Мы постепенно научились делать себе настоящие цикли, как
у профессиональных паркетчиков, и тогда труд становился более
производительным, и дело шло гораздо быстрее.
Кроме коридоров факультета мы ещё и отремонтировали огромную
площадь паркета в Картинной галерее и самом Зале Революции. И
вот так целый месяц работ над паркетом, а ребята наши в это время
занимались настоящим делом и тренировались в Москве. Ну, как тут им
не позавидуешь.
Уже через две недели в нашу зондеркоманду прилетели первые
ласточки из Москвы. Это были четыре курсанта с 4-го курса, отчисленные
из парадного полка: Сычёв, Карманов, Калинкин и еще один кадр.
На экскурсии по ВДНХ в составе парадного полка эта четвёрка
уединилась и запоролась в дегустационный зал, где почти на халяву надегустировалась марочных и прочих вин до непотребного состояния.
После дегустации они, пригревшись на солнышке, откровенно
уснули на клумбе около этого же павильона. Ну и как всегда, в самый
неподходящий момент появился столичный патруль, который взял их за
цугундер.
Полумёртвые и полуспящие тела доблестных парадников были
оттранспортированы в комендатуру. А уже дальше дело ясное – таким не
место в парадном полку и их вернули в родные пенаты.
Наши горе-парадники с нескрываемой тоской рассказывали нам о былой
столичной жизни в парадном полку. Пахать там, в строю приходилось по
восемь часов с перерывом на обед. Но зато потом... был культурный отдых
с посещением концертов, театров и прочих филармоний, исторических
мест и музеев.
На подошвы ботинок каждого курсанта были прибиты стальные
пластинки в виде ромбиков, и поэтому, когда строй шёл по брусчатке
Красной площади, грохот парадного шага раздавался особенно громко.
Но не дай бог, если кто-то сбивался с ноги, то эти отдельные ошибки тоже
были слышны очень отчётливо.
Всем участникам парада выдали новейшие шинели, а курсовки
заставили перешить на правую руку, обращенную при прохождении в
сторону трибуны.
У кого были родственники в столице, то частенько ночевать отпускали
к ним. Парадников везде возили, ну прямо, как самых почётных гостей
столицы, на красивых автобусах и везде им оказывали почёт и уважение.
Столичные жители настолько полюбили наших бравых курсантиков,
что запросто приглашали к себе домой, порой даже упрашивали, почитая
за великую честь пообщаться с участником парада 50-летия Октября.
Мы на своих невольных штрафных работах по ремонту училищных
помещений тоже здорово уставали, ничем не меньше наших парадников
в Москве.
По вечерам в кубрике нашей сборной роты происходили спевки под
гитару. Курсанты 4 курса Боб Бельцов и Фатеев брали гитары и начинали
нам демонстрировать свои музыкально-джазовые способности. От нечего
делать и от тоски по добрым и весёлым временам мы тоже подвывали им и
постепенно переходили на хоровое пение. 'Акыны' - так нежно называли
мы своих гитаристов.
Боря Бельцов мало походил на уважаемого акына, так как был
приличным разгильдяем и хохмачом. Он был уважаемым пловцом,
кандидатом в Мастера спорта по плаванию и выступал за сборную
училища. Боб вызывал у меня симпатию не только как коллега по спорту,
но и, как неординарная личность, одним своим внешним видом.
Одна его бескозырка, сооружённая в форме гриба, и лихо надетая
набекрень, говорила о его уважении к старинным традициям флота и
своей независимости.
Гриб на фуражке или бескозырке образовывался после того, как её
пружина, растягивающая поля, была сломана и укорочена. Свободная
верхняя поверхность фуражки обтекала макушку головы и поля свисали,
напоминая форму шляпки гриба. Этот грибовидный головной убор смотрелся несколько непривычно, но напоминал лихие персонажи
истории флота и матроса Железняка, а в глазах командиров и начальников
выглядел, как настоящая крамола и грубейшее нарушение устава.
Борина раскачивающаяся из стороны в сторону одесская морская
походка в своих вечных брюках-клёш вызывала некое восхищение
этим жизнерадостным товарищем. Полуулыбка на его курносом лице и
прекрасное настроение подтверждали его кличку Боб. У Бельцова было
энергии и оптимизма, которых хватило бы сразу на несколько человек, и
это абсолютно не зависело от того, сколько дисциплинарных взысканий
значилось в его служебной карточке.
А когда в руках Боба появлялась гитара, то он выдавал на ней такие
битловские перлы и так синхронно своим аккордам извивался ногами и
всем телом, что мы сразу зауважали бесшабашного музыканта.
Боря любил посещать театры и представления музыкантов-авангардистов, которых в Питере было предостаточно. Однажды, сидя в
бархатном кресле партера, Боба невзначай замутило от выпитого в буфете
дешёвого портвейна, и положение складывалось антисанитарийное.
Даже в такой сложной ситуации Боб сделал всё, чтобы не опозорить
флот и свою флотскую форму, которую он с шиком носил и очень
уважал. Казалось, что в этой безвыходной ситуации, когда организм сам
распоряжается твоими действиями и сам избавляется от неугодного ему
продукта, ничего иного не придумаешь.
Но находчивый Боря, не сходя с места, аккуратно пальцами оттянул
верхний вырез своей тельняшки на груди и приподнял его до носа, а в
образовавшееся пространство вывернул всё то, что так просилось наружу.
Вся операция прошла без стонов, брызг и прочих демаскирующих
признаков.
После такого фокуса Бобу было не совсем комфортно продолжать
зрелище, он встал и, галантно кивнув головой соседним дамам, произнёс
убийственное извинение:
- Простите, я был не прав. Простите, я был пьян!
Своей походкой одесского фраера, но с несколько увеличенной
амплитудой колебаний и окружённый зловонным облаком недавнего
застолья, Боб удалился в нужное ему место.
Ну, как такого весёлого, находчивого и музыкального коллегу не
уважать, несмотря на то, что командир роты пожилой капитан 3 ранга
Лошманов считал его разгильдяем и периодически записывал в Борькину
служебную карточку очередные взыскания.
Боб так и проходил до окончания 5 курса рядовым курсантом и сразу
на чистый курсантский погон получил две лейтенантские звёздочки.
В Ленинграде юбилей отмечали тоже с большим размахом. 5-го ноября
в Неву вошли боевые корабли и встали на бочки посередине реки.
Легендарный крейсер 'Аврора' занял свое историческое место перед
мостом Лейтенанта Шмидта, откуда он 50 лет назад произвел свой
холостой выстрел, послуживший сигналом к началу восстания против
Временного правительства А.Ф.Керенского.
Вечером над городом был грандиозный салют из 50 артиллерийских
залпов. Салют дело хлопотное и для соблюдения мер безопасности на каждую стрельбу выставлялось оцепление на Стрелке Васильевского
острова, потому что салютная батарея располагалась у Ростральной
колонны за сквериком на съезде к воде. Это место от моста Строителей
до Дворцового моста было штатным местом оцепления для нашего
училища.
Крейсер 'Аврора' в готовности к залпу
Когда за час до салюта нас расставили вдоль заборчика сквера, я
был сражен красотой праздничного города. Несмотря на начавшийся
небольшой дождь, который постепенно усиливался, красота была по
настоящему праздничная, и народ валом валил поглазеть на предстоящий
необычный салют даже в непогоду.
На высоте 30 метров на башнях-маяках зажгли по старой традиции
огромные огненные факелы. Красновато-жёлтые языки пламени полыхали
и плясали на ветру, освещая неровным светом стволы Ростральных колонн
с диковинными рострами.
На кораблях, стоящих на Неве, тоже горела иллюминация, а вдоль перил
ограждения мостов были установлены лампочки, которые придавали
мостам праздничный вид, освещая красные флажки, закреплённые на
перилах.
Добросердечные граждане, пришедшие на салют, не скрывая жалости,
смотрели на нас, мокнущих под дождём, и всячески выражали нам
своё сочувствие. Некоторые питерцы, разгорячённые праздничными
застольями, предлагали согреться, вытаскивая из потаённых карманов
бутылки с водкой. Симпатичные девушки становились рядом и прикрывали
некоторых счастливчиков своими зонтиками.
Дождь стекал по уже мокрой до нитки шинели, а дальше вода ручейком
с рукавов бежала на уже мокрые перчатки на руках.
Я снял перчатки и, на глазах стоящих рядом женщин, выжал с них воду,
и одел на руки. Этот манёвр произвёл своё воздействие на женские сердца,
и сразу две молодые женщины накрыли меня своими зонтами. Мне стало
как-то неудобно перед ними, тем более что со мной рядом стоял сынишка
одной из них. Я поставил его впереди себя и, накрыв полами шинели,
закрывал собой от дождя, но зато ему впереди не было никаких помех для
обзора предстоящего праздника разноцветных огней.
Когда в тишине грянул первый залп салюта, все от неожиданности и грома артустановок, стоящих всего в 30 метрах, взревели от восторга
красочного зрелища рассыпающегося в небе фейерверка. Да, салют
был необыкновенно красив, и не шёл в сравнение с теми, которые были
раньше. Артиллеристы старались во всю прыть, выгружая в небо тонны
боезапаса.
После одного из первых залпов салюта перед моим носом мелькнул
какой-то светлый предмет и ударил мальчонку по ноге. Он скорее от
неожиданности и испуга, нежели от боли, взревел и зашёлся в детском
плаче. Я поднял с земли половинку сферы из папье-маше от светящегося
состава салютного заряда и, взяв ребёнка на руки, успокоил и показал
ему, чем его стукнуло по ноге. Откуда он прилетел, ясно, что с неба, но
обычно эта упаковка сгорает при разрыве в воздухе.
Мальчишечка успокоился на моих руках, и я увидел благодарные глаза
молодой мамаши, прижатой сзади ко мне толпой народа, пришедшего на
салют. Вот какие у нас курсанты и с детьми могут найти общий язык, а не
только с молодыми девчонками.
Салют грохотал минут двадцать, и с каждым разрывом, освещающим
ночное небо, раздавались ликующие возгласы огромной толпы жителей
города.
По Неве в это время медленно плыли три пожарных катера,
направив освещённые разноцветными прожекторами струи воды своих
брандспойтов высоко в небо, и с них тоже стартовали красочные залпы
фейерверков. Водяные струи переливались всеми цветами видимого
спектра, что создавало впечатление цветных радуг, падающих в воду. Всё
вместе это создавало необыкновенно чудо переливающихся в небе и на
воде цветов и красок и представляло надолго запоминающееся зрелище.
В училище мы вернулись уставшие, продрогшие и мокрые до нитки.
Единственная радость согревала душу – это то, что сегодня кончаются
наши мучения в опостылевшей зондеркоманде, а уже с 10 ноября
начинаются обычные занятия.
Когда мы пришли в роту, то я к своей радости обнаружил, что только
что приехали из Москвы наши парадники. Они носились по помещению
роты и сдавали свои карабины и парадные ремни в оружейную комнату,
устраивались на своих старых местах в нашем кубрике.
Подбежали сияющие парадной формой Лёха с Юркой:
- Привет, Манджя! Как ты тут живёшь?
- Да, уж! Живу. Потом расскажу. Что это у вас за новые медали горят
на груди? – спросил я в свою очередь, заметив небольшие медальки на
форменках.
- Мы теперь не какие-нибудь там парадники, а участники парада 50-летия Октября. Это не медали, а памятные жетоны 'Участнику парада
50-летия Советской власти', - гордо отрапортовал Лёха.
Возбуждённые голоса и радость встречи с друзьями ещё долго
раздавались в кубрике, пока все не угомонились, и не воцарилась тишина
спящего кубрика.
Наконец-то всё встало на свои места, начались занятия и привычная
будничная курсантская жизнь. Правда, воспоминания о параде сквозили
ещё долго в разговорах и долго участники парада 50-летия делились своими впечатлениями об этом грандиозном событии в их жизни.
Меня вдруг ни с того ни с сего выбрали секретарем комсомольской
организации нашего класса и стали ставить в наряды уже не дневальным,
а дежурным по роте.
С чего это вдруг мне была оказана такая честь?! Ведь дежурными по
роте стояли только старшины - наши командиры отделений, а я то был
простой рядовой курсант.
Но, так или иначе, мне доверили выполнение хлопотных обязанностей
по руководству в роте распорядком дня, наведению чистоты и порядка
в помещениях роты, всё стрелковое оружие в количестве 56 автоматов
АКМ.
Дежурный по роте, кроме обычной бело-синей повязки, называемой
'рцы', на левом рукаве, был ещё и вооружён палашом.
Это такая почти прямая сабля в чёрных лакированных ножнах, которая
висела вдоль левой ноги на форменном ремне. Кожаная кисточка на
подвеске, которая крепится за отверстие на рукоятке, называется темляк.
Ещё в XVI в. в качестве абордажного оружия использовался морской
палаш - рубяще-колющее холодное оружие, состоящее из длинного
(около 85 см) и непременно прямого клинка с эфесом, имеющим
предохранительную гарду.
До 1958 года палаш входил в повседневную форму одежды курсантов
военно-морских училищ, курсанты даже в увольнение ходили при
палашах.
Важное
Важное
Важное
Важное
