Видеодневник инноваций
Подлодки Корабли Карта присутствия ВМФ Рейтинг ВМФ России и США Военная ипотека условия
Баннер
Импортозамещение в судостроении

Как "Северная верфь"
решила вопросы
импортозамещения

Поиск на сайте

Глава 5. Море любит ребят солёных

02.03.11
Текст: Владимир Викторович Дугинец
Художественное оформление и дизайн: Владимир Викторович Дугинец
Когда во время такого варварского акта приёма пищи в кубрик неожиданно спустился Чук, и, вежливо пожелав нам приятного аппетита, вдруг узрел эту картинку, то он буквально на минуту остолбенел. Его глаза округлились, а из командирских уст полилась, словно песня ласкающая слух, нотация, пересыпанная флотским жаргоном. Это он умел делать совершенно профессионально.

- Вы, что с ума посходили!? Да не дай бог, из-за какого-нибудь засранца…. Вы ведь всей толпой тут будете дристать дальше, чем видите. Весь экипаж выведете из строя из-за своей глупости. Соколов! Мать вашу… Немедленно прекратить этот бардак! Ещё раз увижу подобное…. Я вам всем матки на изнанки повыворачиваю. Я вам ..., что вам сделаю… – с негодованием выдал нам пендаля родной командир.

После такого красноречивого разноса уже ни у кого не поднималась ложка, чтобы нашарить кусок мяса в общем котле. Бачковой разливал суп по индивидуальным мискам и страдал от унизительного процесса борьбы за чистую посуду вместе с 'маруськой' в руках.

Короче отсутствием аппетита на корабле никто не страдал, ни какая дизентерия нас не брала, несмотря на Чукмасовские пророчества. Молодые и здоровые организмы ещё были способны переварить в своих желудках всё, что туда попадало.

Только частенько от сдобренной комбижирами пищи забивались толчки (унитазы-раковины) в гальюне, расположенном этажом выше. Бедным трюмачам приходилось с ворчащим отвращением пробивать засоры фановой системы. Это был настоящий фейерверк, достойный кисти современных авангардистов.

В забитый толчок вставлялся брандспойт шланга пожарной магистрали, и из-за укрытия подавалось давление, которое в пожарной магистрали было примерно 5-7 кг. Удар струи и из толчка летело всё, что там успело накопиться в тромбе, прямо на подволок и переборки, а также вниз по фановой трубе. Такое давление, конечно, пробьёт всё, что даже непробиваемо, как только трубы такое выдерживали. После таких чисток гальюн обычно закрывался, и в нём в блаженных ароматах, стелящихся по всему кораблю, силами салажат начиналась большая приборка.

Впервые я посмотрел на Лиепаю – город под липами. Там были не только липы, но и даже каштаны. А какой чудесный пляж с белым песочком и дюнами. Огромный парк прямо у пляжа с различными экзотическими деревьями и открытой эстрадой.

В принципе мне город понравился, тем более что этот город непосредственно связан с именем Петра 1 и издревле был военно-морской базой русского флота. И всё, что там находилось из искусно прорытых каналов и складских помещений, всё было его рук дело.

В увольнение на берег нас не пускали ни в Таллинне, ни в Лиепае. Причиной тому были громкие драки, устроенные на танцах в Таллинне нашими предшественниками в прошлые годы, о которых по сию пору помнили, что это были 'фрунзаки'. Поэтому у нас практиковались только экскурсии строем и под конвоем Чукмасова.

Да и вообще в Эстонии наших военных моряков не уважали. Не уважали, это слишком мягко сказано, за то, что в конце августа 1941 года крейсер 'Киров' вывез золотой запас Эстонии. Фашисты входили в город и с боями прорвались в порт, у стенки которого стоял крейсер. При отходе, точнее при бегстве, портовые рабочие на стенке отказались отдать швартовые концы.

Крейсер дал ход, рванул концы и отвалил пол причала вместе с палами. А потом развернулся и на выходе из порта начал долбать город своими снарядами главного калибра (180 мм), разворотив центр Таллина, и наделал много шороху своим артиллерийским огнём.

400 курсантов из училища Фрунзе, в составе батальона особого назначения под командованием капитана 3 ранга Петренко Н.Т., с июля по конец августа 1941 года принимали самое непосредственное участие в обороне города. Они внесли свою огромную лепту в спасение кораблей Балтийского флота, которые гитлеровцы мечтали захватить в порту Таллина или полностью уничтожить на переходе морем в Ленинград. Не обороняли бы город, и не было бы разрушений – примерно такие выводы делали эстонцы.

Таллин – эта прекрасная столица Эстонии поразила меня резкими отличиями планировки улиц и строений, своей стариной и величественностью готических кирх и соборов. Узкие улочки, чистота и порядок, газоны с зелёной подстриженной травой и кустами резали глаз непривычному россиянину, привыкшему к бардаку на наших улицах и просторам проспектов и бульваров.


Прекрасен Старый Таллин

Сколько бы мы ни ходили по туристическим маршрутам своей организованной толпой везде был порядок, приглушённые разговоры туристов между собой, ни одной пьяной или выражающей своё недовольство рожи. Всё везде в полном порядке и достоинстве прибалтийской столицы.

Мне всё казалось, что вот сейчас из-за угла узкой средневековой улочки покажутся вдруг и её прежние обитатели. Средневековые рыцари на лошадях и в красивых доспехах, с длинными копьями и знамёнами тех лет, спешащие на свои рыцарские турниры за руку прекрасной дамы. Молоденькие девушки в национальных костюмах и цветами в руках. Но не показывались, ни те ни другие. Кругом была старина, но не перестроенная, а именно обжитая на современный лад. Даже простой флюгер на башне Ратушной площади под названием Старый Томас и тот оброс только легендами о том, как он в своё тревожное время спас город от врага.

На Ратушной площади Чук дал нам полчаса на посещение магазинов и велел быть у Позорного столба ровно через полчаса. Все магазинчики заполнились нашими синими воротниками, и продавцы еле успевали обслуживать наших ушлых покупателей.

Моня купил килограмм каких-то дешёвых ирисок и, рассовав половину конфет по своим и нашим карманам, в середину кулька вставил купленную тут же бутылку ликёра 'Vana Tallin', а сверху замаскировал её конфетами.

Ну, на вид большой кулёк ирисок, да и только, кто мог подумать из нормальных людей, что в середине замурована целая пол-литровая бутылка ликёра.

Глядя на Моню, некоторые курсанты повторяли этот фокус, и когда мы собрались у Позорного столба, у нескольких человек в руках были большие кульки с конфетами. Чук на это не обратил ни малейшего внимания, и номер прошёл, как нельзя лучше. Уж ежели Чукмасова провели на мякине, то, что там какой-то крейсерский боцман для нашего курсанта.

Во время ужина на крейсере на нашем баке был целый пир – пробовали 'Старый Таллин'. Я тоже продегустировал это чудо, но, не считая себя знатоком и гурманом по части ликёров, оценил прекрасный и к тому же крепкий 45-ти градусный эстонский напиток.

Моня же с Рариком уделали всю бутылку, и это придало им значительный заряд веселья и жизнерадостности. Рарик стал противным и нехорошим в своём подпитии, хоть и выпил на копейку, но дури из него попёрло на рубли.

Аристархов был ленинградец, кандидат в мастера спорта по боксу, поэтому я против него был бессилен, и пришлось выслушивать всякую ересь.

Он прекрасно знал свою силу и преимущество, чем частенько пользовался. Сначала он начал приставать ко мне и читать свои эпические опусы, в которых почему-то пытался унизить меня.

- Молодой матрос Сима стоял на вахте. Вахта была новая, свежевыструганная и пахла сосновым лесом. Кубрик! – это страшное морское ругательство вдруг вырвалось из его уст. Сима достал из кармана бушприт и стал ковырять им в дуплах гнилых зубов, - нёс свою белиберду Рарик с видом поэта, как минимум А.Вознесенского или Р.Рождественского.

- Сима, так значит ты отпрыск казачий, - перешёл на личности поддавший Рарик. – У тебя дед казак, отец сын казачий, а ты выходит – хер собачий. Это твой дед со своими казачками наших питерских рабочих Путиловского завода нагайками разгонял на демонстрациях, а то и шашечками помахивал, иль рубил.

Потом его понесло на женские темы, и он экспромтом стал выдавать оду под названием 'Ода пятому номеру'. Уже через несколько мгновений Рарик с Моней объединились в дуэт, и, оставшись в тельняшках и флотских трусах для достоверности ситуации, начали величать зрителям настоящий канкан.

Тощие, но спортивные, ноги Аристахова взлетали выше головы, а следом их догоняли короткие и толстые Монины ножки, обутые в растоптанные флотские прогары. Эта беснующаяся пара скакала на середине кубрика и горланила под гитару Светлова слова только что родившейся песни:

О, как прекрасен твой пятый номер.
Твой пятый номер,
Мой пятый номер!

Положишь голову на пятый номер,
Твой пятый номер,
Мой пятый номер!

Для полноты эйфории в кубрике, по-моему, не хватало только Владимира Петровича. Получился целый концерт под парами 'Vana Tallin'. Хорошо ещё, что больше не было добавки, а то неизвестно чем бы это всё кончилось, так как дури у обоих исполнителей хватило бы на многое.

Первая корабельная практика была не только нашим первым морским крещением, но и чётко показала, кто есть кто, и кто на что способен в тяжёлых корабельных условиях. Ведь здесь было видно каждого нашего коллегу, как под микроскопом.

Например, Вова Коркунов, памятуя те события нашей первой встречи со штормовым морем и своим злополучным дневальством, на котором ему пришлось выгребать нечистоты за себя и за других, сдался первым. Он сразу по окончанию практики и прибытию в училище написал рапорт об отчислении из училища. Я, видите ли, занял чужое место, но так как не могу переносить морскую болезнь, желаю освободить это место для другого. Весьма благородно.

Хотя это было совсем не так. Потом мы все привыкли к качке, и такого светопреставления, как в первый шторм, у нас уже не наблюдалось. Здесь скорее была причина другая - не понравилась человеку такая предстоящая служба на целую четверть века, хоть и форма одежды ему очень нравилась, ну очень она красивая.

В училище мы прибыли в самом конце сентября. И сразу с корабля на бал попали в новую грандиозную потасовку по подготовке к параду. 7 ноября 1967 года исполнялось 50 лет Советской власти, и училищу была поставлена задача: выставить на этот юбилей свою парадную коробку 20х20 человек для прохождения по Красной площади в Москве. Задача прямо скажем правительственного масштаба, а времени на её выполнение оставался ровно месяц.

Ошарашенные такой честью наши начальники забегали как ужаленные. Всю учёбу побоку - 2-ой и 4-ый курс занимались только этой парадной подготовкой.

Всё началось с построения в Картинной галерее Зала революции всего 2-го и 4-го курсов всех факультетов. Сам начальник строевого отдела училища выкрикивал рост, начиная со 190 см и далее по убывающей. Почти все вышли и построились в одну шеренгу, а у меня был рост 168 см и я всё ждал, дурак, когда скажут мой рост. Но до него дело так и не дошло, и вся ранжировка остановилась на 170.

Ну, что бы мне взять да выйти в шеренгу на 170 см? Но нет, не вышел, не позволяла совесть. Два сантиметра каблуков, как раз хватало! Но из-за своей скромности я не попал в расчёт парадного полка и, естественно, ни в какую Москву не поехал, о чём потом жалел 1000 раз, но поезд уже ушёл.

Как я об этом жалел!!! Вся эта никому не нужная честность вышла мне боком, за что пришлось расплачиваться тяжким трудом, вкалывая, как тот негр на плантации из романа 'Хижина Дяди Тома'. На небольшой площади у ДК им. Кирова были проведены несколько тренировок парадного расчета.

Какие они все были красавцы! Эти наши вчерашние салаги, ещё вчера изрядно заблевавшие целый крейсер. Все, как один, одетые в чёрные шинели и в белых перчатках, с белыми парадными ремнями, на которых висели по два подсумка для патронов, и в чёрных бескозырках. В согнутой в локте левой руке свечками торчали карабины СКС с примкнутыми штыками. Загляденье!

И пусть не всё сразу получалось, и штыки карабинов мотало из стороны в сторону, и по их блеску на солнце особенно была заметна неровность в шеренгах, но впереди был месяц тяжёлой муштры и отцы командиры за это время сделают из них героев.

Уже 5-го октября весь парадный полк убыл в Москву, где они на Тушинском аэродроме целый месяц упорно тренировались для минутного прохождения в парадном строю перед трибуной Мавзолея.

Ну, а нас мелочь пузатую, всех кто остался от 2-го и 4-го курсов факультета, собрали в одну сводную роту, которая предназначалась для всех хозяйственных работ и ремонта помещений всего училища. От нашего класса остались Моня, я, Глобус (Зиновьев Вовка), Славка Лепаев, пожалуй, что и всё.

Старшиной нашей сборной команды был главный старшина Фатеев Валера. Симпатичный и стройный курсант с 4 курса, почему он не попал в парадный полк, мне было не понятно.

Каждое божье утро после завтрака он выстраивал нашу штрафную роту и начинал развод на работы. Мы уже знали, что придётся вкалывать, но каждый раз нас интересовало, где и над чем.

- Огласите, пожалуйста, весь список!

Пока народу на факультете было поменьше, начальники приняли решение отремонтировать паркетный пол в коридорах факультета. А коридоры эти были бесконечно длинными, благо, что ещё не такими широкими.

И вот наша зондеркоманда, ползая на коленях, скребла (циклевала) простыми осколками оконных стёкол паркетный пол. Сейчас это точно рабский труд, а тогда в нашей системе это считалось нормой.

Страницы 4 - 4 из 32
Начало | Пред. | 2 3 4 5 6 | След. | Конец | Все 



Оглавление

Читать далее

Предисловие
Глава 1. Страна голубых озёр, лесов и аэродромов
Глава 2. Кубань - жемчужина России
Глава 3. Вот она какая - первая любовь
Глава 4. Я вижу море
Глава 5. Море любит ребят солёных
Глава 6. Дальний поход
Глава 7. 'Океан' в океане
Глава 8. Ах! 5-ый курс!


Главное за неделю