Заметным событием тех дней стал шлюпочный переход из Севастополя в Балаклаву на баркасах. Это миль 20. На больших гребных судах и так далеко от корабля мне еще ни разу не доводилось ходить. На шлюпочной базе в Выборгском заливе были только четырех- и шестивесельные ялы. На них устраивались шлюпочные гонки между ротами. О морской практике у нас остались самые хорошие воспоминания, хотя работали и учились почти без отдыха, сильно уставали. Нам очень помогла училищная закалка - ночные тревоги, марш-броски, включая лыжные кроссы. С 6 часов утра и до отбоя мы были на ногах. Через сутки - двое стояли ночную вахту. Постоянно хотелось спать. Морская практика заканчивалась в начале июня. Последний заход в красавицу Одессу. На этот раз удалось посетить знаменитый театр оперы и балета - один из лучших в Европе. Слушали патриотическую оперу М.И.Глинки «Иван Сусанин». Многие курсанты, в том числе и я, ни разу в опере не были. Не все я понял в этом музыкальном спектакле, но музыка понравилась. «Нева» стояла в глубине Одесского порта. На причале построились три роты повзрослевших «морских волков». Напротив - экипаж учебного корабля. Прощальная церемония была трогательной. Командир «Невы» капитан 3 ранга Дьяконов и руководитель практики капитан 2 ранга Безпальчев обменялись краткими речами. Песня и четкий строй курсантов привлекли всеобщее внимание в порту. Среди иностранных пароходов два были со свастикой - загружались советской пшеницей - торопились. До нападения Гитлера оставалось десять дней...» [34, 35].
Примечание.
, капитан 1 ранга. Родился в 1922 г. В 1940 г. поступил в Военно-морское хозяйственное (интендантское) училище. В апреле 1941 г. после сдачи экзаменов за первый курс находился на практике на Черном море на учебном корабле «Нева», который совершил переход по маршруту Одесса - Севастополь - Новороссийск - Сухуми - Батуми. Руководителем практики курсантов был капитан 2 ранга К.А. Безпальчев. С началом Великой Отечественной войны Поляков в составе курсантского батальона участвовал в боях по защите подступов к Ленинграду (в районе Ораниенбаума), где получил ранение. Вместе с оставшимися в живых курсантами в декабре 1941 г. был эвакуирован по Ладожскому озеру на Большую землю, а затем и в Москву, где были продолжены занятия и 18 мая состоялся выпуск из училища офицеров-хозяйственников. Получил первое назначение на Тихоокеанский флот на эскадренный миноносец. В 1944 г. был направлен в командировку в Великобританию, а затем в США для приема кораблей по ленд-лизу. После окончания войны на Дальнем Востоке по своей просьбе был направлен из Петропавловска-Камчатского на учебу в Ленинград в ВВМУ им. М.В. Фрунзе, которое окончил в 1949 г. одновременно с присвоением воинского звания капитан-лейтенант. Получил назначение старшим помощником на эскадренный тральщик «Владимир Трефолев», входивший в состав 1-й Краснознаменной бригады траления, базировавшейся в Таллине (командовал бригадой опытный специалист минно-трального дела контр-адмирал А.М. Богданович, который во время войны командовал охраной водного района Невы). Поляков участвовал в тралении мин в Рижском заливе и Ирбенском проливе, через год был назначен командиром тральщика, затем заместителем начальника штаба этой бригады. В 1955 г. поступил на заочное отделение ВМА им. К.Е. Ворошилова. Через год получил назначение старшим офицером оперативного отделения штаба Рижской вмб. Осенью 1959 г. окончание академии совпало с расформированием Рижской вмб. Два года служил вторым заместителем начальника штаба Лиепайской вмб. Участвовал в сверхсекретной операции по отправке советских ракет на Кубу. В 1961 г. «по замене» в третий раз оказался на Тихоокеанском флоте - в штабе Камчатской военной флотилии. В 1963 г. в звании капитана 1 ранга был уволен в запас по болезни. Местом жительства выбрал Ригу, а в 1992 г. переехал в Ломоносов. Опубликовал воспоминания о войне и службе на флоте в нескольких книгах, последняя из которых под названием «На трёх флотах» издана в Санкт-Петербурге в 1999 г. [34].
Примечание.
, организованное в 1938 г. в Старом Петергофе, в июле 1940 г. было переведено в Выборг. Училище готовило офицеров, возглавлявших на кораблях и в частях флота интендантскую службу. С началом Великой отечественной войны 22 июня 1941 г. был зачитан приказ начальника училища о переходе на военное положение. Увольнение в город было отменено, начальствующий состав перевели на казарменное положение. С бескозырок и фуражек приказали снять белые чехлы, с курсантских форменок и роб - синие воротнички - «гюйсы». Они демаскировали с воздуха. Во дворе училища, неподалеку от памятника Петру I, установили пулемет. Второй пулемет - напротив училища на гранитном пригорке. 3 июля по радио слушали выступление И.В. Сталина. Война внесла в курсантский распорядок значительные изменения. Кроме обычных занятий тренировались в стрельбе из пулемета, винтовок, в метании гранат. В конце июня училище произвело досрочный выпуск на флот старшекурсников (обучение - двухгодичное) с присвоением им звания «техник-интендант 2 ранга». Погон тогда еще не было - были серебряные нашивки на рукавах: одна средняя и одна узкая. Кроме патрулирования по городу курсанты несли полевой караул в пятнадцати километрах к северо-западу от Выборга. Задача - борьба с авиадесантом, парашютистами. В караул наряжался один взвод поочередно. Брали с собой винтовки, системы Дегтярева (РПД) и каждый по две гранаты Ф-16, а также сухой паек на сутки.
Занятия в прифронтовом городе из-за тревог часто срывались. Начальник управления военно-морских учебных заведений приказал 7 июля училище передислоцировать из Выборга в Знаменку (Новый Петергоф). В Знаменке разместились в здании Плодоовощного института, эвакуированного в глубь страны. Это был старинный дворец с лепными потолками, богатой наружной и внутренней отделкой, находившийся в парке вблизи Финского залива. Здесь проводились занятия по тактической подготовке. Перед училищем командование поставило задачу - взять под охрану и оборону район от залива до деревни Горбунки, включая Ропшинское шоссе. Для этих целей привлекались три роты второго курса, а позже и роты нового набора. Занятия в училище проходили по ускоренной программе. Одновременно роты несли поочередно боевое дежурство, но задачи постоянно менялись. В промежутках между боевыми дежурствами и классными занятиями отрабатывали штыковые приемы, стрельбу из винтовок и пулемета. Часами работали в противогазах, несколько ночей даже спали в них. Приходилось трудно, но никто не роптал. Во второй половине августа было проведено тактическое учение. Второе в году. Первое было в феврале в Выборге - в мирной обстановке, но проходило в условиях, приближенных к боевым. На лыжах, с оружием и боеприпасами прошли тогда десятки километров до полуострова Нуори. Впервые курсантам разрешалось использовать взрывпакеты и холостые патроны. Противник был условный, зато мороз - настоящий. В шинелишках и легких перчатках бороться с ним было не легко. Несколько человек обморозились. Августовское учение тоже двустороннее. Многое выполнялось фактически. Были подготовлены к минированию мосты, отрыты ячейковые противотанковые окопы. Из них курсанты бросали по макету движущегося танка бутылки с зажигательной смесью и гранаты. Так, шаг за шагом, курсанты постигали азы сухопутной тактики... Тем временем гитлеровцы все ближе подходили к Ленинграду. В конце августа пришлось покинуть Знаменку. Имущество погрузили на шлюпки, их отбуксировали на катере прямо к Адмиралтейству, где разместились в помещениях училища им. Ф.Э.Дзержинского, которое было эвакуировано в тыл. Курсанты, командиры и преподаватели совершили пеший марш-бросок на тридцать с лишним километров с полной выкладкой. Так, неожиданно, через два с половиной месяца мы оказались снова в Ленинграде.
Командование Ленинградского гарнизона поставило училищу задачу: осуществлять местную противовоздушную оборону и вести патрульную службу в прилегающем к нему районе. 10 сентября - одиннадцатый день в Адмиралтействе. Вечернюю самоподготовку прервал очередной налет «юнкерсов». Скрепя сердце спускались по знакомым ступенькам в бомбоубежище, застегивая на ходу бушлаты. Несколько гитлеровских дивизий наступали на Красносельском направлении. Неужели нельзя их остановить? Еще 1 сентября восемь второкурсников были направлены пулеметчиками в 4 бригаду морской пехоты в район Невской Дубровки. Разговоры о посылке на фронт прерывались сигналами боевых тревог. Наконец, зачитан приказ командования Ленинградского фронта, подписанный К.Е. Ворошиловым, А.А. Ждановым и И.С. Исаковым и приказ начальника училища о сформировании из второкурсников отдельного морского курсантского батальона. Один час дали на сборы. Накормили, выдали боезапас и суточный сухой паек. В 5 утра в составе трех рот (348 человек) батальон в бушлатах с винтовками и противогазами под командованием полковника А.С. Дементьева направился на Балтийский вокзал. Заняли места в первых вагонах электропоезда и через час были в Ораниенбауме. Затем строем - на территорию Ораниенбаумского порта, где в завозном сарае переодели в армейское обмундирование «защитного» цвета. После обеда батальон построили в походную колонну. За спиной у каждого скатка, сбоку противогаз, шанцевый инструмент, сумки с гранатами и бутылками с горючей смесью, на поясе -длинный парусиновый подсумок с патронами. Командир роты объявил ближайшую .
По приказанию начальника Оранинбаумского гарнизона батальон направлялся на вторую линию обороны - в деревню Большие Илики. До неё не более часа ходу. Навстречу шли отступающие войска, многие бойцы были ранены. Мы, молодые, крепкие и здоровые, шли к линии фронта. У нас не было автоматов - его имел только командир батальона. Пулеметы, изъятые из учебных кабинетов, были ненадежны. Год нас учили морским наукам и чуть-чуть сухопутной тактике. У нас не было боевого опыта. Но и в таком состоянии мы были готовы к встрече с врагом. Курсанты с первых дней вступили в бой с опытным и значительно превосходящим по численности и вооружении противником. Была поставлена задача: любой ценой остановить продвижение немцев на Ораниенбаум, который остался неприступным и получил название Ораниенбаумский плацдарм. Батальон бросали с одного трудного участка на еще более трудный, придавали то одному, то другому подразделению обороняющихся войск. Курсанты несли значительные потери, только в бою за деревню Туюзи 23 и 24 сентября батальон потерял 30 человек убитыми и более 50 ранеными. Но задача была выполнена - фронт в этом районе стабилизировался. 18 октября 1941 г. остатки курсантского батальона отведены в Ораниенбаум. 2 ноября принято окончательное решение командования: курсантов вернуть в Ленинград (из 348 курсантов прибыло только 51). Часть вернувшихся разместили в Военно-транспортной академии на Набережной Тучкова, 2а, раненых курсантов опытные врачи из Военно-медицинской академии лечили в училищном госпитале в Адмиралтействе. Наряду с медперсоналом дежурство у постелей раненых несли жены командиров и преподавателей, вольнонаемные сотрудники училища. В свободное от дежурства время они ездили по госпиталям города с подарками для курсантов и командиров, встречали пароходы с ранеными... 4 ноября возобновились занятия в классах Адмиралтейства, но мысли были в основном о хлебе, которого выдавали по рабочей норме - 250 грамм. Кроме внутренних нарядов несли вахту у главной арки здания Адмиралтейства. 3 декабря при очередном налёте вражеской авиации были выбиты все стёкла. Объявили, что предстоит эвакуация (254 первокурсника, 156 второкурсников, 50 - командный состав и преподаватели) через Ладожское озеро. 27 декабря с большими трудностями добрались до Вологды, преодолев за 15 дней 400 километров, из них 235-пешком. В Москву прибывали группами с 30 декабря по 2 января 1942 г. Училищу предоставили здание Института кооперативной торговли на Волоколамском шоссе, где две недели занимались ремонтом помещений. 15 января начались занятия и 18 мая произведен выпуск офицеров, окончивших двухгодичное обучение.[34, 35].
На выжженной боями ленинградской земле, на рубежах, где осенью 1941 г. был остановлен враг, теперь зеленеют рощи и сады, исчезли с карты и многие деревни и населенные пункты, за которые бились насмерть курсанты. Остались только памятные знаки. На десятом километре шоссе Петродворец - Гостилицы ныне стоит , входящий в состав «Зеленого пояса Славы» (Авторы - инженеры И.Т. Иохин, А.Ф. Толочко, М.Е. Комаровский, 1967 г.) В правом углу железобетонной глыбы - амбразура, в левом - стела из розового гранита. У подножия памятника - массивный стальной якорь. На стеле высечены медаль «За оборону Ленинграда» и слова: «На этом рубеже осенью 1941 г. в составе войск восьмой армии вели ожесточенные бои и сдерживали яростные атаки противника, рвавшегося к Ленинграду, курсанты и офицеры ВМХУ ВМФ. Смертью храбрых пали ... (перечислены фамилии 51 курсанта и офицера училища). Вечная слава героям, павшим в боях за свободу Родины! Боевые друзья-однополчане».
В День Победы у памятника боевые друзья и родственники погибших. На переносной телескопической мачте поднимаются военно-морской флаг и флаги расцвечивания в наборе: «Никто не забыт».
Воспоминания курсантов Горьковского военного морского подготовительного училища (ГВМПУ) о К.А.Безпальчеве
П.М.Званцев. «В июне 1944 г. всех построили по большому сбору на плацу спецшколы. Из здания школы к строю вышла группа морских офицеров, нам представили начальника создаваемого Горьковского военно-морского подготовительного училища капитана 2 ранга Безпальчева К.А. (буквально через несколько дней мы увидели его в погонах капитана 1 ранга). Константин Александрович - кадровый флотский офицер, окончивший Морской корпус в 1915 г., служивший вахтенным офицером еще на крейсере «Россия», участник Гражданской войны. Прибыл он к нам из ВВМКУ им. М.В. Фрунзе с должности начальника курса.
Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус.
На сайте помещена статья широко известного, в свое время журналиста, четырех кратного депутата Государственной Думы А.Невзорова, под названием «Шовинистическая истерия РФ». скажу откровенно: «Я не люблю вести споры по политическим вопросам», дело это нудное и не благодарное, но в определенные моменты бывает необходимо, не пройти мимо. Т.е. как в ситуации когда кучка негодяев пристает к женщине на улице, и ни один нормальный мужчина не должен, отвернувшись пройти мимо.
И так о чем пишет А.Невзоров. О том, что настоящая Россия «это же не черносотенные мракобесы, не Кремль, не те люди, которые в Украине рвут на себе грязные тельняшки и орут “Крымнаш”».
И, далее по тексту:
«…Поскольку несчастье украинской земли в том, что она всегда считалась домработницей, крепостной Москвы. И вдруг эта крепостная вздумала сбежать, да еще и в галошах барыни. Следовательно, настигнуть, волосья выдрать, выпороть до крови и чтобы больше никогда не смела даже подумывать об этом».
Довольно странное высказывание, если вспомнить, что Украина более 10 лет является самостоятельным, независимым государством, имеющая свое посольство в России и других странах.
Читаем далее: «В России многие возмущаются Степаном Бандерой, ну и что? Бандера ведь в известной степени — один из героев украинского народа. У французов тоже есть крайне несимпатичный нам персонаж, который вообще Москву сжег. И тем не менее никто почему‑то французам не предъявляет претензии, что они, видите ли, к Наполеону относятся хорошо и проводят мероприятия, посвященные его памяти».
Вот это Саша выдал! Сравнил х.й с пальцем. Бандита и убийцу, ярого пособника фашистов, который из подтишка убивал, грабил, вешал, сжигал заживо мирных людей, в том числе и детей, с солдатом, как сейчас говорят, не замешанном в преступлениях против человечества. Если продолжать Сашину мысль можно сказать, что и Гитлер ведь в известной мере один из героев немецкого народа- чего ж тогда им в России возмущаться давайте его портреты на баннерах вывешивать…
«Русские очень не хотят признавать тот факт, что Украина — государство, имеющее свой язык и право на абсолютное самоопределение. Вот это раздражает больше всего, но раздражает не ту настоящую Россию, о которой я говорил. То есть не людей, которые всерьез занимаются прогрессом, историей, искусством, наукой, а зомбированное телевизором большинство. Причем выяснилось: чем более примитивное, одноклеточное зомбирование, тем публика с большим восторгом это воспринимает. Это в известной степени кристаллизируется в так называемой национальной русской идее — заявить о том, что мы особенные, исключительные, а всех, кто не согласен, во имя любви и доброты заклеймить маской позора и презрения. Это наше любимое занятие на протяжении многих веков».
Так и хочется сказать: «Саша приведи пример!», и где ж это он услыхал громкие заявления о том, что мы особенные, исключительные.
Россию «раздражает» не тот факт, что Украина самоопределяется, а то, что в результате ее самоопределения ущемляются права и свободы миллионов граждан этой страны, говорящих на русском языке, то, что в результате ее дубового самоопределения льется кровь не в чем неповинных людей, то, что в результате ее самоопределения к власти в этой стране пришли национал-фашисты, то, что в результате ее самоопределения реально поставлена под угрозу безопасность России.
Саша! Нужно быть тупым идиотом, чтобы не замечать этого.
«…Но, например, донбасская проблема имеет чудовищную особенность — никто не понимает, как ее закончить. Это драма без прописанного финала. Как ее начать, было понятно — нужно было сформировать несколько, по сути, террористических групп и посмотреть, что будет. В надежде на то, что обескровленная и деморализованная последними событиями Украина тут же воздвигнет кирпичную стену между собой и юго-востоком страны. Но этого не произошло. Украина, вдруг стиснув зубы, наспех перевязавшись, встала и пошла крушить, выигрывая в самой сложной из всех войн — войне с террористами».
Какой высокий, красивый слог- встала и пошла крушить, только непонятно откуда террористы то на Украине появились? С самолетов, что ли, их туда забросили? Нет, под Сашино определение «террористов» попали граждане самой Украины, которых нынешняя власть перестала за людей считать. И, судя по последним события Украина не встала и пошла крушить, а, упала и поползла прочь, проигрывая в самой унизительной, и кровавой войне, со своим народом –гражданской войне.
«Некоторые русские в Донбассе воюют за деньги, некоторые — за возможность получить право убивать. Потому что подонков много — тех, кто не имеет возможности удовлетворить потребность убивать в подворотне. Они теперь играют в войнушку на востоке Украины. Ведь потребность убивать устойчиво сохраняется у определенного процента людей».
Саша, на войне воюют люди которые имеют свои убеждения, и они, в отличие от подонков из подворотни, за свои убеждения готовы жизнь отдать, и на сегодняшний день многие там погибли, поэтому сравнивать человека который пошел воевать на Украину с национал-фашизмом (к стати на войну с укрофашизмом встали интернационалисты и из других стран) с поддонком из подворотни, это все равно что сравнивать наших солдат воевавших с фашисткой Германией, с подонками не имеющими возможности убивать в подворотне.
«..На протяжении пяти-семи лет в России мозги населения обрабатывает РПЦ [Русская православная церковь] со своей идей русского мира, русской богоизбранности. И делает это достаточно успешно, если посмотреть на процент религиозно-идеологических фанатиков».
Т.е. по Сашиной теории если вы уважаемый читатель человек верующий и живущий по законам Божьим то вы… человек с мозгами обработанными РПЦ т.е. религиозно-идеологический фанатик.
Довольно странно слышать подобные заявления от человека который 4 года провел в качестве семинариста Московской семинарии. «Проект Новороссия захлопывается, как шкатулка. Рано или поздно будут вскрыты все могильники, откроются все подвалы и соберутся все заявления об "отжатом", украденном, изнасилованном. И все эти герои Новороссии получат пахучий, просоленный, как их камуфляжные майки, статус международных преступников. Я думаю, что Украина будет их искать и находить повсюду, уже в рамках международного права». Ну, что здесь можно сказать, либо эти строки писал человек который кроме канала Би-би-си и Укроканалов нечего не смотрит и смотреть не хочет, либо… Вообще удивительно как такого человека как А. Невзоров, выдавшего «на гора» такую хрень четыре раза выбирали депутатом? Ведь совершенно очевидно, что это человек со смещенной психикой и совершенно перевернуто-размытыми понятиями, о чести и достоинстве, о патриотизме и любви к Родине. В завершение хочу отметить такую деталь, в самом низу страницы, куда обычно пользователи не заглядывают, и где обычно на сайтах прописываются правила пользования имеется такая надпись: «Всі матеріали, які розміщені на цьому сайті із посиланням на агентство "Інтерфакс-Україна", не підлягають подальшому відтворенню та/чи розповсюдженню в будь-якій формі, інакше як з письмового дозволу агентства ""». Ну, теперь понятно, с чьих рук эта «певчая птичка» зернышки клюет
Как часто мы слышим, говорим: «ушел из жизни…» И рассказываем об этом человеке, каким он был, как много сделал, что было только ему присуще… Самое главное. Самое яркое. И знал ли ты лично человека или нет, каждый раз испытываешь одно: грусть, что еще на одного хорошего человека осиротела наша земля… А может быть что-то еще, особое…такое, что не сразу облечешь в слова или если найдешь их, постесняешься сказать… а вдруг тебя не поймут? Я говорю сейчас не о самых близких, которых потерял – тут нередко и земля уходит из-под ног, и места уже не находишь себе под этим небом и солнцем, внутри что-то обрывается …, все вокруг уже не наше, не твое, словно само время остановилось в ту трагическую минуту, и все кажется сном, вот-вот войдет, скажет что-то такое привычное, знакомое, родное… и ты живешь еще долго-долго этим ожиданием, прислушиваешься в тишине… Я о другом немного… Как-то вздрогнула по особому душа, словно «укололась» обо что-то, когда прочитала в некрологе о Евгении Леонидовиче Бекреневе слова: «душа нашего выпуска…как же тебя не хватает… добрый правильный человек» и другие... К сожалению, человеку мне незнакомому. Светлая ему память… «Укололась« вновь сейчас, а еще и раньше, когда вновь взяла в руки сборник стихов известного поэта Евгения Евтушенко, который попал на глаза. Полистала в который раз его страницы. Скажу, что не все стихи его принимает душа, не все находит отзвук… А тут зацепило (наверно, такая минута была – особого состояния и восприятия)… Поразили размышления его о том, что оставляет после себя человек…. Просто замерла, такой пронзительной силы были эти строки… А вчера вновь вспомнила. И захотелось вернуться к ним и поговорить на эту очень сокровенную тему. «Людей неинтересных в мире нет. Их судьбы – как истории планет. У каждой все особое, свое. И нет планет, похожих на нее. А если кто-то незаметно жил, и с этой незаметностью дружил. Он интересен был среди людей самой неинтересностью своей. У каждого – свой тайный личный мир. Есть в мире этом самый лучший миг. Есть в мире этом самый страшный час, но это все неведомо для нас. И если умирает человек, с ним умирает первый его снег, и первый поцелуй, и первый бой…все это забирает он с собой. Да остаются книги и мосты, машины и художников холсты. Да многому остаться суждено, но что-то ведь уходит все равно. Таков закон безжалостной игры, не люди умирают, а миры. Людей мы помним, грешных и земных, а что мы знаем в сущности о них? Что знаем мы про братьев, про друзей? Что знаем о единственной своей? И про отца родного своего? Мы зная все, не знаем ничего. Уходят люди… Их не возвратить. Их тайные миры не возродить. И каждый раз мне хочется опять. От этой невозвратности кричать.» Потрясающие строки. Мысли, которые в беге времени, могут и не придти никогда или промелькнут не зацепившись. Уходит человек…и вместе с ним уходит мир, в котором он прожил… Не возвратить человека. Но не возрождаются и их тайные миры… Если быть честным с самим собой, кто-то из твоего окружающего мира уходит, оставляя чуть-чуть грусти и сожаления. Некоторых не можешь отпустить из своей памяти, своего сердца, души своей. Сколько времени на это надо, чтобы отпустить, никто не ответит. И это не только я так ощущаю. Больше года уже прошло, как не стало друга нашей семьи…Умер в одну минуту, за работой, взявшись помочь соседу приварить сварочным аппаратом какую-то необходимую вещь. Такой вот он был в жизни – «заточенный» на добро, готовый помочь, откликнуться, отозваться… Больше года! А я и сегодня тихонько шепчу: «как же мне тебя не хватает, дорогой человек». Не хватает тепла твоих рук. Голоса, который каждый раз после разговора по телефону или встречи ты произносил: «Солнышка тебе!». Ты это так говорил, как никто… Дочь недавно мне принесла вдруг (а может и не вдруг!) диск с любимой нами всеми песней: «белые крылья опять встрепенулись, словно лебеди в зиму вернулись…», принесла, потому что замоталась и испортилась пленка в кассете, которую мы неизменно включали, как только встречались «на посиделки», в будни и праздники… Она вставила диск в дисковод компьютера, а я не смогла ее слушать, потому что… нет тебя. Потому что уже мне не вскинуть ладони на ТВОИ плечи и нам не закружится в том медленном танце… тебя нет. Наша семейная дружба продолжается, звоним друг другу, приходят, правда уже гораздо реже, твоя Лида - жена, и дочь Марина, мы говорим о даче, детях, внуках, нашей теперешней жизни, поминаем тебя и плачем… Это уже светлые слезы ПАМЯТИ о невозвратности того, что было, когда мы были все вместе. О невозвратности…Ты взял с собой и свой мир, тот мир, в котором было нам светло, тепло, радостно… Так что оставляет человек, когда уходит из нашей жизни?...
Примечание. Училище береговой обороны В 1931 г. К.А. Безпальчев переходит на службу в Севастопольское училище береговой обороны ВМС РККА. Причины такого решения не известны, но к 35 годам, видимо, созрело понимание своего истинного призвания - обучать и воспитывать молодое поколение моряков. Теоретических знаний, подкреплённых практическими навыками за прошедшие годы службы на флоте, достаточно, чтобы передавать опыт другим. Благоприятная для этого возможность появилась - в Севастополе организовано новое военно-морское училище, в становлении которого он принимает самое активное участие. Некоторые сведения о деятельности этого учебного заведения можно найти на страницах «Морского сборника» за 1932-1936 гг. Училище воспитало много смелых, бесстрашных, инициативных офицеров. Известны имена, например, Героя Советского Союза капитан-лейтенанта В.И.Великого, защитника Ханко подполковника Б.М.Гранина, капитана Ф.М.Поночевного, гвардии майора М.В.Матушенко [5].
С началом Великой Отечественной войны училище участвовало в охране и обороне основных военных объектов главной базы и города Севастополя. Были созданы отряды по уничтожению вражеских воздушных диверсантов. Учебно-артиллерийская мастерская училища изготовила ротные минометы для вооружения курсантского батальона. Учебное подразделение катеров принимало участие в боевом тралении мин, сброшенных вражеской авиацией. В октябре 1941 г. немецкие войска, прорвав линию обороны, рвались к Севастополю. По приказу Военного совета Черноморского флота батальон в составе 1100 курсантов под командованием полковника В. Костышина после нелегкого пешего перехода в район Бахчисарая вступил в бой. Ведя тяжелые бои со значительно превосходящими силами гитлеровцев, курсанты несли значительные потери, но держались стойко. Бои длились до 3 ноября. Части противника были остановлены, что дало севастопольскому гарнизону время для подготовки города к обороне [69]. За образцовое выполнение заданий командования и проявленные при этом доблесть и мужество училище было удостоено ордена Красного Знамени (Морской сборник. 1991. № 10, с. 26)
Массовые аресты в стране в 1937 г. коснулись и офицеров училища в Севастополе. Вслед за арестами начальника училища и начальника политотдела, обвинённых в некой «враждебной деятельности» дошла очередь и до других офицеров. В июле 1938 г. был арестован по ложному обвинению и уволен из рядов РККФ и К.А. Безпальчев. Рассказывать об этом неприятном периоде жизни Константин Александрович не любил. Однако можно реконструировать это происшествие по воспоминаниям другого выпускника Морского корпуса Г.Н. Четверухина, арестованного в Севастополе в 1930 г. Вот несколько выдержек из этих мемуаров, опубликованных в «Морском сборнике». «Во второй половине сентября - партийная чистка во всех частях береговой обороны и флота. 30 декабря был арестован и отправлен в Москву в Бутырку. Далее допрос следователей: - Во имя чего вы, бывший офицер и дворянин, служите Советской власти с момента её провозглашения, хотя она лишила вас всех прежних привилегий? Ответ: - Служу своему Отечеству. Вопрос: - Да, но вот Карл Маркс учит, что у пролетариев нет отечества. Ответ: - Возможно, что Карл Маркс - представитель народа, почти 2000 лет тому назад лишившегося своего отечества и разбросанного по многим странам - утратил для себя понятие Родины и считает, что она там, где хорошо живётся. Выбивали нужные показания так называемым «конвейерным способом», т.е. один следователь сменял другого, что исключало возможность для допрашиваемого необходимого сна. Мне предъявили обвинение, что я не устранял беспорядков в учреждениях, которые не находились непосредственно в моём подчинении. Обвинили во вредительстве. Если будете упорствовать (т.е. отказываться подписать обвинение), арестуем вашу жену. Затем меня перевели в общую . Это было в конце января 1938 г.
30 апреля 1938 г. мне объявили приговор Коллегии ОГПУ о заключении меня в исправительно-трудовой лагерь сроком на 10 лет с правом переписки за совершенные преступления, оговоренные в статье 53 УК, в параграфах 4, 7 и 11 (контрреволюционная деятельность, организованное вредительство). Дальше по этапу -в Кемь. В октябре 1939 г. объявили о моем возвращении в Москву. Опять в Бутырку, в общую камеру, где находились бывшие командиры флота, возвращенные из разных концлагерей. 29 декабря 1939 г. выдали справку об освобождении из мест заключения ОГПУ. Дали расписаться в её получении и в уведомлении, что я 2 января 1940 г. к 9 часам утра должен буду явиться в Управление военно-морских сил к члену РВС СССР, начальнику военно-морских сил РККА.» [60]. В апреле 1940 г. К.А. Безпальчев был освобождён, восстановлен в кадрах РККФ с зачётом времени нахождения под арестом в срок службы.
Г.Г.Поляков. Морская практика в Интендантском училище (Из книги «Морской курсантский батальон»)
... «Военно-морское хозяйственное училище (ВМХУ), организованное в 1938 г., переехало в Выборг в июне 1940 г. из Старого Петергофа. В марте-апреле 1941 г. сдавали экзамены за первый курс. Вместо шинелей нам выдали бушлаты и объявили о предстоящем отъезде на морскую практику на Черное море. Учебный корабль «Нева» ожидал нас в Одессе.
«Нева» — грузопассажирское судно «», построенное в двадцатых годах в Испании. В 1939 г. пароход был переоборудован под учебный корабль. На случай войны «Нева» становилась плавбазой подводных лодок (так оно и было потом). Корабль большой, а пушчонки - «сорокопятки». 15 апреля 1941 г. мы вышли в первое свое плавание (по маршруту Одесса - Севастополь - Новороссийск - Батуми)... По боевой тревоге все курсанты были расписаны дублерами краснофлотцев и старшин. На робах, на левой стороне груди, нашили «боевой номер» - полоску парусины с выбитыми на ней черной мастикой цифрами, означавшими номер боевой части, боевого поста, смены... Много часов ушло на зубрежку боевых инструкций. Мы запоминали их, как стихотворение. И только потом нам показали, как и куда бежать по тревогам при свете и в темноте. «Бегом по трапу!» запомнилось на всю жизнь. Запомнились приборки. По субботам - одна большая и три - в остальные дни. Некоторые курсанты шутили: «Жизнь на флоте держится на приборках». Охотно занимались такелажными работами под руководством главного боцмана. Однако всем занятиям мы предпочитали штурманскую вахту. На прокладочной палубе в четыре ряда стояли небольшие столы с морскими картами и прокладочным инструментом. Курсанты, склонившись над картами, наносили на них курс и место корабля, вели навигационный журнал. Одним из преподавателей штурманского дела - навигации и лоции - был лейтенант Чумаченко, который год назад уговорил меня поступить в это училище. Иногда на прокладочную палубу поднимался руководитель практики капитан 2 ранга Константин Александрович Безпальчев. У каждого столика с морской картой останавливался на минуту-другую. На мелочи не разменивался, чаще проходил молча. Но грубых ошибок не прощал. Помню, поставил мне двойку за пользование резинкой в навигационном журнале и добавил: «Это ведь подсудное !»
Безпальчеву было тогда 45 лет. Коренастый, с выразительными голубыми глазами, ровным неторопливым голосом. Был в училище начальником военно-морского цикла. Большой эрудицией, остроумием, отличным знанием военно-морского дела он покорил нас с первых дней. С завидным мастерством увлекательно рассказывал о правилах предупреждения столкновения судов в море. Предмет его был довольно скучный и усваивался с трудом. Это что-то наподобие правил дорожного движения. Когда мы начинали уставать, Константин Александрович делал паузу, переключив наше внимание на какую-нибудь забавную морскую историю или шутку. Обращаясь к курсантам, он, например, серьезно спрашивал: «Входя на корабле ночью с Финского залива в Неву, вы видите впереди два горизонтально расположенных огня: слева зелёный, справа - белый; что это?» Мы ломали голову, но ответа не находили. Преподаватель приходил на выручку: «Это трамвай «шестерка» идёт по набережной Лейтенанта Шмидта». В классе оживление. Или такой вопрос: «Ваше судно идёт в тумане. Вдруг послышался барабанный бой ...». Снова у курсантов заминка. Оказывается, турецкое судно подает «туманные» сигналы. Это правило было только у турок и о нём мало кто знал. Безпальчев был в Турции, точнее в Константинополе, с визитом эскадры Черноморского флота. В двадцатых годах, когда мы только что появились на свет, Безпальчев командовал на Черноморском флоте эсминцем «Петровский». Бывший Нарком ВМФ Н.Г.Кузнецов в своих мемуарах так характеризовал командира «Петровского»: «...Человек строгий и любящий порядок во всём». Очень точная характеристика. В Севастополе нам показали флотские склады и производственные мастерские. Везде был образцовый порядок и чистота. На следующий день весь курс привели в сухой док на очистку подводной части крейсера «Коминтерн» (20 лет назад К.А. Безпальчев вводил в строй этот корабль). На беседках за бортом курсанты работали в защитных очках. Специальными скребками сдирали ракушки и водоросли, а потом стальными щетками - старую краску и ржавчину. Невозможно забыть экскурсию на панораму «Оборона Севастополя». Творение профессора Петербургской Академии художеств Ф.А.Рубо поразило масштабностью и выразительностью.
На переходе из Севастополя в Новороссийск нам впервые довелось наблюдать тактическое учение эскадры кораблей, которым руководил командующий Черноморским флотом контр-адмирал Ф.С. Октябрьский. Командующий находился на «Неве», которая обозначала линейный корабль «синих» и подвергалась в открытом море атакам авиации и подводными лодками «красных». Свободные от штурманской вахты курсанты были расписаны по секторам наблюдения за воздухом и перископами подводных лодок. Сначала нас атаковали самолеты, затем услышали доклад сигнальщика: «Две торпеды справа шестьдесят». После торпедной атаки «Нева» застопорила ход и спустила на воду моторный катер - поднять учебные торпеды. Приняв на борт торпеды, продолжили путь и через несколько часов подошли к Новороссийску. Когда входили в Цемесскую бухту, капитан 2 ранга Безпальчев собрал курсантов на прокладочной палубе для беседы. «В Цемесской бухте в июне 1918 г. по приказу Ленина были затоплены корабли Черноморского флота, - сказал он. Это решение было вынужденным. Нельзя было допустить захвата кораблей кайзеровской Германией». С большим интересом слушали мы рассказ бывалого моряка. Безпальчев сказал, что для исполнения решения правительства по указанию Ленина в Новороссийск был командирован член коллегии Народного комиссариата по морским делам - наш теперешний преподаватель. На Вахромеева мы стали смотреть теперь другими глазами. Нам было очень лестно учиться у знаменитых преподавателей, какими были для нас Безпальчев, Вахромеев и Кацадзе (начальник училища).
Вахрамеев Иван Иванович. - ... После Севастополя и Новороссийска «Нева» взяла курс на Батуми. Наш класс заступил на штурманскую вахту. Была полночь. Погода заметно портилась. Небо заволокли тучи, моросил мелкий дождь. Ветер не утихал - дула новороссийская бора. Качка чувствовалась всё сильнее. Мы по одному начали покидать прокладочную палубу. Капитан 2 ранга Безпальчев, как обычно, ходил между прокладочными столиками с невозмутимым видом - качка старому «морскому волку» нипочем. Неужели и мы будем такими? К утру ветер немного стих. Через несколько часов стали на якорь на Сухумском рейде, где прошло шлюпочное учение. На следующий день пришвартовались в Батуми, где было разрешено увольнение в город. С интересом впервые рассматривали субтропические растения. Долго по городу бродить не пришлось — было жарко и душно. Вечером жара спала. Курсанты вышли в город на строевую прогулку с песней. После кратковременной стоянки в Батуми отплыли в Севастополь. Снова драили палубу и медяшки, несли штурманскую вахту, стреляли из зенитных орудий, ходили на шлюпках на веслах и под парусами. В Севастополе были свидетелями «суеты» на рейде главной базы флота. К стоявшим на якорях линкору «Парижская коммуна», новому крейсеру «Ворошилов» и модернизированным - «Красному Кавказу» и «Красному Крыму» то и дело подходили плавсредства с разными видами снабжения и боеприпасов. Погрузка их на корабли проходила четко и без задержки. Кроме крейсеров, на большом рейде стояли новые эскадренные миноносцы «семерки» и модернизированные «Новики»... Вся эта армада олицетворяла собой боевую мощь Черноморского флота.
Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус.
В середине апреля 1904 г., готовясь к высадке своей 2-й армии на Ляодунский полуостров, японцы усилили морскую блокаду Порт-Артура. Они систематически ставили на подходах к порту мины, держали вблизи него постоянный корабельный дозор из миноносцев и крейсеров. Несмотря на потери, русская эскадра представляла большую силу и еще могла помешать противнику высадить десант. Но командовавший флотом после гибели С. О. Макарова наместник царя адмирал Алексеев не организовал активного противодействия врагу. Это не было сделано даже тогда, когда стало известно о высадке японцев в Бицзыво. Вместо энергичных действий Алексеев выехал в Мукден, временно передав командование эскадрой контр-адмиралу Витгефту, человеку крайне нерешительному. Витгефт пошел на поводу у коменданта крепости Стесселя и начал разоружать корабли, снимать на берег команды, хотя обстановка этого не требовала.
Но на эскадре еще был жив наступательный дух тактики вице-адмирала Макарова. Многие командиры кораблей и другие офицеры эскадры проявляли разумную инициативу, стремясь всемерно противодействовать японской блокаде Порт-Артура. Неоднократно на траление неприятельских мин выходил так называемый тральный караван - соединение, состоявшее из катеров, шаланд, мелкосидящих пароходов и миноносцев. Корабли эскадры ставили мины, обстреливали фланги войск противника.
С началом блокады Порт-Артура японская эскадра ежедневно появлялась перед ним вне действия русских береговых батарей проходя одним и тем же маршрутом, со стороны адмирала Того это был явный просчет, что и было подмечено некоторыми морскими офицерами в частности капитаном 2-го ранга Ф. Н. Ивановым, он обратился контр-адмиралу Витгефту с предложением выставить минное заграждение на пути следования японцев нерешительный Витгефт долго не решался но в конце концов поддался уговорам и разрешил постановку. 01 мая 1904 года «Амур» в сопровождении шести экадренных миноносцев («Внимательный», «Выносливый», «Скорый», «Смелый», «Стройный» и «Сердитый») вышел на боевую постановку, имея приказ поставить заграждение в 8-10 милях от входа в Порт-Артур. Но командир «Амура» капитан 2-го ранга Ф. Н. Иванов нарушил приказ: многократно наблюдая маневрирование японских кораблей, он установил, что те, как правило, не приближаются к берегу ближе, чем на 10-11 миль. Именно на таком расстоянии он и выставил банку из 50 шаровых мин, за что по возвращении на базу получил строгий выговор от контр-адмирала Витгефта. А утром следующего дня прозвучали взрывы, подтвердившие правильность принятого Ивановым решения.
Утром 2 мая 1904 года у Порт-Артура появился отряд японских кораблей. Впереди строем кильватера шли броненосцы «Сикисима», «Хацусе» и «Яшима», за ними следовали крейсера «Тацута» и «Читозе». На расстоянии 12 миль от берега корабли поворотом «все вдруг» развернулись в строй фронта. Неожиданно в 10.30 перед форштевнем «Яшимы» взметнулся столб воды, и броненосец, накренившись на правый борт, стал оседать на нос. Команда спустила шлюпки, но покидать корабль не спешила, надеясь удержать его на плаву.
Остальные корабли отряда застопорили машины, а флагманский броненосец «Хацусе» стал медленно приближаться к поврежденному собрату. И тут раздался новый взрыв, затем еще два. Выпустив струю пара, «Хацусе» начал стремительно погружаться в воду и через каких-нибудь 40 секунд исчез с поверхности, погибло 36 офицеров и кондукторов и 457 матросов, было ранено 95 человек. На японских кораблях взвыли сирены, отряд дал полный ход и скрылся в туманной дымке. Последним уходил сильно осевший на нос и временами останавливающийся и стравливающий пар «Яшима». При этом крейсера в течение нескольких минут из всех орудий вели бешеный огонь по воде вокруг себя, полагая, что их атаковали русские подводные лодки. Японцам не удалось довести поврежденный броненосец до базы: ночью подул свежий ветер, переборки не выдержали напора волн, и «Яшима» также затонул.
В ночь на 02 мая в густом тумане столкнулись броненосный крейсер «Касуга» и крейсер «Иосино». В результате «Иосино» быстро затонул, погибло32 офицера и кондуктора и 303 человека команды, а «Касуга» был поставлен на ремонт. В тот же день наскочила на камни авизо «Тацута», а два дня спустя при столкновении в заливе Кинджоу, канонерская лодка «Акаги» острым форштевнем разрубила свою же канонерку «Осима».
Тогда же, в мае, на минах выставленных «Амуром» подорвались в бухте Керр, возле Дальнего, авизо «Мияко», миноносцы № 48 и «Акацуки».
Все это создавало благоприятные условия для активных действий на море, однако контр-адмирал Витгефт продолжал держать эскадру в гавани, избегая решительного боя с японским флотом.
Оборона Порт-Артура
После гибели адмирала Макарова начался новый этап войны. Русская эскадра оказалась неспособной вести активные действия на море. Флотом стал «командовать» ничего не понимавший в его боевом использовании начальник Квантунского укрепленного района генерал-лейтенант А.М. Стессель, было принято решение большую часть кораблей разоружить и оружие списать вместе с матросами на берег. С кораблей Порт-Артурскои эскадры на берег сошли сформированные батальоны моряков. Комендоры свезли на берег и установили на позициях 10 шестидюймовых орудий и 83 меньших калибров с корабельными боеприпасами. До середины июня с кораблей было снято и установлено на позициях 166 орудий.
Вместо того чтобы оставшиеся в строю корабли флота использовать в полную силу на море,адмиралы Витгефт и Ухтомский охотно их разоружали, лишь бы самим не воевать. Японское главное командование использовало благоприятные условия и 22 апреля севернее Порт-Артура в районе Бицзыво произвело без противодействия и без потерь высадку 2-й армии (до 35 тыс. человек, 216 орудий), чем прервало коммуникации крепости с армией в Маньчжурии. «Соединенный флот», понеся тяжелые потери, тем не менее, продолжал нести блокадную службу и господствовал в Желтом море. Японские войска, не ожидая, когда Куропаткин сосредоточит силы, наступали. Порт-Артур оказался под угрозой осады. Части 2-й японской армии, продвигаясь в направлении Порт-Артура, 13 мая заняли высоты перед Киньчжоуской (Цзиньчжоуской) долиной и начали укрепляться в ожидании подхода главных сил. Генерал Оку решил атаковать укрепленную русскую позицию силами трех дивизий и отдельной артиллерийской бригады (всего более 35 тыс. солдат при 198 (216) орудиях). Одна дивизия, высадившаяся во втором эшелоне армии, оставалась для прикрытия с севера. Укрепленная позиция на перешейке Квантунского полуострова между Киньчжоуским заливом и заливом Хунуэза представляла собой группу холмов по фронту до 4 км с понижающимися к заливам скатами; она имела две линии траншей с ходами сообщения, блиндажами и редутами, огражденными искусственными препятствиями из проволоч-ных заграждений в четыре - пять рядов кольев общим протяжением до 6 км. На позиции «колесом к колесу» стояли 13 артиллерийских батарей – 65 орудий и 10 пулеметов. Хотя в районе Киньчжоу под общим командованием командира 4-й Восточно - Сибирской стрелковой дивизии генерал-майора Фока находилось около 18 тыс. солдат, непосредственно для обороны позиции выделялось всего 14 рот и 5 охотничьих команд (3800 человек); командовал ими полковник Третьяков – командир 5-го Восточно-Сибирского полка. Следовательно, японцы превосходили русских в артиллерии в три раза, а в пехоте почти в десять раз.
Утром 26 мая после артподготовки густые цепи солдат противника бросились в атаку, но, встреченные ураганным огнем залегли. Тогда огонь всей японской артиллерии, в том числе и появившихся в Киньчжоуском заливе канонерских лодок, обрушился на обнаружившую артиллерию. К одиннадцати часам часть орудий оказалась подбитой, а оставшиеся в строю прекратили огонь из-за отсутствия снарядов. К полудню первая фаза боя закончилась, артиллерия неприятеля замолчала, а его пехота ни в одном направлении не смогла приблизиться к русским окопам на расстояние, позволявшее броситься в штыковую атаку. Положение японской армии, имевшей против себя всего один русский полк, было далеко не блестяще. Генерал Фок самоустранился от руководства боевыми действиями, поручив это командиру бригады генералу Надеину; но последний ничего не сделал, кроме того, что попытался послать подкрепления на позицию, которые с пути Фок возвратил обратно. Стессель отсиживался в Порт-Артуре. Его «руководство» выразилось в единственной телеграмме, предлагавшей Фоку ввести в дело 6-дюймовую пушку Канэ, которая не была еще и установлена на позиции. После полудня Фок направил Третьякову записку, рекомендуя усилить левый фланг, и, получив ответ, что в полку нет ни одной свободной роты и что вся надежда только на удаль солдат и на мужество офицеров, тем не менее, не выделил из имевшихся в его распоряжении 14 тысяч ни одного солдата. В ночь на 27 мая 5-й полк отошел к станции Нангалин. В эту же ночь был оставлен Дальний. Его хорошо оборудованный порт не был разрушен; врагу досталось много трофеев. Японцы продвигались вперед крайне осторожно и заняли город только 01 июня.
Японцам достались электростанция, погрузочный порт, около сотни портовых складов, сухой док, железнодорожные мастерские, 400 вагонов и большие запасы угля. Хотя все большие корабли и перешли в Порт-Артур, в Дальнем осталось около 50 небольших судов различного назначения. Командование Квантунского укрепрайона сделало противнику столь дорогой «подарок», потому что приказ об уничтожении порта последовал только после оставления Цзиньчжоуской позиции. В результате Дальний, переименованный в Далянь, почти сразу же стал главным портом через который на протяжении всей войны японские армии, действовавшие в Маньчжурии и против Порт-Артура, получали новые контингенты войск, боеприпасы, продовольствие. В частности, 11-дюймовые гаубицы для осады крепости прибыли на театр через Дальний, где имелись приспособления для выгрузки их с транспортов.Там же стали базироваться и японские миноносцы.
Под Киньчжоу русские потеряли 20 офицеров и 770 солдат убитыми и пропавшими без вести, 8 офицеров и 626 ранеными. Потери 5-го полка, из состава которого выбыло 37% солдат и 51% офицеров, свидетельствовали об упорстве и героизме. Японцы потеряли, по их данным, убитыми 33 офицера и 716 солдат и ранеными 100 офицеров и 3355 солдат. С оставлением Киньчжоу - передовой позиции Порт-Артура - противнику была открыта дорога к крепости, на пути к ней не было ни одного укрепления.
Попытка деблокировать крепость окончилась неудачей: после сражения при Вафангоу (1-2 июня) 1-й Сибирский корпус Штакельберга отступил на север для соединения с Куропаткиным.
Первая попытка прорыва Порт-Артурской эскадры во Владивосток
Сразу же после того, как стало известно об отступлении от Вафангоу частей Штакельберга, наместник Алексеев приказал контр-адмиралу В.К. Витгефту вывести Тихоокеанскую эскадру из крепости и направить ее во Владивосток. 9 июня на суда вернули орудия, снятые на берег, и на следующий день, впервые после гибели адмирала Макарова, эскадра в составе эскадренных броненосцев «Цесаревич» (флаг контрадмирала Витгефта, капитан 1 ранга Н. Иванов), «Ретвизан» (капитан 1 ранга Щенснович), «Полтава» (капитан 1 ранга Успенский), «Севастополь» (капитан 2 ранга Эссен), «Пересвет» (флаг контр-адмирала Ухтомского, капитан 1 ранга Бойсман), «Победа» (капитан 1 ранга Зацаренный); крейсеров «Баян» (брейд-вымпел капитана 1 ранга Рейценштейна), «Аскольд» (капитан 1 ранга Грамматчиков), «Диана» (капитан 2 ранга Ливен), «Паллада» (капитан 1 ранга Сарнавский), «Новик» (капитан 2 ранга Шульц); минных крейсеров «Всадник» (капитан 2 ранга Опацкий) и «Гайдамак» (капитан 2 ранга Колюбакин); эскадренных миноносцев «Бойкий» (лейтенант Подъяпольский), «Бурный» (лейтенант Н. Тырков), «Лейтенант Бураков» (лейтенант Долгобородов), «Выносливый» (лейтенант Рихтер), «Грозовой» (лейтенант Бровцын) и «Бесстрашный» (лейтенант П. Трухачев) вышла в море, 16 час. 50 мин. Эскадра, пройдя за тралящим караваном около 8 миль в море и отпустив последний в Порт-Артур, построилась в строй кильватера и, имея оба минных крейсера и 7 миноносцев на правом траверзе, легла на курс SO 20° и дала ход 10 узлов.
17 час. 10 мин. Появление с ONO идущего на пересечку курса японского флота в составе эскадренных броненосцев «Микаса», «Асахи», «Фудзи», «Сикисима»; броненосных крейсеров «Ниссин» и «Кассуга», «Якумо» и «Асама», идущих впереди слева, и легких крейсеров «Касаги», «Читосе», «Такасаго» и «Ниитака». Позади шел отряд крейсеров в составе «Акаси», «Сума», «Акицусу», «Идзуми», «Чиода» и одного невыясненного, сопровождаемый 18 миноносцами.
Одновременно 4-я группа японских кораблей в составе крейсеров «Матсушима», «Хасидате», «Итсукушима», «Яеяма», броненосца «Чин-Иен» и 12 миноносцев направилась между русской эскадрой и берегом Квантуна.
18 час. 50 мин. Считая соотношение своих сил с силами противника невыгодным для решительного столкновения и учитывая наличие у противника превосходящего числа миноносцев (30 против 6), контр-адмирал Витгефт решил отказаться от вступления в бой и вернуться в Порт-Артур.
Сблизившись с противником на 55 кабельтовых, эскадра повернула, следуя движению флагмана, последовательно на 16 румбов вправо и легла на Порт-Артур, имея ход 14 узлов.
20 час. 15 мин. Наступление сумерок. Следовавший сзади японский флот отстал и был потерян из вида, кроме миноносцев, продолжавших следовать за эскадрой вне дальности огня.
20 час. 27 мин. Первая атака японских миноносцев на концевые корабли порт-артурской эскадры, отбитая крейсером «Паллада», избежавшим маневрированием попадания выпущенной торпеды.
20 час. 45 мин. Вторая попытка японских миноносцев атаковать эскадру, отбитая огнем крейсера «Новик». Подойдя на 30 кабельтовых, противник принужден был отойти.
21 час. 05 мин. Третья атака японских миноносцев на концевые корабли эскадры, отбитая шедшими в арьергарде крейсерами с дистанции 11–12 кабельтовых. Общее число выпущенных противником и замеченных торпед - 7.
21 час. 30 мин. Приход порт-артурской эскадры на внешний рейд и постановка ее на якорь по диспозиции.
21 час. 35 мин. Подрыв эскадренного броненосца «Севастополь» на японской мине заграждения во время подхода к месту постановки на якорь. Подведя пластырь и потушив возникшие ют взрыва пожары около 6² патронного погреба и у носовой 12² башни, броненосец прошел в бухту Белый Волк, где и стал на якорь на глубине 12 метров. Броненосец получил подводную пробоину в носовой части левого борта на глубине 3,5 метра от ватерлинии размерами 3,5 х 4,5 метра. 22 часа 10 июня - 4 часа 11 июня. Сейчас же после постановки кораблей на якорь японцы предприняли, несмотря на лунную ночь, упорные атаки миноносцами, продолжавшиеся до рассвета. Всего было произведено 8 атак группами по 3 - 4 миноносца (помимо одиночных) с дистанции до 12 кабельтовых, отраженных огнем всех кораблей и береговыми батареями, причем было потоплено 3 японских миноносца. За время этих атак миноносцами было выпущено 38 торпед, не имевших попаданий, за исключением одной, попавшей в японский же миноносец «Чидори»; 12 из этих торпед были обнаружены выскочившими на берег. 14 июня контр-адмирал Виттефт донес адмиралу Алексееву о результатах выхода в море 10 июня. Всю вину за неблагоприятный исход выхода он принимал на себя, неуспех эскадры объяснил недостатками практики совместного плавания кораблей и слабой боевой подготовкой личного состава флота. «Осмотревшись и выждав дальнейшего хода военных действий, - писал Витгефт в заключение донесения, - буду далее действовать сообразно обстоятельствам, так как, очевидно, выждать, как это ни прискорбно, вновь благоприятного момента и успеха разбить японский флот до прихода из России эскадры я не считаю возможным надеяться и повело бы лишь к его потере».
Таким образом, командующий считал подчиненный ему флот небоеспособным и до прихода 2-й Тихоокеанской эскадры Рожественского не видел возможности предпринимать какие-либо активные действия. 03 июля Витгефт получил ответ. Главнокомандующий писал: «...я не нахожу достаточных оснований, по которым вместо исполнения моих указаний - выйти в море и атаковать неприятеля, нанести ему поражение, вы приняли решение возвратиться на рейд...». Так как неприятель на сухопутном фронте начал наступление против крепости, Алексеев советовал флоту находиться в полной готовности к уходу из базы, а до этого времени оказывать войскам содействие в обороне, активно действуя всей эскадрой и отдельными кораблями. На случай если положение крепости будет безнадежным, наместник приказывал выйти в море и по возможности, не вступая в бой с флотом противника, уходить во Владивосток.
О положении на маньчжурском театре Алексеев сообщал, что армейский корпус, предназначенный для выручки Порт-Артура, под напором японцев отступил к главным силам, но русские сухопутные силы в Манчжурии достигли 200 тысяч человек и в ближайшее время следует ожидать серьезного нажима на противника.
Но «Какой бы ни был успех, - писал адмирал, - без успеха на море, он не будет иметь значения. Между тем все, что на море, производит громадное впечатление в Японии. Уничтожение трех транспортов нашими крейсерами вызвало целую панику, а равно выход и эскадры из Артура... будьте бдительны и не пропускайте благоприятной минуты снова выйти с Вашей эскадрой, но только без возвращения на Артурский рейд».
В телеграмме главнокомандующего, полученной Витгефтом одновременно с письмом, вопрос о выходе эскадры был уже поставлен как приказ: «...пополнив все запасы... обеспечив безопасный выход и избрав благоприятный момент, выйти с эскадрой в море и, по возможности, избежав боя, следовать во Владивосток, избрав путь по усмотрению». Обмен телеграммами между главнокомандующим и командующим, эскадрой продолжался до тех нор, пока Алексеев, наконец, 17 июля.( категорически не приказал Витгефту выходить с флотом во Владивосток. «...Принимая во внимание, - писал он, - что поддержка Артуру может быть оказана не ранее сентября и что Балтийская эскадра может прибыть сюда только в декабре, для Артурской эскадры не может быть другого решения, как напрячь все усилия и энергию и, очистив себе проход через неприятельские препятствия, выйти в море и проложить себе путь во Владивосток, избегая боя, если позволят обстоятельства».
Приказывая Витгефту прорываться во Владивосток, наместник исходил из того, что Порт-Артур до прихода Балтийского флота не продержится, и если эскадра не уйдет из крепости, то погибнет. Прорвавшись во Владивосток и соединившись там с крейсерами, она сможет постоянно угрожать морским путям сообщения противника, а после прихода на Дальний Восток 2-й эскадры русский флот будет иметь возможность встретиться с флотом противника в морском сражении.
Пока шел обмен депешами между наместником и адмиралом корабли русской эскадры активно участвовали в обороне Порт-Артура, обстреливали позиции противника, выставляли минные заграждения, отражали попытки японских миноносцев проникнуть на Порт-Артурский рейд, так 3 мая сторожевыми канонерскими лодками «Гиляк», «Отважный» и «Гремящий» и береговыми батареями были отражены попытки японских заградителей под прикрытием миноносцев поставить мины на внешнем рейде Порт-Артура.
В связи с начавшимся 13 мая наступлением японцев на Кинджоу канонерская лодка «Бобр», перейдя в бухту Хунуэза (Хэндбай), открыла огонь по левому флангу противника, вынудив его приостановить наступление.
Одновременно с канонерской лодкой 3 паровых катера под командой мичмана Геркена и вооруженный портовый катер под командой прапорщика флота Дейчмана из бухты Хэндбай обстреляли левый фланг японских войск с дистанции около 6 кабельтовых.
В тот же день соединенный отряд эскадренных миноносцев в составе «Внимательный», «Выносливый», «Властный», «Бесстрашный», «Сильный», «Смелый», «Решительный», «Стройный», «Сердитый» и «Сторожевой» под общим командованием капитана 2 ранга Елисеева около 23 часов вышел в море к о. Мурчисон для атаки японских кораблей после их отхода от Кинджоу.
Вскоре после 1 часа 14 мая на пути к о. Мурчисон миноносцы, проложив курс вдоль его южного берега, начали осмотр заданного района. С головного миноносца «Внимательный» (брейд-вымпел капитана 2 ранга Елисеева) впереди, метрах в 40, были замечены буруны. Несмотря на задний ход, миноносец наскочил на камни. Остальные миноносцы, предупрежденные об опасности свистками, аварии избежали. Попытки стащить миноносец буксировкой успеха не имели, миноносец било зыбью о камни, и через пробоину в угольной яме поступала вода. Ввиду наступления отлива капитан 2 ранга Елисеев, считая рискованным оставаться со всеми миноносцами к рассвету у о. Мурчисон, приказал, сняв с миноносца экипаж, ценное имущество и приведя корабль в негодность, взорвать его торпедами, что и было выполнено эскадренным миноносцем «Выносливый». К 8 часам отряд вернулся в Порт-Артур.
В связи с предпринятым 1 июня наступлением японцев на сухопутном фронте против Порт-Артура и отступлением русских передовых частей штаб крепости просил контр-адмирала Витгефта выслать в бухту Меланхэ корабли для обстрела неприятельских позиций и батарей, расположенных в этом секторе. Для выполнения этой задачи утром около 11 час. 30 мин. были высланы из Порт-Артура крейсер «Новик» (капитан 2 ранга Шульц) и миноносцы «Боевой», «Властный», «Грозовой», «Выносливый», «Бесстрашный», «Лейтенант Бураков», «Бурный», «Расторопный», «Сердитый», «Скорый» и «Разящий». До конца мая русские корабли еще трижды выходили на минные постановки и дважды отразили попытки японцев проникнуть на рейд Порт-Артура.
При выходе из Порт-Артура в море на SO было обнаружено 16 японских миноносцев, с которыми «Новик», а затем и миноносцы вступили в бой на дистанциях от 40 до 25 кабельтовых, вынудив противника отойти полным ходом в море. Придя к 13 часам в бухту Меланхэ, «Новик» и миноносцы произвели обстрел побережья и японских позиций, заставив наступающего на правом фланге противника прекратить атаки и отойти. До конца июня было произведено несколько минных постановок при проведении которых были перестрелки с японскими миноносцами, дежурные крейсера, канонерские лодки, миноносцы, совместно с береговыми батареями дважды отразили попытки японцев проникнуть на рейд Порт-Артура.
25 июля Виттефт получил от наместника последнюю депешу: «Вновь подтверждаю... к неуклонному исполнению вывести эскадру из Порт-Артура... невыход эскадры в море вопреки высочайшей воле и моим приказаниям и гибель ее в гавани в случае падения крепости лягут тяжелой ответственностью перед законом, лягут неизгладимым пятном на андреевский флаг и честь родного флота. Настоящую телеграмму сделать известной всем адмиралам и командирам».
Оставаться флоту в Порт-Артуре в это время было крайне опасно еще и потому, что японцы установили осадные батареи и 25 июля открыли огонь по городу, порту и кораблям. Стрельба не корректировалась, попадания в корабли были случайными, но тем не менее в первый же день обстрела пострадал броненосец : снаряд попал в его боевую рубку, погиб один матрос-радиотелеграфист, несколько человек получили ранения, среди них и сам контр-адмирал Витгефт. 27 июля в броненосец «» попало семь снарядов. Один снаряд угодил в борт «Ретвизана» и нанес ему подводную пробоину почти в полквадратной сажени. Броненосец через нее принял пятьсот тонн воды и осел на один фут в воду. Одним из следующих снарядов был легко ранен в руку командир броненосца Щенснович и двадцать человек матросов. Это происходило на виду эскадры и произвело на всех удручающее впечатление.
Напрасно все шесть броненосцев громили перекидным огнем районы возможного расположения японских батарей, сотрясая до основания хрупкие домики в Старом и Новом городе. Бомбардировка неуклонно продолжалась. Стала очевидной невозможность дальнейшего пребывания эскадры в Артуре.
После телеграммы Алексеева и начала обстрела кораблей в гавани Витгефт приступил к выполнению приказа, хотя в благополучный исход по-прежнему не верил. 26 июля на броненосце он объявил флагманам и командирам кораблей последнюю телеграмму Алексеева и назначил выход эскадры на 6 часов утра 28 июля. К этому времени он приказал принять топливо, снабжение и пр. Указаний, как вести бой при встрече с противником, адмирал не дал, сказав, что он будет пользоваться инструкциями, выработанными в свое время адмиралом Макаровым.
Взгляды Витгефта на исход прорыва с предельной ясностью были высказаны им на совещании офицеров, «Кто может, тот и прорвется, - говорил адмирал, - никого не ждать, даже не спасать, не задерживаясь из-за этого; в случае невозможности продолжать путь, выкидываться на берег и по возможности спасать команды, а судно топить и взрывать; если же не представится возможности продолжать путь, а представится возможным дойти до нейтрального порта, то заходить в нейтральный порт, даже если бы пришлось разоружиться, но никоим образом в Артур не возвращаться, и только совершенно подбитый под Порт-Артуром корабль, безусловно не могущий следовать далее, волей-неволей возвращается в Артур». Приказ о выходе эскадры был разослан на корабли в этот же день.
Известие о предстоящем выходе в море вызвало не энтузиазм, а... вздох облегчения, - записал в своем дневнике старший офицер крейсера «Диана» капитан 2 ранга Семенов. - Необходимость этого выхода была до такой степени очевидна, массы были так проникнуты этим сознанием, что упорство «начальства» порождало среди наиболее горячих голов самые ужасные подозрения... Иногда казалось... что вот-вот по эскадре пронесется зловещий крик: - «Измена! Начальство нас продало!..».
Началась спешная подготовка к дальнему и полному неизвестности походу. В ночь на 28 июля корабли эскадры, назначенные для прорыва, были готовы к выходу. Во Владивосток уходили броненосцы «», «», «», «», «» и «»; крейсера «», «Паллада», «Диана» и «Новик»; миноносцы «Выносливый», «Бесшумный», «Властный», «Грозовой», «Бойкий», «Бурный», «Беспощадный» и «Бесстрашный» и госпитальный транспорт «Монголия». Остальные корабли, в том числе и броненосный крейсер «Баян», незадолго до выхода подорвавшийся на мине, оставались для обороны крепости. Уходившие корабли были укомплектованы личным составом, обеспечены углем и боеприпасами, но не имели достаточно орудий, которые в свое время были сняты для усиления крепости; всего недоставало: 6-дюймовых орудий - 10; 76-миллиметровых - 18 и других - 65.
Японский флот между тем продолжал нести блокадную службу. Адмирал Того, будучи уверен, что русская эскадра в связи с тесной осадой крепости с суши неизбежно выйдет в море, усилил наблюдение за порт-артурским рейдом и перебазировал свои главные силы от островов Эллиот к острову Роунд, ближе к Порт-Артуру. К 28 июля дислокация японского флота была следующая: броненосцы , «», «Фуджи», «Сикисима» и броненосный крейсер «Асама» находились в районе острова Роунд; крейсера «Якумо», «Касаги», «Такасаго» и «Читозе» - в 15 милях южнее Ляотешана; крейсера «Акаси», «Сума» и «Акицусу» - у Энкоунтер-Рока; крейсера «Хашидате» и «Матсушима» - в бухте Сикау около Порт-Артура; 1, 2 и 3-й отряды миноносцев несли блокаду порт-артурского рейда; 4-й отряд стоял в Дальнем; броненосец «Чин-Иен», броненосные крейсера «Ниссин» и «Кассуга» находились в море вблизи Порт-Артура; крейсера «Итсукишима» и «Идзуми» - у островов Эллиот, «Чиода» - в Дальнем. Вице-адмирал Камимура с броненосными крейсерами находился в Корейском проливе. Он имел приказ не допустить в Желтое море владивостокские крейсера.
