Она прибежала, запросто взяла летучую мышь за крылья и показала мне
это ужасное крылатое животное. Маленький серый комочек с большими
ушами и открытой верещавшей пастью висел на черных кожаных
перепончатых крыльях и бился в усилиях самообороны.
У мыши была перебита косточка крыла, и она была почти беспомощна
в своих бесполезных попытках улететь, размахивая довольно большими
для её размера крыльями.
Получилось так, что дед ночью в последний момент перед самым
вылетом мыши в форточку точно нанёс свой удар древним оружием по
правому крылу ночного гостя.
- Давайте я вам сделаю чучело летучей мыши, - вдруг предложила мне
бабушка. – Всё равно она уже не жилец с таким крылом.
Она, как настоящий хирург, вскрыла брюшко и выпотрошила
внутренности бедному животному, а туда набила ваты, смоченной в каком-
то растворе. Потом, расправив крылья, прикрепила чучело к картонке и
просушила этот экспонат на солнце.
Рассматривая готовое чучело, я только теперь смог спокойно разглядеть
этого ужасного и противного летающего хищника. По моим детским
понятиям морда зверька скорее походила на оскалившуюся собачью пасть, но настолько миниатюрную, что её можно было принять и за мышиную
мордочку. Но, зубы... Они белели в пасти своими острыми кинжалами и
вызывали леденящий ужас своим множеством.
Летучая мышь
Бабушка, не хуже учителя зоологии, рассказала мне про летучую мышь.
Они слепы и ведут ночной образ жизни, вылетая на охоту на небольших
насекомых. Носом или ртом она издает неслышные для человека звуки
в ультразвуковом диапазоне. Эти короткие импульсы, отражаясь от
предметов, возвращаются словно эхо. Улавливая свои сигналы большими
ушами, летучая мышь ориентируется в пространстве и определяет
размеры, местонахождение окружающих ее предметов.
Этот мышиный прибор столь совершенен, что некоторые летучие
мыши видят даже тонкие провода. Вот почему ночная гостья нашей
комнаты бесшумно летала по нашей комнате и ничего даже не задела в
своих шараханьях в замкнутом пространстве.
Бабушка всегда вызывала у меня настоящее умиление. Ну, откуда она
всё это знает и всё умеет.
Получилось очень впечатляющее учебное пособие по зоологии, которое
мы потом забрали с собой домой, и там демонстрировали это небывалое в
наших северных краях чудо природы.
Отпуск у отца заканчивался, и мы всем гуртом начали собираться
восвояси, на свой Север в свой посёлок Сокол. Поскольку с продуктами
там было не очень, то бабушка с дедом старались экипировать нас всем,
чем богата земля Кубани. Здесь ведь всё просто, сорвал и жуй, а там не то
что купи, а просто ничего этого нет.
Полный чемодан огромного размера был уложен куриными яйцами,
для безопасности пересыпанных семечками подсолнуха. Набралась целая
огромная куча разных чемоданов и сумок с другим провиантом и нашими
вещами.
Как всё это тащить? Но тащили почти через весь Союз. Основной
тягловой силой был, конечно, отец, следующей мама, а уж мы так, что по
мелочам могли брать на себя.
Дед решил, что нужно соблюдать субординацию и по станице офицеру-орденоносцу носить на себе такие страсти не к чему, поэтому он попросил
каких-то местных парней помочь донести до железнодорожной станции
чемоданы.
Самый большой чемодан с яйцами нёс на плече небольшой, но
коренастый подвыпивший станичник. Где-то уже на подходе к вокзалу
парнишка неловко оступился на кочке, и чемодан грохнулся оземь.
Бедного деда чуть кондрашка не хватила, еще бы ведь там лежало, по
меньшей мере, штук 200 настоящих домашних куриных яиц.
Когда донесли вещи до вокзала, дед расплатился с молодыми
неудачливыми носильщиками, а мама с бабушкой принялась обследовать
содержимое злополучного огромного баула.
Битых яиц оказалось навалом, и были востребованы мои способности
заглатывать их в сыром виде. Вот где настало моё время.
Пришлось основную нагрузку по уничтожению битых и повреждённых
яиц принять на себя, так как все остальные делали это с превеликим
отвращением. Короче штук 10 яиц уговорил я, остальные отец и по одному все остальные.
На поезде ехали с пересадкой в Москве, где я обратил внимание на
следующий инцидент.
По перрону вокзала наш великомученик отец тащил огромные
чемоданы и следом за ним тащился наш табор. Навстречу попался
военный патруль, который остановил наше передвижение к залу ожидания.
Суровый начальник патруля проверил у отца документы и выразил своё
недовольство по поводу того, что отец своим поведением дискредитирует
звание офицера, таская такие огромные чемоданы по столице нашей
родины.
Я бы на его месте приказал патрульным солдатам помочь донести вещи
многодетному главе семейства боевому капитану ВВС, а он, вместо этого,
посоветовал нанять носильщика и с видом человека исполнившего свой
долг продолжил свой вояж дальше по перрону.
Вот какие были ограничения для офицеров того времени: ни авосек,
ни тебе чемоданов типа 'мечта оккупанта' носить было не положено, тем
паче по столице.
В Москве совершили экскурсии пешим порядком на Красную площадь.
На Красной площади, как всегда, поглазели на чёткую и безукоризненную
смену часовых у входа в усыпальницу вождей.
Выстояв большущую очередь, которая живым ручьём медленно
перетекала к входу в Мавзолей, мы прошли мимо вождя мирового
пролетариата, а попроще - дедушки Ленина.
Рядом с ним возлежал в парадном маршальском мундире с
огромным количеством орденов и орденских планок отец всех народов
генералиссимус Сталин.
Сталин казался мне гораздо больших размеров и выглядел
повнушительней, как живой, по сравнению с усохшим Владимиром
Ильичом. Непонятное чувство страха перед этими стеклянными
саркофагами овладевало, по-моему, не только мной. Зловещая траурная
тишина и мёртвые тела великих людей за стеклом не позволяли открыть
рот и спросить у отца обычные детские 'Почему?'
Уставшие, но полные впечатлений от увиденных красот столицы,
вечером загрузились в другой поезд, следовавший в Мурманск, и
продолжили путешествие по необъятной стране своим вечно жующим
бабушкины припасы табором.
Это ж сколько пропитания нужно было на такое длительное турне для
семьи, в которой только детей трое человек. Едешь, едешь по стране, а ей
нет ни конца, ни края.
Наконец-то долгожданная станция Кемь, ещё один рывок на автобусе
до 14 км и мы дома. Здесь уже всё моё родное и знакомое, не надо крутить
по сторонам головой и разглядывать незнакомые пусть даже красивые
строения и достопримечательности. Здесь я дома и этим всё сказано.
Я уже говорил, что на нашей улице проживали в основном
сверхсрочники. А эта категория людей значительно отличается от офицеров своей хозяйственной хваткой и прагматизмом. Я не в коей мере
не осуждаю их за это. Север есть север и чтобы прожить в этих условиях,
да ещё и вырастить здоровых и нормальных детей, здесь все способы
хороши, начиная от козьего молока и кончая рыбой пойманной в реке.
Все наши сверхсрочники, как правило, были заядлыми охотниками и
удачливыми рыболовами. И всё свободное от службы время суетились,
добывали и тащили в дом всё, что можно использовать в хозяйстве и
быту. Взимали они и от карельской природы и со служебных складов.
Практически только и занимались хозяйственными вопросами. Жилка у
них у всех такая была.
Все мои друзья в основном были дети этих самых 'макаронников'. У
них у всех было какое-никакое домашнее хозяйство.
Отец Афонии - старшина сверхсрочной службы Афанасьев держал кур
и уток, а потом вдруг завёл ещё и козу.
Когда у козы родился козлёнок, его назвали Борька. Ну, это был
настоящий козёл. Когда он подрос, то вполне заменял сторожевую собаку,
бодал своими рогами всех, кто приближался к дому и отгонял от своей
территории любого независимо от его роста.
Этот уникальный боец жрал папиросы и всё что ему не подай. Но всё
равно не подпускал к своему дому чужих, несмотря даже на подачки ему
каких-нибудь гостинцев. Так и норовил подцепить тебя на небольшие
рога под задницу. Приходилось спасаться бегством за невидимую для
глаза границу его владений.
У Афонии отец заведовал складами имущества и поэтому у Толика
было всегда полно всякого барахла, начиная от парашютных строп и
амортизаторов, до аварийно-спасательной лодки пилота. Афонин батя,
видимо, одевал всю свою родную удмуртскую деревню в трусы из
парашютного шёлка, у него ведь на складах парашютов было навалом.
Втайне мы, конечно, завидовали ему. Представь себе, у тебя настоящая
надувная одноместная ярко-оранжевая лодка из синтетики типа шёлка, на
которой спасаются летчики при катапультировании над водой.
Когда я по своей наивности попросил отца тоже принести мне такую же
лодку, то получил вразумительный отказ. Отец сказал, что не собирается
уподобляться сверхсрочникам, которые тащат со складов всё, что плохо
лежит, а иногда и больше. Этим разговором данная тема была закрыта на
всю оставшуюся жизнь.
Афоня был парень нежадный, и кое-что перекочевывало в наше
распоряжение, но лодка и спасательный жилет были только у него одного.
Правда, мы всегда купались на реке вместе, а плавали на этой лодке по
очереди, пока кто-то не проткнул её об сучёк, торчащий из воды.
У родителей Сашки и Вовки Солодовых на хозяйстве, кроме прочей
живности, был поросёнок, который постепенно превратился в огромного
жирного хряка. Он выходил гулять на улицу и мы, по примеру самих
братьев, иногда катались на нём, как на пони.
Вовка Солодов был парень немного со странностями, дебильного типа.
Он и отличался особыми талантами в выездке на своём кабане. Сам тоже
был толстый, как и его поросёнок, вскочит к нему на спину, ухватиться за
огромные лопухи поросячьих ушей и носится у него на спине по улице, как заправский ковбой.
На это родео мы прибегали смотреть всей толпой. Напуганное
животное, пытаясь сбросить седока, с обезумевшими глазами и настоящим
предсмертным визгом носилось по улице, а ковбой за уши управлял
направлением его скачки и гоготал от удовольствия громче собственного
поросенка.
Кабан с седоком носился до тех пор, пока не догадывался изловчиться
и укусить своего изверга за ногу. После таких стрессов у скотины,
наверное, все запасы сала расходовались на эти физические упражнения,
и уж о каком там привесе могла идти речь.
В это лето стояла сильная жара, такую в Карелии мы ощутили впервые.
Дождей было совсем мало, и лес стоял сухой, даже трава начала желтеть
на полянках. То на западе, то на юге от нашего района начались локальные
возгорания лесных массивов.
Спасаясь от жары, мы целыми днями пропадали на реке, где купались и
загорали. Катались на своих лодках и, естественно, ни о каких катаклизмах
природных даже не задумывались. Нам было некогда думать о таких
сложных и страшных вещах.
Вот в эту самую пору я впервые увидел, что такое лесной пожар и
как безжалостно выгорает настоящий дремучий лес, с его карельской
берёзой, вековыми соснами и елями.
Очаг пожара возник где-то на северо-западе от нашего посёлка и
медленно, но верно огонь двигался в нашу сторону. Все силы гарнизона
были подняты по тревоге для борьбы со стихийным бедствием.
Ладно аэродромные строения, но ведь наши финские домики были
деревянные и находились в окружении леса, стоило вспыхнуть одному из
них, то от посёлка бы остались одни печные трубы.
Поэтому гарнизонное начальство решило проделать в лесу просеку,
отделяющую наши дома от леса. А чтобы огонь не перескочил через неё,
до его прихода под контролем выжечь с нашей стороны просеки деревья
и кусты, то есть применить тактику тушения пожара методом 'встречного
огня'.
Весь наш посёлок уже был задымлён, порой со стороны подходящего
к нам пожара раздавались отдаленные взрывы боеприпасов, которые,
видимо, оставались в лесах ещё с войны.
Хорошо, что стояло безветрие, и поэтому скорость приближения огня
была небольшой. С крыш домов было хорошо видно далеко на севере
бушующие языки пламени над лесом, которые постепенно приближалось
в нашу сторону, оставляя за собой чёрную пустыню. С той стороны даже
был слышен непонятный равномерный гул, словно там, на горизонте
работают турбины самолётов.
Население охватила настоящая паника. Городок стал похож на
встревоженный муравейник, где каждый знает свои обязанности и чётко
их выполняет. Все родители срочным порядком собирали узлы со своими
шмотками на случай эвакуации, а некоторые дома, стоящие в первом ряду
к лесу, стали поливать водой из прибывших водовозок. Если точнее, то из
бензозаправщиков, заполненных водой.
Солдаты на огромных бульдозерах спешно навстречу друг другу с двух сторон проделывали просеку метров 10 шириной с севера от посёлка,
валя лес, другие бойцы оттаскивали поваленные деревья.
Нас, гарнизонных пацанов тоже не оставили без работы. Нам после
инструктажа поручили выжигать лес со стороны посёлка. Странно это
воспринималось в то время: идёт сильнейший пожар в нашу сторону, а
мы тут вроде бы как добавляем к нему ещё огонька. У нас были берёзовые
факелы, мы бегали по лесу и поджигали всё вокруг себя, и бежали дальше,
разнося огонь по лесу.
Важное
