Поскольку разговор перешёл на женскую тему, то, как бы к слову скажу, что у меня не было постоянных встреч и дружеских отношений с девочками, хотя и были общие знакомые. Например, в период своих занятий на аккордеоне приходилось общаться с представительницами нашего танцевального кружка. Помню, были сестрички Верховские. Одна из них, что постарше, была очень миленькая, весёлая, игривая всегда на виду и, видимо, тем самым обращала на себя внимание и имела большой успех у «питонов», в том числе из старших классов. Другая, хотя и помладше, и потише, но тоже хорошенькая не участвовала в танцевальной группе, зато часто сопровождала старшую сестру на занятия, обычно простаивая за кулисами сцены, в терпеливом ожидании завершения занятий. Нам с Витей Кулагиным вместе со своими аккордеонами тоже много времени приходилось проводить в закулисных рабочих помещениях, тренируясь и готовясь к своим выступлениям. Как-то само по себе, у меня с младшей Верховской и произошло закулисное знакомство. На ротных вечерах, играя «в почту», мы обменивались записочками смешного, детского и наивного содержания с намёками на то, что «Вы мне нравитесь», «Давайте дружить» или «Приглашаю на следующий танец». Сейчас я уже забыл её имя. Но тогда при личном знакомстве меня несколько удивила и насторожила похожесть наших фамилий. Заинтересовавшись этим обстоятельство, уточнил и узнал с чьих-то слов, что это дочери контр-адмирала командовавшего в годы Великой Отечественной войны бригадой подводных лодок на Балтийском флоте, а ныне занимавшего какую-то высокую должность в Рижской военно-морской базе. Ну, подумал, если это так, то нечего мне, как в народе говорили, «со своим свиным рылом в калашный ряд лезть». Значит, никакой дружбы и взаимной симпатии не должно быть, только «Здрасте», низкий поклон и «До свиданье». Так прошло несколько лет, а в десятом классе вдруг случайно увидел у Эдика Гребенникова, своего друга-приятеля, фотокарточку младшей Верховской с дарственной надписью личного характера: «На добрую память...и т.д и т.п.». Спрашиваю Эдуарда, дескать, как это надо понимать. А он так спокойно отвечает, что дружба у них установилась, а со старшей сестрой давно встречается Адик Сафронов. Тогда, стало быть, желаю вам обоим полного успеха! Не знаю, чем дело у них завершилось. Вскоре был выпуск, и мы все разъехались кто куда. Вспоминаю, что нашу выпускную роту подвергли тщательному, детальному, всестороннему, многодневному, комплексному, медицинскому обследованию. Каждый класс в течение дней двадцати или даже более практически круглосуточно находился в санитарной части, отлучаясь только на классные занятия. Помимо нашего училищного медперсонала приехала целая бригада разных специалистов из Ленинградской Военно-Морской Медицинской Академии. Что только они с нами ни делали? Утром и вечером, днём и ночью заставляли глотать, выпивать, накапливать, сдавать, брать, прослушивать, продувать и просвечивать.
Сам слышал, как молоденькие лаборантки при проведении анализа мочи, которую мы сдавали ежедневно и в больших количествах, жаловались врачам, что ночная моча сдаётся плохого качества сплошные сперматозоиды, что затрудняет, по их мнению, проводить объективное заключение. Вот дурочки, нашли, на что жаловаться, как будто мы виноваты? Что они, мужскую физиологию не знали, что ли? Затем комиссия медиков уехала и, обработав огромный фактический материал, получила достаточно объективные медицинские характеристики на каждого выпускника, для того, чтобы определить пригодность продолжения обучения в училище подводного плавания. Медицинское наблюдение за каждым из нас продолжалось ежемесячно в течение всего года, специально закреплённым за ротой врачом-терапевтом. Существенным решением по результатам проведённой комплексной медицинской проверки явилось принятие весьма важного решения по значительному улучшению суточного питания для нашей выпускной роты. Нам выделили и оборудовали отдельное помещение столовой, которое стали называть кают-компанией, куда мы приходили повзводно и свободно, без общей команды, как это было введено для всего училища, размещались за идеально сервированными столами на четыре человека. На завтрак помимо традиционной французской булочки со сливочным маслом дополнительно стали выдавать разные каши, творог или сметану, яйца, а какао теперь появлялось у нас не только в дни великих праздников, а почти еженедельно. На обеды и ужины количество блюд не изменилось, но они стали более насыщенными, питательными и калорийными. Наверное, такие радикальные меры, направленные на укрепление нашего физического состояния, имели достаточные основания флоту нужны были крепкие, здоровые, выносливые офицерские кадры, тем более, что, в основе своей, мы должны были пополнить ряды офицеров-подводников.
Камбуз училища. Помещение камбуза училища, где осуществляется приготовление пищи для нахимовцев.
О себе скажу, что я уже давно и, кажется, навсегда забыл изнуряющее, гнетущее, тягостное, истощающее силы чувство голода, которое постоянно испытывал долгие военные и послевоенные годы. Теперь же непременно хотелось быть крепким, сильным и абсолютно здоровым. Приходя каждый очередной раз к врачу на осмотр, я всегда с нескрываемой надеждой спрашивал о своём медицинском состоянии и соответствии требованиям, предъявляемым для обучения в училище подводного плавания. Врач-терапевт, милая, такая вежливая, тактичная, мягкая в обращении и моложавая приятная женщина, всегда отвечала, что претензий к моему физическому состоянию и общему здоровью у неё нет. Вот только спирометрия, как деликатно замечала врач, якобы, у меня недостаточна, и она вновь и вновь тщательно прослушивала мои лёгкие, стремясь обнаружить в них какие-нибудь ещё скрытые и не до конца использованные резервы. При проведении диспансеризации и на общих медицинских осмотрах я стал присматриваться, кто и сколько выдувает литров воздуха, и был удивлён, когда оказалось, что у большинства ребят крышка из резервуара, порой, чуть было не вырывалась от выдуваемого ими воздуха. Вот это объём лёгких по пять-шесть литров! А у меня позорный пшик, еле-еле дотягивал до 3000 см3. Врач-терапевт очень деликатно меня успокаивала, мягко просила не волноваться, нежно говорила, что это тоже не плохо, но пока недостаточно. Вот, если бы я выдувал 4,5 или даже 4 тысячи кубиков, то тогда, мне казалось, что мой милый доктор не имел бы ко мне претензий. Что же делать?
Я стал тренироваться, бегал и дышал по своей индивидуальной программе. Вместо обязательной для всех «питонов» физзарядки самонадеянно пристраивался к сборной легкоатлетической команде и вместе с такими мастерами бега, для которых выдуть шесть или семь литров воздуха было пустячное дело, как Арнольд Думбре, Боря Рапопорт, Володя Смирнов и другие, покидал территорию училища и в течение получаса носился до третьего пота по тропинкам и аллеям ближайших к училищу скверов и парков, меняя темп бега и, по возможности, выполняя различные дыхательные упражнения. Дежурный по КПП каждый раз с опаской и недоверием посматривал на меня, когда я, выбегая из училища, нахально называл себя членом сборной. Такие подозрения у дежурного явно имелись, поскольку сборники были экипированы в спортивные костюмы, а моя одежда соответствовала объявленной форме по училищу для проведения физзарядки. Так, глядишь, и другие разбегутся. Но меня ни разу не останавливали и не задавали уточняющих вопросов. Надо сказать, такие утренние пробежки дали положительные результаты. На последнем, заключительном этапе медицинского обследования я выдул целых 3800 см3, но, тем не менее, не достиг заветного даже минимального рубежа. Мне кажется это явилось основной причиной, других-то оснований не было, того, что я даже не рассматривался как кандидат на распределение в Первое Балтийское Высшее Военно-Морское училище подводного плавания. Это стало абсолютно ясно после того, как некоторым нахимовцам, в том числе и мне, объявили, где бы желал продолжать учёбу. Я, особо не задумываясь, тут же заявил, что мечтал учиться в Ленинграде, чтобы быть вместе со своими ребятами, а если мне в подплав дорога «заказана», то не буду возражать от назначения в Училище Оружия или, в крайнем случае, в ВИТКУ. Во всяком случае, надежда у меня продолжать учёбу вместе со всеми в Ленинграде ещё сохранялась. Мне бы хотелось напоследок также вспомнить ещё о тех видах подготовки, которые, на мой взгляд, очень целенаправленно нас настраивали и готовили к курсантской жизни, это общевойсковая подготовка (ОВП) и военно-морская подготовка (ВМП). Так, например, на ОВП вместо постоянной маршировки строевым шагом, построений и перестроений в составе отделения и взвода, стали отрабатывать элементы штыкового боя, но самое главное, что было более интересно, стали изучать стрелковое оружие, начиная от легендарных, нашей отечественной трёхлинейной образца 1891 года, являвшейся основной стрелковой единицей нашего красноармейца, да и то не каждого, на начало Отечественной войны в 1941 году, и американского станкового образца 1910 года, который, несмотря на свою популярность и надёжность, в воинских частях Красной Армии всё-таки был в недостаточном количестве.
Майор Богданов, отменный и образцово показательный строевик, всегда подтянутый, бодрый, энергичный, хотя и не выделялся большим ростом и гренадёрской статью, но при демонстрации элементов штыкового и рукопашного боя в его руках тяжёлый, полуметровый в натуральную величину макет «трёхлинейки» порхал, как бабочка с цветка на цветок, а уколы с неожиданными, что длинными, что короткими выпадами не оставляли никакого сомнения воображаемый неприятель оказывался непременно поверженным. Безукоризненно, чётко, красиво! К нашим неловким ударам и попыткам проколоть неподвижное мешковатое чучело, имитировавшего сильного, жестокого и коварного врага, майор Богданов относился снисходительно, очевидно, понимая, что его экзерсисы никому из нас никогда не повторить. И всё-таки мы приобрели некоторые навыки этого боевого единоборства в рукопашной схватке. Но при выполнении сборки и разборки, кроме названных выше образцов стрелкового оружия, он был более строг и педантичен, когда рассказывал и показывал наши отечественные образцы Дегтярёва (ППД и ПТРД), Шпагина (ДШК и ППШ), Симонова (СКС), Токарева (МТ и ТТ) и, почему-то под большим секретом, Калашникова (РПК и АК). С настоящим боевым оружием было интересно познакомиться, самостоятельно повозиться при сборке-разборке и даже просто подержать в своих руках. Как-то один раз наш преподаватель приносил в класс, но только показать, трофейный немецкий автомат.
Майору Богданову удалось организовать секцию стрельбы из пневматического пистолета, в которую желающих нахимовцев записаться оказалось слишком много, а пострелять всем хотелось. Он устроил жесткий отбор с перспективой участия своих подопечных, наиболее подающих надежды, в стрелковых соревнованиях. То, что он был стрелок первоклассный, это было ясно, и ему хотелось подобрать и обстрелять таких же настырных и терпеливых подобных самому себе ребят. В девятом или десятом классе нам выдали личное оружие семизарядный карабин Симонова (СКС), маленький, лёгкий, удобный. Строевые занятия в составе взвода, как правило, проводились с карабинами. Научились выполнять необходимые строевые приёмы с карабином. Не все сразу, правда, привыкли правильно, без ворсинок смазывать канал ствола и вообще образцово содержать, но постепенно привыкли и вроде бы научились. В течение года один раз выполнили учебные стрельбы тремя боевыми патронами и очень жалели, что так мало.
Вестибюль первого этажа учебного корпуса Рижского Нахимовского Военно-морского училища с постом № 1 часового у Знамени училища.
Нам доверяли нести службу часовыми у Знамени училища с карабинами, правда, незаряженными. Начальство, видимо, боялось, как бы мы не перестреляли кого-нибудь. Вспоминая занятия по Военно-морской подготовке, необходимо отметить, что в младших классах эту дисциплину вёл капитан-лейтенант Э.Я.Залитэ, высокий, благообразный, спокойный, наверное, латыш по национальности, говоривший с очень заметным прибалтийским акцентом. На его занятиях всегда было интересно и даже, когда в классе на уроке вдруг возникало какое-нибудь оживление или суматоха, он по-деловому, без крика и излишних одёргиваний умело держал в классе необходимую дисциплину и порядок. Возможно, не только от правильного педагогического умения учителя вести урок и не потому, что это было начальное знакомство с морской тематикой, интересовавшей нас больше всего, а потому, что мы, как мне кажется, не уставали на этих занятиях от длительного и монотонного объяснения устройства каких-нибудь трирем или галер и бесчисленных морских сражений, что тоже было весьма познавательно, однако с интересом ждали проведения в духе учебной игры регулярных тренировок по приёму флажного семафора и световой азбуки Морзе, по распознаванию флагов расцвечивания и определению их значений. Всё это, так же и как последующее детальное теоретическое изучение устройства шлюпки, а затем и шхуны, практически отрабатывалось и накрепко усваивалось нами в период летних лагерных сборов. Смею с достаточным основанием утверждать, что многие из нас, имея такой запас начальных знаний и умений, значительно проще и легче в дальнейшем совершенствовали своё морское образование.
На экзамене по Военно-морской подготовке. Слева на право нахимовцы: Витя Балабинский, Коля Верюжский и вице-старшина Толя Сорокин.
Продолжение следует.
Обращение к выпускникам нахимовских училищ. 65-летнему юбилею образования Нахимовского училища, 60-летию первых выпусков Тбилисского, Рижского и Ленинградского нахимовских училищ посвящается. Пожалуйста, не забывайте сообщать своим однокашникам о существовании нашего блога, посвященного истории Нахимовских училищ, о появлении новых публикаций.
Сообщайте сведения о себе и своих однокашниках, воспитателях: годы и места службы, учебы, повышения квалификации, место рождения, жительства, иные биографические сведения. Мы стремимся собрать все возможные данные о выпускниках, командирах, преподавателях всех трех нахимовских училищ. Просьба присылать все, чем считаете вправе поделиться, все, что, по Вашему мнению, должно найти отражение в нашей коллективной истории. Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
Дверь, наконец, распахнулась, вбежали два медбрата и врач, который видимо забыв, где находится, возмущённо воскликнул: «Вот, ещё мне не хватало!»
Лёху скрутили, опять вкололи укол и унесли опять в отдельную палату. И больше его в общую палату не переводили, так как обнаружился один нюанс, на который в первоначальной суматохе внимания не обратили. Убежал то пациент в больничной одежде, а значит и в трусах больничных, а когда его изловили, он оказался в плавках. Как могло случиться? Где он их взял? Ладно, если просто украл где-нибудь на пляже. А если снял с кого-то? Тогда что стало с тем человеком, с которого он снял плавки? А вдруг он его убил? Врач не слазил теперь с Лёхи, всё допытывался, где он взял эти плавки. А Лёха возмущался и упорно твердил, что эти плавки его и что он к их грёбанной психушки не имеет никакого отношения. Ему, конечно, не верили и в растерянности не могли принять решение сообщить об этом факте в милицию, или самим дураками прикинуться и умолчать. Ажиотаж дошёл до запредельного градуса, когда неожиданно милиция доставила настоящего беглеца. Взяли его на пляже, где он, познакомившись с группой курортников из близлежащего санатория, и угощаемый ими, играл с ними в карты и морочил головы своими бредовыми баснями о плаваниях и приключениях в экзотических странах. Лежащий на том же пляже поблизости от этой компании умудренный опытом и проницательный человек, уловил в услышанных россказнях признаки патологической нелогичности и вспомнил, что краем уха слышал недавно о побеге пациента психиатрической клиники. Он, не поленившись, дошёл до ближайшего телефона и позвонил в милицию. И случилось так, что в это же время в клинику вернулся штатный врач, который с первого взгляда на Лёху сразу определил, что это не тот человек, с которым он раньше имел дело. Думаю, нет нужды расписывать о возникшей после этого в этом дурдоме. Всё, в конце концов, разрешилось. Перед Лехой искренне извинились. Чтобы загладить свою вину, врач даже нацедил ему в мензурку медицинского спирта и выпил с ним.
Лёху одели, во что нашлось, и от греха подальше выпроводили на все четыре стороны. Он же, не теряя времени, разыскал своего друга, с которым на радостях напился до поросячьего визга, потом, проспавшись, основательно опохмелился. Потом они, неплохо отдохнувши, наговорились, вспоминая времена подводной службы и на десятые сутки своих фантасмагорических странствий и приключений, Леха отправился к себе на мыс Голдобина в славный город Владивосток. Прибыл он туда, когда затонувшее судно еще не подняли, но следствие по случившемуся факту закончилось. Судно обследовали водолазами, которые пробитого колена сливного трубопровода обнаружить не смогли, зато нашли трещину в обшивке борта, которая, конечно же, образовалась от удара о скальный грунт при опрокидывании, однако следствие посчитало её причиной катастрофы. Спасшиеся члены экипажа, как их ни допрашивали, ничего вразумительного объяснить не могли. Они долго не могли оправиться от шока и несли всякую околесицу. Механик упорно твердил, что судно ни с того ни с сего повалилось на борт, а над ним летал какой-то человек, который матерился, на чём свет стоит, и грозил всех утопить. Матрос же, который рыбу удил на баке, предположил, что это был боцман, которого он по голосу и характеру мата узнал, так как его боцман материл особенно часто, на что механик возразил, что боцман и на самолёте отродясь не летал, не то, что самостоятельно. Повариха же с подругой, при первых же вопросах следователя, сразу заливались слезами, особенно когда вспоминали про утерянные крепдешиновые платья, которые они совсем недавно купили.
На танцы-то в чем ходить? -
Причину гибели судна в итоге объяснили как естественную вследствие большого износа судна, которое построено было ещё в 1903 году и до этого уже дважды тонуло. А вот куда делся боцман, который во время катастрофы, по словам остальных, на причале спал, объяснить логично было невозможно. И ещё оставалось большой загадкой, что это за чудище летало над судном, да ещё материлось самым непотребным образом. Уж не оно ли боцмана унесло? И тут на выходе из Золотого рога, недалеко от острова Скрыплёва, всплыл утопленник. Члены команды Леху в нем не опознали, и того доставили в его село, что за третьей сопкой к северу от залива Стрелок. Перво-наперво кинулись искать некую Клаву – Лёхину возлюбленную, которая, конечно же, сможет того опознать. Но она вот уже месяц, как уехала к каким-то родственникам неизвестно куда. Тогда привлекли к этому ответственному мероприятию старика Трифоновича, который, как утверждали односельчане ещё малолетнему Лёхе частенько «ухи» драл за всякие шалости. Но тот авторитетно заявил, что уже последние три года Леху видел только пьяным, а трезвого, да ещё покойника – никогда, так что опознать этого утопленника не может. И чтобы, наконец, закрыть это запутанное дело, комиссия решила, что этот утопленник и есть боцман Клевцов Алексей Иванович, после чего он был похоронен на
А на другой день вернулась Лёхина подруга – та самая Клавка. Она побывала на его могиле, поплакала, положила букетик полевых цветов и через пару дней успокоилась, так как у неё был еще один ухажёр, хоть и много старше её, зато человек обстоятельный, серьёзный и с достатком. Во-первых, у него был мотоцикл, а во-вторых, солидная спокойная работа электромонтёра и председателя местной народной дружины. Кроме этого, у него было и ещё много достоинств. Он уже был женат, так что имел опыт семейной жизни, почти не пил, не сквернословил, всегда со всеми здоровался, а девушкам отпускал комплементы и дарил цветы. А Лёха? А Лёха – обормот, каких свет не видывал. Правда, он был исключительно честен, не возьмёт чужого, а наоборот - последней рубахой с первым встречным поделится, не обидит слабого, мимо бродячего котёнка не пройдёт, приласкает, накормит, за пазухой пригреет. Но уж больно пьёт и матерится, заводится с полуоборота. Однажды даже на участкового в драку полез, за что в кутузке потом ночь переночевал. Никто ему не авторитет, любого может так отчихвостить, что тот потом отдышаться долго не может. Ну, какой этот Лёха муж? Хлебнёшь с ним горя. А потом, он и не обещал ни разу жениться. Вот такими, видимо, соображениями эта Клавка и руководствовалась. Впрочем, я её не осуждаю, думаю – она во многом права. А между тем Леха добрался до мыса Голдобина, постоял на скале, нависающей над местом гибели судна, с которым за три года плавания почти сроднился. Помолчал, даже слеза из глаза выкатилась. Потом сыскал своих сотоварищей, которые были ему несказанно рады. Они собрались, помянули свой доблестный «Иман» и выпили, конечно. Разузнал о результатах следствия, вот только оказался в полном неведении, что сам, будучи заочно похороненным, уже в числе живых не числится. Вот только паспорт его пропал вместе с личными вещами, оказавшимися на морском дне. Ну, это ничего. Нужно добраться до родного села, там, в милиции войдут в положение и выпишут новый паспорт. И Лёха отправился на попутке в своё село, потому как ко всему прочему ещё и по Клавке своей что-то заскучал. Как он туда добирался, не суть важно. Главное уже за полночь подошёл он к Клавкиной избе, увидел свет в знакомом окошке, толкнул оказавшуюся незапертой заветную дверь и вскоре нарисовался в дверях уютной горницы. И сердце его обдало сначала холодом, потом жаром. Лучше бы ему не видеть то, что он увидел. За столом с хромыми ножками, накрытым знакомой поблекшей скатертью, на которой стояли початая бутылка вина, два стакана и тарелка с конфетами, сидела красавица Клавка и электромонтёр Геннадий Ефимович – давний Лёхин соперник. Обернувшись на скрип двери и увидев в её проёме восставшего покойника, они сначала окаменели. Потом электромонтёр с вместе с рамой выбросился в окно наружу, где сразу же раздался бешеный топот и треск ломаемых кустов. А визг и не прекращался, а только быстро удалялся.
Клавка же, ставшая белой, как мел, жалобно ойкнула и рухнула без чувств на пол. Лёхин гнев бесследно пропал. Увидев неподвижную Клавку, он бросился к ней и уже с отчаянием и болью, сдавившей сердце, стал её трясти и звать. Открыв глаза, она сначала смотрела на него с ужасом, потом во взгляде её произошла резкая перемена. Словно проснувшись от кошмарного сна, она обхватила Лёхину голову и залилась слезами. Я не знаю, о чём они говорили, но проговорили они всю ночь. Поняв, что роднее друг друга у них обоих никого нет, так как оба они не помнят ни отца, ни матери, оба воспитывались в одном детском доме, так что знают друг друга всю жизнь, они твердо решили немедленно пожениться. Но наутро Леха вспомнил, что у него нет паспорта и, будучи по натуре человеком дела, сразу же отправился к участковому. Только забыл он, что этот участковый есть его первейший недруг. Получив возможность отыграться за все прошлые Лёхины проделки, он с издевательским равнодушием сказал, что видит Лёху первый раз, и что слышал как-то, что был когда-то такой человек, только давно умер и теперь в аду, кажется, кочегаром работает. И посоветовал Лёхе не отрывать занятых людей от дела, а отправиться туда, где ему поверят на слово, что он есть Клевцов Алексей Иванович. Леха хлопнул дверью и выскочил на улицу. За ним выскочил разъярённый участковый с криком: – Ты что, идиот, за решётку захотел? На что Лёха ответил: – Покойников сажать не имеешь права, а вот я могу тебя с собой на тот свет утащить, так что вместе будем в
И ушёл, оставив участкового в злом недоумении. И вот Леха с Клавкой, не медля ни часу, бросили свои халупы со скудным скарбом на деда Трофимыча, взяв только самое необходимое, уехали в Артём к бывшему торпедисту. Хорошо обдумав сложившуюся ситуацию, там они, то есть Лёха с другом, заявились в ту достославную психушку и добились аудиенции у главного врача. Тот принял их и Лёха поставил вопрос ребром. Так мол и так, сказал он. Поскольку не по своей, а по вашей воле, проведя время на ваших хлебах, я лишился права находиться на этом свете, то вы обязаны просто вернуть меня обратно. Вот я перед вами, а вот моя жена, и у нас вскорости будет ребёнок. Главврач оказался таковым не только по должности, но и по сути своей человеческой. Он немедля созвонился с начальником всей милиции города и на следующий день вместе с Лёхой и его подругой явился пред его светлые очи. И прошло чуть больше месяца, когда зажили они, как ни в сказке сказать, ни пером описать на станции Угольная, что промеж городов Артём и Владивосток. Он стал работать в вагоноремонтном депо рабочим, а она медсестрой в местной больнице. А сия фантасмагорическая история изложена мною на основании услышанного однажды от Василия Ивановича Никитина – замкомбрига той достославной 4-й бригады ПЛ, составившего её каркас, а все глубинные нюансы изложил я со слов самого Лёхи, лишь слегка отретушировав, чтобы всё это влезло в литературные формы. Встретился же я с ним совершенно случайно где-то в 1980-х годах, уже будучи в отставке, когда поздно возвращался из Владивостока от своей дочери, живущей там, в санаторий на 19-м километре. В дороге одному пассажиру стало очень плохо. Я и подоспевший ещё один из попутчиков – мужчина лет сорока пяти – вывели его на перрон [URL=http://www.transsib.ru/Gallery/index.php?_&FROM=360&LINE=[Fea]станции Моргородок,[/URL] где вызвали скорую помощь. Отправив бедолагу в больницу, мы остались коротать ночь до 3-х часов утра, то есть до следующей электрички. Там на пустынном перроне мы и познакомились.
Чтобы скоротать ночь, договорились рассказать друг другу самые невероятные истории из своей жизни. Я рассказал ему, как в марте 1953 года вынужден был после отпуска в Ташкенте возвращаться в свою часть, в город Баку, форсируя пустыню Кара-Кум частично пешком, а частично на верблюде. Он же рассказал то, что здесь мною изложено. Вот и всё. Теперь отвечу на возможно возникший вопрос: чего это я в серьёзное повествование втиснул несерьёзную коллизию какого-то уж очень несерьёзного бывшего боцмана? А вот чего. Главная часть флота – не корабли, а люди, и присылаются они не посылками из параллельных миров, а из ближайших и дальних городов и весей. В природе же устроено так, что всё растёт снизу. Так же и на флоте. Из прибывающих толп одарённых и шалопаев, хочешь – не хочешь, формируются матросы и курсанты (из них вырастают офицеры). А из последних – адмиралы разнообразной звёздности. На каждом этапе роста, наряду с приобретёнными психологическими, интеллектуальными и профессиональными качествами, сохраняются или же видоизменяются врождённые и индивидуальные. Всё это, перебродив, составляет трудно разъединимое месиво гениев и злодеев, изобретающих и внедряющих общие для всех каноны, каждый – вносит свою щепоть сахара или соли. А посему, если настроился всё это то не суди жестоко, ибо среди подсудимых и ты находишься, если и не теперешний, то в далекой прошлой ипостаси. Это я на гипотезу реинкарнации намекаю.
«Не судите, да не судимы будете, ибо каким судом судите, таким будете судимы; и какою мерою мерите, такою и вам будут мерить» (Матфея 7:1,2).
Продолжение следует.
Обращение к выпускникам нахимовских училищ. 65-летнему юбилею образования Нахимовского училища, 60-летию первых выпусков Тбилисского, Рижского и Ленинградского нахимовских училищ посвящается.
Пожалуйста, не забывайте сообщать своим однокашникам о существовании нашего блога, посвященного истории Нахимовских училищ, о появлении новых публикаций.
Сообщайте сведения о себе и своих однокашниках, воспитателях: годы и места службы, учебы, повышения квалификации, место рождения, жительства, иные биографические сведения. Мы стремимся собрать все возможные данные о выпускниках, командирах, преподавателях всех трех нахимовских училищ. Просьба присылать все, чем считаете вправе поделиться, все, что, по Вашему мнению, должно найти отражение в нашей коллективной истории. Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
Мне особенно импонирует его роман "Баязет" (1961). Факт выхода в свет этого романа почти все историки и критики проигнорировали. Более того, прошло 40 лет после издания этого замечательного произведения, но в печати не появилось ни одной, даже самой мизерной рецензии, самого минимального самостоятельного отзыва. Хотя роман был переиздан 11 раз общим тиражом около полутора миллионов экземпляров. Можно утверждать, что два поколения работников критического и исторического цехов нашей историко-филологичесокй науки находятся в глухой обороне как к роману, так и к его автору. Всего же с конца 1950-х по 2000 год вышло более пятисот книг Пикуля общим тиражом полмиллиарда экземпляров. Как ёрничали на закате перестройки некоторые умники: "Коммунизм есть советская власть плюс пикулизация всей страны!" Разве после всего этого Валентин Пикуль не народный писатель?! Вот вам и пять классов образования. Вот вам и "юнга, склонный к свершению необдуманных поступков". На общем фоне творчества Пикуля как Мастера в главах романа "Курс на солнце" даже непрофессиональным взглядом нельзя не заметить ученических стараний автора, не почувствовать его робких, наивных поисков собственного стиля, манеры и языка повествования. В этом произведении нет ещё богатства литературных средств и приёмов, свободы и раскрепощённости в их использовании, лёгкости владения сюжетом. Всё это пришло гораздо позже и далось очень дорогой ценой. Очень дорогой!.. Все, кто общался с Валентином Саввичем в 1970 — 1980-е годы, вспомнят, как он любил делиться своими находками (выдержками, цитатами) из классиков. Одна — из А.П. Чехова: "То, что аристократам давалось рождением, разночинцам — ценой молодости...". Как же он радовался, находя у знаменитых предшественников подтверждение своим мыслям о значимости (и заслуженности!) ступеней своего интеллектуального восхождения!
Обнаружив около 10 лет назад отрывки романа, опубликованные в забытом ныне источнике, я неоднократно порывался поделиться своей находкой, но всякий раз останавливался перед вопросом: стоит ли? Не окажет ли извлечение на свет Божий несовершенного текста "медвежью услугу" писателю, не повлияет ли на установившуюся оценку его творчества в целом? В конце концов я пришёл в выводу, что поступок мой не является предосудительным, скорее, наоборот. Я убеждён: никогда Пикуль не был пятиклассником. Это всего лишь формальный взгляд на него как на личность. И не было в его жизни каких-то надуманных кризисов. А был молодой человек, не получивший из-за войны среднего образования, но с большими творческими задатками, с не раскрытым до поры талантом. Военная среда, поставив Пикуля в суровую годину испытаний в один ряд с мужественными защитниками Отечества, изменила весь облик его отрочества. Эта среда способствовала возникновению у него обострённого взгляда на сей несовершенный мир, на роль и место в нём человека, на собственную судьбу и судьбы окружающих людей, на историю своей Родины, наконец. Весь жизненный и литературный путь Пикуля — это тернистый и н е п р е р ы в н ы й путь к вершине человеческого духа; крутая тропа к полной самореализации в хаосе разбросанных на ней препятствий, которые с фантастическим упорством, беспредельным фанатизмом и верой в себя всю жизнь преодолевал!
Чучкалов Сергей Михайлович
Алексей Офицеров, Иван Дудоров. Мой дедушка – юнга с Соловецких островов. Воспоминания. Размышления. Книгу можно скачать на сайте Три части: .
Звено катеров МО-413 и МО-401 под командованием капитан-лейтенанта Чубучного несло дозор в заданном районе Финского залива. В ночь на 14 мая 1944 года сигнальщик и наблюдатели на боевых постах верхней палубы обнаружили пять силуэтов вражеских катеров, идущих в северо-западном направлении. Колокола громкого боя, разорвав тишину в отсеках, известили боевую тревогу. Сигнальщик Сергей Моисеев доложил: – Пять катеров в строю кильватера идут в район нашего фарватера. Противник превосходил нас по численности, но, по всей вероятности, не замечая нас, идёт прежним курсом и той же скоростью. В сложившейся ситуации командир звена принял решение использовать внезапность и атаковать. Радист Гречишников передал оповещение о появлении противника: – Иду на сближение. Дистанция между нашими катерами и противником сокращалась. Сигнальщик докладывает: – Противник дает запрос сигнальным фонарем. Командир: – Продублировать их сигнал! Береснев! Дай радиограмму: “Вступаю в бой, прошу поддержки”.
И чтобы упредить противника, даёт команду: – Носовое и кормовое орудие, правый борт... дистанция... осколочно-трассирующим огонь! Озаряемые вспышками орудийных выстрелов два наших «Охотника» устремились на врага. Противник также начал стрельбу. Трассирующие пули и снаряды проносились то ближе, то дальше от наших катеров. Осколок разорвавшегося снаряда пробил борт МО-413, срезав щит управления правым двигателем... С мостика громко в мегафон: – Электрик, в машинный отсек! Я стремглав в люк кормового машинного отсека. Правая рука Вани Климова на рычаге регулировки оборотов среднего двигателя. Левую он оторвал от ручки репитора машинного телеграфа, показывает на лаз в носовой отсек. Быстро в лаз. Щит управления правым двигателем отброшен и болтается на тросиках привода подачи топлива в цилиндры мотора. Главстаршина Лапин и моторист Володя Елисеев пытаются зафиксировать обороты, не дать заглохнуть – без щита управления двигатель не завести. Из бачка зашприцовки (из этого бачка впрыскивается бензин в цилиндры при запуске двигателя) вылился бензин в развал блока 12-цилиндрового мотора. Бензин вспыхнул, очевидно, искра от магнето (16000 вольт) прошила экранированный шлейф проводов. Загорелись всасывающие патрубки, огонь начал распространяться по лабиринтам двигателя. Решение приходит помимо сознания, хотя в мыслях… За переборкой более 6 тонн бензина… Не дать распространиться огню. Асбестовыми матами накрыли языки пламени, но очаги огня то в одном, то в другом месте возникали вновь. Применили все подручные средства, вплоть до капковых бушлатов. Лишенный притока воздуха огонь спал и вовсе погас… Обороты двигателя не регулировались, тахометр показывал 800-900 оборотов в минуту, что соответствовало малому ходу, но реверс работал, и можно давать передний и задний ход… Наши комендоры и пулеметчики стреляли по целям с предельной скорострельностью. На одном из вражеских катеров разорвался осколочно-фугасный, полоснуло пламя, и фашистские катера начали уклоняться от разящих выстрелов. Поставив дымовую завесу, они отошли в финские шхеры.
Через некоторое время в северо-западном направлении от острова Лавенсари произошла перестрелка катеров. Командир перевёл ручки машинного телеграфа на «Полный вперед», и катер стремительно направился к месту очага перестрелки. Сигнальщик Моисеев, всматриваясь в бинокль, доложил: “Прямо по курсу три силуэта”, – распознав в них фашистские катера... Слышны глухие взрывы, сопровождающиеся быстро угасающими языками пламени. Командир отделения комендоров Бойко доложил о готовности орудий к бою. Но бой не состоялся. Вражеские катера поспешно уходили. При обследовании района взрыва установили, что погиб сторожевой катер СКР-122. На борт подняли двух матросов. Они были ранены и держались на воде в капковых бушлатах. (Бушлат способен держать человека на воде до 8 часов.) Спасенные матросы рассказали, что, получив приказ выйти в район завязавшегося боя, командир взял курс к нашей дозорной линии. – Прямо по курсу обнаружили три катера противника. (Фашисты всегда вступали в боевые действия группой катеров по пять и более единиц и, можно полагать, что из пяти вражеских катеров два ушли в свои шхеры, а три оказались на встречном курсе с СКР-122). Наш катер открыл огонь, но вскоре мы сами попали под шквальный обстрел автоматических пушек вражеских катеров. От прямых попаданий снарядов командир был убит, помощник ранен, матросы убиты или тяжело ранены. Катер потерял ход и управление. Один из немецких катеров, видя безжизненность нашего катера? стал подходить кормой для взятия нас на буксир и пленение. В этот момент радист сумел подползти к пулемету ДШК и дал очередь по немцам (на СКР данного типа крупнокалиберный пулемет установлен на баке, то есть перед рубкой).
Видя, что наши охотники быстро приближаются к месту боя, противник отказался от замысла пленить катер, да и плавающих моряков тоже, бросив несколько гранат на палубу и в открытый люк машинного отсека... Катер затонул. В район гибели СКР-122 подошёл МО-408, на борту которого был командир дивизиона капитан третьего ранга Лежепеков. Мы передали спасенных матросов на МО-408, получили приказ от командира дивизиона возвратиться в заданный район и нести дозорную службу. Утро. На море полное затишье. Ничего не напоминало о событиях минувшей ночи, кроме вспученной и обгорелой краски на стволах пушек. Старпом Владимир Береснев обошел катер, дал некоторые распоряжения, увидел шинель, висящую на леерах: – А это что? Юнга! Твоя? Да, на погонах была буква «Ю». Эта шинель была с СКР-122. Её выловили ночью. На подкладке прочитали Чучкалов. Юнга – радист Сергей Чучкалов, это он, которого хотели отчислить из школы юнг, он входил в нашу группу при расписании юнг по кораблям, которой скомандовали: Кругом! Марш!» И вот, конечный экзамен. Выше этого проверочного испытания быть не может. Сергей Чучкалов дал последнюю очередь из пулемета, предпочел гибель фашистскому плену.
Справка Центрального Военно-Морского Архива от 14 апреля 2005 года № 7768
Юнга Чучкалов Сергей Михайлович 1926 г.р., уроженец города Благовещенска Башкирской АССР, прибывал в качестве юнги в частях Северного и Балтийского флотов с 29 сентября 1942 года по 14 мая 1944 года. Погиб в бою с катерами противника на сторожевом катере МО-122 второго дивизиона сторожевых катеров Истребительного отряда Охраны водного района Кронштадтского морского оборонительного района 14 мая 1944 года. 14 мая 1944 года сторожевой катер МО-122 был подожжен пушечно-пулеметным огнем противника. Возник пожар. СК МО-122 взорвался и затонул. Район гибели о. Сескар.
Продолжение следует.
Обращение к выпускникам нахимовских училищ. 65-летнему юбилею образования Нахимовского училища, 60-летию первых выпусков Тбилисского, Рижского и Ленинградского нахимовских училищ посвящается.
Пожалуйста, не забывайте сообщать своим однокашникам о существовании нашего блога, посвященного истории Нахимовских училищ, о появлении новых публикаций.
Сообщайте сведения о себе и своих однокашниках, воспитателях: годы и места службы, учебы, повышения квалификации, место рождения, жительства, иные биографические сведения. Мы стремимся собрать все возможные данные о выпускниках, командирах, преподавателях всех трех нахимовских училищ. Просьба присылать все, чем считаете вправе поделиться, все, что, по Вашему мнению, должно найти отражение в нашей коллективной истории. Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
Часть 1. Часть 2. Часть 3. Часть 4. Часть 5. Часть 6. Часть 7.
В заключение хочу ответить Юрганову В.Ф...
Мастерство, проверенное временем. - СОВЕТСКИЙ МОРЯК, 26 ноября 1974 года.
Глядя сейчас на устало привалившуюся к пирсу подводную лодку, даже не подумаешь, что за ее кормой осталось много морских миль, жестокие осенние штормы. О них напоминают лишь изогнутые леерные стойки, сорванная сильной волной краска да блестящая узкая полоска палубы, отшлифованная морем. Но скоро не будет и этого. И о закончившемся походе подводникам станет напоминать лишь красный кружочек на черной краске ходовой рубки. Он появился недавно. Знак отличного корабля. Взятые высокие обязательства экипажем успешно выполнены. Сделан очередной шаг вперед в совершенствовании боевого мастерства, в дальнейшем повышении боеготовности. В экипаже теперь каждый второй моряк является специалистом 1-го класса. 92 процента воинов — отличники боевой и политической подготовки. Половина личного состава овладела смежными специальностями. На основных боевых постах достигнута полная взаимозаменяемость. О людях экипажа, о его делах, о походе рассказывается на этой странице.
ЗА ВЫСОКУЮ БОЕГОТОВНОСТЬ (На, вопросы нашего корреспондента, отвечает капитан-лейтенант И. Поваляев).
Поваляев И.И. - второй слева.
— Расскажите о специфике социалистического соревнования в походе. — Вопросы боевой готовности постоянно находились в центре внимания всего экипажа. Каждая минута учебного использовалась максимально и была направлена на дальнейшее повышение боеготовности корабля, совершенствование специальной выучки воинов. Большую роль в этом сыграло социалистическое соревнование. Обязательства, взятые на период похода, являлись составной частью наших основных обязательств. Рубеж, который наметили перед собой моряки, — вывести корабль в отличные. Сразу же после начала похода между боевыми сменами развернулась борьба за право владеть вымпелом городского комитета ВЛКСМ «Лучшей боевой смене». Чаще, чем у других, «трофей» находился у подчиненных коммуниста старшего лейтенанта Михаеша. Все было предусмотрено в этой смене. Каждому за сутки выставлялся определенный балл. Он зависел от того, насколько бдительно подводник нес вахту, какой порядок был на его боевом посту, как воин участвовал в общественной жизни корабля. Все это отражалось в графике социалистического соревнования. Каждый матрос, старшина, офицер имел возможность сравнить свои результаты е показателями своего соперника. Тот, у кого был наилучший результат, удостаивался звания отличника ходовой вахты. Ими были мичман Балабанов, старшина 1 статьи Иванов, старшина 2 статьи Куликов, старшие матросы Коробов, Ильин и другие. Должен сразу оговориться, что определить победителя оказывалось иногда делом не совсем легким. Взять, например, старших матросов Никитина и Иванова. Они электрики, их боевые посты рядом. Моряки соревнуются между собой. Казалось бы, чего проще здесь выявить правофлангового: кто из воинов быстрее выполнит на своей станции ту или иную команду, тот и впереди. Но как это сделать, если работают они, словно связанные невидимой нитью — синхронно, движение в движение. Было над чем задуматься мичману Константинову. И подобное наблюдалось во всех отделениях, боевых частях, командах. А вообще такие «трудности» радовали, ибо это говорило о растущем боевом мастерстве моряков.
— В походе участвовало немало молодых матросов. Как они себя показали в ответственном плавании, каковы их успехи в соревновании? — Сейчас уже и трудно назвать матросов Попова, Одесского и других молодыми в смысле знания специальности. Они зарекомендовали себя с наилучшей стороны. К концу похода успешно выдержали экзамены на второй класс. Секрет их быстрого становления — в наставничестве. Старослужащие воины в своих обязательствах брали такие пункты, как «подготовить в короткие сроки из числа молодых матросов классных специалистов». Большой вклад в боевую выучку новичков внесли старшины 2 статьи Казлаускас, Лисичкин, старшина 1 статьи Еремеев и другие. Они сумели быстро передать молодым матросам свой богатый опыт обслуживания сложной боевой техники, сделать из них хороших специалистов. — Кого бы вы смогли назвать в числе правофланговых социалистического соревнования? — Многих, и в первую очередь всех коммунистов корабля. Должен заметить, что партийная организация постоянно держала в поле зрения ход соревнования. Этому вопросу посвящались собрания, проходили регулярно отчеты отдельных членов КПСС о выполнении ими индивидуальных и коллективных обязательств, обобщался и распространялся опыт лучших. Характерна такая деталь. Старший матрос Климчук в походе стал кандидатом в члены КПСС. В заявлении в парторганизацию он писал: «Глядя на коммунистов, я видел их беззаветную преданность своему служебному и партийному долгу. И мне хотелось быть таким же, как они. Вот поэтому я и вступаю в партию великого Ленина». Немало потрудились в походе коммунисты Носов, Балабанов, Егоров, Малов, Вилявин и другие. Они всегда были там, где труднее, там, где нужнее. Словом и делом члены партии вели за собой весь личный состав. И в том, что взятые обязательства успешно выполнены, большая заслуга партийной организации, каждого коммуниста.
Старпом Егоров В.М.
ТРЕНИРОВКИ, ТРЕНИРОВКИ...
Какими бы напряженными ни выдавались дни похода, я всегда находил время для тренировок по борьбе за живучесть. О значении их, особенно для подводников, говорить не приходится. Это хорошо понимали и мои подчиненные. Каждое учение, каждая тренировка использовались максимально. Не все поначалу получалось у матроса Попова. Старательный, добросовестный воин, а вот иногда терялся. Скажем, даю вводную: «Горит главный гребной электродвигатель». По инструкции моряку положено герметизировать отсек. Он быстро закрывает клинкеты, а вот про регистры забывает. Неправильно подбирал он и аварийный инструмент для заделки пробоины. Здесь матросу не хватало сообразительности. В узком месте брус не поставишь. Надо его отпиливать. Но воин об этом не догадывался.
В общем, отделение, как говорят, тянул назад по всем показателям. Уж не знал я, что и придумать для Попова. Решил заниматься с ним дополнительно. Каждую тренировку делил как бы на несколько частей. Отрабатывал моряк одну часть, переходили к другой, третьей, а затем выполняли их все вместе. Помогло. В движениях появилась уверенность, четкость. Помню, уже при подходе к базе объявил учебную аварийную тревогу. Все действовали сноровисто, быстро, несмотря на усталость. Не отставал от старших матросов Иншакова, Иванова и матрос Попов. Даже когда я усложнил обстановку в отсеке — выключил свет и приказал включиться в дыхательные аппараты, — подчиненные действовали без замечаний. Но больше всего меня радовал Попов. Из похода он возвращался опытным, готовым действовать в неожиданной и сложной обстановке подводником. И сейчас, анализируя причины его становления, прихожу к выводу — помогли регулярные тренировки. Старшина 2 статьи Лисичкин, командир отличного отделения.
ПОКОРЕННЫЕ СЕКУНДЫ
Борьба за сокращение нормативов является одной из составных частей дальнейшего повышения боевой готовности. Вот почему почти у каждого члена экипажа, были обязательства, направленные на сокращение различных нормативов. Закончившееся плавание явилось для моряков в этом смысле хорошей школой. Старшина 2 статьи Куликов, например, добился сокращения норматива по передаче семафора на 20 процентов. Он рулевой-сигнальщик. Что это значит для корабля, его боеготовности, говорить не приходится. То же самое можно сказать о радиотелеграфисте старшем матросе Ильине, трюмном машинисте Захарове, мотористе старшине 2 статьи Новикове и, других воинах. Большую работу вели в этом направлении и комсомольские активисты. По их инициативе в боевых частях проводились конкурсы на звание лучшего специалиста. Одним из требований, предъявляемых к нему, и было как раз сокращение нормативов по приготовлению боевых постов к действию. Проводились бюро ВЛКСМ и другие мероприятия. Они, безусловно, сыграли положительную роль в том, что сейчас весь личный состав подводной лодки значительно перекрывает существующие нормативы. Мичман В.БАЛАБАНОВ, мастер военного дела.
«Все ходовые вахты нести на отлично!» — под таким девизом трудились в походе подчиненные мичмана В. Балабанова. Вот и сейчас (на снимке) мичман В.Балабанов внимательно наблюдает за действиями старшины 1 статьи В.Иванова и старшего матроса А.Великанова. Доволен он подчиненными. Все команды моряки выполняют со значительным перекрытием нормативов. Фото В.КОНЬКОВА.
МОЛОДЕЦ, НОВИЧОК!
Для старшего матроса Шпака все в этом походе было необычным. Еще бы! В длительное плавание моряк уходил впервые. И хотя теоретическая подготовка у воина была неплохой, все же он волновался, как быть с вахтами в штормовую погоду, выдержит ли. Осеннее море устроило настоящую проверку старшему матросу Шпаку. Крутолобые волны раскачивали корабль, словно игрушку. Трудно, ох как трудно было следить за показаниями приборов, выполнять ту или иную операцию! Но воин держался. Он знал: за ним наблюдают старшие товарищи, и каждый думает: «Выдержит ли новичок?» Выдержал. Часы первой самостоятельной вахты закончились. Пусть они тянулись неимоверно долго, все же он справился. А слова командира отделения «молодец, новичок!» словно и усталость всю сняли. Старший матрос А.ВЕЛИКАНОВ.
ОПЕРАЦИЯ "НА ГЛУБИНЕ"
Огромные волны одна за другой набрасывались на подводную ледку, накрывали ее, словно пытались сбить с намеченного курса. От качки уставали люди, но вахты неслись бдительно. Готовясь сменить своего товарища, старшина 2 статьи Казлаускас почувствовал резкую боль, Кольнуло так, что в глазах потемнело. Затем второй раз... Прошел к врачу старшему лейтенанту медицинской службы Найченко. Диагноз был неутешительным: острый аппендицит. Необходима срочная операция. А море ожесточилось еще сильнее. Лодку клало с борта на борт. Что делать? Принято решение погрузиться и на глубине сделать операцию. Вздрогнули балластные цистерны, и корабль ушел под воду. В отсеке готовились к операции. Приготовлен необходимый инструмент. Старший лейтенант Найченко внешне был спокоен, но в душе не проходило волнение. Поход для офицера был первым. И сразу такой серьезный экзамен. ...Недолго протекала операция на глубине. И все время в отсеках стояла тишина. Ее нарушали только генераторы да преобразователи. Рулевые вели корабль, словно по ниточке. Наконец щелкнули динамики, и в отсеках раздался спокойный голос политработника: — Операция прошла благополучно. Больной чувствует себя хорошо. И отсеки словно взорвались: — Ура доктору! Мичман Н.РЫЖКИН.
КОНЦЕРТ В ОТСЕКЕ
Насыщенными были для нас короткие минуты отдыха. Они помогали нам снять усталость, набраться новых сил. Чем же занимались моряка в часы досуга? На корабле прошел кинофестиваль «Родина моя — СССР». Необычность его заключалась в том, что перед началом демонстрации кинофильма о том или ином городе о нем вначале рассказывал кто-то из воинов, живших или работавших там до службы. Много интересного узнали мы о Москве, Минске, Кишиневе. О них увлеченно говорили старшина 2 статьи Грибов, старшина 1 статьи Соловьев, старший лейтенант Михаеш и другие. Постоянно радовал нас новой программой коллектив художественной самодеятельности. Почти каждое воскресенье выступал он перед моряками. Особенно приятно было слушать нам песни в исполнении старших матросов Емелина, Гребенникова, старшины 2 статьи Басанко, матроса Пагнуева и других. Мы удивлялись: когда они успевали разучить новую песню, придумать шутку или сатирические куплеты? Ведь вместе с нами несли вахты, а вот находили время, чтобы доставить товарищам радость, зарядить нас энергией. Регулярно проводились шахматно-шашечные турниры, спортивные состязания по поднятию тяжестей и т. д. В общем, в походе на досуг жаловаться не приходилось. Время отдыха проходило интересно, весело, а главное, с пользой для всего экипажа подводной лодки. Старшина I статьи Б.СОЛОВЬЕВ.
Адмирал Гришанов В.М. на встрече с экипажем после боевого похода.
Поход окончен. Он явился очередной ступенькой в совершенствовании подводниками боевого мастерства. Но моряки готовят себя к новым, более ответственным плаваниям. Они знают, что море является лучшей проверкой их умения успешно справляться с любыми задачами.
Послесловие автора, Климчука Бориса Семеновича.
Хочу найти Поваляева Ивана Ивановича, Карнауха Николая Николаевича, других сослуживцев, за все поблагодарить и передать большой привет!
Успехов нынешним и будущим подводникам флота Российского! И пусть им верно служит опыт их предшественников!
В заключение хочу ответить Юрганову В.Ф.
"Уважаемый Виталий Федорович, "пианист играет, как умеет", я попытался рассказать о том, что дорого мне. К сожалению, то, что могло бы составить интерес для Вас, издателя интереснейшего журнала Морской спасатель , автора блога , других интересных произведений , сообщить не могу. Во-первых, компетенция зависит от воинского звания и должности на ПЛ, во-вторых, соответствующий гриф, если я правильно информирован, еще не снят. Всех благ, успехов Вам и Вашему благородному делу.
Обращение к выпускникам нахимовских училищ. 65-летнему юбилею образования Нахимовского училища, 60-летию первых выпусков Тбилисского, Рижского и Ленинградского нахимовских училищ посвящается.
Пожалуйста, не забывайте сообщать своим однокашникам о существовании нашего блога, посвященного истории Нахимовских училищ, о появлении новых публикаций.
Сообщайте сведения о себе и своих однокашниках, воспитателях: годы и места службы, учебы, повышения квалификации, место рождения, жительства, иные биографические сведения. Мы стремимся собрать все возможные данные о выпускниках, командирах, преподавателях всех трех нахимовских училищ. Просьба присылать все, чем считаете вправе поделиться, все, что, по Вашему мнению, должно найти отражение в нашей коллективной истории. Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
Представляю снимок нашего сводного ротного хора, из которого руководитель хора меня с негодованием исключил по причине полного отсутствия способности к пению. Это мне было очень обидно, но я стоически перенёс обиду.
На переднем плане – – наш бессменный запевала. Мой приятель Толя Маркин стоит в третьем ряду в самом центре хора.
Кстати замечу, что Витя Турыгин после окончания учёбы в Первом Балтийском Высшем Военно-Морском училище подводного плавания успешно проходил службу на Северном флоте. Стал командиром супер-скоростной атомной подводной лодки типа «Лира» 705 проекта, затем служил в оперативном управлении штаба СФ. Капитан 1-го ранга. Командиром атомной подводной лодки такого же типа являлся и Володя Гайдук, который здесь на снимке находится пятым слева в верхнем ряду. Капитан 1-го ранга. С Северного флота был переведён в оперативное управление ГШ ВМФ.
Высокоскоростные небольшие одновальные лодки с титановым корпусом не имели аналогов по скорости и манёвренности, были предназначены для уничтожения субмарин противника. Трудности в техобслуживании этих субмарин и сокращение финансирования в связи с началом перестройки привели к окончанию карьеры этих кораблей. Максимальная скорость «Лир» составляет 41 узел. Они уступают по скорости только выведенной из состава флота К-222 проекта 661 «Анчар», которая установила рекордную скорость в 44,7 узлов; За более чем 20 лет службы при борьбе за живучесть не погибло ни одного человека. Ни один из кораблей не был потерян; «Лиры» могли преследовать любую субмарину и оторваться от любого преследования. На разгон до полного хода им требовалось всего около 1 минуты.
Рассказ о всех нахимовцах, изображенных на снимке нашего сводного хора можно продолжить, что могло бы стать поучительным повествованием. Но, как говорится, – это отдельная история.
7. Выпуск.
Как бы там ни было, но обучение в училище подходило к завершению. Мы перешли в десятый класс. Летом 1952 года, уже являясь по существу десятиклассниками, у нас была последняя интереснейшая морская практика на шхуне «Нахимовец». В День Военно-Морского флота мы посетили Ленинград. Это было грандиозно.
Шхуна «Нахимовец» на Неве.
Весной того же года меня приняли в комсомол, как и многих других, что называется «под гребёнку» установка одна: «Добиться 100% комсомолицации каждого класса». Наверное, идеологическая обработка в духе того времени с нами велась, но главным оставалось качественная и результативная учёба. Комсомольские собрания, в подавляющем большинстве, носили формальный характер и не сохранились в памяти, да и личной активности в этой деятельности я не проявлял. Хотя многие явления вызывали некоторое удивление, но, глубоко не задумываясь в действия командования училища, считали, что делается всё правильно, так и надо. Вот, например, после наезда в училище какой-то высокой партийно-политической комиссии со стен нашего клуба неожиданно исчезли портреты адмиралов-флотоводцев русского морского флота Беллинсгаузена, Лисянского, Крузенштерна, Сенявина, Бутакова, Ушакова и даже Седова, а вместо них водрузили портреты членов и кандидатов в члены Политбюро, решив, что царские офицеры нынешнему подрастающему поколение не пример. Жаль было расставаться с настоящими моряками, принёсшими морскую славу России в боях и походах, биографии и дела которых мы знали почти наизусть. Остались, правда, на своих местах портреты адмиралов П.С.Нахимова и С.О.Макарова, и то, слава Богу. Но ещё более кощунственное и совершенно необъяснимое дело свершилось, когда в коридоре второго этажа учебного корпуса, где была развёрнута портретная галерея многих героев-моряков Великой Отечественной войны, также внезапно вместо портретов Леонова, Шабалина, Фисановича, Иоселиани, Колышкина, Сафонова, Никонова, Гаджиева и других героев, появились фотопортреты первых секретарей коммунистических и рабочих партий, начиная от и кончая Удивлённые вопросы среди нахимовцев тогда, конечно, ходили, но никто не возмущался. Совершенно было непонятно, зачем же убирать портреты Героев Советского Союза? Для нас подрастающих патриотов Родины, как раз наши Герои и были примером для подражания и воспитания, а не эти персеки. Но и тогда мы были послушны и безропотны.
Постепенно мы росли, мужали, взрослели и, хотя жизненного опыта у нас было недостаточно, но наш общеобразовательный кругозор и эрудиция были достаточно разносторонни и обширны. Я, например, это почувствовал, как бросок на несколько лет назад, с первых же дней пребывания в Черноморском ВВМУ имени П.С.Нахимова, где продолжил дальнейшее обучение вместе с выпускниками средних школ. В те годы в нашем сознании подспудно, как-то неосознанно, но уже возникало и ощущалось потаённое, внутреннее чувство, свидетельствующее о том, что происходило прощание с детством и юностью, с училищем, ставшим твоим дорогим домом, со сроднившимися учителями и воспитателями строгими и добрыми, но понимающими и разделяющими твои мысли и намерения, и, казалось, что они будут всегда рядом твоими наставниками и в дальнейшей жизни. Несмотря на то, что многие «питоны» к девятому-десятому классу выглядели весьма солидно, детский дискант сменился устойчивым баритоном, даже иногда с прорывающимися нотками более низкого диапазона, к тому же возникала необходимость сбривать первую волосистость на пухлых подбородках и румяных щеках, всё равно нам, порой, по-прежнему хотелось пошалить, подурачиться, взбрыкнуть, как телятам-первогодкам, выпущенным по весне на свежий луг, что, к сожалению, такие шутки, иногда, выходили за рамки приличия, а понимание этого приходило постепенно с нашим взрослением. И на самом деле, уже тогда, день ото дня многое в нашей нахимовской жизни приобретало значение чего-то завершающего и последнего: последнее участие нашей роты в московском параде на Красной площади в Москве, последняя морская практика на шхуне «Нахимовец», последний каникулярный летний отпуск домой в звании «нахимовца». Да я и сам чувствовал, что за последнее время здорово изменился: прибавил в весе стало во мне чуть более полцентнера, подрос почти на тридцать сантиметров, и на Первомайском параде в Москве, на этот раз, маршировал по Красной площади не в последней шеренге, как обычно, а в середине сводного батальона. В своей роте я по-прежнему находился на шкентеле, потому как все мои друзья-товарищи тоже вытянулись, как молодые побеги бамбука, и догнать их было просто невозможно, но я и тогда, и позднее, никогда не принимал за большой недостаток свой средний рост. С 1 сентября 1952 года численность нашей выпускной роты значительно увеличилась, превысив 100 человек, как я ранее указывал, за счёт прибытия «подготов» из расформированного Саратовского Военно-Морского подготовительного училища. После переформирования роты я оказался в третьем взводе (учебный класс № 13). Тринадцатый класс числился по учёбе в нашей роте более сильным, чем наш, расформированный, но мы, пришедшие, не испортили общей картины показателей, а даже, наверное, даже усилили. Я не говорю о себе, потому что мой средний балл таким же и остался, на среднем уровне.
Вновь приведу фото нашего класса № 13 выпускной Первой роты Рижского Нахимовского Военно-Морского училища в июне 1953 года. Первый ряд (слева направо): Болеслав Кулешов, капитан 1-го ранга Поляков, капитан 1-го ранга Анатолий Иванович Цветков начальник училища, капитан 1-го ранга Григорий Васильевич Розанов начальник политического отдела училища, полковник м/с Марменштейн начальник медицинской службы училища. Второй ряд (слева направо): Виктор Балабинский, Валентин Высоцкий, Владимир Ханженков, Ульдис Клавс, Борис Зуйков, Владимир Привалов, Юрий Иванов, Анатолий Терещенко, Геннадий Журавлёв. Третий ряд (слева направо): Владимир Смирнов, Александр Горбунов, Николай Верюжский, Василий Павлов, Виль Пилипенко, Алексей Зайцев, Юрий Бушуев. Четвёртый ряд (слева направо): Борис Буфетов, Валентин Богданов, Владислав Маршев, Виктор Ткачёв, Феликс Костиков, Александр Акимов, Игорь Яковлев, Николай Лавренчук (Лаврейчук).
По разным причинам на этом снимке отсутствуют несколько нахимовцев класса № 13, например, Толя Сорокин, Боря Скрылёв, Сеня Строганов, Толя Швыгин, Саша Розов, Рудик Беличенко, Эдик Грамкавс, Коцюбинский, Рахманинов и ещё кто-то. Судьба каждого нахимовца нашего класса сложилась по-своему. Вглядываясь сейчас в эти молодые лица, разве не интересно знать, какой жизненный путь прошли мои одноклассники, с которыми бок о бок в течение шести лет учились и воспитывались в стенах училища? Такие корифеи, как Коля Лаврейчук и Толя Швыгин, из нашего расформированного взвода получили серебряные медали, уже находясь в составе третьего взвода (13-й класс). Одновременно с этим хочу ещё раз упомянуть о наших золотых медалистах Игоре Яковлеве и Володе Ханженкове, которые прямиком из училища оказались в числе студентов МГИМО, успешно там отучились и пополнили дипломатический корпус страны, отстаивая государственные интересы на высоких дипломатических должностях. Мы, нахимовцы, гордимся ими! Золотые медали этих ребят по непонятным причинам не считаются нашим общим достоянием и, как бы в счёт не идут, что, на мой взгляд, абсолютно не верно. Все «питоны» этого класса мне были хорошо знакомы с момента поступления в училище в 1947 году. Со многими из них у меня сложились хорошие, дружеские отношения. Например, с Витей Балабинским, коренным ленинградцем, добрым, надёжным и отзывчивым товарищем. Из нахимовского его направили в Первое Балтийское училище подводного плавания. Однажды нам посчастливилось встретиться на практике курсантами четвёртого курса в Либаве: я тогда был на бригаде эскадренных миноносцев, а он на бригаде подводных лодок. Находясь по каким-то делам в штабе военно-морской базы, я случайно встретил Орленко, тоже нашего рижского нахимовца, но на год старше нас, который и сказал, что здесь на практике находится Витя Балабинский. Я при первой же возможности отправился на бригаду подводных лодок. Курсантов ни часовые, ни вахтенные у трапа, ни о чём не спрашивали: кто, куда и зачем идёт, наоборот даже подсказали, где я могу встретить разыскиваемого. Витю Балабинского я тогда обнаружил в первом отсеке подводной лодки около торпедных аппаратов. Встреча была не продолжительная, но для меня интересная и запомнившаяся.
Аттестат зрелости нахимовца Николая Верюжского об окончании 10 класса Рижского Нахимовского Военно-Морского училища в 1953 году.
Заметно чувствовалось, что к нашей выпускной роте отношение несколько изменилось в сторону самостоятельности, доверительности и, если можно так выразиться о полувоенной структуре, некоторой демократичности. Не стало офицеров-воспитателей и штатных старшин, которые были переведены в младшие классы, кроме ротного старшины-баталера. Из офицеров остался только командир роты капитан 2 ранга Григорий Игнатьевич Ерёменко, которому приходилось только поддерживать в роте на должном уровне порядок, дисциплину, исполнительность, выработанные у нас за многие годы воспитания, и следить за уровнем успеваемости в ходе учебного процесса. Помню, что один из наших помощников офицера-воспитателя старшина 1 статьи Анатолий Лемагин стал курсантом Рижского ВВМУПП и, выполняя обязанности старшины роты первого курса, лихо командовал ещё малоопытными и непривыкшими к военной службе первокурсниками, состоявшими, в своём большинстве, из ребят закавказских республик. В результате целенаправленной работы командования училища у нас сразу повысилась ответственность старшин классов, назначенных из числа нахимовцев, которые стали называться помощниками командиров взводов с присвоением им звания вице-старшина 1 статьи. В нашем тринадцатом классе эти обязанности стал успешно выполнять Феликс Костиков. На должность старшины роты назначили бывшего саратовского «подгота» Жана Ермоленко, присвоив ему звание вице-главный старшина. Поначалу я думал: уж не могли найти своего достойного, что ли? Но, как показала практика, Жан Ермоленко не только умело командовал ротой на всех построениях и переходах, но и во взаимоотношениях с «питонами» не зарывался и не «терял своего лица». Выглядел он взрослее многих из наших переростков, был черняв, высок ростом. На училищных и ротных праздниках находился всегда в окружении лиц женского пола и немудрено, что при объявлении «белого танца» был просто нарасхват. Но в последние месяцы учёбы он всё чаще появлялся с одной и той же девушкой, очаровательной, стройной, высокой и голубоглазой блондинкой. Они были прекрасной парой. Незадолго до выпуска состоялась свадьба. Поскольку его избранница, красавица-латышка, являлась местной жительницей, то по окончании Нахимовского училища Жана Ермоленко по просьбе обеих сторон для прохождения дальнейшей учёбы и службы распределили в Рижское ВВМУПП. Редкое по справедливости решение.
Вечер отдыха в нахимовском училище.
Продолжение следует.
Обращение к выпускникам нахимовских училищ. 65-летнему юбилею образования Нахимовского училища, 60-летию первых выпусков Тбилисского, Рижского и Ленинградского нахимовских училищ посвящается. Пожалуйста, не забывайте сообщать своим однокашникам о существовании нашего блога, посвященного истории Нахимовских училищ, о появлении новых публикаций.
Сообщайте сведения о себе и своих однокашниках, воспитателях: годы и места службы, учебы, повышения квалификации, место рождения, жительства, иные биографические сведения. Мы стремимся собрать все возможные данные о выпускниках, командирах, преподавателях всех трех нахимовских училищ. Просьба присылать все, чем считаете вправе поделиться, все, что, по Вашему мнению, должно найти отражение в нашей коллективной истории. Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
