Ушёл из жизни последний член экипажа гвардейской подводной лодки «Л-3» гвардии полковник медицинской службы Булыгин Анатолий Алексеевич. Это большая утрата для всего ветеранского братства.
Семья ветерана просит желающих с ним проститься прибыть к Центральному залу крематория 4 ноября до 15 часов 30 минут. Адрес: Санкт-Петербург, Шафировский просп., 12
25 июня 2016 года Анатолию Алексеевичу исполнилось 94 года. На мундире ветерана орден Красного Знамени, три ордена Отечественной войны, два ордена Красной звезды, медали «За боевые заслуги», «За оборону Ленинграда», « За взятие Кенигсберга», «За победу над Германией» и другие награды.
Анатолий Булыгин родился в 1922 году на Ярославщине. Его родителями были сельские труженики, отец – председателем колхоза. Анатолий хотел стать врачом, с семилетнего возраста ежедневно ходил пешком в школу, расположенную в 4,5 километра от дома. Хорошо учился, хотя некоторых предметов в сельской школе не преподавали. Была ещё одна серьёзная причина, которая могла помешать осуществлению его мечты – в то время сельским жителям не давали паспортов, что не позволяло выезжать в другие регионы. В 1936 году отца, назначили начальником отдела коммунального хозяйства г. Брайтова. Продали дом, хозяйство, скотину, стали горожанами, получили паспорта.
В 1939 году семья переехала в Ленинград, жили у родственников, пока не получили своё жильё, через год Анатолий успешно окончил городскую школу. К тому времени в Ленинградском Первом медицинском институте открыли военно-морской факультет, юноша сдал вступительные экзамены, но не прошёл по конкурсу и был зачислен в резерв. Был огорчён неопределённостью своего положения и согласился поступить в Кронштадтское военно-медицинское училище, которое давало среднее специальное образование и командирское звание – военфельдшер. Курс молодого бойца был успешно пройдён в учебном отряде подводного плавания имени С.М.Кирова и на крейсере «Аврора», стоявшем у причала Ораниенбаумского порта.
Курсант Анатолий Булыгин
С началом войны училище произвело три досрочных выпуска. 29 октября 1941 года закончил обучение и Анатолий. Шёл парнишке в ту пору девятнадцатый год. Военфельдшера назначили лекарским помощником (лекпомом) подлодки «Щ-412». Лодка строилась на одном из заводов Ленинграда. В декабре 1941 года А.Булыгина перевели на подводную лодку «Л-3», вернувшуюся из боевого похода Зимой она ремонтировалась на заводе, а затем стояла у борта плавбазы «Иртыш», ошвартованной на Неве, у Летнего сада.
Молодого медика приветливо встретили на минзаге. Помогли изучить устройство корабля, организацию службы. Как и водится на флоте не обошлось без шуток и подначек. Обычно молодым подводникам предлагают сбегать на клотик за кипятком, затем поточить лапы у якоря, ну и конечно выписать на береговой базе дрова для корабельного электрического камбуза. Анатолий Алексеевич с достоинством отнёсся к этим шуткам. Он не курил и не употреблял спиртных напитков. Помимо ежедневных занятий, о которых я расскажу ниже, старший фельдшер отвечал за продовольствие и за организацию питания экипажа в боевых походах. Он считал своим долгом систематически проверять провизионные камеры, наличие продуктов, в том числе и сохранность вина, которое входило в автономный паёк. Нашлись умельцы, которые смогли вскрыть провизионку и употребить некоторое количество живительной влаги. Анатолий Алексеевич решил сам разобраться, не докладывая командованию о происшествии, поскольку виновников могли отдать под суд военного трибунала. Он вычислил «рационализаторов», провёл с ними разъяснительную и воспитательную работу, заставил «шалунов» искренне раскаяться. Недостачу покрыл, отказавшись от своей винной порции. С тех пор весь экипаж ПЛ при обращении к нему, как принято на флоте, использовал слово «доктор», и безоговорочно доверял ему – хорошему человеку и прекрасному специалисту.
Паёк подводников на берегу немногим отличался от норм жителей блокадного города. За первые 6 месяцев 1942 года на бригаде подплава было выявлено104 случая дистрофии и 1300 – гипоавитаминоза. Командование организовало поездку во Всеволожские леса за хвоей, из которой готовили настои. Во время обязательных медосмотров, на утренних построениях экипажа, удалось обеспечить раннее выявление признаков заболеваний у ослабевших людей. Большая работа проводилась по предупреждению распространения инфекционных заболеваний. Подводные лодки были успешно отремонтированы с активным участием личного состава, причём роль медицинской службы соединения в поддержании здоровья людей была значительной. В начале мая экипаж перевели на лодку. Загрузили продовольствие, команда прошла медицинский осмотр, рентгеноскопию, санацию полости рта. Были отработаны береговые элементы курсовых задач, испытаны системы и устройства, простреляны торпедные аппараты. Первое в жизни погружение «доктора» Булыгина подводная лодка провела на Неве, в районе Литейного моста. После погрузки торпедного оружия, с целью дезинформации вражеских артиллеристов, обстреливавших город, подлодку поставили к причалу мельницы имени Ленина, что затруднило подвоз продуктов на корабль. Душистый и ароматный хлеб пришлось доставлять городским транспортом. Можно понять состояние голодающих жителей блокадного города, ехавших в трамвае во время перевозки драгоценных мешков. Не было ни единого случая негативной реакции со стороны ленинградцев. Мы гордимся их мужеством и выдержкой. Затем подводная лодка «Л-3» перешла в Кронштадт, где выполнила курс артиллерийских стрельб, размагничивание и другие мероприятия.
Ещё осенью 1941-го Анатолию Алексеевичу удалось разыскать жену маминого брата с тремя детьми и бабушкой. Он старался чаще посещать родных, и каждый раз приносил им свой завтрак. Вместе с тётей они ездили за дровами для буржуйки, меняя их на табак. Зимой 1941-1942 года от дистрофии умерли мать и младшая дочь Марии Ивановны. Весной 1942 года родные были эвакуированы, Анатолий отослал им свой денежный аттестат, по которому те до конца войны получали 90% его оклада. Благодаря письмам тёти он узнал номер полевой почты воинской части, где служил отец и установил с ним постоянную переписку. О гибели брата в немецком концлагере и о судьбе мамы Анатолий не знал до окончания войны. Той же весной он опознал в измождённом человеке в госпитальном халате, стоящем у решётки дворца Труда, своего двоюродного брата. Счёл долгом приносить тому витамины, пайковые папиросы и …свой завтрак.
В Кронштадте была завершена подготовка ПЛ к выходу в море и в ночь на 10-е августа 1942 года лодка перешла к острову Лавенсаари (ныне о. Мощный), затем, форсировав противолодочные заграждения и минные поля, вышла в Балтийское море. Каждый член экипажа хорошо знал своё дело, нёс ходовую вахту и готовился обеспечить применение оружия. Анатолий Булыгин ежедневно производил опрос подводников о самочувствии, совмещая медицинское мероприятие с выдачей винной порции. Вино хранилось в 30-х литровых деревянных анкерках. Старший фельдшер лично наливал вино из чайника в кружку каждого подводника. Тем, кто жаловался на состояние здоровья, назначалось обследование и лечение. Еженедельно проверялась целостность упаковок продуктов, вёлся скрупулёзный подсчёт оставшейся провизии. Старший фельдшер контролировал аварийные бачки с продуктами и пресной водой, рассчитывал газовый состав отсечного воздуха. При досрочном возвращении лодки из похода остаток провизии подсчитывался и при малейшей недостаче виновные строго наказывались. К примеру командиру ПЛ «С-12» Бащенко был объявлен выговор, а фельдшера Кузнецова, по приговору суда военного трибунала, направили в штрафной батальон. Позднее, в боевом походе, эта подлодка погибла со всем экипажем. Анатолий Алексеевич анализировал и записывал свои ощущения при торпедной атаке, ожидании взрыва, воздействии глубинных бомб, реакцию на команды, доклады и действия ГКП (главного командного пункта). В походе экономили пресную воду, на приготовление пищи, мытьё камбузной и столовой посуды ежедневно уходило не более 5,8 литров драгоценной влаги на человека. На первые три дня похода брали свежие продукты. Затем переходили на сухари, сухие овощи, консервы. Находили возможность организовать помывку личного состава, для чего периодически выделяли каждому 3-5 литров опреснённой воды. После помывки использовали запасное бельё, а грязное хранили в мешках для последующей стирки после возвращения в базу.
В памяти Анатолия Алексеевича остались подрывы на минах, воздействие глубинных бомб, посадка на мель Калбодагрунд, намотка стального троса на правый винт, при швартовке к причалу в Лавенсаари. Не все выдержали тяжёлые испытания боевых походов. После возвращения в базу старшина группы радистов В.В.Чупраков был госпитализирован и списан с корабля из-за тяжёлого психического заболевания. Через неделю он скончался. В связи с большой нагрузкой на единственного акустика Д.Ф.Жеведя, старший фельдшер А.А.Булыгин и командир отделения радистов В.В.Титков освоили специальность гидроакустика, подменяли на вахте единственного «слухача». Позднее штат акустиков удвоили.
29 октября 42 года, при выходе в торпедную атаку, лодка попала под таранный удар немецкого транспорта. Вслепую, с погнутыми перископами, через бесчисленные противолодочные заграждения израненная ПЛ шла домой, в блокадный Ленинград, куда возвратилась 19 ноября. Во время ремонта и нахождения на берегу Анатолий Алексеевич настойчиво привлекал к занятиям спортом личный состав, поскольку придавал большое значение физической подготовке. В феврале 1943 г. ему присвоили воинское звание лейтенант медицинской службы. 22 марта подлодке вручили гвардейский военно-морской флаг, матросам – гвардейские ленты, каждому члену экипажа – гвардейский значок. В 1944 г командир корабля написал аттестацию на старшего фельдшера, где дал ему объективную характеристику. Приведу некоторые положения этого документа. «Участвовал в боевых походах. Смелый и мужественный офицер. Отлично знает свою специальность и хорошо справляется с ней. Аккуратен и точен в работе. Культурен и вежлив в обращении. Отлично дисциплинирован, пользуется большим авторитетом у личного состава. Обладает хорошими морскими качествами. Достоин присвоения очередного звания гвардии старший лейтенант медицинской службы». С аттестацией согласились командир дивизиона А.Е.Орёл и командир бригады С.Б.Верховский. Анатолию Алексеевичу перед строем соединения вручили новые погоны - он стал гвардии старшим лейтенантом.
Из-за тяжёлых повреждений, полученных в конце 1942 года, наглухо перекрытого выхода из Финского залива до 1 октября 1944 года лодка не выходила в море. Военные медики в базе помимо дежурства по санчасти проводили опросы членов экипажа о состоянии их здоровья, медосмотры, в том числе по предупреждению педикулёза, были организованы консультации у специалистов, и, что греха таить, обеспечивали профилактику венерических заболеваний. На мой осторожный, не вполне корректный вопрос, были ли пострадавшие на любовном фронте, мой собеседник жёстко и твёрдо отказался нарушать медицинскую тайну. К чести коллектива фельдшеров и врачей, возглавляемого Тихоном Алексеевичем Кузьминым, ни один боевой поход не был сорван по вине медицинской службы.
Осенью 1944-го лодки бригады перешли из Кронштадта в Финляндию и неоднократно выходили через финские шхеры в Балтийское море, выполнять боевые задачи. «Л-3» совершила ещё три похода. За годы войны она одержала 28 побед, стала гвардейской, личному составу вручено 423 ордена и медали. 5 членов экипажа участвовали 24 июня 1945 года в Параде Победы на Красной площади. Ограждение рубки установлено в Москве, на Поклонной горе. Каждый матрос, старшина и офицер внёс свой вклад в достижение Великой Победы, Каждый из них был настоящим героем, в их числе и А.А.Булыгин.
Летом победного года Анатолий Алексеевич, с группой фельдшеров, был направлен в Военно-морскую медицинскую академию, которую окончил через 5 лет. В 1948 году он женился, через год родилась Марина, через пять – Михаил. К сожалению его супруга, Валентина Ивановна, рано покинула наш мир. Подрастают два внука и правнучка нашего героя. После окончания академии он служил врачом – физиологом отдельного дивизиона опытовых подводных лодок, куда входили подлодки с двигателями замкнутого цикла, использовавших жидкий кислород и с парогазовой турбиной, работавшей на перекиси водорода. Проводил большую исследовательскую работу по обитаемости, решал другие специальные задачи. В 1959 году А.Булыгин стал флагманским врачом первого соединения атомных подводных лодок. Он прошёл дополнительную подготовку по гигиене и радиационной безопасности. В 1961 году А.Булыгина направили для прохождения дальнейшей службы в НИИ ВМФ, но он продолжал принимать участие в походах атомных подлодок, в том числе в 52-х суточном плавании «К-133» в Атлантику, где изучал влияние факторов внешней среды на обитаемость экипажа. К сожалению, как и многие первопроходцы атомного флота, он не избежал воздействия проникающей радиации во время аварий и аварийных происшествий, о чём помалкивал в течение 30 лет, поскольку дал соответствующую подписку. Эти повлияло на состояние его здоровья и привело к инвалидности.
70 суток А.Булыгин провёл в испытаниях на герметизированном стенде – подводной лодке. В 1971 году Анатолий Алексеевич подготовил и защитил диссертацию, стал кандидатом медицинских наук, ему присвоили учёное звание «старший научный сотрудник». Он участвовал в написании многих книг, статей, докладов, более сотни научных работ, являлся автором двух изобретений.
Гвардии полковник Булыгин активно работал в Региональной Организации ветеранов-подводников Санкт-Петербурга, являясь почётным членом её Президиума. Он проявлял заботу о здоровье своих товарищей, оказывал внимание и поддержку вдовам подводников. При его активном участии был создан и свыше сорока лет действует музей гвардейской подводной лодки «Л-3», «Фрунзевец» в школе № 201 Фрунзенского района нашего города. В соответствии с Корабельным уставом Военно-морского флота он, как последний оставшийся в живых офицер прославленной подлодки, вступил в исполнение обязанностей командира корабля. Им был подписан приказ о формировании школьного экипажа подлодки «Л-3», в состав которого включены все школьники и педагоги школы, которые принимали и принимают активное участие в военно-патриотической работе, а также дети и внуки членов экипажа «Л-3».
Я знал Анатолия Алексеевича с мая 1944 года. Память о замечательном человеке останется в наших сердцах. Капитан 1 ранга М.В.Коновалов
« Дни поздней осени бранят обыкновенно, но мне она мила, читатель дорогой. Красою тихою, блистающей смиренно. Так нелюбимое дитя в семье родной к себе меня влечет. Сказать вам откровенно из годовых времен я рад лишь ей одной»…. А.С.Пушкин.
Скажу честно, что вот эти строки встретились впервые. У многих из нас в памяти другие, из школьной программы: «Уж небо осенью дышало, Уж реже солнышко блистало, Короче становился день, Лесов таинственная сень с печальным шумом обнажалась. Ложился на поля туман, Гусей крикливых караван тянулся к югу. Приближалась довольно скучная пора; Стоял ноябрь уж у двора».
Чувствуете разницу. Здесь другое настроение, состояние души. Одно не отнять: «Уже ноябрь... озябший и печальный, Но всё ещё хранит в себе тепло И согревает, словно бы случайно, Рябины куст... где листьев намело»….
От дождей продрогла, Взгляд печально-серый... Осень потеряла, Во спасенье веру.
Слёзно распрощалась, и застыла в лужах, Не листва – снежинки, Нынче всюду кружат». Натали Самоний. ()
Словом, отпускаем осень….
P.S. Cегодня в православном календаре значится Иванов (Иоаннов) день. »На Руси в этот день провожали осень и встречали зиму. С этого времени начинались настоящие морозы. «Кто в ноябре не зябнет, тому и в крещенскую стужу не замерзнуть», — приговаривали наши предки. Наблюдали также за погодой: если шел снег и было холодно, то и весну следовало ждать позднюю и холодную; если случалась оттепель — следующая весна обещала быть теплой». ().
После тяжелой продолжительной болезни ушёл из жизни Владимир Николаевич Кузнецов, подполковник, президент Общественного фонда содействия увековечению памяти Адмирала Флота Советского Союза Николая Герасимовича Кузнецова, младший сын Адмирала флота Советского Союза Н.Г.Кузнецова. Владимир родился в 1946 году. Учился в Питонии в 1959-1960 годах (год выпуска его однокашников 1964), окончил ВВМУ. Долгие годы Владимир вёл
Владимир с отцом - Н.Г.Кузнецовым
Похороны состоятся 1 ноября 2016 года. Прощание - в 11.00 в Центральном клиническом военном госпитале ФСБ России по адресу: Москва, ул. Щукинская, д. 20 (м. Щукинская)
Вспомним давние публикации в прессе и в нашем дневнике, посвященные Николаю Герасимовичу Кузнецову и трём его сыновьям, которые учились в Ленинградском Нахимовском военно-морском училище.
Владимир Николаевич Кузнецов — сын Адмирала Флота Советского Союза Н.Г.Кузнецова, нашего земляка
Они удивительно похожи. Надень ему сейчас морской китель — не отличишь от того Кузнецова, Героя Советского Союза, наркома Военно-Морского Флота, каким он запечатлен на фотографиях... Младший сын знаменитого земляка приехал в Котлас по турпутевке. На теплоходе, носящем имя отца...
— Владимир Николаевич, ваши первые впечатления! — Сказать, что волнуюсь, мало. Неповторимое чувство испытал, вступив в Архангельске на борт судна, названного отцовским именем... Когда существует память об отце, когда о нем тепло отзываются — это много значит...
— Действительно, Николай Герасимович — человек из легенды. А каким он был в быту, а семье? — Ну что сказать? Обыкновенный: и добрый, и требовательный. Поблажки, случалось, не давал. Бывало, и драл нас за проказы. И сейчас за это не обижаемся, даже благодарны за науку. Впрочем, массу времени он проводил на судне. А после, в опальный период, хотя и находился дома, но все время, работал. Николай Герасимович всегда помнил, что его опыт, знания могут пригодиться другим, чему-то научить. Поэтому был примером во всех отношениях для нас детей.
— А кто-нибудь из вашей семьи пошел по стопам Николая Герасимовича? — Все три сына имели к флоту какое-то отношение. Старший — Виктор — связал с ним свою жизнь. До сих пор служит. Средний и я все в меньшей и меньшей степени. Я, как и старший брат, когда-то учился в Нахимовском училище. Но жизнь меняется, судьба — тоже. Работаю в одном из НИИ младшим научным сотрудником. В принципе тоже связан с армией, с военными...
— О вашем отце немало рассказано в экспозициях больших музеев - В Ленинграде, Киеве, Севастополе... — Да. Но для меня самое приятное, не скрою, котласская, в вашем краеведческом музее. Это — родина.
— Но экспозиция его, заметили, несколько скудновата... — Согласен. Сказалось, очевидно, мнение: все надо обязательно передавать в какие-то высшие инстанции, а провинция как-нибудь переживет. А надо, по крайней мере, уравновешивать. Я понимаю, что в больших музеях тоже должна быть приличная экспозиция, потому что там бывает много посетителей. Но не в ущерб родным местам.
Думаю, что мы постараемся и свою вину в этом отношении исправить...
— Приезд в Котлас для вас, наверное, не станет последним... — Надеюсь. Чисто эмоционально воспринимаешь эту землю как-то по-другому. У человека же всегда должно быть место... святое, откуда его предки пошли, где его корни находятся. Здесь иначе чувствуешь себя. И даже жизнь оцениваешь иначе... Хочу посмотреть, где жил отец, побывать в тех самых Медведках, поговорить с людьми...
— Значит, кровные узы тянут! — В общем-то, да. Это трудно объяснить словами, но когда тебе за сорок...
— Владимир Николаевич, а есть ли в вашем роду тезки Адмирала Кузнецова? — Есть. Мой сын — Николай. — В честь деда? — А как же! Как и полагается по старым русским традициям...
Записал В. Ноговицын
Старший сын Виктор Николаевич (от первого брака) 1932 г.р. окончил ЛНВМУ в 1950 году, а затем ВВМУ инженеров оружия, капитан 1 ранга. Ушёл в последнее плавание 17 февраля 2014 года на 82 году жизни училище. Был женат на Вере Николаевне, дочери Н.А.Булганина.
1947 год - Анатолий Бриль и Виктор Кузнецов
Виктор Николаевич Кузнецов на борту тавкр "Адмирал Кузнецов"
Средний сын Николай Николаевич род.06.02.1940, окончил ЛНВМУ в 1958 году, затем МЭИ, работал в "Курчатовском институте". Ушёл в последнее плавание в августе 2005 года.
Николай Николаевич Кузнецов
Комсомольское собрание в 11 классе. Николай второй справа.
27 февраля 2014 г.
Очерк
Во время чернобыльской трагедии инженер-ядерщик Николай Кузнецов не посрамил чести своего отца, легендарного адмирала Николая Кузнецова. «Мы сразу осознали масштаб произошедшего...» О том, что летней порой в Козловом Селе живет сын адмирала Николая Герасимовича Кузнецова, я услышал десять лет назад от старожила тамошних мест, весельчака и балагура Арсеньева. Вскоре я побывал здесь. Записи в моем блокноте хранят детали этой поездки.
…Древняя изба Кузнецовых выглядела экзотической. Компьютер и музыкальный центр соседствовали в ней с неприхотливыми элементами крестьянского быта: чугунами, горшками, ухватами. На задах постройки, где сельский житель обычно держит скотину, разместились столярная и слесарная мастерские с набором инструментов. В коридоре прислонился к стене виндсерфер. Но особенно впечатлил меня огромный круглый стол в передней.
– Диаметр у него тысяча пятьсот двадцать четыре миллиметра. Именно такой по размеру была наша первая атомная бомба, – пояснил высокий, с мягкими чертами лица Николай Николаевич. Теперешних жителей Козлова Села этим не удивишь. Как и супруги Кузнецовы, большинство из них были связаны с научным центром «Курчатовский институт». Николай Николаевич оказался старожилом этого института. Придя сюда после окончания МЭИ в середине 1960-х, он быстро вырос в должности до главного инженера. Затем, когда создавался отдел видеоинформации, анализа и прогнозирования техногенных катастроф во главе с академиком Валерием Легасовым, уговорил директора института Анатолия Петровича Александрова отпустить его в этот отдел.
– Главным инженером после меня стал Евгений Адамов, будущий руководитель Минатома, а я пошел к Легасову, – рассказывал Николай Николаевич. – Большая умница был Валерий Алексеевич! Задолго до Чернобыля предвидел возрастание техногенных катаклизмов. Причина этого, как он считал, в том, что мир становится все более энергонасыщенным, а происходят они от совпадения различных факторов. Будучи предшественниками российского МЧС, исследованием этой проблемы мы и занимались. Делали видеосъемку катастроф в СССР, анализировали зарубежные ЧП. Например, в Мексике в 1984 году взорвался завод сжиженных газов, моментально погибли тысячи человек.
Нелепая, казалось бы, ситуация. Подъехал к заводу грузовик, выскочила из его глушителя искра, произошел страшной силы взрыв. Случайно? Нет. Занимаясь этим направлением исследований, Легасов пришел к выводу, что должна существовать наука размещения предприятий, позволяющая предупредить совпадение факторов, порождающих такие катастрофы.
Когда 26 апреля 1986 года случился Чернобыль, телевидение не оказывало всей трагичности этого, и обыватель поначалу думал: все обойдется, но мы в своем отделе с первого дня сознавали масштаб происшедшего. В общих чертах события развивались так. На 25 апреля была запланирована остановка четвертого энергоблока на планово-предупредительный ремонт. В это же время было решено провести эксперимент для выяснения объема энергии, который может дать работающий некоторое время по инерции электрогенератор отключенного реактора. Если точнее, сколько ее можно использовать в такой ситуации на собственные нужды станции. Сбросили мощность реактора с 3200 мегаватт до 1600. «Киевэнерго» забил тревогу: «Подождите! У меня не хватает энергии!». Оператор реактора сделал остановку, а спустя некоторое время продолжил сброс и сбросил ниже, чем нужно.
Реактор этот, в силу его конструктивных особенностей, не маневровый. Если выключается, его надо выключать до конца. Оператор же попытался, в нарушение регламента, увеличить мощность. В результате образовалась «йодная яма»: поднимают поглощающие стержни, а мощность не растет. В результате реактор вошел в неуправляемое состояние. Была дана команда нажать кнопку аварийной защиты, но это ничего не решает, реактор в любом случае разогнался бы, что и происходит. Две тысячи тонн чугунных плит, из которых состояла биологическая защита реактора, начали подпрыгивать, как игрушечные. Усилилась вибрация, зашатались стены и, наконец, разрушительный финал.
Как только это случилось, я написал бумагу Легасову, чтобы он отпустил меня на станцию, но он сказал: «Подожди, пусть там немного успокоится». Работу мы начали в июне. Первое впечатление от увиденного заставляло вспомнить «Апокалипсис» Иоанна Богослова. Сначала Кабанов Володя, Костюков Михаил Сергеевич, Слава Смирнов, Костя Чечеров, Володя Шикалов, Валерий Ободзинский и я провели видео-, фотосъемки с вертолета, потом начали обследовать разрушенный энергоблок изнутри. Темень непроглядная, нависающие глыбы арматуры, радиация. Слава шел впереди с дозиметром, я сзади с камерой. Прибор часто зашкаливало, не был он рассчитан на такой уровень радиации. Поэтому мы обматывали датчик тонкими свинцовыми листами и по их толщине делали приблизительный расчет уровня.
Замечательные мужики из нашего института были рядом со мной – вот о ком надо писать! Или о специалисте ЧАЭС Паламарчуке Петре Романовиче. Сразу после взрыва он бросился внутрь разрушенной станции, где остался его друг Шашенок. Представляете, прошел теми коридорами, по которым наши специалисты смогли пройти лишь через год. Спас друга, но утром скончался от термических и радиационных ожогов. О героизме пожарных разговор особый. Они заведомо знали, что идут на смерть, но шли.
Двадцать восемь человек умерли в Москве, двое в Киеве. Вместе со Славой Смирновым мы делали в 6-й клинической больнице съемки погибших, сохранили их трагический облик для истории, для медицинской науки. Вскоре Легасова пригласили на сессию МАГАТЭ выступить с докладом. Для него мы смонтировали специальный фильм, в котором было показано если не все, то многое об аварии в Чернобыле. Коллеги спрашивали, о чем говорить на секциях. Как бы, мол, не получилось противоречий. Валерий Алексеевич отвечал: «Говорите, мужики, правду. Тогда не будет противоречий». Пятичасовой доклад академика на сессии вызвал большой интерес…
В декабре был готов саркофаг. Работа была не из легких. Представьте себе: станция высотой 75 метров, плюс труба столько же. Это какое же сооружение надо было возвести! Руководил строительством заместитель министра среднего машиностроения Усанов Александр Николаевич. Выполнили строители свое дело как надо, хотя прежде ничем подобным заниматься им не приходилось. После этого мы сняли саркофаг изнутри: это было нужно, чтобы спрогнозировать «поведение» саркофага в будущем…
Отснятые им кадры прошли по всем телеканалам мира, их видели миллионы. О том, как происходили съемки, позднее расскажет член ВПК Костенко: «Уже утром 23 июня 1986 года, выполняя работу по радиационно-технической разведке с 20 июня, Николай Николаевич отснял места внутри четвертого блока непосредственно у развала и развал снаружи, технологический люк и повреждения внутри него, вызванные взрывом, где радиация достигала 1000 рентген/час. Со второй половины июня – 23,24,25 и 26 – Николай Николаевич продолжил работу на ЧАЭС. Значительная часть объектов находилась за территорией станции в 30-километровой зоне. На выделенном вертолете с капитаном Карташевым, лейтенантом Спицыным и прапорщиком Ерзиковым, прошедшими войну в Афганистане, Николай Николаевич, оценив обстановку как оперативную и рассказав о своем замысле командиру, провел съемку в сложнейших условиях на бреющем полете. Из кабины самолета выглядывал не ствол пулемета (как бывало в Афганистане), а объектив видеокамеры Николая Николаевича. Вернувшись в Москву в субботу, 28 июня, Николай Николаевич 29 июня, в воскресенье, смонтировал фильм, который в понедельник, 30 июня, был показан в Кремле в оперативной группе Политбюро по Чернобылю».
И голубые снега под солнцем...
С приходом «демократических реформ» видеосъемки техногенных катастроф потеряли в институте свою актуальность, и тогда Кузнецов и его супруга Раиса Васильевна, директор мемориального Дома-музея И.В. Курчатова, объединили творческие усилия в другом направлении. Они сняли серию уникальных видеоинтервью с академиками Александровым, Зельдовичем, Флёровым, Славским, Харитоном, бывшим руководителем научно-технической разведки Квасниковым, адмиралом Котовым, курировавшим от ВМФ создание первой атомной подводной лодки «Ленинский комсомол», другими участниками проектов, умноживших силу и могущество нашего государства в 40–50-е годы прошлого века.
Дело это было чрезвычайно трудоемкое и щепетильное.
– Представляете, беседуем с Харитоном, а он фразу произнесет и начинает мучительно думать, можно было это сказать или нельзя, – вспоминала Раиса Васильевна. – Приходилось буквально клещами все из него вытаскивать. Это и понятно, эти выдающиеся люди работали в условиях строжайшей секретности. Государство о них заботилось, но и спрашивало строго, приучило к дисциплине. Это при Ельцине на людей науки стали смотреть как на второсортный материал. Конечно, кто работает по контрактам, тем, можно сказать, повезло…
– А Евгению Адамову повезло? – спросил я. – Газеты пишут, что он якобы заработал в США большие деньги…
– Не хочу это комментировать, никогда чужими деньгами не интересовался, – сказал Николай Николаевич. – По-моему, каждый не должен прыгать выше собственной головы.
Если человек сумеет найти свое место в жизни, он счастлив, его уважают люди. А если нет… Знаете, у меня были два приятеля с завышенными самооценками. Страшно рассказывать, как сложились их жизни. Почему я не люблю олигархов? Они дали повод и другим пытаться жить подобным же образом. Это привело к нравственному Чернобылю. Вы думаете, эти люди счастливы, уважаемы? Думаю, что нет. Зато здесь, в Козловом Селе, я не сомневаюсь, живут хоть и небогатые, но достойные люди.
– Мы до этого отдыхали в основном на колесах, – продолжила Раиса Васильевна. – А тут Коля радостный бежит: «Рая, я дом купил». Я тоже поначалу обрадовалась. А когда приехали в деревню, поглядела на приобретение и за голову схватилась. Пола нет, небо в крыше светится. Как можно в таком доме жить? Коля отшутился: «С милым рай и в шалаше». Полы сделал, крышу залатал. Так новая беда: в три часа ночи загорелась печь. Оказалось, она на деревянной основе стояла…
– У меня огнетушители были заряжены, – тихо засмеялся Николай Николаевич. – Потушил я огонь, реконструировал печь. Крушить было жалко. Реликтовая вещь, из одной глины изваяна. Так теперь никто не делает. Вот и живем здесь в отпусках уже девять лет. Красиво. Лес, озеро, поле – вот оно, не заросло еще… Однажды я добрался сюда в середине зимы, а снега под солнцем голубые-голубые… Как океан… Вере Николаевне, маме моей, это место было по душе. Не одно лето провела она здесь.
– Великая была женщина, умела подставить крыло, – жизнерадостные глаза Раисы Васильевны запечалились. – Для Николая Герасимовича она была его и Верою, и Надеждою, и Любовью. Разделяла с ним его тяжелую ношу, счастье и радости, боли и печали. Все 29 лет без него она работала над опубликованием и переизданием его трудов, направляла меня своими мудрыми советами. Уходила она у меня на руках. Коля в это время лежал с инфарктом в больнице. Не до отдыха было, не до Козлова Села, хотя без него наша жизнь представляется теперь немыслимой. По большому счету надо бы здесь новый дом ставить. Не знаю, хватит ли сил. Если приобрести сруб, пиломатериалы, Коля многое сделал бы сам. Рукодельный он, сами видите…
– Чем больше вместе живем, тем сильнее она мне нравится, – с улыбкой посмотрел на супругу Николай Николаевич.
– Как вы познакомились?
– Рая пришла к нам в Центр после окончания Историко-архивного института. В очереди в столовой стояла – я взглянул, и сердце мое екнуло. Потом, когда в волейбол они играли, набрался смелости, подошел. Взялся цветы дарить. Отец мой все понял и говорит: «Какой ты мужик, если твоя любимая женщина живет в общежитии? Приводи домой!».
Наказы отца
– Каким вам запомнился отец? – спросил я у Николая Николаевича
– Он был человеком высокой ответственности. Ответственности за все. За судьбу государства, флота, за воспитание детей… Нас было трое. Старший, Виктор, от первого брака отца, 1932 года рождения, я, родившийся в 1940 году, и Владимир, который на шесть лет моложе меня. С той поры, как началась война, Виктор жил в нашей семье.
Помню, отец говорил нам: «Настоящий мужчина должен уметь стрелять, плавать, знать хотя бы один иностранный язык». Сам он владел четырьмя языками: немецким, английским, испанским, французским. Ну и, разумеется, отлично владел русским языком, что видно по его книгам. Их он писал сам, не имея никаких литературных обработчиков или историков-помощников, услугами которых по обыкновению пользовались наши великие маршалы и генералы. Наказ отца мы выполнили. Я даже завоевал звание чемпиона Ленинграда по плаванию. Соревновались в гребле на шлюпках, познали парусный спорт. Окончив поочередно Нахимовское училище, мы поступили в вузы, чтобы стать морскими офицерами. Виктор после «Дзержинки» дослужился до капитана первого ранга, занимается научной работой. Володя получил военное радиотехническое образование. Сейчас он руководит Фондом имени нашего отца. А вот я, когда Хрущёв начал сокращать армию и флот, ушел из «Дзержинки» после двух курсов. Объясняю дома причину своего решения, говорю о намерении поступить в Московский энергетический институт. Отец хмурит брови: «Поступай, если решил. Но помогать не буду».
Ответить иначе он не мог. Наверное, сожалел, что не получилось морской династии, понимая, что во времена Хрущёва это было невозможно.
– Скромный был Николай Герасимович, очень скромный… Коле это передалось, – добавила Раиса Васильевна. – До нашей свадьбы он ведь и словом не обмолвился, что отец у него адмирал, да еще какой! Сама-то я родилась в простой семье, в городе Алексине Тульской области. Правда, один дедушка был из духовного сословия. Приход в Москве имел и высокое звание. По рассказам родственников, умер он в пути на Соловки, куда его сослали… Отец мой воевал с первого дня войны. Покидая дом, обнял маму с тремя ребятишками малыми и сказал: «Не выходи, не провожай, не смотри». Не хотел видеть ее слезы. Мама протянула ему на прощание мешочек с молитвой «Живый в помощи», обняла троих малых ребятишек, словно крыльями их накрыла, и молила Бога, чтобы уберег он ее Василия Никоноровича. На станцию, как он и просил, не пошла. Вернулся отец с фронта в 1943-м, за год до моего рождения. Было страшно его слушать и смотреть на него в кругу соседей или родственников, по просьбе которых он вспоминал картины боев. Запомнилось мне, как он извлекал из руки начавший двигаться стальной осколок. Обработал руку водкой, надрезал ее, подвел магнит к ране и вытащил…Они с Николаем Герасимовичем были очень дружны. Интересные вели разговоры. О Петре Первом, Сталине, войне. Находили общие интересы, казалось бы, два разных человека. Один морской маршал, другой старшина. Надо же так случиться – умерли оба в один год и в один день.
Как оказалось, Раиса Васильевна не только исследователь всего того, что связано с деятельностью И.В. Курчатова, но и автор фундаментальных исторических книг об адмирале Кузнецове. В одной из них, «Флотоводец», приведены высказывания, точнее, наказы Н.Г. Кузнецова, позволяющие лучше представить образ этого человека и то, что передалось от него сыновьям:
«Учиться надо на ошибках других, но и из собственных ошибок надо извлекать пользу для себя, и в поучение другим.
Подлинный патриотизм неотделим от культуры.
Мужество связано с умением говорить, что думаешь, доказывать, отстаивать собственное мнение, свое убеждение, не боясь ответственности и потери расположения или должности.
Подвиг – закономерное проявление прекрасного воспитания высоких моральных качеств.
Тем, в чьих руках дело патриотического воспитания искусством, я бы советовал приглядываться к тому, что делают битые наши противники.
Готовность флота к войне – это прежде всего готовность его людей.
Опасаюсь, что ловкачи опять пожнут плоды, быстро перестроившись на новый лад.
Нельзя освобождать от ответственности тех, кто должен отвечать. Иначе безответственность будет расти и расти… Вот пример. Внес Хрущёв неправильное предложение о школах. Его приняли. Сидел в это время ответственный за школы человек. Теперь он кричит (да еще громче всех): «Виноват Хрущёв!» А я бы вытащил этого деятеля, снял штаны и всыпал, приговаривая: «А ты? А ты где был?» Это дало бы хороший урок на будущее. Иначе он отсидится, будет делать и дальше глупости, не задумываясь, что его долг либо настоять на своем, либо уйти. Ошибка, допущенная однажды, это плохо, повторенная – уже преступление».
Как актуальны и сегодня эти наказы адмирала!
«Я так не могу…»
Осенью 2004 года Раиса Васильевна прислала мне письмо. Были в нем и эти лирические строчки: «Почему-то повеяло ароматом свежескошенной травы, налетающим с внезапным порывом июльского ветра, или когда по первому разу ворошишь еще не высохшее сено. Из-за бугра, что за полем позади нашего «имения», всплыло перед глазами темно-лиловое облако, и в памяти возникло ощущение начала дождя, когда его редкие и крупные капли не раз заставали меня купающейся в озере, выгоняли из воды, и как, спасаясь от надвигающегося почти со скоростью ветра ливня, я неслась на всех парусах под навес нашего старого деревенского дома».
Потом наступила долгая пауза, после которой пришла новая весточка от Р.В. Кузнецовой: «Осень была тяжелой, был вынесен приговор: операция обязательна. С 29 ноября мы в госпитале, 6 декабря сделали операцию. И вот до сих пор мы все приходим в себя… Надеемся, что увидимся летом. Пусть все мы обретем силы, чтобы справиться с трудностями…» Истек май 2005-го, истекал июнь… Узнав, что Кузнецовы в Козловом Селе, я послал им с оказией свою книжку «Пока помнят сыновья…» Вскоре последовал телефонный звонок.
– Извини, не смогли заехать. С нами малышня была, – сказал Николай Николаевич.
Николай Николаевич в Козловом Селе
В деталях помню нашу последнюю встречу в Козловом Селе. То, как сидели мы за столом и вновь вспоминали Чернобыль. Как жаловался Николай Николаевич на боли в грудине, однако собирался участвовать в деревенском празднике, посвященном Дню Флота. Как я совершенно некстати посоветовал ему с помощью кого-либо из местных жителей выписать лес подешевле, чтобы построить на месте старого новый дом.
– Нет, я так не могу, – отрезал Кузнецов.
А две недели спустя меня огорошило известие о том, что Николай Николаевич умер. Тут же позвонил Раисе Васильевне.
– Да, это правда, – раздался в трубке ее печальный голос. – После морского праздника в Козловом Селе Коле стало плохо. Привезли его домой, в Москву, вызвали «скорую», но ничего сделать было нельзя – инфаркт.
Похоронили сына адмирала рядом с отцом и матерью, у стен Новодевичьего монастыря.
В те дни я написал стихотворение «Памяти Николая Кузнецова»
Все плотнее кольцо окруженья, Много наших уж пали в бою. Ты пошли им, Господь, всепрощенье – Они честь сохранили свою.
Будет грустная музыка литься, Будут речи и слезы друзей. Наши ангелы, белые птицы, Вознесутся над ширью полей.
Вдовий крик как струна оборвется И утонет в зыбучей тиши, Ночью месяц в колодце упьется На помин нашей русской души.
Николаи, Сережи, Володи… В предназначенный каждому час Мы уходим, уходим, уходим… Помолитесь, родные, за нас.
За истекшее с той поры время образ этого человека не погас в моей памяти, а, наоборот, наполнился новыми чертами. Я узнал немало такого, о чем Кузнецов из-за скромности не сказал при наших беседах. За свою самоотверженную деятельность он был награжден орденами Дружбы Народов и Мужества, медалью «300 лет Российскому флоту», международной медалью имени академика В.А. Легасова, правительственными грамотами и благодарностями. Им был разработан ряд уникальных электронно-автоматических установок, получивших авторские свидетельства. Его имя как выдающегося инженера-изобретателя, члена творческой группы «Движение», стоящего у истоков кинетического искусства, вписано во Французскую энциклопедию искусств. Николай Николаевич хорошо знал живопись, любил цирк, играл на фортепьяно, гитаре, аккордеоне. Ведь он имел еще и музыкальное образование – окончил музыкальное училище имени Гнесиных…
Однажды Раиса Васильевна передала мне газету «Курчатовец» (№5–6, 2005 г.): «Николаю Николаевичу было 46 лет, когда в Чернобыле взорвался реактор, – писала газета.
– Он выехал туда в командировку в самые тяжелые июньские дни 1986 года (работал там и в октябре 1986-го, в 1987, 1990 и 1991 годах). Отправился потому, что обладал высокой квалификацией, высокими личностными качествами – смелостью и храбростью. Таким было его жизненное кредо: если в семье случалась беда, он первым бросался на помощь. А институт он считал своей семьей, страну – своей Родиной. Работал на ЧАЭС самоотверженно, не считаясь ни со временем, ни с усталостью, ни с риском для здоровья и жизни». Из публикации следовало, что Н.Н. Кузнецов получил в Чернобыле «предельно допустимую дозу радиации… и в связи с этим не допускается для дальнейшей работы в III, II и I зонах опасности».
Не так давно Раиса Васильевна защитила докторскую диссертацию, у нее много издательских планов и общественных дел, но дом в Козловом Селе она не забывает. Дом, где им с Николаем Николаевичем так счастливо жилось…
Валерий КИРИЛЛОВ, г. Андреаполь, Тверская обл.
Два часа в музее КГБ. Капитан 2 ранга А.Аристов. - Морской сборник № 3, 1991 г.
— С 1943 г. — говорит сотрудник музея, — военная контрразведка вошла в состав Наркомата обороны. В НК ВМФ существовало управление контрразведки СМЕРШ. Общее руководство им осуществлял Н. Г. Кузнецов. Сейчас появилось много досужих рассуждений о его отношении к чекистам. История, думается, все расставит на свои места. А пока разрешите представить вам контрразведчика Владимира Кузнецова, сына Николая Герасимовича. — Я оказался здесь как бы в роли живого экспоната, — с шутки начал Владимир Николаевич, — а если серьезно, то пришел сюда только для того, чтобы сказать вам: не было у отца предубеждения по отношению к чекистам. Когда решался вопрос о моем зачислении в органы госбезопасности, отец сказал: «Работа нужная для страны, и ты должен достойно трудиться на любом участке, куда тебя направят».
Владимир Кузнецов, Раиса Кузнецова, Оксана Кузнецова, Николай Кузнецов
Строки героики и трагизма. В.Аникин. - Морской сборник № 7, 2004 г.
В 1982 г. мне пришлось присутствовать при разговоре писателя-мариниста Владимира Александровича Рудного с прославленным подводником Григорием Ивановичем Щедриным. У Рудного только-только вышла в свет книга «Готовность №1», посвященная жизни и деятельности Николая Герасимовича Кузнецова. Щедрин, в общем-то скупой на похвалы, весьма лестно отзывался о работе Рудного.
- Мало, крайне мало молодежь знает о нашем адмирале, - горячился Григорий Иванович, - Вы же лично знали Николая Герасимовича. Кому, как не вам рассказать об этом поистине великом человеке, о его героической жизни, несправедливом и даже драматичном отношении к нему... - Нет, Григорий Иванович, - ответствовал литератор, - видимо, еще не время писать о Кузнецове, о его блестящих взлетах и искусственно созданных падениях. Трагических падениях и для него, и для нашего флота. А может быть, кому-то не по нутру по-настоящему светлый образ незабвенного Николая Герасимовича. Вот эта моя книга -лишь пятая часть того что я представил в издательство. То редакция сокращает текст, то цензоры просто-напросто придираются, а то вообще просят исключить тот или иной эпизод. Словом, полная и правдивая книга о Кузнецове - дело будущего...
Но уже осенью того же года Григорий Иванович, придя на очередную редколлегию «Морского сборника», аккуратно вынул из пакета сентябрьский номер журнала «Наука и жизнь». - Вот, пожалуйста, посмотрите, - Щедрин перелистал журнал и показал публикацию «Адмирал Красного Флота. Записки из личного архива». - Есть еще что поведать о Николае Герасимовиче, - радостно улыбался он, - И, заметьте, за дело взялись женщины - жена Кузнецова Вера Николаевна и его сноха Раиса Васильевна. Надеюсь, они народ крепкий и сумеют создать еще что-нибудь значительное о нашем адмирале...
Шло время. И вот в канун Дня Военно-морского Флота в 1988 г. на страницах газеты «Правда» появилась статья «Крутые повороты», подготовленная Раисой Васильевной Кузнецовой. Затем последовали неопубликованные материалы Н.Г.Кузнецова в журнале «Москва», газетах «Советская Россия» и «Красная звезда». И, наконец, благодаря труду и энергии Раисы Васильевны, в «Военно-историческом журнале» в 1992-1993 гг. стала печататься в сокращенном варианте рукопись Николая Герасимовича «Крутые повороты. Из записок адмирала». Подлинным праздником для военных моряков стал выход в 1995 г. еще одной книги Николая Герасимовича «Крутые повороты» в издательстве «Молодая гвардия». Ее составителем была Раиса Васильевна, которая вместе с Верой Николаевной Кузнецовой кропотливо отработала авторский текст, вместе они написали комментарии, хронологию и библиографию к изданию.
- Для нас с Верой Николаевной, - говорит Раиса Васильевна, - выход отдельной книги был настоящим триумфом. Постепенно, начиная с публикаций отрывков из рукописи Николая Герасимовича, вдохновленные многочисленными доброжелательными откликами, советами, искренней участливостью читателей, мы решились на подготовку книги Кузнецова. Ее Николай Герасимович начал писать в конце шестидесятых годов. Писать ему пришлось «в ящик», ибо он отлично понимал, что опубликовать подобное в те времена ему не удастся. Поэтому, сложив все страницы в отдельный, конверт, он словно завещал нам продолжить борьбу за издание его воспоминаний...
«Необычайное увольнение меня в отставку, - писал в «Крутых поворотах» Николай Герасимович, - создало немало трудностей. Сколько-нибудь значительных накоплений у меня не было... Два сына - оба школьники - еще требовали помощи и внимания. Возникла мысль писать мемуары, но это не обещало скорой материальной прибавки, да и писать их мне хотелось по другим соображениям: рассказать о боевой деятельности флотов, поведать то, о чем никто, кроме меня, не расскажет».
- Первая «пенсионная» публикация Николая Герасимовича, - продолжает Раиса Васильевна, - появилась в 1959 году. Его друг - дипломат, историк, академик Иван Михайлович Майский - пригласил Кузнецова написать статью «Испанский флот в национально-революционной войне 1936-1939 гг.» в сборнике «Из истории освободительной борьбы испанского народа». Однако материал был подписан псевдонимом Н.Николаев. На настоящую фамилию было наложено негласное «табу». Тем не менее, Кузнецов с помощью Веры Николаевны работал много. Владея английским, испанским, немецким и французским языками он делал переводы...
Кузнецов вспоминал, что приходилось часто трудиться через меру: «60 рублей с листа (это 24 машинописные страницы). За трудный перевод требовали от меня большого напряжения, причем именно тогда, когда здоровье требовало «ремонта» после вторичной «встряски» в 1956 году». Он переводит с английского статьи в журнале «Военный зарубежник», знакомит нашего читателя с книгой британского автора Джеймса Кальверта «Подо льдом к полюсу», вышедшей в Воениздате в 1962 г., печатает свои воспоминания о пребывании в республиканской Испании. Постепенно Николай Герасимович втянулся в нелегкий публицистический труд. Так вышло, что и для него традиционный литераторский девиз «ни дня без строчки» стал потребностью бытия, образа жизни. Он пишет одну за другой статьи и очерки о своем близком и верном друге адмирале Льве Галлере, о бывшем своем командующем Кожанове, о товарищах по службе Муклевиче, Орлове, Рогове, Блюхере, Шапошникове. Раиса Васильевна пришла в семью Кузнецовых в 1968 г., став женой среднего сына Николая Герасимовича - Николая. В то время адмирал и его супруга большую часть года жили на подмосковной даче. Здесь у Кузнецова был и рабочий кабинет.
Кузнецовы все вместе
- Этот человек сразу выделялся среди остальных, - вспоминает Раиса Васильевна, - в нем было много притягательного. Высокого роста, гордо посаженная голова с большим лбом и залысинами по бокам, седые волосы, аккуратно зачесанные назад. Мне ни разу не пришлось увидеть Николая Герасимовича небритым, с отросшими волосами, небрежно одетым. Подтянутый, прямой, слегка склонный к полноте, но все равно, как говорится, в спортивной форме. Впрочем, это не удивительно. До конца своих дней он любил кататься на лыжах, летом увлекался игрой в теннис. Его постоянным соперником в этом была Вера Николаевна...
Раиса Васильевна познакомилась и сроднилась с семьей адмирала, когда он уже плодотворно сотрудничал со многими изданиями и издательствами. Николай Герасимович принимал активное участие в создании сборника «Сталинградская эпопея» (издательство «Наука», 1968 г.). Кроме того, он опубликовал свои воспоминания в журналах «Нева», «Международная жизнь», «Октябрь», «Вопросы истории». Его книга «Накануне» в 1969 г. была повторно переиздана в «Воениздате». Надо заметить, что появление в 1966 г. книги Н.Г.Кузнецова «Накануне», да еще в столичном «Воениздате», вполне можно приравнять к героическому поступку ее автора. В ту пору издательство Министерства обороны было завалено заявками и рукописями маршалов, генералов армии и военачальников рангом пониже, желавших поведать народу о Великой Отечественной войне и о своей роли в ее победоносном исходе. Кто-то писал сам, но чаще с помощью литературных «записчиков», сбившихся тогда около «Воениздата» в крепкую творческую группу и не допускавших «сторонних» помощников венценосных авторов. Пиком военной мемуаристики стала книга Л.И.Брежнева «Малая земля». В такой обстановке опальному адмиралу, видимо, было трудно рассчитывать на издание своих воспоминаний. И все-таки авторитет Николая Герасимовича, как и, без сомнения, ценность написанного им возобладали. Да и прежние материалы, опубликованные Кузнецовым в журналах и газетах, не могли пройти незамеченными.
В семье Николая Герасимовича сохранилось письмо И.С.Исакова, написанное Н.Г.Кузнецову в конце 1965 г. Надо заметить, что с обрушившейся на Кузнецова опалой их ранее почти дружеские отношения приобрели совсем другую окраску. По крайней мере, в трудную минуту Исаков на помощь Кузнецову не пришел. Но как только публикации Николая Герасимовича стали пользоваться интересом у читателей, Исаков напомнил о себе.
«Ты начал (и не плохо), - обращался он к адмиралу, - писать о нашем флоте. И об «испанцах», и о БП мирного времени и строительстве, и, главное, о том, как начал воевать ВМФ. До тебя были только казенные «отчеты» (по флотам) либо воспоминания отдельных командиров. Хотел ты того или не хотел, но, по-моему, ты оказался первым историографом ВМФ (подчеркнуто Исаковым - В.А.) с позиций не только ведомственных, но и государственных, тем более что "положение обязывает". Хорошо, что ты пошел по каналу общей исторической литературы и публицистики («Военно-исторический журнал» и «толстые» журналы). Наверное, ты уже знаешь, что написанное тобой читают очень многие; в библиотеках запись. За очередной номер «Октября» дерутся.
Это не значит, что я со всем согласен и не вижу ошибок или недомолвок. Зато я знаю, что ты оказал колоссальную ПОЛЬЗУ флоту (подчеркнуто Исаковым - В.А.). Только теперь широкая публика, армейцы и даже многие флотские начинают познавать: что это такое - ВМФ; для чего и с каким трудом он создавался; какую роль играли при этом некоторые известные (Сталин, Жданов) и малоизвестные (Галлер, Алафузов, Исаков) личности и, наконец, какую роль тот же флот играл не только в подготовке к войне, но и в дипломатических акциях и... в боевых действиях... Все мы тебе за это обязаны! Значение написанного тобой будет расти с годами (подчеркнуто Исаковым - В.А.). Тебе уже поверили и пусть дальше знают «из твоих рук» все, что можно и нужно знать о моряках...»
Надо отметить, что в ту пору положение Кузнецова и Исакова весьма и весьма разнились. Первый - дважды разжалованный, оклеветанный верхами вице-адмирал в отставке, другой - Адмирал Флота Советского Союза, член-корреспондент Академии наук страны, один из немногих, входивших в элитную - «райскую» - группу инспекторов Министерства обороны, написавший и издавший к тому времени четыре литературно-художественные книги. Однако популярность Кузнецова с выходом «Накануне» поднялась так высоко, что задетый за живое Исаков не мог не признать публицистического триумфа Николая Герасимовича.
- Выход второго издания книги «Накануне», - рассказывает Раиса Васильевна, - был вызван потребностями читателей. Тираж первой книги в 1966 году разошелся мгновенно. Ветераны войны, ВМФ, военные моряки требовали повторного издания. И оно состоялось. Одновременно в Болгарии в 1969 году появилась книга Николая Герасимовича «Перед войной». Затем его книга «Накануне» увидела свет в Чехословакии. Мне пришлось наблюдать, как работал Кузнецов. Это был ежедневный напряженный труд. Николай Герасимович часами просиживал за машинкой, переписывался с участниками и свидетелями тех или иных событий, отвечал на письма, вел переговоры с редакциями...
Жена Кузнецова вспоминала: «Последние 18 лет наша жизнь прошла в поселке Раздоры. В этом селении, пограничном с Барвихой, мы арендовали дом у ХОЗУ ВМФ, а казенную дачу сдали. Платили за уголь, свет, газ, ремонт, телефон и воду. На это уходили наши накопления. Чтобы ездить в город, купили «Победу». Старались жить, как раньше, не замечать того, что случилось. Московскую квартиру задумали обменять на меньшую, поскольку на оплату за нее уходила половина пенсии Николая Герасимовича, а льготы нам не были положены. Решили поменяться с маршалом Рокоссовским, который как раз искал себе большую. Зашел домоуправ, подсчитал квартплату - 500 рублей. Нам подходило: сыновьям и нам по комнате, кабинет для Николая Герасимовича, общая столовая. И мы переехали в дом № 9 по улице Горького. Сделали капитальный ремонт за свой собственный счет. И прожили до 1998 года. Много страниц было написано здесь за письменным столом нашим Николаем Герасимовичем до 1974 года».
Мне доводилось бывать в этой квартире. Благодаря заботам родных и близких адмирала и, прежде всего, Веры Николаевны в кабинете и в столовой поддерживалась прижизненная обстановка Николая Герасимовича. Все скромно, без вычурности. В кабинете адмирала стоял большой письменный стол, за которым он работал, его пишущая машинка, книги, справочники, папки. На стенах живописные марины и небольшой портрет Кузнецова в профиль. Ничего лишнего, отвлекающего. Вера Николаевна - прекрасный рассказчик - здесь, в кабинете Николая Герасимовича, в 1982 г. поведала о том, что Кузнецов для поступления добровольцем на Северо-Двинскую флотилию в 1919 г. «приписал» себе лишних два года. И всю свою жизнь во всех анкетах Николай Герасимович указывал год своего рождения 1902-й, а не реальный - 1904-й. Уже позднее при помощи Раисы Васильевны Вере Николаевне удалось разыскать в Архангельском областном архиве церковную книгу за 1904 г., где зафиксирована метрическая запись, что у православных жителей деревни Медведки - казенного крестьянина Герасима Федоровича Кузнецова и его законной жены Анны Ивановны - 11 июля 1904 г. родился сын Николай, крещенный 12 июля. И журнал «Морской сборник» первым указал на своих страницах подлинный год рождения Николая Герасимовича Кузнецова.
- Когда я готовила хронологическую библиографию Кузнецова, - рассказывает Раиса Васильевна, - то проследила интересную деталь. Как известно, книга Николая Герасимовича «На флотах боевая тревога» вышла в «Воениздате» в 1971 году. Многие литераторы перед тем как издать свежую книгу «прокатывают» главы или сокращенные варианты в толстых журналах, на страницах альманахов или даже в газетах. Ведь это все-таки и заработок, и своеобразный, «индикатор» на реакцию читателей. Такого у Кузнецова не было. Он сотрудничал со многими журналами, но его статьи посвящались «круглым» датам Великой Отечественной, предвоенной дипломатии, Ялтинским переговорам. Он писал предисловие и рецензию к книге Ирвинга «Крах конвоя РО-17». В том же году в издательстве «Наука» была вторично напечатана его книга «На далеком меридиане». И, тем не менее, книга «На флотах боевая тревога» вызвала огромный резонанс в читательском мире. Я была свидетелем, как с почты на дом приносились мешки писем. И Николай Герасимович совместно с Верой Николаевной тщательно раскладывали их по только им ведомой системе, чтобы потом ответить на каждое... Книга «На флотах боевая тревога» стала достоянием не только советского читателя, ее с удовольствием восприняли в Чехословакии, Германской Демократической Республике, Болгарии, Венгрии, Польше, Франции. Окрыленный успехом, Николай Герасимович продолжал собирать материалы, готовить к изданию рукопись будущей книги. Ее он назвал «Курсом к победе».
Сыновья Н.Г.Кузнецова Николай (справа) и Владимир (слева) с адмиралом И.В.Касатоновым в день 95-летия отца
Долгое время в редакции «Морского сборника» после выхода в отставку работал Борис Дмитриевич Яшин, контр-адмирал, бывшей руководитель кафедры Военно-морской академии, военный дипломат, участник Великой Отечественной войны. Однажды он рассказал интересную историю. - Помню, где-то в самом начале семидесятых, когда приближался День Военно-морского Флота, я решил отметить праздник на даче. По этому случаю на доме вывесил Военно-морской флаг. Традиция есть традиция. Через какое-то время послышался звонок. Каково же было мое удивление, когда на пороге я увидел улыбающегося Николая Герасимовича Кузнецова. «Извините за непрошенный визит, - сказал он, - Не удержался. Увидел флаг и дай, думаю, зайду, узнаю, что за морская душа здесь живет». Так мы познакомились, и я благодарю судьбу за этот случай. Знакомство с Николаем Герасимовичем, долгие беседы с ним, чтение рукописи его новой книги явились для меня даже в зрелом возрасте настоящей жизненной школой. Кузнецов заражал меня своей неуемной энергией, стремлением к новым знаниям, добротой и любовью к людям, с которыми быстро находил контакт, привлекая своей простотой, любознательностью, умением слушать собеседника. Мне посчастливилось читать книгу «Курсом к победе» еще в рукописи. При всем ее достоинстве, мне показалось, что автор вроде бы часто упрекает себя. Эту мысль я высказал Николаю Герасимовичу. Кузнецов отшутился. Сказал, что в его книгах, если и есть ценное, так это те самые самообвинения, то есть уроки. А потом серьезно добавил: «Вспоминая прошлое, нужно смотреть в будущее». Он считал, что если его книги станут для флотских офицеров в чем-то поучительными - а без анализа и критического взгляда теряется всякая поучительность и полезность, - то он будет счастлив...
В архиве семьи Н.Г.Кузнецова, тщательно опекаемом Раисой Васильевной, хранятся замечания Николая Герасимовича к работе редактора книги «Курсом к победе». «Все, что касается боевой деятельности флотов и флотилий, - указывал автор, - сокращено больше чем следует, но я, учитывая спешность, не буду настаивать на пересмотре и лишь кое-что добавлю, когда будут гранки, в пределах допустимого.
Несколько разделов требуют доработки, и это мое категорическое требование как автора. 1. Крымская конференция сокращена и переделана произвольно, с чем я согласиться не могу. Написана в оскорбительном для автора тоне. Нужно взять мой вариант и не мудрить. Посмотреть «Вопросы истории» №№ 4 и 5 за 1965 г. 2. Потсдамская конференция сокращена без всякой нужды, и нигде нет повторов. Почему? 3. Океанско-морские операции выхолощены до крайности, как будто автор не имеет права писать об этом. Ведь я был Наркомом ВМФ, и поэтому читатели хотят узнать из моих уст об этом больше. 4. Пока еще я не видел: «ЭПРОН», «Судостроение», «Главный морской штаб и ГПУ». Я не могу выпускать книгу без характеристики таких людей, как Исаков, Рогов, Галлер и Алафузов. 5. Я сократил заключение, оставив там только то, что допустимо, и на исключение я не пойду ни в коем случае. Можно обсудить отдельные фразы, и если Вы докажете их недопустимость или искажение фактов, то я соглашусь на это. Вообще тон, взятый редактором, во многих местах антиавторский, с желанием выпятить армейских товарищей и задвинуть в тень Наркома ВМФ».
- Это пример того, как трудно шла последняя книга Николая Герасимовича, - поясняет Раиса Васильевна, - Естественно, все редакционные придирки, сокращения текста и даже тон общения с автором согласовывалось с высоким начальством. В середине октября 1974 года Николай Герасимович подписал книгу к печати. Издательство обещало выпустить ее в январе следующего года. Но Кузнецову так и не удалось увидеть свое творение. 6 декабря его не стало. Однако и после кончины Николая Герасимовича злоключения с книгой не закончились. Обещанные сроки передвинули на День Победы и только 28 мая его книга «Курсом к победе» увидела свет...
Н.Г.Кузнецов (второй справа) с сыновьями Владимиром (слева), Николаем и Виктором (справа). Барвиха. 1972 г.
В 1999 г. мне подарили очень интересное издание «Флотоводец. Материалы о жизни и деятельности Адмирала Флота Советского Союза Н.Г.Кузнецова». Его авторами были Раиса Васильевна и Вера Николаевна Кузнецовы. Меня несколько удивили малый тираж книги и строчка в выходных сведениях: «Издание не предназначено для продажи». Поэтому, понятно, что книга досталась весьма ограниченному числу читателей. Когда я подробнее ознакомился с ее содержанием, то не мог не восхититься той огромнейшей работе, которую проделали авторы этого оригинального издания. Раиса Васильевна при участии вдовы адмирала по дням составила хронологию основных событий жизни, государственной и общественной деятельности Николая Герасимовича с года его рождения по год смерти. Кроме того, она включила в издание и хронологию событий, связанных с именем Кузнецова уже после его кончины. Дополняют издание высказывания - «крылатые слова» - Николая Герасимовича, хронологическая библиография его трудов, а также воспоминания сослуживцев Кузнецова. Как профессиональный редактор могу только представить, какой объем архивных материалов, документов, литературы и периодики был собран авторами, обработан, унифицирован, систематизирован и, конечно, отредактирован!
После ухода из жизни Николая Герасимовича за разборку его собственного архива взялась Вера Николаевна. Роль помощницы отводилась Раисе Васильевне. Но это было только в самом начале этой трудоемкой работы. Вскоре основная ее тяжесть легла на плечи молодой женщины. Оно и понятно. Раиса Васильевна - историк-архивист, закончила Московский историко-архивный институт, кандидат исторических наук, много лет она трудится в Институте атомной энергии имени И.В.Курчатова, где подготовила ряд монографий по истории советского атомного проекта, о жизни и деятельности Курчатова, его соратников и последователей по использованию ядерной энергии в нашей стране.
Но это сейчас, а тогда в 1970-х годах Вера Николаевна умело и постепенно вводила Раису Васильевну во все детали личного архива Кузнецова, готовя ее к тяжкому труду пользователя и публикатора бесценного наследия адмирала. Себе же Вера Николаевна оставила до конца своих дней место «постоянного консультанта» и доброго советчика. Вера Николаевна организовала большую переписку с бывшими сослуживцами Николая Герасимовича, участниками тех или иных событий и эпизодов, так или иначе связанных с именем адмирала. Наладила связь с читателями, ветеранами Военно-Морского Флота и Великой Отечественной войны.
- Перу Веры Николаевны, - говорит Раиса Васильевна, - принадлежит, на мой взгляд, прекрасный очерк «Я готова была для него на все». В нем она обстоятельно нарисовала портрет Николая Герасимовича с момента их знакомства и до его последних дней. Эти правдивые строки - воспоминания не удрученной горем вдовы, а самого близкого и любимого человека, друга и соратника, отлично осведомленного в делах Кузнецова, умевшая радоваться его успехам и удачам, вместе с ним бороться с несправедливостью и наветами. Именно Вера Николаевна исподволь помогла Николаю Герасимовичу взяться за публицистику, создала все условия для его плодотворной работы. Мы, близкие ей люди, даже после кончины адмирала не переставали удивляться и восхищаться ее энергии, мужеству, бескомпромиссному служению его памяти и его доброму имени.
Братья Кузнецовы (слева направо): Виктор, Владимир и Николай
Она воспитала достойных детей. И хотя сын Кузнецова от первого брака - Виктор - был ей не родным, Вера Николаевна приняла его как своего собственного ребенка, и, как она вспоминала, «отношения у нас установились хорошие». Затем Виктор окончил Нахимовское училище, стал курсантом Высшего военно-морского инженерного училища имени Дзержинского, затем - флотским офицером. Он долгое время трудился в научно-исследовательских учреждениях ВМФ. В звании капитана I ранга вышел в отставку. Кстати, младшие его братья брали с него пример. Они тоже учились в Нахимовском. Николай два года проучился в «Дзержинке», но потом посоветовавшись с отцом, решил стать гражданским специалистом. Поступил в Московский энергетический институт, а после долгие годы был ведущим сотрудником Института атомной энергии, где мы и познакомились. Младший - Владимир - закончил высшее военное училище, стал офицером, служил в разных регионах страны, в звании подполковника уволился в запас. Сегодня он работает заместителем начальника отдела Центрального музея Великой Отечественной войны на Поклонной горе, является президентом Общественного фонда содействия увековечению памяти Адмирала Флота Советского Союза Николая Герасимовича Кузнецова...
Раиса Васильевна - автор прекрасной книги «Адмирал Кузнецов. Москва в жизни и судьбе флотоводца» (2000 г.) - в настоящее время готовит новую книгу о Кузнецове. Она достойно приняла от ушедшей из жизни в прошлом году Веры Николаевны благороднейшую и подвижническую эстафету служения светлой и славной памяти Флотоводца и Человека. И пусть сбудутся все ее добрые замыслы! В.Аникин
Н.Г.Кузнецов: АДМИРАЛ. НАРКОМ. НАСЛЕДИЕ Москва 2015
Российский государственный военный историкокультурный центр при Правительстве Российской Федерации (Росвоенцентр)
Н.Г.Кузнецов: Адмирал. Нарком. Наследие. – М.: Росвоенцентр; издательство "Армпресс". 2015. – 168 с., ил.
В книге рассказывается о Герое Советского Союза, Адмирале Флота Советского Союза Н.Г.Кузнецове, его роли в истории нашего государства и флота. Показана огромная работа, проделанная советскими людьми по созданию авианесущих кораблей и корабельной палубной авиации. Широко освещаются создание, испытания, ввод в боевой строй ВМФ, боевая служба тяжелого авианесущего крейсера “Адмирал Флота Советского Союза Кузнецов”, ныне стоящего на страже морских рубежей Отечества. В книге приводятся памятные места, связанные с именем адмирала Н.Г.Кузнецова. Показан опыт популяризации в современных условиях жизни и деятельности выдающегося советского военноHморского деятеля коллективом Российского государственного военного историко-культурного центра при Правительстве Российской Федерации, в том числе с использованием Военно-исторической экспозиции "Россия. Патриотизм. Защита". Издание посвящено 110-летию со дня рождения Адмирала Флота Советского Союза Н.Г.Кузнецова и 70-летию Победы советского народа в Великой Отечественной войне 1941-1945 годов.
Намедни на телеканале «Звезда», 18 октября 2016 года, прошел выпуск Проекта «Улики из прошлого» - фильм «Взрыв линкора «Новороссийск» Отрадно, конечно, что телеканал обратился к этой трагедии, которой вот уже 60 лет, но до настоящего времени не выяснены причины этой трагической истории гибели линкора. C большим интересом начал смотреть эту передачу, тем более, что было обещано в начале фильма: «новое прочтение архивных документов и, конечно, следственные эксперименты...., и, вооружившись новейшими технологиями и открытиями в науке, докопаться до истинных причин трагедии...., выяснить, где все-таки находился роковой заряд......и разумеется, узнать, кому был выгоден взрыв линкора «Новороссийск». Надеялся действительно увидеть и услышать с экрана новые данные о тайне подрыва линкора «Новороссийск». К сожалению мои ожидания не оправдались, и прежде всего потому, что стало ясно, что создатели фильма, и прежде всего его автор - Михаил Родин, весьма слабо владеют имеющимися материалами по этому трагическому событию, и поэтому пытаются, «вооружившись новейшими технологиями и открытиями в науке... выяснить» то, что давно уже считается твердо установленными фактами в этой трагедии. Попутно выдается в фильме целый сонм домыслов, различных легенд и пр.пр. В результате слабого владения уже имеющимися исследованиями и фактами по гибели линкора авторы фильма еще более запутали эту тему, ни до каких истинных причин трагедии естественно не докопались, не узнали кому был выгоден этот взрыв, даже не знали что взрыв был двойной и пр. пр.
Авторы фильма, как видно из его содержания, использовали только материалы доклада Правительственной комиссии по расследованию причин этой катастрофы, полную несостоятельность выводов которой о том, что причиной подрыва линкора был подрыв под днищем корабля немецкой донной мины еще 25 лет назад опровергли многие исследователи этой трагедии, и прежде всего Б.А. Каржавин, который еще в 1988 году первым добился доступа к закрытым официальным архивным материалам ЦВМА по гибели линкора «Новороссийск» и опубликовал две книги-исследования: -“Тайна гибели линкора “Новороссийск”. СПб, 1991г - “Гибель линейного корабля “Новороссийск”. Документы и факты” СПб.1992г.
Имеется еще целый ряд других публикаций исследователей, достаточно корректно освещающих события гибели корабля, а также выдвигающие свои версии этой трагедии. К числу таких публикаций можно отнести:
- Н. Муру «Линкор «Новороссийск»: Уроки трагедии» ( Н.Муру Капитан 1 ранга в отставке доктор технических наук, профессор. Главный инженер экспедиции особого назначения по подъему затонувшего линкора); - А.Н. Норченко “Проклятая тайна” СПб. 1999г. (А.Н. Норченко капитан 1 ранга, единственный человек, который встречался с бывшими итальянским подводными диверсантами, рассказ об этой встрече есть в моей статье -А.С.); Н.И. Никольский “Гибель линкора Новороссийск, 2005г. ( Н.И. Никольский контр-адмирал, в в 1955 году Врио Командующий эскадрой ЧФ, находился на линкоре «Новороссийск» 29 октября 1955 года); Е. Шубочкин А. Колпаков, Б Коржавин «Гибель ЛК Новороссийск: Мина маловероятна” Морской сборник №10 1992г.; - статьи О.Л. Сергеева в журналах “Морской сборник”, “Независимое военное обозрение” - «Двойной взрыв», «Вопросы остаются» и др.
Перечисленные выше документы документы наиболее полно на сегодняшний день освещают все детали гибели линкора, а также рассматривают свои версии гибели линкора.
В результате выполненных исследований, в том числе и с использованием компьютерного модельного расчета динамики взрыва, было достаточно достоверно установлено, что произошел взрыв двух зарядов суммарным тротиловым эквивалентом около 2000-2500 кг, одного из них под днищем линкора, другого со стороны правого борта, на некотором расстоянии от него, но не на грунте. Взрывы зарядов произошли с коротким временным интервалом, не превысившим десятых долей секунды.
О недостаточном знакомстве авторов фильма с имеющимися материалами по гибели линкора говорит тот факт, что в фильме даже не упоминается о самом важнейшем факте, что взрыв под линкором был двойной. Поэтому все последующие рассказы в фильме, с демонстрацией микровзрывов в трех аквариумах, компьютерное моделирование взрыва представляют собой просто детские модельно-компьютерные игры, абсолютно не проясняющие реальную картину взрыва. Подтверждением факта двойного взрыва служат документальные свидетельства участников событий, которые различили два толчка с коротким временным интервалом, не принятые во внимание при расследовании и не нашедшие отражения в материалах Правительственной комиссии. Под линкором были обнаружены две воронки:
- 30 октября 1955 года опытный водолаз старшина 1 статьи Яковлев. обнаружил воронку диаметром около 10 метров, глубиной 1-1,2 метра. Дно воронки состояло из уплотненного грунта без особых разрушений. ( Об этой воронке говорится в фильме); - 31 октября 1955 года группа водолазов под руководством лейтенанта Горяинова. Они обследовали участок дна 100х70 метров и обнаружили рядом с воронкой Яковлева вторую воронку, размером 12х14 метров и глубиной 1,5метра. На кромке воронки был найден лист железа 4х2 метра, толщиной 20мм, лист “свежий” без обрастаний, т.е. этот лист оказался на дне недавно ( об этой воронке в фильме даже не упомянуто), Была обнаружена рваная часть баржи длиной 8-9 метров, выступающая из грунта на 4 метра, большой металлический бак, трубы различного диаметра, остатки различного кабеля и пр., всего 12 предметов. Но ни о первой ни второй воронках в докладе Правительственной комиссии упомянуто не было. А поскольку авторы фильма, кроме доклада Правительственной комиссии другими документами, видимо, не пользовались, то они также не знали об этом очень важнейшем факте; Кроме того, свидетельством о втором взрыве служит и сейсмограмма (сейсмической станции Симферополь) взрыва 29 октября 1955 г. в 01ч. 30 мин.48,5 сек., на которой явно просматривается момент сложения колебаний первого и второго взрывов, обусловившее появление разрывов в сейсмограмме и ускоренное затухание колебательного процесса. На это обратили внимание в своих исследованиях еще Каржавин и Сергеев. Поэтому непонятно, почему авторы фильма, «используя новейшие научные методики» при расшифровке сейсмограмм 55-го года, не увидели то, что до них было установлено более 25 лет назад, без применения «новейших методик». Правда не сказано, какими «новейшими методиками» расшифровывались сейсмограммы, если не считать показанное в фильме их рассмотрение экспертом через увеличительное стекло. Надо отметить, что в фильме справедливо указано на не корректность проведенных двух экспериментальных взрывов. Однако, уже давно и без использования «новейших методик», Каржавиным, Сергеевым и другими исследователями было указано на некорректность проведенных двух экспериментальных взрывов (из-за разных условий их проведения) и их сравнения с реальным взрывом. Так что авторы фильма и здесь ничего нового н сказали. Рассказывая о повреждениях, которые получил линкор в результате взрыва, в фильме называют только пробоину со стороны правого борта площадью 150 кв.м. О том, что у линкора, с левого борта и вдоль киля образовалась вмятина со стрелкой прогиба от 2-х до 3-х метров, и которая, как утверждают исследователи, была результатом воздействия одного из двух зарядов, авторы фильм, видимо и не знали. Далее, в фильме прозвучала сказанная диктором фраза, что «водолазы собрали разбросанные по акватории улики на дне, в районе гибели линкора». Однако, в том и беда, что никаких улик не было собрано и не предъявлялось Правительственной комиссии для анализа, т.к. она этого к сожалению не требовала. Водолазы дали только описание того, что обнаружили в районе взрыва в двух воронках Комиссия не сочла нужным проанализировать, каким образом оказались эти предметы в районе взрыва, в том числе и лист железа размером 4х2 метра, «свежий без обрастаний». В фильме значительная часть экранного времени отведена рассмотрению «итальянского следа» в этой трагедии, в связи с появившимися в 2013 году с «признаниями» Уго Д’Эспозито (ветерана итальянского подразделения боевых пловцов «Гамма» из 10 флотилии MAC). Уго д’Эспозито — бывший военнослужащий группы «Гамма» морских коммандос 10-й флотилии штурмовых средств (10-я Флотилия МАС — Decima Flottiglia Mezzi d'Assalto, Xª MAS), бывший агент итальянской военной разведки, бывший агент немецкой Службы безопасности (СД), эксперт в области шифрования и радиотелеграфной связи. Это было интервью, данное им итальянскому изданию (порталу 4ARTS.IT) 25 июля 2013г. В основном оно посвящено послевоенной истории Италии, в основном попытке перевороте в Италии 1970 года. Из трехстраничного текста этого интервью здесь приведу лишь то, что сказано о линкоре «Новороссийск». Привожу текст вопроса и ответа на русском и итальянском языке: Вопрос: - «28 октября 1955 года (в годовщину Марша на Рим — ред.) в гавани Севастополя затонул бывший итальянский линкор «Джулио Чезаре», переименованный русскими в «Новороссийск» - его передали СССР в качестве репараций после войны. Как, по-вашему, это было дело рук бойцов 10-й Флотилии МАС?»
Ответ: - «Коммандос 10-й ФМАС не желали, чтобы линкор был у русских и уничтожили его. Они сделали все, возможное, чтобы потопить его».
Текст вопроса и ответа на итальянском языке Вопрос - 28 ottobre del 1955 (anniversario della Marcia su Roma – ndr) venne affondata nel porto di Sebastopoli l’ex corazzata italiana Giulio Cesare, ribattezzata Novorossiysk dai russi ai quali era stata ceduta come risarcimento per danni di guerra. Secondo lei sono stati uomini della X MAS? Ответ - Quelli della Xa MAS non volevano che questa nave andasse ai russi e quindi la distrussero. Fecero tutto il possibile per affondarla.
Можно ли на основании такового весьма краткого и расплывчатого ответа, без приведения веских доказательств принимать всерьез эти «признания» стареющего человека, явно желающего на старости лет привлечь внимание к свое персоне.
Надо сказать,что это далеко не первое «признание» бывших итальянских диверсантов. Все эти “признания” бывших итальянских подводных пловцов отряда “Гамма”, которых к настоящему времени накопилось уже несколько, при их анализе оказывались либо пустышками, либо рекламными акциями, желающих привлечь внимание своей персоне. 10-я флотилия МАС была сильна лишь в период войны. После оккупации Италии войсками союзников итальянский флот со всей его техникой был поделен между странами - победительницами, а военные организации расформированы. Заключенный с державами-победительницами мирный договор запрещал Италии иметь на вооружении "человеко-торпеды" и взрывающиеся катера. 10-я флотилия была расформирована. Многие участники боевых действий итальянских ВМС до 1955 года находились под следствием международного трибунала, а многие жили под пристальным вниманием соответствующих служб союзников. Спланировать и провести диверсионную операцию относительно «Новороссийска» итальянцы просто не могли физически. Все диверсионные средства прибрали к рукам англичане и американцы. Кстати, о тяжелых временах, которые после войны сложились для бывших коммандос 10 флотилии МАС, говорит и сам Эспозито в своем интервью, вот его слова: - «Слушайте, что касается бывших бойцов 10-й флотилии МАС, то что случилось потом, для нас было все равно что похороны. Отсутствие всякой инициативы. Я уехал домой в Египет и в Италию вернулся только спустя какое-то время».
А вот что рассказал капитану 1 ранга Норченко при встрече в Италии Эвелино Марколини, в прошлом диверсант-торпедист из 10 флотилии МАС, во время войны участвовал в операции против английского авианосца “Акуила”, за что был награжден Большой золотой медалью за воинскую доблесть:
“Мы все в курсе дела, что под линкором рвануло больше тонны взрывчатки. На своей “Майале” (управляемая торпеда, водителем которой во время войны был Э. Марколини - sad39) я бы мог доставить не больше 280 кг килограммов. Но даже допустим, чтобы доставить к линкору наш заряд потребовались бы средства обеспечения: или подлодка или что-нибудь вроде “Ольтерры”. И чтобы они были недалеко. Потому что запаса хода на возвращение практически не было бы: торпеду надо было бы потом утопить, а самим выбираться просто так. А это же физически невыполнимо в малоизвестном месте. Да еще в считанные минуты…. О пловцах из “Гаммы” и говорить нечего. В вашей воде они бы вообще долго не продержались (температура воды 28 октября 1955г. в районе Севастополя была 12 градусов - sad39). Так что я плохо представляю, как бы сам это сделал. Да и зачем нам это было нужно?…. Если бы мы и на самом деле участвовали в подрыве “Джулио Чезаре ”, то это сразу же стало бы известно всем, и с нами тогда расправились очень быстро, разорвали бы на куски. И, прежде всего наши левые, они имели тогда большую силу в Италии».
Или вот слова бывшего катерника-диверсанта, служивший в отряде штурмовых и торпедных катеров X флотилии МАС.Эмилио Леньяни, (он начинал свою службу молодым офицером на линкоре “Джулио Чезаре”), в том числе и о клятве князя Боргезе на своей золотой шпаге утопить линкор, но не дать ему служить у большевиков:
- “ Фантазии все это. Князь, насколько я его знал, никаких таких клятв никому не давал. Да и шпаги у нас у всех были одинаковые. И вообще, зачем нам, итальянцам, было рисковать, чтобы подорвать этот ржавый ящик, который еле плавал и стрелять почти не мог?! Я то лично знаю это лучше других. Из-за него и рисковать нечего было, пусть бы себе плавал и разорял вашу казну….А если уж кому и было мстить, так это Англии с Америкой – они забрали у нас совсем новые линкоры “Витторио Венето” и “Италию”, а немцы разбомбили “Рому” в день перемирия. Так что ни с какой стороны эта акция с “Джулио Чезаре” в Италии была абсолютно не нужна…. Виновных и заинтересованных надо искать в другом месте”.
Меня очень удивила информация, прозвучавшая в фильме о том, что «...Уго Эспозито не побоялся связаться с одним из ветеранов линкора Виктором Салтыковым и поведал ему детали операции...», а также дальнейший пересказ в фильме этих деталей уважаемым ветераном. Хотелось бы сразу спросить уважаемого ветерана о том, каким образом с ним связался господин Эспозито и как они общались с ним, на русском или итальянском языке? Вряд ли Эспозито знает русский язык, или может быть В. Салтыков знает итальянский... ? Председатель совета ветеранов линкора «Новороссийск» Виктор Салтыков имел даже намерения обратиться к президентам России и Украины с просьбой инициировать проведение международного расследования по факту гибели корабля на основании признания Уго Д, Эспозито. (Эта информация у меня по материалам газеты «Флаг Родины» - г. Севастополь). Должен сказать, что В. Салтыков в этом вопросе не одинок. Н. Титоренко в своей книге “Последний парад линейного корабля “Новороссийск”. 2013г.. утверждает, что он раскрыл тайну гибели линкора (основываясь на информации опять же Николло-sad-39) и что это дело рук итальянских боевых пловцов! И теперь по его мнению, когда обстоятельства произошедшей трагедии стали ясны, семьи погибших моряков с "Новороссийска" получили возможность обратиться в международный суд и требовать у Италии компенсацию. Почему я обратил внимание на этот вопрос? Пересказанные В. Салтыковым детали операции, якобы сообщенные ему Эспозито, удивительно совпадают с информацией, которую относят к одному из «итальянских диверсантов» по имени Николло, и которую много лет назад одним из первых начал усердно измусоливать в своих статьях капитан 2 ранга О.Бар- Бирюков. Он служил на линкоре, но судьба его уберегла, в день трагедии его не было на корабле, он находился в отпуске. В своей же книге “Час Х для линкора “Новороссийск”. История службы и гибели бывшего итальянского линкора “Джулио Чезаре”. Исследование корабельного офицера” (Москва, 2006г.) он утверждает: - “скорей всего исполнителями поистине дьявольского замысла явились итальянские специалисты “темных дел”, наподобие головорезов из 10 флотилии ВМС Италии” ; - “автор убежден, что тайна подрыва линкора “Новороссийск” может считаться раскрытой” - “катастрофу по большому счету следует отнести к первому в новейшей истории акту международного терроризма” . В качестве доказательства этих перлов он приводит по его мнению «эксклюзивную информацию» о подводном диверсанте Николло, которую ему якобы сообщил из США бывший морской офицер ВМФ СССР М.Ландер, переехавший туда. Правда, как выяснилось, эту информацию О. Бар- Бирюков почерпнул из интернета. где и был помещен рассказ Ландера о Николло, с которым он познакомился в 1997 году в Чикаго. По словам Николло, он служил в итальянском отряде подводных пловцов и рассказал свою версию, как они потопили линкор «Новороссийск». В рассказе Николло были: подводная лодка «Пиколло», пароход, направляющийся в один из Черноморских портов под погрузку пшеницы, как они устанавливали мины под «Новороссийск», успев это сделать до захода солнца, переодевание в «скафандры», а не в гидрокостюмы и пр. . ( Но есть целый ряд очень существенны[ неувязок в информации, которые сразу показывают, что это «липа», Вот, например, одна из них: -Как интересно они успели установить мины под линкор до захода солнца, если солнце 28 октября 1955года в районе Севастополя зашло в 17.17, а линкор “Новороссийск к моменту захода солнца еще не закончил швартовку. Она закончилась в 17.30???!!!. - sad39). В этом рассказе абсолютно те же детали операции, которые якобы «сообщил» В. Сальтыкову Уго Эспозито. Правда, если судить по интервью последнего, то там этими деталями даже и не «пахнет». Откуда они появились у уважаемого ветерана В. Салтыкова, для меня большой вопрос, но думаю, что не от Уго Эспозито, а скорее всего он прочел где-то эту информацию - «признания» Николло. О несостоятельности версии о причастности итальянцев в подрыву линкора «Новороссийск» очень хорошо рассказано в книге А.Н. Норченко «Проклятая тайна», который единственный из русских журналистов встречался и беседовал с бывшими итальянскими подводными диверсантами из 10 флотилии МАС. И очень жаль, что авторы фильма не владели этой информацией.
Абсолютно тенденциозно выглядит прозвучавшая в фильме информация, что в связи с тем, что мы якобы намеревались оснастить линкор артиллерийским снарядами в ядерном оснащении, то «...,Английские острова становились беззащитными...». Надо обладать очень большой фантазией, чтобы представить себе, как ( даже в гипотетическом случае такого оснащения) можно было дотянуться до Англии, если учитывать, что дальность стрельбы артиллерийскими установками главного калибра была порядка 30-40км, и что Англия действительно «испугалась» этого линкора, который практически еле плавал, семь раз с 1949 года находился в ремонте. Как указано в докладе Правительственной комиссии, линкор из-за существенных конструктивных недостатков, перегруженности, больших проблемам в части непотопляемости и пр., «...находясь в строю, подвергался постоянной угрозе..» ( если это расшифровать, то мог просто сам утонуть... ) Правда такой фантазией уже обладал упомянутый выше О. Бар -Бирюков, который заявил, что «в обстановке строжайшей секретности для линкора “Новороссийск” было изготовлено 1000 снарядов с ядерной начинкой, мощностью 5 килотонн»., Комментировать эту галиматью считаю просто неуместным... Кроме того, авторы фильма как-то стыдливо обошли молчанием возможную версию о причастности наших спецслужб к возможной диверсии, хотя эту версию достаточно подробно рассматривают в своих работах А.Н. Норченко и О. Сергеев и и ряд других авторов. Выяснилось после открытия доступа к архивным документам этой трагедии, единственный экземпляр доклада Правительственной комиссии с грифом “совершенно секретно”, сохранившийся в ЦВМА Министерства обороны, не был подписан одним из ее членов - А.Шилиным, представителем КГБ СССР Почему эта подпись отсутствовала остается только гадать.... Без малейших доказательств в фильме сразу отметена причастность английских подводных диверсантов к этой трагедии следующими словами: «английский след здесь не прослеживается». А ведь англичане располагали значительными подводными диверсионными средствами и подводными пловцами, у них была 12 флотилии подводных диверсионных средств, весьма успешно действующая во Второй мировой войне. Английская сверхмалая подводная лодка “X-6”, длина которой составляла 16 метров, диаметр- 2 метра, полное водоизмещение- 30 тонн, доставленная на буксире подводной лодкой “Стабборн” к Кофиорду (Северная Норвегия), 22 сентября 1943 г. сумела сбросить на грунт, прямо под корпусом немецкого линкора “Тирпиц” два боевых заряда общим весом порядка 4-х тонн. Взрыв этих зарядов причинил линкору значительные повреждения и вывел его из строя на полгода. Здесь можно также вспомнить историю с таинственным исчезновением в апреле 1956 года в гавани военно-морской базы Великобритании – Портсмут ветерана 12 флотилии, водолаза-диверсанта капитана 2 ранга Лайонела Крэбба, о чем о расскажу ниже. Теперь некоторые совсем незначительные детали, но которые также свидетельствуют о том, что авторы фильма не совсем владеют темой, о которой взялись рассказывать.
Вот, например, в фильме говорится о том, что линкор «Новороссийск» достался нам по репарации, в результате «жребия, который тянули из личной фуражки адмирала Гордея Левченко». Чтобы усилить зрительский эффект сказанного показывают фуражку, из которой вытягивают бумажки. Адмирал Левченко действительно был Главой советской делегации в Тройственной военно-морской комиссии, но по разделу германского флота и руководитель перехода этих трофейных кораблей в ВМБ и порты СССР . Он действительно на этой комиссии потребовал именно жеребьевки, кораблей (прежде всего крейсеров и эсминцев). На долю Советского Союза при разделе германского флота пришлось 155 боевых кораблей и 499 вспомогательных судов. Эта комиссия закончила свою работу 6 декабря 1945 года.
В работе же по разделу итальянского флота Г. Левченко участия не принимал. Работу по разделу итальянского флота проводила Военно-морская комиссия четырех держав (ВМКЧД). Представителем СССР в этой комиссии был контр-адмирал Карпунин. В результате жребия, проведенного в 1947 году, Советскому Союзу досталась группа «С», в которую вошли: линкор "Джулио Чезаре"( “Новороссийск») легкий крейсер "Эммануэле Филиберто Дюка Д'Аоста"( «Керчь»), 5 эсминцев и две подводные лодки и др., всего 45 кораблей и судов. Адмирал Г. .Левченко прибыл в Италию в январе 1949 года, как командир отряда особого назначения по приему и переводу доставшихся СССР трофейных итальянских кораблей из албанского порта Валона на Черноморский флот.
Далее, авторы фильма, говоря о швартовке линкора на бочку №3, правильно указали, что это была не его штатная бочка. И в качестве штатной бочки линкора указывают бочку №12. В действительности же штатной бочкой линкора «Новороссийск» являлась бочка № 14, в самой глубине Севастопольской бухты, напротив бухты Голландия. На этом же месте 7 октября 1916 года стоял и погиб линкор «Императрица Мария», тайна гибели которого не раскрыта до сих пор.
Далее, в фильме не совсем точна информация (историка Жукова) о том, что Севастопольскую бухту до этой трагедии «вычистили от мин вчистую». В действительности же после подрыва “Новороссийска” и завершения работы Правительственной комиссии Севастопольская бухта была вновь обследована, водолазы буквально прошли по дну, с интервалом в 1 метр. Было обнаружено 32 мины типа RMH и LMH, причем одна из них на расстоянии 300 метров от якорной бочки № 3. Но мины при их проверке были уже не боеспособны (разряжены полностью источники питания).
На сегодняшний день можно твердо считать установленным только одно, что линкор “Новороссийск” погиб в результате диверсии. Но кто ее организовал - это пока остается тайной. И гибель линкора “Новороссийск” останется такой же тайной, как и гибель линкора “Императрица Мария” в Севастопольской бухте 7 октября 1916 года. Поэтому надо очень внимательно и скурпулезно собирать все возможные сведения об этой трагедии и их тщательно анализировать, отбрасывая различные домыслы, легенды.
Об английском подводном диверсанте Лайонеле Крэббе.
Со временем некоторые тайны начинают вроде бы начинают потихоньку как бы приоткрываться, как это случилось с таинственным исчезновением в апреле 1956 года в гавани военно-морской базы Великобритании – Портсмут ветерана 12 флотилии, водолаза-диверсанта капитана 2 ранга Лайонела Крэбба.
18 апреля 1956г. с официальным визитом в Англию прибыла Правительственная делегация СССР во главе с 1-й секретарем ЦК КПСС Никитой Сергеевичем Хрущевым, который находился на борту крейсера “Орджоникидзе”- флагмане отряда советских кораблей. Корабли пришвартовались у причала британской военно-морской базы Портсмут.
Крейсер «Орждоникидзе» в Портсмуте
На второй день вахтенный крейсера “Орджоникидзе” заметил в воде у борта корабля человека в водолазном костюме. На крейсере была дана команда: “Провернуть гребные винты”. И вроде бы этого водолаза “случайно” затянуло под винты. Был заявлен официальный протест Правительству Великобритании, Правительством Великобритании принесены соответствующие извинения, с уверениями, что ему ничего неизвестно об этой провокации. Досужие журналисты тут же “раскопали”, что этим водолазом был водолаза-диверсант капитан 2 ранга Лайонел Крэбб.
Водолаз-диверсант капитана 2 ранга Лайонел Крэбб
Его интересовали обводы крейсера и гребные винты. Такая версия об этом событии существовала более 50 лет. Но вот 05 марта 2009г. в 22.00 на телеканале Ren-TV был показан документальный фильм из серии “Секретные истории” - “Ликвидация. Тайны подводных диверсантов” о тайне исчезновения Лайонела Кребба. На борту крейсера “Орджоникидзе”, во время его визита в Англию в числе других 9 человек из спецподразделения ГРУ “Барракуда” находился Эдуард Кольцов, водолаз, по словам которого я и излагаю те события. Как только был замечен человек в водолазном костюме, он получил команду немедленно спуститься под воду, и под водой, у борта крейсера действительно обнаружил человека в легководолазном снаряжении. Э.Кольцов, незаметно приблизившись к нему снизу, дернул его за ноги вниз, а затем ножом перерезал ему дыхательный шланг и горло. Определив по окрашенной кровью воде направление течения, он направил тело этого человека по направлению течения. Затем, внимательно осмотрев днище крейсера, Э. Кольцов обнаружил прикрепленную к днищу магнитную мину. Он снял эту мину и вместе с ней отплыл в дальнюю часть гавани Портсмута, где ее и оставил. И может быть, по его словам, эта мина находится до сих пор там. Что тот водолаз был Лайонел Кребб Эдуард Кольцов, как он говорит в фильме, уверен на 100 процентов. Вскоре после этих событий Э. Кольцова вызвал к себе его начальник, и вручил ему орден “Красной Звезды”, предупредив его при этом, чтобы он этот орден никогда не носил, и никому ничего не рассказывал. Спустя год на побережье Чичестера было обнаружено обезглавленное тело пловца в легководолазном снаряжении. По гидрокостюму и характерному шраму на левом колене сослуживцы опознали Лайонела Крэбба. Но родственники Лайонела Кребба до сих пор не уверены, что это был он. На надгробии его могилы, которое показано в фильме, даже не стоит дата его смерти. Все материалы по делу Лайонела Кребба в Великобритании засекречены до 2056года.
Продолжение истории Э. Кольцова ( по материалам корреспондента газеты “Красная звезда” Александра Хроленко)
…В редакцию (“Красной звезды”) пришел «герой» похода в Англию крейсера «Орджоникидзе» в Портсмут, весной 1956 года. и прямо с порога заявил: «Хотите знать правду о гибели Крабба? Пятьдесят лет молчал, а теперь, когда чушь начали писать, меня задело. Люди должны знать всю правду того хрущевского похода. Я готов рассказать». И далее: Эдуард Петрович Кольцов родился в городе Ростове-на-Дону. Здесь окончил школу и политехнический техникум. В армию пошел по призыву. На сборном пункте спортивного телосложения юношу заметили «покупатели» из морской разведки. Так он стал боевым водолазом группы специального назначения «Барракуда. Боевое крещение получил в английском порту Портсмут... Буквально на третьи сутки пребывания, в два часа ночи Кольцова разбудил командир группы. Срочное погружение, акустик услышал посторонний шум. На сборы давалось несколько минут. Надев простейшее водолазное снаряжение, Эдуард Петрович бесшумно ушел под воду. Осмотревшись, разведчик увидел водолаза, который крепил мину в районе пороховых погребов крейсера». План созрел моментально. Поднырнув под диверсанта, Кольцов резко дернул его за ноги. Когда их головы поравнялись, он резким боковым ударом ножа перерезал вместе с дыхательными трубками горло диверсанта. Затянув у горла водолазный костюм, чтобы создать плавучесть, и по крови определив направление подводного течения, подтолкнул труп. Закончив дуэль, Кольцов поднялся на борт. Его попросили забыть об этой истории. И он про нее забыл. Вспомнил, когда вызвал в кабинет контр-адмирал Тишкин. Он достал из сейфа орден Красной Звезды: «Это тебе за Крабба. Не трепись и не носи», - и уже более теплым тоном добавил - «Традиции нарушать не будем». Старший начальник разлил бутылку на два граненых. Выпили залпом»... И в страшном сне не могу представить адмирала, пьющего гранеными стаканами водку с матросом, даже если последний - геройский парень... Кстати, участник Великой Отечественной войны контр-адмирал Николай Венедиктович Тишкин (24.12.1906 г.р.) в 1952 - 1955 годах служил начальником флотской разведки - заместителем начальника штаба ВМФ. И героев повидал немало. Впрочем, важнее другое - в 1956 году контр-адмирал Тишкин начальником разведки ВМФ уже не был. Поскольку телефонный номер «живой легенды Ростова» остался неизвестен, пригодилась стандартная схема добычи информации - через Совет ветеранов, военный комиссариат и другие компетентные источники. Шло время, а вопросов становилось больше, чем ответов. В официальных списках ветеранов Кольцов не значился, прочая информация была крайне скудной и настораживающей. К примеру, Объединенный военкомат Октябрьского и Ворошиловского районов города Ростова-на-Дону официально сообщил, что Кольцов Эдуард Петрович, 1933 года рождения в Вооруженных Силах офицером не служил, военный билет получил 20 ноября 1967 года, с 1974 года работал водителем Ростовского пассажирского автотранспортного предприятия № 3. Офицерское звание получил в запасе (в частности, звание старшего лейтенанта присвоено приказом командующего войсками СКВО 30 мая 1977 года). По достижении предельного возраста, в 1989 году, снят с учета. ….. Для надежности, мы обратились в Подольский Центральный архив Министерства обороны РФ, где «рукописи не горят», ордена не оплавляются, не говоря уже о сохранности наградных документов. И вскоре пришел ответ: «В картотеке учета награжденных Кольцов Эдуард Петрович, 1933 года рождения, уроженец города Ростов-на-Дону, не значится. В учетно-послужной карте на старшего лейтенанта Э.П. Кольцова... сведений о награждении орденом Красной Звезды не имеется. При наличии ордена Красной Звезды просим указать его номер. Начальник Центрального архива полковник С.Чувашин». Между прочим, ношение ордена, которым человек не награжден, влечет уголовную ответственность... .
Вот таким оказался финал истории Э.Кольцова. Такими же на сегодняшний оказываются все финалы так называемых “признаний диверсантов” трагедии линкора “Новороссийск” Тайна его гибели остается пока нераскрытой.
.jpg)
 и Владимир (слева) с адмиралом И.В. Касатоновым в день 95-летия отца.jpg)
 с сыновьями Владимиром (слева), Николаем и Виктором (справа). Барвиха. 1972 г.-72-700.jpg)
 Виктор, Владимир и Николай.jpg)
