4 февраля 1911 г. - 103 года назад Компания «Роллс-Ройс» учредила для своих автомобилей знаменитую эмблему – фигурку в виде крылатой женщины, склонившуюся перед прыжком вперед.
Королева Великобритании Елизавета II, полное имя которой Елизавета Александра Мария, в красивой сидящей на платиновых волосах небесно-голубой шляпе на прощание помахала рукой в ажурной перчатке своим верноподданным, празднующим бриллиантовый юбилей ее правления – 60 лет восшествия на престол*, и направилась к автомобилю «Роллс-Ройс» - чуду 20 века. (Легенда гласит, благодаря необычайному двигателю этого автомобиля, который работает поразительно тихо и мягко, самый громкий звук в салоне - тиканье часов. А если поставить стакан с водой на приборную доску при работающем двигателе, вы не увидите на воде ни малейшей ряби. Кроме того, автомобиль обладает исключительной плавностью хода). Машина бесшумно тронулась и в лучах заходящего солнца сверкнула какая-то фигурка на капоте. Талисман! Да, женская фигурка в развивающихся одеждах. Что это? Здесь, наверняка, скрыта тайна, как и все, что касается красивых женщин и автомобилей – мужской страсти в 20 веке, веке моторов и больших скоростей.
----------------------------------------------------------------------------------------------------------- *Бриллиантовый юбилей правления королевы Елизаветы II — празднование 60-летия восшествия на престол Елизаветы II в государствах Содружества наций в течение 2012 года. Принцесса Елизавета Английская была коронована после смерти её отца Георга VI 6 февраля 1952 года. Королева Елизавета II стала вторым монархом Соединенного Королевства, отметившим бриллиантовый юбилей правления. Первой была королева Виктория в 1897 году.
Новелла
1.Подводная лодка U-38 уже несколько дней безнаказанно пиратствовала в восточной части Средиземного моря, под командованием Макса Валентинера, первым обесчестившим себя осознанным жестоким бесчеловечным поступком 7 ноября 1915 года, когда он приказал открыть огонь по пассажирам и команде итальянского парохода «Ancona», садившимся в шлюпки, нарушив правила призовой войны - перед потоплением судна всем, находящимся на борту, давалось время сесть в шлюпки. В этой вероломной атаке погибли 208 человек. Имя бандита в морской форме Макса Валентинера вошло в списки «военных преступников», для которых нет срока давности. 30 декабря 1915 года в середине дня он обнаружил пассажирский пароход «Персия». Лишенный совести и чести, криво усмехаясь, командир дал команду приготовиться к атаке. Ему ничего не угрожало, поэтому он был спокоен. Без предупреждения, обуреваемый манией величия, он скомандовал: «Пли!», и торпеда пошла. Она врезалась в среднюю часть не ожидавшего беды судна, там, где находятся котлы. Торпеда взорвалась, обезумевшие люди стали выскакивать на палубу, и в это время взорвались котлы. Сотни людей разметал взрыв. Через пять минут все было кончено. Пароход с ревом исчез с поверхности моря, увлекая за собой десятки барахтающихся и борющихся за жизнь людей. Макс Валентинер, радостный, со сверкающими глазами, заорал: «Так им и надо, проклятым томми! Мы потопим их всех!» Подводная лодка U-38 погрузилась, и пошла искать очередную жертву. За несколько дней с 27 декабря по 4 января, когда весь мир праздновал Рождество и Новый Год, она потопила 5 британских и много союзнических пароходов, число погибших превысило 500 человек.
(Историческая справка. Среди особо известны три лодки - U-35, U-39 и U-38. В сумме эти лодки повредили и потопили судов общим тоннажем свыше 1 миллиона 200 тысяч тонн. Будущий адмирал и глава «Абвера» Вильгельм Канарис также служил командиром на двух разных подводных лодках типа U-31. Первую, U-38 он принял после Макса Валентинера, а в январе 1918 года был назначен командиром U-34. За осень 1915 года в Средиземном море полудюжиной немецких подводных лодок было уничтожено 54 британских и 38 союзнических и нейтральных судов. Это было недвусмысленным предупреждением о грядущих трудностях. А вообще, за время службы подводные лодки типа U-31 повредили и отправили на дно 856 судов, общим тоннажем более 2 миллионов тонн. Эти подводные лодки, спроектированные до начала Первой мировой войны, изменили представление о значении подводного флота, и стали грозным оружием, способным парализовать судоходство одним известием о том, что они вышли в очередной поход, тем более, что ими командовали «пираты кайзера», лишенные рыцарских или каких-либо гуманных чувств, поощряемые Берлином).
2. Красивый мужчина лет пятидесяти, элегантный, подтянутый, явно хороший спортсмен, стоял на палубе океанского лайнера, удаляющегося на юг от острова Крит. Средиземное море – «море посреди Земли», как говорили древние мудрецы, колыбель европейской и североафриканской цивилизаций. Огромное, включающее в себя 14 морей, на берегах которого расположились 22 страны, глубокое и очень красивое. Только в нем вода имеет интенсивно синий цвет и исключительную прозрачность. Море, несмотря на декабрь, было спокойно и ласково. Мужчина был поглощен очень простым, но важным делом - он любовался женщиной, как можно любоваться картиной Леонардо да Винчи «Мона Лиза» или великолепными скульптурами очень модного в то время Огюста Родена. Женщина кормила чаек, бросая вверх кусочки булки, оставшиеся после второго завтрака. Чайки, шурша крыльями, с резкими криками, вступая друг с другом в бой, хватали на лету угощение, а некоторые прямо из ее рук, вызывая восторг у молодой женщины. Ее радостная улыбка, ее бездонные голубые глаза, ее раскрасневшееся юное лицо – всё говорило о том, что она счастлива. Да и как не быть счастливой, когда рядом самый лучший из мужчин на свете, ее первая и единственная любовь, ее Джон, с которым она уже пятый день совершает плавание в далекую Индию. Она бросила на него игривый восхищенный взгляд, и он принял вызов. Они еще не насладились друг другом. Все пять дней плавания они почти не выходили из каюты. Они совершали путешествие вместе, но не были мужем и женой. Он знаменитый барон Джон Дуглас-Скотт-Монтегю, она Элеанора Веласко Торнтон, его личный секретарь и любимая женщина. Настолько любимая, что через год после ее «секретарства» она родила от него дочь. Да, он с радостью женился бы на ней, если бы не был женат. Супружество и любовь – очень часто это разные вещи. Он женился в 1889 году на девушке его статуса - Сессилии Виктории Констанции Керр, дочери маркиза Лотианского. В браке у них родилась дочь. Все было нормально, он любил женщин и автомобили. Он любил жизнь! Жена вначале страдала, но с годами стала мудрее, как говорила ее кухарка: «Мужчина – это такое животное, которое надо хорошо кормить и изредка отпускать погулять!» Но в 1902 году «баловень судьбы» впервые увидел Элеанор в Королевском автоклубе, где 22-летняя мисс Торнтон работала секретарем. Все женщины перестали для него существовать, это была страсть, которая, конечно, не могла получить публичного развития. Это была настоящая любовь, которая приходит только некоторым мужчинам, чей возраст приближается к сорока годам. Последняя, единственная и самая сильная любовь. Он ее боготворил, и жена знала об этом. Она тайно встретилась с мисс Торнтон, посмотрела на нее, поговорила с ней, после чего обняла молодую женщину, и они вместе поплакали. Да, они обе любили своего Джона. После этой встречи Сессилия, любя и понимая своего мужа, отпускала его в «командировки» со спокойной душой. Она знала, там все чисто, там ему будет хорошо, так же, как дома. В канун Рождества 1915 года она позволила мужу вместе с личным секретарем отправиться на пароходе «Персия» в Индию по автомобильным делам, ибо сэр Джон Скотт слыл в Великобритании энтузиастом «моторизма».
Да, автомобили, автомобильная техника и все, что связано с этим, были для сэра Монтегю страстью, любовью, делом жизни. Он лично написал первый учебник по вождению автомобиля. Именно он, Джон Дуглас-Скотт-Монтегю, долгое время возглавлял Королевский автоклуб Британии. Это он энергично требовал отмены «Закона о красном флаге», ограничивающего скорость самодвижущихся экипажей 3 км/ч в городах и 6 км/ ч в провинции. Он, свой человек при английском дворе, обучил основам вождения короля Эдварда VII. Он первый въехал во двор Английского парламента на автомобиле Rolls-Royce. Джон Монтегю, образованный и удачливый человек, издавал иллюстрированный автомобильный журнал «Car Illustrated». Именно помогать делать еженедельный журнал сэр Монтегю позвал приглянувшуюся девушку Элеанор, ставшую его судьбой.
Мужчина и женщина, улыбаясь друг другу, направились в каюту, где их ждала огромная кровать, застеленная белоснежными хрустящими простынями, а на прикроватном столике в ведерке со льдом стояла бутылка шампанского «La Grande Dame Rose» («Вдова Клико»). Только они начали снимать верхнюю одежду, как раздался страшный взрыв. Пароход задрожал и сразу же начал валиться на правый борт. Они, обезумевшие от страха и грохота, кругом все рушилось и ломалось, успели выскочить на верхнюю палубу, когда вода уже перекатывалась через леера. Понимая, что судно сейчас пойдет на дно, Джон Монтегю прижал к себе Элеанор и шагнул в воду, которая свободно гуляла по тому, что еще оставалось от океанского лайнера. Рев, стоны, крики стояли над водой. Огромное судно издало предсмертный звериный рев, это вырвались остатки пара из разорванных котлов, и быстро начало исчезать в пучине. Огромный водоворот образовался на месте гибели, засасывая десятки пытающихся остаться на поверхности людей. Джон Монтегю успел подумать: «Какой нелепый конец!» Одной рукой он прижал к себе Элеанор, другой пытался грести, чтобы освободиться из страшных объятий водоворота. Вдруг что-то мощное упало рядом с ними, ударило его по голове и вырвало из объятий любимую женщину, и она, закричав от страха, что ее разлучили с любимым Джоном, исчезла среди сотен обломков парохода, продолжающих убивать и калечить несчастных пассажиров. Джон, глаза которого заливала кровь, в панике начал судорожно искать вокруг себя Элеанор, но вода сомкнулась над ним, дышать стало нечем, и он стал тонуть. Все кончилось…
***
Джон Монтегю с трудом открыл глаза и не поверил, что он остался жив. Его плавающего по поверхности подобрали моряки с проходящего по этому интенсивному маршруту итальянского парохода. Еще несколько судов подошли к месту катастрофы и в скорбной тишине вылавливали живых и мертвых людей. Как потом выяснил сэр Джон погибли 334 человека из 501, находившихся на борту. Его спас надувной жилет, входящий в состав генеральской формы, а мисс Торнтон погибла, она осталась на дне моря и навечно - в его сердце. Первые дни пребывания на итальянском корабле по пути в Англию для лорда Джона Монтегю были самыми тяжелыми. А когда он прочитал в доставленных на корабль газетах свой собственный некролог и некролог по всем погибшим на пароходе «Персия», только тогда он понял, какую страшную и глубокую травму нанесла ему Первая мировая война. Боль от раны на голове не шла ни в какое сравнение с болью утраты самой любимой и единственной женщины. Часто в забытье он метался по больничной койке и звал ее. Он страдал к тому же от того, что считал себя виновным в ее гибели: «Зачем я взял ее в эту, как оказалось, опасную поездку в Индию?» По ночам, лежа без сна, он вспоминал все малейшие детали их многолетней любви. Сколько было прекрасных мгновений, украсивших их отношения!
3. Особенно, он гордился одним своим поступком. Страдающего Джона Мантегю, не всесильного барона сэра Джона Дуглас-Скотт-Монтегю, а мужчину, потерявшего любимую женщину, сейчас, когда его Элеонор не стало, успокаивало и придавало силы сознание, что он ее обессмертил. Да, да! Джон Монтегю, друзьями которого были Чарльз Стюарт Роллс и инженер Фредерик Генри Ройс – основатели компании Rolls-Royce, был одним из первых владельцев их знаменитого автомобиля «Серебряный призрак» обр. 1910 года.
(с 1907-1926)
«Silver Ghost», стал, едва ли не самым известным автомобилем на планете. Создатели рекламировали его как "лучший автомобиль в мире". Самоуверенность компании раззадорила Клода Джонсона - секретаря королевского автоклуба и коммерческого директора - партнера Роллса. Он организовал большие испытательные пробеги "Silver Ghost" - сначала на 2000 миль (3200 км), затем на 15 тыс. миль (более 24 тыс. км). Огромное по тем временам расстояние автомобиль преодолел с единственной неисправностью - вышел из строя топливный краник. Джонсон скрупулезно зафиксировал стоимость ремонта: 2 фунта 2 шиллинга 7 пенсов. На хороших участках автомобиль удавалось разогнать до 120 км/ч., показатель недоступный для многих спортивных моделей того времени.
Логотип фирмы «Роллс-Ройс»
Чтобы выделить свой автомобиль из десятка таких же у других лордов, Джон заказал скульптору-модернисту Чарльзу Робинсону Сайксу, носовую фигурку-талисман. Одно условие выставил Джон, чтобы моделью этой фигурки была Элеанор. Всю затею тщательно скрывали от супруги барона. Сайкс работал иллюстратором в журнале The Car, издаваемым лордом, и был большим другом сэра Джона и его секретарши. Он относился к тому избранному кругу людей, которые знали о любви между лордом и Элеанор. Не только дружба с лордом связывала Сайкса с этой парой, он сам безнадежно любил и боготворил мисс Торнтон. Талантливый скульптор Сайкс выполнил заказ, и в том же 1910 году фигурка заняла свое место над решеткой радиатора. Светский Лондон сразу же догадался, что моделью для статуэтки послужила великолепная Элеанора Веласко Торнтон. Мало кто знает, что первоначально статуэтка получила название «Шёпот» (The Whisper). Она представляла собой полуобнаженную женщину в развевающейся тоге, которая прикладывала указательный палец к губам. Палец, приложенный к губам, символизировал тайну. То ли тайну любви лорда и секретарши, то ли тайную любовь к ней самого Сайкса. Красивый талисман привлек внимание автолюбителей, на что обратило внимание руководство компании Rolls-Royce. А так как сэр Джон Монтегю был не просто автолюбителем, а одним из пионеров автомобильной культуры, издателем и членом палаты Лордов, то управляющий директор компании Клод Джонсон принял решение сделать статуэтки для всех «Роллсов» поголовно. ( К тому времени Чарльз Стюарт Роллс в июле 1910 года погиб в авиакатастрофе, а Фредерик Генри Ройс тяжело заболел, врачи обещали ему максимум полгода жизни. Но он победил язву желудка и прожил еще 22 года). Джонсон сформулировал заказ просто: что-либо более грациозное и эффектное, нежели «Шёпот», чтобы подходило всем «Роллсам», а не сугубо машине Монтегю. Буквально заказ Джонсона звучал так: «…показать настоящий дух «Роллс-Ройса», скорость в абсолютной тишине, неподвижность в полёте и удивительное сочетание огромной энергии и живого организма невероятной красоты…» Как пример, Джонсон привёл Сайксу «Нику» из Лувра. Но Ника Сайксу не нравилась. В его голове была только Элеанор. Тогда-то и родился образ женщины в развевающихся, подобно крыльям, одеждах. И он попросил её позировать для новой статуэтки, которую он назвал «Дух скорости». Только он никак не мог придумать аннотацию для «Роллса» к такому названию – и переименовал её в тот самый «Дух экстаза». Он написал: «Это грациозное маленькое божество, Дух Экстаза, которая избрала путешествие по дороге, как величайшее озарение и нашла своё место на носу «Роллс-Ройса», дабы вдыхать ветер и слышать музыку колышущихся занавесей…» (формулировка буквальная, что он имел в виду под занавесями, сложно сказать).
(Историческая справка. Первая статуэтка появилась на капоте заводской машины в феврале 1911 года. Её изготовил в своей мастерской лично Сайкс и подписал: «Чарльз Сайкс, февраля 1911 года». Более того, после этого Сайкс получил пожизненный заказ: изготовление талисманов, чем и занимался вместе со своей дочерью Йо вплоть до смерти (умер он в 1948 году). Все статуэтки были подписаны автором. Первоначально статуэтку выплавляли из баббита, позднее — из бронзы и хромированной нержавеющей стали, но по специальному заказу фигурки изготавливались из серебра и золота. Фигурка полировалась вручную молотыми косточками черешни).
Барон Монтегю, восхищенный своим талисманом, каждый раз, садясь за руль «Серебряного призрака», посылал воздушный поцелуй своей возлюбленной. Именно она вдохновила его написать великолепные поэтические строки, посвящённое статуэтке, даже в переводе на русский язык они звучат прекрасно:
«Я — малютка, задорная фея, талисман постоянный в пути. Подарю Вам счастливое время, но надёжность оставлю в чести. По дорогам извилистой Роны сквозь эфирные волны ветров, Мимо чар побережий лимонных и гольф-клубов — везу седоков. Успокою мечтой и улыбкой, о любимой напомню подчас, И помчу Вас навстречу ошибкам, или стану испытывать Вас. Ваша храбрость понравится фее, и под радостный шелест колёс Я сольюсь воедино с весельем, что приносит мой серый «Роллс-Ройс»!
Ему казалось, счастье будет вечным. Но вот пришла неожиданная беда из под воды, страшная, коварная, подлая, и жизнь потеряла всякий смысл. Когда сэр Джон Монтегю вернулся в Британию, он установил в память о погибшей любимой женщине памятную доску в своей родовой церкви. И никто из клана барона Монтегю не протестовал.
4. Сэр Монтегю, перешагнувший пятидесятилетний рубеж, казалось, по-прежнему живет полной жизнью. Однако, все для него стало серым и пресным. Жизнь потеряла свои краски. В 1919 году умерла его супруга Сессилия. По прошествии годового траура он вновь женился на 25-летней Элис Перл, ему было в это время 54 года. В 1926 году родился их единственный сын. Но даже это прекрасное событие не вывело его из тяжелой депрессии. Часто по ночам, лежа без сна, он с ужасом вспоминал последние минуты жизни Элеанор. Да, он даже сейчас ощущал, как крепко обнял ее, и они вместе шагнули в морскую бездну. Вода клокотала, кругом все бурлило, рушилось, падало. Люди кричали от ужаса и исчезали в морской пучине. Это был ад. Самый жестокий, самый страшный - ад на воде. Весь мокрый от волнения и переживания, он тихо вставал с кровати. Молодая жена Элис даже не замечала его ухода, она спала, как можно спать только в юности, «хоть из пушки стреляй». Джон Мантегю, страдая от одиночества, тихо выходил на балкон и погружался в воспоминания. Легкий аромат цветущей сирени напоминал ему запах любимой женщины. Да, каждая женщина пахнет по- своему. Элеанора всегда источала запах весны, молодости, юного задора. Ее ароматы всегда возбуждали Джона и этим украшали его жизнь. Жажда любимой женщины придавала смысл его жизни. Ему хотелось делать великие дела, чтобы получать восхищение и одобрение от любимой и любящей его женщины. Весь в слезах он возвращался в постель, в которой уже давно не было его прекрасной Элеанор. Зачем жить???
В 1929 году 30 марта он погиб в автокатастрофе. Судьба?! Свидетели говорят, что он в последние годы, как будто, искал смерти. Титул унаследовал его трехлетний сын Элис Монтегю. Вторая жена прожила в трауре огромную жизнь и умерла в 1996 году в возрасте 101 года.
5. Неразделенная, безответная любовь не проходит. В 1934 году, через двадцать лет после гибели Элеанор, Сайкс снова вернулся к образу своей возлюбленной, создав по её образу спортивную версию статуэтки – более низкую и обтекаемую, чтобы она не мешала водителю на большой скорости. Эта версия появилась всего на трёх моделях, после чего «Роллс-Ройс» отказался от неё в пользу первоначальной. Другой версией статуэтки была «Летящая леди» (The Flying Lady) – её чуть больше согнули, чтобы сделать менее ломкой. Проницательные журналисты дали статуэтке говорящее прозвище «Элли в ночнушке» (Ellie in her Nightie), которое, как ни странно, дожило до наших дней, хотя Элли уже сто лет как на морском дне.
***
Роскошный автомобиль «» с ее Величеством английской королевой Елизаветой II , бесшумно и плавно выехал на площадь Пикадилли и направился к Букингемскому дворцу. При каждом повороте машины маленькая фигурка на капоте красиво сверкала в лучах заходящего солнца. Иногда казалось, что будто бы ожил образ женщины в развевающихся, подобно крыльям, одеждах. Да, это вечно живая Элеанора Торнтон! Уже давно нет главных героев этой удивительной истории, они ушли из жизни не по своей воли, смерть забрала их досрочно, напомнив всем нам, что за все, даже за счастье, надо платить. Иногда за любовь и счастье приходится расплачиваться своей жизнью. Воспоминанием о любви осталась статуэтка. Когда смотришь на талисман автомобиля «Роллс-Ройс», какая-то необыкновенная радость охватывает тебя. Видимо, действительно, в эту автомобильную богиню «Нику», мужчины, любившие Элеанор, вложили часть своей души, своего очарования, своего восторга, поэтому и вошла эта богиня навечно в историю в названиях: «Олицетворение скорости», «Летящая леди», «Серебряная леди», «Эмили», «Дух восторга», и, наконец, «Дух экстаза», – у этой статуэтки много имен, как и полагается легенде. Но это все об одной женщине – Элеаноре Веласко Торнтон, просто Женщине. Мало кому так везет после окончания земной жизни!
Не так давно был анонсирован фильм «Серебряный призрак» - об истории лорда Монтегю и Элеанор Торнтон. Предварительная дата выхода фильма – 2013-2014 годы.
Вот так - кажется маленькая деталь автомобиля, а за ней такая история. До слёз тронула.
Из официальных сообщений. «К пребыванию в Москве индонезийской правительственной Делегации. Индонезийская правительственная делегация во главе с заместителем первого министра, министром иностранных дел Индонезии доктором Субандрио была принята 4 мая 1962 года в Кремле первым заместителем Председателя Совета Министров СССР А.Н.Косыгиным. Между А.Н.Косыгиным и доктором Субандрио состоялась теплая дружеская беседа. В тот же день начались советско-индонезийские переговоры. Первый заместитель Председателя Совета Министров СССР А.Н.Косыгин дал завтрак в честь индонезийской правительственной делегации. На завтраке присутствовали министр при заместителе первого министра по делам обороны и национальной безопасности генерал-лейтенант Хидаят, министр иностранных дел СССР А.А.Громыко, министр обороны СССР Р.Я.Малиновский, Маршал Советского Союза М.В.Захаров и другие официальные лица. Завтрак прошел в обстановке дружбы и сердечности. Доктор Субандрио и члены возглавляемой им делегации нанесли 4 мая визиты министру иностранных дел СССР А.А.Громыко и министру обороны СССР Маршалу Советского Союза Р.Я.Малиновскому. Между А.А.Громыко, Р.Я.Малиновским и доктором Субандрио состоялись дружественные беседы. (ТАСС)
. Заголовок: «Во имя мира и дружбы». На фото – подписание соглашения о военном сотрудничестве между Индонезией и СССР, январь 1961 года. Слева направо: Заместитель Председателя Совета Министров СССР А.К.Антонов, министр внутренней и внешней торговли А.И.Микоян (сидит), первый секретарь ЦК КПСС Н.С.Хрущев, министр иностранных дел Индонезии доктор Субандрио, С.И.Савченков, маршал Советского Союза Р.Я.Малиновский, министр обороны и национальной безопасности Индонезии генерал Насутион (сидит), генерал-полковник танковых войск СССР Г.С.Сидорович, Адмирал Флота Советского Союза С.Г.Горшков.
Концерт самодеятельности
В одном из отдаленных гарнизонов Тихоокеанского флота неординарное событие: 2 мая 1962 года экипаж подводной лодки «С-236» дает концерт художественной самодеятельности. Сам по себе это факт в наших Вооруженных Силах довольно обыденный. Неординарность его в том, что в концерте принимают участие не отдельные, особо одаренные члены экипажа, а практически все без исключения матросы, старшины и офицеры корабля, включая их жен. На сцене отсутствует только командир лодки со своей женой, да и то только потому, что он — Юрий Владимирович Дворников — назначен на место поступившего в академию своего тезки Юрия Владимировича Перегудова совсем недавно. Средняя подводная лодка проекта 613 «С-236», в должности старшего помощника командира которой состоит автор этих строк, полгода назад приказом комфлота объявлена отличной. В очень нелегкой борьбе за это высокое звание экипаж фактически, без преувеличения, сплотился до состояния, которое характеризуется хотя и банальным, но точным понятием - дружной семьи.
Лодке повезло на офицеров. Помощник командира — капитан-лейтенант Ленинцев (флот не может без острой шутки: говорят, до двадцатого съезда партии он был Сталинцевым)-человек весьма разносторонних способностей. Это прекрасный помощник командира, несущий на своих плечах хлопотливые обязанности по соблюдению порядка и дисциплины экипажа, чистоте корабельных отсеков и береговых «кубриков» команды, поддержанию палубных и корпусных устройств и механизмов в образцовом состоянии, руководству радиотехнической службой, снабжению лодки всеми видами довольствия. Он — лучший вахтенный офицер. А с точки зрения увлечений, так сказать, «хобби», — это остроумный поэт и музыкант, вовлекший в самодеятельность даже далеких от искусства людей. Механик — Юра Манченко — прекрасный аккордеонист. Врач - Толя Мартьянов — отличный хирург и лирический тенор. Минер — Семен Тульчинский — совсем молодой офицер, но — одессит и поэтому незаменимый конферансье. Штурман — Алексей Иванов — просто красивый человек, создающий «фактурный» фон коллективу. Руководить досугом такого экипажа — одно удовольствие для старшего лейтенанта Володи Лепешинского - заместителя командира корабля по политической части. Старшее поколение помнит, наверное, известный фильм «Сельская учительница» с Верой Марецкой в главной роли. Помните крестьянского паренька Фрола, тянувшегося к учебе и читавшего с ударением на «О»: «Ну, пошел же, ради бога, небо, ельник и песок...» Помните? Так вот это он, Володя, тогда еще юный нахимовец... Теперь они — Лепешинский и Тульчинский ведут парный конферанс концерта.
В роли . Выпускник Ленинградского НВМУ 1953 г. нахимовец Владимир Владимирович Лепешинский
Между прочим, такая вот массовость стала причиной некоторых трений между политуправлением и штабом флота. Дело в том, что в июне ожидается смотр флотской самодеятельности во Владивостоке. Наш коллектив снять с корабля и отправить в Главную базу невозможно — нужно снижать боеготовность (на дворе, несмотря на весеннее солнце, вовсю дуют ветры «холодной» войны). У командования зреет решение отправить нас во Владивосток вместе с кораблем. У части экипажа этот слух вызывает радость — вырваться в цивилизованный город — столицу края из нашей глухомани — всегда приятно. У меня же, как у старпома, возможность внезапных проверок со стороны флотского командования (знаем мы их, вряд ли упустят возможность «ковырнуть» лишней проверочкой отличную лодку) радостных эмоций не вызывает... Однако из-за таких мрачных размышлений я чуть было не пропустил момент, когда мне надлежало ущипнуть пару струн на огромной бас-балалайке, игру на которой я изображаю, аккомпанируя вместе со всем нашим импровизированным эстрадным оркестром женскому трио, заканчивающему последний припев популярного шлягера «Московские окна»... Следующим номером демонстрируется «Нанайская борьба» в мастерском исполнении нашего бывшего командира БЧ-5 (механика) Олега Реброва. Он совсем недавно перешел в штаб с повышением, но свой номер в самодеятельности не забывает. В заключение поет хор — весь экипаж в полном составе. Поддружные аплодисменты концерт заканчивается. Мы получаем почетные грамоты от командования и политотдела — была тогда такая весьма распространенная форма морального поощрения. Публика — экипажи подводных лодок и члены семей офицеров и сверхсрочников — начинает расходиться...
. Эстрадный оркестр (с конферансом и солистами!) экипажа подводной лодки С-236 под руководством Виталия Ленинцева даёт праздничный концерт для личного состава 126-й ОБПЛ ТОФ и жителей посёлка. Соло на бас-балалайке исполняет старший помощник командира ПЛ капитан-лейтенант Рыжиков Рудольф Викторович (в центре фото)
Неожиданно по радиотрансляции раздается команда: «Экипажам подводных лодок «С-236« и «С-239» срочно прибыть в казармы!» Наскоро обмениваемся недоуменными фразами с женами. Бегом — в казармы. Женщины в одиночестве поднимаются по дороге в сопку, расходятся по домам. Капитаны 2 ранга Дворников и Протасов (командир «С-239»), наоборот, спускаются к подножию сопки — в штаб на инструктаж. Собираю офицеров в своей береговой «каюте», ждем командира. Матросы и старшины переодеваются в рабочее платье. «Концертное » настроение быстро улетучивается. У всех какое-то чувство беспокойства. Что-то непонятное в этом срочном сборе. Приказываю провести вечернюю поверку. «Нетчиков» нет. Экипаж в сборе. Появляется несколько растерянный командир. В каюте стихает смех офицеров, подшучивавших друг над другом после концерта. На лицах серьезность и любопытство. Получив разрешение командира, объявляю команде «отбой», люди укладываются спать.
Непонятная вводная
Возвращаюсь в «каюту». С лица командира растерянность ушла. Не давая никаких разъяснений, он приказывает завтра в 6.00 всем офицерам быть на службе. Сделав небольшую паузу, добавляет совсем неожиданное: «С завтрашнего утра и до утра следующих суток надлежит рассчитаться с береговой базой. На все про все — сутки. Послезавтра уходим во Владивосток. Сюда больше не вернемся». Кто-то робко спрашивает о семьях. «Семьи пока останутся здесь. Где будем базироваться, не знаю. Разберемся во Владивостоке». Чувствуется, что он сам толком ничего не понимает. Очевидно, и командование бригады не имеет достаточной информации. Отпускаю офицеров. Продумываю и записываю необычный Суточный план. План работ на эти последние сутки в ставшей родной за последние пять лет жизни базе. Элементарный расчет времени показывает, что завтрашний день будет горячим. Не так это просто разорвать нити, связывавшие корабль с базой много лет, за один единственный день. Учитывая, что командир береговой базы, как всегда, начнет работать только с 8.00 и вряд ли сумеет заставить своих вольнонаемных работников трудиться после 18.00 и ночью, прикидываю и планирую работы так, чтобы все дела, связанные с гражданскими базовыми работниками успеть сделать днем, в так называемое рабочее время. Для нас — офицеров это понятие более чем относительное. Короче говоря, планирую все скрупулезно, а не так, как в шутку как-то написал уже известный вам Виталий Ленинцев:
«Чтоб служба не казалась раем, Недельный план мы составляем, Хотя и знаем наперед, Что будет все наоборот!».
Виталий Николаевич Ленинцев. (И всем понятно, что страна не зря давала ордена!)
К часу ночи план готов. Уставший, медленно бреду по довольно крутой дороге в сопку, домой. Почему-то в голову лезет довольно глупая мысль: во всех базах, где мне доводилось служить, дорога со службы домой сопровождалась подъемами в гору, тогда как с горы мне всегда было удобно катиться по тревогам на службу. Вот природа! И это предусмотрела! Тут я понял, что у меня что-то с головой и переключил мысли на предстоящий неприятный разговор с женой («Вечно ты толком ничего не знаешь!») и на то, что из своего нехитрого гардероба нужно было бы забрать с собой. Все-таки, почему такая спешка? Идем во Владивосток, а дальше? Если бы просто перебазировали в Главную базу, наверняка бы так не гнали. Очевидно, куда-то дальше пойдем, на какое-то срочное, серьезное и секретное дело... В конце концов, срабатывает военная привычка: не рассуждать, ничему не удивляться, исполнять все беспрекословно, точно и в срок. Успокаиваюсь и замечаю, что насвистываю привязавшийся мотив «Московских окон». Молодость берет свое, думаю я и толкаю дверь своего подъезда.
В главной базе
Что и говорить, это был еще тот денек! За сутки нужно было выгрузить погруженные накануне, так как предполагался выход на практические стрельбы, две учебные торпеды, сдать их на базу. Взамен выгруженных принять и погрузить две боевые торпеды. Тот, кто этим занимался, знает, что это такое и сколько на это требуется времени. Параллельно нужно было получить и загрузить свежие продукты. К счастью, до Владивостока недалеко — меньше суток хода, но кто знает, что нас ждет там? Может куда-то дальше придется срочно идти? Нужно срочно сдать мебель, койки, постели, матрацы, книги и прочие вещи, не требующиеся в море, освободить береговую баталерку, а их недаром называют «миллионками» — там мелочевки на несколько тысяч! И, самое главное, получить аттестаты на вещи, деньги, продукты и прочие виды довольствия. Все это нужно сделать так, чтобы за лодкой не тянулся шлейф долгов, чтобы с командира и офицеров не дернули по трети окладов, а то и по несколько окладов за какую-либо «недостачу»... А в сутках всего 24 часа! Наконец, все позади. На исходе двадцатый час перехода. Как и положено при входе в узкость, на лодке объявлена тревога. Занимаю место вахтенного офицера на левом крыле мостика. Проходим пролив Босфор Восточный. Прямо по носу открывается панорама одного из красивейших русских городов — «нашенского», по крылатому выражению Владимира Ильича, Владивостока. Погода на редкость хорошая. Впрочем, это же май, а вот в июне... Лето в этих краях обычно дождливо-туманное, для мореплавателей неприятное.
Капитан стоит посреди двора, широко расставив ноги, и отдает приказание растопить баню. — Эх, и попаримся! — говорит он. Нет, серьезно, взрослых трудно понять. Надо диверсанта допрашивать, а он хочет париться в бане! И вообще, где же «напряженная тишина»? Где боевая готовность? До чего вокруг мирная обстановка! Два сопляка качаются на самодельных качелях. Это юные Аистовы. Толстуха, подобрав юбки, стирает в корыте белье. Капитан наконец нас увидел. — А-а, это вы? А ну, пойдемте, друзья, опознаем того диверсанта. Он ведет нас двором за казарму. Каждый занимается своим делом. Двое солдат дрова рубят, наверное для бани. Скинув гимнастерку, третий солдат подтягивается на брусьях. Собаки лают — мы им пришлись не по вкусу. Диверсант, наверное, сидит за решеткой, и его охраняет часовой с автоматом. За казармой в белом домике помещается кухня. Повар в белом халате стоит на пороге. Возле кухни — большущая бочка. — Ну, он или не он? Ингрид неистово лает. Диверсант сидит в бочке. Он! Та же самая рожа в скафандре. Но что это? Диверсант шлепает ластами, обливаясь водой. — Узнаёте? Тот самый? — Тот самый,— соглашаемся мы упавшими голосами.
.
— Не вы первые, не вы последние. Даже с нами бывало — принимали за диверсантов тюленей. За бдительность благодарю! Не забывайте, что вы на границе живете. Присматривайтесь, приглядывайтесь, коли заметите что подозрительное — мигом бегите ко мне на заставу. Договорились? Ну, все! Разрешаю вам плавать на вашей «Бегущей»... в пределах бухты, не дальше. — Эй, Сидоров, Ложкин!— кричит капитан солдатам. — Спустите-ка эту тварь в море! Поди, ей тут тесно! Если бы я умел, я бы описал всю эту смешную историю для пионерской газеты и, может быть, подсочинил бы еще чего посмешнее. Но у меня, к сожалению, нет способностей. Недаром Марина Филипповна Картонкина — она преподает нам русский язык — всегда. пишет на моих сочинениях: «Плохо». Она не мне одному пишет на сочинениях «Плохо». Вадим от строчки до строчки содрал описание моря у К.С.Станюковича. М.Ф.Картонкина и К.С.Станюковичу поставила двойку. Вечером дождь льет вовсю. Он барабанит по морю, и мокрые чайки сидят на камнях, словно белые лилии. Дождь барабанит по крыше, и где-то в кухне потолок протекает — капли стекают в таз и стучат: кап да кап, кап да кап. Но в кабинете у деда тепло, сухо; тихо играет радио. Дед за столом что-то пишет. Баба Ника вяжет варежки деду. Мы разбираем книги: «Затерянные в океане», «Отважные мореплаватели», «Морские рассказы», «Суровая Балтика», «Морские десанты». Ингрид кладет голову мне на колени. Я натыкаюсь на тоненькую книжечку: «Сестренка». В ней рассказано, как в морской пехоте служила сестра Вероника, как ходила в десанты с матросами. Неужели это про бабку? Я тихонько спросил у деда. — Да,— ответил он тоже тихонько. — Она ушла в морскую пехоту, оставив дома двух сыновей. Ее орденом наградили за смелость.
Одна из многих, - (28 мая 1924 — 5 мая 2010) — единственная женщина — командир взвода морской пехоты в годы Великой Отечественной войны, гвардии полковник.
Этого я до сих пор и не знал. — Спать пора,— сказал громко дед. Мы пошли под дождем в палатку. Я заснул и увидел во сне, что командую кораблем и мой корабль попал в страшный штормище с дождем, ветром, волнами, обрушивающимися на палубу. И мы шли на помощь к тонувшему пароходу и спасали людей. И кого, вы бы думали, я спас? Карину, которая плыла, вцепившись в холку своего Ларсена. И ее подняли на борт всю мокренькую. Но тут я услышал: — Подъем! И проснулся. Дед, веселый и свежий, стоял у палатки, а Ингрид приветствовала его радостным лаем. Вскоре пришел Карамышев с Кариной. Каринин отец спросил: — Так кто же твой спаситель, Карина? Она показала на меня.
Я девчонок вообще терпеть не могу. В школе соберутся в уголке кучкой и . Ты понимаешь, что про тебя говорят обидное. А что? Разве спросишь? А когда она с тобой говорит — я имею в виду какую-нибудь девчонку из нашего класса,— так и кажется, что себя она считает выше и разговаривает с тобой, как принцесса. Ей кажется, выскажи она какое желание, ты мигом побежишь его выполнять. Дудки! Я за мирное сосуществование, но без угодничества. Толстяк — тот не задумывается над этим. Ему сунь девчонка остаток пирожного или пирожок с мясом — схватит, как миленький. И запросто слопает. А Вадим даже дружит с девчонками. Которые получше лицом. И сейчас, я вижу, он готов подружиться с Кариной. Она в праздничном голубом платье, с лентой голубой в волосах. На нее не противно смотреть. А она все же вчера отпихнула меня — значит, считает меня хулиганом. До чего же трудно об этом начать разговор! Я насупился и молчу, пока она разговаривает с Вадимом. О, Вадим — тот не растеряется, подай сюда хоть целый взвод самых языкастых девчонок! — Ты поверила, что я капитан Грей? — Ничуточки! Да ты на Грея и непохож. — А зачем же ты шла ко мне? — Я поняла, что это чья-то игра, и мне до того захотелось Ассолью стать на минутку... Девочки наши поверили, а я нет... И она болтает с Вадимом, с Вадимом, только с Вадимом, будто я вовсе не существую на свете! Олежка не в счет. Он жует и жует, доставая еду из кармана. А меня злит, что она не хочет со мной разговаривать. Я грубо спрашиваю: — И тонула ты невзаправду? — Как — невзаправду? Я по-настоящему захлебнулась. — Так почему же ты отпихнула меня, когда я тебя на берег вытащил? — Потому что ты хулиган!
— ? — Ты ловил белок, там, в Кадриорге, на Ларсена камнем замахивался... — Да разве это я?! — Валерка приходил к нам со своим отцом, и мы все-все с Ларсеном про вас рассказали. А Валерий клялся, что ты его уговаривал и белку поймать, и в Ларсена запустить камнем. — Он врун! — А зачем ты с таким вруном водишься? — Да он мой брат двоюродный, пойми! Товарища я могу себе выбрать, а брата не выберешь! Вот вы всегда так, девчонки: не разберетесь как следует, ляпаете: «Хулиган, хулиган»! — передразнил я ее. И отошел в сторону. Мне стало очень обидно. Ингрид подбежала ко мне и подставила под руки уши. Сочувствует... А Вадим все подмазывается: — У тебя редкое имя, Карина. У нас в классе стоит крикнуть: «Светлана!» — и прибегут сразу десять Светлан... А кем ты хочешь стать? Балериной или киноактрисой? — Я? Я буду морячкой. — Кем, кем? — Морячкой. Я видела в Таллине девушку-штурмана и написала письмо. — Кому? — Главнокомандующему флотом.
Капитан дальнего плавания Людмила Анатольевна Тибряева. - — Ну и что он ответил? — Что в военный флот девочек не берут. По-моему, это ужасно несправедливо. Чем мы хуже вас, мальчиков?.. А кем ты хочешь стать, когда вырастешь? — Моряком. — И ты? — со смехом спросила Карина Олежку. — А я что, рыжий? — Ты — толстый! — Ну и что? — Папа говорит, толстяков не берут на подводные лодки. Но ты, правда, можешь плавать на надводных кораблях! — А я не хочу на надводных! — взорвался Олежка. — Я хочу на подводных! На атомоходах! Ракетных! Вот на чем плавать хочу... — Ну, может быть, ты еще похудеешь,— утешила его Карина. — Время есть. Ты, наверное, сладкое любишь? Это был удар в самое сердце. Олежка страшно обиделся. Ко мне отошел. Теперь обиженных стало двое. А Карина болтала с Вадимом, сидя на камешке. Рассказывала ему о своем черном Ларсене: когда он был , он растерзал ее любимого мишку, проглотил мяч и ужасно болел.
А однажды, когда он уже вырос, задиры-нахалы, толпившиеся вечером в парадном, ее не пропускали домой. Она крикнула в окно: «Ларсен!» И пес в одно мгновение сбежал с четвертого этажа и разогнал всех подонков. А мне было ужасно обидно, почему она все это Вадиму рассказывает, а в мою сторону даже не взглянет ни разу. А Вадим! Посмотрели бы вы на Вадима, какие он бросал на нас с Олежкой победоносные взгляды! Тоже мне капитан Грей! Нырял бы сам и вытаскивал бы на сушу девчонку. Небось побоялся замочить белый китель! Ингрид залаяла и побежала к калитке. Сегодня урожай на гостей...
БЕЛОКУРОВ И ШЕЛЕХОВ
— Фу, Ингрид, фу! За калиткой стояли два бравых матроса. А впрочем, и не матросы вовсе они, а нахимовцы, сообразил я, взглянув на ленточки на бескозырках и погончики на плечах. Я в первый раз в жизни видел нахимовцев. — Скажите, пожалуйста, можем мы видеть вице-адмирала Коровина? — спросил тот, что повыше. Они приехали из Ленинграда по важному делу, а заодно привезли письмо от начальника. Тот, что повыше,— Белокуров, а тот, что пониже,— Шелехов. Я провел нахимовцев в кабинет. И они стали перед дедом навытяжку, хотя дед был не в форме, а в белой рубашке. Дед им представил Карамышева и предложил садиться. Нахимовцы сняли свои бескозырки и сели на кончики стульев. Дед читал письмо их начальника, далеко держа листок бумаги от глаз — читалось ему нелегко, но он не хотел, как видно, надеть очки перед моряками. Прочел — весь засветился. — Я с вашим Александром Алексеевичем плавал и воевал. Отличнейший он моряк, ваш начальник, и справедливейший человек! Мухи зря не обидит. Правду я говорю? — Сущую правду! — ответил, привстав, Белокуров. — Да вы садитесь, сидите. Я так рад, что у меня нынче в доме самое младшее поколение моряков. Дело ваше весьма благородное, и я постараюсь помочь. Мой внук Максим и его приятели пытались отрыть ту пещеру. Да разве отроешь втроем?
руководил Ленинградским нахимовским военно-морским училищем с марта 1963-го по сентябрь 1971 года.
Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус.
«Бывают дни, когда опустишь руки. И нет ни слов, ни музыки, ни сил. В такие дни я был с собой в разлуке, и никого помочь мне не просил. И я хотел уйти ,куда попало. Закрыть свой дом и не найти ключа. Но верил я , не все еще пропало, пока не меркнет свет, пока горит свеча, - проникновенно звучит песня в исполнении Андрея Макаревич. - … И пусть сегодня дней осталось мало. И выпал снег, а кровь не горяча. Я в сотый раз опять начну сначала, пока не меркнет свет, пока горит свеча «. Как заклинание, как обещание, надежда и вера слышится в повторяющихся строчках песни : « пока горит свеча… пока горит свеча «. Я люблю свечи горящей пламя… люблю смотреть на нею в темноте… стрелка пламени завораживает, приходят мысли, которых не бывает в будни, душа размягчается, успокаивается, словно очищается от всего , что все же накапливается в ней тяжелого, давящего, неспокойного и уходит куда-то медленно, но уходит. На новый год среди подарков, сувениров, талисманов была восковая фигурка лошади. Красивая, в сбруе красочной, с седлом, стоящая в большой куче каких-то символических драгоценностей… Подарила ее дочь, наверно, для позитива и не словесного пожелания и символа достатка… А внучка в Крещение вместе со святой водой принесла свечи из церкви, где я крестилась. Слов никаких не сказала, да и зачем? Увидела благодарность в моих глазах и понимание. Свечи на именинных тортах, которые надо ,загадав желание, задувать. Зажженные свечи на романтическом ужине. Заздравные и поминальные свечи в храмах. Свечи на месте катастроф, гибели людей. У подъездов домов. Посольств иностранных государств, если случается там беда с людьми. Горящие свечи, плывущие по воде, на венках. В светильниках на могилах близких людей. Свечи в праздники, свечи в скорбные дни… Почему ? Что означает их присутствие ? Что несет в себе свет горящей свечи ? Что значит он? Почему люди не расстаются со свечами ? Ведь, как атрибут в домашнем хозяйстве, при наличии фонарей и фонариков, он не столь важен ? Нет. Их предназначение более значимое, высокое. Их важность , значимость, необходимость выверено поколениями. Свет горящих свечей – особенный. Да, завораживает, успокаивает, вселяет надежду, чувство защищенности, а еще ведь что-то такое – свое, личное - для каждой души свое… Почти во всех культурах ее свет символизирует духовный путь, прозрение, а так же победу света над тьмой. Всего-то каких-то сто лет назад без свечей не обходились ни Рождество, ни Новый год. А ведь мы, наше поколение, еще могли бы рассказать, как в детстве родители украшали елки маленькими свечами, в особых прищепочках, выбирая кончики веток , хотя было во всех домах электричество. Как символ? Атрибут праздника или что-то другое приходило в дом, в настроение с этими маленькими огоньками в полночь ? УЧЕНЬЕ – СВЕТ… В поиске ответа на свои вопросы, ( кто ищет, тот найдет ) узнала много любопытного. В Германии, например, « в течение четырех недель, перед Рождеством ровно в полдень зажигались свечи – каждый день на одну больше, чем накануне. А по вечерам горящие свечи ставились на подоконник, чтобы путники могли разглядеть дорогу «. «В дохристианскую эпоху люди считали, что в ноябре и декабре тьма максимально сильна, и свечи зажигались для того, чтобы помочь солнцу и силам света победить мрак. «. Красивая вера, не правда ли ? Вера в свет, светлое, побеждающее темные силы, зло, поселяющее где-то внутри, растущие надежда, уверенность, торжество… А вообще - то, свеча имеют свою древнейшую историю. « В рыцарских легендах свечи являлись символом милосердия, бескорыстного служения, справедливости и верно выбранного пути … В буддизме свеча символизирует путь к свету, достижение нирваны и самого Будду. В каждом буддийском доме рядом со статуэткой Просветленного всегда находятся свечи. А в Праздник огней буддисты зажигают тысячи свечей. Ими украшаю храмы, улицы, дома, используют в качестве жертвоприношения духам: свечи устанавливают на специальные подносы с едой и деньгами и отправляют их по течению реки». «В иудаизме менора, семиствольный подсвечник, символизирует гармонию и священный день – субботу. Кроме того, это своего рода модель мироздания. По словам Иосифа Флавия, « светильник, состоящий из семидесяти составных частей, напоминает знаки, через которые проходят планеты, а семь светочей на нем указывают на течение планет, которых так же семь «.
«Три свечи, согласно каббале, олицетворяют мудрость, силу и красоту. В христианстве же три свечи означают единство миру и святую Троицу. Чистота свечного воска подразумевает безгрешные помыслы верующего, а мягкость - способность человека следовать воле Бога». ( Все вышесказанное об истории свечи я прочитала, скорее для широты знаний того, что уже знала, в публикации «Пока горит свеча» в газете «Оракул» 12/2013 под неизменной рубрикой « Зри в корень». Автор Марина Шумакова ). А что уже сама знала до этого периода « зри в корень « ? Во-первых, о магических свойствах свечи, об их широком применении в гаданиях, для ворожбы, ритуалов. С улыбкой сейчас вспоминаю, как мы, девчонки на стройке Белоярской атомной электростанции, переселившись уже поздней осенью, когда выпал снег, в нами же выстроенный барак-общежитие, какое-то время жили при свечах, ожидая, когда электрики проведут электричество. Длинными, уже почти зимними вечерами, набивались в одну из комнат , чтобы погадать с помощью воска свечи: раскаленным воском капали в чашу с холодной водой, чтобы по контуру образовавшейся фигурки « прочесть» свое будущее. ( Если бы еще знать тогда, комсомолкам, что воду надо брать только освященную, а воск вливать в одну точку, чтобы получилась фигурка цельной ). А то ведь делали все больше из озорства, возможности скрасить вечер. Да и кто из нас мог знать истинное значение восковых образовавшихся фигур, даже если они получались ( венок или кольцо - скорое замужество, подкова – счастье, корона – популярность и успех, цветок - о пылком чувстве, собака - о встрече с преданным другом, лебедь – чистую любовь… веревка или змея – предвестник болезни и неприятностей…). Да и не знали, что плохие надо закопать, те, желаемые – бережно хранить целый год. Мы же толковали увиденное, как кто, согласно своих интуиции и воображения , больше для смеха, который не смолкал в такой вечер, эмоций, которыми наполняли свои сердца. И свечи были только белые, какие можно было купить в магазине. А между тем, цвет свечи играет свою роль при этих гаданиях : белая – для очистительных обрядов и защиты от врагов , розовые свечи незаменимы в любовных ритуалах ( я таких не встречала ), красные – пополняют запасы энергии, зеленые – привлекают успех и финансовое благополучие. А черные свечи, несмотря на их дурную репутацию, для некоторых экстрасенсов – главный атрибут при ритуалах от сглаза и порчи. Хотя , мне кажется, что это просто надумано. Я люблю церковные свечи, освященные. Верю, что именно они обладают особой энергетикой, ( да и пахнут при горении вкусно )… и свет такой свечи целительный, очищающий и пространство, и душу…, способный устранению каких-то проблем у самого человека и в его доме, если они не очень сложные. Не прикоснувшись к этой теме, я и не знала, что столько стихов написано о свечах… Ладно бы знаменитыми поэтами. На слуху у нас стихи «Зимняя ночь» Бориса Пастернака, которые стали песней : « Мело, мело по всей земле, во все пределы, свеча горела на столе, свеча горела…» Она в репертуаре многих ( по крайней мере, я насчитала семь ) исполнителей, не менее известных на нашей эстраде. Но вот некоторые стихи тех, кто пишет для себя и решается поделиться ими в интернете, меня потрясли. Как же надо тонко чувствовать ( а может и обладать необходимыми знаниями ), чтобы рассказать так пронзительно о свечи, как о живом предмете, даже соотнося ее с вечным желанием человека, оставить на земле и в памяти добрый след? Мои чувства и эмоции отозвались вот на это : « Вы замечали, как горит свеча, огнем играя, словно на подмостках. Неспешно ставит белую печать слезинками расплавленного воска. И комната уже не та, хотя уютна и знакома с детства, и, пятясь отступает темнота, предполагая чудо или действо… И как тысячелетия назад, огонь такой веселый и беспечный, все так же завораживает взгляд, так и смотрел бы долго… бесконечно. Но вот в просторы вечности маня, внезапно пламя, будто по заклятью, взорвется вспышкой яркого огня. И все. И темнота сомкнет объятья… Когда устав, заканчиваешь путь, как та свеча, в надежде свет оставить… такой бы яркой вспышкой полыхнуть, чтоб помнили, когда тебя не станет… Вы видели, как догорают свечи ? « ( интернет, но автор неизвестен ). ВЫ ЗАМЕЧАЛИ , КАК ГОРИТ СВЕЧА ? Конечно, видели. Но ведь не знали ( я о себе ), что свечи могут многое рассказать о людях, которые бывают рядом или приходят внезапно в дом. Вот одно из таких утверждений : « « Свеча – обязательный атрибут моей работы. Приходит человек, мы садимся за стол, и первое, что я делаю – зажигаю свечу. Если огонь ровный, спокойный, он соединяет наши слова и мысли, помогает разобраться в судьбе человека. Если во время беседы, воск, как слеза, медленно стекает в подсвечник – это первый признак того, что душа у человека плачет, что ей больно. Бывает разговор никак не клеится. Посмотришь, а свеча трещит, коптит, почти вся потемнела… И сразу ясно: в сидящем человеке много тьмы и злобы, коварных мыслей. Свеча это чувствует и потому коптит. А если лжет пришедший, начинают выгорать с одного боку. Не надо никакого колдовства, свеча подскажет, кто есть кто. Хотите, проверьте сами: придет к вам человек поставьте между собой и им свечу, узнаете, кто к вам пришел …» Вот такое признание, может быть целителя, экстрасенса, ясновидящего, в публикации не было указано, да и не в этом суть . Придет человек, поставьте между им и собой свечку… Такое возможно при гаданиях или на романтическом ужине с еще малознакомым тебе человеком. Я никогда не смогу подобного теперь сделать, да и верю, что в мой дом приходят люди с добрыми намерениями. А вот « подсказки», на всякий случай , взяла « на ум «. К примеру, как может помочь свеча, если кто-то сильно обидел, как сгладить остроту скандала в доме, когда было сказано в запале немало злых, грубых слов, как поступить, если сам причинил своим поступком или словами кому-то боль, запомнила, что подскажет свет горящей свечи, если заболел кто-то из близких или чувствуешь, что тебя вдруг стали покидать жизненные силы… Для большого доверия заглянула в публикации знатоков магии свечи. Любопытно: » если поставленная рядом свеча горит ровно, значит все в полном порядке, хотя бы на энергетическом уровне. Когда свеча « плачет», это подтверждение твоего личного, душевного дискомфорта, недовольства собой, жизнью. Если у зажженной свечи практически сразу появляется слеза, тянувшаяся от фитиля до основания, скорее всего с тобой беда… Черные потеки и дым расскажет о негативной энергии, скопившейся в доме или предвещает болезнь…». Что ж, как говорят, «ученье – свет «… КОГДА ТИХО ПЛАЧУТ ЦЕРКОВНЫЕ СВЕЧИ В году 1965-м, по моему, умерла у моих родных бабушка Шура, человек светлый, приветливый, добрый, мудрый, позитивный до последних дней своих . Мы ее очень любили. Прожила она долгую жизнь, было ей под девяносто . Человек несомненно верующий. Наказала отпеть ее в церкви. Родные так и сделали. Вот тогда я впервые присутствовала на панихиде. Горели свечи, как положено, батюшка читал молитву… Я тогда тоже стояла со свечой в руке , но «без понятия» , почему так надо и вообще –то очень стеснялась пребыванию в церкви… Но больше всего удивлена была, что свеча была вложена и… в руки бабы Шуры. Я не знала, что это тоже важное в ритуале отпевания: пламя свечи « освещает путь покойного в царство мертвых «, да и всего остального тоже. Теперь знаю, ощущаю в таких случаях, что пламя снимает душевную тяжесть, возвращает хоть чуточку покоя, этим маленьким огоньком , словно, сжигается боль, отчаяние, тоска в такие нелегкие моменты. А главное, зажженная свеча – это связь еще какая-то между душами, какая-то особая нить памяти… что-то такое, о чем не расскажешь словами. ( Я за последний месяц дважды допустили «оплошность» в своих публикациях на блоге, обратившись к ушедшим, как к живым. Не умышленно. Настолько в своих ощущениях и впечатлениях почувствовала их « присутствие«, через написанные ими строчки, рассказанное…когда-то в интервью о себе, а мной прочитанное сейчас. Но, переживая за это , не хотелось исправлять… Давно приняла на веру утверждение: » не думайте, что мертвые не слышат, когда о них живые говорят». И в этих случаях утешением была для меня мысль : пусть мои слова будут тем огоньком живой памяти об этих людях ). Свеча несет заряд положительной энергии , только зажигать ее надо с добрыми намерениями и чистыми мыслями. В это верю и другое, что маленькая церковная свеча – это маленький страж , защищающий мир и покой в наших домах. Для поэтов, тоньше чувствующих и понимающих мир, звуки, энергетику, слово, эмоции… свеча - она - «живое существо»… С ней они стихами своими разговаривают, рассказывают о любви, , своих сомнениях, бедах и , словно, слышат, какими – то струнами души ответ свечи : « Горела свеча и воском рыдала… « Возьмите огонь любви, кому мало, кому не хватает тепла, что от глаз. Горю я, горю я для вас. Сгораю , спешите, огонь заберите. Творите, любите, любите, спешите…» Горела свеча и воском рыдала… Дом, что без свеч – уюта в нем мало « ( из интернета). Вот бы продолжить стихи о свече, а что получилось , прочли бы в конце… По слову, по крупице… в добрый час… Скажите: что означает свеча для вас ?
Таблица 98а. Состав конвоев и отрядов кораблей и судов, вышедших из Таллина в Кронштадт и из Кронштадта в Таллин 5.08-28.08.1941 г.
Таблица 98б Расчет количества человеко-переходов из Таллина и в Таллин 5.08-28.08.1941 г.
Таблица 98в. Расчет количества человеко-переходов при перевозке спасенных людей с островов Финского залива в Кронштадт и между островами 30.08-7.09.1941 г.
Может быть, именно так и следует рассматривать действия КБФ, который 34 суток, с момента полного прекращения сухопутного сообщения между Таллином и Кронштадтом, обеспечивал с 5.08 по 7.09 сначала переходы по морской коммуникации между Таллином и Кронштадтом 25 конвоев и отрядов боевых кораблей, затем осуществил прорыв из Таллина четырех конвоев и трех отрядов боевых кораблей с эвакуируемыми из Таллина людьми, а в конце периода — переходы еще более 20 конвоев и отрядов боевых кораблей со спасенными участниками прорыва „а участке этой коммуникации между островами Вайндло, Гогланд, Лавенсаари и Кронштадтом. Интересно, что скажут по поводу такого подхода теоретики оперативного искусства и военные историки?
5.2. Оценки Таллинского прорыва
Бывший нарком ВМФ Н.Г.Кузнецов (1968 ): «Общее впечатление создавалось такое, что управление соединениями кораблей даже в самых тяжелых условиях сохранялось до последнего момента. Это не было бегством, а являлось организованным отступлением в исключительно трудных условиях... ... Флот сделал все возможное, чтобы выполнить приказ Ставки об эвакуации Таллина. ...В то же время надо признать ошибкой, что из Таллина своевременно не были вывезены военные и гражданские организации, нахождение которых уже не вызывалось необходимостью при непосредственной борьбе за город. Такие организации, как отдел кадров, военторг, трибунал и много гражданских учреждений, явились обузой в напряженные дни осады Таллина и понесли излишние потери во время эвакуации» [библ. № 63].
Бывший нарком ВМФ Н.Г.Кузнецов (1971): «Впоследствии некоторые товарищи высказывали мнение, что Военный совет КБФ допустил ошибку, отказавшись использовать для прорыва южный фарватер из-за опасения близости побережья, занятого противником, имевшим там артиллерию. Сейчас можно только гадать легче ли был бы прорыв южным фарватером. Высказывалось немало и иных мнений. Для меня бесспорно одно - то, что эвакуацию Таллина в целом следует признать успешной, хотя тогда и были допущены отдельные промахи. И правильно поступил Главный морской штаб, который стремился не только проанализировать события, но и найти ошибки, чтобы их не повторили на других флотах. Не случайно в конце сентября, когда Ставка приняла решение об эвакуации Одессы, на Черноморский флот были даны подробные указания, чего следует избегать, памятуя опыт эвакуации Таллина. Наши потери при прорыве флота из Таллина в Кронштадт могли быть значительно меньшими, имей мы не три с половиной десятка тральщиков (ТЩ было два с половиной десятка, а именно 26 единиц; видимо, в приведенную наркомом цифру вошли и КАТЩ, имевшие тралы. - Р. 3.), а минимум сотню. Но где их было взять? Беда состояла не только в том, что до войны мы мало строили тральщиков. Одна из причин больших потерь заключалась в недостаточной сплаванности боевых кораблей с тральщиками, и особенно в отсутствии нужной сплаванности транспортов и вспомогательных кораблей. При переходе тесными, пересеченными районами в условиях большой минной опасности нам дорого обошлось то, что в мирное время мы мало отрабатывали сплаванностъ. Боевые корабли, сведенные в специальные отряды, имели задачу прикрыть транспорты от ударов торпедных катеров и подводных лодок. После того как был пройден Гогланд, они ушли вперед, а транспорта, не имевшие достаточных зенитных средств оказались, по существу, без защиты от настойчивых и массированных налетов вражеской авиации. Тех же боевых кораблей, которые оставались в непосредственном охранении транспортов, оказалось слишком мало для отражения атак с воздуха. Результат был бы возможно, другой, если бы большая часть эскадренных миноносцев и сторожевых кораблей охраняла транспорты по всему маршруту. Но об этом легко рассуждать теперь» [библ №49].
Сторожевой катер типа «МО» отражает налёт самолёта противника
Военный совет КБФ (1942): «Задача, поставленная флоту на переход из ГБ в Кронштадт, была выполнена. Противнику, ожидавшему выхода флота из Таллина и готовившему противодействие этому выходу, не удалось вывести из строя или уничтожить основное ядро боевых сил флота. Из вышедших из Таллина всего 60 боевых единиц погибли лишь два современных боевых корабля: новый миноносец - 1, подлодка типа «С» - 1; остальные 9 кораблей относятся к старым миноносцам (4), СКР (2) и катерам (3), ...Главные потери в составе транспортного и вспомогательного флотов относятся к воздействию авиации противника, от бомб которой погибли 45 % ТР (от общего числа погибших ТР). Основная причина гибели - слабость зенитного вооружения ТР и, главным образом, отсутствие маневра и запаса скорости. По своим тактико-техническим элементам ТР имели слабые маневренные качества, что усугублялось еще и низкой тактической подготовкой капитанского состава к совместным плаваниям. ... Из всего состава погруженных войск и команд кораблей в числе 23000 чел. в Кронштадт (и Ораниенбаум) прибыло 18 233 чел., т. о. погибло всего 4767 чел., главным образом из личного состава КБФ. Учитывая сложность и ряд... особенностей операции, общие потери в л/составе следует признать незначительными» [док. Вместо введения]. Вот такая оценка. Почему ее утвердил Военный совет КБФ, выяснить не удалось. Бывший командующий КБФ В.Ф.Трибуц (1972): «Итак, прорыв... Десяткам кораблей предстояло пройти через минные поля, под бомбами врага из Таллина в Кронштадт. На каждом километре нас подстерегала смертельная опасность. Удастся ли преодолеть этот путь ?.. Впрочем, эти мысли и чувства занимали нас мало: отдаваться им было просто некогда, столько каждую минуту вставало новых задач, столько было забот, связанных с отправкой на восток не только кораблей, воинских частей и подразделений. Мы обязаны были эвакуировать из Таллина также различные учреждения, прежде всего органы управления, партийный и государственный аппарат республики и города. Следуя здравому смыслу, их нужно было отправить намного раньше, а в Таллине оставить только то, что непосредственно обеспечивало оборону - войска и боевые корабли, оказывающие им поддержку. В этом случае наверняка уменьшилось бы количество жертв во время прорыва. Мы дважды обращались к главнокомандующему войсками Северо-Западного направления с просьбой разрешить нам сделать это, но завком, его штаб, морской отдел (во главе с адмиралом И С Исаковым. - Р. 3.) занимали отрицательную позицию, видимо, они полагали, что Таллин удастся отстоять (В.Ф.Трибуц неточен: обращались за разрешением перевести в Ручьи Кронштадт все управление КБФ и новые корабли, другие ненужные для оборон ГБ корабли и вспомогательные суда, но о партийном и государственном аппарате Эстонии и Таллина речи при этом не было. — Р.З.). ...Нам предстояло пробиться в лоб через созданную противником минную позицию в самых невыгодных для нас условиях. Мы хорошо представляли себе, сколь велика минная опасность, и также полно отдавали отчет о том, насколько мало возможностей и средств у флота для борьбы с нею... Кроме того, существовала еще у гроза бомбовых ударов врага. Накануне выхода из Таллина, когда мы собрали командиров дивизий и сводных частей для того, чтобы дать им последние указания, представители 10-го стрелкового корпуса спросили меня о прикрытии наших кораблей и транспортов с воздуха. Я уклончиво ответил, что больше придется полагаться на свои зенитные средства и маневр. Ответить иначе я не мог; сказать, что прикрытия, возможно, не будет, означало бы способствовать возникновению паники... Не исключалась возможность встречи и с надводными силами противника. ...Некоторые историки ныне утверждают, что командование переоценивало опасность появления на пути прорыва надводных и подводных сил противника. Несомненно, переоценка возможностей врага опасна, но, по-моему, еще более опасна их недооценка. Любой исследователь, если он хочет быть объективным, должен считаться с тем фактом, что командование флота совершенно не располагало данными о намерениях противника. Мы не знали, решится он или нет на форсирование нашей минно-артиллерийской позиции, расположенной в устье Финского залива. Но нам было точно известно, что в финских шхерах находятся вражеские подводные лодки, а также легкие надводные силы - торпедные катера и сторожевые корабли. И мы допускали мысль о том, что они попытаются атаковать наши транспорты и боевые корабли. Так оно и случилось. Из неверных посылок делается неверный вывод: «Переоценка у грозы появления надводных сил противника привела к отказу от использования северного фарватера, свободного от мин... Следовало маршрут перехода наметить на 7-10 миль севернее» [библ. № 121]. Но сделать этого было нельзя... Перенеся генеральный курс на 7-10 миль к северу, мы должны были бы идти по краю финских шхер... Скорее можно говорить, как о более выгодном варианте, о прорыве по так называемому южному фарватеру, который проходил между берегом и южной кромкой поставленного врагом минного заграждения... За него говорило, прежде всего, то обстоятельство, что до середины августа по нему прошло свыше 220 транспортов в обоих направлениях, и лишь один из них был потоплен. Однако этот вариант, к сожалению, отпал после выхода вражеских войск на побережье залива у Кунды. 12 августа Военный совет Северо-Западного направления приказал этот фарватер закрыть, а взамен изыскать и оборудовать новый, вне досягаемости береговой артиллерии противника. Может быть, мы виноваты в том, что не убедили главнокомандующего войсками нецелесообразности закрытия южного фарватера. Но тут необходимо учитывать два обстоятельства. Во-первых, мы не знали, из чего исходил главком, отдавая свой приказ Во-вторых, у военных людей, да еще в военное время, не особенно-то принято доказывать вышестоящему военному органу, прав он или не прав, приказ есть приказ, его нужно выполнять К этому можно добавить, что и обстановка была не та, когда можно опротестовывать решения... (В.Ф.Трибуц, очевидно, «забыл», что решение о закрытии для плавания прибрежного фарватера принял Военный совет КБФ еще до получения директивы Военного совета СЗН. Военный совет СЗН согласился с этим решением, а его директива требовала изыскивать и оборудовать новый фарватер вне досягаемости огня береговой артиллерии противника. — Р.3.). Таким образом, оставался единственный путь - главный фарватер по центру залива. Мы знали, что он небезопасен... Если врагу многое сопутствовало, то для нас, наоборот, условия оказались в высшей степени неблагоприятными. Прежде всего, не было уверенности, что переход будет обеспечен авиационным прикрытием. Быстрое продвижение фашистских войск вынуждало нашу авиацию перебазироваться все дальше на восток. Открытое небо создавало возможность для крупных потерь. Вторая беда - недостаток сторожевых кораблей и катеров. Мы не могли создать сплошную оборонительную линию вдоль основной коммуникации Кронштадт -Таллин, у нас не хватало сия даже для того, чтобы систематически вести контрольное траление... И во время самого прорыва сказался недостаток тральщиков. Мы вынуждены были планировать движение одной кильватерной колонной, растянувшись на несколько десятков миль... Это означало, что корабли не смогут прикрыть зенитным огнем каждый транспорт, что миноносцы с их слабой зенитной артиллерией во время вражеского удара с воздуха не смогут маневрировать. К тому же фарватер не был обвехован, да ночью его границы и с вехами едва ли удалось бы увидеть. При построении боевого и походного порядка кораблей мы исходили также из необходимости защиты транспортов от ударов с воздуха. До 27 августа была надежда, что наши истребители, базировавшиеся на Липово (самый западный аэродром флота на территории Ленинградской области, северная часть Кургальского полуострова), сумеют защитить с воздуха корабли в центральной части Финского залива от Таллина до Гогланда и дальше до Кронштадта (В.Ф.Трибуц «ошибается»: истребители даже с аэродрома Липово не могли прикрыть прорывавшиеся силы от Таллина, да и спланировано истребительное прикрытие было от о. Вайндло. — Р.3.). ...Случилось, однако, так, что под давлением фашистских войск наши части вынуждены были отступить на правый берег реки Луга, оставив Кургальский полуостров неприкрытым; истребители пришлось срочно перебазировать с Липово на восток в район Петергофа, откуда они уже ничем не могли нам помочь: у них не хватало теперь радиуса действия... Прорыв был беспримерным по трудности. Через плотные минные поля, под ударами авиации, торпедных катеров и береговой артиллерии предстояло провести из Таллина в Кронштадт около двухсот боевых кораблей, транспортов и судов вспомогательного флота. Потери наши в транспортах были велики, но почти со всех мы сумели эвакуировать личный состав. Самое ценное, люди, были спасены. Немалая заслуга в этом заблаговременно созданного на острове Гогланд отряда кораблей и вспомогательных судов под командованием капитана 2 ранга Ивана Георгиевича Святова. «...»
