Юрий Белаш. Флотские. “Шварцентойфельн”- чёрные черти, так называли гитлеровцы нашу морскую пехоту.
Ты когда-нибудь видел, как ходят в атаку матросы? Это страшное зрелище, дыбом встают волоса: Хлынут молча ,без выстрелов, чёрные цепи с откоса- И от топота ног фронтовая замрёт полоса.
В бескозырках, без касок , в распахнутых настежь бушлатах, С якорями на бляхах затянутых флотских ремней, И в фланелевках синих, в тельняшка, своих полосатых Они, видно и вправду похожи на сказачно лютых чертей.
Надо нервы стальные, чтоб выдержать эту лавину: Ведь матрос не заляжет, покамест матрос он живой. И сутулят у “геверов ” пулемётчики, взмокшие спины, И наводчику спазмами сводит бурчащий от страха живот.
-Шварцентойфельн! Матрозен! - летит по фашистской траншее. А навстречу уж с ходу : -Полундра! Даёшь!..- Набухают от крика матросские жилы на шеях, И от их автоматов теперь никуда не уйдёшь.
Ствол глядит прямо в душу карающим пристальным взглядом. Час твой пробил, захватчик, дрожи не дрожи. Ведь матросы, когда погибают, не просят пощады – Ну и ты, паразит, от матросов пощады не жди!..
Иван Иванович (Иоганн Карл Фридрих Антон) Дибич происходил из старинного силезского рода, отец - Ганс Эренфрид, был адъютантом Фридриха Великого, но в 1792 г. перешел на русскую службу, стал генерал-майором русской армии и находился в Свите Его Императорского Величества.
Родился Иоганн 2/13 мая 1785 г. в Силезии, в имении Гросс-Лейпе. . В 12 лет он был отдан в Берлинский кадетский корпус, где обратил на себя внимание усердием и блестящими успехами в учебе и был произведен в унтер-офицеры.
Вскоре, однако, отец выразил желание поселиться в России всей семьей и перевести на русскую службу своего сына, о чем просил Императора Павла I. В Россию молодой Дибич приехал в 1801 г. и поступил прапорщиком в Лейб-Гвардии Семеновский полк. Усердный юноша быстро выучил русский язык и занялся своим военным образованием.
Боевое крещение Дибич получил в ходе кампании 1805 года. 20 ноября (2 октября) в сражении с французами под Аустерлицем он был ранен в кисть правой руки, и, обмотав ее платком, взял шпагу в левую руку, оставшись в своей роте до конца сражения. За этот геройский поступок Дибич был награжден золотой шпагой с надписью "ЗА ХРАБРОСТЬ".
В 1807 г. он участвовал в сражениях за Гутшдатд, Гейльсберг и Фридланд и был награжден Орденом Св. Равноапостольного Князя Владимира 4-й степени и Военным Орденом Св. Великомученика и Победоносца Георгия 4-го класса (последний он получил за сражение при Гейльсберге, где сумел столь удачно разместить артиллерийскую батарею, что она своим огнем остановила фланговую атаку французов в критический момент боя). По окончании войны Дибич вернулся в Россию в чине капитана (был также награжден прусским орденом "За Заслуги";).
В 1810 г. Дибич, по его просьбе, был переведен подполковником в Свиту Его Императорского Величества. Здесь ему удалось обратить на себя внимание хорошо составленной запиской с планом организации реквизиционной системы в преддверии новой войны. Эта записка была передана Военному Министру. В сентябре 1811 г. Дибич был произведен в Полковники.
В Отечественную войну он получил назначение обер-квартирмейстером в корпус Витгенштейна. За отличие в трехдневном бою под Якубовым, Клястрицами и Головчицами, а позднее, в сражении под Полоцком, Дибич был удостоен Ордена Св. Равноапостольного Князя Владимира 3-й степени и Военного Ордена Св. Великомученика и Победоносца Георгия 3-го класса. Позднее Дибич участвовал в боях у с. Юровичи, в октябре 1812 г. - вновь под Полоцком, за что был награжден Орденом Св. Анны 1-й степени. 18 (30) октября он был произведен в Генерал-Майоры и в этом чине сражался с французами при Чашниках, Смольне, Старом Борисове и Студянке. Заслуги Дибича были отмечены золотой шпагой с надписью "ЗА ХРАБРОСТЬ", украшенной бриллиантами.
В конце 1812 г. Дибич, возглавляя отдельный двухтысячный отряд, под Колтыняхами сумел ввести в заблуждение командование прусскими частями (сражавшимися на стороне Наполеона), которые приняли его отряд за авангард всей русской армии и поспешили заключить т.н. Таурогенскую конвенцию, по которой пруссаки покинули французов и вернулись в Пруссию.
Во время заграничного освободительного похода русской армии в 1813 г. Дибич был сначала назначен Генерал-Квартирмейстером армии Витгенштейна. Позднее он становится Генерал-Квартирмейстером всех союзных русско-прусских войск. Он участвовал в сражениях под Люценом, Бауценом и Дрезденом, где проявил храбрость и отличился умелым командованием (в сражении под Дрезденом 14-15 (26-27) августа 1813 г. под Дибичем были убиты две лошади, а сам он получил сильную контузию). За участие в сражении под Кульмом он был награжден Орденом Св. Равноапостольного Князя Владимира 2-й степени. После сражения под Лейпцигом командующий союзными войсками князь Шварценберг наградил Дибича Орденом Марии-Терезии малого креста, сняв его со своей груди, а Император Александр I произвел его в Генерал-Лейтенанты.
В сражениях на территории Франции Дибич отличился при Ла-Ротьере и Арсис-сюр-Об. После вступления русской армии в Париж он был удостоен Ордена Св. Благоверного Князя Александра Невского. Позднее, в августе 1815 г., после знаменитого смотра русских войск под Вертю, блестяще организованного М. Б. Барклаем-де-Толли, Дибич также был награжден алмазными знаками этого ордена.
Война с Наполеоном принесла Дибичу известность в военных и придворных кругах и упрочила его боевую репутацию. После окончания военных действий он был назначен начальником штаба 1-й Армии, и находился в Могилеве, где располагалась главная ее квартира. В 1818 г. Дибич удостоен звания Генерал-Адъютанта. В 1820 г. в Могилеве было открыто двухклассное офицерское училище (просуществовавшее до 1830 г.).
Постепенно Дибич вошел в ближайшее окружение Императора. В 1821 г. он участвовал в работе Лайбахского конгресса, был награжден австрийским Орденом Леопольда 1-й степени. В 1823 г. в связи с отпуском князя П. М. Волконского он исполнял обязанности начальника Главного Штаба, а в 1824 г. стал его начальником. Вместе с тем, в сферу деятельности Дибича в это время входило также управление квартирмейстерской частью, он присутствовал на заседаниях Государственного Совета и Комитета Министров. В эти годы Дибич постоянно сопровождал Императора Александра I во всех его поездках. В 1825 г. Дибич присутствовал при кончине Государя Императора в Таганроге.
В эти годы он также управлял Военным Министерством (1823-1829 гг.), где преобразовал Совет Военного Министра. При этом значение Совета заметно возросло. Дибич сыграл определенную роль в декабрьских событиях 1825 года: он предупредил Великого Князя Николая Павловича о готовящемся восстании, а затем лично производил аресты заговорщиков во 2-й Армии. Оценив лояльность и усердие Дибича, взошедший на престол Император Николай I произвел его в День Священного Коронования (1826 г.) в Генералы-от-Инфантерии, а в 1827 г., по возвращении из инспекционной поездки в Грузию, Иван Иванович Дибич был Высочайше пожалован Графским Российской Империи титулом (Инспекционная поездка в Грузию была связана с доносами на командующего русскими войсками на Кавказе генерала А. П. Ермолова и конфликтами последнего с генералом И. Ф. Паскевичем. Добросовестость и такт, проявленные Дибичем в этой инспекционной поездке, понравились Николаю I).
Наиболее удачным периодом в карьере Дибича стала русско-турецкая война 1828-1829 гг. С начала войны он находился при действующей армии, принимал участие в осаде Варны, за что бы удостоен Ордена Св. Апостола Андрея Первозванного. В начале 1829 г. Дибич назначается Главнокомандующим. Война на Балканском театре боевых действий не была особенно удачной для русской армии. Однако вскоре русские одержали победу над турками у Кулевчи. В этом сражении Дибич, определив направление главного удара неприятеля, сумел сконцентрировать против него значительные силы. Удачно действовала здесь и русская артиллерия, вызвавшая своим интенсивным обстрелом взрывы турецких зарядных ящиков. Фактически противник обратился в бегство, не дожидаясь контрудара русских. За победу в Кулевчинском сражении Дибич был удостоен Военного Ордена Св. Великомученика и Победоносца Георгия 2-го класса. Вскоре была взята сильная турецкая крепость Силистрия. Дибич был назначен Шефом Черниговского пехотного полка.
Наибольшую известность Дибичу принес переход через Балканы, в результате которого русские войска подошли к Адрианополю. Тем самым была создана реальная угроза столице Османской Империи - Константинополю, что и предопределило общий исход войны (Турция подписала условия Адрианопольского мирного договора). За успехи в этой войне Николай I Высочайше пожаловал Дибичу проименование Забалканский, удостоил его Военного Ордена Св. Великомученика и Победоносца Георгия 1-го класса и бриллиантовых знаков Ордена Св. Апостола Андрея Первозванного. 22 сентября 1829 года Граф Иван Иванович Дибич-Забалканский был пожалован званием Генерал-Фельдмаршала. Прусский Король наградил Дибича алмазными знаками Ордена Черного Орла и украшенной бриллиантами шпагой.
Последние годы жизни складывались для Дибича тяжело. В 1830 г. скончалась его горячо любимая супруга - племянница М. Б. Барклая-де-Толли Анна Егоровна фон Торнау (1798-1830). От морального удара он фактически не смог оправиться.
В ноябре 1830 г. началось восстание в Царстве Польском, на подавление которого был направлен Дибич. Действовал он, однако, без прежней решительности и инициативы. Военные действия в Польше грозили затянуться. К тому же дело осложнилось эпидемией холеры, угрожавшей русской армии. От холеры скончался Наместник Царства Польского Великий Князь Константин Павлович. Эта болезнь поразила и Фельдмаршала. Скончался Иван Иванович Дибич 29 мая (10 июня) 1831 года. Тело его было бальзамировано и переправлено в Петербург. Похороны происходили на Волковом лютеранском кладбище. Захоронение сохранилось по настоящее время.
PS. Большая советская энциклопедия ..... В начале декабря 1825 на основе доноса Шервуда сообщил Николаю I о готовящемся восстании декабристов, а затем руководил их арестами во 2-й армии. Во время русско-турецкой войны 1828—29 фактически руководил военными действиями на Балканах, находясь при престарелом главнокомандующем Витгенштейне, с февраля 1829 главнокомандующий; был автором неудачного плана кампании 1828, выступал против развязывания национально-освободительной войны на Балканах. С декабря 1830 главнокомандующий войсками, направленными на подавление Польского восстания 1830—31. Был бездарным кабинетным стратегом, воспитанником прусской военной школы, отличался честолюбием и интриганством......
В имперской России не было более чтимой награды для офицера, чем белый крест ордена Святого Георгия Победоносца. Идея создать такую награду принадлежит Петру 1. Таковой наградой он предполагал сделать орден Святого Александра Невского, учрежденный в 1725 г. Замысел Петра I воплотила в жизнь царица Екатерина II. Отдавая должное воинской славе Русской армии и стремясь упрочить свое влияние на военных, она утвердила 26 ноября 1769 г. новый военный орден Святого Великомученика и Победоносца Георгия. Полное название ордена - Императорский Военный орден Святого Великомученика и Победоносца Георгия. Эту награду мог получить тот, кто «лично предводительствуя войском, одержит над неприятелем, в значительных силах состоящим, полную победу, последствием которой будет совершенное его уничтожение», или, «лично предводительствуя войском, возьмет крепость». Орденом также награждали за взятие неприятельского знамени, захват в плен главнокомандующего или корпусного командира неприятельского войска и другие выдающиеся подвиги. Орден Святого Георгия подразделялся на четыре степени, причем награждение производилось с четвертой степени, затем вручалась третья, далее вторая, и, наконец, совершивший четвертый выдающийся подвиг мог быть представлен к награждению орденом Георгия первой степени. Девиз ордена - «За службу и храбрость». Заслужить орден Святого Георгия в боевой обстановке было чрезвычайно трудно. Например, за первые сто лет существования этой награды орден четвертой степени за храбрость в бою получили 2239 человек, третьей степени - 512, 2-й - 100 и первой - лишь 20. За всю историю России только четыре человека стали полными Георгиевскими кавалерами: М.И. Голенищев-Кутузов, M.S. Барклай-де-Толли, И.Ф. Паскевич и И.И. Дибич- Забалканский.
Иван Федорович Паскевич (1782 -1856), генерал-фельдмаршал, граф Эриванский, . Родился 19 мая 1782 г., в 12 лет был определен в Пажеский корпус, а в октябре 1800 г. в числе первых выпускников был направлен поручиком в лейб-гвардии Преображенский полк. Первый боевой поход Паскевич совершил в 1805 г., но настоящую боевую выучку получил во время русско-турецкой войны 1806 - 1812 гг. Он за пять лет прошел путь от капитана до генерал-майора. Паскевич был участником многих сражений этой войны, а в 1810 г. за овладение вражескими батареями на мысе Галотбург в ходе осады крепости Варны заслужил свой первый орден Святого Георгия четвертой степени. Через 18 дней в том же месте Витебский полк, которым командовал полковник Паскевич, в течение всего дня отражал атаки турецкой армии. Ожесточенный бой закончился полной победой русских, которые не только сражались в обороне с численно превосходящим противником, но и сами контратаковали. Этот подвиг стал широко известен в действующей армии, а молодой командир Витебского полка был награжден орденом Святого Георгия третьей степени. Русско-персидскую войну 1826 -1828 гг. Паскевич встретил на Кавказе, где он сменил генерала Ермолова на посту командующего Отдельным корпусом. В войне с персами он действовал решительно. Во время кампании 1827 г. Паскевич занял Нахичевань, имеющую важное стратегическое значение крепость Аббас-Абад и в октябре - крепость Эривань. В рескрипте Николая I говорилось: «За отличное мужество, твердость и искусство, оказанные генерал-адъютантом Паскевичем при покорении Сардар-Аббада и важном завоевании знаменитой в Азии крепости Эривани, пожаловать орден Св. Победоносца Георгия 2-й степени большого креста». Взятием Эривани русско-персидская война фактически завершилась. В 1828 г. в Туркманчае был подписан мир. В июне 1829 г. в полевом сражении Паскевич наголову разбил турецкое войско под командованием Гакки-паши. В ходе двухдневных боев у деревни Каинлы армия султана перестала существовать. Затем, совершив за три дня марш более чем в 100 км, 5 июля русский корпус занял крепость Гасеан-Кале, а еще через четыре дня русские солдаты вступили в богатый Эрзурум - центр управления азиатской Турции. За Эрзурум генерал от инфантерии Иван Федорович Паскевич был награжден орденом Святого Георгия первой степени и стал третьим полным кавалером высшей военной награды империи.
Весна 1984- весна 1989 г. – 918 ВП МО в Киеве. В приемке чуть не сдох от тоски, получил кап.3 ранга (на работе по-гражданке), писал рапорта о переводе на любой плавающий корабль, дословно – «хоть на тральщик в Магадан». Будучи в командировке во Владивостоке, договорился со штурманом «Башкирии» поменяться местами, т.к. мы оба служили в ГУНИО МО. Опять начальники напрягались, т.к. не знали как действовать в такой нештатной ситуации. Ну, да ладно. Кстати, командировки были в Питер, на Север (Зап.Лица, Гаджиево), Камчатка, Бол.Камень, Северодвинск. Т.к. коллеги (среди которых на Тоболах плавал я один) в командировки совсем не рвались, то я рысачил по стране и не давал скучать старым друзьям. (В Бол.Камне штурман РТМа сказал, что командиром у них – Серега Потанин, который сейчас дома во Владивостоке. Я приехал в город, по телефонному справочнику нашел номер, представился оперативным и сказал, что на его лодке пожар. Он выразил готовность выехать немедленно, тогда я ему сказал сесть на троллейбус №4 и проехать четыре остановки – там его встретят… Просидели за столом всю ночь.)
В Киеве меня сразу пригласили на приличную яхту, которая каждый год участвовала в Кубке Черного моря. На приглашение повлиял не только мой яхтенный опыт Дальнего Востока и Соловецкой регаты в Белом море, но и то, что на заводе я сделал маленький навигационный комплекс для яхты со своим вычислительным устройством. В 1986 году мы яхту по ж.д. отвезли в Питер и заметно отгонялись на Кубке Балтики (Ленинград-Калининград-Рига). В 1988 году был самый большой Кубок Черного моря: Одесса-Сочи-Ялта. Тогда-же в Москве заварилась каша участия первой советской яхты в кругосветных гонках макси-яхт. Мне предложили пойти штурманом. Понятно, что от таких предложений не отказываются. Я пытался убедить людей в ГШ ВМФ откомандировать меня на год в ЦСК ВМФ, чтобы для престижа гласности и перестройки штурманом на яхте был действующий офицер флота. Идея моя поддержки не нашла, поэтому пришлось ступить на скользкий путь безвременного увольнения. Т.к. до кругосветного марафона (Англия, Уругвай, Австралия, Нов.Зеландия, Уругвай, США, Англия) оставалось менее года, я понимал, что у меня могут быть непреодолимые проблемы с выездом по линии первого отдела. Понадеялся на авось, собрал необходимый комплект служебных и партийных взысканий, повесил на грудь медаль за 15 лет и тут же был вытурен по «несоответствию занимаемой должности, без права и т.д.» На следущий день улетел в Поти, где строилась наша яхта.
Интересный момент. На меня сразу стали собирать документы для загранпаспорта. Когда я положил на стол характеристику из военной приемки, мне сказали немедленно ее забрать, порвать и никому не показывать разные там «склонен к непредсказуемым поступкам» и проч. Отправили в Киев за другой бумагой «хоть из детского сада». Я сдуру обратился к администрации предприятия, на котором служил в военной приемке и мешал им выполнять планы. Тем не менее, блестящая характеристика была выдана с подписями директора, профкома и парткома на, якобы, бывшего инженера одного из цехов завода. Я был потрясен великодушием директора завода, который был главным инженером во время наших непримиримых сражений за качество и надежность продукции. Говорили, он это сделал, чтобы приколоть начальника приемки, который задействовал все рычаги, чтобы обломать мне мероприятие.
И еще один интересный момент. К увольнению меня представляли «по сокращению штатов», но приказ пришел «по несоответствию занимаемой должности». Разница в том, что по этой статье пенсия не полагается, поэтому расчет выслуги не производился. Через пару лет меня вызывают в райвоенкомат, говорят, что статья «по несоответствию…» теперь подпадает (я понял, почему подменили формулировку в приказе на увольнение – планировали это изменение), предложили написать заяву на пенсию и отправить личное дело в горвоенкомат на расчет выслуги, что и было сделано. Мне нужно было набрать 20 лет. Сташий прапорщик, у которого ушей не видно из-за щек объявил 19 лет, 9 месяцев. Я сказал, что у меня получается 21 с половиной. Он сказал, что он может насчитать и 25. Я пожал плечами, повернулся и ушел. Гулял лет десять, выслушивая периодически, какой я лох, что пожалел две бутылки коньяка. А мне не жалко – просто я с такими жлобами даже разговаривать не собираюсь, а тем более коньяком поить и спасибо говорить за свою же выслугу. Потом заехал в пенсионный отдел горвоенкомата, объяснил ситуацию, они сказали, что помнят того вымогателя и еще раз прошлись по личному делу. Все получилось. Половину пенсии за предыдущий год я отдал, как премиальные клеркам. Тогда меня вызывает сам начальник отдела и предлагает мне подать в суд на военкомат для истребования пенсии за прошедшие 10 лет. Я сказал, что мне облом этим заниматься. Тогда он выразил желание заняться этим вопросом самостоятельно в главном финуправлении МО. Я не возражал. Через 2-3 месяца он позвонил, и сказал, что все в порядке. Половину ему. Договорились на одной трети. Майор, между прочим.
Приложение №4. Просто еще одна история.
В моем задовании находилась СНП - система определения места подводной лодки по акустическим сигналам маяков-ответчиков. Единственный способ определения координат места, оставаясь на большой глубине. Все просто: лодка определяет точное место по спутнику, сбрасывает буй, погружается и находится под водой в районе буя, который опустился на дно, включился и ждет запроса с подводной лодки. По необходимости, лодка посылает кодированный акустический сигнал, буй отвечает – по направлению и времени прихода ответного сигнала определяются координаты подводной лодки. Лодка несет четыре буя, готовых к постановке и размещенных в специальных лотках с гидроприводом. Лотки расположены по два на каждом борту. На кораблях все, что подлежит нумерации, по правому борту обозначается нечетными цифрами, по левому – четными. Т.е. по правому борту должны быть лотки №1 и №3, по левому - №2 и №4. Но на заводе кто-то что-то напутал и получилось наоборот в гидравлике сброса буев. Я всегда об этом помнил. И тогда, когда по пути на Камчатку мы поставили три буя на дне Северного ледовитого океана. А один буй привезли с собой и встали с ним у камчатского причала. После постановки буя вдоль борта остаеся висеть шнур, который выдергивает стопор раскрытия антенны, когда буй уходит на глубину. Белые капроновые шнуры не сильно украшают лодку и я решил их убрать на следущий день по приходу на Камчатку. Посмотрел в системе, что буй находится в лотке №3, который должен быть по правому борту, зашел в центральный, попросил открыть лотки №2 и №4, которые должны быть с левого борта. Но в тот момент я забыл, что все так, только наоборот. Выхожу на ракетную палубу весь такой деловой с пассатижами, смотрю как гидравлика открывает лотки: величественное зрелище. Вдруг соображаю, что открываются лотки правого борта, т.е. №1 и №3 в системе, но на самом деле №2 и №4 по гидравлике. Разумеется, из лотка №3 выпадает полуторатонный буй и, взметнув многометровый фонтан брызг, уходит в воду, натянув пресловутый белый капроновый шнур. Повезло, что мы стояли к причалу другим бортом, а то буй вывалился бы на плавпирс, а там люди. Дело запахло трибуналом. Не расстреляют, конечно, но могут посадить. Я в прострации перекусил пассатижами капроновый шнур, посмотрел как утихли волны и осела муть, поднятая со дна и поплелся назад. Когда старпом, писавший отчет о переходе, пришел за координатами установленных трех буев, я ему напомнил, что мы поставили все четыре.
- А когда поставили четвертый? - спросил старпом, слегка смущенный то-ли своей слабой памятью, то-ли тем, что проспал момент постановки. - А тогда же, когда и третий, - вынужден был соврать я, не подводить же героический экипаж проступком офицера на грани преступления.. - В тех же координатах? - Совершенно верно, - садиться так легко я не собирался – пусть сначала докажут, что буй там только один. И покажут, что другой уронили у причала.
Старпом задумался и пошел продолжать писать отчет, но уже не про 3, а про 4 поставленных буя, причем два – один на другом, как в цирке акробаты. Еще несколько человек пытались посомневаться, но у меня был неопровержимый аргумент: пойдите и посмотрите – все лотки пустые. И правда – пустые. А некоторые думали, что в одном – буй. Да нет, откуда?– все поставили на переходе! Да? Однозначно! Вона чё-о!
Может быть, еще напишу
Приложение №5. О том, как я хотел проверить начальников на оригинальность мышления и написал рапорт с просьбой направить меня в отряд космонавтов. Где сказано, что я не имею право пройти экзамены, медкомиссии и обучение для полета в космос? ...................
Приложение №6.
Как я в штатах (1990 г.) увидел у причала атомную торпедную подводную лодку (из тех, которые охотились за нашим бидоном) и решил познакомиться со штурманом их экипажа.
Написал. Фрагмент из серии статей для яхтенного журнала о кругосветных парусных гонках. Из соображений скромности о себе упоминал в третьем лице под именем «навигатор». Действие происходит в г. Форт-Лодердейл, Флорида.
«За 12 лет до описываемых событий советский большой противолодочный корабль «Василий Чапаев» всего в пяти милях (американсие территориальные воды – 3 мили) проходил вдоль этого американского берега, следуя с визитом на Кубу. С палубы БПК, выпучив глаза, разглядывал пальмы, дома, машины и самолеты курсант-практикант штурманского факультета высшего военно-морского училища, который по молодости лет мог поверить во что угодно, только не в то, что довольно скоро он приплывет суда на яхте и будет ездить от Майами до Палм Бич абсолютно свободно на прокатной машине за 130 долларов в неделю и вообще. Когда выяснялось, что это не мистика, а «перестройка», американцы спрашивали: «А вы уже смотрели фильм “Охота за ‘Красным Октябрем’?” Пришлось пойти посмотреть, купив билет в кинотеатр за 5,5 долларов. Мало того.
Как-то на другом берегу залива, за пассажирским и грузовым терминалами, навигатор заприметил очертания атомной подводной лодки. Многоцелевая, именно такая, от встречи с которой уклонялся атомный стратегический ракетовоз навигатора в прошлой жизни. И так захотелось навигатору побрататься со штурманом американской субмарины, что сел он на свой (прокатный) «Понтиак» и поехал вокруг залива, пока есть дорога. Проехал терминалы, все открытые ворота и вдруг выезжает на причал прямо к трапу подводного атомохода. Ошалеть! У нас вахтенный стоит на причале у трапа, а у америкосов – на палубе подводной лодки у трапа. Навигатор подозвал вахтенного матроса и спросил, на борту ли штурман? Оказалось, что отсутствует, но будет завтра утром. Нет проблем. Утром по знакомой дороге подъезжаем к подлодке. На причале стоит небольшая компания братьев-подводников: на навигатора аж дежавю нахлынуло. Опять спросил про штурмана. Говорят, будет часа через два. Через два часа на пирсе – никого. Вахтенный принял просьбу позвать штурмана.Через пару минут идет по палубе парнишка в офицерской форме, в очках. Останавливается у трапа, т.е. метрах в пяти от навигатора, который стоит на причале у другого конца этого же трапа. Штурман что-то говорит вахтенному матросу и уходит. Матрос подходит к навигатору и говорит, что штурман извинился, за то, что очень занят и не сможет встретиться. Только тут до навигатора дошло, какую он сделал ошибку, когда в прошлый приезд сказал подводникам, что с их штурманом хочет встретиться бывший штурман советской атомной ракетной подводной лодки стратегического назначения. Надо было сказать, что яхтсмен с финской яхты или еще что-нибудь в этом роде. Но… поздно. А так хотелось. Потом навигатор, если приходилось слышать в Америке о закрытости советской системы, приводил в пример неудачную попытку встречи двух подводников, которая не состоялась исключительно по вине американской стороны. 10:0 в нашу пользу.»
«Записки яхтенного адмирала»
Как в 1976 г ходил на яхте «Мечта» (Л-6) яхтклуба ТОФ во Владивостоке, в 1980 на яхте «Корсар» 26-го яхтклуба ВМФ по Белому морю, 1985-88 яхта «Гонта» - Днепр, Черное и Балтийское моря, 1989-90 макси-яхта «Фазиси» вокруг света, 1993… и так далее (Турция, Хорватия, Италия, Греция, Франция, Мальта). Пару раз тонул, погибал среди акул, но ни разу….......
PS. На этом авторские записки, которыми я располагаю, обрываются к сожалению...
1981-осень 1983 г. – несколько боевых служб в СЛО, Баренцевом и Гренландском морях из баз Оленья Губа, Гаджиево. За один календарный год – 255 суток под водой. Осень 1983 г. – переход на Камчатку. Примечательно то, что мы изобразили «Титаник», но под водой и с более удачными последствиями. (Приложение №2). Cлужба прошла довольно своеобразно. Сам удивляюсь и толком не могу объяснить. В училище у меня можно было обнаружить все формальные признаки карьеризма, но на самом деле я сразу почувствовал, что накомандовался и стал сидеть тихо, стараясь получать удовольствие. Не позволял начальникам (типа старпома) себя чипать, звания получал день в день, рисовал ленинские комнаты, стенгазеты, партконференции дивизии и флотилии (за что получил квартиру в Рыбачем от ЧВСа в обход экипажного замполита), в аттестации имел стабильное «соответствует..». Два лучших дружбана – Саня Печенов (командир трюмной группы, у которого гитара и ключи от душа и курилки) и Леха Тарасов (сначала был курсантом на стажировке, потом стал вроде моего начальника – форменный карьерист). Таким образом, я получил кап-лея в самой первой должности, на которую попал после училища. В моем заведовании был ТоболМ2 – огромный инерциальный навигационный комплекс, гироскопия-акселерометрия, пять вычислительных машин - бескрайние просторы для изучения и совершенствования. Флагманские штурмана полагали, что такого спеца по комплексу не было и не будет. Учебный центр, завод – пять лет на комплексе. Другие за это время командирами лодок стали. Между прочим, звездный глобус выставляю с точностью 3-5 град. без МАЕ по часовому углу, расчитанному в уме на любую дату любого года. (Стрельнул ради шутки из пистолета в окно в офицерском общежитии и мне за это ничего не было. Приложение №1). Правда Алексишин, став командиром БЧ-1, сильно комплексовал, имея такого подчиненного, как я. Понимаю. И еще я стал задавать разные такие вопросы замполиту, что он стал пугать меня особым отделом, а я говорил, что я не враг – мне просто интересна моральная сторона применения ядерного оружия, а зам, закончивший академию, обязан мне это красиво разъяснить, иначе зачем мы его возим с собой на борту в автономки. Одновременно зам узнал, что меня вызывал на собеседование представитель академии СА (это ГРУ, а я за нее зацепился по знакомым своего дяди, который был разведчиком). Зам, когда это пронюхал, вообще впал в истерику. В общем он меня вычеркнул из приказа на «Мастер военного дела», друзьям посоветовали со мной меньше контактировать. Даже командир, с которым у нас установились свои отношения на почве любви к изобразительному искуству, не решился меня прикрывать (см. Приложение №3). А вскоре на Камчатку пришел приказ перевести меня в Киев в военную приемку на завод, где делают мои любимые Тоболы. Я перепугался, пытался в кадрах саботировать и переиграть, на меня смотрели как на полного придурка – в Киев не хочет ехать! Было весело.
Приложение №1. «Кто стрелял?» 4 июня 1980 года. Северодвинск. После обеда – экипаж снова на корабль, я – в казарму готовиться к наряду в городской патруль: подшить подворотничек, подгладить брюки. Сходил на главпочтамт проверить почту – телеграмма из Владивостока: «Поздравляем, родился сын». Накупил шампанского, торт, спрятал под кроватью в общежитии и пошел в патруль. В первом часу ночи, прежде чем сдать пистолет, зашел в комнату (мужики шастают в трусах) попросил не ложиться, а поставить чайник - я сейчас приду, достану торт и т.п. Они говорят, что чайник еще горячий, сами они напились этого чаю по самые ноздри и собираются ложиться спать и т.п. Я повторил просьбу еще категоричнее, но и они уже начали укрываться одеялами. Тогда я открыл окно, сел на подоконник, достал пистолет, передернул затвор, вынул магазин (чтобы при выстреле пистолет не перезарядился), направил пистолет в небо и предложил мужикам встать и построиться. Они стали шипеть, чтобы я не дурил… «Раз, два, три!» – бабах!!! Их с коек как ветом сдуло. Только что не обмочились. Видя в их глазах готовность выполнить любой мой приказ, сказал, что я пошел сдавать пистолет, а они к моему возвращению накрывают на стол. Белые ночи – светло, как днем. Дежурный по части безразлично-лениво оглядывает стены и окна казарм, окружающих плац. Подхожу, на меня – ноль внимания. - Это я - говорю. - Что? - Стрелял я, - он видит,что у меня на ремне кобура с пистолетом, но не верит глазам. - А зачем? – спрашивает. - Долго рассказывать, в общем, сын родился. - Ну и что? - И все. - Ты что не понимаешь, что ты наделал? - Пистолет примите, а то мне некогда – ребята ждут.
Он вернулся в дежурку и сел за стол, обхватив голову руками. Тебе, говорит, завтра все объяснят. Я нашел «Книгу выдачи оружия», «Книгу выдачи патронов», записал, что сдано не 16, а 15 патронов и пистолет, заставил его расписаться и смылся. Когда мы стреляли пробками шампанского, дежурный на всякий случай выскакивал на плац. Мистика, но в это же самое время группа командования нашего экипажа отмечала день рождения командирского сына. За этим занятием их и застал ночной звонок оперативного дежурного о том что в общежитии стрельба. Когда прибежал старпом, у нас все было выпито и съедено, а сами мы укладывались, наконец, спать. Старпом с облегчением обнаружил, что нет убитых и раненых, выяснил, в чем дело и пошел, как он сказал, «принять холодный душ». Следующий день начался в предвкушении реальных событий. Мне каждый второй приятель предлагал патрон, чтобы я отнес его дежурному по части. Но от помощника дежурного стало известно, что начальник штаба, проходя мимо дежурки, молча вручил дежурному пистолетный патрон и пошел дальше . Это стало добрым знаком: начальник штаба первый день был врио комбрига, который ушел в отпуск. После обеда собрали офицеров и влепили мне НСС (высшее дисциплинарное взыскание – «предупреждение о неполном служебном соответствии»). Когда все расходились, командир позвал меня к себе в кабинет, где сказал, что представление на очередное звание «старший лейтенант» он все равно подписал и оно уйдет вместе со всеми. Тут же следует вызов к начальнику особого отдела бригады, где уже сидит начальник политотдела. Оба плохо стараются не улыбаться. Начальники убедились, что я не псих, «несанкционированного» выстрела не было (я всем доказал, что полностью контролировал свои действия), спросили как назвали сына и отпустили. С тех пор, когда командир ехал в штаб флота с секретными документами, сопровождающим его офицером с оружием бессменно был я. По этому случаю я оказался, наверное первым из младших офицеров экипажа, кто пил с командиром пиво. И уж точно единственным, у кого при этом был пистолет (перед рестораном командир приказал спрятать пистолет за пазухой).
Приложение №2. Все камчатские экипажи на Севере тихо надеются, что про них забыли и приказ о переходе на Камчатку не придет еще долго. Ведь за несколько лет жизни на северной базе все уже попривыкли и не очень хочется куда-то срываться. Самые предусмотрительные тихо пребираются в соседние конкретно северные экипажи и уже ничто не грозит дальним переездом. На служебных и партийных собраниях командир с замполитом клеймят перебежчиков позором и называют предателем любого офицера, который намерен покинуть экипаж до прихода корабля на Камчатку. Поэтому, как только запахло сборами в дальнюю дорогу, командир срочно поступил в академию, старпом ушел командиром в северный экипаж, замполит стал зам.начальника политодела северной дивизии, штурман ушел старпомом по БУ тоже в местный экипаж и т.д. Невероятно, но факт, что за несколько месяцев до перехода на Камчатку, экипаж лишился почти всей группы командования. Когда нам представляли нового командира (а он до этого был командиром другой северной подводной лодки), было видно, что он в шоке и не может прийти в себя от счастья попрощаться со своим старым экипажем, 3-х комнатной квартирой, жигуликом шестой модели и Севером вообще. По-человечески нам его было жаль и мы хотели его утешить бравым видом и добросовестной службой. Между прочим, в 2000-м году в Питере экипаж собирался по случаю 20-летия спуска на воду нашего корабля. С нами был именно этот, наш настоящий командир. Валерий Павлович Николаевский - капитан 1 ранга, командир РПКСН К-433(1-й экипаж).
В августе 1983 года, отправляя нас в дальний переход на Камчатку, начальники предупредили, что там недавно во время дифферентовки на глубине 32 метра затонула атомная подводная лодка, поэтому нам посоветовали быть внимательнее. (Как потом выяснилось: 24 июня, К-429 (пр.670), 14 погибших сразу+1 при спасении, в числе спасенных был мой одноклассник Миша Краевский). Вообще-то переход на Камчатку подо льдами Северного полюса считался событием, за которым полагались государственные награды. При хорошем раскладе командир мог получить даже Героя, остальные – соответственно. Поэтому на переходе самой популярной книгой была «Ордена и медали СССР». Каждый мог выбрать себе что-нибудь по вкусу. В принципе, все шло как по маслу до того момента, как мы вошли в Чукотское море. Ледовая обстановка в восточном секторе Арктики осенью 1983 года была «исключительно сложной». Говорят, теплоход «Нина Сагайдак» был затерт льдами и затонул, покинутый экипажем. А мы в это время подо льдами держали курс на Берингов пролив и для своевременного прохождения контрольных точек не могли иметь ход менее 8 узлов. Глубина моря – 30-40 метров, толщина льда – 6-8 метров, от киля до верхней точки рубки нашего корабля – 17 метров, длина корпуса – 156 метров. Сопоставив все эти цифры, становится понятно, что мы были похожи на кота под диваном: всего по несколько метров от киля вниз до дна, и от рубки вверх до льда, и все это при огромной длине на приличном ходу.
Для контроля над ситуацией использовались все технические средства, включая гидроакустику в активном режиме. Самописец эхолота приказано было включать каждые 15 минут. В 21 час 15 минут протянул я руку за голову, т.к. самописец находился сзади, если сидеть лицом к штурманскому столу (автопрокладчику, если точнее), нащупал тумблер и включил самописец. В этом момент раздается глухой удар, корабль вздрагивает, словно натолкнувшись на что-то, начинает валиться на правый борт с дифферентом на нос, а под нами только 8-10 метров до дна и ход 8 узлов! Первая мысль: «Ой, блин! Че это я сделал?». Крен уже такой, что приходится упираться в поручень. В центральном старпом на командирской вахте дает полный назад и руль на правый борт. Я смотрю на самописце глубины, как мы одерживается в полутора-двух метрах от дна и начинаем приподнимать нос, одновременно выравнивая крен. Тревога, осмотреться в осеках, постоянные доклады из первого, что все нормально, командир и все офицеры походного штаба уже в центральном. В кремовых рубашках (кино смотрели в кают-компании). Основная версия – «столкновение с иностранной подводной лодкой». В 80-е годы это было почти нормально. Маневры уклонения, прослушивания и т.д. Возбуждение-обсуждение. До конца вахты все прошло спокойно. Попили чай, посмотрели кино немного, во втором часу ночи влез на койку, только взялся за одеяло – крепко и еще раз слегка. Подумал, что спать не придется, свесил ноги в ожидании сигнала тревоги. Тишина. Если в центральном все живы и тревоги не объявляют, то можно и поспать. На следющее утро стали искать полынью. Опять на моей вахте, т.к. я стоял с 8 до 12 и с 20 до 24 часов. Нашли. Всплыли. С трудом открыли верхний рубочный люк. Осмотрелись – охренели, мягко говоря. Верхняя передняя часть рубки, где в надводном положении находится рулевой, отстутствует, остались одни жуткие обломки, огромная дыра в легком корпусе по правому борту за рубкой перед ракетной палубой. В дыре торчит обломок льда, ее причинивший. Делать нечего – погружаемся и погнали дальше. Когда еще пару раз чирканули – всплыли. До Берингова пролива, где нас встречал ледокол, оставалось не так далеко, поэтому стали в бинокль искать разводья, полыньи и пробиваться зигзагами в надводном положении. Ночью просто стояли, т.к. не видно ничего. Ну, наконец-то прилетели американские «Орионы» с Аляски. Хоть не одни теперь в этой ледяной пустыне. Встретились с ледоколом, прошли Берингов пролив (места специфические), встали на якорь в бухте Провидения. Высадили походный штаб, который хотел домой в Североморск и пошли с разбитой мордой дохаживать боевую службу уже в Тихом океане. В октябре прибыли на родную базу в Рыбачем, где изрядно позабавили народ своим потрепаным видом. Не наградили, но и не наказали. Три месяца в ремонте на заводе делали новую рубку. Стояли рядом с поднятой со дна подводной лодкой (упоминание см. выше), с которой потрошили оборудование перед порезкой ее на металлолом. Кстати, она тогда затонула еще раз у причала на швартовых концах. Хорошо, что ночью – не было рабочих, а вахта успела выскочить. Это чудовище тогда прозвали «Русалка». Ну а наш корабль бодро плавает до сих пор (29 лет, между прочим) под именем «Георгий Победоносец». И президент Путин на нем выходил в море и погружался даже.
Приложение №3. Специфически-пацифическое. Наш ракетный подводный крейсер был неслабо вооружен. Настолько, что его огневая мощь превосходила по этому показателю весь неядерный Северный флот, настолько, что один корабль типа нашего мог решить исход всей вероятной войны с американцами, дай им бог здоровья. Кроме торпед, среди которых попадались и ядерные, мы возили 16 баллистических ракет, каждая из которых имела по 7 головных частей индивидуального наведения, т.е. мы могли сбросить сразу 112 атомных бомб по нужным адресам с точностью 200-300 метров. На чьи головы должны были упасть эти подарки – поименно неизвестно, но поковырявшись в кодах головных частей можно было вычислить координаты целей, а посмотрев на карту с координатами, можно было обнаружить там Нью-Йорк, Вашингтон, Норфолк, Бостон и проч. Хочешь-не хочешь, а надо задуматься. А замполит, после киевского училища и московской академии, рассказывал офицерам о миллионах тонн зерна, миллиардах куб газа и пленумах ЦК. И корчил из себя большого человека. Приходит в штурманскую: «Сделайте-ка мне чаю». Ты ему: «А вам здесь не кают-компания. Подите туда и пейте свой чай». А он: «А командиру так вы наливаете…» А ты ему: «Бывает». И вздумалось тогда заму спросить, как я вижу свою дальнейшую службу. Не знаю, что он имел ввиду на самом деле, только мне, как говорится, «шлея под хвост попала» и я погнал, закусив удила. Да вот, говорю, танкист должен воевать с танкистом, летчик с летчиком, моряк с моряком, чтобы по-честному все, без обмана. Поэтому по возвращению на берег хочу я попроситься о переводе на торпедные подводные лодки, которые, как охотники, шныряют по океанам в поисках других лодок и авианосцев вражеской стороны. Зам спрашивает, а что, на нашей лодке с баллистическими ракетами мне, значит, не очень? А я говорю, лозунг «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» никто не отменял? А в конце второй мировой наши солдаты ценой собственной жизни спасали немецких женщин и детей, как вы утверждаете? А вы, говорю, можете сказать, будем ли мы называться героями, если сейчас пальнем и попадем? По антивоенной демонстрации американского пролетариата. Мы на берег будем сходить под гром оркестра в море цветов или ночью разбегаться по кустам в спортивных костюмах? Зама переклинило. Он хотел поглумиться над моими планами продвижения по службе, а получился совсем не тот разговор. А мы на боевой службе в готовности начать стрельбу, как только прикажут. Видя, что зам в прединфарктном состоянии, я поспешил его заверить, что я, как весь наш экипаж, исполню свой долг до последнего писка, но просто интересно, почему нам не рассказывают, что будет потом. Или ничего не будет? Тогда опять же неувязочка получается, только уже другого свойства. Зам ретировался, что-то бормоча о мерах, которые будут предприняты. Когда я вышел в центральный, через который прошмыгнул зам, старпом ржал и стал допытываться, что я такое «опять» ему сказал. Я обозначил тему, старпом притих и вдавил себя в кресло, как будто не расслышал и срочно занят чем-то другим. Вахта в центральном продолжала хихикать. Когда я узнал, что меня вычеркнули из приказа о присвоении квалификации «Мастер военного дела», пошел в каюту к заму выяснять отношения с готовностью даже поступиться принципами, если дадут «мастера». Но зам, идиот, спросонья решил, что я струсил и стал пугать меня особым отделом. Тогда я прошел на другой конец коридора в каюту к особисту и поведал ему суть своей печали. Особисту я рисовал обложки для букинистических книг «под старину». Особист не очень убедительно заверял меня, что наше оружие направлено против военных баз и, похоже, сам огорчился, что под конец автономки на борту возник такой конфуз. Друзья стали докладывать, что им порекомендовали ограничить общение со мной, т.к. по приходу на базу ко мне будут приняты меры по линии особого отдела, зам прибежал в штурманскую и стал орать «зачем ты все рассказал особисту?», на что я ответил, «а зачем вы меня им пугали?». Командир хмурился и молчал. Я понял, наконец, что случано попал в тему, умалчивать о которой было смыслом государственной политики. И вдруг все лопается, как мыльный пузырь и никто ничего умного не может сказать офицерам, руки которых лежат на пультах запуска баллистических ракет с ядерными боеголовками. Кто мы? Что мы делаем? Что будет после «исполнения долга»? Я сам был потрясен тем, что никто не смог связать двух слов на эту тему. Приплыли.
Отрывок из книги одного американца:
«Sergei the navigator hadn't come to England because he had still been trying to get his visa since he was, at that time, still a security risk. I therefore didn't know him at all. After we settled down on the heavy reach that would last five days until our turn north at the southern tip of Tasmania, I casually asked him one day, I understand you were in the Soviet Navy, Sergei. So what was your last ship?' Like a bell tolling for World War III, he answered me equally casually, 'Russian nuclear submarine', He said he had spent seven years as one of three navigators on a 'K' class tactical missile sub, lurking under the Arctic Sea for three months at a time (это не совсем точно, прим. мое). 'All our missiles were programmed on American cities, like Chicago.' I was from Chicago, and I knew he knew it, but I was astute enough to recognize a wryness in him that would make my own cynical sense of humour pale in comparison.»
