (а только с помощью активной работы радиолокатора можно более точно, чем на глаз определить взаиморасположение лодки и рыболовных судов), то обнаружу себя, так как не исключено, что у «рыбаков» есть приборы, позволяющие классифицировать мои радиолокационные сигналы, как сигналы, посылаемые советской подводной лодкой. Нет, скрытность, прежде всего! Вдруг, буквально на моих глазах вместе с наблюдавшимся ранее белым огнем движущегося «рыбака» мы, то есть я, вахтенный офицер и сигнальщик, увидели зеленый, а затем и красный бортовые отличительные огни. Это могло означать только одно — «рыбак» повернул и идет прямо на нас! Времени на раздумье уже не было, нужно было прервать неоконченную зарядку и уходить на глубину. «Стоп зарядка!» — скомандовал вниз. В это время на курсовом угле около 60° левого борта стал уже явно виден силуэт рыболовного судна, стремительно сближающегося с лодкой. Погружаться уже поздно, можно попасть под таранный удар. «Включить ходовые огни!» — я, наконец, решил, что скрываться уже явно нет смысла. Наступила тишина, дизеля остановились. Снизу доложили, что плавкие вставки отсутствуют и огни будут включены не сразу... «Сигнальщик! Ракету на «рыбака»! В ответ: «Товарищ командир, на боевой службе ракет на вахту не берем!». Вот и результат перестраховки со скрытностью — только и успел горько усмехнуться про себя. «Три мотора полный назад!» — буквально заорал я, видя, что «рыбак» сблизился с лодкой уже метров на двести. За кормой и вдоль борта лодки забурлило. Почти одновременно включились наши бортовые отличительные огни и палуба рыболовного судна ярко осветилась: очевидно «рыбак» включил всё свое палубное освещение. Он тоже уже работал машинами назад, но по инерции еще сближался с нами. Волна была уже балла на 3-4. На одной из волн форштевень «рыбака», как бы взлетел вверх и, слегка ударив отходящую лодку по ограждению ракетных шахт, скользнул по борту и... Мы, наконец, разошлись... Я успел увидеть японца в очках и ковбойке, выскочившего на палубу сейнера. Он что-то кричал, но из-за шума двигателя и волн слышно его не было. «Кадры замедленной съемки» кончились. Помня о скрытности, скомандовал срочное погружение...
Многочисленные исследователи моих действий обвиняли меня в неосмотрительно быстром погружении, но я видел всё собственными глазами и вполне здраво оценил обстановку. Лодка получила две абсолютно безопасные пробоины лёгкого корпуса: пролом в ограждении шахт между второй и третьей шахтами ракет и небольшая щель в одной из цистерн главного балласта. Такие «дырки» в цистернах лодки получали и в базе, когда их волной било о пирсы, на процесс всплытия и погружения они существенно не влияли. Повреждения эти мы, находящиеся наверху, видели отчетливо и поэтому никаких дополнительных осмотров корпуса не требовалось. Объяснять же это членам комиссии, буквально выискивавшим ошибки в моих действиях для написания приказа по ВМФ, было невозможно. В любом случае специалисты, разбирающие действия командира в спокойной, кабинетной обстановке, будут всегда правы. Тем более, что у меня, конечно, были и более серьезные ошибки. Например, теперь-то я понимаю, что можно было не стопорить дизеля и не переходить на задний ход моторами, а наоборот перевести работу дизелей на винты, и дав максимально возможный ход вперед, уйти из-под удара на контркурсе сейнеру. В тот же момент я интуитивно опасался удара в кормовую часть лодки. На мой взгляд, мы могли получить пробоину прочного корпуса с выведением из строя линий валов, то есть был большой риск оставить корабль без движения. Поэтому, оберегая корму, я разошелся с сейнером на заднем ходу, допустив относительно легкое «касание». Так тогда «сработала» моя голова и командирская интуиция. Получил я за эту «интуицию» сполна! Однако вернемся к дальнейшим событиям. Погрузились на безопасную от таранного удара глубину, осмотрелись в отсеках. Пробоин и даже фильтрации воды в прочный корпус не было. Решил продолжать движение в район патрулирования в обычном режиме: днем под водой, ночью под РДП или над водой. Аккумуляторы были почти заряжены и мы двигались на экономичном ходу к выходу из района лова рыбы по маршруту перехода. Конечно, концентрация водорода в аккумуляторных ямах и отсеках была высокой. Старались избегать лишних включений и выключений электроприборов во избежание искр, ведь водород в смеси с кислородом образует «гремучий», очень взрывоопасный газ. Приборы для сжигания водорода работали с предельной нагрузкой.
Наконец, подвсплыв под перископ на очередной сеанс связи, установили, что все «рыбаки» остались за кормой. был абсолютно чист. Возник естественный вопрос: докладывать ли по радио командованию о столкновении с «японцем», то есть выходить в эфир с внеплановой шифровкой и озадачить командование, или промолчать и доложить обо всём по возвращении в базу? Чего греха таить, очень не хотелось информировать Владивосток и Москву о случившемся. Такой доклад перечеркивал все мои личные планы... В помощи лодка не нуждалась, «японец» мог и не разобраться в принадлежности лодки, а переполох в штабе был бы великий. Я четко знал, что в «Наставлении по боевой службе» сказано о том, что докладывать вне плана командир обязан только об авариях и происшествиях, мешающих выполнению боевой задачи. Пробитая крыша одной из цистерн главного балласта, как я уже говорил, на ходовые и маневренные качества и на способность лодки погружаться и всплывать не влияла. Что касается небольшого пролома в ограждении ракетных шахт, то во время штормовых океанских плаваний ограждения шахт вообще часто ломались в клочья, на Камчатке это считалось нормальным. Мне приходилось возвращаться с моря вообще без ограждения ракетных шахт. Между собой мы, смеясь, называли такой вид подводной лодки «авроровским», так как три ракетные шахты очень напоминали три трубы знаменитого крейсера. Правда, теперь лодки стали «одевать» в новые более прочные ограждения. Ознакомил со своими рассуждениями и положениями «Наставления» заместителя по политчасти и старшего помощника. Вместе решили о случившемся с моря не доносить. Собрав подвахтенных в первом отсеке, разъяснил экипажу суть происшествия и, между прочим, спросил у людей верят ли они в меня — своего командира? Экипаж единодушно выразил мне доверие. Пусть не покажется странным такое мое поведение. Я по характеру «самоед» и склонен к самокритике. Очень я нуждался тогда в доверии людей.
Вообще говоря, это были самые тяжелые дни в моей жизни. Нестерпимо трудно было бороться с душевной депрессией, убеждать самого себя в способности управлять кораблем и людьми после этого нелепого, безобразного, с точки зрения морской практики, случая. Однако чувство ответственности за судьбу людей, за сложный и умный корабль помогало моей воле сохранить внешнее спокойствие и холодную голову. Неожиданно (а может быть «ожиданно»?) получил радио с требованием донести свое место и действия. На душе стало скверно. Понял, что что-то «просочилось», о чём-то командование знает или догадывается. Однако на такую радиограмму должен быть короткий ответ: широта и долгота места лодки, курс, скорость, маршрут движения. Всё это я и отослал в эфир... Прошли еще сутки и вот новое радио (помню его почти дословно): «Имело ли место столкновение с японской шхуной? Имеете ли повреждения? Главком ВМФ.» Признаюсь, ответил, опять же, чтобы не беспокоить начальство, несколько дипломатично: «Имел место случай навала на японский сейнер. Повреждений не имею. Продолжаю выполнять задачу. Командир "К-126"». Еще через сутки получил радио с приказанием занять новый, запасной район патрулирования, обычно предусмотренный заданием на случай дискредитации основного. Своевременно занял этот район, о чём донес и начал маневрирование в нём. Прошла неделя... Новая команда была краткой и не оставляла никаких надежд и сомнений: «Министр обороны приказал вернуться в базу. Главком ВМФ». Вызвал я к себе в каюту замполита и старпома, чтобы ознакомить их с этой шифровкой. Шутливо (горькая шутка, правда), посоветовал «готовить для меня ». Как могли помощники меня успокоили. Проинформировал команду и начал как положено скрытно возвращаться в базу.
Конец. Возвращение на базу. Расплата
Теперь можно вернуться к тому месту, с которого я начал свой рассказ. К бесконечным думам и самобичеванию, к предчувствиям тяжелых разговоров с командованием в базе. Но... настроение настроением, а от управления кораблем меня пока еще никто не отстранял. Несколько раз при всплытиях приходилось уклоняться от обнаружения самолетами. Как потом выяснилось (я, правда, это и сам понял, но нарушать скрытый режим плавания права не имел) это были наши самолеты, на всякий случай посланные командованием флота на поиск лодки. Самолеты меня не обнаружили. Опыт по этому делу у меня был. Через несколько суток я уже швартовал лодку к пирсу. Обычная процедура выгрузки оружия, скрупулезные проверки специально созданной флотской комиссией и представителем Главного штаба ВМФ. Встреча с командующим флотом, тем же адмиралом Масловым. Надо отдать должное, он меня не ругал, беседовал вполне мирно, как мне показалось, с большим пониманием и сочувствием. А затем... Приказ по ВМФ о моем понижении в должности. Прощание с кораблем и экипажем (очень, кстати, трогательное) и переезд к новому месту службы и думы, думы о причинах происшествия, которые не дают мне покоя и по сей день...
.jpg)
